Текст книги "Приключения Лёньки и его друзей"

Глава пятая

А утром ему очень хотелось спать. Но опять, как всегда, дневальный орал «ПОДЪЁМ» и надо было идти умываться и выстраиваться на поверку.

Это всё произошло за день до первого экзамена.

Первым экзаменом у Лёньки была физика.

Перед экзаменом по физике Лёнька был абсолютно спокоен. В своих знаниях он был уверен полностью, тем более, что он многое подчерпнул от репетитора.

У дверей аудитории, в которой проводился экзамен, в нерешительности толкалось множество сомневающихся, а он, слегка раздвинув эту толпу руками и плечами, протиснулся к ней и спросил:

– Чё? Желающих нет? – В ответ на себе он поймал насколько взглядов, выражающих нерешительность. – Ну, если нет, то давайте, как только первый выйдет, то я зайду. Никто не против? – предложил он группе примолкших абитуриентов.

В ответ на его предложение никто не возразил, тогда Лёнька негромко озвучил свое желание:

– Ну, тогда я буду первым, – и подвинул одного из парней, перекрывающих ему вход в аудиторию, который безмолвно отодвинулся и уступил своё место Лёньке.

Вопросы по билету оказались не сложными и Лёнька, записав в вкратце их решение и основные формулы, поднял руку, спрашивая разрешение идти отвечать.

Экзаменатор внимательно прослушала Лёнькины ответы и сразу стала засыпать его дополнительными вопросами.

На удивление, почти все задаваемые вопросы оказались из занимательной физики, которую он с удовольствием читал в самолёте и в свободное время здесь, в училище, тоже частенько листал.

После каждого вопроса, заданного преподавателем, Лёнька, делал вид, что он как будто что-то вспоминает, а потом чётко отвечал на него. Ему почему-то вспомнились советы Валерии Павловны, которые она дала ему после сдачи обществоведения. И он сейчас действовал согласно им.

По виду преподавателя было заметно, что она довольна его ответами. Так что после последнего вопроса у неё непроизвольно вырвалось:

– Отлично, молодой человек! Я думаю, что такие курсанты будут нужны нашему училищу, – и Лёнька увидел, как она в общей ведомости напротив его фамилии написала «отлично».

Воодушевленный таким результатом, Лёнька чуть ли не на крыльях прилетел в экипаж.

Вечер у него был свободен, и он решил сходить на тренировку.

Зная, что для этого необходимо получить разрешение старшины, он пошёл к нему.

Подойдя к двери кубрика старшины, он осторожно постучал в неё.

– Войдите, – послышался громкий голос Смирнова.

Лёнька открыл дверь кубрика и скромно вошёл.

– Ну, чего тебе? – недовольно воззрился на него старшина, было заметно, что он только что начал собираться на экзамен и Лёнька прервал это важное занятие.

Чтобы и дальше не тянуть резину, Лёнька выпалил:

– Товарищ старшина, разрешите обратиться!

– Обращайтесь, – так же недовольно продолжил старшина.

Не обращая внимания на его тон, Лёньки и дальше четко продолжал:

– Разрешите сходить на тренировку?

– А когда она у Вас будет? – старшина подошёл к Лёньке на пару шагов.

– Сегодня должна быть в восемнадцать часов, – смело соврал Лёнька, потому что ему очень хотелось хоть немного побродить по летним аллеям Васильевского острова.

Немного подумав, старшина так же недовольно решил:

– Я вернусь к восемнадцати часам. Вот тогда и решим вопрос с твоим увольнением, а до моего возвращения, расположение экипажа не покидать. Понятно?

– Есть не покидать, – уже поникшим голосом отрепетовал Лёнька и, кое-как развернувшись, вышел из кубрика старшины.

Настроение у него сразу испортилось. Кулаки прямо-таки чесались. Так ему хотелось раскровенить ненавистную, наглую харю этого мелкого выродка.

Но, надо было подчиняться приказам, и он поплелся к себе в кубрик.

Нет, конечно, он мог плюнуть на эти издевательства и уехать к бабушке или тёткам, но что-то его останавливало от этого.

Наверное, эта была гордость за свои слова, которые он дал близким. А если он не сдержит своего обещания о том, что он поступит, то ему очень не хотелось в их глазах выглядеть хлюпиком и слабаком.

Зайдя в кубрик, он плюхнулся на койку и задумался о сложившейся ситуации и как из неё выкарабкаться.

Непроизвольно, от постоянного недосыпания и перегрузок последних дней, он заснул, а когда очнулся от сна, то бунтарская мысль как-то сама собой проникла к нему в голову:

– Да пошёл он, этот недоделок, со своими идиотскими приказами далеко, – куда далеко, Лёнька минут пять повторял это направление и, немного успокоившись от скинутых отрицательных эмоций, подхватил сумку с тренировочными принадлежностями и выбежал из здания экипажа.

Ему очень хотелось пойти на тренировку, потому что тренер, увидев технику, с которой работал Лёнька, был доволен им и на последней тренировке даже сказал:

– Если ты поступишь, то я тебя возьму в сборную училища.

