Текст книги "Огненная бездна"

* * *

– Сучка! – зло выплюнул Фримантль.

Неизвестный передатчик, с которого вещала Жаклин Эстефания, выглядел на радаре большим белым пятном. Очень большим, таким, словно в том районе находился вопящий на всех частотах центр связи. Тот, кто его настраивал, в первую очередь заботился о силе сигнала, на все остальное ему было наплевать. Этот дилетантский подход их и погубил. Ближайший «линкор» аспайров развернулся самую малость и дал залп.

– Им конец, – предрек капитан «Обамы» и спросил: – Кайл, сигнал дойдет до Земли?

– Гарантированно, – подтвердил связист. – Антенна у них дерьмовая, но мощности хватит с избытком.

Адмирал со смесью злости и восхищения смотрел на постаревшее лицо Жаклин. Она оставалась прежней, грубоватой и заносчивой, но Фримантль помнил, какой она бывала на самом деле. Когда они оставались вдвоем.

Но сейчас Эстефания обличала его, всем своим видом показывая, как возмущена происходящим на окраине Солнечной системы.

– По нашим данным, на Ганимеде остались десятки тысяч мирных жителей! Военные бросили их на произвол судьбы, не сделав даже попытки провести эвакуацию! В своем стремлении сохранить инцидент в тайне, они поставили под угрозу жизни ни в чем не повинных людей! Отключив связь, они надеялись утаить правду, но несмо…

Лицо Эстефании распалось на квадратики и исчезло, сменившись лаконичной надписью «Нет сигнала».

– Передатчик уничтожен, – сообщил оператор радарного комплекса.

– Не понял, – удивился Фримантль. – Они что, в записи? Связист, в чем дело?

– Так точно, сэр, в записи. Для прямой трансляции им не хватало скорости передачи данных.

– Все ясно, – пробормотал Фримантль и, отключив связь, горько прошептал: – Жаки, Жаки, вечно ты лезла куда не надо.

Выходка Эстефании окончательно выбила его из колеи. Прошло уже много лет со времени их последней встречи, но до сих пор в памяти иногда всплывали воспоминания о молоденькой взбалмошной журналистке. И об их коротком, бурном романе. Он думал, что все прошло, но две недели назад, узнав о ее прибытии на Ганимед, почувствовал щемящую, давно позабытую боль в груди. И сделал все, чтобы их дороги не пересеклись. А теперь жалел о принятом тогда решении, ведь эта возможность встретиться оказалась последней.

И плевать, что Жаклин сумела пробиться через информационную блокаду, отправив на Землю коротенький видеоролик. Плевать, что население узнает о вторжении слишком рано, тем самым поломав все планы правительства. И тем более плевать на то, что козлом отпущения сделают его, контр-адмирала Фримантля. Его Жаклин умерла.

Но даже погруженный в печальные думы, Фримантль не переставал наблюдать за тактической обстановкой. «Линкоры» подходили к Ганимеду так, что два из них должны были обогнуть его в плоскости экватора, а третий пройти над Северным полюсом. Жаль только, что держались они при этом слишком далеко для орудий мониторов. Их собственная дальнобойность позволяла такие фокусы, они вчетверо перекрывали лазеры людей по дальности. Фримантль встал перед выбором. Атаковать или прятаться?

Аспайры подходили одинаково удобно как для первого, так и для второго варианта. Их было трое, и потому оставалась лазейка для бегства. Если в нужный момент лечь на курс, ведущий к Южному полюсу Ганимеда, и выйти на достаточно низкую орбиту, то мониторы станут недосягаемы для вражеского огня. Они смогут укрыться за спутником, выигрывая тем самым время. Драгоценное время. И кружить вокруг, играя с аспайрами в кошки-мышки.

Или же выйти на экваториальную орбиту, разгоняясь навстречу одному из «линкоров»? Двое других ничем не смогут помочь атакуемому, по крайней мере, до тех пор, пока не обогнут планету. А на это уйдет минимум полчаса. Если удастся подойти на двадцать тысяч километров, мощные лазеры мониторов изрядно покромсают вражеский корабль.

