Текст книги "Вторая дорога: Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера"

Одетый в легкую, надраенную до зеркального блеска броню, легкий металлический шлем с ярко-красным пером, на прекрасном гнедом скакуне, король выглядел эпическим воином. Особый шик этому образу придавала видимая, правда, только мне, аура – четкая, яркая, она явно показывала, что магом Его Величество был незаурядным. А в сочетании с титулом – я ее на всю жизнь запомнил.

Ну что же, порядок в расположении мы навели, все одеты подобающе, оружие вычищено – не стыдно и пред государевы очи предстать. А что в таких случаях делать – про то в Уставе написано.

– Ваше Величество, отдельная рота тыловой охраны выполняет поставленную задачу по охране обоза. Списочного состава – двести сорок человек, в строю – сорок восемь, раненых – девяносто пять, убитых – девяносто семь. Докладывает исполняющий обязанности командира роты унтер-офицер де Безье.

– Унтер-офицер? – Его Величество изволил вопросительно изогнуть бровь. – А где же офицер?

Не успел я ответить, как к королевскому уху наклонился де Комон и что-то прошептал. Эдмонд IV утвердительно кивнул и тут же изменил вопрос.

– Где вы умудрились получить такие потери? Телеги переставляя?

– Никак нет, Ваше Величество. Потери получены при отражении атаки противника через ущелье, примыкающее к месту стоянки обоза. В ходе боя убито сто тридцать пять пехотинцев, в том числе три офицера, сто восемьдесят четыре кавалериста, в том числе один офицер, охраны боевых магов – шестнадцать человек, боевых магов – четыре человека. Сто девяносто восемь раненых пехотинцев взяты в плен.

После доклада повисла пауза. Нарушил ее сопровождавший короля боевой маг, одетый, как и наши недавние противники, в длинный зеленый плащ.

– Не может быть! Четыре боевых мага – это почти армия. Вы выжить после встречи с ними не могли, не то что их убить. Я знаю о возможностях курсантов Академии, но есть вещи, которых просто быть не может.

Поворачиваюсь к королю:

– Ваше величество, разрешите отлучиться – принести доказательства.

Эдмонд IV милостиво кивнул, я быстро добежал до своей палатки, взял окровавленный мешок и вернулся. Затем просто вывалил отрубленные головы на траву.

Маг коршуном бросился к ним, подержал каждую в руках и с изумленным видом повернулся к королю.

– Сир, направление главного удара противника было здесь. Я знал всех этих людей. Трое из них учились вместе со мной. На разных курсах, но их возможности мне известны. Они были лучшими. А четвертый – Верховный маг герцогства Савойя граф Нагарола. Вероятно, он был сильнейшим боевым магом современности. Я не понимаю, как этот юноша мог его убить. Граф был способен без проблем уничтожить мушкетерский полк.

– Мне повезло, господин маг. Они, – я кивнул на лежавшие головы, – держали защитный купол и, видимо, кто-то дал сбой – я смог попасть внутрь. А дальше – вошел в старкад. Они просто растерялись, как я полагаю.

– Сбой, растерялись… все бывает. Сир, но я никогда бы не поверил, что эти слова относятся к нам – боевым магам. Но ведь вот, – он показал на головы, – лежат. В любом случае, если бы эти четверо оказались в нашем тылу, нас бы не просто победили – разгромили. – С этими словами маг собрал отрубленные головы в мешок и приторочил его к своему седлу.

– Теперь становятся понятными многие несуразности, – вступил в разговор маршал де Комон. – Герцог ждал их атаки, а, не дождавшись, не смог ничего противопоставить нашим действиям. Видимо, он успех всей кампании поставил на этот маневр и проиграл.

– Однако, маршал, я правильно понимаю, что этот молодой человек на службе королю продемонстрировал личную храбрость, умелое руководство войсками, что обеспечило перелом в ходе сражения и конечную победу армии?

У меня от этих слов Эдмонда IV глаза на лоб полезли! Это же статусный вопрос! А де Комон подчеркнуто официальным тоном ответил:

– Вы совершенно правы, сир. Я полностью согласен с каждым вашим словом.

