Текст книги "Затяжной конфликт"

* * *

Как водится, беда пришла, откуда не ждали: славный Мальчиш-Кибальчиш, адъютант воеводы, был застукан в палатке восьмой сотни. Он успел приподнять простыню и заглянуть в клетку с виртуальной крысой.

Славу с большим трудом удалось удержать от рукоприкладства. К допросу племянника Максим его не допустил, опасаясь новых эксцессов. Он провел беседу с нарушителем один на один. Сашка с подозрительно честным видом уверял, что хотел поглядеть на крысу из чистого любопытства и что никто его об этом не просил.

– Послушай, Саша, это очень важно. Мне обязательно нужно знать, с кем ты говорил о крысе.

– Да ни с кем я не говорил! Ну, понимаю, что нехорошо в чужую палатку лезть. Виноват. Но я ж ничего такого не хотел, только поглядеть, какая она из себя. Пускай даже воевода меня накажет, под арест посадит – всё равно я ничего больше не знаю.

– Саша, ты врешь мне в глаза, да еще считаешь себя героем, потому что покрываешь своего друга. Только я тебе так скажу: понимал я, что ты не дорос до участия в Дружине, но никак не думал, что ты станешь предателем или будешь покрывать предателя.

Сашка разревелся и сквозь слезы поклялся самой страшной клятвой, что ни он, ни его друг не предатели, а друг и вообще не при чем и заглядывать в клетку не просил.

– Рассказывай правду, – потребовал Максим. – Ничего тебе за это не будет. И за приятеля своего не бойся.

Всё еще всхлипывая, Сашка рассказал, что Артем – один из охранников миллиардера Харитонова – подарил ему шикарную рогатку и научил стрелять в цель. Когда Сашка стал довольно уверенно попадать в литровую бутылку с десяти шагов, Артем сказал, что хорошо бы теперь потренироваться на движущейся мишени. Попадаются же иногда крысы. Сашка признался, что давно ни одной не видел. Тогда Артем напомнил о крысе, пойманной Максимом, и упомянул о своих сомнениях: дескать, не выдумка ли это. И тут же сказал, чтобы Сашка об этом не раздумывал – не всё ли равно… А Сашке разговор запал в голову и очень захотелось проверить, на самом ли деле существует крыса-дегустатор.

В общем, оправдывались самые худшие опасения. Одно хорошо: до сих пор постоянно удавалось отражать, а то и предупреждать все удары. Сашка получил строгий наказ: если Артем спросит, рассказать, какую здоровенную крысу он увидел в клетке. Ничего дурного в таком обмане нет: сам ведь Артем говорил, что это не имеет значения. Ну, а если он этим не поинтересуется, то и врать не придется.

– Пускай твой Артем – хороший мужик и никакой не шпион. Но вдруг он случайно проговорится и обо всем узнает Черный Рыцарь? Тогда всю восьмую сотню отравят.

Сашка начал было клясться, что сделает, как велено, но Максим его остановил:

– Не надо клятв. Лучше подумай, хочешь ли ты быть виноватым в смерти своего дяди и еще четырех десятков дружинников.

* * *

О Сашкином прегрешении знали всего четыре человека, включая Максима. Пятым стал воевода, шестым – Бромштейн. Договорились, что дальше информация не пойдет. За Артемом учредили тайную слежку – благо, среди дружинников нашелся специалист по таким делам, бывший оперативник МУРа.

На следующий день он красочно описал встречу Артема с Сашкой. Охранник сразу же напомнил о крысах, спросил, не встречал ли их Сашка в лагере в последние дни. Услышав, что нет, как бы между прочим процедил: «Верно, и про ту крысу, что у сотника живет, всё брешут». Сашка оказался на высоте. По словам соглядатая, он с потрясающей искренностью расписал свое тайное посещение палатки, клетку, накрытую покрывалом, и, главное, огромную черную крысу, которую видел своими глазами: «Вот такущая! И как я покрывало приподнял, стала на прутья бросаться, всё норовила меня загрызть». Охранник потрепал его по голове и продолжил обучение стрельбе из рогатки.

