Текст книги "Предание о лисьих следах"

Глава 15

Лэсси шумно раздвинула шторы, за которыми я, вернувшись в покои с первыми лучами солнца, старательно прятал комнату.

– Доброе утро, господин! – воскликнула она, не оставляя шансов ухватиться за остатки сна. – Пора вставать! Капитан Фалхолт уже заждался.

Наш короткий разговор за ужином предполагал встречу в тренировочном зале, однако я не думал, что капитан так скоро найдет время и желание провести со мной несколько часов, наполненных потом и тяжелым дыханием. Соответствующая одежда уже была подготовлена и ждала момента быть надетой: черные узкие брюки, свободная светлая рубашка и массивные ботинки; вероятно, капитан надеялся, что хотя бы они помогут мне удержаться на ногах.

Фэй появилась, сопровождаемая звоном посуды. Она с трудом протиснулась в щель меж дверью и стеной, что ей удалось создать нажимом хрупкого плеча, и поставила поднос с завтраком на ближайшую подходящую поверхность – на комод. Завтрак не был плотным: травяной чай, который Грея считала одним из своих достояний, булочка и вишневый джем.

– Капитан сказал, что завтрак полагается после тренировки, а это – чтобы урчащий живот не занимал ваши мысли, – виновато шепнула Фэй.

Отказавшись от помощи девушек, я быстро оделся и на ходу закинул в себя еду. Не хотелось, заставив капитана ждать, предстать перед ним изнеженным соней на третий день пребывания в замке – с этим должны были справиться мои скверные навыки ближнего боя.

На выходе из комнаты меня ждал молодой стражник. Мы кивнули друг другу и молча пошли на первый этаж. В конце правого крыла, прямо перед выходом к конюшням, располагался огромный зал. Полагаю, он использовался не только для тренировок, но в том числе и для торжественных состязаний и небольших турниров; поле битвы было окружено многочисленными рядами сидений для зрителей.

– Вот вы где! – Фалхолт вскинул руки и двинулся в мою сторону, будто увидев старого друга.

– Благодарю за приглашение, – поклонился я, сложив руки за спиной.

– В следующий раз приглашать не буду, – хитро улыбнулся он. – Я бываю здесь каждое утро. Приходите, если возникнет желание.

– Непременно.

Три дюжины гвардейцев заметно замедлились с тех пор, как я вошел в зал. Они внимательно рассматривали, что за чужеземец так привлек внимание капитана, и их мечи едва касались друг друга, лишь создавая видимость боя.

Судя по всему, капитан поднимал подчиненных на тренировку с рассветом; я проспал не больше двух часов, а их рубашки так промокли, будто они гуляли под проливным дождем. Сам Фалхолт же едва взмок – не знаю, из-за отсутствия нагрузок или, напротив, хорошей подготовки, – однако слегка загорелая кожа раскраснелась, и я практически слышал выпрыгивающее из его груди сердце.

– Начните с разминки, Териат, – он обвел зал взглядом, указывая на круг, очерчиваемый ограждениями от зрительских рядов. – Предпочитаете пробежку или что-то другое?

– Пробежку, капитан.

– Кидо, – поправил он. – Раз уж вы просили звать себя по имени, позвольте и мне ответить тем же.

Я благодарно кивнул. Фалхолт все больше удивлял меня своей любезностью и открытостью; я представлял капитана королевской гвардии совсем иначе. Впрочем, это могло быть лишь уловкой, чтобы завоевать доверие и узнать о коварных замыслах, если он подозревал меня в сокрытии таковых.

Пробежка далась мне легко; можно сказать, что я бегал всю жизнь – как в прямом, так и в переносном смысле. Жизнь в лесу и ремесло охотника подразумевали высокую выносливость, а занятия с Финдиром научили управлению дыханием, благодаря чему бежал я долго и без мыслей, абсолютно расслабленный и обо всем позабывший. Продолжал бы еще много часов – уж очень приятное чувство свободы теплилось в груди, – но краем глаза заметил капитана, смотрящего на меня со сложенными на груди руками.

