Текст книги "Времена года"

Сойкины хлопоты

Редкостной интенсивности зазимок оказался к тому же и не в меру длительным. Золотая осень с ее неизменным кротким теплом и ласковым солнышком превратилась в хмурое, суровое предзимье.

По существу, почти весь октябрь оказался холодным, снежистым и бездождным. Кто припомнит подобное, чтобы сразу после покрова-зазимья ловили рыбу по льду? А ныне ледовый забой начался в пору листопада и продолжается одновременно с ним до ближайшей оттепели, когда с деревьев исчезнут листья, а с водоемов лед.

И все же феноменальный зазимок не в силах пресечь чисто осенние фенологические явления. Так, до сих пор не прекратилась заготовка животными припасов на зиму. Особенно она заметна у сойки – птицы крупной и крикливой. До семи желудей набирает она в подъязычный мешок, отправляясь с ними к подрастающим соснам, рассовывая добычу подле комлей жердняка. С ношей – молчалива и осмотрительна, тайник закладывает, лишь когда уверится, что поблизости никакой опасности нет и никто ей и ее припасам не угрожает. Желуди прячет под мох, кочки и листвяную подстилку. Случалось находить сойкины ухоронки и под нежилыми муравьиными кучами.

Долог сезон заготовок у сойки: с конца августа до ноября! Около двух с половиной тысяч кладовых устраивает каждая крылатая сборщица даров дуба. Где соек много, желудевый урожай растаскивается ими буквально по всему лесу. Часть припасов будет потреблена птицами, но более всего перепадает белкам, кабанам, куницам и мышам. До лесных концентратов кто ж из них не охоч? Ведь желуди – богатейший источник белковой пищи.

Печатная пороша с головой выдает всех конкурентов сойки. Стоит порушить прикопку, как от почерка разбоя не избавиться ни четвероногому, ни пернатому иждивенцу. Следы «расскажут», кто был и когда. Легко по пороше наблюдать и за промыслом самой сойки. Иногда крылатая хлопотунья так увлечется припрятыванием желудей, что, потеряв чувство осторожности, оказывается в когтях ястреба-тетеревятника или в лапах крупной совы.

Хороши тугие, весомые желуди. А как быть, где их нет? Дубравы-то не везде. Оказывается, сойки могут заготавливать и мелкие клубни картофеля, оставленные после уборки в поле, и зерна полевых злаков из потерянных в стерне колосков. Вот почему по осени нередка встреча с сойкой на яровом или озимом клину, особенно ежели он подступает вплотную к лесу.

Кончится у соек спешка по сбору припасов, и пернатая хлопотунья станет игривой, шумной. Ничего что начнет вертеть белыми хвостами поземка и молодецки застучат морозцы, – кладовки вовремя наполнены, а холодом птицу не испугать. Правда, зимой не без напастей. И случаются они чаще всего после оттепелей, когда прочная ледяная корка голубой броней прикрывает сойкины провианты. Ни раскопать их, ни выклевать. Другое дело при снеге, особенно когда он рыхл и неглубок. В хвойниках, где сойка преимущественно устраивает свои запасы, снегу, кстати, всегда меньше, чем в чернолесье или на поляне. Об этом тоже проведала сообразительная птица…

Чаепитие щеглов

Поистине уникальным выдался октябрь. До самых последних чисел тешил он москвичей отменной погодой, не по календарю устойчиво теплой и достаточно сухой. Разлаживается этакая благодать разве что теперь, под самый занавес серединного месяца осени.

И все же краски природы поблекли, истлели. Окрестные луга и предлесье кажутся теперь однообразно скучными и серыми. И лишь запоздалые цветочки несколько скрашивают поляны.

Но что это за красивые пуховые комочки мелькают в жухлых репейниках? Полоска коричневая, полоска белая, вдоль – черные штрихи и два алых пятна. Будто живые цветки мелькают! Интересно взглянуть на пернатое диво поближе, вдосталь полюбоваться.

Так и есть – щеглы! Бранчливые, непоседливые, цепкие. Как ни мала шишка репейника, но и она удержит птичку-цветок. Беспокойно вертится ловкий акробат на жестком кустике. То подвесится на лапках, то выскочит сбоку колючих шишек: ни секунды отдыха, одни движения и движения. Сердито трещат птичьи трели, а рядом сыплются позывные крики – тонкие и мелодичные. Стайка пирует, а за лакомством – веселье и гомон. Кому больше репейных семян досталось, кто прытче отыскивает и шелушит богатые шишки – разве им обойтись молча за таким занятием? То-то треску, то-то щебету!

