Текст книги "Огненная бездна"

Зато позавтракать она не успела. Едва девушка-визажист закончила свою работу, как сзади раздалось деликатное покашливание Жака.

– Госпожа президент, получен рапорт с фрегата «Церам».

Нежась под легчайшими касаниями карандаша, аш-Шагури не сразу сообразила, о чем идет речь.

– «Церам»? – недоуменно переспросила она. «Сова» по натуре, утром она чувствовала себя не лучшим образом. Увы, этот мир больше приспособлен для «жаворонков». И даже достигнув высшего поста в государстве, Салия продолжала страдать, отпаивая себя по утрам кофе.

Жак, уже привыкший к ночному образу жизни хозяйки, пояснил:

– Один из фрегатов в системе Юпитера.

– Ах да, конечно. – Аш-Шагури жестом отослала визажиста и, собравшись с силами, поднялась с мягкого кожаного кресла. – Через четверть часа подготовьте информацию к показу в моем кабинете.

– Да, госпожа президент, – склонил голову секретарь и замер, ожидая дальнейших распоряжений.

– Завтрак подайте туда же. – Аш-Шагури посмотрела на себя в большое, в половину стены, зеркало и, удовлетворенная осмотром, добавила: – Это все, можете быть свободны, Жак.

Дождавшись, пока секретарь выйдет из будуара, Салия скинула халат и стала одевать заботливо разложенный на кровати брючный костюм. Подгоняемая любопытством, она одевалась так быстро, как когда-то в молодости, в тесных примерочных бесчисленных домов моды.

Рапорт, пришедший с «Церама», вселял надежду. Провались засада, и сигнал на Землю передал бы один из беспилотных кораблей-разведчиков. Уцелевший фрегат означал, что поставленную задачу эскадра выполнила как минимум частично. Теперь оставалось узнать, насколько она ее выполнила и какие потери при этом понесла.

Президентский дворец стоял на берегу Атлантического океана, чуть в стороне от столицы. Когда-то давно в дельте Конго росли густые тропические леса. Но триста семьдесят лет назад, когда назрел вопрос о создании единого правительства Земли, столицу решили возвести здесь, в самых дебрях черного континента. Вне размытых границ отмирающих национальных государств, на совершенно нейтральной территории, где полтора столетия назад бушевала последняя крупная война по переделу мира. Одна из самых долгих и кровавых войн в истории человечества.

Джунгли срубили, закатали побережье океана в бетон, и через пару десятков лет в дельте великой реки вознеслись серебристые башни великого Прайма – столицы Земли. Сейчас, когда с развитием транспортной инфраструктуры и информационных технологий города расползались районами коттеджей, своими небоскребами Прайм заставлял вспоминать старину. Населенная пятнадцатью миллионами жителей, по площади столица уступала большинству раскинувшихся на сотни километров коттеджных мегаполисов.

Салия, чье детство прошло на окраине такого мегаполиса, никак не могла взять в толк, что движет людьми, за бешеные деньги покупающими типовые квартиры в небоскребах Прайма. В любом другом городе по цене такой квартиры можно было приобрести просторный двухэтажный дом с приличным участком земли. А что касается работы, все равно большинство жителей Земли работали удаленно, из дома, а то и вовсе владели маленькими кустарными мастерскими. Ручная работа дорого стоила в век массового производства.

Правительственный комплекс построили в десяти километрах южнее столицы. Достаточно далеко, чтобы сюда не долетал шум неугомонного города. Огороженная территория занимала несколько квадратных километров, а здания дворца словно вырастали из прибрежных скал. Архитектору, который строил комплекс, удалось совместить природу и дело рук человеческих, гармонично вписав среди серых скал белоснежные стены дворца.

А еще из окон президентской спальни открывался великолепный вид на океан. И лежа на кровати, глядя в окно, было так легко представить, что смотришь на воду из иллюминатора большого прогулочного лайнера. Лишь облака, чайки да бескрайняя океанская гладь. Единственное, что Салии не нравилось в спальне, так это то, что сюда не проникали лучи восходящего солнца. Но либо океан, либо солнце, и она выбрала океан. Солнца вокруг хватало и так.

