Текст книги "Приключения Лёньки и его друзей"

Глава десятая

Начальство уехало, и жизнь опять вернулась в прежнее русло. Ранний подъем, работа допоздна, вечерний совместный ужин, а на утро следующего дня всё точно так же повторялось. Тут и счет дням можно было потерять, если бы не некоторые события, которые хоть как-то разнообразили жизнь.

Недели через две после охоты произошел один из таких случаев.

Ребята, как и обычно, начинали прокладывать профили с главной просеки, поэтому всегда рубились вместе. Иной раз, на мари или в редколесье, можно даже было услышать или увидеть друг друга.

Лёнька заканчивал очередной профиль. Он уже стал выходить на сопку, и его просека пошла немного вверх. Впереди просматривалось только редколесье. Когда он остановился, чтобы нарубить новых вешек, то услышал Витькин истошный крик:

– Лёнька! Сашка! Идите сюда!

Лёнька невольно подумал, что что-то случилось с Витькой и он, бросив вешки, кинулся в сторону его голоса.

Чтобы лучше сориентироваться, он тоже что-то кричал.

Витькины крики были хорошим ориентиром, поэтому он скоро вышел на Витьку, а потом рядом появился и Сашка.

– Чего орешь? – запыхавшись, спросил у него Лёнька.

– Смотри, что я нашел! – Витка был сильно возбужден и показывал куда-то в чащу деревьев.

– Ну и что? Что там такое? – не мог понять причину Витькиного крика Лёнька и стоял в надежде, что всё скоро разъяснится.

– Шахта там! – Витька показывал рукой куда-то в чащу.

– Ну и что, что шахта?! – никак не мог понять Лёнька.

– Михалыч же предупреждал, что давным-давно старатели тут работали, и чтобы мы не свалились в эти шахты и шурфы, – вставил Сашка, а потом добавил: – И чтобы мы туда не лазили.

– Точно, точно, – вспомнил Лёнька. – Он ещё рассказывал, что кто-то полез туда и его насмерть задавило.

– Так я только что слазал туда, – глаза у Витьки горели. – Но я только посмотрел. Там лестница вниз идет, и штольня метров на двадцать уходит вглубь сопки. А дальше только темнота, – глаза его ещё больше округлились. – А вдруг там клад! Знаешь, сколько нам за такую находку деньжищ отвалят?

– Трендюлей тебе отвалят, – прервал его Лёнька, – если полезешь их искать туда.

– А если и впрямь там клад какой? – осторожно предположил Сашка. – Но ведь и завалить может. Михалыч же рассказывал, что там вся крепь гнилая.

– Да, ничего не завалит. Я на этой лестнице все ступеньки попробовал сначала. Они хоть и скрипят, но все прочные, – начал объяснять Витька.

– Дурак ты, – Лёнька постучал себе по голове кулаком. – Совсем мозгов, что ли нету? Михалыча надо звать! – решительно закончил он.

– Да, подожди ты со своим Михалычем, – прервал его Витька, – давай, хоть сами посмотрим, что там есть, а потом и Михалыча позовём, – он с надеждой посмотрел на своих друзей.

Сашка почесал в затылке, отогнал комаров и согласился с Витькой:

– А что? – он посмотрел на подлесок, загораживающий вход в шахту. – Прорубим к шахте проход. Так легче будет к ней подойти. Тогда и Михалыча позовем.

Они дружно, в три топора быстро прорубили небольшую просеку к шахте.

Вход в неё манил к себе зловещей чернотой. Мальчишки в нерешительности заглядывали туда, но двинуться дальше не решались.

– А чё? – хитро посмотрел на всех Витька. – Давай факелы сделаем и залезем туда, – и посмотрел на «подельников»: – Интересно же, что там есть…

– А точно, – вдруг поддержал его Сашка, – Том Сойер вон с девчонкой по пещерам с факелом ходили и ничего, не боялись. А мы чё хуже их, что ли?

Видно было, что Витька с Лёнькой колебались, но последний довод про девчонку, перевесил и Лёнька решил:

– А что? Давай!

Они тут же вырубили себе палки для факелов. Насобирали мха и надрали берёзовой коры.

Обмотав концы палок мхом и березовой корой, они подожгли факелы и осторожно, по одному, начали спускаться вниз, в шахту.

