Текст книги "Огненная бездна"

Сразу по прибытии к Европе экипажи с такшипов перевели на фрегаты, выделив им для жизни тесное радиационное убежище – наиболее защищенное от радиации место на корабле. Впрочем, тесным оно было, когда там случалось укрываться от буйств солнечного шторма всему экипажу фрегата. Для экипажей с восьми такшипов места там было предостаточно. Они устроились куда комфортнее космонавтов с «Церама», которым вскоре предстояло перебираться в осевой коридор.

Когда на «Церам» прибыли экипажи первого дивизиона, Анри как раз заступил на очередную вахту. Четыре часа прошли без происшествий, скучные настолько, что Анри едва не уснул, убаюканный шелестом вентиляции. В полутемной рубке идущего по инерции корабля довольно трудно сохранять постоянную бдительность. За полчаса до окончания вахты Анри наконец сдался и заказал в кофейном автомате у задней переборки РКЦ пакет горячего крепкого кофе. Это его взбодрило, зато, когда вахта окончилась, он понял, что совершенно не хочет спать.

По корабельному времени стояла глухая ночь. В осевом коридоре светились только синие лампы дежурного освещения, но после полумрака РКЦ света хватало. Анри со вздохом оглядел приготовленные на переборках спальные мешки и нырнул в «южную» башню жилого модуля. Последние часы комфорта, скоро их погонят в глубь корабля, под защиту переборок и баков с рабочим телом.

В кают-компании оказался лишь Фаррел, негромко наигрывающий на «Стейнвее» «Военный полонез».

– Любишь Шопена, Кирк? – дружелюбно спросил Анри.

Фаррел вздрогнул и, сбившись с ритма, захлопнул крышку рояля:

– Теперь уже, наверное, не очень.

– Ну извини, Кирк.

– Ничего страшного, сэр.

– Кирк, мы не на службе, – упрекнул его Анри.

– Прости, Анри, мне все сложнее забыть об этом.

Вздохнув, Кирк встал из-за рояля и сообщил Анри, рассматривающему меню:

– Сегодня рыба неплохо получилась.

– Ты уже ел?

– Часа четыре назад, сразу после вахты.

– А чего не спишь? – удивился Анри.

– Как видишь, не спится. Посижу, пожалуй, с тобой… не против?

За ужином они молчали, думая каждый о своем. Враг был все ближе, и все меньше оставалось времени. Перекусив рыбой под белым соусом, Анри отнес поднос к утилизатору и обратился к оставшемуся сидеть за столиком Фаррелу:

– Я загляну к Хибберту, составишь компанию?

Фаррел ничего не ответил, но, когда Анри направился к входному люку, последовал за ним. Всю дорогу до медицинского отсека они провели в молчании. Один раз Анри собрался было завести разговор, но, увидев выражение лица Фаррела, передумал. Главный инженер сегодня явно был не в духе. Анри списал это на усталость и решил оставить бывшего приятеля в покое. В конце концов, поднятие настроения экипажа не входило в список должностных инструкций старшего помощника.

Вопреки ожиданиям, Хибберта в медотсеке не оказалось. Секунду помедлив, Анри воспользовался коммуникатором, запросив местонахождение доктора у бортового компьютера. И обнаружил сигнал доктора в радиационном убежище.

На фрегатах типа «Котлин» радиационное убежище было спроектировано в виде кольцевого отсека, обвивавшего осевой коридор сразу за переходами в жилой модуль. Так сделали для того, чтобы в случае резкого увеличения солнечной активности экипаж мог быстрее в нем укрыться. На памяти Анри таковая надобность возникала лишь дважды, в годы высокой солнечной активности. Солнце вообще довольно спокойная звезда. В приснопамятной системе Каштуры красный карлик плевался вспышками с неподдающейся прогнозам частотой.

Миновав шлюзовую камеру с толстыми массивными дверями, Анри замер на пороге, оценив масштаб проведенной за последние часы работы. В радиационном убежище, где обычно все пространство занимали размещенные вдоль стен трехъярусные койки, инженерная служба умудрилась выкроить место для восьми кустарных, изготовленных в корабельной мастерской кресел. К каждому креслу, больше напоминающему зубоврачебное, был прикреплен голографический экран и нечто, похожее на систему управления. Джойстик на правом подлокотнике, сектор газа на левом и две педали. Судя по всему, это устройство и являлось системой дистанционного управления такшипами.