Бежать или драться? Адмирал лихорадочно перебирал варианты. Эскадра шла по очень вытянутой орбите, почти выйдя из гравитационного поля Ганимеда, и скорректировать ее не составит труда. Уйдя за спутник, он выиграет не менее часа, пока аспайры будут ложиться на обратный курс. А там можно будет повторить тот же трюк, снова уйдя на другую сторону орбиты. Трех кораблей не хватит, чтобы перекрыть все коридоры ухода. Остальные аспайры зависли в полумиллионе километров, пока они перестроятся в боевой порядок и захлопнут ловушку, пройдет еще не менее двух часов.

Итого три часа, потом его эскадру вынудят драться, и драться он будет на условиях нападавших. Без шансов на успех, его корабли будут расстреляны с запредельных дистанций. С другой стороны, кинувшись в атаку, он мог хотя бы повредить один из «линкоров». Решено!

– Адмирал, «Скапа Флоу» входит в зону поражения, – прервал его размышления капитан.

Видимо, аспайры заранее рассчитали периоды обращения всего, что вращалось на орбите Ганимеда. «Линкор» выстрелил прежде, чем база флота вынырнула из-за Ганимеда, и, когда адмирал поднял голову, «Скапа Флоу» уже исчезла в сиянии взрыва. Но военный объект оказался крепче заводов и гражданских заправочных станций.

Из полутысячи сгустков в него угодило штук триста, остальные пролетели мимо. Вся обращенная к врагу сторона в один момент превратилась в раскаленный ад. Каждый сгусток, влетая в обшивку, моментально отдавал всю накопленную кинетическую энергию. Будь броня чуть тоньше, удар прошел бы дальше, вглубь, но рассчитанная на противодействие главному калибру линейного корабля, весь первый удар обшивка приняла на себя.

Взрыв был страшен, на протяжении полутора километров станция вскрылась, словно консервная банка. Но первым залпом выжгло лишь прилегающие к борту помещения. Когда сияние взрыва угасло, окруженная обломками станция на первый взгляд выглядела почти не поврежденной. Повернутая к эскадре сторона сохранила свой первозданный вид.

– Ну ты смотри… – удивился капитан и осекся, перехватив яростный взгляд Фримантля.

Неясно, удивились ли аспайры, но спустя минуту к «Скапа Флоу» понесся очередной рой плазмы. Второй залп лег кучнее, «линкор» выпустил его длинной очередью, и очередь эта влепилась в цилиндр жилого модуля. На этот раз пламя буйствовало гораздо дольше, перерезая станцию, снаряды взрывались один за другим, сокрушая внутренние конструкции, с каждым взрывом углубляясь в ее нутро все дальше.

Сжав зубы до хруста, Фримантль смотрел, как гибнет его база. Первые вспышки попаданий были очень яркими, но с каждым разом становились все тусклее и тусклее, взрывы уходили вглубь конструкций. Вместо обычного роя «линкор» выпустил очень длинную, секунд на пятнадцать очередь, и станция не устояла. Броня на обращенной к «Обаме» стороне треснула, выпуская бело-оранжевое облако взрыва, и почти сразу после этого, содрогаясь в предсмертной агонии, «Скапа Флоу» развалилась напополам.

Энергия взрывов затормозила ее, столкнув на более низкую орбиту, и даже не прибегая к услугам баллистического компьютера, Фримантль видел, что половинки станции обречены упасть на Ганимед. Видели это и аспайры – сразу после того, как станция развалилась, они перенесли огонь на следующую цель.

Фримантль смотрел, как обломки «Скапа Флоу» уходят за горизонт. Смотрел в последний раз – взрывы слишком сильно затормозили их, и, судя по скорости снижения, они должны были рухнуть на поверхность, прежде чем снова покажутся из-за спутника.