– А вы крепкий парень, – заметил он одобрительно. – Половина моих ребят не пробегут столько даже в случае смертельной опасности, не говоря уже об утренней пробежке. Никогда не думали о службе на благо короны?

– Честно говоря, нет, – прошептал я, изображая легкую одышку и вытирая со лба воображаемые капли пота. – Но кто знает, куда нас может привести судьба?

Капитан ухмыльнулся, а я ощутил сверлящие взгляды оскорбленных гвардейцев за спиной. Махнув в сторону стойки с оружием, Фалхолт вопросительно вскинул брови.

– Я совсем позабыл тяжесть железа в руке и его оглушительный звон.

Кидо тут же достал со стойки два тренировочных меча. Они не были начищены до блеска и заточены так, чтобы резать пергамент на весу, однако при достаточной силе ударе вполне могли нанести серьезный урон. Вес оружия был внушительным; на мгновение я даже пошатнулся, оказавшись с ним один на один. В руках капитана же меч казался не тяжелее бокала с вином, и он играючи обращался с ним – так же, как на вчерашнем ужине заливал скуку ароматным напитком.

Мы встали в стойку. Я не спешил нападать; куда важнее было изучить все приемы и повадки соперника. Капитану я не казался серьезным противником – что, впрочем, было оправданно, – и он без раздумий ринулся в атаку. Меч Кидо мелькал то справа, то слева, то снизу, но я, пусть и едва успевал отражать удары, заметил, что правой рукой он орудовал весьма проворно, тогда как левое плечо доставляло ему дискомфорт – не мог в полной мере отвести руку назад. Вероятно, следствие старой травмы.

– Меч – не ваше любимое оружие, не так ли?

Ухмыльнувшись, капитан передумал церемониться и эффектно закончил поединок, поднырнув под моей поднятой рукой и сделав подсечку. Лезвие к горлу приставлять, однако, не стал.

– После турнира в Лоустофте я нечасто брал его в руки, – пояснил я. – Драться в моих странствиях приходится лишь с разбойниками, а дальний бой в таких случаях предпочтительнее.

– Лучший бой – тот, что не начался.

Капитан подал мне руку, помогая встать, после чего подбадривающе похлопал меня по плечу.

– Мне, пожалуй, пора идти, – откланялся Кидо. – Но я дам вам в тренеры одного из лучших моих воинов. Аштон, подойди!

Мужчина лет сорока с недельной щетиной выполнил приказ начальства и стремительно приблизился. С недоверием взглянув на меня, он кивнул в знак приветствия. Я ответил тем же.

– Териат, Аштон, – представил нас Кидо. – Если меня нет, то проследи, чтобы у нашего гостя всегда был партнер для поединка.

Капитан покинул зал, и Аштон встал в стойку, не произнеся и слова. Я набрал воздуха в грудь. Молчаливый громила, явно побывавший не на одной войне, – отличный соперник. Но не для кого-то вроде меня.

Аштон и не думал прощать мелкие недочеты или учитывать мои «забытые» навыки; он бил в полную силу, и мне оставалось лишь благодарить Богиню, что мечи были тренировочными. От беспрерывного отражения ударов рука предательски ныла, а ощущение бессилия против опытного воина заставляло магию в груди трепетать и пытаться вырваться наружу. Напасть получилось лишь дважды, и оба раза мой удар оказался очевидным и читаемым, а потому пресеченным еще на корню. Дюжину раз я оказывался уложенным на землю. Спина начала докучать, вторя боли в руке, а рубашка промокла настолько, что песок, коим был усыпан зал для смягчения падений, уже не отлипал от одежды. На лбу Аштона виднелась лишь скромная капля пота.

– Ничего, – наконец произнес он. Его голос оказался хриплым и низким. – Потенциал есть. А теперь ступайте, сэр, на сегодня хватит.

Поблагодарив за плодотворное занятие, я с облегчением вернул меч на стойку и покинул зал.