Но вот щеглы дружно снялись с зарослей, и плотная стайка вывела веселую трель. Ожил унылый подлесок, дрогнул перемешанный крыльями сырой воздух. Волнисто, а то и «на прыжках» неслась что есть духу голосистая ватага: после жирной трапезы, конечно же, попить надо. На речку скорей, на речку! Говорлива покуда она и чиста, а подле излуки в кустах и покойно к тому же. Туда и прыснули щеглы. На лету наши птички выглядят светлыми, особенно издали. Оттого что брюшки и грудки у них белые, а коричневые спинки не видны.

Гурьбой снизились в кустах, на песчаную отмель. Тут и водопой – «чаепитие» устроили. А после этого и отдых положен. Щеглы выбирают его на высоких деревьях, в густых кронах. Слетятся туда, рассядутся на ветках – и вроде бы успокоились. Но откуда ни возьмись, на те же деревья посыпались другие мелкие пташки – овсянки, синицы, чечетки. Смешались в общей компании, опять заиграли каждый во что горазд. Но и среди этого обилия звуков голосок щегла-петушка не затеряется. То стуковней, то раскатом припустит. Бывает, и колокольчиком прогремит, выдаст два-три негромких удара, и каждый чистый, звонкий. Щеглы – отменные музыканты.

Отдых не получился, опять перебранились изящные птички. Стаи вспорхнули, схлестнувшись в воздухе, и тут же распались: овсянки и синицы подались в одну сторону, щеглы – в другую. Снова кормежка в бурьяне: холод сытого не проймет, а голодного одолеет. Осенне-зимний стол щеглов скудный, вегетарианский, присаживаются к нему как можно чаще.

Когда закрадутся густые сумерки, пернатые музыканты отправляются на ночлег. Проводят они его в рощах или в лесу, рассаживаясь на деревья или кустарники. И не вразброс, а стайно. Щеглы – из племени кочевников. К зиме они перелетают из северных мест в более южные. Возвращаются восвояси при первых признаках весны, которую они приветствуют своей хвалебной песнью. За веселый нрав, за изящество и пользу птица эта достойна нашего самого радушного покровительства.

На пороге предзимья

Моросят дожди, прибивая к земле упавшую листву. Плотная облачность не пропускает прямых солнечных лучей, оттого-то и кажется день тусклым, несветимым. Зато когда проглянет солнце да засияет своей кроткой улыбкой – как хорошо делается вокруг, как оживают все окрестные виды. На пороге предзимья природа еще умеет находить и цвет, и запахи, и, само собой, звуки, чтобы оживлять свои мертвенные картины.

И все же облик предзимья день ото дня проявляется резче. Заметное падение долготы дня, редкое полдневное солнце и все более затяжное ненастье со скачками температуры – вот главные черты предзимья. Чувствуя сезонный перелом, унеслись вдаль наши пернатые гнездари. Остались разве что самые стойкие из них – дрозды. Как нагрянул морозец и завернула первая метелица, на юг откочевали скворцы и грачи. И только дрозды не торопятся, им и при снеге будет уготован стол, в основном рябиновый. Не побрезгуют и облепихой.

Но вернемся к народному календарю. Много в нем предзимних примет, связанных с предузнаванием погоды на короткий и долгие сроки. Считали, например, что ежели листопад закончился рано – ожидай строгой зимы. Но пока лист с вишен не опал, сколько б снегу ни выпало, оттепель его сгонит. Зоркому глазу кое-что из синоптических тайн поведает ива. Примета говорит: «Ива рано инеем покрылась – к долгой зиме».

А вот как «прогнозируют» животные. Если в зайцах много жиру, зима будет продолжительной и холодной. Кстати, зайцы сейчас срочно меняют летние кафтаны на зимние. В этой связи как не вспомнить толстовскую фразу из «Войны и мира»: «Русак уже до половины затерся (перелинял), лисьи выводки начинали разбредаться, и молодые волки были больше собаки». К холодной зиме будто бы кроты натаскивают в свои норы много жнивья или соломы. Мыши во льну гнездо свили – в зиму большие снега предстоят. Даже муравьи небезучастны к характеру предстоящего сезона: «Большие муравьиные кучи – к суровой зиме».