– Прощай, – тихонько прошептал он и, встряхнувшись, вышел на командный канал. – Внимание, капитаны, слушай боевой приказ! Когда корабли противника подойдут к Ганимеду на двадцать тысяч километров, мы начнем ускорение навстречу правому «линкору». Первыми, отвлекая внимание на себя, пойдут «Молоты». Саберхаген, ваша задача подойти как можно ближе и, запустив «Первоцветы», атаковать «линкор» оружием ближнего боя. Постарайтесь выбить ему радары.

– Вас понял, – после паузы ответил командир полка. Приказ Фримантля отправлял их на верную смерть. Все понимали, что зенитные «Первоцветы» не смогут поразить маневрирующий корабль, их двигатель включался ненадолго, лишь для того, чтобы направить кассетный заряд наперерез подлетающим торпедам.

– «Обама» и «Роттон», ваша задача под прикрытием «Молотов» выйти на рубеж огня и атаковать противника! – Фримантль ненадолго замолчал и прибавил: – После уничтожения первой цели ложимся на перехват второго корабля. Мы покажем им, как сражается и умирает флот Лиги!

Лежа в дрейфе, «линкоры» продолжали обстрел. Крупных объектов на орбитах Ганимеда почти не осталось, и с минуты на минуту Фримантль готовился отдать последний приказ. Из отсеков «Обамы» до сих пор еще не откачали атмосферу, он до последнего хотел дышать полной грудью. Адмирал с юности не переваривал затхлый воздух скафандров, и теперь хотя бы ненамного оттягивал неизбежное.

– Корабли аспайров начали ускорение, – убитым голосом сообщил оператор радаров.

Пора! Повинуясь жесту Фримантля, капитан набрал в легкие воздух:

– Экипаж, внимание! Приготовиться к вакууму!

У него оставалось полминуты. Фримантль неспешно оглядел рубку и, подавая пример, опустил забрало шлема. Сразу же зашипел кислород, и адмирал подозрительно потянул носом. Посторонних запахов не ощущалось, вчера адъютант сдавал его скафандр в чистку, но по опыту Фримантль знал, что часа через два воздух пропитается ароматом неизбежного пота. Если, конечно, он проживет эти два часа. В последнем командующий сомневался.

Склонившись над тактическим дисплеем, Фримантль не сразу заметил, как стал раздуваться скафандр, куда больше его интересовали маневры аспайров. Если они все-таки изменят курс и объединятся в ударную группу, то все его планы пойдут коту под хвост. Переть в лоб сразу на три «линкора» глупо, а значит, придется прятаться. С другой стороны, ускользать от одной плотной группы им будет легче и, может быть, удастся выиграть еще немного времени. Но шанс повредить одного из врагов они тогда потеряют.

Аспайры продолжали разгон по прежним траекториям. Судя по данным радара, они ускорялись на пяти с половиной гравах, и Фримантль завистливо причмокнул. Будь у него такие корабли, ему бы не пришлось прятаться за спутником, пока агрессоры уничтожали труд многих поколений.

Через четверть часа наблюдений Фримантль облегченно вздохнул – «линкоры» огибали планету, как он и рассчитывал, с трех сторон. Что ж, выбор сделан, он будет атаковать.

– «Обама», «Роттон», курс на перехват выделенной цели! – Адмирал пометил правый «линкор» касанием пальца. – «Маленькие», держитесь рядом до особого распоряжения.

Он повел плечами, заново привыкая к чувству тяжести. На полной тяге монитор выдавал около одного грава, очень комфортно, но совершенно недостаточно в условиях современной войны. За первую секунду разгона «Обама» прошел всего лишь десять метров.

При выбранном масштабе тактической карты мониторы все еще стояли на месте, менялись лишь цифры возле отметки каждого из них. Медленно, слишком медленно! «Линкоры» же аспайров ускорялись прямо на глазах.

– Нас они пока не видят, – успокаивая себя, сказал на командном канале капитан «Роттона».

– Они о нас знают, – развеял его надежды Фримантль, – у них было время сосчитать оставшиеся у «Скапа Флоу» корабли.

