Текст книги "Старый пёс"

– Извините, обдумывал ситуацию. Я догадываюсь, кому и зачем понадобился ваш Захар. В данный момент я направляюсь к одному из этих подонков для серьёзного толковища. Попробую вытащить мальчика, если…

– Что – если? – зримо напряглась она.

Если он ещё жив, чуть было не ляпнул я. Впрочем, я же с врачом говорю, более того, с патологоанатомом.

– Не будем раньше времени никого хоронить. И вообще, по телефону – это не общение, откровенность здесь может дорого стоить.

– Понимаю.

– Мать Захара – ваша родственница?

– Двоюродная сестра.

– Успокойте её, скажите, что делом занимается профи, полностью владеющий ситуацией. Это не совсем так, но пусть она хотя бы до утра не психует. А вам я скажу не для передачи ей. Пока Захара полностью не вытрясут, ему ничего не грозит, в том числе и пытки, он ведь расскажет, что знает, и так. Но если до утра он тем или иным способом не вернётся, это, не скрою, будет крайне плохим признаком.

– Спасибо вам.

– Да перестаньте, из-за меня же эта каша и заварилась… Есть другой аспект проблемы. Ваша безопасность, Юля. Возможно, это не приходило вам в голову…

– Ещё как приходило, – голос её задрожал. – Если честно, я боюсь до чёртиков. Страшно быть второй в очереди.

Опять она попала в точку. Что за женщина! Не получив ожидаемого результата от Захара, а также чтоб закрыть тему Бюро судмедэкспертизы, люди Рефери просто не могут не обратить внимания на заведующую, как на вероятного сообщника Франковского. Куда более вероятного, чем какой-то ничтожный санитар.

– Хотите, я к вам приеду? – предложил я ей.

– Я боялась вас об этом попросить.

– Сразу не смогу, надо закончить с делом, о котором я упоминал. У вас стальная дверь?

– Даже две.

– Отлично. Никому не открывайте, что бы вам снаружи ни втирали. Этаж какой?

– Девятнадцатый. Высотное здание.

– Ну, альпийский спецназ у бандитов вряд ли имеется. От вашей лоджии до соседских далеко?

– Не очень.

– Тогда налейте на неё воды тонким слоем, приготовьте шнур подлиннее с оголёнными концами, можно его сделать из удлинителя, отрезав розетки, и бросьте концы шнура в воду. Закройте дверь лоджии и включите шнур в сеть. Ловушка не ахти, но первую волну нападавших сдержит.

– Вы меня что, специально пугаете?

– Боже упаси! Я уверен, в квартире вам ничего не грозит. Просто я мыслю по принципу: лучше иметь оружие и не нуждаться, чем нуждаться, но не иметь. Привычка.

Женщина прерывисто вздохнула.

– Адрес я отправлю эсэмэской.

– Я обязательно приеду, Юленька…

Отбой.

Телефон тут же запиликал снова. Ну да, в отключке он был довольно долго, накопилась очередь из жаждущих пообщаться. На сей раз звонил Рудаков, нетерпеливо бьющий копытом землю. Вынь да положь ему копию дела… Разговор у меня с ним был короток. Я сообщил ему о похищении санитара морга, важного свидетеля, который застукал Франковского на манипуляциях с неопознанным трупом. («Это про то, что вы с Ортисом раскопали в Бюро?» – вспомнил он, следак хренов. Неужто успел забыть? «Это про то, что я рассказал тебе у Вики. Странно, водку жрала она, а мозги отшибло тебе. Я так понял, ты ничего не предпринял в связи с моей инфой». Крыть ему было нечем – разумеется, не успел предпринять, не может же он разорваться на тысячу маленьких Рудаковых!) Так вот, сказал я, у меня есть версия, кто заказчик, и кто исполнитель этого похищения, и я в настоящий момент эту версию отрабатываю. Дело тебе привезу, как только освобожусь. Он мгновенно предложил: мол, я кого-нибудь пришлю, сообщи, где находишься. Важные бумаги я с собой не таскаю, в который раз соврал я ему. Он плюнул, пригрозил мне всеми земными карами, если уж небо меня щадит, и на том послал меня в преисподнюю.

