Текст книги "Приключения Лёньки и его друзей"

Глава одиннадцатая

Работа занимала почти всё время. Михалыч никому поблажки не давал. Даже Борисы, иной раз, были недовольны тем, как Михалыч организовал работу.

Он и себе слабины не давал и от других требовал того же. Объяснял он это тем, что до осени надо выйти к Гилюю. Топографы должны закончить съемку в верховьях долины Хугдера и, чтобы у них не возникла задержка в работе при переходе на низовья Дубакита, территория должно была быть подготовленной.

Постепенно долина расширялась, лѐса в ней становилось меньше, работы с вырубкой профилей становилось меньше. Если Лёнька в верховьях еле-еле за день прокладывал один профиль, то теперь он мог сделать два, а то и три.

Цена за такую работу была ниже, но Михалыч писал всё, как и прежде.

Но топографов не проведешь, поэтому Анатолий Павлович с Валеевым сказали, что как только бригада дойдет до равнины, где располагались одни мари, работу прекращать и сниматься в Комсомольск.

Так и случилось, что в один из вечеров, Михалыч решил:

– Всё! Шабаш с работой. Скоро приедет Палыч, посмотрит и решит, что делать дальше, а пока он не приехал, можно будет и отдохнуть. Заодно и порыбалить, – он хитро посмотрел на пацанов. – Тайменя когда-нибудь ловили?

– Нет, – Лёнька первым отреагировал на вопрос Михалыча.

– Ну, значит, с почином. Будешь учиться.

Сашка уже ловил тайменей с отцом, поэтому тут же спросил у Михалыча:

– А на что ловить будем? На спиннинг или на мышку?

– На спиннинг Борисы будет ленков ловить, – решил Михалыч. – Опыт у них есть, а так как у нас два спиннинга, то Борисы этим и займутся. А я с вами попробую на мышку порыбалить. Авось и таймешок попадётся.

Чувствовалось, что Михалыч с Борисами уже обсуждал этот вопрос, поэтому желание Михалыча Борисы восприняли спокойно, только для мальчишек это было неожиданностью, поэтому Лёнька сразу поинтересовался:

– А когда пойдём рыбалить?

– Как приготовим катушки, так сразу можно и начинать, – спокойно ответил старший Борис.

– Ну, и мы тогда тоже начнем готовиться, – Михалыч хлопнул Сашку по плечу. – Неси-ка сюда наш заветный сундучок.

В этом сундучке хранились порох, дробь, пыжи, пустые гильзы и различные крючки с леской.

Сашка тут же сбегал за сундучком и, раскрыв его, Михалыч принялся доставать всё необходимое для рыбалки.

– Для начала сделаем салазки, – как будто про себя, бормотал Михалыч.

– Какие салазки? – не понял его Лёнька.

– А вот этим мы сейчас и займемся, – и, хитро посмотрев на него, пошутил: – На салазках можно не только зимой кататься, но и рыбку ловить.

Мальчишки устроились вокруг Михалыча и с любопытством принялись наблюдать за его действиями.

Он взял две доски, обстругал их, чтобы они были одинаковой длины и ширины. Поставил их на ребро и сбил крест-накрест двумя планками.

– Вот, – пыхтел он, – половина работы готова. Ну, а теперь возьмемся за мышку.

Он вынул из сундучка кусок пенопласта, выстрогал из него цилиндрик, проделал в нём продольное отверстие и обшил мехом, который тоже находился в сундучке.

– Сейчас хорошо, что пенопласт есть, – закончив приготовления, начал он отвечать на многочисленные вопросы, которыми его заваливали ребята. – Он мягкий, плавает хорошо, долго не тонет и, что хочешь, из него выстрогать можно. А вот раньше, – он поднял палец над головой, – делали мы мышки из сухой березовой коры. Но тех мышек хватало только на ночь.

– Почему на ночь? – опять не понял Лёнька.

– Потому что ловить мы будем в сумерках и ночью. Чё, не знал, что ли? – он внимательно посмотрел на Лёньку, но, увидев его наивные глаза с отсутствием всяких мыслей, начал: – Тогда слухай сюдой, – Михалыч закурил и, выпустив облако дыма, продолжил. – Как только солнышко зайдет за сопки, то мы начнём водить салазки над ямами. Я там, на Гилюе, несколько ям заприметил, – вставил он в свой рассказ, – таймень в них на дне днём сидит. Он мышей стережет, которые над ямами ночью проплывают. Вот мы ему «мышку» и подсунем, – он хрипло рассмеялся, продел сквозь «мышку» леску, на конце которой привязал внушительный крючок-тройник, – а он за неё цап, вот тут-то наша задача и будет в том, чтобы его в темноте не упустить и самим на камнях не убиться. Сильный он, таймень этот.

