Текст книги "Черта"

Разгоралась суббота. Городская окраина, беспризорное дитя города и деревни, жила своей обычной жизнью. В просторных воздушных дворах пенсионеры, возложив на скамьи свои некондиционные тела, наблюдали за выгуливающими детей и собак соседями. Нарядные обыватели по одному, по двое, с детьми и без них следовали привычными тропами к большой дороге, что вела к пище и зрелищам. Люди тянулись степенно, мудрствуя промеж себя и не обращая внимания на других, словно оттягивая момент единения, ибо закон города таков, что как не крути, а все равно окажешься в местах скопления, где твоя мудреность никому не нужна. По делам чрезвычайной важности неслись куда-то мальчишки, и быстрее их были только птицы. Картину дополняли редкие синеватые личности с волнистой походкой и опустошительными наклонностями, с утра успевшие познать зеленую истину. По этому субботнему разнообразию и блуждал взор Авенира Голодранцева, как он блуждал бы в любом другом месте, где мог оказаться его хозяин.

С улицы в пространство между домами въехал автомобиль тщеславного вида и покатил по дорожке вдоль соседнего дома, совсем недавно отстроенного и своим сверкающим фасадом напоминавшего элитную проститутку в начале карьеры. Авенир нахмурился и уперся в него взглядом. Возле одного из подъездов нового дома автомобиль остановился и из него, будто делая одолжение, с четырех сторон стали выбираться люди.

Первым вылез парень приблизительно того же возраста, что и Голодранцев. Он встал посреди тротуара, небрежным движением достал сигарету и закурил. Вслед за ним выбрались еще двое. Последним долго доставал себя из машины немолодой важный перец. Из подъезда выскочили два охранника и затанцевали вокруг прибывших. Те, не обращая на них внимания, стояли непоколебимо и что-то говорили друг другу по очереди, засунув руки в карманы брюк. В результате тротуар оказался перекрыт, как кишка при запоре, и прохожим пришлось обходить стороной группу приезжих и их черный автомобиль с оттопыренными, как уши, дверями. Прошло еще минут десять, пока из автомобиля принялись доставать вещи и заносить их в подъезд. Пассажиры побросали окурки на тротуар и скрылись туда же. Автомобиль хлопнул дверями, дважды мигнул и столько же крякнул. Голодранцев сидел нахмуренный, потеряв интерес к окружающему миру. Распутный дом, заморский автомобиль и группа крутых людей с холуями-охранниками слились в его голове в один враждебный образ. Потом его позвали купаться на ближнее озеро, и он пробыл там до вечера. И было это в субботу.

На следующий день Голодранцев снова сидел у окна и внимательно наблюдал за жизнью соседнего дома. Оттуда время от времени выходили нарядные тетки с капризными, пестро одетыми чадами, коренастые мужики, которые прежде чем двинуться дальше, подозрительно осматривались, и прочие домочадцы. Вдоль тротуара стояли иномарки, на входных дверях висели домофоны, по бокам дверей – видеокамеры, внутри прятались охранники. Пришла дворничиха и стала подметать и поливать водой площадки перед подъездами. Новый дом, поигрывая серой гранитной плиткой фундамента, красным кирпичом толстых стен и бордовой полосой мансард, презрительно пялился на Голодранцева, чей дом из перекошенных, облупленных панелей должен был развалиться еще двадцать лет назад. Тут Авенира снова позвали на озеро, и он опять пробыл там до вечера.

На обратном пути он нарочно пошел так, чтобы пройти по тротуару нового дома. Время было бойкое – возбужденный воскресным общением с природой народ съезжался в места постоянного обитания. На панели царило бестолковое оживление, вокруг хозяйничали сытые, загорелые лица. Голодранцев пробирался через незваных соседей и чувствовал, как у него портится настроение. Черный автомобиль был на месте. Рядом с ним посреди тротуара стоял вчерашний парень и, размахивая руками, охмурял какую-то дурочку. Роста и сложения он был такого же, как и Голодранцев, но одеты они были по-разному. Авенир примерился и шагнул в узкий проход между парнем и машиной. И он бы прошел, если бы парень вдруг не дернулся, не качнулся назад и не толкнул его нечаянно спиной. Толчок вышел не сильный, а, скорее, неловкий, и Авенир удержался, а парень тут же обернулся, чтобы извиниться. Во всяком случае, так сначала подумал Голодранцев. Но вместо этого парень проехал взглядом по Авениру сверху вниз и обратно. Улыбка сошла с его лица, он бросил на Голодранцева нехороший взгляд и, ничего не сказав, отвернулся к своей дурочке. Что ж, мажоры – это дети манекенщиц, и все они рано или поздно ошибаются. Ошибся и парень: он не должен был так смотреть на Голодранцева.