Коридоры встретили меня необычайным оживлением. В этом крыле на первом этаже жила в основном прислуга, потому никто не мог позволить себе спать в такое время. Несколько раз в меня чуть не врезались служанки с подносами, несущие завтрак тем, кто любил подольше понежиться в постели, а один раз я едва избежал столкновения с девушкой, несущей роскошное многослойное платье, иначе точно потерялся бы в складках его ткани.

Свернув к лестнице, я наконец встретил знакомое лицо. Ариадна собиралась на конную прогулку, о чем недвусмысленно намекала ее одежда и собранные в незамысловатую прическу волосы. Я любил смотреть, как ее волнистые пряди спадали на плечи и спину, пружиня при каждом движении, однако так взору открывалось лицо, будто выточенное из мрамора лучшими скульпторами из числа горных эльфов.

Я понял, что рассматривал его чуть дольше, чем то позволяли правила приличия.

– Доброе утро, Ваше Высочество, – поклонился я и вдруг почувствовал, как жутко от меня смердит. Щеки тут же залились румянцем.

– Доброе утро, сэр, – присела она в легком реверансе. – Побывали в утреннем аду от Кидо?

– Прошу прощения за свой внешний вид.

– Не стоит, – чуть обиженно ответила она. – Я тоже иногда там бываю. Может, однажды встретимся.

Подмигнув, она игриво сбежала по ступенькам и завернула в правое крыло.

Порой меня пугала ее беспечность. Что скажут о почти замужней принцессе, почти наследнице двух государств, если увидят, как она подмигивает только приехавшему в замок чужеземцу? Что скажут о ней, когда увидят, как в ее присутствии я краснею и забываю, как дышать? Впрочем, она всегда славилась бунтарским характером и непредсказуемостью; надеюсь, эти мелочи не привлекут лишнего внимания.

Вернувшись в покои, я обнаружил, что они заполнены идущим из ванны паром и запахом обещанного завтрака. Лэсси отмывала с меня песок и пот с усердием, особенно присущим ей, когда дело касалось чистоты. Я несколько раз хотел остановить ее, но стоило мне совершить хоть малейшее движение, служанка вздрагивала и нажимала на губку еще сильнее. Я понимал, что рыцарям нужна помощь с надеванием доспехов, а благородным людям негоже самим стирать свои вещи, но мыться.… Никогда не думал, что с этим можно не справиться.

Предобеденное время я решил вновь провести в садах, но пройтись по ним в одиночестве, обратившись в слух. Щебетанье птиц и шелест листвы наполнили мое лесное сердце безграничным счастьем. Работающие в саду слуги обсуждали все подряд: вчерашний наряд госпожи Аурелии, непотребное поведение герцога Фалкирка с приставленными к нему служанками, чью-то беременность, капризность белых роз и… случайную встречу с островным принцем около покоев его невесты. Они не давали этому событию негативной оценки: общество в Грее не слишком строгое, к тому же Ариадна и Хант были обручены – их встречи даже естественны. Слуги судачили об этом просто так, лишь из-за того, что их жизнь была не так наполнена событиями, как жизни их лордов. И все же мне захотелось вмешаться и запретить им так говорить о лисице, вне зависимости от того, был ли слух правдой и в самом ли деле они занимались чем-либо за закрытыми дверьми ее покоев.

Я задержал дыхание. Глупейшее желание.

Проходив по извилистым дорожкам еще как минимум час, ничего интересного я более не услышал. Молоденькие фрейлины и дочери знатных гостей замка ходили по садам небольшими группами по трое или четверо и непременно обсуждали свою будущую жизнь с красавцем-мужем и чудными детьми, а также пытались выведать, кто в каком наряде придет на свадьбу принцессы. Разумеется, это оказалось секретом едва ли не государственной важности, и все они самоотверженно и стойко его хранили.