Михалыч ещё долго, как и всякий рыбак, рассказывал небылицы, а может быть, и правдивые истории об огромных тайменях, которые ему и его знакомым приходилось вылавливать.

На следующий день, ближе к вечеру, вся бригада покинула заимку. Знакомой дорогой, по которой уже ходили не один десяток раз, они пошли к Гилюю.

Подойдя к берегу, Михалыч распорядился:

– Вот тут-то и остановимся. Тут и вещички сложим и костерок разведем.

Лёнька скинул рюкзак и осмотрелся. Полянка, на которой решил остановиться Михалыч, и в самом деле, была очень удобная. Она была сухой и покрыта невысокой, нежно-зелёной травкой. Со стороны дороги и мари её прикрывали густые кусты тальника, а другой край полянки выходил на Гилюй.

Река сейчас была обмелевшая. Дождей давно не было, поэтому, до самой воды шёл пологий берег, метров на двадцать, покрытый крупными, отшлифованным водой камнями.

Скинув рюкзаки, мальчишки сразу кинулись к воде, но были остановлены окриком Михалыча:

– Куда это вы, пострелята? А ну стой! Кто будет ночлег готовить? – а когда мальчишки вернулись, то объяснил. – Ночью-то темень будет, где мы дров найдем? Как чаёк заварганим?

И, увидев, что мальчишки с ним полностью согласны, скомандовал:

– Лёнька с Сашкой марш за дровами, а мы с Витькой подходящую колоду для костра поищем, – и, взяв Витьку, они пошли вверх по реке, осматривая завалы из коряг и бревен, громоздившихся кое-где вдоль берега.

Лёнька же с Сашкой двинулись в лес за дровами. Работа эта им была хорошо знакома, поэтому они быстро с ней справились и, натаскав порядочную кучу веток и, порубив их на мелке полешки, сели ждать Михалыча с Витькой.

Вскоре они и появились, таща за собой внушительного размера колоду. Это был комель, когда-то большого дерева, которое, неизвестно, когда было выворочено со своего места, разломано и выкинуто течением реки на берег.

Видя, как упираются Михалыч с Витькой, Лёнька с Сашкой кинулись к ним и помогли затащить комель на полянку.

Михалыч, отдышавшись, отрубил торчащие в разные стороны коренья, уложил колоду посередине полянки и обложил её с обеих сторон дровами, которые приготовили мальчишки.

– Вот это и будет наш рыбацкий костёрчик, – он довольно потирал руки. – Места нам вокруг него на всех хватит. Запалим его с обеих сторон и поспим до утра. Не замерзнем.

Тут подошли оба Бориса. Они уже прошли по берегу и вверх и вниз и осмотрели предполагаемые места для рыбалки.

– Точно ты говорил, Михалыч, две ямы есть выше там, – старший Борис показал рукой вверх по течению, – и три там, – он показал вниз.

Старший Борис принес огромный пучок дикого лука. Лёнька и не предполагал, что такое растение может тут быть. Он осторожно попробовал несколько зелёных и сочных стебельков.

– Ну, как? – поинтересовался старший Борис.

– Вкусно…, – Лёнька с удовольствием взял ещё несколько стебельков. – Чем-то он напоминает чеснок и лук, вместе взятые, только травка эта немного жёстче.

– Так оно и есть, – рассмеялся довольный Борис. – А витаминов там, – он развел руки в разные стороны, – море разливанное! Никакая цинга не страшна.

От такого сравнения, все рассмеялись и принялись пробовать принесенную зелень.

– Так, хватит рассусоливать, – прервал Михалыч всеобщее веселье. – Пора собираться.

Борисы взяли по спиннингу, и пошли вверх по течению, а Михалыч с мальчишками – вниз.

Ниже последней ямы, Михалыч остановился:

– Так, ребятки, отсюда и начнем. Давай настраивать салазки.

На салазках, которые нёс Витька, к каждому полозу Михалыч привязал по «мышке», а саму её к длинной толстой леске.

