Текст книги "Вторая дорога: Выбор офицера. Путь офицера. Решение офицера"

– Ну, теперь уже две просьбы. Первая, с которой пришел. Мне срочно нужен Черный отряд. Срочно – это прямо сейчас.

– Не вопрос. Пошли вот прямо сейчас в одну уютную таверну, если деньги есть. Хотя для вас… думаю, договоритесь. А вторая?

– Беда в замке Безье. Так что для Черного отряда два заказа – один срочный сегодня в Париже. Второй тоже срочный, но в Безье. Отец прислал письмо – кто-то точит зубы на его замок. Причем кто-то, против кого тулузский правитель не собирается воевать. Он точно не назвал, но, думаю, реформисты. С ними придется разбираться своими силами. Уверен, с помощью наших наемников решим вопрос, но потом отцу потребуются опытные воины. Не шпагами махать, а организовывать службу. Ну как, мэтр, готовы тряхнуть стариной?

– Только если у вас красивые девки есть, – ухмыльнулся Богарэ. – Не такая уж моя старина и старая!

Разговор в маленькой таверне

на окраине Парижа

– Господин Богарэ, какая честь! Желаете сделать заказ? – подскочил к столику верткий слуга.

– Заказ желает сделать этот господин, – Богарэ указал на Жана.

– Надеюсь, наши расценки господину известны?

– А ты не надейся, ты Дижона позови. Или я здесь уже пустое место, что он ко мне подойти брезгует? Помнится, месяц назад меня здесь по-другому встречали! – Богарэ нахмурился и легонько стукнул по столу могучим кулаком.

– Что вы, господин Богарэ, разумеется, господин Богарэ! Надеюсь, господин знает, что заказы, принимаемые лично командиром, стоят дороже. Много дороже, – попытался сгладить ситуацию слуга.

В ответ мэтр лишь взглянул на него, но таким взглядом, что бедолагу словно ветром сдуло.

Буквально через минуту подошел крепкий, подтянутый мужчина, в котором Жан с радостью узнал молодца, командовавшего под Фаджем вторым взводом. Тогда из четырех сержантов погибли двое. Один из оставшихся сейчас стоял рядом.

– Так что угодно господам?

– А где Марэ? – сам вырвался у Жана вопрос о втором оставшемся в живых сержанте.

– Выполняет заказ, – автоматически ответил подошедший, пристально вглядываясь в собеседника. – Дьявол и вся преисподняя, да чтоб… да я… да как же… Богарэ, старый демон, ты что, предупредить не мог?! Господи, ваша милость! А мы уж тут такого наслушались, а вы к нам! Да идемте же скорее, вот сюда, прошу, Лесси, ты чем занимаешься?! А ну лучшего нам! Мяса, вина, на стол все, что есть и чего у короля не бывает!

– Дижон, – успокаивающе поднял ладонь Жан, – я счастлив тебя видеть, но мы действительно по делу.

Глава XXVII

В дом Транкавеля Жан возвратился за полночь. Вместе с ним вошли де Савьер и два простолюдина, впрочем, одетых довольно богато. Перстни и оружие, какими могли похвастаться не многие дворяне, наглядно свидетельствовали, что мэтры успешны и свой труд ценят недешево.

– Ваша светлость, – официально обратился Жан, – позвольте представить. Мэтр Богарэ, до недавнего времени глава гильдии парижских наемников, мэтр Дижон, командир так называемого Черного отряда. С шевалье вы знакомы. Все присутствующие знают, кто я такой.

«Лихо, – подумал Транкавель. – Черный отряд, надо же. Об этих молодцах легенды ходят. Впрочем, к кому же еще обращаться Черному барону? Вот только цены… О ценах этих орлов легенд ходит не меньше. А де Савьер, оказывается, еще та лиса! Знал же, кто такой Ажан, но даже не намекнул! Впрочем, я и не спрашивал, так что взятки гладки. Но каков хитрец!»

– Раз уж здесь все всё знают, барон, откройте последнюю тайну. Что вы задумали?

– Все просто, господа. Завтра на рассвете нам предстоит захватить конспиративную квартиру, точнее – дом иностранной разведки. Скорее всего – кастильской, но это уже не наше дело. Виконт, вы вроде бы знакомы с господами, к мнению которых следует прислушиваться?