– Что же, господин маршал, час назад вы стали кавалером Голубой Звезды, приняв на себя не только великую честь, но и некие обязанности. И вот я, король Галлии, вношу предложение о награждении этого юноши… – король замялся, но придворные тут же подсказали нужные слова: – Да, барона де Безье, Голубой Звездой. И я спрашиваю вас, кавалер де Комон, готовы ли вы поручиться, что совершенное им соответствует статусу награды?

– Да, сир, я, кавалер де Комон, свидетельствую и ручаюсь, что, совершая сегодня на поле боя свое деяние, барон де Безье, находясь на службе короля Галлии, проявил личную храбрость и умелое руководство войсками, что обеспечило перелом в ходе сражения и конечную победу галлийской армии.

Король ловко соскочил с коня и подошел ко мне. Я опустился на колено.

– Барон де Безье, я, король Галлии Эдмонд IV, по поручительству кавалера де Комона посвящаю вас в кавалеры Голубой Звезды. Служите честно во славу страны.

– Ваше Величество, я клянусь, что с этой минуты и до самой смерти все мои действия будут направлены к величию Галлии, ее короля и королевской семьи!

– Встаньте, кавалер де Безье. Я поздравляю вас. Саму награду и наградной лист вы получите до конца дня. Удачи, кавалер! Господа, поехали дальше, – король вскочил на своего гнедого, и кавалькада умчалась.

А я остался приходить в себя. Шутки шутками, но сегодня я превратился в одного из первых вельмож королевства. Не стал знатнее и богаче, а просто вступил в клуб избранных, которых на всю страну сейчас человек тридцать, не более. И все занимают или занимали ведущие государственные должности. Тот же де Комон – маршал Галлии, ему более пятидесяти лет, за плечами множество побед, а удостоился награды только сегодня. Кто я рядом с ним?

С другой стороны, король ладно, по молодости и из желания попользоваться только что обретенной властью, мог размахнуться. Но его поддержал де Комон, о чьей сварливости и принципиальности по стране легенды ходят – были, однако, случаи. Так что награда, наверное, заслуженная, но для очистки совести буду считать ее авансом.

В Галлии на самом деле три таких Звезды – Голубая, Алая и Желтая. Голубой награждаются дворяне, Алой – военные не дворяне, а Желтая – штатские не дворяне. Каждой положен небольшой пенсион, в моем случае – триста экю в год. Кавалеры этих наград ни при каких условиях не могут быть подвергнуты пыткам и телесным наказаниям. Казнить можно, а вот выпороть – нет. А еще этих наград невозможно лишить. Даже на эшафот кавалеры поднимались с ними. И награждали ими только один раз – никаких дважды кавалеров Голубой звезды не было и быть не могло.

А все, что Эдмонд IV, де Комон и я друг другу говорили, это четко регламентированная процедура, которая была соблюдена полностью.

И, как и было приказано, до полуночи из секретариата Его Величества курьер доставил мне Звезду – средних размеров топаз в скромной золотой оправе. Только топаз непростой – кроме меня, никто не может до него дотронуться безнаказанно, и я всегда буду знать, где он находится. Так что снять его с меня или украсть невозможно.

У курьера же я узнал, почему Эдмонд IV снял вопрос о командире роты. Де Фронсак погиб. Находясь при штабе армии, был послан с пакетом в полк, защищавший фланговый редут. Пока ехал – полк побежал. Де Фронсак остановил бегущих, организовал и лично возглавил контратаку. Редут отбили, спасли армию от флангового охвата и разгрома, а де Фронсак был убит. Разгильдяй и бабник. Храбрый офицер. Шальным выстрелом отступающего противника. Точное попадание в сердце.

По сути, он сделал то же, что и я, – проявил храбрость, умело командовал, не допустил разгрома и обеспечил победу. Но его везут в родовое поместье, чтобы похоронить, а я сижу в палатке с наградой в руке. И вспоминаю. Все, что случилось в том проклятом ущелье. Каждый эпизод, каждое мгновенье. Свой ужас, свою ненависть. Не хочу, не желаю, но вспоминаю.