Предзимье

Вот уж снег на днях валил! Покров получился глубокий, чистый, на время прочный. Потом настала оттепель, и несвоевременный зимний гость побежал. Да так скоро, что от снега вскоре и следа не останется. Не диковина, если в октябре снег сходит, не пора ему ложиться намертво, нужны примерки. А их бывает не меньше трех-четырех. В народном календаре сказано: «Зима без трех подзимков не бывает». Говорят и так: «Первый осенний снег с бураном – зима еще не стала». Тот же численник уверяет, будто первый снег бывает за сорок дней до зимы.

«Там теперь листья с дерев осыпались, там дожди, там холодно…» – припомнится строчка Федора Достоевского, когда подумаешь о лесной стороне в эту пору. Да, листья с деревьев почти целиком осыпались, и листопад, можно сказать, завершен.

В городском саду наперекор холодам блестит седая трава – цинерария. Внешне она несколько напоминает отрастающую полынь – кустики такие же бодрые. Но стебли, да и листья цинерарии куда как мясисты. Собственно, за декоративность и сажают ее для красоты.

До морозов не потухали ветвистые кусты герани, облепленные красными шарами соцветий. На воле герань вырастает куда крупнее, чем в комнате, хотя обликом такая же простушка. Впрочем, в цветке этом заключена своя прелесть.

Контрасты предзимья

Потепление свело на «нет» бурный снегопад, и природа опять осталась в чисто осеннем убранстве. Под ногами шуршат жухлые листья, окончательно поблекшие и поизносившиеся. Гораздо холодноватое крепкое яблоко, сроненное в листвяной отпад, скрасит унылую картину позднеосеннего сада. Свежее, на вкус сладковатое и морозом не побитое. А они были, знатные морозцы! Предзимье, с его натисками холодов и снега, поначалу решительно пересилило затянувшуюся осень. Потом натиски поослабли и пропали совсем. И только теперь чувствуется новая волна предзимья. Да и пора, ведь с численника начали слетать ноябрьские листки.

После приморозков прозябла и засочнела пламень-ягода – клюква. Два раза в году берут ее на болоте – осенью и зимой. Осенью ходят по клюкву до самого снега, пока можно отыскать болотную дикарку. В старой Москве зазывно приглашали горожан торговцы этой ягодой: «Вот клюква, вот крупна, эки бабашки, брали девушки Наташки!». И сейчас вкусная ягода в почете у поселян. Ее освежающей кислинкой дорожат люди.

А уж синицы поближе к жилью жмутся. К кормушкам подлетают то и дело. Особенно ретива щекастая, или большая синица. Собой статная, проворная, порой напевная. На что уж хмурая погода в предзимье, но и теперь не молчит пернатая гостья.

Присядет на лоточек, поклюет, сронит трельку невзначай – и была такова Известно: синица к избе – зима на двор. И голосом как бы оповещает птичка о скором приходе морозов. «Блеснул мороз, И рады мы проказам матушки-зимы» (А. С. Пушкин).

Коли блеснут морозцы, то небосвод расчистится! Высоким станет, днем хоть на час, да солнечным. Ночью же звездный шатер покажет всю прелесть предзимней сферы. В северо-западном направлении невысоко над горизонтом светят звезды Лебедя и Лиры, на юго-вос-токе видны Телец и Орион. Возле самого зенита располагаются звезды Персея и Капеллы. Хорошо всем знакомая Большая Медведица приподнимается в северо-западной стороне. Если четкость звездной карты пропадает – на подступах ненастье и вьюга. Атмосферные перестройки небесследны, и признаки их давно известны людям.

Народные приметы о предстоящей погоде судят по многим признакам. Послушаем, что говорили встарь: осенний иней – к ведру; крутой месяц – к холоду; туман стелется – к оттепели; дневной снег не лежит – первый снег выпадает за ночь; после гололедицы ожидай дождя. Конечно же, ноябрю свойственны все типы предзимней погоды: дождливой, холодной, но изредка могут быть и теплые дни. Подивит он и белой порошей, да не одной по счету.

Все ближе зима крадется. И будто наперекор ей в комнате на подоконниках цветы показались. Как-то разом взялись цвести амазонские лилии, азалия и цикламены. Глядишь на эти живые чуда домашнего уголка природы и думаешь: до чего же неистребима красота! Чему не удалось на воле, расцвело и украсилось в условиях искусственных. Не диво ли?..