Вскоре удалось засечь передачу сообщения противнику. Посланником выступал большой ворон. Оперативник подслушал, как Артем надиктовывал послание: «Информация подтвердилась. По агентурным данным, крыса существует. Пробует всю пищу перед употреблением». По требованию Артема ворон повторил всё совершенно точно, сбиваясь только на словах с буквой «щ».

Через день ворон прибыл с заданием от врага. Он передал охраннику какой-то пакетик и распоряжение: «Пор-рошок насыпать в ср-редство от комар-ров. Дур-рак дер-ржит пузыр-рек на пне р-рядом с палаткой». Опер с явным удовольствием пересказал эту речь. Действительно, репеллент обычно оставался у входа, чтобы не надо было каждый раз лазить за ним в палатку. Воевода неодобрительно взглянул на Максима, тот пожал плечами: иди знай, что шпионы донесут, где хранится репеллент, где – зубная щетка…

На уверения Артема, что его обязательно схватят, если он сунется к палатке, ворон не обратил ни малейшего внимания. Он почистил перышки и улетел. После этого Артем долго витиевато матерился и до самого вечера ходил злобный, как преферансист, взявший на мизере шесть взяток.

Вблизи от палатки он не появлялся. Вместо этого на следующее утро к пню подкрался Егор Егорыч, воровато огляделся и схватил бутылочку. Максим испугался, что он сейчас выпьет ее содержимое: в последние дни алкоголик ходил мрачный, раздраженный и трезвый, а его походы в поселок Фрол прекратились. Видимо, у него кончились деньги.

Опасения оказались напрасными. Егор Егорыч куда-то убежал, а через полчаса вернулся пьяненький, благостный, с мешком, в котором что-то выразительно звякало. Он поставил репеллент обратно на пень и пошел прятать обретенные сокровища в тайник на опушке.

Оперативник, приставленный к Артему, доложил, что видел, как к тому в палатку зашел пожилой человек с трясущимися руками. Разговора слышно не было, но визитер через несколько минут вышел довольный, его руки уже не дрожали, зато походка стала неровной. Он вынес мешок, которого раньше у него не было.

Бутылочку, побывавшую у Артема, спрятали в надежное место. К сожалению, провести химический анализ на месте не представлялось возможным. Ворон на этот раз убыл с одной фразой: «Операция проведена успешно». Однако через три дня, в течение которых ничего не произошло, он прилетел и прокаркал: «Контр-ракт р-растор-ргнут. Платежи пр-рекр-ращены».

Дальше покрывать Артема не имело смысла. Воевода изрек:

– Настал час посадить этого хмыря на лысого. Возложим повинность сию на Харитонова. Jura novit curia1818
  Суд знает законы (лат.).


[Закрыть].

* * *

По крыше палатки барабанил дождь. Вылезать наружу не хотелось, но голод пересилил. В палатку никто тебе обед не принесет. Стали по одному выбираться, и тут на разные голоса зазвучало:

– Эй, ребята, а дождь-то кончился!

Действительно, кончился: иллюзию создавали капли, падавшие с деревьев. Однако холодный ветер был немногим приятнее дождя. Уныние распространялось вокруг. Дружинники страдали от скуки и от насморка. В каком-то смысле это было неплохо: упадок духа предохранял от эксцессов, сотрясавших лагерь незадолго до того. Ни у кого не было охоты драться, кидаться друг на друга с мечами, избивать сотоварищей.

Вечером Харитонов пригласил Максима для беседы.

– Я чувствую свою косвенную вину в том, что произошло. Как-никак, Артем был моим охранником, я за него отвечаю. Скажите, какую компенсацию Вы хотели бы получить.

– Хочу услышать, кто такой Босс. Вы это знаете?

– Догадываюсь, – ответил миллиардер.

Он сделал своим телохранителям знак удалиться, и они отошли на несколько шагов. Оставшись с Максимом наедине, Харитонов понизил голос.

– Есть один очень богатый и влиятельный человек. Баснословно богатый. Имя его никому не известно. Прозвище – Худрук. У него, якобы, парализована рука. Худая рука, худ-рук, понимаете?

– Вы говорите о нем как о каком-то человеке-невидимке, – заметил Максим.