На самом деле, конечно, переправить ему бумаги было несложно. Просто до сих пор у меня не дошли руки спокойно с ними посидеть и поработать, такой уж сумасшедший темп приняла вся эта история. Было совершенно ясно: отдам документы – больше их не увижу. Я давно уже искал оказию, чтоб самому их перекопировать, снять собственную копию с копии, но темп, этот чёртов темп дышать не давал, не то что отвлекаться на частности. Я и архив, доставшийся мне от Льдовой, до сих пор не изучил. Полистал в паузе перед кремлёвскими встречами – вот и всё изучение. Хотя, казалось бы, должен был броситься, как голодный пёс на кость…

Капитан Бодало, деликатно сидевший в машине (даже дверь прикрывший на время моих нервных переговоров), увидел, что я закончил, вылез и показал рукой:

– Михалыч, тебя, вон, кто-то дожидается.

Наш УАЗ был припаркован возле подъезда, где жил Маркуша. УАЗ, кстати, не ментовской, без этой убогой раскраски, – просто машина, и прекрасная машина по моим советским меркам. Бодало – свой парень, и вкус у него тончайший. Короче, внимания мы с ним ничем не привлекали.

А на противоположной стороне улицы красовался мотоцикл – чёрный «Suzuki Boulevard». Опираясь задницей о седло, стоял возле него Искандер, держа шлем под мышкой. Не навязываясь, терпеливо ожидал своей очереди.

– Мне кажется, он был где-то здесь, когда мы подъехали, просто не светился почём зря, – поделился своими догадками Бодало. – Выполз, когда ты поднялся наверх.

– С чего ты взял, что ждёт меня?

– Так он подходил ко мне. Поговорили о том, о сём. Ни о чём, в общем-то. Покурили…

Я перешёл на другую сторону улицы. Не гордый, могу и ногами поработать. Искандер, увидев меня, сразу оторвал зад от сиденья и выпрямился, чуть ли не по стойке «смирно» встал.

– А ты как здесь оказался, Саид? – спросил я. – Вроде не стреляли.

– Почему Саид? – удивился он.

Новое поколение, подумал я. Сверхновое.

– Дядя шутит, не обращай внимания. Так я тебя внимательно слушаю.

– Я должен передать вам телефон. Старые симки и аппараты засвечены. Вы старый выкинули?

– Ещё и каблуками растоптал для надёжности. Как ты меня нашёл?

– Марсель сказал, здесь единственное место, куда вы точно приедете, и где я вас смогу перехватить. Этот адрес, – он показал рукой на горящие окна Алеся Маркуши, – что-то для вас обоих значит. Я не вдавался в подробности, это не моё дело.

– Долго тут торчишь?

– Не-а. Часа три.

Часа три для него – недолго… Интересные друзья у Марика, настоящие профи, если сравнивать с его запутавшимся в жизни папашей.

Искандер без лишних слов достал новый чистенький мобильник и передал мне. (Похоже, опять бабкофон! Или, исходя из новых реалий, – дедушкофон.) Там было всего два номера – без имён. Я тут же позвонил по первому.

– Папуля, – сказал Марик, – ну ты выяснил, что хотел?

– В общих чертах.

– С тех пор, как я легкомысленно позволил Викторине светить мне в спину, я понял, что ты обязательно отыщешь нашего с ней одноклассника. Цитата.

– Где ты прячешь мою внучку?

– Она в абсолютной безопасности, будь спокоен. Фирма гарантирует.

– Мне нужно её опросить.

– Можешь опросить меня, все её ответы я знаю лучше, чем она. Но только при личной встрече.

– То есть не по телефону?

– Ни в коем случае.

– Кто ей угрожает?

– Ну, папа!

– Хорошо, пусть при личной встрече. Где ты сейчас?

– В Твери.

– Опа! Зачем?

– По делам бизнеса.

– Биткоинами что, и ночью торгуют? Ездишь с ними по Руси, как раньше коробейники со своим товаром?

– Биткоины я давно все продал. А в Твери у меня склад товара.

– Какого товара, не скажешь.

– Не сейчас, прости.

– Ладно, давай тогда про личное. Уязвимость телефонной связи, по-моему, тут не помеха. Я обязан тебя кое о чём спросить, хотя такие вопросы нормальный профессионал всегда задаёт только лицом к лицу, чтобы видеть реакцию преступника. У вас с Викой было по согласию или ты взял её силой?

Возникла небольшая, легко объяснимая пауза. Я ждал, сдерживая тёмный гнев.

