Текст книги "Старый пёс"

Далее – Ортис предположил, что в изделие был встроен, ни много ни мало, искусственный интеллект. Я не поверил своим ушам: мол, неужто чемодан мыслить умел?!! Он долго смеялся и объяснил, что имел в виду искусственный интеллект в нынешней, усечённой трактовке, а не в классической. То есть устройство всего лишь оборудовали мощным вычислительным модулем с управляющей программой, способной принимать собственные решения в зависимости от окружающей обстановки. Например, он, по всей видимости, умел распознавать курьеров по принципу «свой – чужой», анализируя не только биометрические данные (отпечатки пальцев и рисунок сетчатки глаза), но и голос, походку, лицо, запах человека, в руках которого оказался. Иначе зачем бы кейс был нашпигован таким количеством датчиков? Кроме того, мог сам себя позиционировать, а также имел выход в интернет через спутниковую связь. Впрочем, все эти свойства – лишь Витина гипотеза, доказательств-то нема. Сработавшая защита сожгла вместе с документами и встроенное оборудование, всю электронную начинку.

– Контейнер – продукт высоких технологий, – сказал Сквозняков то, что я и без него знал. – Лекций читать не буду, донесу до вас главное. Чтобы безопасно открыть «чемодан», нужны два ключа. Один – обычный, от механического замочка. Второй – цифровой, кодированный. Этот второй ключ на самом деле чип, микросхема в корпусе. Представляет собой генератор случайных чисел, вычисляющий значения вшитой в него формулы, где переменной является текущее время.

– Похож на флэшку?

– Вы что, его видели? – магнат непроизвольно дёрнулся в мою сторону (он уже опять сидел в кресле).

– Свидетель видел, дал описание.

– Я смотрю, вы время зря не теряете, – как-то даже удивился он. – Свидетеля нашли… интересно! Кто он, что видел?

– Не отвлекайтесь, патрон, – можно мне вас так называть? Вы же мне задачу ставите. С методами её решения я сам разберусь.

– Патроном можно. Да хоть пулей, только без сарказма, о’кей? Цифровой ключ по сути не флэшка, а маленький компьютер, скорее калькулятор, который считает одну-единственную формулу и выдаёт разные значения в зависимости от того, какое сейчас время. Значение времени берётся с точностью до секунды. Он вставляется в USB-разъём в контейнере – до того, как начнёшь пользоваться обычным ключом. На этой штуке есть кнопочка – нажимаешь, и на выходе появляется цифровой код. Контейнер мгновенно генерирует собственный код по той же самой формуле. Если результаты совпали – защита снимается, можешь спокойно открывать «чемодан». Но если попытаешься открыть его сразу, без цифрового ключа, тогда запускается процесс уничтожение и груза, и самого устройства. Что, собственно, и произошло в инкассаторской машине. Тот же результат будет, если «чемодан» подвергнется механическим, химическим и другим воздействиям – вроде автогена. А ещё в случае любого форс-мажора он передаёт информацию на спутниковый шлюз: всю аудио– и видеосъёмку, которую вёл.

– Нападавшие использовали глушилку, – сказал я. – Не простую, а всечастотную. Подстраховались. Лишили связи как охрану, так и вашу умную штуковину. Получается, знали о возможностях контейнера?

– Без участия кого-то своего не обошлось, зуб даю, – сказал он зло.

– Ключи для разных контейнеров разные?

– Разумеется. Штучное производство. Такие контейнеры, раз уж речь зашла, существуют всего в трёх экземплярах… существовали. Соответственно, и три ключа, которые тоже сделаны в одном экземпляре.

– У нападавших, судя по всему, был только один ключ. Они вскрыли первый чемодан, хотя были осведомлены о его секретах. То ли таким способом подбирали ключ, то ли сделали это демонстративно. Скорее, второе, потому что логичнее было бы унести оба устройства и спокойно разбираться с ними где-нибудь в экранированном бункере. Гибнущий чемодан передал сообщение в эфир, но оно никуда не ушло… А кстати, почему в них не была включена программа распознавания курьеров?

– Ка… Какая программа… – опешил Сквозняков. – Стоп, откуда вы знаете?!!