Лестница, ведущая вниз, страшно скрипела, предупреждая мальчишек о своей ветхости, но она оказалась небольшой, ступенек на пятнадцать.

Спустившись вниз, мальчишки осмотрелись, направляя свет факелов вглубь штольни, но они освещали только пространство под ногами и метра на три вперед. Дальше ничего видно не было.

Пройдя вперед с десяток метров, они ощутили смертельный холод стен, которые, то здесь, то там, были покрыты инеем.

Кроме голых стен вокруг ничего не просматривалось. Сразу стало темно, и только свет факелов выхватывал из темноты какие-то фрагменты стен и камни, валяющиеся под ногами.

– Да…, – хриплым от страха голосом, проговорил Лёнька, – это только в кино всё факелами освещается и всё видно. А тут, – он неожиданно споткнулся о какой-то булыжник, – ни зги не видать.

– Это точно, – подтвердил Сашка, который чуть ли не врезался головой в стену.

Свод штольни был низкий, поэтому приходилось передвигаться согнувшись. Постепенно свод стал понижаться, и мальчишкам пришлось ещё больше согнуться.

Витька шёл впереди, но тут он неожиданно остановился и вскрикнул:

– Смотри! Рука!

Лёнька чуть ли не налетел на него и тоже увидел торчащую из-под завала, человеческую руку.

От увиденного, сердцу у него ёкнуло, провалившись чуть ли не в пятки.

Впереди, слева, земля со стены обвалилась, и засыпала, чуть ли не наполовину проход. Она лежала пологой кучей, из которой, и в самом деле, торчала человеческая рука. Пальцы у неё были длинными, засушенными и скрюченными.

От вида скрюченной руки, торчащей из кучи обвалившейся земли, мальчишки остолбенели.

– Рука, – едва выдавил из себя Сашка, и присел на корточки.

Лёнька еле-еле разлепил губы, и хриплым шёпотом, потому что голос от страха куда-то пропал, прошептал:

– А ну ка на фиг все эти сокровища, давай-ка делать отсюда ноги.

Хоть Лёнька и говорил это еле слышным шёпотом, но ему показалось, что он кричал и от его крика даже со свода штольни начал сыпаться песок.

Этого хватило, чтобы мальчишки мигом развернулись и все вместе кинулись к выходу из шахты.

У Лёньки в памяти даже не отложилось, как они выбрались из неё. В себя он пришел только тогда, когда сидел на куче камней, поросших травой, у входа в шахту.

Напротив него с такими же вытаращенными глазами сидели Сашка с Витькой. Никто из них не мог вымолвить ни единого слова. Они молча, только моргая, смотрели друг на друга.

– Ну ка его на фиг эти сокровища, – всё таким же шёпотом выдавил из себя Лёнька. – Пусть Михалыч их ищет.

В ответ Витька с Сашкой молча закивали головами. Видать, и у них тоже пропали голоса.

Только минут через пять, они стали приходить в себя от увиденного. Жизнь постепенно стала возвращаться к ним, глаза оживились и они, показывая друг на друга пальцами хохотали, держась за животы.

– А ты, – Сашка показывал на Лёньку пальцем, – как сквозанул!? Первый! Даже лестница не заскрипела!

– А ты, – Лёнька показывал на Сашку, – чуть в штаны не наложил, когда увидел руку!

– А ты видел, – смеялся Витька, – как рука шевельнулась и с потолка чуть весь песок на нас не просыпался?

Они долго продолжали смеяться, пока от такого истеричного хохота, силы их не покинули.

Откинувшись на камни, Лёнька лежал на траве и смотрел в небо, где куда-то неслись облака. Он ничего не видел и не слышал, только ощущал громкое биение сердца где-то в глубине грудной клетки. Ощущение было такое, что он отработал три часа на тренировке в бешеном темпе и силы полностью оставили его.

Сознание и силы постепенно возвращались к нему. Он сел, посмотрел на своих друзей, так же раскинувшихся на камнях, и озвучил мысли, которые раздирали его:

– Надо звать Михалыча. Пусть он сам тут разбирается. Меня туда, – он кивнул в сторону чёрного зева шахты, – ни за какие коврижки не затянешь, – и, посмотрев на Витьку, спросил: – Ну, чё? Будешь доставать оттуда сокровища?