В отличие от остального корабля, убежище оказалось ярко освещенным. Узкие проходы между коек заполняли прикрепленные к полу контейнеры с водой и пищей, а люди по большей части валялись на койках, отдыхая от ударной работы. Да кроме коек, в убежище, по правде говоря, ничего и не имелось. Не считая крошечного санитарного модуля, разумеется.

– М-да, – хмыкнул влетевший вторым Фаррел, – обстановка совсем как на такшипе. Теснота и вонь.

Несколько лейтенантов на ближайших к шлюзу койках одарили Фаррела испепеляющими взглядами, но, разглядев погоны вошедших, пререкаться не стали. Лишь один из них, самый молодой и, видимо, горячий, пробормотал что-то о пижонах с крупнотоннажников и, злобно фыркнув, отвернулся к переборке. Анри выразительно посмотрел на Фаррела, но, тоже ничего не сказав, заозирался в поисках доктора. Хибберт нашелся быстро – пристегнувшись, он сидел на одной из коек метрах в пяти от шлюза и увлеченно разговаривал о чем-то с командиром дивизии тактических кораблей.

– Доброй ночи, Джулиус, – подойдя, вежливо поздоровался с доктором Анри и козырнул комдиву: – Здравствуйте, сэр.

– Ночи, Анри, – привстал с койки Хибберт, насколько позволял ремень. – Не спится?

– Кофе, доктор, все он, проклятый.

Попов вдруг заулыбался и, немного раскрыв клапан койки, извлек из недр одеяла пластиковый цилиндр с торчащей трубочкой.

– Кофе без коньяка, грех. Будешь?

– Если только совсем по чуть-чуть, – не стал отказываться Анри.

Он поймал брошенную ему фляжку и, ухватив губами трубочку, сделал несколько глотательных движений. И расплылся в улыбке, ощутив знакомый вкус «Вьей Жанно». Он сделал не пару глотков, как планировал, а несколько больше. Попов смотрел на него с легкой усмешкой, и Анри, ощутив укол совести, с сожалением оторвался от фляжки.

– Спасибо, сэр.

– Хорош коньячок, а? – подмигнул ему Попов.

– Это арманьяк, сэр, – машинально поправил Анри.

– А все равно, – отмахнулся комдив, – главное, что пьется легко. Твой товарищ присоединится?

Фаррел помотал головой:

– Извините сэр, много работы, нужна трезвая голова.

– Ну, как пожелаешь. В следующий раз захочешь, а больше не предложу, последняя бутылка осталась.

– Кирк, – уточнил Анри, – это тот самый арманьяк, бутылку которого я забыл в гостинице.

– Тогда тем более! – От полноты чувств Фаррел даже отодвинулся от искусителей. – Как можно пить то, что стоит суточное жалованье за глоток!

Первым засмеялся Хибберт, а вскоре к нему присоединился и комдив. Анри ограничился легкой гримасой, что должна была изображать улыбку, а Фаррел и вовсе возмущенно фыркнул. Дождавшись, пока Хибберт отсмеется, Анри спросил:

– Как дела, Джулиус?

Тот указал на Попова:

– Вот, господин капитан третьего ранга рассказывает интересные вещи.

– Какие же? – заинтересовался Анри.

Вместо ответа Хибберт снова кивнул на комдива. Тот отхлебнул еще немного, закрыл колпачок и, спрятав фляжку обратно в постель, пожал плечами:

– Вы слышали о теории «окон контакта»?

Теорию эту Анри слышал. История ее уходила корнями чуть ли не в докосмическую эру, во времена, когда человечество впервые стало задумываться о других мирах.

– Если мне не изменяет память, – Анри почесал бровь, – там говорится о том, что каждая цивилизация доступна для контакта ограниченное время. Сначала она не готова принять саму идею существования иных существ, а потом это ее уже не интересует.

– Не совсем так, капитан-лейтенант, – поправил его Попов, – давайте объясню на примере.

– Давайте, – согласился Анри.