И погибших. Всех. Каждого. Кто как смеялся, кто как ругался, кто как умер.

Пытаюсь отвлечься, переключить мысли, но не получается. Ущелье снова и снова встает передо мной.

Смогу ли забыть? Выкинуть из памяти этот бой, эти горы, эти лица? Не знаю. Не думаю. Как там у Экклезиаста: «И нет избавления от этой войны».

Разговор, которого Жан не слышал

– Ваше высочество, рад приветствовать вас!

– Здравствуйте, маркиз, я рад, что вы нашли время навестить меня в это тяжелое время.

– О чем вы, светлейший государь? Разве я заслужил ваше недоверие? Как может вассал не прибыть на вызов сюзерена?

– Увы, маркиз, увы. После нашего поражения многие подданные, даже те, кого я считал друзьями, внезапно заболели, либо у них нашлись иные, более важные дела, чем приезд по вызову побежденного герцога. Так что я действительно рад вашему приезду. Вы успели отдохнуть после нашего столь неудачного похода?

– Какой может быть отдых, ваше высочество? Я, как начальник штаба армии, не мог позволить себе бездарно тратить время. Как бы тяжело ни было поражение, оно должно быть проанализировано. Потери от навязанного нам мира должны пусть и частично, но компенсироваться приобретенным опытом. Независимо от того, кому вы поручите восстановление вашей армии, он должен знать, в чем была ошибка.

– Да, опыт – единственная награда проигравшего. Так что же произошло? Почему провалился план, изначально выглядевший безупречным?

– Позвольте напомнить, что мы рассчитывали на выход в тыл противника группы из четырех боевых магов и их одновременный удар по ставке и резервам противника. В заданный район заранее была направлена группа разведки.

Маги и сводный отряд сопровождения прошли горными тропами и вышли на исходный рубеж непосредственно перед сражением.

– Это я знаю, как знаю и то, что доклад разведчиков оказался ложью. Кстати, они понесли наказание?

– Пока нет. Следствие по их делу еще не закончено, но главное уже известно. Разведка за пять дней до сражения захватила пленного. Тот сообщил, что на выходе из ущелья, по которому планировался рейд в тыл противнику, расположился обоз и рота охраны. Охрана состояла из четырех взводов наемников, ранее в регулярных войсках не служивших, и двух пехотных взводов. Поскольку в группу прорыва помимо магов входили три роты пехоты и эскадрон тяжелой кавалерии, командир группы был убежден в успешном решении своей задачи. Более того, пленный сообщил, что командир роты противника, убежденный в безопасности обоза, отбыл в штаб армии и не намерен возвращаться до конца сражения. Командование принял унтер-офицер, высокородный мальчишка без опыта боевых действий.

– То есть все было прекрасно? И никто не виноват? И даже пленный не солгал?

– Я этого не говорил, ваше высочество. Пленный действительно не солгал, хотя и смог утаить небольшой, но очень важный кусок информации. А вот остальные допустили роковые ошибки. Причем все. И первыми ошиблись разведчики.

– ?!

– Они не спрятали труп пленного. Все равно, что повесили плакат «Здесь будет атака!». В результате уже на следующий день галлийцы намертво перекрыли горные тропы, и пешая разведка стала бесполезной.

– То есть мальчишка оказался непрост?

– Более чем, государь. Он курсант Академии Клиссона. И это та информация, о которой умолчал пленный.

– Вы хотите сказать, что нас победил щенок?! Вам не кажется, что это оскорбление?!

– Боже упаси, ваше высочество, таких мыслей у меня не было. На самом деле, этот щенок просто не упустил те подарки, которые ему сделали конкретные наши идиоты.

– И много было этих конкретных идиотов?

– Увы, да. О разведчиках я уже сказал. Дальше, когда командир отряда все-таки понял, что не владеет информацией об обороне обоза, он дал команду провести разведку магам, которые перед атакой направили в сторону обоза четыре умертвия. Те дошли только до поста охранения, где встретили нашего щенка, поговорили с ним, после чего связь оборвалась.