– Так и есть, – подтвердил миллиардер. – Его никто не видел, он действует только через посредников.

– А если какой-нибудь мошенник выдаст себя за посредника?

Миллиардер кивнул:

– Был такой случай. Одному бизнесмену от имени Худрука навязали невыгодную сделку. Тот в узком кругу высказал недовольство. Тут же нагрянула проверка, сделку признали ничтожной, а переговорщик и бенефициар отправились в лучший мир. Худрук не из тех, с кем можно шутить. – Харитонов огляделся по сторонам и зашептал Максиму в ухо: – Ему приписывают убийство прежнего президента. Кто знает? Всех, кто мог иметь к этому отношение, нашли мертвыми, их убийц – тоже. Вы ведь читали про обгорелые трупы в Химкинском лесу?

– Что-то слышал, но не связал одно с другим. Сообщали о смерти президента от инсульта, в сети ходила сплетня про застарелый люэс…

– Объявили об инсульте. Для недоверчивых запустили версию люэса. Кто же признается, что у нас можно безнаказанно разделаться с президентом и концы в воду? Говорят, этот кретин потребовал у Худрука перевести активы на нужного человека. Наверное, пригрозил пожизненным. Но Худрук – это вам не Терновский. Понимать надо, с кем связываешься!

Кличку «Худрук» Харитонов произносил с придыханием. Так верующие говорят «Господь», а коммунисты – «Маркс».

– Рассказывают, что Худрук не стал спорить и пообещал за месяц подготовить документацию. Ну, а что он этот месяц готовил, известно. Вы представляете себе, сколько обычно нужно времени на реализацию такого проекта? Года два, не меньше. Во-первых, необходимы огромные деньги…

Максим заинтересовался:

– У Вас бы не хватило?

– У меня, как и у большинства из нас, они вложены в дело. А нужны свободные деньги. Их надо обналичить за рубежом, – объяснил Харитонов со знанием дела. – Потом наличность нужно переправить в Россию. Разработать план действий. Достать чертежи вентиляционной системы – газ был запущен через нее. Найти людей… В общем, блистательная операция!

– А Вы, кажется, не очень-то любили покойника? – обронил Максим.

– Кто же его любил? Платяная моль, завладевшая платяным шкафом! Разграбил страну, придушил бизнес, всё подмял под себя. Раздал высшие посты своим приятелям – недоумкам, умеющим только воровать, воровать и воровать. Привел к развалу государства, перекрытию денежных потоков… Так что мы могли бы Худрука искренне поблагодарить. Но методы! Просто какое-то средневековье. Разве нельзя было найти быстродействующий яд? Нет, он выбрал такой, что бедняга мучился две недели. Всё мясо сгнило, хуже, чем от проказы. Никакие обезболивающие не помогали. Да еще вместе с ним отравились его любовница и несколько охранников.

Миллиардер содрогнулся. Похоже, он слишком наглядно представил себе страдания президента.

– Почему Вы думаете, что Босс – это Худрук? – спросил Максим.

– Во всем чувствуется его почерк. Да и кое-какие слухи с той стороны доходят. Это он, не сомневайтесь. Страшный человек. Тут тебе и гений, и злодейство. Уж если он с президентами расправляется…

– А что, новый президент лучше прежнего? – полюбопытствовал Максим.

– Гораздо лучше! – горячо откликнулся миллиардер. – Он же себе зла не желает. Понятно, все мы умрем когда-нибудь, но ведь не такой жуткой смертью. Вот он и остерегается. Гребет по-крупному, но ему по чину положено. Сам живет и другим жить дает, на чужое не зарится. С людьми считается. Установил понятные правила игры, договоренностей не нарушает. Скандал с пошлинами в два счета разрулил.

– Форменный ангел, а не президент, – восхитился Максим. – Ему прямой путь на небеса.

– Ты не издевайся, – мягко посоветовал миллиардер. – Не все это любят. И не всегда прощают.

Он задумчиво взглянул на стоящих поодаль охранников. Они о чем-то оживленно переговаривались – травили анекдоты? – и в эту сторону не смотрели. Максим счел за лучшее извиниться:

– Простите, само сорвалось с языка.