– По согласию, но с небольшими нюансами.

– Это как понимать?

– Ты уже выяснил про маму и про своего лучшего друга?

– Очень в это трудно поверить…

– И правильно, не верь! – воодушевился Марик, но болезненно как-то, лихорадочно. – Считай, ничего не было, а фото – просто фейк!

– Не получается. Хочу грудь себе разодрать, чтобы выпустить наружу вой.

– Тогда ты должен меня понять. Папа, я тогда практически с ума сошёл, когда узнал. Ты был в командировке, мама с Максимом уехали в пансионат. Это летом было, в июле двухтысячного. А мне, если помнишь, всего только восемнадцать стукнуло. Меня же разрывало на части!

– Насиловать-то зачем девчонку?

– «Девчонку»?!! Она была дочерью главного врага нашей семьи! Так я думал тогда. Остатками мозга. И не насиловал я никого и никогда, плохо ты меня знаешь. Я пришёл к ним домой прикончить её сраного папашу, и честно ей об этом сказал. Франкенштейна, к сожалению, не было дома. Она разревелась и умоляла меня передумать. И тогда мне в голову явилась гениальная в своей бредовости идея: а давай, говорю, я тебя трахну, как твой папаня трахал мою мать. Ну или, если ты против, я его дождусь и тупо прикончу. Выбирай, сказал я ей. Она видела, в каком я состоянии, и сообразила, что это всё абсолютно не шутки. Так что выбор она сделала сама. Импульсивная такая месть получилась.

– Какой же ты говнюк, Марсель.

– Может быть. Кстати, легче мне не стало, только противно. До сих пор противно, как вспомню.

– Ты бы в самом деле мог убить Радика?

– Думаю, тогда – мог бы…

Мы оба вдруг замолчали. Мы почти минуту молчали, вспоминая каждый своё. Жаль, думал я… Жаль, что ты его тогда не убил, мальчик мой. Я бы тебя отмазал. А девчонку трогать было неправильно, она-то в чём виновата? Я всегда презирал подонков, которые наказывают невинных, чтобы через них досадить виноватым. Единственное, что хоть как-то извиняло Марика, это его аффект. Ну и ещё одно простое обстоятельство. То, что он – мой единственный сын…

– Я должен увидеть внучку, – сказал я решительно.

– Ты видел её в своём Озерце не один раз.

– Не паясничай!

– Если она к тебе не подошла знакомиться, значит, не хотела. Гордячка она у нас. Но я обещаю – обязательно увидишь. Отцом меня признала, хоть и далеко не сразу. Искандер пока ещё с тобой?

– Да.

– Используй его, если нужен помощник. Передаю в полное твоё распоряжение. Можешь доверять ему, как мне.

Эх, если бы я мог тебе доверять, малыш, с горечью подумал я. Так что неудачная получилась рекомендация…

– До встречи, папуля, – сказал Марик со скрытым смыслом, не очень мне понятным.

И диалог с сыном был закончен.

Я спрятал телефон и повернулся к Искандеру.

– Это ведь ты в Озерце отбил Марину от бандитов?

– Я, – не стал тот отпираться.

– Что за «тромбон» у тебя был? И, кстати, где его надыбал?

– Обычный двенадцатый «Бекас», – пожал он плечами. – Надыбал в оружейном магазине. Есть охотничий билет.

– Из больницы её вывез тоже ты?

– Я.

– Мой сын попросил тебя поработать охранником?

– Он предполагал, что будет попытка похищения.

– А как вы узнали, в какой день? Или ты все пять дней там пасся?

– Зачем пять дней? Опасно стало только после того, как она подбросила вашу фотографию какому-то следаку из вашей бывшей конторы.

Так-так, секреты один за другим раскрывались – как цветочные бутоны на пёстрой клумбе.

– И зачем ей было подбрасывать мою фотографию?

– Я не спрашивал, но, по-моему, девушка хотела, чтобы вы расследовали смерть её деда.

– Тьфу! Левой ногой чесать правое ухо… Не слишком сложно?

Искандер усмехнулся. Хоть что-то человеческое проявилось в этом молодом парне, похожем на человекоподобного робота.

– Наверное, думала, что другим способом вас будет не оторвать от грядок.

– Оторвали, называется, идиоты… Зачем людям Рефери было похищать девчонку?

– Кто такой Рефери? – удивился Искандер.