«Роняет лес багряный свой убор…»

Ясени первыми совлекли свои летние доспехи. Но кроны их и безлистые насквозь не просматриваются, ветки увешаны монистами плодов. Зато как посветлели березняки! Белоствольные рощи сквозят, упираясь голыми верхушками в тусклое осеннее небо. Еще не опали листья рябин. На что уж ярки сургучные кисти плодов, а раскаленные докрасна рябиновые листья краше и цветастее их.

Шумит, голосит порывистый ветер. Ручьями гонит палый лист по стежкам-дорожкам. Обнажаются седые вязы. Их морщинистые листья и на земле свежи, как живые. Упрямо шелестят лишь одни тонкие тополя да садовые сирени, они раньше всех обзаводятся зеленым пологом и последними расстаются с ним – уже при первых примерках снега.

К холодам еще хлопотливей стала ореховка. Запасливость этой птички прямо-таки поразительна. Не по одному орешку носит она к своим тайникам, а по тридцати. Набьет ими подъязычный мешок и летит, покрикивая: не пустая лечу, с добычей. Орешки припрячет и под листву, и под мох, и просто в земляную ямочку положит. И каждую ухоронку запомнит, зимой без ошибки раскопает снег в нужном месте.

Белые мухи подстегнули белочку. Пора обзаводиться зимней голубой шубкой, пора хвост роскошным волосом подбить, а на ушках кисточки отпустить. Заяц и тот за обновки принялся. Белеет с ног, меняя землистый цвет на светлый, снегу под стать. Только вот снегу-то не скоро установиться, а переодетым не по сезону не разбежишься – заметен отовсюду. Вот и отсиживается косой в открытом понизовье, в лесу гремучие листья пугают. Немало натерпится страху, пока дождется первопутка. Видно, об этих его злоключениях и говорится в старинной пословице: «Заяц сед – навидался он бед».

Даже мышки-норушки к зиме готовятся. Еще в конце лета, когда только что поспели «лесные овощи», полевки-экономки занялись выкапыванием корневищ иван-чая, манжетки и луковиц лилейных, чтобы отложить их впрок в свои подземные закрома. Желтогорлые мыши предпочитают собирательство: натаскивают в кладовые спелые орешки липы, что весьма кстати и для лесоводов – только выгребай отличный семенной материал.

На можжевеловом кусту в подлеске объявились какие-то хохлатые птицы. Ба, да ведь это ж свиристели! Любят таежники лакомиться спелой ягодой нашего кипариса-можжевельника, по-другому – мозжухи, еленца, арчи. Спелая второгодняя ягода – черная, с сизым налетом; сырая, или молодая, – зеленая, ее не трогают свиристели. А на рябинах пиршество дроздов. Веселой гурьбой обирают рябинники деревце за деревцем, оставляя после себя унылые ветки. Дрозд у нас на зиму не остается, зато жирует вволю до самых холодов.

В царстве рыб также не без перемен. С холодами лещи, лини и плотва станут медлительными, полусонными. Прибылые сомы потянутся в озера, старые залягут в омуты. Сазаны и ерши соберутся в зимовальные ямы, будут держаться там подле самого дна. Первыми тронутся на зимовье обитатели спокойных вод, в быстрых водах те же рыбы успокаиваются позже.

Зачастили, заладили дожди-водолеи. Вот истинно: «Весенний дождь из тучки, осенний – из ясени». Как будто и не собирался, а хлынул же, да такой обложной и проливной, что часами не может уняться.

Порог предзимья. Горит, не сгорая, багряная листва. Малиновым жаром подернулись купы осин – не совсем осыпались; изредилась, поизносилась краса берез; оголились кроны рябин – одни плоды держатся. Преображенных деревьев не застигнут врасплох холода.

Рано гаснет небо, незаметно подкрадываются сумерки. С вечера густеющая толща тумана переползает за края низин и наполняет просветы в садах, протягивается сизой дымкой над сжатым полем. Воздух, напоенный запахами отмякшего сена, спелых яблок и поздних цветов, к утру сыреет, осаждаясь обильной росой. Но когда выглянет из-за облачных гряд солнце – окрестный вид сразу засияет, наполняясь всем великолепием позднеосенних красок.

«Отговорила роща золотая…». Глубокая осень до морозов торопится совлечь с деревьев их летнюю красу.