– Ты чё? – еле шевеля языком, отреагировал Витька: – Я и без них проживу.

Сашка встал на ноги и решительно заявил:

– Пойду я за Михалычем. Пусть он сам туда лезет. Мне уже всего хватило.

– Нет, – у Лёньки начал прорезаться голос, – пошли к нему вместе. Не хочу я тут, рядом с этими привидениями сидеть.

Они встали и пошли за Михалычем.

Михалыч только что закончил гнать свой профиль и сильно удивился, когда увидел пацанов, идущих ему навстречу.

– Что случилось? – как всегда спокойно встретил он их. – Что за демонстрация такая?

Лёнька толкнул Витьку локтем и тот первый начал:

– Михалыч, а мы тут старую шахту нашли… А там скелет с протянутой рукой…, – начал тот нерешительно.

Вид Михалыча моментально изменился:

– Вы что, идиоты, лазали туда что ли? – чуть ли не закричал на пацанов он.

– Да мы…, – начал оправдываться Сашка, – только чуть-чуть туда прошли…

Михалыч посмотрел на пацанов и махнул рукой:

– По вам заметно, где вы там чуть-чуть бродили, – передразнил он Сашку. – Обгадились, наверное, со страха? – он уже с усмешкой смотрел на юных исследователей. – Ну, ведите, показывайте, что вы там нашли.

Витька первым пошел показывать дорогу к шахте, ведь это был его профиль, а остальные двинулись за ним.

Подойдя к шахте, Михалыч заглянув туда, и увидев брошенные факелы, обратился к пацанам:

– И чего это вы там нашли, шахтеры недоделанные? Небось, сокровища искали. Ох, и зря я вам все эти байки старательские рассказывал. Ох, зря…, – качал он головой, заглядывая в шахту. – Говорил же вам, паразитам, чтобы не вздумали соваться туда. Говорил? – он зло посмотрел на понурых пацанов.

– Говорил, – в разнобой подтвердили те.

– А чего полезли-то туда? – он ещё раз ткнул рукой в глубину шахты.

– Интересно было, – честно сознался Лёнька.

– А если бы вас там всех завалило? Где бы я вас тогда искал? Что бы родителям вашим сказал? – но, успокоившись, продолжил: – И чё вы там нашли?

– Ничего особенного…, – виновато начал Витька.

– А чё вы там особенного искали? – всё не унимался Михалыч.

– Ничего не искали, – Лёнька попытался объяснить причину нарушения приказа, – только увидели скелет и сразу вернулись назад.

– Ну, и чего вам тот скелет сделал? – это Михалыч уже произнёс с издевкой. – Поднялся и погнался за вами?

– Нет! – у Лёньки, при воспоминании о скелете, зашевелились волосы на голове. – Он просто лежал там, – Лёнька вновь показал на чёрный зев шахты. – У стенки, приваленный землей он там лежал. Только рука у него оттуда торчала…

– Что, что торчало? – не понял Лёньку Михалыч.

– Страшно…, – округлив глаза, пониженным голосом выдал Сашка. – Вот так торчала, – он, вытянув свою руку изобразил то, что недавно видел.

– Так, всё понятно, – махнул Михалыч на «разведчиков» рукой. – Дуйте на заимку и там ждите меня. А мы с Борисами осмотримся в шахте.

Михалыч развернулся и пошел в сторону профилей, где работали Борисы, а мальчишки, чуть ли не не бегом, вернулись на заимку.

Придя на заимку, они сели вокруг костра и невесело принялись обсуждать находку в шахте, Михалыча, и то, что он с ними сделает.

Но вскоре вернулся Михалыч с Борисами. Они тоже устроились за столом у костра и молчали. Наконец Михалыч грозно посмотрел на провинившихся пацанов, и приказал им:

– О том, что вы лазали в шахту – никому не слова! Витька нашёл, позвал меня и – всё. Баста! Остальное вас не касается! Поняли? – он грозно глянул на своих подопечных, которые сидели перед ним и имели вид нашкодивших котов.

– Поняли, – протянули пацаны в разнобой.