– Как это возможно?

– Только в одном случае – всем четверым отрубили головы. Как вы думаете кто?

– Ясно, дальше.

– А дальше начался парад глупости. Командир отряда то ли от гнева, то ли от зазнайства, но он послал кавалерию в атаку по ущелью, где не было возможности для маневра. Конечно, кавалеристы были дворянами, снабженными необходимыми заклятиями. Построенный галлийцами земляной вал не смог бы их удержать, если бы он не оказался прикрыт рогатками. Кроме того, перед ними обороняющиеся густо разбросали в траве «чеснок».

– В смысле…

– Да, ваше высочество, чеснок, каракули, триболы… У этой гадости много названий, но суть одна. Изувеченные лошади просто не смогли добраться до противника, а тот в упор расстреливал наших кавалеристов из мушкетов, пистолетов и даже из луков. Раненых хладнокровно добили, как животных.

– А ведь конная атака плотной массой и на галопе – ваша идея.

– Да, и она прекрасно сработала в ходе основного сражения, но не здесь. Конница была брошена в бой без разведки, не имея возможности маневра. Никто просто не ожидал такого варварства.

– К сожалению, время рыцарства уходит безвозвратно. К этому надо быть готовым. С другой стороны, и мы можем теперь позволить себе многое, вы не находите, маркиз?

– Как вам будет угодно, сир. Думаю, мы можем себе позволить многое и без этой истории. К сожалению, на этом ошибки не закончились. Отличились маги. Им была поставлена простая задача – разбить укрепления галлийцев, проделать проход для пехоты. Вначале эти гении работали с дистанции и все было хорошо. С какого перепоя они решили подойти поближе к противнику? И попали под кинжальный обстрел лучников сверху. Мальчишка выбрал им прекрасную позицию на скале. А дальше эти умники действовали по Уставу – накрыли защитным куполом себя и свою охрану, но куполом стационарным! И перекрыли подход нашей пехоте.

– Но у пехоты вроде было трехкратное преимущество.

– А толку? Купол был менее чем в ста метрах от позиции галлийцев. Между противниками поле, усеянное триболами и покрытое трупами кавалеристов и лошадей. Ни выстроить линию, ни организовать залп, даже дружной атаки не организовать. Плюс неразбитый вал, прикрытый рогатками, плюс кинжальный обстрел. Плюс наших ротных вывели из строя. Вы же знаете, что происходит с ротой после гибели командира. В общем, разбили их наголову. А дальше просто чудеса – мальчишка проник внутрь купола и вошел в старкад. И это был конец.

– Внутрь стационарного купола? Но это невозможно!

– Тем не менее, ваше сиятельство, это подтверждают десятки оставшихся в живых пехотинцев. Возможности сговориться у них не было, а показания совпадают в мельчайших деталях.

– Какой интересный мальчик. Я желаю с ним познакомиться. Здесь, в этом зале. И мне не важно, как он сюда прибудет – в кандалах или с почетным эскортом! Кстати, второе, наверное, лучше. В любом случае дайте указание нашей агентуре установить его и войти в контакт.

– Мы его и так знаем – барон де Безье, старший сын владетельного барона. В день сражения стал кавалером Голубой Звезды. Проблема в другом – в агентуре. Мы начали войну на основании их данных…

– Не только, барон, не только. Были, однако, еще аргументы. И вот совпадение этих аргументов с данными разведки меня настораживает.

– Желаете, чтобы я этим занялся?

– Нет, вам хватит работы в армии. А вот кто бы справился с этим делом?…

– Если позволите, государь…

Глава XVII

Через два месяца победоносная галлийская армия возвратилась в Париж. Большая ее часть сразу после сражения направилась к местам постоянной дислокации. Но те, кто пришел в Париж, были встречены как герои. Да, в общем, они и были героями. Ведь в результате одной короткой, хотя и жестокой, кампании, на юго-востоке страны был установлен мир на выгодных для Галлии условиях. Причем агрессор получил столь впечатляющий ответ, что ему еще долго придется зализывать раны.