– Вообще-то, этим господам неплохо платят за то, чтобы они захватывали такие квартиры, – недовольно проворчал Транкавель, заранее прикидывая, как будет выставлять де Шутту счет за работу Черного отряда. Получалось кисло.

– Несомненно, – согласился Жан. – Вот только за вами следят еще от дома маркиза. И если вы направитесь к этим людям, мы можем смело сворачивать все дело – супостаты исчезнут, чтобы провести другую каверзу, которая в следующий раз может и удасться. Итак, если других возражений нет, я предлагаю следующее…

На рассвете отряд сосредоточился в двух кварталах от крепкого двухэтажного дома, огороженного железной решеткой. Обычная артель, ожидающая нанимателя. Плотники, каменщики, одетые в дешевую одежду, какую не жалко испачкать в извести или порвать на стройке – ремонт вообще дело грязное. Сейчас им укажут, где предстоит работать, и застучат топоры, зажужжат пилы, что пока лежат, завернутые в холстины у ног работяг, к стенам прислонятся лестницы штукатуров.

Только вот наниматель почему-то задерживается, отчего по артели пошел недовольный ропот. Во всяком случае, так казалось случайным прохожим. На самом деле бойцы отряда на все лады костерили Жана, который все не давал сигнал к началу штурма. А Жан ждал. Вчера он вычислил этот дом, просто проследив за магической нитью, которая тянулась от Мили к управляющему ею магу. Никто в этом мире, ни один самый сильный маг не мог увидеть нить заклятия веселого слуги. Лишь Жан, отказавшийся в свое время от использования магии, получил такую способность.

И сейчас он ждал. Когда маг проснется, позавтракает и займется своим делом – контролем несчастной девушки.

Все, появилась. Пора.

В холщовых свертках оказались не пилы, а шпаги и пистолеты. По приставленным к решетке лестницам бойцы врываются во двор. Три охранника попытались выхватить пистолеты – не успели. Их смели даже не задержавшись. Вперед! Выбиты ставни, разбиты окна, кто-то порезался об осколки стекла, но отряд уже в доме! Защитники не спасовали, встретив незваных гостей выстрелами и боевыми заклятиями. Завязалась драка, которую начисто проигнорировал Жан, с ходу бросившийся на второй этаж. В комнату, к которой тянулась проклятая нить. Кто-то выстрелил – мимо! Кто-то бросил заклятие и попал. Спасла невосприимчивость к магии.

Спину прикрывает де Савьер, обрушивший на обороняющихся всю свою мощь.

Грохот и крики остались внизу, вверху тишина. Так, какая же дверь? Эта! Жан бросился на нее всем телом, выбил и влетел в комнату. Что здесь? Картина предстала мирной до умиления – седой благообразный господин, эдакий душка-дедушка, сидел в кресле и, казалось, мирно дремал. Но над ним реяла яркая и сочная аура. Маг! И маг сильный, опасный. Вот он открыл глаза, мгновение… Жан не дал ему этого мгновения. Сабля сверкнула, и голова мага покатилась по ковру.

Пришлось вернуться к лестнице.

– Де Савьер, наверх, срочно! Внизу и без вас разберутся!

– Да, собственно, уже разобрались, – весело ответил маг. – Был бы здесь маг – было бы интересно, а так…

– Дижон, проверить комнаты, кого найдете – брать живыми. И боже вас упаси прихватить отсюда хоть что-нибудь! – приказал Жан командиру наемников.

– Не беспокойтесь, командир, у нас с этим строго. Все будут живы и ничего не пропадет. За это нам и платят.

Согласно кивнув, Жан пригласил де Савьера в комнату с убитым магом. Тот окинул взглядом залитый кровью пол, тело и закатившуюся под стол голову.

– Лихо ты здесь повоевал! И что дальше?

– Последний допрос?

– Как? Понимаешь, чтобы голова говорила, тело должно дышать. Воздух должен проходить через горло. А здесь, – он указал на отрубленную голову, – как ты себе это представляешь?

Жан озадаченно поскреб в затылке.

– А если мыслеречь? Может, получится?