– Про распознавание – от сгоревшего вещдока. У меня эксперт классный, у вас таких нет.

– Ладно, Ушаков, я расскажу, как есть. Будем считать, я вам доверяю. Но не дай Бог обмануть моё доверие! Бог с большой буквы, Ушаков; помнится, вы спрашивали о чём-то таком… Все три устройства принадлежат Рефери, он их заказывал, у него личные связи в оборонке, и вообще, это его идея с конфликтными перевозками, его поляна. Уникальные корпуса контейнеров, кажется, делали в Курчатовском институте, а всю хай-тех начинку и программы ставили в Зеленограде. Это я просто для сведения, чтоб вы видели масштаб. У Рефери блестящая репутация, в его нейтралитете до сих пор никто не сомневался, включая нас, Феднефть. И курьеры у него обычно свои – вот на них-то «чемоданы» и настроены. А эти мудаки из Ойло-Союза настолько никому не верят, ну прежде всего нам, конечно, мне и Осипу Янкелевичу, что настояли на замене обычного курьера своим человеком.

– Начальником их службы безопасности, – вставил я.

– Совершенно верно. Настояли – и обосрались, миль пардон. Вносить в базу данных чужого дядю с его отпечатками пальцев, мордой лица и запахами Рефери не стал принципиально, хотя и мог, тут ничего сложного, я думаю. У него своя гордость, я вообще удивляюсь, как он согласился на такой вариант.

Я не до конца понял, о чём Сквозняков так жарко вещал: например, что за «нейтралитет» держит Рефери и какие-такие «конфликтные перевозки» он обеспечивает. Наверное, мой новый патрон не заметил, как слегка о чём-то проговорился, но не фиксировать же на этом его внимание?

Опять он встал, дошёл до своего пиджака и выудил из внутреннего кармана золотую «луковицу» – антикварные часы на золотой цепочке. Отщёлкнул крышку, посмотрел на циферблат. Хотя на стене кабинета, напротив герба с Президентом, висели нормальные часы, только голову подними…

– Вернёмся к третьей просьбе, – заторопился он. – Контейнер без цифрового ключа, как следует из моего рассказа, бесполезен. Разыщите для нас контейнер с пропавшим документом и в комплекте с ключом, потом требуйте хоть царства морского.

Требовать-то не сложно, кисло подумалось мне, вопрос, кто ж тебе даст…

– А Рефери, значит, трогать нельзя, – уточнил я.

– Почему? Трогайте, если он будет не против. Но чтоб никакого насилия в отношении этого человека, и чтоб никакие правоохранители, никакие силовые структуры в лице нашего с вами друга-генерала не пришли к нему домой знакомиться. Так что вы лучше оставьте эти мысли – найти его и сдать. Плохо будет всем, а вам – первому.

– Принято.

– Ещё вопросы есть?

– Во время перевозки у кого находится цифровой ключ?

– У Рефери, естественно. Не только при перевозках, а всегда, никаких исключений. Он единственный, кто может открыть контейнер, в этом весь смысл операции.

– А у него был ключ? Он, часом, не потерял свою драгоценность?

– Был. Я самолично видел.

– Вы что, вместе ждали машину?

– Да, втроём. Ещё Салов.

– Картинка проясняется… Значит, откуда-то взялся дубликат ключа?

– Ну, вероятно. Как Рефери это допустил, коз-зёл… В общем, его косяк.

– Что для вас ценнее, чемодан или груз? Если мне вдруг придётся решать: «либо – либо».

– Документ, конечно! Эта картонка, чёрт бы её побрал… Спать не смогу, пока не увижу…

Так-так-так. «Картонка…»

– Почему остатки чемодана забрал Ойло-Союз, а не вы?

– Их в итоге забрал Рефери. Вы что, не поняли? Контейнеры принадлежат ему. А «ойловцы» обделались, как дети, вот им и пришлось подчищать за собой.

– Могу я получить список тех, кто знал о рейсе инкассаторской машины?

– С нашей стороны информацией владели только мы двое, я и Салов.

– А шеф по безопасности?

– Наш? Не подключали. Если информация утекла, то, скорее, из Ойло-Союза. Насколько мне известно, они там у себя бешено ищут, где могло протечь, и до сих пор не нашли, так что, похоже, и не у них тоже.