«Убью!» – решил Авенир и пошел, не оборачиваясь, прочь.

 
2
 

С этого дня Авенир стал искать подходящий случай, чтобы убить незнакомого парня. Теперь он все свободное время посвящал изучению повадок будущей жертвы. Он занимал место у окна или на скамейке напротив подъезда и терпеливо караулил его появление. Дождавшись, застывал в случайной позе и, придерживая дыхание, немигающим глазом всасывал обстоятельства текущего момента.

Через неделю он уже хорошо представлял, какой непростой объект ему достался. По утрам парень уезжал на машине то один, то в сопровождении, но всегда на виду охраны. Возвращался поздно вечером, либо далеко за полночь. Шумно выбирался из машины, был грубоват и беспечен, курил с охранниками, а затем прятался в своей крепости за железными дверями до утра. Его явления народу были также просты, как и неуязвимы. Где он работал и чем занимался, Голодранцев знать не мог, так как сам машины не имел, а, значит, и не имел возможности выследить. Он обдумывал проникновение в чужой дом под видом сантехника, электрика или телемастера, но оказаться с парнем наедине, как он уже понял, шансов было мало. А это означало, что убить без свидетелей при таком раскладе не представлялось возможным, тем более что сделать это предстояло почти голыми руками. Сидя на посту, Голодранцев морщил лоб, кусал губы и все больше мрачнел. Случалось, что черный автомобиль не ночевал на своем обычном месте день, два, а то и больше, и тогда Голодранцев не на шутку скучал по своему классовому врагу и еще сильнее ненавидел пряничный дом и его обитателей.

Так прошли три недели.

Однажды вечером Голодранцев, хмурый и готовый к очередному разочарованию, двигался в направлении подъезда, чтобы заступить на дежурство. Уже на подходе он заметил чью-то мешковатую, сидевшую на краешке его скамьи фигуру и ощутил раздражение. Подойдя ближе, он обнаружил небольшого плотного старичка с круглой лысой головой, одетого в такую старомодную одежду, какую не носил даже его дед. Голодранцев демонстративно плюхнулся рядом и закинул ногу на ногу. Некоторое время они сидели молча, разглядывая подъезжающие к дому иномарки и выбирающихся оттуда измученных достатком людей. Вдруг старичок заговорил, ни к кому не обращаясь и немного картавя:

– Странные люди. Они как бывшие лакеи, которые примеряют на себя барские замашки. Они думают, что теперь им позволено требовать к себе иного, чем прежде, отношения, потому, что у них деньги и власть. Забавники-французы очень тонко и точно назвали этот сорт наших людей нуворюс – новые русские. Тем самым они отказали им называться старым добрым именем нувориш, давая понять, что их внезапные богатства никакого отношения к честному богатству не имеют и могут возникнуть только в условиях России. Новые русские мещане – вот кто эти пустые, ничтожные и архиопасные элементы, живущие за счет других и только для самих себя. Масштаб человека, как масштаб водоема измеряется его глубиной. Их масштаб – это лужа с мутной водой, обнесенная мрамором. Именно таким идеалом они стараются заразить широкие слои населения. Дело зашло слишком далеко, и с этим надо непременно и решительно кончать. Вы, безусловно, правы, что хотите ЕГО убить. Вы, батенька, случайно, не передумали? – повернулся он к Голодранцеву.

Голодранцев вздрогнул и отрицательно мотнул головой.

– Тогда ищите ЕГО в ночном клубе «Аврора». Он иногда там бывает.

Сказав это, старик легко поднялся, развернулся и скрылся у Авенира за спиной. Растерянный Голодранцев хотел обернуться, но тело его вдруг онемело так, что некоторое время он не мог пошевелиться. Когда, наконец, гибкость вернулась к нему, старика уже нигде не было видно. Голодранцев пришел в себя, а затем, не дожидаясь черного автомобиля, отправился домой.

 
3
 

Ночной клуб «Аврора» располагался между центром и окраиной и кроме своих обслуживал веселую молодежь с той и с другой стороны.