– Мыслеречь… это больше по части Транкавеля. Но тогда, боюсь, не успеем. Ладно, попробую. Готовь вопросы.

Вскоре комнату окутал желтый туман, а еще через несколько минут де Савьер показал, что можно начинать.

– Кого вы контролировали?

– Куклу. – Черт побери, один вопрос мимо. Ясно, что куклу, надо было спрашивать ее имя. Ладно, идем дальше.

– Кто еще знает ее ключ?

– Никто. – Фу, хоть здесь повезло. И все же подстрахуемся.

– Кто в Галлии вам помогал?

– Странник и Гений.

Твою ж мать! Самый бездарный последний допрос, какой можно представить! Кто такие эти Странник и Гений? Агенты? Резиденты? Разведчики? Ну надо же так облажаться!

– Да, мы получили просто кладезь информации, – уныло поддержал друга де Савьер. – Чувствую, благодарность нам за это будет от всей души его преосвященства! Да-да, именно от него.

– Плевать, – слабо ответил Жан, схватившись рукой за грудь. Слева сдавило, закрутило. Знакомо, слишком знакомо человеку, который умирал. Застучало в висках, потемнело в глазах. Так уже бывало, это еще не конец, но господи, как же больно!

Друг кого-то зовет, кто-то берет под руки, куда-то несут. Муть перед глазами понемногу разглаживается, вот лицо Транкавеля. Он что-то говорит, что-то делает, что-то даже магичит. Пытается помочь, не зная, что не может.

Среди коллег Жана, нет, среди коллег Бори Воронина как-то не случилось долгожителей. Здоровые, сильные мужчины срывались именно так, когда дело сделано, напряжение позади, осталась обычная рутина. Ничего, справлялись. Боль отступала, но не уходила, настигая потом, через годы, но уже неотвратимо. Справимся и сейчас, а дальше… те, кто думает о дальше, избирали другую профессию. Или уходили из этой, понимая, что ошиблись, и веря, что еще не поздно все исправить.

– Шарль, спасибо, не трать силы. Мне нужно отлежаться до утра, все будет нормально, только не трогай меня сейчас.

– Какой до утра?! Тебе неделю надо отлеживаться, а лучше месяц!

– В кармане камзола посмотри, там два письма. Тебе будет интересно.

– Ты с ума сошел! Ну-ка… Что?! Демон, я еду с тобой, это вообще не обсуждается!

– Нет. Ты не поможешь там, но поможешь здесь. Прикрой меня до возвращения. Перед епископом, или кто там еще захочет меня увидеть. И де Савьера, если он согласится помочь. А сейчас отстань, дай отдохнуть.

Первое письмо, полученное Ажаном

Я обращаюсь за помощью.

С недавнего времени на земли феода претендуют правители Монпелье, начавшие тяжбы во всех возможных судах. Споры, надуманные настолько, что юристы хохочут, читая их заявления. Но за истцами стоят большие деньги. Настолько большие, что наши правители дали понять совершенно ясно, что закроют глаза на любое развитие ситуации.

Ты понимаешь, что это значит? Если наша семья погибнет, они своего добьются. Боюсь, дело идет именно к этому. Дороги к замку перекрываются разъездами то ли разбойников, то ли наемников. Скоро они будут перекрыты полностью, и тогда останется надежда лишь на наш гарнизон. Он силен и обучен, но атаки большими силами может не выдержать.

Друг мой, надеюсь, ты получишь это письмо, пока не станет поздно.

Я знаю, что тебе может быть безразлично многое, но баронесса и дочери любят тебя, жена Гастона ждет первенца, и я не могу никого из них вывезти из замка.

Мы будем ждать твоей помощи до конца, каким бы он ни был.

Барон де Безье.

Второе письмо, полученное Ажаном

Жан, здравствуй. По понятным нам обоим причинам мы давно не виделись, но, надеюсь, ты все же решишься приехать ко мне. В виде исключения, если, конечно, не соскучился по старому другу. Причем старому в прямом смысле. Похоже, возраст берет свое и мне все сложнее садиться на коня.

Не знаю, дошли ли до тебя слухи о проклятии рода де Ри. Ерунда, конечно, но ерунда, слишком похожая на историю известных тебе Баскервилей. Боюсь, и здесь появился кто-то, методично и грамотно, не оставляя следов, сживающий нас со света.