– Так, ребятки, – приказал он своим помощникам, – заносите салазки в воду, как можно дальше, и отпустите их.

Лёнька с Сашкой развернули болотники, зашли в воду с салазками и отпустили их.

Леска натянулась и салазки и, начав загребать воду, оказались как раз напротив Михалыча.

Он немного отошел от берега, отрегулировал длину лески и медленно пошёл вверх по течению. За салазками шла небольшая волна, похожая на бурун, как за плывущей против течения лодкой.

– Вот по этому следу и будем наблюдать, где они у нас, – Михалыч рассказывал премудрости ночной рыбалки пацанам. – Сейчас ещё светло, так мы салазки видим, а ночью будет виден только след от них. Тогда и тайменя, если он позарится на «мышку», на леске сразу учуешь.

Лёнька оторвал взгляд он салазок и осмотрелся.

Берег Гилюя, по которому они шли, был пологим, а противоположный – крутым. На той стороне почти не было пляжа, и сопки круто поднимались сразу от берега. Они были густо поросшие соснами и лиственницами, пиками поднимающиеся к самым вершинам сопок.

Становилось всё темнее и темнее и деревья на противоположной стороне реки уже выглядели не зелеными, а каким-то коричневым покровом, через который изредка просматривались проступающие скалы.

Неожиданно Лёнька увидел на противоположном берегу какое-то движение. Он пригляделся и увидел, что между деревьев вверх от воды пробирается медведь.

– Смотри, медведь! – крикнул он, указывая в сторону противоположного берега.

– Точно, медведь! – криками встретили новость Сашка с Витькой.

– Не орите вы, дурни, – прикрикнул на них Михалыч. – Всё тут вокруг распугаете. Медведя уже испугали. Он, бедолага, наверное, хотел тут переплыть, чтобы на мари ягодой полакомиться, а вы тут орете. Цыц! – чувствовалось, что Михалыч был недоволен действиями мальчишек.

Они притихли и только наблюдали, как Михалыч ведёт салазки по воде.

Прошли одну яму, вторую, но поклёвок не было. Салазки так же вспенивали воду напротив рыбаков, и их внимание стало притупляться. Становилось всё темнее и темнее и салазки уже еле-еле просматривались в воде.

Неожиданно леска в руках Михалыча резко натянулась, и салазки вильнули в сторону, как будто попали на какой-то камень.

Михалыч сразу отреагировал на рывок и, резко дернув обеими руками вверх, натянул леску до предела.

Салазки «загуляли» по поверхности ямы, но Михалыч не ослаблял леску и постепенно вытягивал её к себе, на берег, держа леску постоянно натянутой.

Витька вцепился в леску, помогая Михалычу её тянуть.

– Здоровый, зараза, – кряхтел Михалыч, но тянул и тянул леску на берег, стараясь не дать ей слабины.

– Не давай слабины! – прикрикнул он на Витьку. – Если дашь, то он рванет и сорвется.

Постепенно салазки приближались к берегу и в темноте было видно, как мечется здоровенная рыбина, извивающаяся в чёрной воде.

Когда Михалыч подтянул рыбу близко к берегу, Лёнька с Сашкой не выдержали и кинулись в воду.

В этом месте было глубоко, и вода моментально набралась в сапоги, но, не обращая внимание на такие мелочи, они нащупали салазки и один из натянутых поводков на них. Поводок «ходил» у Лёньки в руках, но он с силой тянул его к себе. Над водой начала показываться спина речного великана.

Лёнька нащупал конец поводка, и рука ощутила скользкую голову огромной рыбы. Он сделал ещё одно усилие, и рыбина наполовину оказалась на берегу, но тут подскочил Сашка, подхватил рыбину, и ребята вместе вытащили её на берег.

Это был большой таймень. Он извивался и бился на берегу, норовя соскользнуть в воду.

Михалыч, подхватив какую-то палку, треснул рыбину по голове, и она моментально затихла между камней.

Мальчишки, все мокрые по уши, склонились над ней.

– Хорош тайменьчик, – удовлетворенно произнес Михалыч. – С метр будет.

– А давай измерим, – тут же предложил Сашка, глаза которого даже в темноте горели как два прожектора.

Михалыч дал ему спичечный коробок, и Сашка измерил тайменя. Оказалось, что длина рыбины составила двадцать один коробок.

– Ну, ничего себе! – удивлению Сашки не было предела. – Так это же сто пять сантиметров! Вот это улов!