Лишь в дальнем углу сада, плотно засаженном цветущими вишнями, было подозрительно тихо. Несмотря на наличие невероятной красоты беседки, украшенной искусной резьбой, ни одна замечтавшаяся леди или ленивый господин обычно не располагались там, утомленные палящим солнцем, – слишком далеко от замка. В этот же раз на лавочке все же виднелась чья-то фигура – хрупкая, в тонком белом платье, со спины больше похожей на ночную сорочку. Отсутствие корсета, ниспадающая ткань, очерчивающая изгибы тела. Струящиеся по спине пшеничные волосы.

Минерва слегка приподняла руку, и одна из бабочек, летавших около недавно раскрывшихся розовых цветов, села на ее палец. Найдя опору, она еще пару мгновений хлопала крылышками, но вскоре замерла. Девушка неторопливо поднесла застывшую бабочку к своим волосам и усадила ее туда, будто та была частью украшения ее прически.

– Подглядываете, Териат? – вдруг раздался ее голос.

Я с трудом поборол желание спрятаться в ближайшем кусте.

– Нет, – ответил я, гулко сглотнув. – Завороженно наблюдаю.

Девушка обернулась и встала с лавки. Двигалась медленно и плавно, будто в танце. Сквозь тонкое платье, едва державшееся на почти незаметных бретелях, четко виднелись очертания ее груди. Она испытывала меня, но мне хватило лишь мимолетного взгляда – все остальное время я смотрел ей прямо в глаза. Платье и впрямь было ночным.

Подойдя ко мне практически вплотную – а в данных обстоятельствах даже расстояние вытянутой руки нельзя было счесть приличным, – она вновь поднесла руку к волосам, сняла оттуда бабочку и слегка на нее подула. Насекомое, будто очнувшись от глубокого сна, невозмутимо покинуло палец временной хозяйки. Минерва встала на цыпочки и прислонилась к моему уху, пощекотав его локонами мягких волос. По шее пробежали мурашки.

– Если очень хочется – можете смотреть.

Едва я успел моргнуть, как она уже вышагивала босыми ногами по дорожке, ведущей к замку.

Внешность их разнилась значительно, но повадки и характер у сестер схожи, даже если они не хотели этого признавать.

– Аарон, – послышался шепот в правом ухе.

Я инстинктивно обернулся, заранее зная, что не найду за спиной источник звука. Имя древнего эльфийского короля давно не звучало в моем разуме. Прежде казалось, что оно каким-то магическим образом указывало мне путь. Раз я услышал его вновь, значило ли это, что я двигаюсь в верном направлении? Или оно звало меня назад?

Вечера я проводил в библиотеке; изредка Ариадна совершенно случайно оказывалась там во время моих визитов, однако все, чем нам удавалось обменяться, – мимолетные взгляды. Королевские библиотекари затеяли опись всех имеющихся книг, чтобы, на радость гостям, к свадьбе принцессы закупить новых, но при этом избежать дублирования экземпляров. Они бесконечно ходили кругами по библиотеке, поодиночке или по двое, и наши встречи не ускользнули бы от их внимательного взгляда. Рисковать было глупо.

Язык «12 войн» с каждым рассказом усложнялся. Авторы становились более образованными, и это отражалось на витиеватости предложений и образности слога – повествование переставало быть сухим пересказом фактов. Оно наполнилось красками, запахами, вкусами; читая, ты ощущал себя на месте событий, оттого испытывая одновременно и благоговение, и ужас. Я читал, как правило, по рассказу за вечер, порой перемежая их поэзией или романтической прозой, чтобы снизить градус напряжения, иначе тревога от ярких описаний сражений неприятным шлейфом тянулась за мной до покоев, пробираясь в сновидения.

Вторая война развернулась между Сайлетисом и островом Тиавел, которые разделяет бескрайний Сапфировый океан. Тиавел – скромный по размерам, но гордый и могущественный остров; этим загадочным землям мир обязан появлением магии – люди полагают, что именно там она зародилась и набралась сил. Оттуда происходили первые великие маги – Сильвия Крылатая и Эларий Змееуст, – о чьем противостоянии тоже складывали легенды, писали поэмы и пели песни. Благодаря своей истории Тиавел являлся обладателем несметных богатств в виде магических артефактов и драгоценных камней, а правители Сайлетиса были слишком нетерпимы к тем, чья слава превосходила их. Собрав крупнейшую армию, какую в те времена видел мир, и построив столько кораблей, что для них было мало целого моря, Сайлетис отправился к магическому острову в надежде отобрать у него все, чем он тогда владел. В ответ Тиавел поселил ужас в сердцах смельчаков, смевших мечтать о его сокровищах: магия его обитателей погубила громадное войско Сайлетиса и потопила их корабли, а Тиавел не понес ни единой потери.