Боковым зрением он заметил, что на ближайших койках к ним прислушиваются, а кое-кто и вовсе стал перебираться поближе. Похоже, комдив слыл среди своих людей интересным рассказчиком.

– Лига уже триста лет исследует планеты в других звездных системах. За эти годы наши корабли побывали в двух с половиной тысячах наиболее перспективных систем. В сорока семи мы нашли жизнь, находившуюся на разных уровнях развития. В трех системах у некоторых видов в дальнейшем, возможно, сможет развиться разум. Теоретически через пару миллионов лет эволюции.

Хибберт кивнул, соглашаясь, Анри же недоуменно спросил:

– Это я проходил еще в школе. К чему вы клоните, сэр?

– В сфере радиусом сто световых лет мы не нашли ни одного разумного вида. За триста лет поисков – ни одного! Это подтверждало правоту теории Лема!

– Кого? – не понял Анри.

– Старинного философа. Авторство теории «окон контакта» приписывают ему. Понимаете, капитан-лейтенант, для возникновения разума требуются миллиарды лет эволюции. От простейших микроорганизмов до звездного зодчества лежит тьма времен!

Распалясь, Попов, чтобы не улететь, вынужден был даже ухватиться за верхнюю койку.

– Вот смотрите, есть две планеты, пригодные для возникновения жизни. Обе возле спокойных звезд, в «поясе жизни», где вода находится в жидком состоянии, и так далее.

Анри понимающе кивнул:

– Предположим. Насколько я помню из школьного курса галактографии, все планеты, где была обнаружена жизнь, находились в «поясе жизни».

– Так вот, проходит миллиард лет, на одной планете появляются первые простейшие микроорганизмы, на второй еще нет. Проходит еще миллиард, на первой жизнь выходит из океанов, на второй появились микроорганизмы. Понимаете?

– Понимаю, – улыбнулся Анри. – Когда на первой планете цивилизация уже вышла в космос, на второй примитивные твари только-только вышли из океана.

– Совершенно верно! – просиял комдив. – А к тому времени как цивилизация второй планеты выйдет в космос, цивилизация первой планеты уже миллиард лет как будет мертва!

– Или, – по своему обычаю, хихикнул Хибберт, – уже миллиард лет как уйдет на другие планы бытия.

– Ну или так, – не стал спорить Попов. – В любом случае эти две цивилизации никогда не пересекутся!

Молчавший до сих пор Фаррел вдруг мрачно заметил:

– Как показала практика, две цивилизации все-таки пересеклись.

Комдив медленно повернулся к говорившему:

– Вот это-то и странно. До сих пор считалось, что во всей галактике на данный момент существуют от силы две, ну максимум три цивилизации. И учитывая размеры нашей галактики, они никогда не должны были встретиться!

– А вот встретились, – снова повторил Фаррел. – Правда, уровень развития у них оказался не совсем одинаковый.

– Вот тут ты ошибаешься, – горько рассмеялся Попов. – Как раз уровень развития практически одинаковый. Что меня и удивляет. Поневоле поверишь в те бредни, что распространяют Смотрящие-на-звезды.

– Господа, давайте не будем о религии, – поморщился Хибберт. – Мне, как правоверному, такие разговоры неприятны.

Вокруг повисло неловкое молчание. Выразительно посмотрев на коммуникатор, Попов извинился:

– Знаете, через три часа у нас запланирована проверка дистанционного управления. Моим людям пора отдыхать.

Последнее он явно произнес для сгрудившихся вокруг подчиненных. Те, дисциплинированно разлетевшись по всему убежищу, стали готовиться ко сну. Поняв намек, Анри отстегнул ремень и, воспарив, поблагодарил комдива:.

– Спасибо за «Жанно», сэр! По возвращении на Ганимед проставлюсь вам в ответ.

Еще не закончив фразы, Анри сообразил, что сморозил глупость. Каким бы ни был грядущий бой, возвратиться на Ганимед уже не получится. Аспайры ни за что не пропустят ни орбитальные станции крупнейшего спутника Солнечной системы, ни поселений на его поверхности. И шансов, что винный погреб бара «У доброго доктора» переживет орбитальную бомбардировку, не было никаких. На Титановом Клыке, спутнике Каштуры-2, аспайры уничтожили все следы пребывания человека.