Ну да, ну да. Похищение они ожидали, а про Рефери не слышали… То ли парень придуривается, то ли Марик с ним не всем делится.

С другой стороны, откуда Марику знать про существование Рефери?

– Ладно, закончим пока с вопросами, – решил я. – Надо ехать. Поучаствуешь?

– Марсель просил вам помочь, если вы захотите.

– Захочу. Езжай за вот этим УАЗом.

– А может, вы на настоящей машине прокатитесь, – призывно похлопал он по заднему сиденью своего роскошного моцыля. – А «козлик» за нами.

И вдруг хулигански мне подмигнул.

Искушение было велико, настолько велико, что я подумал: какого чёрта?! В чём тут сомневаться? На Настоящей Машине – это же да! Да и да!

Проветрить раскалённую голову, распахнуть душу московским ветрам…

– Сейчас вернусь. Никуда не уезжай без меня, – строго сказал я. – Схожу проинструктирую товарища капитана.

* * *

Арбуз жил в обычном доме, как обычный обыватель, избегая любых и всяческих понтов. Под чужой фамилией. Потому, наверное, Брежнев со товарищи до сих и не отыскали его, хотя, ясен пень, пытались. Поздно спохватились. После того, как Арбуз выполз из больницы, куда я его милостиво отправил, он стал нашим службам не интересен. И за долгие годы, прошедшие с разгрома «банды чемпионов», успел капитально подремонтировать анкету, оборвал все прежние связи, окопался и закрепился в новой личности. В общем, умело исчез с радаров.

Это всё мне поведал Шпунтик – бонусом к адресу.

При этом, как только что выяснилось, умудрился остаться при делах, при их поганых бандитских делах. В дороге мне позвонил Миша (разговаривать по мобиле на мчащемся мотоцикле, даже с заднего сиденья, – чистый адреналин). Майор торжествующе доложил, что они раскололи бригадира «спортсменов», подстреленных мною у Бюро судмедэкспертиз. «На родной сестре сломался», – не совсем внятно пояснил опер, но я плевать хотел на технические детали, только суть была важна. И суть состояла в том, что задержанный опознал по фотографии Арбуза в качестве их нанимателя. Что со стопроцентной вероятностью доказывало: не зря мы едем по нынешнему адресу. Каким-то боком этот ветеран-инвалид Великой Бандитской Войны участвует в происходящем и, весьма вероятно, напрямую выполняет задания от Рефери.

Вот такой рояльчик сыграл мне из кустов «собачий вальс». Очень вовремя.

А я собирался с Арбузом блефовать, прикидываясь, что знаю то, в чём совсем не уверен…

Насчёт дома. Обыкновенный он по только столичным меркам, в том смысле, что нет при нём какой-то особой охраны, не спрашивают на подступах пропуска и всё такое. Живут здесь нормальные граждане, пусть и богатые, не какие-нибудь чиновные мужи и государственные тузы. Арбуз таким и прикидывается – нормальным состоятельным гражданином, привлекательным разве что для налоговых служб и всякого рода аферистов.

Шесть этажей плюс бельэтаж. Два подъезда. Все квартиры двухэтажные, по три на площадке, то есть девять квартир на одной лестнице. А всего – восемнадцать. В сущности, это не дом в городском смысле, а большой такой особняк – в окружении девятиэтажек и точечных высоток. При входах в здание работают консьержи, выполняющие одновременно функции охранников. Дому придана территория, обнесённая чугунным забором, на которой расположили автостоянку и скверик. Рядом – детский сад, школа, супермаркет, кафе, бытовое обслуживание и прочие ништяки. Я б здесь пожил…

Чем-то мне это всё напомнило кирпичные лофты, виденные днём. Двухъярусные жилища внутри огороженной от мира зоны… У патентованного бандита Арбуза и почтенного коллекционера Франкенштейна оказались схожие вкусы. Если это случайность, о чём она нам говорит? И говорит ли о чём-то? Пока не знаю.

Архитектонику здания с его обширными внутренними пространствами и строгими консьержами описал мне Искандер, причём весьма подробно. Сказал, что неоднократно бывал в таких хоромах. И заодно показал (рукой, когда объезжали дом), где лучше перелезать через забор, чтобы не попасть на глаза жильцам, буде кто выглянет в окно. Что касается телекамер, то они контролируют въездные ворота, подъезды и, как водится, автостоянку (список невелик).