Одним из участников третьей войны тоже был Тиавел, но, к сожалению или к счастью, так же быстро, как от Сайлетиса, от Кристальных Скал ему отделаться не удалось. Множество мелких скалистых островов, заселенных горными эльфами, называли Кристальными потому, что их горы отражали солнечный свет, будто исполинские драгоценные камни, а воды вокруг них всегда были прозрачны и холодны. Преисполнившись чувством собственной непобедимости, маги Тиавела решили, что им подвластно все, а прародители с Кристальных Скал отныне должны им подчиняться. Среди людей в ту пору отсутствовало понимание природы эльфов – все, кто с ними воевал, непременно погибали и не могли рассказать сородичам о представителях древней крови, – а потому, подгоняемые алчностью, они нападали вновь и вновь. Эта война длилась два столетия и видела семерых верховных магов и двух аирати, тысячи жертв и моря слез, однако закончилась сама собой – в один день обе стороны попросту отступили, не желая продолжать кровопролития. Не было заключено мирного договора, не были возмещены убытки, не было встречи двух глав – они просто прекратили войну. С тех пор прошли сотни лет. Государства хранят подозрительное молчание относительно друг друга: между ними нет конфликта, но между соседями не налажены торговля и морское сообщение. По миру ходит легенда, что кто-то заколдовал острова, чтобы местные жители и их предки впредь никогда не видели друг друга – в прямом смысле, видели пустоту на месте земель и людей, – но мага или аирати, обладающего такой силой, невозможно даже вообразить.

Четвертой войне хватило пяти лет. Два брата-близнеца из династии Ромберов, что в те времена правели Драрентом, после смерти отца отчаянно боролись за его трон. Они раскололи страну надвое, погрузив ее в хаос: старший из близнецов, Нэш, собрал на своей стороне вассалов отца и их армии, пообещав тем полную самостоятельность и свободу в случае победы; младший, Нокс, заручился поддержкой придворных и королевской гвардии, пообещав тем роскошное жалованье. Они перебили друг друга, превратив некогда влиятельное государство в пепелище, и погибли одними из последних, когда их ближайшие последователи, уставшие от бессмысленной бойни, перерезали обоим горло. На трон взошла их младшая сестра, во время войны бежавшая из страны и вышедшая замуж за странствующего рыцаря с запада. Так началась династия Кастелло, к коей принадлежит и нынешняя королева Греи – Ровена.

Закончив историю о четвертой войне, я закрыл книгу и отложил ее в сторону. Когда-то я уже слышал о ней, и уже тогда она чудовищно напоминала мне положение, в котором оказались два эльфийских народа. Страх, что наша история закончится похожим образом, не покидал моей души, хоть противостояние между аирати и азаани было холодным, а оба правителя казались к нему равнодушными. Если мы все же уничтожим друг друга, миром целиком и полностью станут править люди – а это значит, что ему вскоре придет конец.

Наблюдать за королем и его старшей дочерью вне совместных обедов и ужинов оказалось сложнее, чем я ожидал. Охотничье чутье, что я, казалось бы, развил за долгие годы, совсем не помогало в слежке. Откуда бы я ни смотрел, как бы ни скрывался – Минерва всегда ловила мой взгляд. Стоило мне лишь задуматься о том, чтобы повернуть голову в ее сторону, – она всегда делала это первой. Эта удивительная чуткость и пугала, и восхищала; никогда прежде я такого не встречал. Возможно, ее проницательность – одна из причин, почему она так влияла на отца и совет; она знала сильные и слабые стороны собеседника. Не только то, на что следовало надавить для исполнения ее желаний, но и что предложить взамен.