Ему не указали на ошибку, но Анри понял, что заметили ее все. Фаррел же и вовсе изменился в лице. Даже не попрощавшись, главный инженер козырнул и, извернувшись в воздухе, быстро полетел к шлюзу. Похоже, слова старшего помощника задели больное место. Анри дернулся было догнать его, но почувствовал, как на плечо легла тяжелая рука доктора Хибберта:

– Не стоит, Анри. Дай человеку побыть в одиночестве.

– Да что с ним такое? – Анри наконец решился задать терзавший его вопрос.

– Невеста у него на Ганимеде. Врач, специалист по радиологии.

Анри, как раз оттолкнувшийся ногой от пола, замер в замешательстве. Болезненный удар о потолок заставил его зашипеть, но привел в себя.

– О боже. – Анри с сочувствием посмотрел вслед влетевшему в шлюз Фаррелу. – Почему он молчал?

– Она ради него записалась во флот. Выбила себе вакансию врача на «Авере», это носитель такшипов в Первом ударном. Прибыла сюда на три дня раньше нас, через неделю должна была отправиться к Иллиону.

– На том транспорте, который развернули к Земле? – понял Анри.

– Так точно. А девочка застряла на Ганимеде. Она не попала в списки эвакуации, ее вообще в тех списках не было.

– Боже мой, – повторил Анри. – Бедный Кирк!

На миг поставив себя на место Фаррела, Анри вздрогнул от ужаса. Если бы Марси оказалась на Ганимеде, что чувствовал бы он?! Какую дикую смесь ужаса и безысходности переживает сейчас Фаррел!

– Фаррел отлично держится, но, клянусь всеми пророками, один Вседержитель знает, чего ему это стоит.

Они выбрались из убежища и всю дорогу до своей каюты Анри думал о бедняге Фарреле. А еще о том, что вскоре все люди могут оказаться в положении невесты главного инженера. И тогда он дал себе клятву сделать все, чтобы остановить врага. Пусть даже эта клятва выглядела смешной, будучи произнесенной маленьким человечком, одним из десятков тысяч тех, кто готовился грудью встать на защиту своего мира.

* * *

Выхлопы уходящей эскадры скрылись за Ганимедом. Молча проводив их взглядом, контр-адмирал Фримантль развернулся и, прихрамывая, вышел из диспетчерской. Теперь следовало позаботиться о вверенных ему людях.

В настоящий момент на Ганимеде и орбитальных структурах вокруг него жили восемьдесят шесть тысяч триста сорок два человека. Эту цифру Фримантль запомнил еще утром, когда с Земли пришел абсурдный приказ провести тотальную эвакуацию населения. Абсурдный настолько, что уже через три часа пришло распоряжение вывезти хотя бы наиболее ценных специалистов. Космических монтажников, ученых и военный персонал базы. Таковых набиралось четыре с половиной тысячи человек. Остальных заранее списали в расход.

Аспайры прибыли очень не вовремя, в тот момент, когда у него в распоряжении оставалось лишь четыре корабля, способных к межпланетному перелету. Два из них, танкеры, аналогичные отправленному с эскадрой, отпадали сразу. Рассчитанные на экипаж в двенадцать человек, их системы жизнеобеспечения потянут максимум два десятка пассажиров. Меньше чем ничто. Третий, контейнеровоз, на который спешно грузили содержимое складов «Скапа Флоу», был немногим вместительнее.

Кабинет Фримантля размещался в зоне искусственной гравитации, куполом выступая на поверхности вращающегося цилиндра жилой зоны. Раньше здесь находилась оранжерея, но вступив в нынешнюю должность, контр-адмирал приказал перенести сюда свою резиденцию. Вечное движение неба, разноцветный Ганимед, который каждые тридцать секунд проплывал у него под ногами – все это помогало отрешиться от унылой действительности. От скуки богом забытого гарнизона.