Сам он пытался решить чертовски сложную задачу. «Молоты» могли ускоряться на десяти гравах, на пределе выносливости пилотов, и теперь оставалось решить, в какой именно момент времени отдать им приказ выжать полную тягу. Чем выше скорость они успеют набрать, тем меньше потерь понесут при сближении, но тем больше времени им придется потратить на торможение и возврат к цели. Как и прочие, Фримантль не верил в зенитные ракеты, полагая лазеры единственным действенным оружием истребителей.

– Минута до выхода из-за Ганимеда! – предупредил капитан.

Время принятия решения, до выбранного целью «линкора» оставалось пятнадцать тысяч километров.

– «Маленькие», полная тяга! – выкрикнул Фримантль в микрофон. – Держитесь как можно ближе к поверхности!

Заждавшиеся «Молоты» рванули вперед. Адмирал проводил взглядом уменьшающиеся звездочки их выхлопов и вернулся к тактическому дисплею. Еще немного, и аспайры заметят вынырнувшие из-за спутника истребители. Их реакция скажет о многом, например о времени перевода орудий из походного положения в боевое. Война шла уже третий год, но люди до сих пор почти ничего не знали о враге. И даже такая мелочь могла впоследствии спасти чьи-то жизни.

Фримантль прикинул обстановку и вызвал командира полка:

– Саберхаген, от двух остальных «линкоров» вас сейчас прикрывает Ганимед.

– Вас понял, командующий, – прохрипел в наушниках комполка. – Нам вообще не о чем беспокоиться, их снарядам лететь целую вечность, увернемся.

– Фред, не геройствуй, – мягко попросил Фримантль, – когда вы окажетесь в зоне поражения других кораблей, вам придется танцевать сразу в трех плоскостях!

– А то я не знал, сэр, – через силу засмеялся Саберхаген. – Ничего, нас еще и мусор на орбите прикроет. Они немало тут настреляли.

Фримантль подивился выдержке этого человека – комполка лежал сейчас спеленатый в противоперегрузочном кресле своего истребителя, но даже при десяти гравах находил силы смеяться. А ведь они почти ровесники, вспомнил он. Фреду недавно перевалило за пятьдесят!

– Ого, а мусора тут больше, чем я считал, – заметил Саберхаген, не отключаясь от командного канала, обратился к своим: – Так, ребятки, не вляпайтесь в дерьмо!

Рассыпавшись веером, «Молоты» понеслись к поверхности. Пока им везло, проходя занятые обломками высоты, столкновений удалось избежать, но дальше начиналось самое сложное. Полку предстояло пройти примерно в полукилометре над ледяными хребтами Ганимеда.

Конечно, автоматика была достаточно надежной, но малейшее дрожание выхлопа могло бросить истребитель вниз, а при такой скорости времени на исправление ошибки не оставалось. Саберхаген рисковал, но этот маневр позволял выиграть еще несколько секунд, еще несколько сотен километров, прежде чем по ним откроют огонь.

– Черт, это красиво! – В голосе Саберхагена искрился восторг. – Я никогда так не чувствовал скорость. Планета несется подо мной!

Глядя на обзорный экран, Фримантль прищурился, стараясь разглядеть искорки двигателей на фоне изрытого кратерами диска. Зрение ему выправили еще в утробе матери, но привычка щуриться, глядя на удаленные предметы, проявилась еще в детстве и с возрастом лишь усиливалась. Вот и сейчас, сощурив глаза, он с тревогой следил за проходом истребителей. Следил лично, словно не доверяя показаниям тактического экрана.

Искорки почти коснулись Ганимеда, разрешения внешних камер не хватало для того, чтобы разглядеть крошечную щель, что отделяла истребители от льда. Но до сих пор не погасло ни одной искорки, а, судя по времени, полк уже миновал точку наибольшего сближения.

– О, – протянул Саберхаген, – нас заметили, облучают радаром.

– Удачи, Фред! – искренне пожелал Фримантль.

Саберхаген не ответил, вместо него закричал оператор радарного комплекса:

– Вижу энергетический всплеск, «линкор» бьет дробью.

