Текст книги "Приключения Лёньки и его друзей"

***

Вот и сейчас папа продолжил тот прежний разговор.

Он глубоко затянулся папиросой, посмотрел на рассеивающийся дым и вновь спросил:

– Ну а вообще-то, как с учебой у тебя? Где ты силён, а может быть, где и помощь нужна. Время ещё есть. Целый месяц впереди. А за этот месяц очень много можно сделать, – он вопросительно посмотрел на сына.

– С учебой всё нормально, – попытался ответить Лёнька на его вопрос, кое-что припоминая. – Математика у меня идет хорошо. Если я ещё почитаю немного правила и потренируюсь в примерах и задачах, то вообще будет всё отлично. А вот с физикой у меня слабовато. Что-то в этой физике я недопонимаю. Не могу ухватить суть.

Папа посмотрел внимательно на сына и, немного подумав, решил:

– Хорошо. Я найду тебе репетитора.

На следующий день, когда папа пришел на обед, он с порога известил сына:

– Завтра в десять утра, пойдешь в техникум, на кафедре физики найдешь Анатолия Павловича. Он согласился с тобой позаниматься до твоего отъезда. Он лучший физик в нашем городе. Сейчас он преподаёт в техникуме, но для тебя он найдёт свободное время. Он тебя немного подтянет для поступления. Я с ним уже об этом говорил по телефону.

Лёнька был обрадован и вместе с тем удивлен таким сообщением. Обрадован, потому что, хоть кто-то поможет ему наверстать упущенное, из-за соревнований, а иногда, просто из-за его лени. А удивлен – потому что он никак не ожидал, что такой сложный вопрос, как поиск репетитора, решится так просто и быстро.

На следующий день Лёнька пошёл в техникум и нашёл там Анатолия Павловича.

Им оказался маленький, хромой человечек с очень большой головой. Как Лёнька потом узнал, у него с детства был ДЦП.

Когда то он приходил к ним в школу, где читал лекции по физике. Он их так читал, что все ребята сидели, разинув рты и, слушали его, не прерывая.

Когда он впервые пришел на лекцию, то увидев его, класс поднял сильный гвалт, который прервала только Вера Петровна своим командным голосом:

– Всем успокоиться! Сидеть тихо! Анатолий Павлович сейчас прочтёт вам вводную лекцию по физике.

Класс поутих, и ребята начали внимательно разглядывать маленького хромого человечка.

Лёньке тоже стало интересно, что же он может им рассказать этот карлик, о чём не написано в учебниках. Ведь, вроде бы всё, что надо, там уже было написано.

Но в течение лекции Лёнька всё больше и больше удивлялся тому, что сведения, которые доводил до них Анатолий Павлович, были такими, что они поражали своей невероятностью.

О том, что рассказывал лектор, Лёнька знал только из фантастических рассказов. И то, только поверхностно, вкратце.

А тут лектор доводил до них такие сведения, которые с трудом укладывались в голове. Он оперировал огромными цифрами так легко, что невольно вызывал уважение не только у отличников, но и у завзятых троечников.

Он увлекательно рассказывал про атом, про ядро, про физические процессы, которые идут в космосе и в жизни, что Лёнька даже начал их представлять себе прямо здесь, в классе, рядом с собой.

Весь класс был заворожен словами лектора. Лёньке уже начало казаться, что перед ним не маленький, хромой карлик, а обычный, полный энергии и сил человек, который в его глазах начинал выглядеть чуть ли не Аполлоном, настолько стройно и логично выстраивалась скучная физика, преподнесенная простыми словами Анатолия Павловича.

Только потом Лёнька понял, что в человеке главное и почему на этой лекции на задний план ушли все физические недостатки лектора и ребята перестали их замечать. Потому что перед ними раскрылся внутренний мир этого человека, который был огромным и прекрасным, покорившим сознание слушателей.

Ведь не внешняя красота карлика покорила их, а его внутренний мир, сила и глубина знаний, которые раскрылась перед Лёнькой и его друзьям во всей красе.