В подземную часть дворцового комплекса Салия добралась на лифте, кабинка которого ожидала ее у самых дверей спальни. Обычно она предпочитала пользоваться другим, медленным лифтом, в котором желудок не стремился покинуть организм. Но, чтобы воспользоваться им, следовало сначала спуститься в вестибюль. В президентских апартаментах имелся только этот, рассчитанный на нештатные ситуации лифт. А желание узнать результаты первого сражения за Солнечную систему гнало вперед.

Система безопасности опознала ее и без лишних процедур идентификации распахнула дверь в тесную кабинку. В первый раз аш-Шагури удивилась такой безалаберности системы доступа, но начальник охраны объяснил, что компьютер узнавал ее не только по внешности, которую можно и подделать. Система оперировала множеством параметров, начиная от выделяемых организмом феромонов и заканчивая особенностями кинематики тела. При таком количестве тестовых методов банальным сканированием сетчатки можно было пренебречь.

Желудок рванулся вверх, и Салия, с трудом сдержав приступ икоты, ухватилась за поручень. Удерживаемый сильным магнитным полем, лифт несся вниз почти со скоростью свободного падения. Конструкторы, создавая лифт для спасения президента в случае гипотетической ядерной атаки на дворец, о комфорте заботились в самую последнюю очередь. Упав на сотню метров, кабинка довольно жестко затормозила, заставив Салию пошатнуться, и остановилась, распахнув дверь.

Двое агентов службы безопасности вытянулись, узнав президента, и аш-Шагури, поздоровавшись, коротким коридором прошла до капсулы правительственного метро. Основные помещения бункера вырыли в десяти километрах южнее, связав с дворцом веткой метро с магнитно-левитационными капсулами. В первый год своего правления аш-Шагури считала, что строители наверняка страдали паранойей, но с началом войны изменила свое мнение. Тем более теперь, когда над Землей повисла реальная угроза орбитальной бомбардировки. Враг станет целить во дворец, и у обитателей бункера появится шанс пережить атаку.

Разогнанная магнитным полем, капсула пролетела путь до бункера за пару минут, ускоряясь и тормозя с ощутимыми перегрузками. Аш-Шагури знала, что в случае необходимости капсула могла разгоняться до шестисот километров в час. Но искренне надеялась, что за время ее правления такой необходимости не назреет. Она вообще плохо переносила ускорения.

Прямо у капсулы ее перехватил министр обороны. Оуэн, одетый сегодня в полувоенный серый френч, выглядел донельзя возбужденным. Возбужденным настолько, что начал говорить, не дожидаясь, пока президент выйдет из капсулы.

– Госпожа президент, у них получилось!

Спешившие мимо сотрудники администрации, прислушиваясь к разговору, стали замедлять шаги, и аш-Шагури остановила министра взмахом руки:

– Пройдемте в мой кабинет, Оуэн.

Ее кабинет в бункере полностью, вплоть до вида из «окон», копировал кабинет во дворце. Аш-Шагури любила находиться в неизменной, знакомой до мелочей обстановке. Возможно, причиной этому служили бесконечные скитания по выставкам в юности, а с годами ей все больше и больше хотелось постоянства. Увы, карьера политика подразумевала все те же разъезды. Встречи с избирателями, публичные визиты в регионы. Электорат должен видеть, как о нем заботится власть, и значительный процент времени аш-Шагури проводила в поездках. Но везде, где это только возможно, она старалась придать рабочему месту знакомые черты.

Декор кабинета она выбирала сама. Небольшая круглая комната вмещала стол со встроенными терминалами, удобный кожаный диван, который при желании мог раскладываться, и даже велотренажер. Аш-Шагури старалась поддерживать форму при любой подвернувшейся возможности. Стены сейчас имитировали большие, от пола до потолка, окна. Образцом дизайна для Салии служил старый маяк на острове неподалеку от Барселоны. Лет пять назад она выкупила его, на маяке поставили камеры, и сейчас на стены проецировалось изображение оттуда.

В Барселоне сегодня было пасмурно, промозглый ветер сдувал с волн белоснежные барашки пены, и, несмотря на комфортную температуру в бункере, Салия зябко повела плечами:

– Докладывайте, министр.