Однажды я проходил мимо зала совета во время утреннего собрания; стражники были так заняты обсуждением прошлой ночи, что не заметили, как бесцеремонно я заглянул в щель между дверьми. Король и его старшая дочь возвышались над остальными участниками совета как в прямом смысле – стояли, пока остальные покорно сидели за овальным столом, – так и в переносном – их тени казались настолько большими, что накрывали своей тьмой всех присутствующих. На короля члены совета смотрели с большим почтением и уважением, внимая каждому его слову. На принцессу – с преклонением, безумным желанием следовать и не упустить ни один ее вдох. Минерва могла даже не утруждаться складыванием слов в предложения – эти взрослые, знатные мужчины и женщины, обладающие землями и богатствами, в любом случае едва удерживались от того, чтобы не начать рукоплескать ей.

На большом ужине, посвященном концу недели, присутствовал расширенный круг придворных. С недавних пор капитан королевской гвардии стал садиться либо напротив, либо рядом со мной; совместные тренировки порождали множество тем для обсуждений, и на ужинах мы восполняли нехватку сил и дыхания между взмахами мечей, с упоением беседуя о множестве вещей. В Кидо удивительным образом сочетались искусность в бою и неловкость в жизни; вино постоянно проливалось мимо его рта, соус капал на колени, а куски убегали из-под вилки, заставляя голодного гвардейца шептать ругательства. Ариадна, наблюдая за этим, всегда одаривала его взглядом, полным веселья и какого-то необъяснимого, но глубокого и сильного чувства.

Минерва явилась на ужин с опозданием, лишь ко второму блюду. Двери широко распахнулись, и все, что заметила большая часть присутствующих, – ее черно-красное платье с узким вырезом на лифе, доходившим чуть ли недо самой талии. Когда она, самолюбиво задрав подбородок, сделала шаг вперед, жадные взгляды переместились к небывало высокому разрезу юбки. Кидо, нахмурившись, с недовольством осмотрел открытые рты гостей; у герцога Фалкирка так отвисла челюсть, что на тарелку выпал только что поглощенный им кусок мяса. Хант, которого я мечтал уличить в непристойных мыслях о других женщинах, однако, смотрел лишь на свой нож.

Проходя мимо, принцесса кончиками пальцев провела по моей шее.

Той ночью я видел ее во снах.

И проснулся в холодном поту. То, что я делал с ней в своем воображении, было недопустимо и непростительно, однако бесстыдные сцены никак не покидали разум.

В дверь постучала Фэй. Я встряхнул головой и быстро поднялся с постели. Стараясь ни о чем не думать, позволил девушке одеть меня на уже традиционную тренировку и, отказавшись от завтрака, направился на встречу к капитану.

Кидо сразу заметил, что со мной что-то не так. Мои и без того неумелые движения были вялыми и неаккуратными; из-за невнимательности я совсем не понимал, куда он ударит в следующий раз. Очередной пропущенный выпад – и песок окрасился в красный; ноги подкосились. Падая, я подумал, что обволакивающие объятия песка куда приятнее, чем голая земля во время занятий в лесу.

– Териат! – Капитан подбежал, подавая мне руку. Кровь лилась безостановочно, за несколько мгновений успев превратить рубашку в промокшую тряпку. – Мне стоило учесть вашу рассеянность при планировании атаки.

Капитан виновато поклонился перед знатным гостем короны, коим, как он считал, я являюсь. Я совсем не чувствовал боли; лезвие прошло в сантиметре от уха по челюсти, задев вену, отчего кровотечение и было столь сильным, но в остальном повреждение не было значительным. Я коснулся раны рукой, и маленькая молния с едва заметным треском пробежала по коже. Кровь тут же запеклась, запечатывая ссадину.

– Все в порядке, Кидо. – Я отряхнулся от песка и устало улыбнулся капитану. – Посмотри. Рана не такая серьезная, какой могла показаться.