Лёнька, где-то внутри себя понимал, что внешняя красота и показная сила, чаще всего, обманчива, а внутренняя – сильнее. В этом он и сам, иной раз убеждался.

Бывало, что в боях на ринге ему попадался внешне сильный и мускулистый противник, который, может быть, и был сильнее его физически, но после правильно примененных атак и приёмов, он валялся на ринге. Лёнька и сам себе задавал вопрос. А почему?

А теперь, когда он увидел и услышал Анатолия Павловича, то понял. Ведь сила и красота человека не только в том, как ты видишь себя в зеркале или в глазах окружающих тебя незнакомых людей.

Сила и красота – это то, что есть у тебя внутри, в красоте твоего внутреннего мира.

Ведь ты же не видишь себя. Ты не видишь ни свои глаза, ни губ – ничего того, что находится на твоем лице и, только взглянув в зеркало, узнаешь, кто ты есть на самом деле. То есть ты себя, таким образом, оцениваешь.

Ты не видишь себя со стороны, а видишь и ощущаешь только то, что находится вокруг тебя. То же самое делают и остальные люди. Они оценивают внутренний мир друг друга. И если оценка встреченного человека положительная, по твоему мнению, то тебя к нему что-то тянет. То есть его внутренний мир тебя притягивает и становиться понятен тебе. Тебе хочется с ним общаться. А если нет, то отталкивает. Только почему это происходит, Лёнька так и не мог до сих пор понять.

Ведь внутри него тоже находится человек со своим внутренним миром, который самый правильный и прекрасный, в котором много сил, энергии и знаний, что при правильном применении их, он сможет перевернуть мир, увлечь за собой многих людей и заставить себя уважать.

Вот это и ощутил Лёнька при первой встрече с Анатолием Павловичем.

А тут получалось так, что этот наиумнейший дядька будет у Лёньки репетитором и будет обучать его физике и всему тому, что он так безрассудно пропустил мимо ушей.

Когда Лёнька вошел в кабинет, то увидел Анатолия Павловича, сидящего за столом на специальном стуле. В глаза ему сразу бросилось, что стул был выше обычного и чтобы сесть на него, была сделана дополнительная ступенька, которая помогала этому маленькому человечку с большой головой самостоятельно забраться на стул. В дополнение к этому для ног была сделана дополнительная подножка, чтобы ноги этого человечка не болтались.

Увидев Лёньку, Анатолий Павлович повернулся к нему и в недоумении поднял глаза, а потом, что-то вспомнив, спросил:

– Это тебя что ли надо подготовить по физике? Ты Макаров?

– Да, – ответил немного опешивший от такого зрелища Лёнька.

– А я Анатолий Павлович, – он для знакомства протянул Лёньке маленькую ручку.

– Я знаю, – Лёнька подошел к Анатолию Павловичу и осторожно пожал протянутую руку.

– Откуда? – Анатолий Павлович с удивлением посмотрел на него.

– А Вы у нас несколько лекций в школе читали по физике.

– А, – протянул Анатолий Павлович. – Помню, помню, – а потом вновь посмотрел на Лёньку большими светлыми глазами. – Так чего стоишь? – это он уже доброжелательно продолжил. – Садись, – он указал на стул, стоящий рядом. – Сразу и начнем, чтобы время зря не тратить. Его у нас итак мало, – это он уже пошутил и мило усмехнулся.

Его улыбка как-то сразу обаяла Лёньку и стерла невидимую грань между ними.

– Так, – негромко продолжил Анатолий Павлович, перелистывая страницы, какого-то незнакомого учебника, – вот тебе одна задачка, попробуй-ка реши её.

Он ткнул небольшим пальчиком в одну из страниц учебника.

Прочитав условие, до Лёньки неожиданно дошло, что он в этой задаче абсолютно ничего не понимает, и с теми знаниями, которые у него есть сейчас, он не сможет её решить.