Покружив, мы встали неподалёку, и я изложил соратникам план действий. Бодало должен наблюдать из своего авто за воротами и позвонить поочерёдно мне с Искандером, если засечёт подозрительные машины, въезжающие внутрь. Подозрительные – значит, бандитские. На тот случай, если Арбуз посчитает мирные переговоры разборкой и вызовет подмогу. Искандер проникает на территорию через забор – в том месте, где сам и указал, – пробирается к нужному подъезду и ждёт моего сигнала. Ну а я, как солидный господин, шествую через главный вход – традиционным порядком.

Если меня почему-либо не пустят, тогда вступает в силу план «Б», приводящий в конечном счёте к тому, что Арбуз будет вытащен из своей норы, а разговор с ним состоится где-нибудь в Подмосковье. (Искандер хищно щерился, внимая силовому варианту, и дал по ходу обсуждения пару крайне дельных советов.) Но об этом пока не думаем.

За то, что хозяин дома, говорила иллюминация в его окнах: горели все до единого на обоих этажах.

Разъехались. Каждый приступил к выполнению своего маневра.

Я подвалил к калитке возле ворот и набрал на селекторе номер квартиры. И калитка, и ворота открывались снаружи магнитным ключом, изнутри – кнопкой, отнесённой на некоторое расстояние. Перемахнуть на ту сторону и нажать на кнопку было нефиг делать, однако на меня глядела телекамера, а я играл роль приличного человека.

– К Владиславу Степановичу – ответил я на вопрос «к кому».

Таково было имя-отчество Арбуза. Истинное имя-отчество, а не то, под которым он сейчас обретался. Хотелось немедленно прополоскать рот и почистить зубы. Надеюсь, я произнёс это сочетание звуков в первый и последний раз.

– Передайте шефу, его желает видеть подполковник Ушаков, – ответил я на вопрос «вы кто».

Пауза длилась недолго. Мне показалось или я услышал в селекторе далёкий хохот? Голос лакея уточнил:

– Вы один?

– А ты посмотри в камеру, выгляни в окно. Один, как хрен в ширинке.

Опять хохот? Или чудится?

– Проходите.

Щелкнуло реле, замок открылся. Так просто!

По выложенной плиткой дорожке я дошёл до дома. Дверь подъезда уже открыл консьерж, встречая гостя:

– На второй двойной этаж, пожалуйста, – услужливо известил он меня. – Он же третий обычный, если считать, как все привыкли. Там уже ждут. Вы на лифте подниметесь или по лестнице?

Я ничего не сказал ему. Во-первых, куда идти – и сам знал, во-вторых, зачем говорить с человеком, которого ты через секунду придушил.

Не насмерть, конечно. Просто чтоб отключился. И сразу высунулся наружу, помахал рукой Искандеру, ждавшему в тени молодого клёна. Вдвоём мы быстро оттащили тело в каптёрку с диванчиком, связали, заклеили ему рот, а Искандер занял место павшего.

Теперь я мог быть спокоен за тылы.

На втором двойном (он же третий обычный) никто меня не ждал, дверь в квартиру Арбуза была закрыта. Я позвонил. С той стороны откликнулись:

– Чего припёрся, Полкан?

Ишь ты, помнит старая бандитская гвардия, как меня звали в их среде! Век сменился, тысячелетие накрылось медным тазом, а помнят! «Полкан» – вовсе не от офицерского звания (до которого я не дослужился), а от песьей клички. Наверное, думали, мне обидно. Вот вам – обидно! Работать охотничьим псом – уже почётно, а быть им – судьба и счастье.

– Ты ли это, Арбуз?

– Что, не похож?

– А ты личико открой, может, вспомню. Но голос какой-то поношенный.

– Чего надо, спрашиваю.

– Только перетереть кое-что.

– Забыл добавить «пока». Ну, говори, а то заскучаю.

– Если скучно, могу вытащить мобилу и позвонить одному оперу с Петровки, Брежнев его фамилия. Вот он с истинной страстью жаждет обкашлять с тобой одно нехорошее дельце. А я – так, вчера приехал, дай, думаю, старого знакомого навещу. Могу и уйти, мне спину таким очкодралам подставлять не стрёмно.