Закрыв за собой люк, контр-адмирал немного постоял, любуясь белыми кратерами, что виднелись сейчас прямо над ним. Где-то там, внизу, работали, любили и радовались жизни восемьдесят тысяч человек. На миг Фримантль позавидовал им, не ведающим будущего счастливцам. Еще сутки или двое, дольше утаивать информацию он не сможет. А значит, начнется паника, беспорядки, и в результате эвакуация будет сорвана. Военной полиции и двух взводов десанта хватит только на охрану центрального космопорта. Что делать с тремя крупными грузовыми космопортами и дюжиной находящихся в частном владении? Стоящие там корабли не смогут добраться до внутренних планет, но как объяснить это доведенной до отчаяния толпе?

Но пуще зеницы ока следовало охранять висевший у гражданского терминала пассажирский лайнер «Каледония». Когда населению станет известно о приближающихся аспайрах, можно будет ожидать любого безумия, включая и абордаж, и захват судна. Сложно объяснить людям, почему кто-то достоин спасения более, чем они.

С условием, что пассажиров сразу погрузят в гибернацию, «Каледония» могла вместить около четырех тысяч человек. И куда распихать еще пятьсот, внесенных в списки обязательной эвакуации, Фримантль не знал. Неделей позже прибыла бы «Невада», лайнер гораздо крупнее старенькой «Каледонии», но чертовы аспайры не захотели войти в положение коменданта Ганимеда и прилетели не вовремя.

Он уселся в старинное кожаное кресло, которое путешествовало с ним по гарнизонам и кораблям вот уже двадцать с лишним лет. Купленное им сразу после подавления восстания на Большом Шраме, кресло было свидетелем как недолгого взлета его карьеры, так и долгих лет опалы. Скоро, похоже, оно разделит судьбу своего хозяина. Фримантль устало прикрыл глаза. Он был реалистом и осознавал свою скорую гибель. Четырем ударным флотам не придется даже разворачиваться в боевое построение.

– Сеймур, свяжите меня с губернатором Ганимеда.

Пока адъютант выполнял поручение, Фримантль успел пробежаться глазами по сводке дел. «Скапа Флоу» в сумасшедшем темпе готовили к бою. По идее, база флота несла тяжелое вооружение и могла в одиночку отбиться от пары колониальных фрегатов наподобие тех, что он сбивал двадцать три года назад у Большого Шрама. От пары фрегатов, но никак не от той силы, что была в шести днях пути отсюда. А значит, людей с базы придется эвакуировать в подземные города Ганимеда. Оставлять их тут на убой было бессмысленно, «Скапа Флоу» просто расстреляют с недосягаемой дистанции. Лишенная возможности маневрировать станция будет слишком легкой мишенью.

– Губернатор на линии, сэр, – доложил адъютант.

– Выведи на экран в моем кабинете, – попросил Фримантль и, оправив китель, развернул кресло к экрану: – Добрый вечер, Вячеслав Евгеньевич!

Пожилой мужчина кивнул в ответ.

– Здравствуйте, Фримантль.

Выглядел губернатор неважно, под глазами у него залегли темно-синие мешки, да и морщин, казалось, заметно прибавилось с тех пор, как ему сообщили о скорой атаке на вверенную ему колонию.

– Вячеслав Евгеньевич, вы подготовили списки на эвакуацию?

Губернатор дернул уголком рта:

– Да, подготовил. Под разными предлогами эти люди уже отозваны в Джекпот. Завтра с утра можно начинать погрузку «Каледонии».

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Фримантль. – Я отправлю вам два взвода десанта на усиление полиции. И всех свободных техников для подготовки убежищ. Помнится, под Джекпотом много пещер?

– Пещер-то хватает, – подтвердил губернатор, – но электричество город получает с реактора обогатительного комбината. Когда его разбомбят, мы останемся без энергии, а значит, без света и воздуха!

– Можно демонтировать реакторы с малых судов, – тут же прикинул Фримантль, – их мощности должно хватить. Распорядитесь начать.

Что-то черкнув в планшете, губернатор продолжил:

– С энергией разберемся, но помощь с Земли должна прийти как можно быстрее. Гидропонные сады построены у самой поверхности, а консервов хватит от силы месяца на три. Можно, конечно, забить скот, кормить его все равно будет нечем, но это даст еще пару недель, не больше.