Увидев такую нерешительность, Анатолий Павлович сразу же предложил:

– Давай для начала разберём её. Здесь же всё так просто. Надо только понять смысл задачи и правильно подобрать к ней формулы.

Когда они вместе разобрали задачу, оказалось, что она и, в самом деле, очень простая. Надо было вставить в неё только пару формул, которые Лёнька прекрасно знал, и правильно их применить.

Справившись с первой задачей, репетитор сразу же предложил:

– Давай-ка и вторую решай. Она точно такая же простая, только на другую тему.

У Лёньки и с этой задачей ничего не получалось. Опять они начали разбирать задачу. Преподаватель не решал её за своего ученика, он только подталкивал Лёньку к тому, чтобы он сам находил правильное решение и делал необходимые выводы. Он всё доходчиво втолковывал. И опять оказалось, что это очень простая задача. Промучившись с Лёнькой пару часов, репетитор задал ему две задачи на дом.

Вернувшись домой, Лёнька сходу попытался их решить. Но, у него опять ничего не получалось. Тогда, вспомнив о советах Анатолия Павловича в применении формул и осмысливания задания, он более вдумчиво прочитал задачу и составил себе план, как её решить. Он детально разобрался во всем, и задача легко решилась, как бы сама собой. То же самое получилось и со второй задачей.

Вот так и пошли дни работы с репетитором.

С утра Лёнька кормил братьев, ходил в магазин, занимался на огороде и работой по дому. После обеда, когда братья уходили на речку купаться, он садился за книжки, за физику, математику и читал то, что считал для себя важным, что у него слабо шло, в чём он чувствовал неуверенность.

А когда мама вернулась из больницы, Лёньке стало намного легче.

Тут мама уже сама ухаживала за ним, всё переживая, как обстоят дела с щекой у её любимого сыночка, которая давно зажила, да как идут занятия и подготовка к экзаменам.

Щека зажила, на ней только остался почти незаметный шрам, и Лёнька давно о нём забыл.

Мама переживала, как же её маленький сыночек поедет в Ленинград, в это Ленинградское Морское училище. Она никак не могла представить себе, как она будет жить без него, и как он будет жить без них. О том, что Лёнька уже взрослый парень и вполне может отвечать за свои поступки и дела, она как-то всё время забывала.

***

Только через десятилетия Лёнька сам понял, эти мамины переживания, когда смотрел на свою жену, детей и внуков.

Ведь для него и его жены они навсегда остались маленькими и беспомощными, которые всегда шли с ними за ручку и смотрели на них снизу-вверх, как на самых надёжных и умных людей в мире. А то, что эти мальчишки и девчонки уже выросли, об этом и он и его жена почему-то забывали. Как в своё время об этом забывала и его мама.

***

Порой мама с папой вечерами сидели и обсуждали, что Лёньке надо взять с собой, как ему безопаснее и удобнее устроить перелёт.

– До Москвы билет мы ему купим здесь. Здесь же оформим транзит и до Ленинграда. В Москве его встретит мой брат, Стасик. Он у него переночует. Потом у него будет перелёт до Питера. Там его тоже встретит Дима. Так что не переживай за всё это, мамочка. И будет он жить у тети Зины на Бармалеевской.

Всё это они обсуждали не один вечер. Папа звонил по телефону в Москву и в Питер, и обо всём договорился со своими братьями.

Всё было решено. Таким образом, прошел почти весь июль.

Развлекаться времени совсем не было. Всё время у Лёньки занимали занятия физикой и математикой.

За весь месяц, прошедший после школьных экзаменов, Лёнька даже ни разу не сходил, ни на Зею искупаться, ни играть в футбол с пацанами, хотя они постоянно звонили ему и звали поучаствовать в играх.

Лёнька сам знал, где у него самые слабые места, на которых он мог бы завалиться на предстоящих экзаменах, поэтому он старался всё наверстать. Только теперь он начинал понимать, как бездарно он провел этот последний год обучения. А можно было бы так активно и не заниматься спортом. Можно было бы… Но теперь что было говорить об этом? Сейчас надо всё наверстывать.