Центровые съезжались туда группами и на хороших машинах. Парни – в поисках диких граций предместий, девицы – ради апачей и мачо из «хрущевок». В свою очередь дети вольных застав были не прочь пощекотать ноздри утонченными запахами субтильных тел, извращенных бесстыжей культурой эпохи обогащения. Несмотря на вроде бы взаимный интерес, морду там могли набить за милую душу и тем, и другим.

Следующим вечером в девять часов Авенир прибыл к клубу и первым делом, как учили его в армии, принялся изучать подходы. Два обстоятельства ему понравились особо. Первое: двери клуба выходили прямо на оживленную улицу. Второе: клуб находился рядом с метро. Это означало, что покончив с парнем, он имел возможность затеряться среди прохожих, а затем, незаметно и быстро исчезнуть из этого района. При условии, конечно, что дело будет сделано до закрытия метро. Не понравились ему камеры наружного наблюдения, умело скрытые среди рекламного антуража, но тут уж ничего не поделаешь.

Голодранцев зашел внутрь. Заведение встретило его бодрыми звуками музыки и особым ароматом хмельного веселья. Охранник вовсе не потешного вида деловито ощупал его глазами и жестом пригласил проследовать через контрольную рамку. Голодранцев пересек электромагнитное поле и, доказав, что находится в рамках приличия, проник в многомерное пространство плотских утех. Чтобы не слишком западать в память настырных видеокамер, он быстро оплатил вход и затерялся в разноцветных сумерках главного зала. Заняв безобидное место возле дальней стенки, он принялся изучать обстановку.

Прямо перед ним на возвышении симпатичная девушка вьюном увивалась вокруг скользкого шеста, ни за что не желая выпускать его из рук. Часть зала была занята столиками, откуда в сторону девушки неслись одобрительные хлопки и возгласы. Напротив располагалась длинная стойка бара, за которой трясущиеся бармены составляли коктейли счастья. Зал был наполовину заполнен сдержанной публикой, чьи уши ушлый ди-джей еще щадил. Видимо, час настоящего веселья здесь пока не наступил. Что и говорить, места, которые Голодранцев посещал ранее, были попроще.

Постепенно Авенир освоился и приступил к выбору сектора, откуда он мог контролировать содержимое зала, не особо перемещаясь. Выбрал и после этого совершил несколько проходов по залу, незаметно приглядываясь к сидящим за столиками и стойкой. Не обнаружив парня, он приступил к изучению самого важного объекта – мужского туалета и прилегающих к нему помещений. Именно в туалете он рассчитывал оказаться с парнем один на один. Именно там, по замыслу Авенира, должна была разыграться сцена справедливого возмездия. Туда его привел узкий коридор с одним поворотом и двумя подсобными помещениями по пути.

Туалет Авениру понравился. Он оказался достаточно просторный для маневра и давал возможность очутиться в нужный момент за спиной жертвы, не вызывая подозрений. Авенир посетил одну из кабин и остался доволен: дверца была до пола и плотно закрывалась на защелку. Нашел он и два недостатка: чересчур яркий свет и отсутствие тяжелого предмета, вроде пепельницы, с чьей помощью убрать парня было бы проще. Однако Авенир тут же себя поправил: враг должен быть уничтожен голыми руками. Из принципа. План ликвидации, привязанный к диспозиции, уже созрел в его голове.

Он пробыл в туалете еще некоторое время, чтобы знать, как часто и много его посещают. И здесь вывод оказался в его пользу: количество посещений и промежутки между ними оставляли ему достаточно времени, чтобы без помех насладиться молящими о пощаде глазами.

Авенир еще раз оглядел помещение и уже собрался уходить, когда в туалет, держа в руках ведро и швабру, боком протиснулась уборщица. Голодранцев уставился на нее, как будто пытался что-то вспомнить, но не вспомнил и пошел на выход. Когда он проходил мимо, пожилая сгорбленная женщина отвернулась. Голодранцев вернулся в зал и пробыл там до двух часов ночи. Парень так и не появился.

 
4
 

Не появился он и на следующий день.

Как ни странно, это было на руку Голодранцеву. Он приступил, как учили его в армии, к отработке плана действий в условиях, максимально приближенных к боевым.