– Бывают и побольше, – веско произнес Михалыч, – но и этот хорош. Давай не расслабляться. Пока ещё хоть что-то видно, пошли дальше тралить. А рыбку с собой захватите, не оставляйте на бережку, а то тут много желающих есть, которые не прочь полакомиться.

Витька положил тайменя в мешок, а Лёнька с Сашкой вылили воду из сапог, и они все вместе пошли вниз, к первой яме, чтобы вновь попытать рыбацкого счастья.

Вскоре был выловлен и второй таймень, но уже стало совсем темно, и Михалыч скомандовал:

– Всё! На сегодня хорош. Всем к костру. Чай пить будем и сушиться.

Костёр уже горел, и около него сидели оба Бориса, обжаривая пойманных ленков.

Увидев промокших рыбаков, они начали пошучивать над их видом, а старший Борис посоветовал мальчишкам:

– Я вот тут вѐшала воткнул, раздевайтесь, сушитесь, да чайку попейте. Небось, продрогли-то? – он показал ребятам на несколько кольев воткнутых с одной стороны костра. – Сюда можете повесить свои штаны.

Лёнька раньше не видел, чтобы костер выкладывали так. В середине находилась коряга, которую притащили Михалыч с Витькой. В середине на неё под наклоном с обеих сторон были уложены толстые ветки. Тепло от костра распространялось в обе стороны и не обжигало, так как пламя было равномерным.

Заметив интерес Лёньки к костру, Михалыч объяснил:

– А этот и есть рыбацкий костёр. Греет хорошо, света от него достаточно и гореть будет всю ночь. Это нас много сейчас, поэтому и дрова выложены по обе стороны, а если один или вдвоём, то их выкладывают на одну сторону. А сейчас сушитесь, да чаёк пейте. До утра всё равно делать нечего.

Вокруг костра было тепло и уютно. Лёнька снял сапоги, а портянки с брюками повесил на вѐшала, воткнутые у торца коряги.

Они с Сашкой накинули телогрейки, которые Михалыч ещё в заимке посоветовал им взять, сели на корточки у костра и взяли в руки обжигающие кружки с ароматным чаем.

Через полчаса мужики начали укладываться у костра. Лёнька надел подсохшие брюки и тоже последовал их примеру.

Трава на поляне была мягкой и сухой. На ней можно было лежать, ну не как на перине, но, во всяком случае, было не жестко.

Лёнька устроил в ней себе небольшое гнездышко, вытащив из-под себя колющиеся ветки и мелкие камешки. Он лёг, как и все, ногами к костру, который их приятно грел, а голову прикрыл телогрейкой и попытался заснуть. Но сон почему-то не шёл и Лёнька, перевернувшись на спину, молча смотрел в небо.

Оно было чёрным и бездонным. Сколько было звезд на нём! Сейчас, в темноте и без луны на небе, они выглядели особенно ярко. Они как-то хитро подмигивали Лёньке, а он всё смотрел и смотрел на них. Сколько раз он говорил себе, что займется изучением звезд, прочитает множество книг о них, выучит название созвездий. Но ничего у него не получалось. То луна на небе, то лень в колене, то другие разные дела, которые оказывались важнее астрономии. Но сейчас у них будет это предмет в десятом классе. И, вот уже тогда, Лёнька осуществит свою заветную мечту!

Тут он увидел, что в чёрном небе быстро перемещается какая-то блестящая, мигающая точка. Это явно была не звезда. Лёнька толкнул Сашку:

– Сань, смотри, чё это там, в небе летит?

Но Сашке было уже не до разговоров, он только недовольно пробурчал:

– Отстань, не мешай спать.

Поняв, что с Сашкой говорить бесполезно, Лёнька продолжил наблюдать за летящей, светящейся точкой в бескрайнем небе.

– Наверное, это всё-таки самолет, – предположил он. – Для спутника она двигается больно быстро.

Он ещё немного пронаблюдал за этим светлячком в небе, подложил немного дров на тлеющую корягу и завернулся в телогрейку. Сон сразу одолел его.

Через несколько дней на заимку приехали Анатолий Павлович с Валеевым. Они два дня с Иваном Михайловичем ходили по профилям и решили, что больше их прокладывать не надо и съемку местности можно будет продолжать и без прокладки их.