– Я распоряжусь отправить в Джекпот продовольствие с базы, – успокаивающе поднял ладонь Фримантль. – Главное, чтобы население сохраняло спокойствие еще хотя бы сутки, пока не закончится эвакуация персонала.

– Мы делаем все возможное, адмирал. – Губернатор приблизил лицо к камере. – У меня есть личная просьба, господин Фримантль.

– Да? – выпрямился адмирал.

Губернатор замялся, не зная как начать. Их отношения с Фримантлем нельзя было назвать безоблачными, излишняя прямота и нарочитая грубость бывшего героя войны привела фактически к полной изоляции командующего базой от светской жизни. За все годы, пока он находился на своем нынешнем посту, они ни разу не встречались в неформальной обстановке. И вот теперь обстоятельства вынуждали губернатора выступать в роли просителя.

– Вы должны меня понять, Сидней, – зачастил губернатор, – у меня здесь жена и двое дочерей.

– Мест нет, – жестко отрезал Фримантль. – Нам даже не удастся вывезти всех людей из первого списка.

– Вы не понимаете! – с жаром заговорил губернатор. – У меня есть собственная яхта, она вполне способна добраться до Земли. Просто пропустите ее, и вы станете обеспеченным человеком, ради семьи я не пожалею денег!

Фримантль медленно поднялся из-за стола.

– Яхта, значит. – Он сделал выразительную паузу и заговорил с тихой яростью. – Вячеслав Евгеньевич, почему вы о ней умолчали? Вы же знаете ситуацию с кораблями!

– Свою семью я здесь не оставлю! – Многолетний опыт политика дал сбой, и у губернатора впервые за долгие годы наружу вырвались истинные эмоции. – Черт с вами, Фримантль, я загружу свою яхту теми, на кого вы укажете, но за это моя семья будет на борту!

– Хорошо, – согласился Фримантль после краткого раздумья. – Это справедливо. Яхта большая?

Обмякнув, губернатор утер выступивший пот и, снова нацепив привычную маску, ответил:

– Может вместить до тридцати человек, если забыть о комфорте, то пятьдесят, больше народу жизнеобеспечение не вытянет. – Он выжидательно уставился на коменданта: – Мы договорились?

– Договорились, – подтвердил Фримантль.

– Спасибо! – горячо поблагодарил губернатор. – Я немедленно прикажу перечислить деньги на ваш счет!

Фримантль покачал головой.

– А вот этого не нужно, Вячеслав Евгеньевич. Вы лучше полицию приведите в повышенную готовность и обеспечьте эвакуацию персонала. «Каледония» должна стартовать не позднее завтрашнего вечера!

– Примем все меры, господин Фримантль! – заверил его губернатор.

– Конец связи.

* * *

Журчание воды в ванной комнате наконец-то смолкло, и Энди Ястребов с вожделением уставился в приоткрытую дверь. Девочка проторчала под душем добрую четверть оплаченного часа, а ознакомившись с расценками, заказ он решил не продлевать. На Земле за эти же деньги Энди мог рассчитывать на сутки в компании элитной проститутки, здесь же ему предоставили на выбор трех довольно потасканных девиц. Да еще и сутенер вел себя так, словно делал Энди огромное одолжение, приведя хотя бы таких.

В свои тридцать три года Ястребов работал оператором в свите сиятельной Эстефании, как за глаза называли коллеги матрону службы новостей. На нынешнюю должность его устроила жена, старая подруга Эстефании, и с тех пор жизнь Ястребова претерпела коренные изменения. Матрона предпочитала работать в офисе, выезжая только на освещение крупнейших событий, а значит, ушли в прошлое и его бесконечные, опостылевшие командировки. Постоянный оператор при звезде – неплохая карьера для хваткого парня без особых талантов.

Хотя нет, один талант у него все-таки имелся. Худощавого красавчика Энди ценили начавшие увядать дамы, и он старался выжать из этого максимум пользы. Пока наконец не вытащил козырный туз, женившись на сорокалетней, не очень красивой женщине из правления крупного банка. Его бегемотик, его Марго. Энди поморщился, вспомнив, как разжирела женушка после рождения их ребенка. Впрочем, в этом имелись и положительные моменты, теперь она точно никуда от него не уйдет. А секс… ну что ж, с этим он как-нибудь справится, добирая недостающее на стороне.