И настало время, когда пришла пора собираться в дорогу.

Билеты и паспорт с деньгами были ещё у папы, а остальные вещи были в походной сумке, над которой колдовала мама.

Мама испекла торт.

Лёнька забил кролика, а папа запек его по особому рецепту в «чудо-печке».

Вечером они сели за прощальный ужин и, в окончании его, пили чай с тортом.

Всем было грустно. Особых разговоров не вели. Все темы касались только Лёнькиного перелёта и сдачи экзаменов.

Братья молча сидели и смотрели на Лёньку, как будто провожали его неизвестно куда, на Марс, что ли.

От такой обстановки мама даже всплакнула. Папа, прижав её к себе, пытался успокоить:

– Ну, что ты, родная, успокойся. Все птенцы рано или поздно покидают свои гнезда. Надо к этому привыкать, – он нежно её целовал и вытирал редкие слезки, катившиеся из глаз.

И мама, немного успокоившись, всё советовала своему маленькому сыночку, как и что надо делать, а потом, поднявшись, поцеловала его:

– Ну, всё, сыночек, давай иди, ложись спать. Вот тут вещи, которые я тебе собрала, и которые тебе понадобятся, – указала она на дорожную сумку приличных размеров. – Здесь всё, что, что тебе понадобится. Там всё есть, – мама с трудом сдерживала рыдания и едва подбирала слова, чтобы что-то объяснить.

Папа дал выпить ей таблеток и увел в спальню.

Уложив и успокоив маму, он вернулся с небольшой сумочкой:

– Вот твои билеты, документы и деньги. Это всегда держи с собой и никому и никогда не доверяй их, – напутствовал он.

Передав сыну сумочку, он отправил его с братьями спать, а сам, как всегда долго ещё сидел, пил наикрепчайший чай, курил и читал очередную книгу из большой библиотеки, которую он собирал годами.

А утром, когда Лёнька проснулся, он, как обычно, принял душ, почистил зубы и сделал небольшую зарядку.

Мама смотрела на него с грустью, стараясь при каждой возможности погладить его, то по голове, а то просто прикоснуться.

Слезинки непроизвольно появлялись у неё из глаз. Она их осторожно вытирала платочком, который скомканным комочком держала в кулачке.

Папа приготовил завтрак, они всей семьей сели за стол и так же молча позавтракали.

А что было говорить? Тут и так всё было ясно. Лёнька уезжал и когда они вот также, все вместе, соберутся вновь за столом, никто не знал.

Неожиданно у ворот просигналила подъехавшая машина, и стало ясно, что Лёньке пора уезжать.

Ноябрь 2019

Владивосток

Здравствуй, новая жизнь!

Глава первая

По дощатой дорожке, ведущей от ворот к дому, послышались грузные шаги шофёра:

– Ну, всё, Данилыч, я приехал. Готов ехать в аэропорт, – бодро доложился он, войдя в дом.

Папа одобрительно кивнул головой:

– Добро, Гриша. Сейчас поедем, – а потом, посмотрев на сыновей и мамочку, предложил. – Присядем на дорожку.

Все сели, кто на что смог, и минутку помолчали. Первым встал папа и, обняв Лёньку за плечи, встряхнул его:

– Ну что, сын, вперед, к началу новой жизни.

Лёнька пожал плечами и с благодарностью посмотрел на отца:

– Я постараюсь, пап.

Подошедшая мама обняла его, и Лёнька почувствовал на своей щеке слезинку, которую она тут же вытерла скомканным платочком.

Мама выпустила сына из объятий, посмотрела ему в глаза и, поцеловав, подтолкнула к двери со словами:

– Ну что, давай, мой хороший, иди, машина ждёт.

Подхватив сумку, Лёнька вышел за ворота и обернулся.