– За базаром-то всё-таки следи, – сказал Арбуз другим тоном. – Очкодрала нашёл… Знаю я, когда и зачем ты приехал, Полкан. Ждал – придешь, не придёшь. Веришь – хотел, чтоб пришёл. А Брежнев твой с такой же Петровки, как я с отряда космонавтов. Разные у тебя с ним хозяева.

– Да класть мне, что у Брежнева за хозяин. Главное, он срочно ищет, кто замочил Жору Винтика, и я ему шепну, у кого спросить.

Арбуз надолго замолчал. Я уж решил было – всё, контакт прерван, когда он переспросил тяжёлым голосом:

– Винтика замочили?

– А то сам не знаешь.

– Лепишь, мент.

– Скульптор лепит сиськи, дитё куличики. Мне зачем?

– Жора… – всхлипнул Арбуз. И вдруг крикнул: – Да гонишь ты дуру! По-чёрному…

– Есть фотографии трупа. Могу показать.

И дверь открылась…

Хозяин встретил меня в инвалидной коляске.

Одно это доставило бы мне радость. Человекообразная тварь, возглавлявшая карательную команду, которая убила моего сына и утащила жену на потеху Боссу, предварительно изнасиловав, эта тварь обязана была страдать. Я всё для этого сделал, устроив когда-то засаду в Новобутаково. Но, в придачу к коляске, ещё и фактура инвалида не подкачала, – так сказать, его экстерьер… Ну, праздник какой-то! Приятно было посмотреть, во что превратился борец-полутяж, кровь с молоком, являвший на излёте века образец жлоба-бугая! Молоко скисло, а кровь, по всему, в любой момент готова была свернуться, превратившись в трупные пятна, и мешала этому, видать, одна звериная воля к жизни.

Разве что морда осталась красной, фирменно арбузовской, хоть и расплылась изрядно. Ну и прикид, как водится, цвета хаки – футболка, штаны. Даже тапочки на босу ногу – и те хаки…

Секунду мы смотрели друг другу в глаза.

– Сильно сдал? – Он понял мой взгляд.

– Есть такое дело.

– Ты тоже не помолодел, мусорок.

– Не хочу мериться годами, здоровьем и… – Я запнулся. – И тому подобное.

Хотел добавить «и письками». Не сделал этого, потому что пришёл не глумиться над врагом, а раскрутить его на откровенность. Начинать с издёвки – плохая тактика.

– Мериться здоровьем, которое ты у меня забрал, – констатировал Арбуз.

Я забрал у него не только здоровье, но и смысл убогой жизни, лишив его гениталий. С наслаждением вспомнил я, как сокровенная плоть разлетается кровавыми ошмётками, оставляя между ног этого выродка катастрофическую пустоту, как рикошетят пули от асфальта, сделав своё дело. А ведь он жил только ради того, чтобы удовлетворять ненасытную похоть, и ни для чего другого. Нашёл ли замену? Зачем он живёт сейчас?

Он самолично насиловал Лену на нашей даче, – и это я тоже вспомнил, сопротивляясь волнам ненависти, мгновенно сменившим злорадство.

Ко мне подскочил лакей-телохранитель – в костюмчике, с электронными приборчиками:

– Разрешите.

Ага, дежурный обыск. Я оттолкнул его (он еле устоял на ногах) и вынул свой «макаров».

– Хотите, чтоб я отдал это? Не отдам.

Телохранитель, глазки-щёлочки, выхватил шпалер и наставил на меня.

Я – на него. Так и стояли, ствол в ствол, пальцы на скобах.

Арбуз отъехал в сторону и хихикал, наблюдая эту киношную сцену. Получал бесплатное удовольствие. Вернее, оплаченное гонораром, который платил этому оловянному солдатику.

Коляска у него была навороченная, с электромотором.

– Шеф? – напряжённо спросил телохранитель.

– Да пусть оставляет, – наконец разродился хозяин. – Если б хотел меня шлёпнуть, шлёпнул бы семнадцать лет назад. – Он лихо развернулся на месте, сделав оборот на триста шестьдесят градусов, и крикнул «Оба-на!».

Настроение у него, похоже, радикально улучшилось. То ли забыл про своего Винтика, то ли психика была неустойчивой.

Охранник опустил оружие. Я – следом. Он убрал пистолет в кобуру на поясе, я – под куртку, под мышку.