Он выбрал статистом чужого парня, повадками похожим на своего, и принялся его пасти. Парень базировался за столиком в компании с двумя друзьями и тремя девицами. Пил и вопил, регулярно втыкал окурки в пепельницу, срывался с места и, волоча девицу за руку, штопором ввинчивался в плотный клубок дергающихся тел. Следуя за его перемещениями, Голодранцев выпил в баре два коктейля и под руководством шамана по кличке ди-джей с удовольствием принял участие в общей трясучке, которая всегда ему нравилась. Колдовство брачных танцев, царство инстинкта, метафизика случайных взглядов, распахнутые ноздри, – всё здесь было здесь просто и понятно.

Наконец парень прямо с площадки устремился в сторону туалета. Авенир последовал за ним. Они вошли один за другим и принялись каждый за своё. Пока парень пялился на стенку, Авенир прикидывал свой маневр с заходом со спины. Все выходило хорошо: размах и внезапность были обеспечены. Довольный Авенир вслед за парнем покинул туалет.

В этот вечер его подопечный еще несколько раз бегал в туалет, чтобы задрать ногу на забор, и каждый раз Авенир его сопровождал. Но если будущее торжество маневра теперь не вызывало у него сомнения, то хроническое несоблюдение другого важного условия начинало беспокоить: в туалете всегда были лишние. Это настолько не совпадало с выводами предыдущего дня, что поставило его в тупик. Голодранцев загрустил и в плохом настроении покинул заведение. Когда он добрался до дома, черный автомобиль уже спал.

Еще три дня прошли безрезультатно. Голодранцев приходил в клуб, толкался среди толпы и ждал. Он нисколько не сомневался, что парень рано или поздно появится. Правда, обстановка в туалете его по-прежнему не радовала. Это был не туалет, а проходной двор. От того, должно быть, что только здесь можно было услышать друг друга и передохнуть от изнуряющей тахикардии басов. Так или иначе, но Голодранцев больше времени стал проводить в туалете, чем в зале. Курил, терпел, снова курил, и очень редко оставался в одиночестве. Оказаться с парнем наедине представлялось ему теперь делом безнадежным. Надеяться можно было только на удачу.

Шла седьмая ночь дежурства. Парень по-прежнему проводил время где-то в другом месте. Усталый Голодранцев сделал по залу очередной круг и направился в туалет. Зайдя туда, как к себе домой, он увидел привычную картину: два сопляка, закатив глаза и что-то бормоча себе под нос, ерзали спиной по стене, ловя приход. Голодранцев вздохнул, отвернулся, закурил и стал смотреть на узоры кафеля.

– Авенир! – вдруг услышал он. Голодранцев вздрогнул и обернулся.

Прямо перед ним, держа в руке швабру, стояла сгорбленная старуха-уборщица. Сбоку нее находилось ведро, в котором колыхалась грязная вода. Сопляков в туалете не было.

– Авенир! – продолжала старуха. – Старик велел передать, что ОН придет сюда завтра вечером после десяти. В половине двенадцатого ты найдешь его на этом месте и сделаешь все, как задумал. Не беспокойся – никто не помешает. Кроме того, в это время в клубе на две минуты погаснет свет. Старик желает тебе удачи.

После этих слов старуха подхватила ведро и вышла из туалета, скрипнув на прощанье дверью. Голодранцев дернулся, было, чтобы пойти за ней, но тело его вдруг онемело, и он остался на месте. Так и стоял, пока не пришел в себя, а потом собрался с силами и покинул клуб. Придя домой, он сразу заснул и спал крепко и глубоко.

 
5
 

Назавтра в девять тридцать Голодранцев был возле клуба.

Он не пошел сразу внутрь, а решил дождаться приезда незнакомого парня на улице, чтобы выяснить – кто, с кем и сколько. Перебравшись на другую сторону улицы, он выбрал точку, с которой мог незаметно наблюдать за приездом и начал работать.

Имея поначалу свежий глаз и сосредоточенное состояние, Авенир фиксировал всех приезжающих и прибывающих подряд и в деталях, пока не утомил память. Тогда он стал вспоминать их в обратном порядке, обнаружил пробелы и слегка огорчился. После этого продолжил наблюдение, не беря в голову лишнего.

Время перевалило за десять, и Авенир подобрался. Волнения не было.