– Вот так-то лучше. А теперь слушать сюда внимательно! Витька завтра с утра идет на прииск и всё расскажет Валееву. Пусть тот сам принимает решение, что делать с трупом. А что там убитый человек лежит, я в этом сам убедился. Только когда его убили – никто не знает. Вот пусть милиция с этим и разбирается. Не наше это дело. А вам – ничего никому не болтать. Делать только то, что я вам сказал, – он опять грозно глянул на пацанов и ещё раз повторил: – Понятно?

– Да, понятно, Михалыч, – за всех ответил Лёнька. – Не дурни же какие…

– Ты посмотри, как он рассуждать стал! – вспылил Михалыч. – Не дурни они, видите ли. А кому я говорил не лезть, куда не следует? Кто меня не послушал, любопытные вы мои?

Он вскочил со скамьи, нервно закурил и забегал вокруг костра, а потом, подскочив к Лёньке, выдохнул ему в лицо дым вонючей папиросы:

– Что твой батька бы мне сказал, если бы вас там завалило? Да стер бы он меня в порошок! Мало тебе, что ты на мари чуть не утоп? Так он ещё и в шахту полез! – чувствовалось, что Михалыч не на шутку разошелся.

Но тут за пацанов вступился старший Борис:

– Ладно, Михалыч, успокойся, – он обнял за плечи разъяренного Михалыча и спокойно начал уговаривать его: – Да поняли они всё. Будут сидеть ниже травы, тише воды. Слова лишнего никому не ляпнут. Точно, пацаны?

– Да чтоб нам провалиться! – за всех выкрикнул Сашка. – Молчать будем и никуда больше не полезем.

Михалыч остановился напротив пацанов, грозно посмотрел на них и, уже мягче произнес:

– Ну, то-то же и оно…, – он отвернулся от мальчишек, закурил ещё одну папиросу и сел с Борисами за стол. Те налили ему свежего чая, и они ещё долго что-то тихо обсуждали.

Как не напрягал Лёнька слух, разобрать, о чём они ведут беседу, он не мог.

Только когда уже совсем стемнело, Михалыч поднялся и, уже мягче посмотрев на пацанов, сидевших робкой кучкой в стороне, позвал их в заимку:

– Чё расселись-то? Комаров собрались до утра кормить что ли? Давай, собирайтесь на боковую. Завтра будет день, будет пища. А пока – всем спать.

Утром, после завтрака, Витька с ружьем ушел на прииск, а вся бригада, как и обычно, пошла на работу.

Лёнька с Сашкой, исполняли в точности все приказы Михалыча, но только с небольшими отклонениями.

При такой нервозной обстановке работать им совсем не хотелось. Да и о какой работе могла быть речь, когда приходиться всё время быть в напряжении от ожидания неизвестности? Что скажет следователь? Что скажет начальник? Отправят ли их домой или нет? Всё это не давало им покоя, и они по-своему решили сбросить этот стресс.

Первым предложил Сашка:

– Лёнь, а чего это мы всё время от зари да до темна, будем по тайге шарахаться?

– А что ты предлагаешь? – не понял его Лёнька.

– А то и предлагаю, – Сашка сделал загадочный вид, – работать мы будем, но не так много. Прогоним по одному профилю, а потом порыбачим.

– Как это порыбачим? – Лёнька заинтересовался таким предложением. – Где тут рыбачить?

– Где, где? – удивился Сашка. – В реке.

– В какой реке? – Лёнька чуть не рассмеялся. – В этой что ли? Да этот Дубакит везде вброд перейти можно, не замочив колен. Мы через него каждый день ходим. Вода в нём, как слеза. Каждый камешек на дне видно. Я что-то тут за всё время ни одной рыбки не видел.

– Переходим, то переходим, да плохо ты смотрел за речкой, – Сашка сделал важный вид. – Заводи и ямы ты не видел? Нет. А я видел. Я их сразу заприметил.

Чувствовалось, что Сашке не очень-то хочется работать, поэтому он настойчиво продолжил:

– Мы с батей в прошлом году знаешь, как рыбачили! Хариуса ловили. Он меня всему научил. А хариуса ты в такой воде и не увидишь. Ох и быстрый же он! – и, немного подумав, продолжил: – Снасти у нас в заимке есть, удочки мы сами срубим. Вон тальника сколько по берегам растет. Что ни ветка, то удилище.

Лёньке и самому уже надоело таскаться по тайге. От всего этого, что навалилось на него за последнее время, хотелось отдохнуть, поэтому предложение Сашки его заинтересовало.