– А что скажете насчёт команды, где предводитель Рефери? У этих есть дыры?

– Дыры везде есть… Не делятся они своими проблемами, Ушаков. Но если б нашли суку – сообщили бы нам немедленно, тут я уверен на все сто.

– А поднять их за задницу и потрясти?

– Сергей, кажется, Михайлович? – прищурился на меня Сквозняков.

– Так точно.

– Дорогой Сергей Михайлович, поймите, мы с Осипом Янкелевичем – клиенты для Рефери. Мы – не «крыша». Всего лишь клиенты, не меньше, но и не больше. У него вообще нет «крыши» в классическом, бандитском значении этого слова, его крышует сама уродливая ситуация, специфика его услуг, без которым ни нам, ни таким, как мы, не обойтись. Я в полной мере сознаю, насколько омерзителен этот персонаж вам, подполковнику милиции! Откровенный бандит руководит собственной фельдъегерской службой, существующей параллельно с государственной… Очень мило! Но вся прелесть в том, что как только эти услуги станут не нужны, ровно в ту секунду его самого не станет. Физически.

– Слабое утешение, патрон, – сказал я в сердцах. – Ждать милостей от природы…

– Возьмём, возьмём эти милости сами! – возгласил он энергично, но без какого-то смысла. Ну точно – бывший комсомольский вожак, мастер звонкого трёпа.

– Два последних вопроса. Оба серьёзные.

– Давай.

– История с шантажом. Мне нужны подробности, а главное – как вы собираетесь поступать, ваш план.

– Подробностей с воробьиный носик. Пришло электронное письмо – на адрес дочери Салова. Наверное, потому, что ни меня, ни Салова в интернете нет, ни аккаунтов в соцсетях, ни личных адресов не имеем, а дочка там очень даже активна. Она не дура, сообразила, что это серьёзно, и передала всё папе. Письмо было с требованиями и угрозами, о которых я говорил: мы сдаём Рефери, они отдают контейнер с грузом, иначе – огласка и скандал. А чтоб мы не сомневались, приложены фотографии, на которых контейнер штатно открыт, целенький, но пустой. Наши программисты отследили, откуда ушла посылка, но там тупик, поверь на слово.

– Почему связались с вами, а не с Ойло-Союзом, если контейнер снаряжали они, а не вы?

– Откуда мы знаем, что с ними не связались? С тем же заманчивым предложением?

– Знаете. – Я усмехнулся. – Конечно, вы знаете, иначе бы торопились. А вы не торопитесь. Ну так почему похитители считают, что ваш интерес к грузу намного сильнее интереса вашего конкурента?

– Слушай, ты… – выцедил господин магнат, багровея. – Как ты смеешь…

Пару секунд мы смотрели друг другу в глаза. Я не отводил взгляд.

И вдруг… он расхохотался, откинувшись на спинку кресла.

– Опер! – воскликнул он. – Ненавижу оперов, всегда ненавидел… Ну и чуйка у тебя, подполковник. Знаешь, куда бить.

– Всё дело ведь в характере документа? – подсказал я. – Ведь так?

Последовала долгая пауза: Десница короля изволил размышлять, беззвучно шевеля губами, – словно разговаривал с кем-то, советовался и получал указания… Может, и впрямь советовался, используя мысленную связь? Кто знает, что там в их лабораториях изобретено, о чём быдлу не сообщают? Наконец, решился:

– Ладно, доверять так доверять. И без того уже столько наболтал… В «чемодане» везли фото. Ценное фото. Не просто ценное, а такое, что цену километрами измерять придётся. И на этом всё, подполковник, больше ни слова. Ей-богу, не хочется тебя мочить. Плохо быть тем, кто слишком много знал. – Он оскалился, как волк; улыбка у него была такая.

Я оскалился на него – в ответ. Тоже улыбка.

Волк и пёс-волкодав, в мягких креслах, в царских интерьерах, с остывшим кофе, – два зверя, сведённые вместе волей судьбы. Что обещают нам эти подаренные друг другу улыбки-оскалы?

– Я пошутил, – сказал он.