Это лишь догадки, доказательств никаких, но посуди сам – у меня, как тебе известно, не было никаких шансов стать владетельным виконтом, однако случилось. Ввиду смерти всех прочих претендентов.

Сейчас же, боюсь, настает и моя очередь. И тогда останется лишь Сусанна, которой не на кого будет положиться.

Так что жду твоего приезда в родовой замок Ри, где тебе всегда рады.

Виконт де Ри.

Глава XXVIII

Утром отряд в количестве десятка головорезов, под предводительством бывшего барона де Безье и в сопровождении шевалье де Савьера, выехал из Парижа в Окситанию.

Десяток бойцов – все, кого смог выставить старина Дижон. Остальные зарабатывали для него деньги по всей прекрасной Галлии, а кто-то и в других благословенных краях.

Отряд имел на руках подорожную, свидетельствовавшую, что в славный город Нарбонн доставляется важный груз, не подлежащий досмотру ни при каких обстоятельствах. На документе стояли печати столь грозные, что встречные патрули возвращали ее Ажану, как командиру отряда, словно она жгла им руки. А уж о проверке груза, что лежал в двух телегах, речь и вовсе не шла.

Наем и снаряжение обошлись недешево, существенно снизив остатки на счете, который владетельный барон регулярно пополнял то ли для Жана, то ли для его сына. Но деньги были потрачены не зря, оснастив средневековую ГСН по лучшим стандартам века.

Спокойная поездка закончилась на шестой день близ деревеньки Пезенас в двадцати километрах от Безье. На пустынной лесной дороге отряд остановил разъезд. Трое вооруженных всадников перегородили путь, откровенно игнорируя численное превосходство путешественников.

– Документы!

– Кто их спрашивает? – поинтересовался Ажан, выдвинувшись вперед.

– Патруль гарнизона Монпелье! Вы въехали на земли Великой Церкви! – один из патрульных показал грамоту, подписанную самим Руади, герцогом, а по совместительству верховным пастырем Окситании, о как!

Реформисты. Но какого черта они делают здесь? Это уже баронство, отступникам эта территория отродясь не принадлежала.

– У нас коронный груз, господа, он проверке не подлежит.

– Коронный – не коронный, нам плевать. Здесь действуют другие правила.

Вот так. Фактически начат процесс отделения от Галлии, а в Париже об этом ни сном, ни духом. Или знают, но помалкивают? Скорее всего – прозевать такой заговор можно лишь не выходя из коматозного состояния, в чем местные спецслужбы не замечены. Многого еще не умеют, ошибаются, но не до такой же степени!

Однако допускать этих ребят до груза нельзя. Условный знак Дижону и магу…

– Что же, господа, смотрите, но под вашу же ответственность.

Последнее предупреждение вызвало искренний смех – ну какая ответственность, когда вокруг все свои?

Командир патруля подъехал к телегам, двое остались в удалении. Грамотно, если что не так – можно успеть ускакать, предупредить старших, а уж те встретят гостей как родных, эскадроном рейтар и мушкетным салютом в упор.

Все правильно, одно не учтено – де Савьер, заявивший, что едет в частную поездку, и оставивший в Париже зеленый плащ мага. Ну едет себе дворянчик, ну посверкивает шпажонкой, мало, что ли, таких на обочинах добили? Кто же знал, что ему двух лошадей спалить – даже напрягаться не надо. Ну не рассчитал, перестарался, бывает. В общем, вместе с лошадьми спалил и всадников. А нечего на право частной собственности покушаться, здесь с этим строго.

Связанный бойцами отряда командир патруля, осмотрев и понюхав обгорелые останки тех, с кем еще недавно разъезжал по чужим землям, упиваясь собственным величием и безнаказанностью, резко изменил позицию и выразил горячее желание к сотрудничеству с представителями верховной власти.

Как поведал этот достойный господин, баронство полностью взято под контроль реформистами. В городе создан магистрат, избранный из уважаемых граждан, прибывших из Монпелье. Кто их избирал – вопрос сложный, но на интересующихся им горожане любуются по воскресеньям на главной площади, с которой уже месяц не убирают плаху для благородных и виселицы для прочих любопытных. Эти праведные задачи решают никому в Безье не знакомые ребята, разогнавшие местную полицию и устроившиеся на освободившиеся места.