Несмотря на волнение, Оуэн дождался, пока она усядется.

– Эскадра под командованием капитана второго ранга Перри сумела уничтожить один танкер, серьезно повредить корабль-носитель и сбить шестьдесят два истребителя!

– Наши потери? – деловито осведомилась аш-Шагури.

Оуэн заметно помрачнел.

– Мы потеряли два фрегата и двадцать один тактический корабль. – Он вздохнул и добавил: – С трех уцелевших такшипов они сняли экипажи, триста пятая серия не рассчитана на полет в шесть астрономических единиц.

Помолчав, аш-Шагури спросила:

– Насколько это замедлит аспайров?

– Сложный вопрос, госпожа президент. На тех скоростях, что мы зафиксировали в системе Иллиона, они добрались бы за полмесяца. Правда, после нашей засады аспайры остались с тремя танкерами, что несколько снизит их рабочие скорости.

– Насколько? – настойчиво повторила аш-Шагури свой вопрос. – Мне нужно знать, сколько времени у нас остается в запасе!

Оуэн нервно пригладил остатки волос и неуверенно предположил:

– Это даст нам пять-шесть дополнительных суток, может быть, неделю, не больше. Если конечно… – Он замолчал, задумчиво теребя волосы.

– Что «конечно»? – тут же напряглась аш-Шагури.

Министр провел рукой над клавиатурой, пробуждая консоль, и над столом замерцала голограмма Солнечной системы. Он развернул систему плоскостью к президенту и указал на голограмму:

– Нам очень не повезло с расположением планет, госпожа президент. Как вы видите, и Земля, и Марс сейчас находятся по одну сторону светила.

– Я слежу за положением планет, министр. Вы хотите сказать, что первой мишенью станет Марс?

Оуэн прочертил траекторию от Юпитера. Сияющая алым дуга уперлась как раз в обгоняющий Землю Марс.

– Если они станут экономить рабочее тело, то наиболее выгодно будет сначала ударить по Марсу и, подавив его оборону, двинуться к Земле. Это может подарить нам еще несколько дней.

– И лишит нас марсианской промышленности, – вполголоса добавила аш-Шагури.

Оуэн развел руками:

– А что делать, госпожа президент?! Марс нам не удержать в любом случае, адмирал Масори планирует использовать в обороне орбитальные крепости Земли. Только они дадут нам какие-то шансы отбить атаку!

Аш-Шагури, нахмурясь, перебирала варианты. На орбите Марса находилось до тридцати процентов промышленности Солнечной системы. Треть, включая свежепостроенные верфи! Но все-таки Масори был прав, нельзя уводить флот от Земли. Расположение планет позволяло аспайрам довольно легко изменить свою траекторию в сторону метрополии. При этом они сохраняли свою скорость, а вышедшим на орбиту Марса людям пришлось бы разгоняться с нуля. Поступи аспайры так, к Земле Резервный флот уже не успевал.

– Что планирует Масори? – спросила аш-Шагури.

Оуэн замялся, старательно подбирая слова:

– Марс придется сдать без боя, все силы мы отведем к Земле.

– Вот как, – протянула аш-Шагури, и голос ее стал вкрадчивым. – Как вы думаете, министр, что с нами сделает сенат? Ко всем бедам, мне только импичмента и не хватало!

– Выбора нет, госпожа президент! – проявил твердость Оуэн. – В первую очередь мы обязаны не допустить выхода аспайров на орбиту Земли!

– В первую очередь, Оуэн, мы обязаны не допустить потери промышленности! В том числе и промышленности Марса! – Аш-Шагури встала и, опершись о стол, нависла над министром: – Вы точно уверены, что единственный выход – это отвод марсианской группировки?

– Абсолютно! – выпрямился Оуэн. – Спасая большое, нужно пожертвовать малым. Разогнавшись, аспайры смогут выбрать точку удара, а мы можем оборонять либо Марс, либо Землю.

– Хорошо. – Аш-Шагури отошла к «окну». – Вы подготовили доклад о положении дел на верфях?

– Да, госпожа президент! – кивнул Оуэн. – Проверьте вашу почту.