Однако ко мне эти восторги не относились никаким образом. Командир роты обозных наемников не вписывался в облик благородного рыцаря без страха и упрека, а хвастать перед толпой полученной наградой мне показалось неправильным. Не прельщали меня эти всеобщие восторги – скромнее надо быть.

А вот финансовые результаты эпопеи грели мою душу очень даже. Экипировка одного кавалериста стоила примерно четыреста экю, а мы их накрошили от души, экипировка пехотинца – сто пятьдесят. Без учета интереса маркитантов, разумеется. Да и конская амуниция не дешевая. В общем, когда все продали и поделили, мне, как командиру роты, досталось полторы тысячи экю! А что – так воевать можно, если, конечно, жив и здоров останешься.

Вот в таком приподнятом настроении я и направился к Транкавелю. Лично меня больше всего волновала встреча с Мартой, но предпочесть виконту простолюдинку – это если и не оскорбление, то обида точно. А он ее не заслужил.

Визит я подгадал ко времени «сортирного» приема вельможи, но стоило представиться, как меня провели в уже знакомый рабочий кабинет. Транкавель влетел бурный, как горная река, и яркий, как золотая осень. Красные, желтые, белые и черные цвета его костюма сплетались в ослепительную палитру и создавали удивительно радостное настроение.

– Как я рад вас видеть, полковник! Вы не представляете, с каким вниманием я следил за этой кампанией! А результат! Я уже знаю о вашей награде и позволил себе сообщить о ней барону! Он прислал мне довольно сухое письмо в ответ, я даже расстроился, но знаете, положение спасла баронесса. Она лично написала, что барон был счастлив и даже прослезился! За это надо непременно выпить. Во дворец пойду позже, а пока… Эй, кто-нибудь, принесите вина!

Высокая русоволосая миловидная женщина принесла открытую бутылку и два бокала и тихо ушла – все-таки вышколенная у него прислуга. И красивая. Вот что значит влиятельный вельможа.

Транкавель приветственно поднял бокал, но выпить не спешил – смотрел на меня взглядом выжидающим и лукавым.

– Виконт, я вас правильно понял?! Это была…

И он расцвел окончательно. Действительно, любой мастер – артист. Сколько бы он ни зарабатывал, главным для него остается признание публики, восторг от результатов его труда.

– Вы добрый гений! Я пришел сюда из мира, обогнавшего этот на сотни лет, там можно летать по небу и опускаться на километры под воду, можно спокойно разговаривать с собеседником, находящимся на другом конце Земли, но там никто не способен повторить то, что сделали вы! Я знаю, что вы не единственный врач в этом мире, но я уверен, что никто из них не способен вас превзойти! Я хочу выпить за вас, за ваше умение и за ваш гений. Умению можно научить, гением надо родиться, ибо это от Бога! За вас виконт!

И мы выпили. По-русски, залпом и до дна. Конечно, я льстил ему грубо и напропалую, люди здесь удивительно падки именно на такую лесть. Но ведь говорил-то я правду! Лицо Марты не просто преобразилось – на нем не осталось и следа шрамов и переломов. Никаких шрамиков, перекосов, неровной натяжки кожи, ничего из того, что остается от работы самого лучшего пластического хирурга.

А потом выпили еще, и еще, и еще. За мою награду, за мои успехи, за хозяина дома – да мало ли поводов найдется у двух мужчин, чтобы выразить свою приязнь и поднять себе настроение.

А затем Транкавель вдруг резко погрустнел.

– Вы знаете, полковник, что в вашей речи меня расстроило?

– ?!

– Вы ни разу не назвали меня другом. А ведь и у меня есть имя.

– ?!

– Шарль. Меня зовут Шарль.

– Принято. Тогда и я прошу называть меня по имени. Но по имени местному – Жан. Во избежание, – и я с пьяной многозначительностью поднял вверх указательный палец.

За это уже грех было не выпить. Короче, ни в какой дворец Шарль не пошел – куда ему было идти. И разошлись только затемно. Так что утром у моей кровати стояла сияющая Марта с огромной тарелкой горячего лукового супа. В ответ попробовал улыбнуться, оказалось зря – не по силам мне это. И тут в комнату как вихрь влетел абсолютно здоровый и до омерзения свежий виконт.