– А что? – воспрянул он духом. – Давай, порыбачим. Будет, чем заняться. Да хоть ушицы поедим, а то эти консервы, да вяленое мясо уже вот где сидят, – он резанул по горлу краем ладони.

Сашка, довольный, что ему так легко удалось уговорить Лёньку, был очень рад.

Вечером Сашка вытащил из заимки коробку с крючками и леской, и, вдвоём с Лёнькой, они спустились к реке. Подальше от любопытных глаз и ненужных разговоров.

Лёнька понятия не имел, как ловятся хариусы и что вообще они из себя представляют. Когда они жили на Кавказе, он ловил в горных речках форель, а вот как ловить хариуса не знал, но надеялся, что Сашка ему всё расскажет.

Сашка, и в самом деле, его успокоил:

– Да просто всё это. Главное это хорошо спрятаться в кустах, чтобы он тебя из-под воды не увидел. Ямы я уже заприметил. На входе в яму, вода бурлит. Ты закидываешь в этот поток леску с крючком и ведёшь её по течению. Хариус выпрыгивает на крючок и тут надо не прозевать момент, когда он схватит наживку. Сразу надо подсекать. Чуть прозеваешь, хариус сожрет наживку и все…, – Сашка рассмеялся. – Тю-тю. Нету ни рыбки, ни наживки.

– Подожди, подожди, – не понял друга Лёнька. – Какую наживку? Где мы её возьмем? Червей тут нет. Когда я ловил форель, то мы из-под камней вытаскивали рачков на наживку, а тут рачков нет. Чё за наживка?

– А-а! – стукнул себя по голове Сашка. – Я тебе самого главного не сказал. Мессершмитов будем насаживать на крючок.

– Каких «Мессершмитов»? – не понял Лёнька. – Паутов что-ли?

– Вот, вот, – Сашка обрадовался, что Лёнька его полностью понимает. – Именно паутов. Когда они начнут на тебя пикировать, то ты их лови, а не убивай и складывай в коробочку. Это и будет наша наживка!

– Ну, ты даёшь! – воодушевился Лёнька простоте такого решения проблемы с наживкой.

Они соорудили несколько снастей и припрятали их за заимкой.

Утром, как обычно, ребята вышли на работу, взяли по профилю, которые шли рядом и усердно изображали рабочий порыв.

Михалыч с Борисами, как всегда ушли вперед, сил и сноровки у них было побольше, чем у мальчишек, поэтому они и профили прокладывали быстрее.

Когда мальчишки закончили рубить свои профили, то встретились в конце долины, перед подъемом в сопки и вернулись к реке.

Сашка провёл Лёньку к одной из ям, которые он нашел на Дубаките.

Устроившись по обе стороны ямы на противоположных берегах, они принялись за рыбалку.

Лёнька перед этим уже поймал на себе десятка полтора паутов и осторожно достал одного из них из спичечного коробка.

Нанизав его на крючок, он закинул удочку в поток воды, который вливался в яму. Поверхность воды в ней была гладкая, так что легко можно было видеть леску с трепыхающимся паутом на крючке.

Хоть Лёнька и выбрал тонкую и не очень длинную ветку тальника, но с непривычки рука стала уставать. Пришлось удилище держать двумя руках. Конечно, это была не легкая бамбуковая удочка, но скоро Лёнька к ней приноровился. Он раз за разом закидывал удочку, но поклёвки не было.

Неожиданно он увидел, как Сашка дернул свою удочку, и на берегу запрыгала небольшая рыбка.

– Значит, рыба есть, – подумалось ему.

Он сменил наживку и выбросил старого паута в воду. Неожиданно какая-то тень из-под воды метнулась к неподвижному пауту и на ровной поверхности заводи раздался всплеск, а паут исчез.

Это ещё больше раззадорило Лёньку. Он уже больше не обращал внимания на Сашку, а следил только за водой и плавающим на ней паута.

Неожиданно тень вновь понеслась к его пауту и неведомая сила ударила по руке, натянув леску.

Удар был знаком. Точно так же по руке била и форель. Но форель была глубоко в воде, и её было невозможно увидеть, а тут – несущаяся тень к поверхности воды, исчезнувший паут и удар по руке. Лёнька изловчился и подсек эту тень вместе с исчезнувшим паутом. Удочка заходила в руках и, сделав плавное движение ей в сторону и вверх, Лёнька выдернул из воды серебристую, небольшую рыбку.