– Это я не о себе, – улыбнулся Харитонов. – Я тут не при чем. А вот если дойдет до президента – скажем, через его личного представителя… Впрочем, ты ведь самому Худруку чем-то не угодил, верно? Тогда проще добровольно в гроб лечь, не ждать, пока тебя туда уложат. Две недели гнить заживо… Жуть!

Максим поблагодарил за совет и откланялся. Миллиардер проводил его грустным взглядом: то ли сочувствовал жертве, преследуемой таинственным Худруком, то ли огорчился, что уходит собеседник, которому впервые за долгое время можно излить душу.

Итак, кое-что начало проясняться. Во-первых, преследователь – человек, а не сверхъестественное существо. Уже хорошо. С другой стороны, возможности у него совершенно сверхъестественные. Это плохо. С третьей стороны, никто о нем ничего конкретного не знает. Четвертое – осторожность, осторожность и еще раз осторожность! Пятое – осмотрительность. Шестое…

Рассуждения прервал хлесткий удар ветки по лицу. Несмотря на боль, Максим рассмеялся: хорошенькая осмотрительность, когда даже деревья выскакивают из засады незамеченными. Правильный сигнал, хватит размышлять, надо внимательнее глядеть по сторонам. А вдруг это не дерево? Вдруг это убийца, прикинувшийся деревом? Господи, какая чушь лезет в голову!

Ну, так кто такой этот Худрук, что о нем известно? Очень богат. Сражается на стороне Антихриста. Спонсирует всю армию, как нашу – Харитонов. Беспредельщик и садист. Паралитик. Может, потому и садист, что паралитик? Дескать, я такой великий, а не могу шевельнуть рукой – так вот же вам за это! Интересные соображения, но что из них вытекает?

Споткнувшись о поваленное деревце, Максим чуть не свалился: в последний момент схватился за колючую ветку. Руку оцарапал, но на ногах устоял. Только теперь он, наконец, прекратил бесплодные умствования и сосредоточился на реальности. Услышал щебет птиц, увидел заросли лесной малины (жаль, не осталось ягод). Черт возьми, а в лесу-то здорово! Летают полезные стрекозы, уничтожают комаров. Порхают узорчатые бабочки, услаждают взор. Спасибо Армагеддону. Когда еще в жизни удалось бы так надолго выбраться на природу? А тут и Последняя Битва на носу, после нее совсем никаких лесов и полей. Да и до нее еще надо дожить, не дать раньше добраться до себя мерзкому Худруку.

Черный ворон вился над головой, дожидался добычи, каркал свое фирменное «невермор». Максим ощупал рукоять меча. На время встречи с Харитоновым охранники его изымали, но теперь он снова был на месте. Хороший меч. Надежный. И освящен по всем правилам. Жаль только, что в борьбе с Худруком он совершенно бесполезен.

А может, мне действительно отведена какая-то особая роль в противостоянии белых и черных? – впервые подумал Максим. – Иначе почему неведомый Босс так неотступно за мной охотится? Почему Провидение защищает меня от всех его происков? Странно, очень странно.

* * *

Вскоре стали известны результаты разборки с охранником. Выяснилось, что его завербовали уже давно, во время полевых сборов. Вербовщик ночью пробрался в расположение Дружины, Артем был в это время на посту. Незнакомец предложил ему за сотрудничество очень приличный оклад, а Артем отчаянно нуждался в деньгах на лечение дочери. Никаких поручений ему до последнего времени не давали. Первым заданием было узнать, верны ли слухи о крысе, пробующей еду в восьмой сотне. Вторым – насыпать некий порошок в Максимов пузырек со средством от комаров.

Выплаты производились ежемесячно, независимо от наличия или отсутствия какой-либо работы. Ворон регулярно приносил Артему платежки, подтверждающие перевод денег на его счет. А как раз накануне устно сообщил, что контракт расторгнут. Причин ему не объяснили.

У Харитонова не стали спрашивать, каким способом удалось получить эту информацию. Скорее всего, он и сам этого не знал. Просто сказал начальнику охраны: «Разберись!» – и тот разобрался. Исчезновения Артема никто не заметил. Только Сашка немного погоревал – и забыл своего друга навсегда, тем легче, что в последние дни друг был занят и общения избегал. Место проштрафившегося охранника занял бывший МУРовский опер. Правда, он едва умел держаться в седле, но это не сильно отличало его от новоявленных коллег.