– Шарль, я понял, почему ты богат.

– Потому что я веселый и добрый человек!

– Нет, ты хитрый и жестокий человек. Вначале напаиваешь своих гостей, а потом дерешь деньги за опохмел. Это жестоко, вот.

– Ну, друг мой, не было бы горя хуже, а этой беде я помогу бесплатно, всего за десять экю.

– Хрен тебе, мироед. Так справлюсь. (Плохо мне, но к магии я невосприимчив, а вот этого моему «другу» знать не следует. Умен, зараза, слишком много у него вопросов возникнет.)

– Жаден ты непомерно, Жан, а это грех.

– Я не жадный, я хозяйственный. Уйди, будь человеком, дай помереть спокойно. Я пока Марте исповедуюсь.

– Ну-ну, грешная душа, супом не забудь причаститься. Как в себя придешь – спускайся в кабинет, я ждать буду, – ответил виконт и тихо закрыл за собой дверь. Если бы громко – моя голова точно бы треснула.

– Здравствуй, Марта, я рад тебя видеть. Вчера даже не узнал, ловко вы с виконтом меня разыграли. Помоги одеться, пожалуйста.

– Вы бы полежали, господин барон. Тяжело вам, я же вижу, – сказала, но руку тем не менее подала. А сильная у нее рука, на такую опереться можно.

– Сам виноват – нечего было вчера пить, тем более столько. Так что если сейчас не помру – впредь умнее буду. А чем Транкавелево лечение терпеть, я лучше на тебя полюбуюсь. Ох, ну и красавица ты! По улицам ходишь – мужики, небось, головы сворачивают да в обморок валятся?

– Головы сворачивают, а в обморок – нет, не видела. Но ничего, куплю себе платье красивое, духи, научусь ходить, как знатная дама, и краситься, как они, – тогда да, точно на ногах не устоят – с лукавой улыбкой парировала плутовка.

Ожила девчонка! Вот ей-богу ожила! Ну теперь все, теперь впереди только удача!

– Платье и ходить – ладно, согласен. А вот духи и краски не спеши покупать, это дело тонкое, может наоборот всех кавалеров распугать, если переборщишь. Как Леон?

Ой, зря я задал этот вопрос! Вообще-то Марта девушка не болтливая, но здесь ее прорвало, как плотину на Енисее. Закатила рассказ и остановить ее никакой возможности не было. А я же страдаю! Мне покой нужен! Главное понял – здоров и весел. А вот сколько раз он вчера описался – мне точно по барабану. В который голова превратилась.

С грехом пополам оделся и сел на стоявший у кровати стул. На кровать или диван нельзя – лечь захочу.

Знаком пригласил Марту тоже садиться.

– Чем думаешь заняться?

– Чем прикажете, господин барон.

Вот как у нее это получается? Вот вроде и скромница-недотрога, но это движение плеча, этот взгляд, эта полуулыбка… Да будь мне действительно восемнадцать лет – уже бы ее в кровать тащил, ну или хотя бы пытался. Черт, да я и так готов, даже несмотря на похмелье! Только ведь не выйдет ни хрена. На мне сейчас как на собаке Павлова опыт ставят на предмет слюноотделения.

Марта и раньше только о семье мечтала, а уж теперь, когда красавицей стала… Будет у нее муж, достойный, домовитый. Будет, никуда не денется. А я – вроде младшего брата, которого тоже вроде как любят, у которого даже, может быть, благословения спросят, но все сладкое – мужу.

И это хорошо. Когда я еще смогу с Леоном заниматься, так пусть растет в нормальной семье, без этих пап на неделю. Но что от меня зависит для его будущего, надо сделать уже сейчас, потому…

– Слушай, подруга, мне содержанка не нужна, мне нужна мать для моего сына. И эта мать должна быть достойной, самостоятельной женщиной. А для этого у нее должно быть уважаемое занятие. Благотворительностью я не занимаюсь, но хорошему делу помогу. Повторяю еще раз вопрос – чем хочешь на жизнь зарабатывать?