Мальчишки привыкли, что их дни были постоянно заняты работой, поэтому сейчас от безделья они не знали, чем себя занять. Даже рыбалка на хариуса их уже не привлекала.

Борисы тоже маялись. Первый день они почти весь проспали, а на второй, сидели у костра, варили уху из пойманных хариусов, курили и лениво разговаривали о чём-то своём.

После обеда с Гилюя вернулись Валеев с Анатолием Павловичем и Михалычем. Они пообедали, поблагодарили мальчишек за рыбу и решили, что завтра с утра надо будет возвращаться на прииск.

Тут старший Борис предложил:

– А чё вечером-то делать? Бока я уже отлежал на этих нарах.

– А ты что предлагаешь? – поинтересовался Анатолий Павлович.

– Да на охоту бы сходить вечерком, – замялся старший Борис. – Только же Вы не пойдете с нами. Коз тут много бродит. Я их частенько тут вижу.

– Почему не пойду? – удивился Анатолий Павлович. – Если стоящее дело, то и сходить можно.

– Я не пойду, – тут же заявил Валеев. – Не для меня это дело. Я итак за эти дни находился.

– А куда идти-то? – не обращая внимания на Валеева, продолжал расспрашивать Анатолий Павлович.

– Да, тут недалече есть лесок, в котором я частенько коз вижу. Мы зайдем в него с дальней стороны, а Вы со своим карабином будете их поджидать. Мясо свежее нам не помешает, – добавил он, с выжиданием посматривая на Анатолия Павловича.

– Не далеко, говоришь? – почесал в затылке Анатолий Павлович. – А что? Пойдем. Мальчишки с вами будут шуметь, а если там и в самом деле будут козы, то и мясо добудем.

Лёньке очень не хотелось идти в какой-то лес, лазать по нему, орать, в речку лезть. Но особенно ему не хотелось смотреть, как в очередной раз кого-то убивают из-за того, что это просто мясо. Для него хватило гнетущего впечатления, которое он получил при убийстве медведя. Его до сих пор не покидало чувство ужаса и жалости к ни в чём неповинному животному.

Поэтому для себя он решил, что со всеми пойдет, а в загоне участвовать не будет. Посидит где-нибудь в сторонке или уйдет на заимку.

Сборы оказались не долгими, и вскоре бригада охотников вышла на промысел.

Через пару километров старший Борис показал на лес, в котором он якобы видел коз.

– Вы, – он обратился к Анатолию Павловичу, – сидите тут на бережку и ждите, а мы зайдем с тылу в тот лес, и пошумим там.

Вот тут-то Лёнька и решился:

– Не пойду я в загон, – решительно заявил он.

– Чего это ты не пойдешь? – удивился Сашка. Витька тоже с непониманием уставился на него.

– Не пойду и всё, – уже решительно отрезал Лёнька. – Не хочу смотреть, как вы убиваете коз. Мне хватило и того медведя.

– А какого же рожна ты поперся с нами, если боишься? Сидел бы себе на заимке и сопли жевал, – разозлился на него старший Борис.

– Я не боюсь, – твердо отстаивал свое мнение Лёнька. – Я просто не хочу видеть, как из-за мяса убивают тех коз, – он резко выкинул руку в сторону леса.

– Ну, ты и гад! – зло сплюнул Витька. – Я всегда знал, что ты предатель.

– Ну, Лёнька, – отошел от него на несколько шагов Сашка, – не ожидал я такого от тебя. Мне тоже было тогда страшно. Но мы же будем только ходить, и кричать и никого убивать не будем, – Сашка попытался переубедить друга.

Но тут за Лёньку вступился Анатолий Павлович:

– Ну, если он не хочет, то пусть сидит со мной, – он обнял Лёньку за плечи. – Или на заимку двинешь? – посмотрел он ему в глаза.

– На заимку, – нехотя ответил Лёнька и, повернувшись, молча пошёл обратно по дороге.

В спину ему неслись только нелестные выражения Борисов.

Лёнька шел и думал, а прав ли он в своём неприятии охоты и отказе в помощи друзьям. Он, и в самом деле, начал чувствовать, что поступил плохо по отношению к товарищам. Эти мысли разъедали его и беспокоили.

Он остановился и, поразмышляв, развернулся и пошел назад.

Подойдя к месту расставания, он повернул налево и прошел к реке. Там он увидел Анатолия Павловича, устроившегося на крутом берегу.

– Чего вернулся-то? – увидев Лёньку, негромко спросил он.