Конечно, пошутил – до определённой степени. Зачем меня мочить, если я в наморднике…

– Шантажисты предложили какую-нибудь схему обмена? – вернул я разговор в рамки приличий.

– Да какая, к хренам, схема! Не предложили, а предписали. Власть-то у них. Сначала мы им сливаем информацию по указанному ими адресу, и только тогда, ровно через сутки, они сообщают нам, где забрать контейнер. Сутки нужны для того, чтобы мы не смогли предупредить Рефери. Если он сбежит, мы ничего не получим. Вилы, Сергей Михайлович. Мы отдаём им Рефери, они его похищают или на месте грохают, без разницы, и без него вся система летит к чертям. Но тогда зачем нам это фото? А если не отдаём им Рефери, то… – Он отчаянно махнул рукой.

– Крайний срок установлен?

– Крайний срок и без них установлен – первое сентября.

– Аукцион по Верховцевскому месторождению, – вспомнил я.

– Совершенно верно. Они, щедрые, дали на раздумья пять дней. Два, считай, уже прошли.

– Почему вы не обратитесь к Ивану Ивановичу? С его-то возможностями…

– Ты дурак, подпол? Да он же спит и видит, как бы вклиниться к нам и навести, как он считает, порядок! А на самом деле – тупо насуёт палок в колёса… здесь ключевое слово – тупо.

– Ну то есть история с шантажом в розысках мне пока не поможет.

– Лично я не вижу, как. Если будут хоть какие-то подвижки, тебя сразу известят. И ещё: тебе нужно оружие, опер?

– Оружие? На вашего Рефери и плюнуть нельзя!

– При тузе есть «шестёрки», и они опасны. Их трогать очень даже можно, никаких ограничений.

– От легального ствола с разрешением на ношение я бы не отказался.

– В общем, если припрёт, позвони. – Он протянул мне визитку. – Если хоть что-то понадобится… Это только для своих, контакты не служебные, а личные.

– Принято. Остался последний вопрос.

– Валяй.

– Почему я? На мне что, свет клином сошёлся? Такие люди, такие силы, и между всеми вами – я.

И опять пауза затянулась. Раз за разом простые вопросы ставили в тупик моего нового патрона и заказчика.

Но ЭТОТ вопрос… Не задать его я не мог. Я самого себя пытаю им со вчерашнего дня, и всё без толку. «Почему я?» Постепенно он стал главным в свалившемся на меня расследовании, потому что, ну в самом же деле, фигня какая-то!

– Видишь ли, подполковник, – медленно заговорил господин Сквозняков. – На твоём участии настоял тот человек, за которым ты охотишься. Он почему-то уверен, что ты единственный, кто сможет вернуть контейнер. Не повезло тебе. Я бы посочувствовал, если б умел…

Неубедительно как-то оно прозвучало. То, что загадочный говнюк с погонялом Рефери неровно ко мне дышит, я давно понял, и что именно по его хотению и велению я был вытащен из своей деревни – уже не сомневался. Смущал лишь уровень вовлечённых лиц. Не настолько же этот тип знатен, чтобы манипулировать генералами, ставить на уши Следственный комитет и диктовать миллиардерам, кого им нанимать на работу!

Не поверю, что Сквозняков не мог отказать бандиту, если б моя кандидатура его чем-то не устроила.

Подозрительно всё это. Обстоятельства уголовных дел были темны, события наслаивались, секреты множились, но явно было что-то ещё – что-то такое, что мне пока в голову не приходило.

Что-то связанное со мной лично.

И от этого становилось страшно.

* * *

Машину я оставлял на городской стоянке сразу возле съезда с Большого Каменного моста – там она и ждала меня, ласточка. Вот только пользоваться ею было нельзя. Не потому, что её сломали, совсем нет. Изъян был другого рода.

Пока я отсутствовал – встречался с безымянным генералом, потом гостил в Кремле, – в машину проникли. Они постарались это скрыть, но не от меня же, многолетнего автовладельца, влюблённого во все автомобили, принадлежавшие мне в разные годы. Понятно, что «жигуль» обыскали, причём капитально: мельчайшие следы обыска я видел повсюду в салоне; но если б этим и ограничились…

Уверен, что не ограничились. «Жучки», «клопы», «маячки» и прочая электронная дрянь расползлись где-то внутри, – я вынужден был исходить из этого предположения, даже если ошибался. Увы, теперь я не мог доверять своей ласточке.