Впервые об этой разновидности плазменного оружия Фримантль услышал три недели назад, когда беспилотный курьер принес дурные вести из системы Иллиона. По такшипам Первого ударного враг стрелял облаками мелкой плазменной дроби. Если полновесный противокорабельный сгусток весил около килограмма, то вес дробинки эксперты оценили примерно в половину грамма. Около сорока килограммов тротилового эквивалента в каждой. Около миллиона дробинок в залпе. Уклониться от такого облака было трудно даже верткому истребителю.

Фримантль не слышал отданной комполка команды, но на тактическом дисплее видел, как «Молоты» брызнули в разные стороны. Успели. Багровое аморфное облако залпа бессильно прошло там, где несколько секунд назад ползли отметки полка. Перезарядка! Возле Каштуры «линкоры» стреляли один раз в минуту, а значит, истребителям осталось увернуться еще от пяти залпов.

Два других «линкора» не успевали – начни они торможение сейчас, и курс их гарантированно упирался в ледяной шар Ганимеда. Любой двигатель имеет свои ограничения! Теперь, чтобы вступить в бой, им придется огибать спутник!

Фримантль захохотал, понимая, что угадал, что его стратегия приносит успех. Он переиграл врага, аспайры могли подсобить своему невезучему товарищу только парой залпов с боковой проекции. Малоэффективных залпов, ведь уйти от них можно было, просто варьируя тягу двигателя.

Но кто бы ни командовал «линкорами», считать он умел. Второй залп аспайры произвели с разной задержкой, так что плазменные облака накрыли маневрирующие истребители одновременно. Фримантль смотрел, как смыкаются на кучке «Молотов» призрачные челюсти, и понимал, что нескольким истребителям уйти не удастся. Расчет вражеских артиллеристов оказался верен, челюсти сомкнулись.

Лобовая броня «Молота» была эквивалентна полуметровому слою гомогенной стали. Переплетение металла, керамики и абляционного пластика могло выдержать многое, но когда снаряды летят сразу с трех сторон, то очень сложно угадать, с какой именно стороны придет тот самый роковой удар. Двум истребителям повезло: дробины прилетели им в лоб, разворотили корпус, вышибли из пилотов сознание, но внутренности машин уцелели. Броня приняла на себя основную энергию взрыва, и «Молоты» уцелели как боевые единицы.

Трем другим повезло меньше, им плазма попала в борт, где броня была вдвое тоньше. Разогнанная до семисот километров в секунду дробина прошибла борт «три-четвертого» сразу за кабиной пилота. Проходя броню, плазма передала ей большую часть запасенной кинетической энергии. Поглотив ее, титанокерамика превратилась в пар, и со стороны это выглядело как еще один взрыв, пробивший в корпусе огромную дыру. Но главное произошло внутри – комочек плазмы, разлетаясь, ударил в разгонный контур двигателя. Включенного на полную мощность двигателя.

Удар разрушил обмотку ускорителя, и разгоняемая контуром плазма обрела свободу. Автоматика сразу же отключила подачу рабочего тела, но было уже поздно, двигатель пошел вразнос. Вырвавшаяся из магнитного поля плазма коснулась стенок, испарила их, и только потом остыв, бессильно развеялась. Когда оглушенный рывком пилот пришел в себя, перед ним горела целая россыпь алых огней. Двигателя у «три-четвертого» больше не было. Осознав этот факт, пилот тихонько заскулил. Лишенный хода «Молот» дрейфовал в открытый космос.

– Держись, Фред! – выкрикнул адмирал. – Эти уходят за горизонт!

Саберхаген прорычал в микрофон что-то невнятное, его полк продолжал рваться вперед. Два подраненных «Молота» остались позади, их пилоты пришли в себя не сразу. Первый из подбитых «Молотов» остановил беспорядочное вращение секунд через двадцать, когда его товарищи уже ушли далеко вперед.

– Четырнадцать до цели!

Фримантль покосился на обзорный экран: настал черед мониторов. Ганимед приближался с каждой секундой, он уже перестал казаться шаром, теперь «Обама» падал на бесконечную изрытую кратерами и разломами плоскость. Двигатели монитора выбивались из сил, выравнивая его траекторию, выводя ее вскользь, но пока что линии горизонта не было видно.