– Стыдно стало, – честно сознался Лёнька. – Куда все ушли? – спросил он Анатолия Павловича. – За ними я пойду.

– Вряд ли ты их догонишь, – ответил тот. – Сиди уж лучше со мной. Нет. Лучше вон под тем деревом, – указал он на одинокое дерево, стоящее неподалёку.

Дубакит в этом месте делал крутой поворот, и берег здесь был очень крутой. Высота его над водой была не меньше десяти метров.

Анатолий Павлович выбрал себе место для засады на самой кромке обрыва в кустах. Лёнька же отошел от него с десяток метров и присел под деревом.

На противоположном берегу, на повороте реки был каменистый пляж. Наверное, когда Дубакит разливался, то его полностью затапливало водой. За пляжем резко начинался густой лес, состоящий в основном из берез и осин, поднимающийся сплошной стеной.

Солнце близилось к закату, и вскоре должно было зайти за сопки, а обрыв, на котором сидел Анатолий Павлович ярко освещался заходящими лучами. Лес же точно, напоминал чёрную стену, в которой с трудом можно было различить отдельные деревья.

С противоположной стороны реки, раздались еле слышные крики. Они всё ближе и ближе приближались к реке. Это бригада загонщиков начала входить в лес.

Анатолий Павлович поудобнее устроился под кустом и направил карабин на противоположный берег. Ленька прилег на бугорок под деревом так, чтобы ему был виден весь изгиб реки с лесом.

Крики загонщиков быстро приближались.

Неожиданно на каменистый пляж выбежала козочка. Она резко остановилась и, покрутив головой, осматрелась по сторонам, а потом, сделав несколько прыжков, выскочила из тени леса на солнце.

Тут всё преобразилось, как в сказке. Попавшие на шерсть козочки лучи солнца, отразились от неё золотыми лучами. Козочка стояла в них, как золотая, как будто она находилась в ореоле, и от неё самой шло золотое сияние.

Лёнька завороженно смотрел на такую неожиданную красоту, и не мог оторвать от неё глаз.

Тут он увидел, что под кустом шевельнулся карабин Анатолия Павловича.

Но неожиданно из леса выскочили два козленка. Они подскочили к матери, и все трое засияли на солнце, как золотые маковки церквей.

От такого невероятно красивого зрелища, которое могло бы быть прекращено одним выстрелом, Лёнька подскочил и закричал во весь голос:

– Уходите!!! Убегайте!!!

Козочки от такого крика, хоть и приглушенного шумом воды Дубакита, подскочили на месте и через мгновение исчезли.

Ошарашенный таким видением, Лёнька молча стоял и смотрел на пустой берег, с которого только что исчезла сохраненная им жизнь.

Из-под куста встал Анатолий Павлович и, посмотрев на Лёньку, крикнул ему:

– А ты что думал? Я в такую красоту стрелять буду, что ли?

Лёнька виновато подошел к Анатолию Павловичу, думая, что тот на него сейчас выльет всю свою злость, но он мирно произнес:

– Правильно сделал, что спугнул их. Я же не убийца, – и, покачав головой, цокнул языком: – Жаль только, что фотоаппарата не было. Но, ничего. Это у меня здесь, – он показал себе на голову, – надолго осталось. Обязательно нарисую.

Вскоре через речку перебрались Борисы с мальчишками. Они с недовольством посмотрели на Лёньку, но не сказали ему ни слова, а старший Борис с надеждой спросил:

– Ну что? Выбежал кто из леса?

– Никого не видел, – отрицательно покачал головой Анатолий Павлович. – Только ваши крики и слышал.

– А я вроде как, видел какую-то козу, – что-то начал вспоминать Борис. – Или привиделось мне?

– Наверное, привиделось, – пожал плечами Анатолий Павлович и понимающе посмотрел на Лёньку. – Никто не выбегал. Вот и Лёнька никого не видел. Точно, Лёнь?

Лёнька в знак согласия кивнул головой, но обиженные пацаны на него даже не посмотрели и отошли в сторону. Зато Анатолий Павлович обнял его и Сашку за плечи:

– Ну, а теперь, пока солнце совсем не село, пошли на заимку. Надо отдохнуть, собраться, ведь завтра снова в путь, – и первым двинулся по дороге в сторону заимки.

На заимке Михалыч занимался сборами. Почти всё имущество, кроме личных вещей, он уже уложил в телегу.