Егор Егорыча собирались было сурово наказать: отобрать бухло, полученное им у Артема, но потом раздумали. Что толку ввергать алкоголика в абстинентный синдром? Однако оставлять предательство без последствий не хотелось. Отрепьев предложил формулировку: «Пособничество врагу, происходящее в виде беспробудного пьянства и сна на ночных дежурствах». Егор Егорыч не пытался оспорить факты, но объяснил, что он «ни ухом, ни рылом и подумать не мог, а пьет вся наша нация как слишком духовная, оттого что жизнь безрадостная». И спит-де он затем, чтобы не уморить напарников: «У них и без того на душе хреновато, а от моих разговоров, они говорят, и вовсе повеситься тянет». Он заверил, что «никогда больше такого безобразия, извините за выражение, не повторится» и что «готов искупить вину честным трудом на благо общества». Такая возможность была ему предоставлена: его включили в команду золотарей.

Необходимость чистки сортиров назревала уже давно. Однако мероприятие это всё откладывалось, заменяясь насыпанием нового слоя хлорки на старые фекалии. В конце концов пришлось всё же временно превратить пленников-водовозов в ассенизаторов. Дерьмо решили похоронить в отдаленном овраге. Командовал операцией молодой, но почти лысый фельдшер Грищенко. Глянцевая розовая плешь на его макушке всегда вызывала у Максима неприличные ассоциации. И не только у него. Один из ополченцев, понаблюдав за тем, как самозабвенно фельдшер руководит дерьмовозами, изрек:

– Все-таки у этого Дрищенко вместо головы что-то другое.

– Не могу не согласиться, – откликнулся Слава. – Совершенно другой орган. Да и зачем Говнищенко голова?

Разговор велся достаточно громко, чтобы начальник санитарной службы мог его хорошо расслышать. Он повернулся, гордо вскинул голову и заорал:

– Вот сейчас как п-п-прикажу с-с-своим па-па-па… па-па-па… па-па-па-адчиненным вылить на вас ведро д-д-дерьма!

Грищенко изрядно заикался, особенно когда сердился. Поэтому доброжелательные дружинники обожали его злить: их забавляла его захлебывающаяся речь.

Егор Егорыч заботливо спросил:

– Так что, господин главный фельшер, ведро на них вывернуть, али как? Вы только распорядитесь, а я завсегда готов.

– Разговорчики! – прикрикнул на него Грищенко. – Я т-т-тебе выверну!

– Всё понимаю и никаких претензиев не имею, – торопливо заверил его Егор Егорыч. – А только Вы, господин главный фельшер, не обижайтесь. Это они не по злому замыслу говорят, а только затем, что у Вас, извините, голова уж больно чудной формы.

Грищенко окончательно рассвирепел:

– Ты-т-т-ты-т-т-т-т… ты-ты-ты-т-т-т… ты-т-т-т-т…

На помощь ему пришел Павел Матвеевич:

– А ну, прекратить! Это что за издевательство над… э-э-э… человеком?!

Борис вперил в него взгляд, который сбил бы с ног более чувствительную особу, но Павел Матвеевич только фыркнул и мотнул головой, как лошадь, отгоняющая овода.

– Егор Егорыч просто высказал свое мнение о форме черепа нашего уважаемого главного золотаря, – вступил в перебранку с Хвостовым-Стаховым Слава.

– И Вы туда же?! – возмутился Павел Матвеевич. – Всё норовите опошлить происходящее, придраться к руководству.

В ответ Слава заявил, что у нас в стране любой начальник – более-менее Говнищенко.

– Это… э-э-э… как понимать?! – окончательно взорвался Хвостов. – Это… э-э-э… намек?! На кого?!

Поддержать Павла Матвеевича прибежала со стороны неприятеля тощая дворняжка. Постояла, переминаясь с ноги на ногу, и принялась облаивать присутствующих. Славка не остался в долгу: он встал на четвереньки и залаял в ответ. Собака на мгновение опешила, а потом залилась еще громче.