Она показалась, когда один из кратеров занял уже половину экрана. Фримантль не отрываясь смотрел на крестик, отмечавший на экране положение носа. Иззубренный горами и кратерами край диска подползал к нему медленно, нервируя и заставляя сомневаться в мастерстве пилотов. Может, он ошибся, приказав мониторам повторить маневр истребителей? Поверхность мчалась навстречу, как автострада под колеса спортивного автомобиля. Мелкие детали ландшафта сливались в одну неразличимую смазанную полосу, в секунду они пролетали около тридцати километров. Фримантль сомневался, что кто-то до них рисковал проворачивать такой, с позволения сказать, гравитационный маневр.

Крестик миновал линию горизонта, когда столкновение уже казалось неизбежным. Все, теперь они удалялись от Ганимеда. Оставалось лишь немного откорректировать курс, загнув траекторию ближе к поверхности, и в нужный момент выскочить прямо перед мордами ничего не понимающих врагов. Почувствовав легкий толчок маневровых двигателей, Фримантль шумно выдохнул.

У них получилось! Аспайры купились на уловку и подпустили мониторы совсем близко, гораздо ближе, чем он мог рассчитывать, планируя операцию. Даже странно, ведь точно так же поступил у Иллиона и командующий Первого ударного. Неужели аспайры не учатся на собственных ошибках? Что это, гордыня или глупость?

– Тяга ноль, главный калибр к бою!

– «Обама», «Роттон», – вызвал мониторы адмирал, – выбивайте ему артиллерию!

– Вас понял, сэр! – после паузы ответил капитан «Обамы». – Бьем по рогам.

«Линкор» все еще оставался за горизонтом, Фримантль видел лишь обрисованный компьютером силуэт у самого края диска. Силуэт почти коснулся линии горизонта, но к нему уже ползли две прицельные рамки орудий главного калибра. Снятые с линкоров башни разворачивались очень медленно, и Фримантль почему-то опасался, что аспайр выйдет навстречу быстрее, чем его возьмут на прицел. Смешное опасение, за несколько последних месяцев по его приказу провели множество учебных стрельб, все действовали слаженно и четко, но для самоуспокоения адмирал подключился к артиллеристам.

– Накопители заряжены!

Где-то внизу экрана вспыхнула фамилия говорившего, но Фримантль на нее даже не посмотрел, этих людей он не знал. Большую часть старой команды «Обамы» полгода назад отправили на Землю. Там набирали экипажи для строящихся фрегатов, и обученный персонал был на вес золота. Вместо них прислали новичков, выпускников Академии флота, последних, кто обучался по полной программе.

– Наведение завершено!

– Крейг, нейтрализуй вибрацию левой башни! – этот каркающий голос Фримантль узнал. Дэн Симонс, командир БЧ-1 «Обамы», пришел на службу в тот год, когда Фримантль принял командование «Скапа Флоу». С тех пор карьера не задалась у обоих, артиллеристом Симонс был первоклассным, но вышестоящее командование неизменно заворачивало все рапорты о повышении. По слухам, виной тому был неудачный роман артиллериста с дочерью начальника Академии.

На общем канале стояла мертвая тишина, все, у кого был доступ к камерам внешнего наблюдения, ждали сигнала. И едва «линкор» высунулся из-за горизонта, сигнал подали.

– Огонь!

На «Обаме» и его близнеце стояли трехсотмегаваттные импульсные лазеры. Своим полусекундным импульсом они могли прожечь около десяти метров гомогенной стальной брони. Даже не прожечь – взорвать, интенсивность излучения была такова, что в фокусе луча испарение вещества приобретало взрывной характер. В минуту главный калибр монитора мог выдать девять таких выстрелов.

На правом роге «трезубца» вспыхнули четыре коротких ярких зигзага. Импульсы легли кучно, и, прежде чем разрезы успели побагроветь, остывая, на общем канале раздались крики радости. Они попали!

Фримантль довольно крякнул и приглушил громкость общего канала. Экипажу полезно выбросить лишние эмоции в крик, но шум мешал ему думать.