Публика прибывала. Машины подъезжали самые разные. Из них вываливались, выбирались, выскакивали молодые задницы с дымящимися сигаретами и порознь или обнявшись шли, тащились, торопились, спешили попасть внутрь. Справа и слева на своих двоих подтягивались их безлошадные современники. Была суббота.

Голодранцев взглянул на часы. Часы показали без четверти одиннадцать и пожали плечами. В ответ Авенир раздраженно подметил, что сумерки отнимают у него зоркость, и перебрался ближе к входу. Минуты тянулись, истончаясь, как жевательная резинка. Все темнее становилось небо, все ярче – огни рекламы. Время шло, народ прибывал, парня не было. Часы показали десять минут двенадцатого и торопливо спрятались в рукаве. Тогда Авенир изменил план и принял решение идти в клуб. Словно чей-то голос подсказал ему, что в первую очередь он сам должен быть готов к указанному стариком времени, а остальное – не его дело. Авенир вошел, переждал трех человек, узаконил присутствие и устремился в полутемный зал.

В зале царил настоящий улет, какой случается с полуголым африканским племенем после нескольких часов непрерывной трясучки. Барабаны грохотали так, словно хотели выбить из голов присутствующих последние мозги. Все будто посходили с ума и первым – ди-джей. Он с кепкой в руке дергался под удары шаманского бубна, не в силах остановиться и рухнуть без сил. Его паства, воздев руки и разинув рты, билась в экстазе, застряв на полпути между счастьем и безумием. Авенир, извиваясь как угорь в бочке с селедками, продирался в обход, стараясь не попасть под горячую руку. Пробираясь мимо ди-джея, он бросил взгляд в его сторону и на секунду застыл на месте: на него глядел старик собственной персоной! Авенир тряхнул головой: старик исчез, ди-джей остался. Голодранцев выбрался из толпы, занял позицию на пути в туалет и посмотрел на часы. Часы показали двадцать восемь минут двенадцатого и, козырнув на прощание, двинулись в будущее. Голодранцев поблагодарил их за службу и встал на боевой взвод. Он был абсолютно уверен в предсказании старика. Теперь он точно знал, что незнакомый парень вот-вот появится и тут же побежит в туалет. Авенир последний раз прокрутил в голове свои действия и присел на задние лапы. Вокруг него творилось неописуемое. Улет перешел в умопомрачение. Музыкальный смерч воронкой закручивал потерявшую разум толпу. Разноцветный, пойманный в ловушку свет беспорядочно метался над ней в поисках выхода. Последние секунды, торопясь и подталкивая друг друга, выстраивались в очередь за право называться роковыми. Авенир, прижав уши и вздыбив на загривке шерсть, уперся немигающим взглядом в портьеру входа.

Вдруг, ни к селу, ни к городу, в его голове всплыл утренний разговор на кухне между сестрой и матерью, которая в тот момент убивала тараканов.

«Бедные тараканы! Ведь они тоже хотят жить!» – пожалела младшая сестра.

«Конечно, бедные! Ведь они никак не могут понять, за что их убивают!» – отвечала мать.

И тут портьера разъехалась, и в зал шагнул незнакомый парень. С ним еще трое – парень и две девицы. Они задержались на пороге, и незнакомый парень, подталкивая их в направлении столиков, жестами объяснил, что сейчас вернется. Его спутники исчезли в толпе, сам же он резво кинулся в сторону Авенира. Сделав несколько шагов, он протиснулся мимо Голодранцева и устремился дальше. Авенир пружинистой походкой последовал за ним. Они вошли в удивительно пустой коридор с одним поворотом и двумя подсобными помещениями и добрались до туалета. Парень открыл дверь и проник внутрь. Авенир за ним. Туалет был безлюден. Не обращая внимания на Голодранцева, парень пристроился к писсуару и принялся за дело, подставив ему затылок. Авенир приготовился к маневру.

И в этот момент – неожиданно, внезапно, вдруг! – в этот момент все звуки мира, сосредоточенные в тесном пространстве клуба, взревели и умерли, а вместо них родился стоглавый вопль недоумения, осуждения, протеста и набирающего силу дикого страха. Он несся через пустой коридор с одним поворотом и двумя подсобными помещениями, через безлюдный туалет и далее – на весь мир. Событие, о неотвратимости которого неоднократно говорили электрики, свершилось: в двадцать три часа тридцать одну минуту, в самый разгар веселья ночной клуб «Аврора» погрузился в кромешный мрак!..