На душе у него даже что-то защемило, потому что у ворот он увидел, печально стоявших родителей.

Мама прислонила голову к папиному плечу, а тот, обняв её за плечи, молча смотрел на Лёньку.

Папа бодрился и, стараясь не показывать своей грусти, поднял над головой, согнутую в локте руку со сжатым кулаком, и потряс ею. Лёнька понял этот папин жест – ОНИ НЕ ПРОЙДУТ.

А мама, прислонившись к папиному плечу, махала сыну на прощанье рукой.

Братья, подхватив Лёнькину сумку, уложили её на заднее сиденье машины. А он, сев на переднее, ещё раз оглянулся.

Машина тронулась, а Лёнька так и не смог отвести взгляда от машущих ему на прощанье родителей и братьев.

Машина быстро доехала до аэропорта.

Выйдя из машины, Лёнька осмотрелся. Как и год назад, когда он с соседом Сашкой летел работать в топографическую партию, он прочитал на здании, находящемся напротив аэровокзала, выцветшую вывеску, на которой большими буквами было выведено – «СТОПОВАЯ».

Сейчас он заходить туда не стал, потому что до взлета самолёта оставалось не так уж много времени, да и есть не хотелось.

Дядя Гриша прошёл в кассу и, получив билет, вручил его Лёньке со словами:

– Ну что, Лёня, давай вперед, вон твой самолёт, – указал он на взлётное поле, где с работающим двигателем на холостых оборотах гудел АН-2.

Лёнька точно так же, как и год назад, прошёл по взлётному полю и подошёл к небольшой алюминиевой лесенке, спущенной с борта самолёта на землю.

Девушка в форме проверила его билет и, что-то прокричав, разрешающим жестом показала на открытую дверь самолёта.

Вскарабкавшись внутрь салона, Лёнька огляделся. Вокруг было то же самое. Ничего не изменилось. Также стояли скамейки вдоль бортов, и также грохотал двигатель.

Пилот, закрыв бортовую дверь, прошёл в кабину. Самолёт натужно загудел, понёсся по неровностям почвы аэродрома и взлетел. Оставалось только смотреть вниз, как удаляется земля, и как всё становится маленьким и игрушечным.

Самолёт летел до Белогорска. Там он сел. Пассажиры вышли на поле, походили вокруг него, а через полчаса он вновь взлетел, чтобы вскоре приземлиться в Благовещенске.

Подхватив сумку, Лёнька быстро прошёл к зданию аэровокзала, где остановился передохнуть и сделал несколько глотательных движений, чтобы избавиться от «пробок» в ушах, возникших от грохота мотора самолёта.

Ему надо было пройти в гостиницу, где папа для него заказал номер.

Выйдя из здания аэровокзала, он огляделся.

Слева он увидел белый трёхэтажный дом из силикатного кирпича, на котором красовалась приметная вывеска с огромной надписью «ГОСТИНИЦА», к которой он и направился.

Войдя туда, из-за полумрака, царившего внутри, он не сразу увидел тётеньку, которая на него строго смотрела:

– Что бы Вы хотели узнать здесь, молодой человек? – строго спросила она Лёньку.

– Номер на меня тут был заказан, – подойдя к стойке, за которой сидела тетенька, нерешительно начал он.

– Тогда предъявите Ваш документ, – голос строгой тётеньки не изменился.

– Да, да, – поспешно ответил Лёнька на её просьбу, скорее похожую на приказ. – Вот мой паспорт, – он полез в сумку и, достав его, протянул строгой тётеньке. – Пожалуйста.

– Так-так-так, – тётенька придирчиво листала и просматривала странички паспорта. – Да. Всё хорошо, – она сделала какую-то запись в толстой книге, лежавшей перед ней и, обернувшись к доске с ключами, сняла один из них, протянув его Лёньке: – Вот Вам ключик. Идите налево по коридору, и там Вы найдете свой номер.

Следуя указаниям строгой тётеньки, Лёнька нашел свой номер, который был рядом, тут же, на первом этаже.