– Энергию в накопители! – артиллеристы начали новый цикл перезарядки.

Он пока не мог оценить нанесенный врагу ущерб, увеличения телескопа не хватало, чтобы разглядеть остывшие прорехи в броне. Будь на месте «линкора» тяжелый корабль Лиги, четырех кучных попаданий в башню главного калибра вполне могло хватить для выведения ее из строя. Но адмирал не знал характеристик чужой брони, а в длинный тонкий ствол плазменной пушки не попало пока ни одного луча. Все четыре попадания взрезали массивное основание, в лучшем случае повредив механизм тонкой наводки.

– Цель прекратила ускорение! – новость заставила его отвлечься от размышлений. Для аспайров прекращать ускорение означало подарить людям лишнее время для обстрела. На месте капитана «трезубца», он, наоборот, выжал бы из двигателей все соки, оторвался и расстрелял наглую мелочь с безопасной дистанции. Что-то не складывалось, что-то он упустил.

Следующий доклад поставил все на свои места.

– Вижу сильные возмущение магнитного поля. – И после короткой паузы оператор добавил упавшим голосом: – Цель ставит плазменный щит!

Щит?! Фримантль буквально подскочил на месте и торопливо запросил дополнительную информацию. Корабль-щитоносец у Иллиона оказался для Первого ударного неприятным сюрпризом, его многокилометровый плазменный экран надежно прикрыл от энергетического оружия целый флот. Но «линкоры» не выставляли щитов. Новая модификация?

По запросу на экран вывалилось с десяток диаграмм, и Фримантль раздраженно стер их одним движением руки. Некогда!

– Огонь!

На сей раз в «рог» угодило только три луча, один прошел мимо, но адмирал смотрел совсем в другую точку. По центру носовой оконечности «линкора» расползалось багровое пятно плазменного щита. Пока еще маленького, закрывающего от силы четверть диаметра, но Фримантль не сомневался, что в итоге щит закроет всю проекцию. Его перехитрили!

– Есть данные о составе их брони! – сообщил капитан. – Спектральный анализ показывает четкие линии титана, вольфрама и углерода.

Неплохо, мимоходом оценил Фримантль. Сплетение молекул тугоплавких металлов и углерода – весьма достойное бронирование. Теперь становилось понятным, почему даже после семи попаданий в орудие им не удалось добиться видимых результатов. Этому гиганту нужно что-то более значительное, нежели четыре устаревших тяжелых лазерных пушки. Около полутора миллионов тонн, вспомнил он вес противника, процентов на тридцать тяжелее еще незаконченного «Гонолулу».

– Адмирал, «Молоты» выходят на дистанцию пуска ракет! – Капитан явно решил взять на себя функции начальника штаба.

Полк рвался вперед рассеянным облаком, почти не соблюдая строя. Между отдельными истребителями интервал составлял до пятидесяти километров, благодаря этому «линкор» не мог накрыть все машины одним залпом, зато и на дистанцию пуска «Первоцветов» полк вышел, растянувшись почти на триста километров. И Саберхагену пришлось выбирать из двух зол. Выпускать ракеты по мере готовности или дождаться, пока все сорок семь машин подойдут достаточно близко. Точнее, сорок пять, оба поврежденных «Молота» безнадежно отстали.

По хронометражу «линкор» заканчивал перезарядку орудий. Несмотря на приложенные усилия, мониторам до сих пор не удалось уменьшить его огневую мощь, и полный залп гарантированно выводил из строя не менее трети истребителей. Они подошли слишком близко и банально не успевали выйти из конуса поражения. В таких условиях запуск ракет спасал обреченные машины, но лишал их единственного нормального оружия. Большую часть зенитных ракет «линкор» собьет, а от остальных с легкостью увернется. Нет, бить следовало в упор!