Увидев Лёньку, Михалыч крикнул ему:

– Лёнь! Зайди, посмотри. Не забыл ли я чего?

Лёнька был не против, чтобы помочь Михалычу.

Он зашел в заимку и осмотрелся. Кроме личных вещей и спальников, Михалыч уже всё перенес в телегу. Но он увидел на полке муку, сахар, соль и какие-то консервы. Это его очень удивило. Чего это Михалыч, такой хозяйственный мужик, забыл столько продуктов?

Он вышел из заимки и, увидев Михалыча у телеги, поинтересовался:

– Михалыч, а чего это ты оставил продукты на полке?

Михалыч повернулся к Лёньке, смерил его взглядом с ног до головы и покачал головой:

– Вот смотрю я на тебя и не пойму. Вон, какой ты дылдой вымахал, а тяму в башке нет.

Лёнька не мог взять в толк, что он опять сказал не так, но Михалыч, видя его непонимание, попытался объяснить:

– Когда мы пришли сюда, мука здесь была?

– Была, – Лёнька всё не мог понять, к чему же это клонит Михалыч.

– А соль, крупа, спички были?

– Ну, были, – что-то стало доходить до Лёньки. – Так мы потратили это. Значит надо возместить?

– Точно. Смотри на него, какой он догадливый! – хмыкнул Михалыч. – Так это и есть закон тайги. Придет кто мокрый, холодный, голодный сюда. А тут для него всё есть на первое время. Вот и выживет человек! Нам спасибо скажет. Авось, и там, – он указал пальцем куда-то вверх, – нам зачтётся. Понятно?

– Понятно, – Лёньке стало неудобно от своих вопросов.

– Ну, а если понятно, то пойди и принеси сюда дровишек и положи их здесь, – он указал на дальний угол в заимке, – чтобы сохли они тут, и странник всегда бы смог обогреться.

Делать все равно было нечего и Лёнька, взяв топор, направился в сторону от заимки. Тут по пути ему попался Сашка.

Сашка, отведя глаза в сторону, попытался пройти мимо Лёньки, но тот перегородил ему дорогу:

– Сань, – Лёнька попытался заговорить, – ну чё ты дуешься? Ну, не хотел я идти в загон. Не потому что бросить вас хотел или испугался, а животных я убивать не хотел. Ну, зачем нам это мясо здесь? Ведь завтра уйдем, а на прииске, в магазине, купим то, что нам надо. Хватило мне того медведя. Не хочу больше смотреть на смерть. Ведь мы же с голоду не помираем?! Зачем кого-то убивать? Пусть живут.

Сашка немного обмяк и поднял глаза на Лёньку:

– Я сам тогда здорово перепугался за батю, что его медведь задерет. До сих пор перед глазами это стоит, – он ладонью провёл у себя перед лицом. – А без коз мы итак обойдемся, – это он уже говорил намного легче, чувствовалось, что обиды он на Лёньку не держал.

Увидев топор в руках у Лёньки, Сашка поинтересовался:

– А ты-то куда направился? Дров же мы запасли ещё на несколько дней вперед.

– Михалыч попросил принести для пополнения запаса в заимке, – Лёнька понял, что Сашка уже не обижается, и предложил: – Пошли вместе.

– А чё! Пошли, – Сашка согласился, и они двинулись к березовой роще.

На следующий день бригада с начальством отправилась обратно в Комсомольск.

Михалыч, как всегда шел впереди с Борисами, ведя Рыжуху под уздцы, а уже за ними шли Валеев с Анатолием Павловичем.

Замыкали шествие мальчишки. Они всю дорогу весело болтали, обсуждая жизнь на заимке, поэтому двадцать километров до прииска пролетели незаметно. На комаров, мошку, грязь, пот, жару они уже не обращали внимания, для них это стало частью их нормальной таёжной жизни.

Лёнька ощущал какую-то уверенность и силу, которую он неожиданно почувствовал в себе.

Всё ему тут нравилось. Он был счастлив, что видит вокруг себя лес, синее небо, дышит чистым таёжным воздухом и чувствовал, что здесь он нужен, что он человек, что он неповторимая индивидуальность, которая свою судьбу может сделать только своими руками. Он ими может валить лес, перевернуть мир, и помогать людям, а они его всегда поймут и никогда не оставят в беде.

Конец первой части.

Май 2019

Владивосток