В деревнях старосты либо согласились с изменениями во власти, либо тоже близко познакомились с пеньковой тетушкой.

Казнить священников новые власти не решились, организовав их изгнание силами возмущенного народа, вдруг резко осознавшего, как их угнетали и обманывали прежние попы. Избитых священников с веселыми криками толпа гнала до границ баронства. Правда, в этой толпе почти не было прихожан, но это облегчало несчастным лишь душевные муки.

Барон с семьей укрылся в замке, который пытались штурмовать уже дважды, но оба раза безуспешно. Трехсот обученных солдат для этого не хватило. Однако завтра ожидается подкрепление из Монпелье, чтобы срочно завершить начатое. Приходится спешить, поскольку граф Тулузский не может закрывать глаза вечно, а если он вмешается – придется отвечать, чего новые правители баронства боятся больше, чем демон святой воды.

И еще – в первые дни боевых действий реформистов поддерживал боевой маг. Во всяком случае, городская дружина держалась храбро и стойко, пока по ней не прошлось заклятие, доступное лишь сильнейшим магам. Какое? Да кто ж его знает, господа, но испугались тогда даже нападавшие. Нет, маг никого не убил, лишь показал, что сопротивляться ему бесполезно. Больше ничего такого не было, и в штурмах замка маг не участвовал.

Вот такая диспозиция. Сотни вооруженных реформистов, поддерживаемых боевым магом, хозяйничают в баронстве. Что в этой ситуации может сделать жалкий десяток бойцов? Если хорошо обучен – многое. А с поддержкой де Савьера – очень много.

Отряд героев шел к месту будущей великой битвы. Три сотни героев. Точнее, пока еще не героев, но через два-три дня! Да, именно через два-три дня эти вчерашние крестьяне и работяги, возжелавшие легких денег, наскоро обученные, совершат великий подвиг – захватят замок Безье! Конечно, захватят, по-другому и быть не может. Их триста, с ними десяток осадных орудий, горы ядер и пороха, они вооружены! У стен замка их ждут такие же вооруженные товарищи, вместе с которыми они сметут жалкий гарнизон, и тогда замок будет в их руках на три дня! О, там есть чем поживиться! Говорят, у барона две дочки – интересно, скольких героев они смогут выдержать? И кто попадет в число счастливчиков? Эта тема была самой обсуждаемой в походе.

Смерть? Не смешите, смерть – это где-то далеко, там, где сражаются профессиональные солдаты, в су не ставящие свои жалкие жизни. Здесь же, конечно, могут кого-то ранить, но не тяжело. Тогда за ранеными героями будут ухаживать прекрасные горожанки Безье. А если будут ухаживать недостаточно ласково или окажутся недостаточно прекрасными – кнутом их, кнутом, мы в деревнях скотину именно так воспитываем!

Как легко и приятно быть героем, когда вас десять, а противник один. Жажда славы пьянит, горячит кровь и гонит, гонит мысли о возможной расплате. А когда расплата приходит, то вызывает удивление, даже обиду. Но никак не мысли о божьем промысле, справедливости и возмездии.

Отряд реформистов, шедших на помощь штурмующим замок, втянулся в длинную ложбину. Все обстояло так же, как и на дороге из Кале, ставшей последней для одного из принцев Островной империи. Потому и решение было аналогичным – в откосы дороги вкопали мешки с порохом, именно его и везли из Парижа на двух телегах. Груз с одной из них целиком был зарыт в этой ложбине, впоследствии прозванной в народе Громовой. Работали ночью, когда дороги пусты, под магической подсветкой, организованной де Савьером.

Возможно, головной дозор мог заметить следы земляных работ. Возможно, боковое охранение могло обратить внимание на двух человек, стоявших на пустынном поле вдалеке от дороги. Только не было ни дозора, ни охранения. Зачем? Кого бояться на уже захваченной земле?