Машину пришлось бросить.

В бардачке, кстати, я обнаружил «макаров», глушитель и два запасных магазина. Джентльменский набор. Какая из играющих команд оказала мне эту любезность, было неясно: и генерал мог пособить, уверяя на словах, что не имеет на это права, и уж тем более представитель крупного бизнеса, не связанный никакими инструкциями и законами. Впрочем, прояснять этот пункт я не собирался. Как и брать оставленное мне оружие. Даже не притронулся – ни к чему оставлять свои «пальчики» где попало. Всё равно пользоваться им я бы не смог, не зная, что это за «макаров» и какой шлейф за ним тянется. Доверия, честно говоря, не было ни к Ивану Ивановичу, ни к Сквознякову. А ещё я помнил, какая богатейшая, уникальнейшая пуле-гильзотека собрана в Экспертно-криминалистическом управлении Главка (превратившемся нынче в ЭКЦ) – специально для лохов, которым всё равно, из чего шмалять.

Пакет с распечатками, к счастью, не тронули; его я забрал.

И ушёл…

За то время, пока мы с коммерческим директором Феднефти гоняли словесные шары, на моих телефонах накопилась куча неотвеченных вызовов. От Миши Брежнева, от Вити Ортиса, от Игоря Рудакова. Им всем надо было перезвонить, и для этого как раз настало самое время.

Я медлил.

Потому что от Марика мне поступил не вызов, а SMS-сообщение. По нашей внутрисемейной линии связи, то есть на мой второй телефон. Я прочитал его ещё в стенах Сенатского дворца, сразу, как мне вернули аппараты. Сейчас перечитал повторно, осмысливая каждое слово.

«Шпунтик накрылся не успел уйти его увезли. Эти телефоны засвечены не звони организую новые. Ко мне не приезжай НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ никого не присылай ты под колпаком у Мюллера даже если думаешь что всех обул и подковал».

Я всё-таки позвонил – проверить. Ответа не было, «абонент временно недоступен». Надеюсь, и правда временно.

Шпунтика, значит, похитили. Странно всё это, если поразмыслить. Неужели у прихвостней покойного Босса за столько лет не перекипело, неужели они настолько его обожали, что до сих пор готовы мстить, мстить и мстить? Не замечалось при его жизни такого обожания, был только страх. Оставшиеся бойцы скорее облегчение должны были испытывать, переходя из разгромленной банды под руку Рефери. Который, собственно, тоже ведь кто-то из той же банды, если Брежнев не ошибается… Нет, Арбуз, пожалуй, вписался бы мстить, кореша они были. Да и невидимый Рефери, в конце концов, цветы на могилу пахана по сей день приказывает класть…

Сначала я вызвонил Мишу. У него было несколько новостей, и первая – насчёт тех «спортсменов» с пушками, которые пытались возле Бюро судмедэксперизы отобрать у нас с Ортисом флэшку Льдовой и ноутбук. Их отследили по номерам машин с помощью камер на дорогах (вот бы в моё время такие возможности…). Эти уроды отлёживались в квартире на Ленинградском проспекте – под присмотром врача и медсестры, прикормленных на такой вот случай. У троих – пулевые ранения, у четвёртого – тяжёлые ожоги. Врач настаивал на госпитализации этого четвёртого, а товарищи его не пускали. Но коллеги Миши Брежнева разрулили ситуацию, в результате все четверо оказались в больнице под охраной, а пятый, их бригадир, – в изоляторе временного содержания (с хорошей перспективой переехать в СИЗО). Ситуацию сильно упростило то, что в квартире нашли оружие, так что злодеям непросто теперь отмазаться. Но это всё – ладно. Что по нашим делам, спросил я Мишу, вы трясли этих гавриков? Трясли, тяжко вздохнул он, да толку ноль. Кто их нанял, не говорят, от всего отказываются. Я ему посоветовал: найди фото Арбуза, покажи бригадиру и посмотри за реакцией. Сделаю, обещал он. Кто такой Арбуз, объяснять не пришлось, и то хорошо… Вторая новость заключалась в отсутствии новостей. По моему совету Брежнев установил наблюдение за подъездом дома, где я сегодня утром видел Вошь, но пока безрезультатно.