– Отличный репортаж для твоего журнала: «Дворняге, укушенной нашим главредом, срочно делают прививку от бешенства», – ввернул Борис.

17. Бои местного значения

Гроза. Воздушный бой. Версии сражения. Георгий-Победоносец терпит поражение. Прощание с Жанной.

День выдался пасмурным. С горизонта неторопливо надвигалась черная туча, в ней то и дело вспыхивали зарницы. Со временем послышалось и неразборчивое бормотание грома. Несколько раз казалось, что гроза вот-вот начнется, но она все медлила, копила силы, чтобы потом обрушиться на землю со всей мощью. Наэлектризованный воздух опутывал тела, вызывая нездоровое возбуждение. Когда оно достигло апогея, объявился отец Николай, собрался провести душеспасительную беседу. Максим его вежливо выпроводил, объяснив, что восьмую сотню окормляет отец Владимир.

– Так что Вы, батюшка, лучше пойдите к другим воинам, более нуждающимся в духовном наставлении.

– Это гордыня подсказывает, что кто-либо не нуждается в Слове Божьем. И не в том суть, кто его несет.

– Хорошо, несите, но после обеда. У нас сейчас боевая подготовка, – отбрил Максим. Отца Николая он не любил за глупость и ханжество.

Налетел внезапный шквал, раздался треск: где-то сломалось дерево. С отчаянными причитаниями прибежала Алла. Ее стали успокаивать, попытались выяснить, что случилось. Она только плакала и махала рукой в сторону женского туалета. Максим отправился в указанном направлении, взяв с собой на всякий случай пятерых вооруженных бойцов. Дойдя до места, они обнаружили причину переполоха: брезентовые стены сортира вообразили себя парусами и, вырвав из земли колья-мачты, устремились в небеса. Их полет прервали густые заросли.

В предгрозовом затишье восстановить разрушенную конструкцию не составило большого труда. Когда вернулись, Алла уже утешилась. Благодарно посмотрела на Максима, но заговорить не решилась. В последнее время при встречах с ним она держалась робко и почти заискивающе. Старалась как бы невзначай к нему нежно прикоснуться. Всем своим видом демонстрировала раскаяние и покорность. Вероятно, новый кавалер рассказал ей о сцене в лесу. Максим выдерживал характер: общался с ней доброжелательно, но отстраненно, как будто никогда ничего между ними не было. В ответ на ее взгляд он улыбнулся и дружелюбно кивнул.

Во время обеда, когда гром уже обрушивался на головы как удар дубины, его вдруг перекрыл рев апокалиптических труб. Дружинники побросали недоеденную гречку с тушенкой и побежали облачаться в боевые доспехи. Однако вскоре подоспел Сашка с успокоительной вестью: по данным разведки, ожидается налет демонов без участия живых или воскрешенных. Значит, и с нашей стороны нужны только ангелы, а все остальные могут быть свободны. Дружинники в броне и при оружии уселись за стол продолжать трапезу, но есть почти никто не мог. Только у Йовановича волнение, напротив, вызвало повышенный аппетит, и он, сам того не заметив, расправился с тремя порциями.

Через несколько минут в небе появились военно-воздушные силы неприятеля. Им навстречу устремился боевой отряд Небесного Воинства. Сверкали молнии, вспыхивал огненный меч Михаила-Архангела, изрыгали пламя ифриты. Непонятно, для какой надобности, оглушительно взвыли иерихонские трубы, хотя стен, подлежащих разрушению, поблизости не имелось. Пылающий демон, как огромная шутиха, закружился и с булькающим звуком низвергся в преисподнюю. Вслед за ним вспыхнул белокрылый ангел. Тучи накрыли все небо, и, наконец, хлынул дождь с градом.

Максим набросил поверх кольчуги заранее припасенный плащ. Его примеру последовали еще несколько ополченцев. Кто-то, не озаботившийся непромокаемой одеждой, укрылся зонтиком, а совсем недальновидные остались как есть, только напялили шлемы, чтобы защитить голову. Однако в палатку никто не пошел: дружинники зачарованно следили за боем.

Максим предложил:

– Желающие могут поддержать нашу Небесную рать молитвой.