Отряд реформистов шел плотной колонной, в центре которой ехал обоз. Поэтому, когда де Савьер инициировал закопанные фугасы, сдетонировал и порох на телегах. Последствия были ужасны – потом похоронная команда не смогла собрать ни одного тела. Лишь кровавые ошметки того, что раньше было людьми.

Взрывная волна докатилась до города, повыбивав стекла в домах местных богачей. Разумеется, взрыв услышал и командир штурмующих, немедленно отправивший всадников узнать о причинах. Его посланцы заметили двоих мужчин на опушке леса. В другом случае ими следовало заинтересоваться, но некогда. Да и не стояли на месте эти двое – юркнули в лес, поди их там поймай. А приказ ясен – срочно выяснить и доложить.

Таким образом, к месту сбора Жану и де Савьеру удалось добраться без происшествий. Заслушали доклады бойцов, отправленных с утра на разведку. Получалось погано, но не слишком.

В городе расквартирована рота пехотинцев, занимаются патрулированием, поимкой недовольных, охраной мэрии и тюрьмы. Ну и во время казней следят, чтобы народ вел себя прилично – развлекался зрелищем и не вздумал вспоминать, что вешают и сжигают их соседей. Тех, с кем еще вчера выпивали и детей крестили. В вере, ныне объявленной неправильной, а следовательно, запрещенной под страхом тех самых виселиц и костров.

Народ, как обычно, безмолвствует, но слишком уж хмуры лица у мужчин, слишком мало, да что там, и вовсе не слышно на улицах не то что смеха – бабской ругани. Привычной, задорной, поднимающей настроение, о которой забывают через пять минут, чтобы уже вместе судачить о действительно важном – непослушных детях и бестолковых мужьях.

По лагерю осаждающих лазутчики доложили, что после уничтожения подкрепления солдаты погрустнели, но боевого духа не утратили. Все-таки под стенами замка собрались профессионалы, умеющие ставить на кон свои жизни ради богатой добычи, которую сулил замок Безье. Тем не менее рекогносцировку удалось провести тщательно. Система охранения, палатки командиров и склады пороха были определены, можно было готовить противнику сюрпризы.

А что, собственно, их готовить, когда рядом боевой маг? Ему сжечь те палатки и взорвать тот склад – даже не служба, так, легкая разминка. Если забыть, что у осаждающих свой маг имеется. И получить от него удар в спину нежелательно – фатально закончиться может. А где он? Хорошо, если ушел, а если нет? Сидит где-то рядом, посмеивается и ждет, когда глупые диверсанты нарисуются, чтобы развлечь дяденьку интересной задачкой на уничтожение.

С рассветом командир реформистов решил вступить в переговоры.

– Эй там, в замке, барон, выходи! Говорить будем! – дипломатично обратился он к осажденным.

Минут через десять-пятнадцать на стену поднялся барон де Безье.

– Слушаю!

– Значит так, предлагаю сдаться! Обещаю, что гарнизон не тронем. А вашу семейку убьем не больно! Иначе… – Дальше последовало длительное описание всевозможных вариантов, которые Жан пропустил мимо ушей.

Его интересовало другое. Не мог маг не заинтересоваться этой дискуссией! Почему уж он до сих пор избегал драки, сейчас не понять, но если он где-то рядом – разговор послушает обязательно! А поскольку ауру ему никуда не деть, то и найти его труда не составит, только бы не пропустить. Не торопимся, смотрим на лагерь… не спешим… неужели нет? А вокруг? В обозе? По периметру охранения? Еще шире? Есть! На опушке леса! Далековато, но маг умеет обострять слух. Так кто же он? Аккуратненько подберемся поближе… Ты куда? – это уже де Савьеру. Красться по лесу – не царское, в смысле не магическое, дело. Тебя только глухой не услышит. Это уж мы сами…

Так-так, и кто же ты, такой великий? Фигассе! Старуха. Ну прямо Баба Яга! Но аура действительно мощная, такая Иванов-царевичей может пачками укладывать. А потом в печку, на ужин… Такой лучше под горячую руку не попадаться, а то разнесет потом белы косточки по белу свету. Потому крадемся осторожно, благо бабуля на переговорщиков отвлеклась. Ох они там развлекаются! Вникать в их дискуссию некогда, так только, ухо само отдельные перлы выхватывает. Особо сочные. Не до них. Ближе, еще ближе… пара шагов осталась… не отвлекайтесь, уважаемая…

Выстрел из пушки, тетя на секунду застывает… прыжок вперед, апперкот… Твою ж мать!