Увидев, как полк пересек границу открытия огня, Фримантль горько улыбнулся. На месте Саберхагена он поступил бы так же, но смотреть на жертвующих собой пилотов все равно было больно. Многих из них адмирал знал лично, ведь даже с началом войны ротация кадров почти не затронула экипажи малых судов. Программа строительства флота предусматривала ввод в строй тяжелых кораблей, а истребители считались оружием второсортным, оборонительным, слишком жестко привязанным к своим кораблям-носителям. После трех веков мира Адмиралтейство оказалось не готово к оборонительной войне. И сейчас простые пилоты готовились платить за это кровью.

Строй «Молотов» стал растекаться, утончаться, готовясь охватить «линкор». Атака со множества векторов должна была рассредоточить огонь, но для такого маневра истребителей было слишком мало. Корабль аспайров мог выскочить из плоскости их атаки, даже не включая полную тягу. Заскрежетав зубами, Фримантль потянулся к консоли.

– Фред, зачем?

– Минимизирую потери, сэр.

– Если он уйдет в сторону, машины с другого фланга его не достанут!

– Догоним! – Саберхаген хотел сказать что-то еще, но в этот момент «линкор» выстрелил.

Обычно плазменное орудие аспайров выстреливало сгустки одним коротким плевком, но, как оказалось, у него существовали и другие режимы стрельбы. Поведя носом, «линкор» разрядил длинной очередью сначала одно, а потом и второе орудие. Подлетное время дробинок составляло менее пяти секунд, и метнувшиеся врассыпную истребители не успели. И что хуже, большинство попаданий пришлось в слабо бронированные борта.

– Минус семнадцать! – в ужасе выдохнул капитан «Обамы».

– Им п…! – зарычал в наушниках разъяренный Саберхаген. – «Молоты», делай как я!

Что именно он хотел сделать, Фримантль так и не понял – «линкор» не стал дожидаться ответного удара. С неожиданной для тяжелого корабля резвостью он стал разворачиваться, подставляя корму.

– Пуск! – в вопле Саберхагена не осталось ничего человеческого.

– Отставить! – заорал Фримантль, но было уже поздно. «Первоцветы» пошли. Слишком рано!

Зенитным ракетам оставалось пройти около трех с половиной тысяч километров. Не так много, если учесть скорость сближения, но этого времени хватило, чтобы «линкор» успел развернуться и включить двигатели.

Будь на месте «Первоцветов» нормальные противокорабельные торпеды, они успели бы. Но двигатели зенитных ракет проработали лишь несколько секунд. Они предназначались для другого – разогнать кассетные боеголовки наперерез подлетающим торпедам. Для этого не требовалось больших запасов ядерного топлива. Поэтому скакнувший вперед «линкор» очень быстро вышел из конуса поражения. Саберхаген промахнулся.

Видя, как его надежды проносятся далеко позади цели, Фримантль застонал, бессильно уронив голову на руки. Попытавшиеся донавестись «Первоцветы» один за другим вырабатывали ядерное горючее и, прекратив ускорение, летели дальше. Мертвыми, безобидными кусками железа. Саберхаген только что похоронил их единственный шанс уничтожить хотя бы одного врага!

Теперь выхлоп «линкора» закрывал мониторам почти весь сектор стрельбы. Достаточно густой для уничтожения ракет, факел тем более был непроницаем для лазеров. Фримантль лихорадочно прикинул варианты и остановился на очевидном.

– «Обама», «Роттон», орудиям дробь, полная тяга!

«Линкор» мог разгоняться в пять с половиной раз быстрее мониторов, но, чтобы начать убегать, ему еще требовалось погасить набранную скорость. Они могли успеть. И Фримантль вызвал командира полка.

– Саберхаген?

– Да, сэр, – тихо ответил тот.

– Догоните его, – понимая, что творится на душе комполка, Фримантль старался говорить как можно мягче. – Постарайтесь повредить дюзы, он не должен уйти!

– Мы сделаем это, – еще тише ответил Саберхаген и, почти перейдя на шепот, добавил: – Простите меня, сэр.

– Вы сделали все, что могли, – успокоил его Фримантль, – а теперь идите и остановите его для нас.

– Мы сделаем это, сэр! – горячо пообещал Саберхаген и отключился. Оставшиеся «Молоты» рванулись к тормозящему «линкору».