Изя, и правда, что-то забормотал, раскачиваясь взад-вперед. Мокрый как мышь Керим – тот еще до духоподъемной рекомендации Максима расположился на молитвенном коврике лицом к Мекке и на непонятном языке взывал к помощи Аллаха. Послышалась и молитва по-русски:

– Отче наш, иже еси на небеси, помоги нашим соколам отметелить этих … (непечатное слово). Чтоб у них крылья отвалились и их поганые лапы отсохли!

Сразу два голоса отозвались:

– Аминь!

В небе всё спуталось, началась полная неразбериха, черно-белая мешанина, пронизанная огнем и дымом. Под трубный глас, громовые раскаты и демонический хохот разворачивалось великое, но непонятное действо. Противники то взмывали ввысь, то стремительно пикировали и на бреющем полете проносились над землей. Гневная гримаса искажала лица ангелов, делая их похожими на демонов. Джинны разевали пасти, беззвучно что-то крича и издевательски смеясь. Возгораний больше не было, но еще три или четыре демона и несколько ангелов то ли растворились в пространстве, то ли распались в пыль и исчезли.

Вдали за струями дождя смутно замаячила фигура с косой. Сделала пару шагов и растаяла. Как наркотическое видение, подумал Максим. Прямо сцена из готического романа. Мысль оформилась в четверостишие:

 
Мозг бурлит неукротимо,
Я ни бодрствую, ни сплю.
Смерть с косой проходит мимо:
Косит мак и коноплю.
 

Хотя нет, сказал он себе. Очень мрачно. Лучше так:

 
Дерева побиты градом,
В небе – сполохи грозы.
Жизнь с косой проходит рядом:
Косит сено для козы.
 

Тут на поле вырвался рыцарь на белом коне, в серебристых доспехах. Его худоба и необычайный рост не оставляли сомнений в том, что это Харитонов. Потрясая копьем, он вызывал противников на бой. Долго ждать не пришлось: на него тотчас налетел огромный демон. Взмахи черных крыльев то заслоняли, то вновь открывали рыцаря. Группа «Конец света» грянула мелодию из мюзикла «Человек из Ламанчи». Копье рыцаря пронзало бестелесного противника, не причиняя ему ни малейшего вреда, как, впрочем, и он не мог нанести никакого ущерба всаднику.

Вскоре обоим сражающимся это надоело и они прекратили поединок. Миллиардер гордо вернулся в лагерь к терпеливо поджидавшим его оруженосцам. В небе начались сложные комбинации, перестроения, маневры и контрманевры. Довольно долго никаких событий не происходило, и Серега требовательно закричал:

– Шайбу! Шайбу!

В ответ на него спикировал ближайший демон. Серега возмущенно замахал обеими руками:

– Брысь отсюда! Кыш! Кыш! – Дальше пошел сплошной мат.

Демон оторопел и ретировался. К этому времени закончился и воздушный бой. Эскадрилья демонов развернулась, выстроилась клином и улетела. Трубы сыграли отбой. По-видимому, победа осталась за летучим отрядом Архистратига.

– Друзья, выпьем за викторию, одержанную нашим славным воинством! – провозгласил Слава, поднимая кружку с киселем.

Тост был с удовольствием поддержан всеми присутствующими.

– А где мой кисель? – спросил Петя.

Йованович покраснел. Максим протянул Пете свою кружку, оставшуюся нетронутой.

– Это не мой, – капризно сказал Петя.

– Не хочешь – не надо, – согласился Максим и поступил, как когда-то Федя со сгущенкой: взял и выпил кисель.

Петя совсем разобиделся.

Снова прибежал Сашка. Ему не терпелось поделиться с кем-нибудь своими переживаниями.

– Видали, как Архистратиг его мечом шибанул?! – начал он без предисловий, как будто напоминал друзьям сцену из любимого фильма. – А тот загорелся – и вниз! Петя, ты видел?

Петя, все еще стоящий в позе оскорбленной нимфы, дернул плечом и отправился за утешением к Анне Михайловне.

Дружинники пошли снимать доспехи. Водный наряд, состоящий из пленных, под непрекращающимся дождем загрузил бидоны на тачки и двинулся к озеру. Жизнь понемногу возвращалась в обычную колею.