Фалхолт тут же с облегчением выдохнул. Собрав мечи и вернув их на стойку, он взял лук и бросил на меня вопросительный взгляд. Капитан запомнил мои слова о дальнем бое; к тому же любимое оружие могло бы немного меня развлечь.

Из-за большого количества гвардейцев и стражников, проводящих утреннюю тренировку, было решено перенести стрельбу на небольшое поле за садами. Мы стреляли долгие часы, с каждой стрелой стараясь улучшить предыдущий результат. На наше беззлобное состязание собрались посмотреть многие придворные, волею судеб зашедшие вглубь садов. К моменту, когда мишени отодвинули на максимально возможное расстояние – прямо к стене, ограждающей королевские владения от города, наша тренировка стала больше похожа на турнир. Как и положено, среди наблюдающих появились лица короля и его семьи.

Толпа по очереди скандировала наши имена.

Финальный выстрел. Первым был Кидо. Его стрела попала в центр – точнее, так близко к нему, что издалека выстрел казалась идеальным. Толпа ликовала, а король аплодировал своему подданному; никто и не думал, что я смогу его переплюнуть.

Если рассуждать разумно, у меня не было шансов. Не было бы, если я бы не был рожден в Арруме и Богиня не даровала мне талант охотника с чутким слухом и ясным зрением.

С легкой улыбой я поднял лук и натянул тетиву. Прицелившись, был готов стрелять, но разум вдруг наполнили картинки, напоминавшие о недавнем сне. Пытался сконцентрироваться на стреле и мишени, но образы становились лишь ярче, дыхание тяжелело, а сердце ускоряло свой ритм. Я обернулся. Минерва смотрела на меня с той же ухмылкой, что я видел минувшей ночью. Магию, коей она обладала, не заметит лишь слепой.

Она пыталась меня сбить.

Какой ей с этого толк? Кидо очевидно сильнее меня; незачем помогать капитану победить странника, если он мог сделать это своими силами. Хотела меня опозорить? Опрометчивое решение; будь я в самом деле скитальцем, то разнес бы по миру слухи о негостеприимности и враждебности Греи по отношению к заезжей знати.

Магия в груди взбушевалась. Я справился с тем, чтобы не выпустить ее наружу, однако не ожидал, что она самовольно пустит разряды внутри тела, оставшись незаметной для других. Я вздрогнул; разряд ушел в руки и голову. Удар был достаточно сильным, чтобы вышибить все постыдные мысли из головы.

Пальцы слетели с тетивы, и стрела вонзилась в стрелу противника, расщепив ее.

Толпа удивленно ахнула. Кидо, по-дружески спокойно приняв поражение, похлопал меня по спине и поднял мою руку, демонстрируя зрителям победителя. Ариадна смущенно хлопала, скрываясь за плечом отца. Минерва, нахмурившись и согнав улыбку с лица, покинула поляну.

– Нужно как-нибудь взять вас на охоту, – крикнул мне смеющийся король. – Вот это будет добыча!

Принимая приглашение, я убрал одну руку за спину и почтительно поклонился.

День в библиотеке прошел зазря. Три следующие войны, о которых велось повествование в книге, были совершенно одинаковыми. Удивительно, как люди попадались на одну и ту же уловку три десятка лет подряд. Тогдашний король Куориана был счастливым обладателем шести дочерей. Вместо того чтобы растить и воспитывать их, он распоряжался ими, преследуя мечты о богатстве и землях. Женив трех дочерей на наследниках других государств, он решил, что получает от этого непозволительно мало, и придумал беспроигрышную тактику. Для начала король устраивал бал для претендентов на руку одной из дочерей и выбирал самого богатого из них. Отец претендента писал королю расписку, согласно которой обязывался выплатить сумму, призванную пойти на организацию роскошной свадьбы. Как только подходило время торжества – а точнее, приезда гостей – король инсценировал смерть невесты и обвинял в этом случайного гостя из приближенных жениха. Развязывалась война между «скорбящим» и оскорбленным отцами, и первый выигрывал в каждой из этих схваток. О его постоянно растущем богатстве по миру ходили такие впечатляющие слухи, что в эту ловушку могли бы попасть еще множество наследников честолюбивых богачей, если бы король не умер, немного не дожив до конца шестого десятка, вследствие пристрастия к вину и заморским курительным смесям.