Из ванной появилась закутанная в махровый халат девушка. Энди, словно подброшенный пружиной, соскочил с кровати.

– А вот и недостающее! – рассмеялся он прямо в ее унылое лицо.

Девушка, поплотнее запахнув халат, предложила:

– Может быть, выпьем?

– Э нет, зайка, не тяни время! – Энди по-хозяйски сгреб ее, сразу же запустив руки под халат. К его удивлению и возмущению, под ним оказалось нижнее белье. – Малыш, я предпочитаю голеньких девочек!

Он толкнул ее в сторону кровати и, прыгнув следом, оказался сверху.

– Да ты у нас непослушная, – распаляясь, прорычал он. – Люблю непослушных! Вас так приятно укрощать!

Потянув за пояс, он распахнул халат и, нащупав застежку, сдернул бюстгальтер, обнажая небольшую, задорно торчавшую грудь. В здешнем притяжении грудь торчала почти у всех, что добавляло остроту ощущениям. Энди хихикнул, представив, как выглядела бы здесь оплывшая Марго – уж всяко лучше, чем дома.

Вздохнув, девушка скинула халат и, ткнувшись носом ему в живот, поползла вниз. От полноты ощущений Энди хрюкнул и, ухватившись за длинный хвост каштановых волос, толкнул ее еще ниже.

В дверь забарабанили. Энди выругался и лишь сильнее сжал волосы вздрогнувшей девушки. Подождут!

– Ястребов, открой дверь, мерзавец!

Моментально оттолкнув от себя сжавшуюся фигурку, Энди вскочил, лихорадочно оглядывая апартаменты. Куда бы спрятать эту дуру?! Мадам Эстефания непременно доложит супруге об увиденном, и очередной семейный скандал гарантирован! Да черт с ним, со скандалом, рассвирепевшая Маргоша на несколько недель лишит его доступа к деньгам!

– Дверь открой, быстро! – что-то в голосе Эстефании показалось Энди странным. Паника?

– Так, быстро хватай свои вещи и дуй в ванную, поняла?! – путаясь в штанинах, прошипел Энди.

Девушка кивнула и, с удивительной сноровкой похватав аккуратно сложенную одежду, скрылась в указанном направлении. Когда дверь за ней захлопнулась, Энди спрятал в шкаф початую бутылку шампанского и, придав лицу заспанное выражение, пошел открывать.

– Чего копаешься?! – с ходу набросилась на него Эстефания.

Будучи невысокого роста, матрона все равно умудрялась смотреть на окружающих сверху вниз. Ее стилист, секретарь и еще несколько человек из свиты с опаской взирали на разбушевавшуюся звезду из коридора. Энди изобразил раскаяние:

– Уснул…

– Уснул он! – зашипела Эстефания. – За что вам только платят, олухам! Почему все новости должна узнавать я?!

– Что случилось, мадам? – заискивающе спросил Энди.

– Одевайся, бездельник!

Энди кинулся к развешанной в гардеробе одежде, по пути незаметно смахнув со стола второй бокал. Впрочем, в нынешнем своем состоянии Эстефания улику не заметила. Она ходила из угла в угол нервной подпрыгивающей походкой. В волнении она позабыла о низкой гравитации Ганимеда и, будь потолки в номере чуть ниже, непременно разбила бы себе макушку.

– Что случилось, говоришь?! – Эстефания остановилась и развернулась к нему: – Двадцать минут назад к Земле стартовала «Каледония»!

– «Каледония»? – растерялся Энди. – Но ведь послезавтра на ней должны были лететь мы…

– Сложи два и два, придурок! Сначала фрегаты вместо отлета к Трое ушли в так называемый испытательный полет, а теперь еще и «Каледония» стартует раньше срока!

Слушая ее крики, Энди спешно натягивал одежду и молился, чтобы проститутке хватило мозгов дождаться их ухода. Ладно старая перечница Жаклин, но кроме нее в коридоре собралась вся съемочная группа! Им знать и вовсе незачем, на людях Энди старался поддерживать реноме верного мужа.