Из палатки выбрался пьяненький Егор Егорыч в полном боевом снаряжении и, потрясая мечом, заявил, что готов к битве. Серега сообщил, что битва типа закончилась.

– И обед ты, Егорыч, тоже проспал, – добавил Слава. – Вот такая загогулина получилась.

Егор Егорыч расстроился – непонятно, от чего больше.

– Эх, ребята, что ж вы меня забыли, не растолкали? – укорил он. – А на второе что было? А безвозвратно погибших-то у нас много? А победили мы их или же они нас?

Максим добросовестно ответил по всем пунктам:

– Расталкивать Вас приказа не поступало. На второе была гречка с тушенкой. Среди дружинников погибших нет, у ангелов потери имеются. Победили мы.

– Вот жалость-то! Страсть, как люблю гречку. Пойду к Михайловне, может, у ней чего осталось.

За неимением других новостей, воздушный бой на пару дней стал главной темой разговоров. Обсуждалось, был ли он связан с грозой, и если да, то что причина, а что следствие. Детально разбирался каждый эпизод сражения, причем рассказы разных наблюдателей потрясающе противоречили друг другу. Бесконечно спорили о том, загорелся ли демон от меча Архангела или в него попала случайная молния. Йованович вообще утверждал, что видел, как его ненароком поджег ифрит из своего же войска.

– Эта чудище не отмерила семь раз, а куда-нибудь плевала огонь и попадала на свой дьявол. И этот стал гореть. И вот – сгорел совсем. Ничего не осталось: ни дна, ни крышки.

Петя делился переживаниями другого рода:

– Я кушать не хотел, только чуть-чуть перекусил. А когда собрался кисель пить, смотрю – его не осталось. Под шумок без меня всё выхлебали. Вот тебе и битва ангелов с демонами!

Была своя история и у Егор Егорыча:

– Проснулся я, значит, от этого грохота. Вижу, воюют ангелы с демонами, извините за выражение. Стал надевать доспехи, прихватил меч-кладенец и выхожу на битву. А дождь льет – не приведи Господи. И, главное дело, кончилось уже все: и сражение, и гречка с тушенкой. А крыльев-то у меня нету, чтобы противника, значит, догнать и, как положено, уничтожить евоную живую и мертвую силу. Нас ведь как в армии учили? На плечах противника! Ворваться, захватить, уничтожить и, извините за выражение, развивать наступление в заданном направлении! Вот как! Хорошо, Михайловна пожалела, дала пожрать.

Бродил по лагерю сутулый парень с длинными сальными волосами, объяснял, что всё происходящее давным-давно предсказала покойная пророчица Вӧльва.

– Всё, как она говорила. Нагльфар – корабль мертвецов – приплыл? Приплыл. Вон их теперь сколько и у нас, и у черных. Как Хеймдалль трубил в свой громогласный Гьяллархорн, все слышали? Все, по всей земле. Великана Сурта с огненным мечом видели? Видели. Значит, идет Рагнарӧк по всем правилам.

– Ты-то откуда эти правила знаешь? – поинтересовался кто-то.

– Я натуральный скандинав, – гордо ответил парень. – Бабка мне с детства Эдды читала.

– А я думаю, ты свой Рагнарöк в компьютерной игре надыбал.

Парень мотнул немытыми волосами, грубо ругнулся и пошел в соседнюю сотню.

Особенно красивую историю излагал Керим. По его версии, сам одноглазый Даджаль вывел в бой своих шайтанов и джиннов, а навстречу ему вышел Иса с сонмом ангелов. Главный ангел – Макрибун Микаил – поразил огненным мечом дюжину джиннов и трех шайтанов. Пророк Иса, облачившись в серебряные доспехи и вооружась неотразимым копьем, разметал врагов и чуть не добрался до самого Даджаля, но тот оборотился огненным комаром и умчался в Новую Гниль. Сия поэтичная картина не нашла поддержки у других дружинников. Керима это не смущало. Он бесстрастно повторял свое повествование всё новым слушателям, не меняя в нем ни слова и не реагируя на насмешки.