Оказавшись на траве, рыба билась, всё ближе и ближе подбираясь к воде. Лёнька сорвался с места и кинулся к бьющейся в траве рыбе. Ему удалось её схватить и выпутать из травы. С трепетом он держал её перед глазами и рассматривал свой первый трофей.

Это была серебристая рыбка длинной сантиметров двадцать. Она яростно извивалась в руках у Лёньки, но он всё смотрел и смотрел на неё, не в силах отвести взгляд от своей первой добычи.

Рыба очень сильно напоминала горную кавказскую форель, но чем-то и отличалась от неё. У кавказской на боках были черные и красные точки, а у этой только чёрные.

От радости Лёнька поднял над головой рыбку и радостно прокричал Сашке:

– Смотри! Я поймал!

Но Сашка повертел пальцем у виска и приложил его к губам. Лёнька понял, что надо отбросить эмоции и кричать здесь нельзя. Можно распугать всю рыбу.

Он уложил свой первый улов в заранее припасенную сетку, в которую уже нарвал свежей травы, нанизал ещё одного паута на крючок и закинул удочку вновь.

Когда мальчишки убеждались, что клев в одной яме прекращался, они переходили к другой.

Из-за охватившего их азарта, они рыбачили почти до того времени, пока солнце начало заходить за сопки. Скоро должны были наступить сумерки, поэтому они перестали рыбачить и вернулись на заимку.

Когда Михалыч увидел приближающихся пацанов, он подскочил со скамьи и бросился к ним:

– Где вас черти носят? – чуть ли не кричал он, грозно сотрясая обеими руками.

– Михалыч, – Лёнька со страхом посмотрел на внушительные кулаки Михалыча, – ну, ты же сам сказал, чтобы мы до сумерек не возвращались. Вот мы и пришли, как ты приказывал. Ночь то ещё не наступила…

– Что ты мне тут мозги полощешь? – не унимался Михалыч, но, увидев в руках пацанов сетку с рыбой, недоуменно спросил: – А эт-то что такое?

– Рыба, – наивно ответил Сашка.

– Я вижу, что не медведь, – Михалыч был поражён увиденным. – Вы что это, целый день рыбалили? А кто за вас работать будет? – Михалыч вновь начал распаляться.

– Да, нет, – начал объяснять Лёнька. – Мы по профилю прогнали, а потом уже рыбачили.

– Так все-таки работали? – по голосу Михалыча чувствовалось, что гроза прекращается.

– Конечно, работали, – Лёнька почувствовал, что ругать их больше не будут и честно признался: – Надоели уже эти консервы с вяленой медвежатиной. Рыбы захотелось.

– Ишь ты! Им, видите ли, рыбки захотелось, – это уже не выдержал старший Борис. – Посмотрите вы на эту интеллигенцию вшивую, – с издёвкой начал он. – Нам тоже много чего хочется, но мы же терпим.

– Ладно тебе, Боря, – вступился за мальчишек Михалыч. – Простим мы им сегодняшнее разгильдяйство, если они его отработают.

– А чё надо делать то? – Сашка с Лёнькой сейчас были готовы на всё, лишь бы на них больше не ругали.

Михалыч вернул мальчишкам рыбу и хитро продолжил:

– А вот пойдите и почистите её. А мы уже из неё ушицу и сварганим, – услышав такое простое решение вопроса, мальчишки чуть ли не бегом кинулись к реке, но Михалыч остудил их пыл: – Воды и дров натаскайте, да порядок тут наведите, – он ладонью указал на полянку перед заимкой.

Поняв, что они прощены, мальчишки кинулись выполнять полученные приказания.

А когда уже совсем стемнело, они все вместе с удовольствием хлебали свежую уху, которую Михалыч приготовил по собственному рецепту.

Через три дня на прииск приехал начальник партии Валеев со следователем из Зеи и Витьком.

Мальчишки в это время были на работе и ничего этого не видели. Следователь с Валеевым сразу же поехали на заброшенную шахту, куда дорогу показал им Витёк. Там они всё осмотрели, и Борисы с Михалычем вытащили труп из шахты. Его тут же погрузили в телегу, и начальство уехало обратно на прииск.