– Если до завтрашнего утра Вошь не появится, снимай людей, – вынужден был я признать своё поражение.

– Каких людей? – изумился он. – Поставили две широкоугольные вэб-камеры, одну снаружи, вторую внутри подъезда. С инфракрасной подсветкой. Если что, мой сотрудник сразу мне просигналит.

– Значит, никто там Вошь не встречает? – уточнил я, не веря ушам.

– Нет, конечно. Не та ситуация.

Лучше бы я не спрашивал, ей-богу, только настроение себе испортил. Как бы наблюдение как бы установлено. Можно ставить галочку о проведённом мероприятии… Да Лёня пятерых соглядатаев шутя обдурит, не то что какую-то камеру!

Изменения, которые меня до сих пор умиляли, вдруг перестали мне нравиться. Продвинутая техника, как и продвинутая зарплата, хороши, только когда стимулируют опера, а не разжижают его мозги.

В общем, за тем домом, считай, никто не следил. Учтём.

– Ты помнишь, что завтра, двадцать пятого, похороны Франковского? – напомнил мне Миша, заканчивая разговор.

Я помнил. Завтра, в пятницу. Конечно, буду. Заказан автобус, от МУРа отъезжаем в десять. «Я приеду сам», – сказал я. «Хозяин – барин», – равнодушно согласился он.

О моей встрече с его шефом – ни слова. То ли он уже был проинформирован, то ли не хотел по телефону, а скорее всего, благоразумно отошёл в сторонку, ибо многие знания есть многие печали…

Следующим в списке значился Витя Ортис, и разговор с ним был короток. Он доложил результаты экспертиз по квартире Франкенштейна. Всё, как я и предполагал: смартфон у Вики был взломан, а на ключе от «чёрного хода» обнаружились следы растительного масла (им смазывают пластилин, когда делают слепок, чтобы не прилипал к ключу). Таким образом, получила подтверждение моя версия, что была вторая группа преступников, которая проникла в квартиру Франкенштейна, когда его дочь отправилась за сигаретами и не включила сигнализацию. Слепок с ключа сняли во время посещения ею массажного салона, код от цифрового замка выудили из телефона, а из квартиры выманили, просто-напросто украв из её сумочки сигареты. Просто, как всё гениальное.

Игорь Рудаков долго не отвечал, но всё-таки ответил. Был он эмоционально выжат и говорил с неприязнью, которую не собирался скрывать. Дела о поджогах забрала себе ФСБ в лице их Следственного управления, чего и следовало ожидать. Дело об убийстве Льдовой пока осталось в компетенции Следственного комитета, но его связь с убийством Франковского показалась начальству если не очевидной, то вероятной, и потому следователем на оба эти дела кинули самого Рудакова, чему он, культурно выражаясь, был не рад. Оно и понятно, в некоторых ситуациях куда удобнее оставаться начальником и контролировать других, чем самому лезть в пекло. Короче, теперь солидные дяденьки и тётеньки с погонами вынуждены бегать по разным службам и ведомствам, заново получая акты, протоколы и фотоматериалы, а также заново опрашивая свидетелей. Восстановить погибшее дело – огромный геморрой.

– В связи с этим я вас и разыскивал, – сказал он мне. – Где вас черти носят? То трубку не берёте, то вне зоны.

– По Кольцевой катался, соскучился по метро.

Он проигнорировал шутку.

– Мы допросили тех бандюков, которые напали на вас с Ортисом возле медэкспертизы. Никакую папку они у вас не отбирали, Сергей. Не успели, вы их всех раньше почикали. Поэтому я вынужден спросить снова: копии дел по-прежнему у вас? Меня интересует, конечно, дело Франковского.

– У меня, – повинился я.

– Почему вы мне тогда соврали, будто папки у вас нет?

– А хрен его знает. Воздух мегаполиса, что ли, опьянил. Хотелось самому во всём разобраться, и чтоб никто не мешал. И не помогал тоже.

– Мальчишество, – проворчал он.

– Согласен.