Спят шестиногие

Глубокой осенью заканчиваются самые значительные сезонные превращения в жизни насекомых, связанные с зимней спячкой.

Итак, как спите, шестиногие? Божьи коровки, например, еще до холодов спрятались кто под опавшие листья, а кто в мох или под кару деревьев, где, оцепенев, и они переждут суровый период. Зимуют эти красивые жуки во взрослом состоянии. Под корой деревьев находят себе убежище и некоторые жуки-усачи. Дольше других жуков бодрствуют жужелицы – эти шестиногие хищницы. Иногда их встретишь подвижными до конца октября.

Во взрослом состоянии оцепенеют и наши красивые дневные бабочки. Кто не порадуется ранней весной симпатичным крушинницам! Желтыми лоскутками замелькают они тогда над пробужденной землей. Причем весну остаются встречать лишь самки, их напарники погибнут еще по осени. Приблизительно так же перезимовывают коричнево-красные крапивницы и черные, увитые по краю крыльев широкой белой каймой траурницы. Дольше других ярких подружек держится осенью бабочка «павлиний глаз». Пробудится она через… 197 дней)

Далеко не все шестиногие переносят зиму в состоянии взрослого насекомого. Очень многие из них способны «переждать» зиму лишь в фазе яйца, гусеницы или куколки. Так, вредитель садов «боярышница» зимует в фазе гусеницы. Окутав еще по теплу паутинками лист, гусеница (одна или несколько) заползает в эту самодельную колыбельку да так и засыпает в ней до весны следующего года.

А вот часть бабочек-капустниц перезимовывает в состоянии куколок. Прикрепляются куколки к стеблям и стволам растений, нередко найдешь их и на досках строений, на заборах. Этим беловатым куколкам с черными пятнышками и черточками не страшна зима в любом незащищенном месте.

А есть ли в лесу насекомые, которые зимой бодрствуют? Конечно, есть, но совсем немного. Кроме пчел, которые при достатке меда и перги легко переносят в дуплах невзгоды морозного периода, не цепенеют также многие муравьи. Чтобы не закоченеть, эти трудяги на зиму спускаются в свои подземные лабиринты, где и пребывают все время подвижными. В лабиринты муравьи даже затаскивают своих «коров» – взрослых тлей. Их-то они и доят, получая вместо молока пахучую сладковатую жидкость. Разумеется, муравьи заранее заботятся о прокорме подопечных.

Погибли в течение лета самцы комаров. Но благополучно дотянули до осени самки. Более того, они и зиму пересилят, до ласковой весны доживут. Для зимней спячки комарихи выбирают старые, темные помещения, чаще всего погреба и подвалы. Там и переждут стужу.

Насекомые, не имея постоянной температуры тела, всецело подчинены состоянию окружающего воздуха. Потому-то так и важно для них коротать зиму, впав в глубокое и длительное оцепенение.

Лесные скопидомки

Еще так недавно лист был красой дерева, а стал его пометом. Но истлевая, он все так же запашист, будто бы только что свалился с кроны. Разнежилась багряная осень, совсем не в пору теплынью балует. Знать, недаром толковали когда-то: «Осень-жируха с злюкой-зимой борется». Борется и не пускает, за порогом держит!

И все же заправским холодом потянуло. Длиннее ночи, глубже росы, плотнее туманы. Местами по утрам на выбитых лугах можно заметить иней. Холодеют посветлелые речки, берегасловно раздвинулись, осела зеленая оторочка из осок. А как солнышко выглянет – светло делается и сухо. Октябрьское диво – подарок погрустневшей природе.

В Лосином острове седой бобр торопится и хатку поправить, и запруду починить, и осиновых чурок припасти к своему столу. Не отстает от бобра в хлопотах и барсук. Перво-наперво новую шубу справил – мех с подпушью, затем подземными галереями занялся чистит да расширяет. В сыром лесу неуютно, мохом и папоротником отдает, а в его гриднице сухо, из отнорков снедью пахнет.

У подмосковных белок запас невелик – всего каких-нибудь десяток грибов на одну, а вот у сибирских запасы что называется «основательны» – до трех тысяч сухих грибов на каждую обладательницу голубой шубки. И собирают они только крепкие маслята.

Пустеет дачное Подмосковье. Съезжаются в столицу садоводы, мастера гряд, любители цветов. Завершен весь цикл земледельческих работ. Всякое растение в этих числах перестает вегетировать. Намерение земли отдохнуть сбывается.