Когда Лёнька с Сашкой вечером вернулись на заимку, то они увидели только одного Витьку, который понуро сидел у костра.

Мальчишки сразу накинулись на Витьку с расспросами:

– Ну, чё? Видел труп? Какой он?

– Не-е, – неохотно начал Витька, – меня туда не взяли. Я им только дорогу на шахту показал. Не пустил меня Михалыч к шахте, а сказал, чтобы я заимку охранял. А что её охранять? – он злобно пнул какую-то деревяшку, попавшую под ноги. – Всё тут нормально. Никого же тут нет. Но, всё равно видел я его, – Витька немного оживился, – под брезентом он лежал, – глаза у Витьки от воспоминаний даже округлились. – Чёрный такой, засушенный, скрюченный. Одна рука так торчать и осталась, – он вытянул свою руку вперед, показывая, как она торчала, и резко выбросил её в сторону Лёнькиного лица.

Лёнька, не ожидавший такого движения, резко отстранился, чем вызвал смех мальчишек.

– Ты тут руками не разбрасывайся! – оторопело вскрикнул Лёнька. – А то в морду точно схлопочешь. Ты лучше расскажи, что дальше было.

– А чё дальше? – важно продолжал Витька. – Посидели они тут, чай попили и поехали обратно на прииск. Но следователь сказал, что убили этого мужика, череп у него был проломлен, а потом и ограбили. Пояса на нем не было, в который старатели золото прятали.

– Как убили? Когда? – не понял Сашка.

– А так и убили, – продолжал Витька. – Кайлом по башке дали, и убили. Но убили его, как сказал следователь, лет семьдесят назад.

– Ого! – непроизвольно вырвалось у Лёньки. – А как же он не протух?

– Да холод же в шахте был! – раздраженно напомнил Сашка. – Помнишь, что все стены были в инее и нас трясло.

– Так трясло от страха, что мужик подскочит, – рассмеялся Витька, – и за нами помчится.

– Так не помчался же, – это рассмеялись уже и Лёнька с Сашкой, – но, перетрухали мы тогда здорово!

– А что нового на прииске? – переключил тему разговора Лёнька, после того, как они перестали смеяться.

– А нового! – Витька поднял палец. – У нас много нового. К Соколову приехала дочь. Ленка зовут. Крутая такая, – Витька показал, какие у неё крутые формы и вверху, и внизу. – Она из Свободного, но учится не в вашей школе. Тоже девятый класс закончила. Ставит из себя шибко городскую. Со мной даже говорить не захотела. Только так, – Витька показал, как, – через плечико посмотрела, губки поджала и уплыла к своей мачехе. Короче, знаться не хочет. Не то, что Ритка! Та всё мне рассказала, что было на прииске.

От такой новости, Ленька задумался. Знал он эту Ленку или нет? Да и какое это имело значение. Мало ли у каких девчонок отцы топографы или геологи.

Но Витька вновь сделал значительный вид и продолжал:

– А ещё в партии у нас новый рабочий!

– Да ты что?! – мальчишки сосредоточили особое внимание на этой новости, которая была значительно важнее, чем та, о появлении Ленки.

– Да, да, – Витька принял важный вид, – Это высокий, здоровый парень. Я с ним не разговаривал, но Ритка рассказала, что это отец его в партию сослал, подальше от баб и водки. Он на меня даже не посмотрел, всё больше у начальства тёрся. К Валееву всё подлизывается.

– И чё делает этот парень? Как его хоть зовут то? – от нетерпения узнать все новости, Лёнька чуть не подпрыгивал.

– А зовут его Серёга, и работает он с Соколовым. Они съемку делают в верховьях Хугдера. Да, – вспомнил ещё Витька, – а ещё Ритка рассказала, что Серёга этот после тюрьмы и отец у него какая-то военная шишка в Благовещенске.

Такая новость ещё больше озадачила мальчишек. Они примолкли, и каждый из них по-своему переваривал полученную информацию.

Но долго бездельничать не пришлось. Вскоре появился Михалыч с Борисами и жизнь на заимке пошла своим чередом.

Надо было запалить костер, принести воды, приготовить ужин, натаскать дров. Работы хватало. Так что бездельничать времени не было.