Марта ответила не задумываясь, как говорят о давней мечте.

– Я всегда хотела трактир открыть. Готовить я люблю и умею, с посетителями управлюсь – в караванах уж таких охламонов на место ставила. Только для начала деньги нужны, но я их быстро отработаю.

– Трактир – дело хорошее, только ведь и разоряются они. Почему ты решила, что справишься? Готовить умеешь, это хорошо, но тут ведь и слуг нанять, и в руках их удержать, и клиентов привлечь – много чего уметь надо.

– Ничего, я справлюсь. Я давно думала об этом, специально со многими трактирщиками разговаривала, расспрашивала, что и как. Они, конечно, не все рассказывали, но один одно скажет, другой другое, так понимание и приходит. Я ведь уже много лет этим интересуюсь. А когда в замковой страже служила, меня управляющий учил учетные книги вести, я тогда много ему помогала.

Да, если уж у такой дело не пойдет, то не знаю, кто трактирным бизнесом и занимается. Да и есть в Галлии место, где я ее прикрыть могу, если уж совсем припрет. И у нее самой, в крайнем случае, есть там к кому обратиться.

– Значит так, мы с тобой обсудили и я решил, – от этой фразы Марта слегка обалдела, но я продолжил:

– Выдам тебе полторы тысячи экю. С ними ты поедешь в Амьен, только обязательно с большим караваном и сильной охраной – там на дорогах, по слухам, до сих пор разбойники гуляют. В городе организуешь, а лучше выкупишь трактир. Половину доходов будешь откладывать мне, остальными пользуйся сама. Мои доходы можешь тратить, но только на развитие трактира, ну там помещение прикупить или старое отремонтировать и только пополам со своими. В этом случае истраченные деньги можешь и не возвращать. Устраивает тебя?

Сколько нужно человеку для счастья? А столько, чтобы мечты сбылись. На те деньги, что я ей предложил, можно было не трактир – трактирище построить, причем в самом Париже. Только здесь ее бы конкуренты съели. А в Амьене всегда можно и к мэтру Ренарду обратиться, а если уж совсем плохо будет – к графу Филиппу. А что, он поможет, куда денется. Так что верно я решил, пусть в Амьен едет.

– Ладно, помоги дойти, на Леона хочу взглянуть.

Пришли в ее комнату – все чисто, аккуратно и сразу видно, что здесь женщина живет. В вазочке на столике цветы, какие-то рюшечки, салфеточки – те мелочи, которые делают из мужской казармы уютное жилье. И в колыбели он – Леон Жанович или Леонид Борисович. Спит, сопит в две сопелочки – самый близкий человек в этом мире, мое продолжение. И никакой магии не надо – с меня все болячки как рукой сняло. Ничего, Леня, все у нас будет хорошо, нам с тобой в этом мире точно понравится.

Поцеловал Марте ручку, вогнав в краску, сказал, чтобы ждала – у нас еще дела есть, – и бодрым шагом вошел в кабинет Транкавеля.

– Никак ожил, Жан? – поднял на меня взгляд виконт. – Надо будет у Марты секрет того супа узнать – что-то он быстро тебя на ноги поставил, не иначе колдовство в нем какое.

– Узнай, узнай, будешь еще и им торговать – точно богаче короля станешь. О чем поговорить хотел?

– О твоих планах, конечно. Как договаривались.

– Помню я, помню о твоих заинтересованных людях. Хочешь познакомить?

– Сейчас не получится, увы. Но, видишь ли, перед моим… другом поставлена задача, для него непосильная. Он попросил подыскать ему человека, который смог бы ее решить.

– До окончания учебы я вообще ничем заниматься не смогу. А кроме того, ты меня как представишь? Как восемнадцатилетнего щенка, обученного ползать по лесам и резать людей? Или как по-другому?

– В общем, именно так. Мы рассчитываем, что для всех будет работать он, а ты с позиции, скажем, его помощника…

Так, шутки кончились. Кажется, мне действительно предъявляют к оплате счет. Первый, но явно не последний. То самое предложение, от которого нельзя отказаться, а очень хочется.