– Чертовы вояки опять что-то скрывают! – Эстефания в ярости затрясла сухонькими кулачками. – Опять где-то облажались, уж я их выведу на чистую воду! Ну, ты готов?

– Да мадам, – балансируя на одной ноге, Энди натянул вторую туфлю.

– Пакуй камеры, мы летим на «Скапа Флоу»! Старому ослу Фримантлю не поздоровится!

Подхватив баул с камерами, Энди нервно покосился на дверь в ванную комнату. Девушка пока сидела тихо, и, мысленно выдохнув, он торопливо пошел вслед за пышущей гневом Эстефанией.

– Эй, мистер! – раздалось сзади, едва он подошел к порогу. – А деньги?!

Оторопев, Энди затравленно оглянулся. Чертова проститутка стояла в одних трусиках, даже не удосужившись одеться. Несколько человек в съемочной группе тихонько заржали, а Эстефания, и вовсе побагровев, беззвучно открывала рот. Совсем как выброшенная на берег снулая рыбина, не к месту подумалось Энди. Словно во сне, он подошел к девушке, вытянул из кармана кредитную карту и подтвердил перевод пятисот кредитов.

– Спасибо, мистер! – весело поблагодарила его проститутка, тут же спрятав свою карту так ловко, что Энди даже не заметил, куда она ее дела.

– Пошла ты, дешевка! – зло сплюнул он и, втянув голову в плечи, вышел обратно в коридор.

Эстефания смерила его уничижительным взглядом, но так ничего не сказав, быстро пошла в сторону лифтов. Энди поплелся за ней, стараясь не обращать внимания на насмешливые взгляды коллег. Только что он подарил сплетникам историю, подробности которой будут обсасывать всю обратную дорогу к Земле. На работе его не любили за склочный характер, и теперь-то придурки отыграются на все сто.

Немного оправившись, Энди толкнул ухмыляющегося Бакстера, секретаря Эстефании:

– Что на нее нашло?

Ухмыльнувшись еще шире, тот фыркнул:

– Ну ты даешь! Военные отрубили связь с внутренними планетами – это раз, «Каледония» ушла на двое суток раньше срока – это два. А главное, когда наша Эстефания ломанулась к местному коменданту, тот проигнорировал ее вызов!

Энди недоверчиво покосился на секретаря. Чтобы комендант какой-то заправки отказал во встрече всесильной Эстефании! Женщине, которой случалось ломать политические карьеры иных сенаторов. Значит, и правда случилось нечто из ряда вон выходящее, в ином случае оправдать самонадеянного вояку могла разве что быстро прогрессирующая шизофрения.

– А что Жаклин?

– А старушка наша стала копать, – хохотнул Бакстер. – Сам знаешь, имя и деньги раскрывают любые рты.

– Сломала адъютанта? – понимающе кивнул Энди.

– А вот тут облом, прямо как у тебя только что, – заговорщицки подмигнул Бакстер. – Военные словно воды в рот набрали.

– Ты меня-то не трогай, сам не без греха! – вызывающе вскинулся Энди.

– Не без греха, – легко согласился Бакстер и хихикнул: – Но меня подруги жены с проституток никогда не снимали.

Услышав о жене, Энди втянул голову в плечи. Да, что ни говори, влип он классически, как в дурном анекдоте. И дома теперь его ждут долгие и муторные разборки – Марго отличалась злопамятностью. Если очень повезет, он сумеет загладить вину достаточно быстро, за месяц-другой ежедневного бурного секса.

Энди содрогнулся, представив расплывшиеся телеса супруги. Да, желания Марго давно уже не вызывала, но ради доступа к ее счетам стоило потерпеть. Что-что, а деньги Ястребов любил.

– Так что она накопала? – увел Энди разговор от неприятной темы.

– Не она, а я! – горделиво выпрямился Бакстер. – Обошел пару баров, проставился выпивкой, послушал разговоры…

– И? – поторопил его Энди.

– Вчера в Джекпот отозвали несколько сотен самых опытных шахтеров. Бригадиров и мастеров ледоплавильных машин. И вывезли на орбиту всех монтажников, вообще всех. Наплевать, что у человека выходной, что он в отпуске, полиция ходила по домам и барам, представь!