В номере никого не было. Там стояли только две аккуратно заправленные кровати, пара тумбочек, стол, пара стульев – и всё.

Лёнька поставил сумку рядом с одной из кроватей и прилег на неё.

Делать было нечего. Полежав на кровати и рассмотрев все трещины на потолке, он подумал:

– А что мне тут делать? Поеду-ка я лучше к Завьялу. Съезжу в город. Дядя Гриша говорил, что автобус ходит туда регулярно. Всё равно до завтрашнего утра делать нечего.

Его самолет на Москву улетал только завтра в час дня. Времени было у него вагон и маленькая тележка, поэтому он твердо решил съездить в город.

Выйдя из номера, он закрыл его и передал ключ уже другой важной тётеньке, которая сидела за стойкой приёма посетителей гостиницы.

Когда Лёнька передавал ей ключи, она серьёзно посмотрела на него:

– Вы надолго покидаете номер, молодой человек?

– Не знаю, – Лёнька ещё не знал, что сказать этому строгому блюстителю порядка. – Может быть, вечером вернусь, я к другу хочу съездить в город, – пояснил он свои намерения.

– А-а, ну, да, – уже подобревшим голосом произнесла тётеньки и посоветовала. – Автобус от нас в город ходит каждые полчаса, так что сейчас по времени он вот-вот должен подойти.

Лёнька поблагодарил тетеньку и, выйдя на улицу и оглядевшись, пошёл в сторону остановки автобуса, куда показала ему тётенька.

Едва отойдя от гостиницы, он натолкнулся на Варю.

Варя была дочкой директора комбината, где работал его папа. Это была толстая, разбитная деваха с ногами, похожими на тумбы и ступнями завернуты немножко вовнутрь.

Варя всегда не нравилась Лёньке из-за своей наглости.

Она училась в соседней школе. Лёнька ходил в школу налево от их дома, а она ходила направо.

Увидев её, Лёнька остолбенел. Вот кого он меньше всего хотел бы увидеть сейчас, так это размалёванную Варю.

Она окинула Лёньку наглым взглядом:

– Ну и что? Куда это ты собрался? – с презрением сорвалось с её толстых накрашенных губ вместо приветствия.

Лёньке очень не хотелось затевать с ней беседу, поэтому он кратко ответил:

– В город я еду, к товарищу. Тебе то что?

Но Варя, как будто не почувствовав грубости в Лёнькином голосе, даже не поменяла позы:

– А тут что ты делаешь? – продолжила она расспросы.

Тут Лёньку прорвало. Ему почему-то захотелось покрасоваться перед этой бочкой, и он таким же пренебрежительным тоном ответил на Варин вопрос:

– В Москву я завтра улетаю, поступать я надумал.

– И куда же это ты решил поступать? – ехидства в Варином тоне не уменьшилось, мол, куда это тебя тянет, убогого.

Лёнька также, не меняя тона, ответил, продолжая смотреть в наглые глаза Вари:

– В Ленинград поеду, в ЛВИМУ буду поступать.

– Ну-ну, давай-давай, поступай. Что, моряком решил стать, что ли? Слышала я уже об этом, – и криво усмехнулась. – На какой-нибудь дуре женишься, и она с тебя потом всю жизнь бабло тянуть будет, – в её голосе звучало ехидство и от всех этих вопросов Лёньку начало бесить.

Но, взяв себя в руки, он переменил тему разговора:

– А ты что собралась делать?

– А что мне делать? Я тут сейчас в мед поступлю, а вообще-то, я ещё точно не знаю куда. А может, я туда и не буду поступать. Зачем мне торопиться? Надо же после школы отдохнуть, – она деланно хохотнула. – Хватит с меня того, что мне десять лет мỏзги пудрили этой школой, – Варя подбоченилась и уже с явным превосходством смотрела на Лёньку.

– Ну-ну, давай-давай, – про себя подумал Лёнька.