– К тому же все знают, что я и сам могу себя защитить! – возгласил Арбуз. – В рукоятках коляски – отравленные дротики, пружинный механизм бьёт на пятьдесят метров! – Он захохотал, как безумный, и непонятно было, шутка это или симптом душевной болезни.

– Двигай за мной, – сказал он и поехал по коридору. Моторчики работали практически бесшумно. Широкий коридор вывел нас в необъятный холл, где можно было при желании в мини-футбол сыграть.

– Гостевуха, – пояснил Арбуз.

Оказалось, про Винтика он вовсе не забыл. Прекратив дурачиться, сказал мне нормальным голосом:

– Ты говорил, у тебя есть фото Жоры. Покажь.

Я достал телефон, вызвал альбом и подошёл к коляске:

– Из моих рук. Мобилу не дам.

Пока он листал пальцем, я осматривался. Окна, закрытые атласными шторами, арки вместо дверей, полуколонны на стенах, копии греческих статуй в нишах, глянцевый паркет с мелким рисунком, разношерстная антикварная мебель; короче, блистательный образец безвкусицы.

Плюс нелепый подиум в центре. Без шеста. Без фортепиано. Струнные концерты ему тут давали, что ли?

Лестница на второй этаж – с лифтом. Здесь и второй этаж был, следовало об этом помнить.

В общем, вся обстановка вопияла, что богатый Буратино трагически пытается деньгами компенсировать свою половую ущербность. Окрыляющая картинка!

В дальнем углу, кстати, пылилось какое-то медицинское оборудование, распакованное, но не собранное. Наверное, недавно привезли, не успели установить. Ага, где-то у него ещё и личный медцентр прятался, как же герою цвета хаки без медцентра…

В одном из бархатных кресел сидел человек средних лет и читал писчие листы с неким текстом. Арбуз словно отследил этот мой взгляд… нет-нет, не «словно». Именно отследил. Разглядывая фото своего изувеченного Жоры, он параллельно и незаметно наблюдал за мной: куда я смотрю и с какой мордой лица.

– Мой личный врач, – отвлекшись на мгновение, представил он сидящего в кресле.

Тот приподнял задницу. Оторваться от чтения не счёл нужным. Очевидно, хотел показать (мне или хозяину?), мол, я не холуй и не «шестёрка», я звучу гордо.

– Винтик, Винтик, – пробормотал Арбуз, листая альбом по третьему разу. – Корешок мой светлый… Мне сказали – уехал ты с кучей бабла. На Бали, на Таити, на Мальдивы, в Сочи, куда там ещё можно… Типа заработал – кайфуй по праву… А тебя, значица, грохнули…

Он отстранился наконец от смартфона, отъехал к окну.

– Винтик был твоим другом?

– Можно и так сказать. Много для меня делал. Жорик был программист от Бога, вся моя коллекция – его золотыми руками сработана и отлажена.

И у этого – коллекция! Неясно, правда, какая. Воистину, воля к жизни иногда принимает причудливые формы. Ладно, не отвлекаемся…

Похоже, он действительно не знал про гибель Жоры Пасюка по кличке Винтик. Это было странно, я рассчитывал на иной расклад. С чего вдруг я уверил себя, что это по приказу Арбуза похитили студента Захара? Если б по его приказу, не мог он не знать про неопознанный труп. Для кого-то труп неопознанный, но только не для похитителей. О чём тогда спрашивать Захара, если не знаешь про убийство Винтика? Получается, не с Арбуза спрашивать…

А во-вторых, по всему выходит, Арбуз не в курсе и про цифровой ключ, вытащенный из трупа.

Неужели я ошибся, и этот бандит, ненавидимый мною до черноты в мозгах, никак не связан с Рефери?

Арбуз был знаком с Винтиком. Винтик – программист и хакер, работал на Рефери, перейдя к тому по наследству от Босса. Цифровой ключ от секретного контейнера каким-то образом оказался в его желудке… Ошибки нет, цепочка ясно видна. Просто Арбуз не видел всей картины, не владел всей информацией, вот и всё.

Значит, есть чем торговаться.

– Я могу рассказать, как он умер, – предложил я Арбузу. – Могу рассказать, за что. Кто конкретно его зарезал, пока не знаю, но кто приказ отдал – назову без гонева.

– Кто приказ отдал, я без тебя назову. Знаю я, кто такие приказы отдаёт… Вернулись к началу, Полкан. Ты чего хочешь?