Аш-Шагури кинула последний взгляд на затянутый облаками горизонт и вернулась к столу. Ей потребовалось около минуты, чтобы найти доклад Оуэна среди пришедших на рассмотрение документов. Все это время министр сидел, не проронив ни звука. Несколько минут президент вчитывалась в таблицы, затем внимательно посмотрела на собеседника.

– Вы издеваетесь? – услышав президента, Оуэн непонимающе выкатил глаза, и аш-Шагури пояснила: – Я же просила изложить все доступным языком. А из вашего доклада я поняла лишь, что мы можем рассчитывать на один тяжелый крейсер, пять фрегатов и пять корветов.

– Есть еще у Марса, – машинально добавил Оуэн, но, натолкнувшись на тяжелый взгляд президента, замолчал.

Аш-Шагури тяжело вздохнула и закрыла доклад.

– Оуэн, я понимаю, что вопрос должен быть адресован не вам, но… – Она наклонилась чуть ближе: – Что, если мы бросим все силы на ввод в строй новых кораблей? Я читала о наших «Белых слонах», кажется, их так называют во флотской среде?

– Да, госпожа президент, – подтвердил Оуэн. – Но мы не успеем их достроить.

– Погодите, – остановила его аш-Шагури. – Вы отметили как пригодные к вводу в строй только корабли с готовностью от девяноста процентов. Неужели мы не сможем напрячь верфи и достроить хотя бы ту пару линейных крейсеров, что готовы на три четверти?!

Оуэн печально улыбнулся и покачал головой:

– Все не так просто, госпожа президент.

– Обоснуйте! – потребовала аш-Шагури.

– В докладе я расшифровал проценты готовности кораблей, госпожа президент. Если вкратце, то девяносто восемь процентов готовности означают, что корабль лишь не прошел ходовые испытания. Такие суда мы вполне успеем подготовить, но уже девяностопроцентная готовность балансирует на грани. Там не закончен монтаж второстепенных узлов, энергосистемы не протестированы на высоких нагрузках, некоторые отсеки даже не проверены на герметичность!

– Воевать можно и в скафандрах! – жестко парировала аш-Шагури.

– В бой всегда идут в скафандрах, госпожа президент. Атмосферу стравливают. Я не про то. – Оуэн говорил короткими рублеными фразами, видно было, что слова президента задели его за живое.

– А про что, министр? – с печальной иронией поинтересовалась аш-Шагури. – Нам нужны эти крейсера!

– Я знаю. – Оуэн заговорил спокойнее. – Понимаете, госпожа президент, на том линейном крейсере, что достраивается у Земли, только-только закончили монтаж двигателей и главного калибра. Там нет части бронирования и даже некоторых силовых элементов конструкции. Мы не успеем!

– Что по второму, отмеченному как готовый на семьдесят процентов?

– А там даже не закончен монтаж главного калибра! – снова разгорячился Оуэн. – Госпожа президент, я гарантирую, что мы не успеем подготовить к бою ничего, кроме указанных мною судов! Да и на тех, которые успеем, боевая эффективность будет стремиться к нулю! Неотлаженное оборудование, не принятый экипажем главный калибр! Летать-то они, конечно, смогут, но чтобы попадать в цель – тут я серьезно сомневаюсь!

Секунду аш-Шагури сидела неподвижно, размышляя, затем спросила:

– Кто из них сможет лететь своим ходом?

– Достроенные на семьдесят пять процентов и выше, – буркнул все еще не отошедший Оуэн.

– Печально, – резюмировала аш-Шагури, – значит, остальные придется тащить буксирами.

– Буксирами? – почесал Оуэн затылок.

Аш-Шагури задумчиво кивнула, но вместо ответа вдруг вздрогнула и склонилась над встроенным в столешницу терминалом. Брови ее поползли вверх, и Оуэн, не выдержав, встал и подошел поближе.

– Что-то случилось, госпожа президент?

Она молчала, вчитываясь в полученное сообщение, затем, устало рассмеявшись, жестом подозвала Оуэна к терминалу:

– Вернулся курьер с «Берриу». Кажется, у нас появились союзники.

Вологда, 2010