– Шарль, тебе не кажется, что это не по-дружески? Иными словами, если задача решится, твой друг герой, но вот если нет – с кого спрос будет? – спросил я, добавив в голос иронии, – все же надеялся уйти от делового разговора.

Не вышло. Транкавель остался предельно серьезен.

– Жан, ты прав, против него интригуют, а раз против него, то и против меня. Но дело не только в этом – поручение выполнить действительно надо. Понимаю, что тебе сейчас не до этого, но не к кому мне больше обратиться, так получилось.

– Ладно, слушаю тебя.

– Спасибо, друг, век буду за твою доброту Бога молить! – язвительно воскликнул виконт. Затем продолжил другим тоном: – Мой друг – руководитель разведки Галлии маркиз де Шутт. В их ведомстве возникли проблемы, и Его Величество, явно по чьей-то рекомендации, потребовал, чтобы маркиз решил их лично, не привлекая своих подчиненных. Якобы они все под подозрением в измене.

– Действительно круто! Так что за проблемы?

– Резко и результативно активизировалась кастильская разведка. Слишком быстро и четко на любые наши действия Кастилия реагирует. Не должно так быть.

– Согласен, это плохо, а я чем могу помочь? Советом? Помощью? Из Клиссона?

– И что дальше? Сидеть и считать поражения, ждать, когда кавалер изволит учебу закончить? Жан, де Шутт – политик. Хороший политик и хороший царедворец, но не специалист по поиску предателей. Я – врач. Вместе мы – серьезная сила при дворе, которая многих не устраивает.

– Да с чего ты решил, что я вообще смогу помочь? В этом деле чудес не бывает. Что тысячу лет до нас, что тысячу лет после – голову, знания и опыт ничто не заменит.

– Как не бывает? А как же твои манипуляции с трупом? А следы пальцев? Кстати, они правда не повторяются?

– В моем мире – да. Здесь – не знаю. Ради интереса сравнивал отпечатки своих знакомых – ни один не повторился. Но, сам понимаешь, это не гарантия.

– Так что – ничем не поможешь?

– Слушай, ну ты вопросы ставишь, вроде как я отказываюсь? Просто великих откровений не жди, не бывает их в нашей работе. И документы смотреть не буду, не положено. Рассказывай, что происходит, попробуем разобрать ситуацию.

И Транкавель рассказал примерно следующее.

Лет десять назад галлийская разведка завербовала нескольких молодых людей, часто бывающих при кастильском дворе. Со временем эти агенты смогли занять приличные должности, и информация из Мадрида в Париж полилась рекой. На ее основании были сделаны дипломатические шаги, значительно упрочившие положение Галлии в европейском политическом раскладе. А с недавнего времени ситуация круто изменилась. На любые действия Галлии Кастилия не просто отвечала – она их предугадывала, работала на упреждение.

Если Галлия направляла предложение какой-либо стране о политическом союзе, там уже лежало более выгодное от кастильцев. Причем не намного, но выгоднее. В частности, в большой тайне велись активные переговоры с герцогом Савойским. Париж уже считал, что союзнический договор с ним – дело решенное, как вдруг эта война. И перед самым началом военных действий Галлия потеряла еще и савойскую агентуру, не всю, но наиболее ценную.

Действительно, было от чего схватиться за голову. С другой стороны, такое количество провалов – само по себе информация.

– Какие поставлены сроки?

– Сроков нет, просто провалы должны прекратиться.

– Шарль, что могу сказать, массовые разоблачения агентов, из опыта моего мира, бывали в двух случаях. Либо противник нашел слабость в вашей системе связи, либо он приобрел сильный источник информации. Если связь во всех случаях шла по одной схеме – ищи слабость там. Например, общие места встреч, передачи информации, может быть использовались те же связные. Я не знаю и не хочу знать, как вы работаете, просто должно быть что-то общее. Посмотрите – возможно, были провалы связных. Впрочем, эту работу де Шутт наверняка сам сделал?