– Хочу вытащить одного человечка. Ваши его сегодня вечером увезли, где-то серьёзно спрашивают, – как раз по поводу Винтика. Отдайте, если не нужен. Этот парень точно не в теме, все зубы даю. Предлагаю так: договариваться мы с тобой не будем, какие у нас договоры после всего, что было. Я сейчас обрисую, что накопал, отдам всё без утайки, ничего не требую взамен, а ты уже сам решишь, западло тебе будет пойти навстречу. Не мне даже, а матери того пацана, которого вы пытаете.

– Пошло́, – выдал Арбуз чисто ментовское словечко. В смысле – годится.

Пошло, так пошло. Монолог мой был сух и конкретен, как протокол у старого следака. Насчёт «всего без утайки» – это, естественно, для красоты фразы было брякнуто, не собирался я раскрывать бандиту все карты. Рисовал усечённый вариант, ограниченный тем, что произошло в морге. Арбуз слушал, порываясь перебить, и сдерживал себя. Только переспросил в конце:

– Жору выкинули у Чертановского пруда?

– У Большого Чертановского.

– Ага, рядом с…

– С чем?

Он мутно посмотрел на меня, решая в уме задачку:

– Всё равно не найдёшь, мусорок… Рядом с лабораторией.

Ну что ж, я надеялся на это. Время превратило кремень в шлак, самбиста-чемпиона – в немощного болтуна. Не стал я давить, вместо этого, в качестве приза, подкинул ему ещё подробностей – уже про убийство Франкенштейна, которое очевидным образом связано с событиями в морге. Не жалко. Пусть у одного из бандитов появится куча лишней информации, вдруг это сыграет против другого бандита, стоящего в тени?

– Значица, Винтик проглотил ключ… – задумчиво произнёс Арбуз.

У меня сильно забилось сердце. Ни про какой «ключ» я ему не рассказывал, употреблял слова «штуковина» и «флэшка».

– Он защиту и программировал, – продолжал бандит говорить сам с собой. – Но зачем глотать оригинал? Может, решил сдуру подстраховаться и сделал два экземпляра? Второй – себе?

Я героически молчал, боясь, как бы Арбуз не вспомнил о моём присутствии.

Оказалось, всё время помнил. Просто за идиота держал, не воспринимал как соперника. Хотя всем известно, что я, хоть и идиот, но… Именно, что – но!

– Ты, Ушаков, не обращай внимания, есть вещи, которые не снились ни вашим, ни нашим мудрецам. (Ишь, ты! Шекспира читал? Или по ящику подцепил фразочку?) Я пока не сошёл с ума, Полкан, не надейся. А Винтика, я думаю, было решено убрать сразу, как получил заказ. По исполнении. Полная зачистка. Ему про Бали с Таити вкручивали, про бабки немеренные, он уши и развесил, лопух. А я – просто лох и фраер, если не сказал ему «беги, дура, пока не сдуло…»

– Если решил подстраховаться, то не такая уж и дура, – осторожно вставил я.

– Вот и я так думаю… Наверно, дотумкал Жора, что живым не выпустят, и сделал второй ключ на всякий пожарный. Говоришь, твой Франкенштейн эту штуку тоже проглотил, и ему тоже брюхо распороли?

Ответ не требовался. Арбуз демонически захохотал – этот же смех я и слышал в селекторе у ворот.

– Ладно, – оборвал он веселье, – займусь твоим санитаром. Чтоб менты не говорили, будто Арбуз – полное говно. – Он вытащил мобильник из кожаного чехла, висящего на шее, и вызвал кого-то.

– Салям. Это я. Ты где сейчас? Слышу, что не гужуетесь. С кем ты там? Какой «заход», Баян, икру-то не мечи! По делу я! Студентика это вы сегодня взяли за шкибот? (Арбуз посмотрел на меня и со значением потыкал пальцем в трубку: они!) Что с него хозяин спрашивал, то пусть с хозяином останется, хотя, между нами, с этим студентом вышел полный голяк. Это я тебе говорю! Шкняга гуляет, люди слушают… Он, кстати, с вами?

Несколько секунд Арбуз слушал, потом аккуратно зажал дырочку микрофона и прошептал мне: «Опоздали. Они в лесу по Лыткаринскому шоссе, уже закапывают». «Пусть тело матери вернут», – прошептал я в ответ.