– Я не могу вам приказывать, но считайте, что это приказ. Где бы вы сейчас ни были и что бы ни делали, бросайте всё и с папкой – ко мне в кабинет.

– Час езды минимум, – соврал я. Езды до Арбата было – минуты, плюс чуток пешком.

– Час так час. Я, наверное, всю ночь здесь просижу.

– Сочувствую.

– Опять врёте, ни фига вы не сочувствуете. Есть к вам ещё кое-какой вопрос. Убийство Льдовой, к счастью, попало на камеру, даже не на одну…

– Вошь попал в кадр? – быстро спросил я.

– Убийца был в глубоко надвинутом капюшоне. Низкорослый, телосложения астеничного, на Вошь, безусловно, похож, но… Лицо его не разглядеть, увы. Вопрос совсем в другом. Киллер начал было обыскивать Аллу, потом, чего-то вдруг испугавшись, бросился прочь…

– Меня заметил. Я через бульвар бежал.

– Да, так и есть, в поле зрения камер оказались вы.

– Там ещё два свидетеля были.

– Киллеру они, прямо скажем, ничем не мешали. Да и вы на них тоже мало внимания обращали.

– Алла умирала, какое, к свиньям, внимание?

– Вот-вот. Умирая, Льдова передала вам какой-то предмет. Я предполагаю, тот самый, который тщетно искал убийца. Настоятельно рекомендую приложить его к папке с копиями дела, тем паче эта штучка очень похожа на информационный носитель, а значит, не очень-то вам и нужна. Не сомневаюсь, что информацию оттуда вы давно уже вытащили.

– Это была флэшка, – не стал я отпираться. – Но – вот тут без обмана, Игорь, – её правда забрали ваши бандиты. Спроси у них покрепче. Пусть Миша спросит, а ты в этот момент выйди из палаты. Они раненые, долго не выдержат. Твою папку, каюсь, я зажилил, а с флэшкой всё по-другому. Да хоть у Ортиса спроси, он подтвердит!

– Виктор? Тоже соврёт, недорого возьмёт… Ладно, предположим, поверю. Информацию-то вы сохранили?

Секунду-другую я размышлял. Он учуял эту пару секунд и взорвался:

– Да сколько можно издеваться над следствием! Сергей Михалыч, вы хотите, чтобы я считал вас врагом? Флэшка находилась при вас часа два, не меньше! Ни за что не поверю, будто бы вы… Чёрт побери! Была тысяча вариантов её скопировать…

– Это если она не запаролена.

На миг он запнулся.

– С вами был Виктор, – сказал он, остывая. – Этот парень любой код сломает, и со своим компом не расстаётся…

– Даже в сортире.

– Хорошо, что вы больше не отпираетесь.

– Витин комп сгорел, из-за чего один из нападавших получил ожоги. Информацию мы скопировали как раз на этот ноутбук.

– Ставлю вас в известность, – произнёс Рудаков казённым голосом. – Я немедленно связываюсь с Виктором Ортисом, и, если господин капитан откажется поделиться со следствием важной информацией, которой он, вне сомнений, обладает, тогда я связываюсь с его непосредственным начальником. Если потребуется, то и выше. Я сотру капитана Ортиса в порошок, я жизнь на это положу, но добьюсь справедливости.

– Может, ты его ещё и посадишь?

– Может, и посажу, ничего сложного. Вы знаете, как это делалось раньше. С тех пор мало что изменилось. А он, бывший капитан полиции, пусть потом благодарит вас за прискорбные перемены в своей судьбе.

Это был неприкрытый шантаж. Угрожать кому-то расправой с близкими людьми – более подлого приёмчика я не знаю. Не то чтобы Витя Ортис был мне близок, но я видел в нём хорошего друга, а он меня, по-видимому, считал кем-то вроде наставника… Какая же ты дрянь, Рудаков. Во что тебя превратили эти пролетевшие в одно мгновенье годы?

– Сергей Михайлович! – позвал он, сменив тон. – Вы сами всегда про себя говорили, мол, я дурак, но не идиот. Ну так следуйте своим же присказкам!

– Наоборот, – поправил я. – Идиот, но не дурак. Это в твоём случае логическая последовательность такая, как ты сказал.