Жан отнес колдунью в лес, уложил на полянке и стал ждать, когда она придет в себя. Вот задрожали веки, открылись глаза.

– Рад вас видеть, ваша светлость!

– Ты еще кто такой?

Молодец девка, колдовать не пытается, соблюдает технику магической безопасности – ждет, пока не придет в себя полностью. Сколько потребуется на это времени? Учитывая, что нокаут был как минимум третьим – немало. Можно поговорить.

– Это превращается в традицию. Третья наша встреча сводится к банальному мордобою, – ответил Жан, демонстративно поглаживая кулак. – Может быть, попробуем просто поговорить?

– Де Безье?! – скорее прошипела, чем проговорила герцогиня де ла Гер.

– Уже нет. Вашими стараниями, между прочим. Но это неважно. Поговорим? Колдовать не советую. У вас третье сотрясение мозга. Поверьте, быстро оно не пройдет. Что будет, если сейчас попытаетесь чего-то намагичить, знаете? Впрочем, что я, конечно, знаете. Так как, поговорим?

– О чем? О чем мне с тобой говорить?

– Например, о поселке Брам. Вы были там до конца? Помогали резать детей? Ой, извините, резали не всех. Некоторым сворачивали головы. Вероятно, чтобы не испачкаться. Вы участвовали в этой забаве?

Герцогиня попыталась вскочить, но закружилась голова, она упала. От вспышки остался только взгляд. Полный ненависти, каким смотрит погибающий хищник. Затем… слезы. Обычные слезы обычной девчонки. Горькие, безутешные…

– Ждете сострадания, ваша светлость?

– Не-е-т! Иди ты… Я вообще ничего не жду!!! Что? Желаешь рассказать отцу? Епископу? Королю? Давай! Восстанавливай справедливость!

– Никак вы изволили расстроиться? Не стоит, право. С чего? Не вы же вынимали из петель женщину и ее дочерей. Не знаю, учили ли вас этому в Морле, но повешенный умирает либо от перелома шейных позвонков, тогда смерть обычно почти мгновенна, либо от удушения. Тогда агония… Вы ведь знаете, что такое агония? Так вот, она может длиться до часа. И чем легче че… извините, повешенный, тем дольше она длится. Мне интересно, вам понравилось зрелище? Сколько времени умирали девочки?

– Не-е-ет! Я не знала! Я не хотела! Я лишь наложила заклятие подчинения на деревню!

– Лишь? Одно простое заклятие? И всё? Хотите, я расскажу о похоронах? Мне было лишь пятнадцать. Я не мог носить трупы взрослых, поэтому лишь носил детей. Тридцать два ребенка. Трое были младенцами, которые не могли еще ходить. Вот этими руками я носил их. Вначале для отпевания. Затем заворачивал в ткань и опускал в могилу. Одну. Общую.

– Я не знала!!! Никто не должен был умереть! Мне заплатили лишь за захват замка. Надо было заставить де Брама открыть ворота. Никто не должен был погибнуть! Ну, почти никто.

– Девочка, – перешел на фамильярный тон Жан, – ты сейчас каким местом слушала? Твои наниматели даже теперь семье барона лишь быструю смерть обещают. В качестве особой милости. Что непонятно?

– Они мне не наниматели, – герцогиня не возмутилась на тыканье. Почему-то показалось, что этот человек, фактически ровесник, имеет на это право. – Был договор – реформисты помогают мне в Тулузе устранить двоих заключенных, я устраиваю здесь демонстрацию силы. Но никого не убиваю. Те двое – единственные, кто мог меня опознать. Я должна сохранить эту тайну. Честь рода – превыше всего! – девушка вскинула голову. Хотела гордо, получилось жалко. – Теперь договор закрыт, я не собиралась участвовать в штурме замка. И я действительно не знала о жертвах в Браме. Тогда сразу уехала. О случившемся написал Руади, когда я уже закончила учебу. Вроде как он и сам не знал.