Возможно, эти три войны чем-то и отличались друг от друга; возможно, каждая последующая дополнялась какими-либо интересными деталями. Возможно. Но я не замечал их, с трудом улавливая хотя бы суть истории. Голову занимали совсем иные образы.

На ужине я едва мог смотреть на Ариадну; если мне удавалось поймать ее долгожданный взгляд, я невольно прятал свой. Не мог взглянуть в серо-зеленый водоворот, помня всепоглощающий океан в глазах ее сестры. Минерва же демонстративно не обращала на меня внимания, чем раздражала даже больше, чем когда показывала, что может иметь надо мной власть, если ей того захочется. Я знал, что она пыталась ее заполучить.

Той ночью она снилась мне снова.

Мы находились в том дальнем углу сада, где я видел ее завораживающий фокус с бабочкой. На теле принцессы вновь была сорочка из тончайшего шелка, повторяющая изгибы тела. Ночная прохлада заставляла мурашки бегать по коже, но бушевавший внутри огонь безжалостно их прогонял. Я поднял принцессу на руки, и она обхватила меня ногами. Мне казалось, что сердце мое билось так часто и сильно, что не давало мне дышать, но дело было в губах Минервы, что не отвлекались от моих ни на мгновение.

Наконец, нащупав место, где грань между сном и явью максимально тонка, я выскочил из объятий забвения и тут же вылез из кровати.

Я вышел на балкон. Ночи стали теплее; поздней весной они самые романтичные и ароматные. Прохладный ветер приятно обдувал разгоряченную кожу. Я взглянул на свои руки: свежих мозолей после занятий с капитаном заметно прибавилось, а на сгибе правой руки красовались три маленьких синяка; странное место для удара. Вероятно, пропустил в пылу битвы с капитаном.

Спать мне больше не хотелось.

Утром, когда Лэсси наряжала меня на приветственный завтрак, устроенный ради новоприбывших гостей, я попросил сделать это напротив зеркала, которого до этого настойчиво избегал.

– Лэсси, достань, пожалуйста, камзол, в котором я приехал, – бросил я девушке, старательно копающейся в шкафу, что недавно по приказу королевы вновь пополнился вещами. – Хочу надеть его.

– Конечно, господин.

Чтобы прошитый золотыми нитями камзол сел точно по фигуре, Лэсси пришлось придумывать, как дополнительно затянуть его; видимо, похудел. Она делала это аккуратно, внимательно следя за моей реакцией; если я вдыхал чуть более напряженно, чем обычно, или крепко сжимал губы, девушка испуганно ослабляла хватку и начинала все сначала. Завидев кожаные штаны, я измученно выдохнул, представляя, какой жаркий день мне предстоит, но Лэсси тут же успокоила, что это – облегченный вариант, который она выпросила после предыдущего раза, на что в ответ получила искреннюю благодарность.

Набравшись сил, я наконец взглянул на свое отражение. Фэй брила меня почти каждое утро, и на лице едва успевала появиться небольшая рыжая щетина. Волосы, чуть закрывающие уши, не отрастали; служанка следила и за этим. Учтивая улыбка даже в собственных покоях не сходила с лица, а зеленые глаза смотрели так, будто видят кого-то впервые. Неудивительно.

Это лицо мне незнакомо.

Я сам согласился жить в этой оболочке. Долго готовился, учился, убеждал себя, что это необходимо, что это могу сделать лишь я. По какой-то причине боги и совет выбрали меня. Так почему меня должна напугать девчонка, вскружившая голову паре десятков представителей знати? Я – эльф, сын лучшего из друидов, к тому же обладающий недюжинной силой, хоть и не имеющий возможности использовать ее прилюдно. Разве я недостаточно силен духом и разумом, чтобы противостоять зазнавшейся принцессе?