– В каком смысле?

– Информацию с флэшки твоё высокородное «следствие» получило бы от меня и без угроз, стоило только проявить каплю терпения. Проблема в том, что Алла Льдова при жизни хранила эти наработки в тайне от всех, в том числе от начальства. Мне пришлось решать, имею ли я право делиться ими с тобой, и я принял решение в твою пользу, но тут ты открыл крышку своей помойки…

– Сергей Михайлович!

– Зря столько дерьма истратил, господин полковник юстиции. Но что сказано, то сказано. Ты получишь содержимое флэшки, да простит меня Аллочка.

– Подождите, не швыряйте трубку, – выпалил он, тонко почувствовав момент. – Напоминаю, я жду вас с копией дела Франковского. Со всеми-всеми документами…

Я нажал на кнопку «Завершить».

Снова позвонил Ортису.

– Витя, очень нужно, чтобы ты прямо сейчас переслал Рудакову всё, что хранилось на той флэшке в виде кулона. Всё, что ты мне распечатал. Это возможно?

– Как два факса об асфальт, – сказал он.

– Сделай, пожалуйста. И ещё. Если Рудаков будет тебя расспрашивать о наших с тобой хождениях и приключениях, ничего не скрывай, расскажи, как было. Напирай на то, что майор Брежнев распорядился выполнять мои указания, вот ты и выполнял.

– Что, вонь поползла? – усмехнулся он.

– Лёгкий запашок. Не переживай, выветрится к утру.

– А кто переживает?

И на том мои переговоры закончились.

Я вышел на набережную, поймал такси. Наличных денег было мало (не хватило бы даже с таксистом расплатиться), была только банковская карта от Марика, поэтому я сначала распорядился отвезти меня к ближайшему банкомату. Получив в руки солидную пачку чистяка, я обрёл финансовую уверенность, щедро забашлял водителю (он внезапно сделался неприятно угодливым) и повелел отвезти меня в магазин, где можно хорошо приодеться. Такси выгрузило меня возле ослепительного торгового центра и осталось ждать, а я отправился за покупками. Здесь было изобилие, здесь воплощались мечты капризных клиентов, по крайней мере, в отделах для мужчин. Я сменил на себе всё – буквально всё, – от белья и носков до костюма и обуви. То, в чём пришёл, оставил в одной из кабинок. К прежней одежде у меня больше не было доверия, спасибо Шпунтику, встряхнувшему мою паранойю. Я был в таких местах, где жизнью правит Будущее, а Будущему с его технологиями, как я успел убедиться, доверия нет и быть не может. Генеральское авто, президентский дворец… И там, и там – запросто можно подцепить микроскопическую заразу, с помощью которой кто-то начнёт хозяйничать в твоей жизни. Так что лучше перебдеть, чем недобдеть, как завещал нам великий Козьма Прутков. Сменить одежду – это элементарная предосторожность, необходимая мера после состоявшихся бесед. Вообще, я боюсь, после каждого такого визита придётся капитально переодеваться. А также менять машину, избавляя себя от досадных сюрпризов… Денег на это не напасёшься! Даже если у тебя сын – миллионер.

Паранойя дорого стоит, особенно если за тобой и вправду следят.

* * *

Главный сюрприз, как выяснилось, ждал меня дома.

Точнее, во дворике возле дома. Печально взглянув на тёмные окна квартиры, где жил бедолага Шпунтик, похищенный бандюками (по моей вине, из-за моего косяка), я уже направился было к противоположному подъезду, как со скамейки в крошечном скверике поднялась тёмная фигура.

– Митрич, постой!

Это был капитан Бодало, участковый из Навозца.

Нашёл меня! Вот ведь гений провинциального сыска… Хотя отчего ж провинциального? Саму столицу штурмом взял… Эк его зацепила моя внезапная трансформация из безобидного ветерана-дачника в крайне подозрительного субъекта с тёмным прошлым! Азартен, Парамоша…

– Я знаю, что ты не Митрич, – начал он ещё издали, – но так привычнее как-то. Я много о тебе выяснил, подполковник, и даже, наверное, виноватым себя чувствую, что не помог вчера, нехорошие вещи тебе наговорил сгоряча…