– Честь рода – это серьезно. Сколько еще народу ты собираешься убить во имя нее? Меня? Де Крепона? Руади? Всех его помощников? Кто-то из них наверняка знает правду.

– Здравствуй, Лилиан, – поприветствовал герцогиню подошедший де Савьер.

– О, вот его еще убить не забудь.

– Ее светлость опять собралась меня убивать? Не советую. А вообще, Жан, заканчивай. У нас тут война вообще-то.

– Уходите, герцогиня, – завершил разговор Жан. – Уезжайте к отцу или ко двору. Займитесь интригами, станьте великой, добейтесь поклонения света, но боже вас упаси встать еще раз на моем пути. В следующий раз я вас убью. Теперь вы это знаете. Прощайте.

Глядя в спину уходящей волшебницы, де Савьер пробормотал:

– Ну прямо Белая Дама.

– Кто?

– Белая Дама. Говорят, есть пророчество, что наш мир уничтожит Белая Дама. Причем не из злобы и корысти, просто так судьба сложится. Или уничтожит, или уйдет, только никто не знает куда. Ерунда все это, сказки, пойдем, пора и делом заняться.

Забыв о герцогине, друзья поспешили к месту, где с минуты на минуту должно было начаться сражение. Решительный штурм и победа, как считали осаждавшие. Оборона до конца и, скорее всего, смерть, как считали защитники замка, слишком немногие из которых еще способны были держать оружие.

– Мои соболезнования, – сказал де Савьер, положив руку на плечо Жана.

– Ты о девчонке? Брось, сейчас она не опасна. И потом будет не опасна – прекрасно понимает, что мы наверняка раскроем ее тайну в случае смерти. Конверты с завещаниями охраняются надежно, даже от герцогов.

– Ты что, ничего не видел?

– ?!.

– Тот выстрел, из пушки. Ядро попало в твоего отца.

Черт! Это невозможно! Из пушки попасть в человека? Стоящего на крепостной стене? Так не бывает! Но вот случилось – друг не станет лгать. Это надо осознать, к этому надо привыкнуть. Только позже, потому что сейчас начинается штурм, а в крепости убит командир. И враг знает об этом.

Черный отряд прекрасно сделал свое дело – все позиции разведаны, осталось нанести удар.

Жану не раз приходилось попадать под атаку магов, но командовать ей – ни разу. Самое яркое впечатление – ощущение собственного всемогущества! Достаточно указать цель, как туда летит заклятие, неотвратимое, словно божественная кара. Первый удар – по командному пункту. Точнее, холму, на котором стоят командиры реформистов. Заклятие, огонь, грохот, крики жертв, еще секунду назад собиравшихся убивать.

Затем – пороховой склад, который какой-то умник в нарушение всех правил и уставов разместил на самой артиллерийской батарее. Вновь грохот, за которым уже и не слышно криков. Взлетают в небо тела, части тел, разлетаются исковерканные пушки, которым отныне не суждено стрелять.

И беглый обстрел штурмовиков. Впрочем, каких там штурмовиков? Поняв, что их бьет боевой маг, люди забыли, что они солдаты. Строй? Мушкетные залпы? Куда там! Для этого надо остаться бойцом, готовым пожертвовать жизнью ради победы. Для этого нужен воинский порядок, офицеры, держащие магическую связь с сержантами и капралами. А если их нет? Если их только что на твоих глазах сожгли, словно стог сухого сена?

Тогда бежать! Спасать главное свое имущество – жизнь! Никакие деньги не оправдают ее потери – зачем они покойнику?

Два батальона гвардии Монпелье бежали, побросав оружие, склады, вообще все, что было. Лишь свое имущество да деньги, что были авансом выплачены за будущую победу, да то, что удалось награбить на славном боевом пути по баронству Безье.

Те, что потрусливее, рванули куда глаза глядят, но у бывалых бойцов хватило опыта собраться в более-менее организованную колонну. Уцелевшие сержанты и капралы, на помощь которым пришли авторитетные солдаты, начали собирать людей, наводить подобие дисциплины. Штурмовать замок бесполезно, это ясно, но организованное возвращение сохранит уважение и, что не менее важно, возможность и дальше зарабатывать воинским ремеслом.