Лёньке это предложение очень понравилось и стало ещё одним стимулом для его поступления в училище.

Вспоминая слова тренера, Лёнька долго бродил по аллеям Васильевского острова и даже вышел на набережную Невы к Горному институту. Там, сев на теплые ступеньки, он задумчиво смотрел на медленно текущие воды реки, на здания соборов на противоположном берегу и вспоминал, как они с папой и братьями были здесь два года назад.

Тогда – он был только простым мальчишкой, который во всём слушался папу, а сейчас, повзрослев, должен был принимать самостоятельные решения.

Тут он окончательно решил, что сделал правильно, ослушавшись приказа старшины, и что он вправе самостоятельно распоряжаться своей судьбой.

Время приближалось к началу тренировки и он, поднявшись со ступенек, поспешил в спортзал.

Тренировка прошла успешно. Лёнька тщательно обмылся после неё, потому что в экипаже не было горячей воды и, в таком приподнятом состоянии вернулся в экипаж.

Старшина как будто нарочно ждал его у входа на этаж. Увидев Лёньку, он ехидно усмехнулся:

– Ну, что, Макаров? Попался! Самоволка на лицо. Я о ней обязан доложить командиру роты. А пока, объявляю тебе два наряда вне очереди от его лица.

– Ну, теперь их три, – как-то невесело отметил про себя Лёнька, а потом махнул рукой. – А! Будь что будет! – и уже вслух гаркнул во всю глотку. – Есть два наряда вне очереди! Разрешите идти?

Ошарашенный старшина, хлопая глазами только и вымолвил:

– Идите.

Тогда Лёнька, печатая каждый шаг, направился в сторону своего кубрика.

Наверное, такой шаг у него получился так же четко, как у марширующих на парадах солдат, потому что, обернувшись у кубрика, он краем глаза увидел все ещё стоящего старшину с разинутым ртом.

Но, наряды накапливались, поэтому Лёньке, чуть ли не каждый вечер приходилось драить палубу и унитазы в гальюне, убирать и вытряхивать коврики по всему этажу, и ещё много чего, что придумывал своим больным разумом старшина Смирнов.

Лёнька поздно ложился спать, поэтому днём иногда он ходил полусонный.

Но всё равно, надо было готовиться к экзаменам, и он, как только выпадала свободная минутка, проводил время в пустующих кубриках и, сидя в них, долбил математику, которую надо было сдать хорошо.

Деньги подходили к концу, и Лёнька послал родителям телеграмму с просьбой, чтобы они прислали ему ещё немного.

Телеграфный перевод на двадцать пять рублей пришёл на следующий же день, отпросившись у Смирнова, Лёнька помчался на почту.

Получив деньги, он сразу же пошёл в буфет, потому что очень хотелось кушать.

Двадцать пять рублей были большие деньги и буфетчица, подозрительно взяв у него купюру, долго рассматривала её на свет, потом всё-таки выдала Лёньке котлету с гарниром, салатик и компот, с хлебом и дала сдачу.

Ощутив в руках такую огромную сумму денег, Лёнька был на вершине счастья. Можно было жить!

Ведь дневной рацион у него был не очень-то и разнообразен.

Утром, после построения, он отпрашивался у старшины и бежал в небольшой магазинчик напротив экипажа, где покупал бутылку молока, кефир и батон хлеба.

В обед он спускался вниз в буфет, где брал какую-нибудь котлетку с гарниром, несколько пирожков с мясом и компот.

Вечером у него тоже было молоко, и остатки утреннего батона хлеба.

Поэтому, получив деньги и насытившись, он был безмерно счастлив.

Учеба отнимала много сил, а особенно из-за того, что сейчас прибавились ещё и тренировки.

На одной из тренировок в спарринге, Лёнька пропустил удар, и под левым глазом у него светился небольшой «фонарь».

Увидев его, тренер ободрил Лёньку:

– Ничего страшного. В следующий раз будешь внимательнее. А вообще-то ты отлично провел спарринг с Юрой. Парень он у нас серьёзный. Он уже чемпионат города выиграл. Другим от него достаётся больше. А ты хорошо всё выдержал! Молодец! – и добавил: – А тебе с ним надо ещё больше потренироваться в спаррингах. Я буду иметь вас обоих в виду, чтобы вы выходили на чемпионат города.

Лёньке было приятно услышать, такое мнение о себе. Что какой-то, никому не известный боксёришка с периферии достойно провёл спарринг с чемпионом города.

На синяк Лёнька не обращал особого внимания. Мало ли у него их было.

Бодяга у него была. Он прихватил её из дома. Поэтому вечером он намазал синяк бодягой, так что уже утром опухоль под глазом спала, и синяк стал менее заметен.

Наступил день экзамена по математике.

В большой аудитории абитуриенты расселись по двое за столами.

У незнакомого пацана слева был первый вариант, а у Лёньки второй.

Преподаватель, высокая худая женщина с желчным лицом сразу же предупредила абитуриентов:

– Внимание сюда, товарищи абитуриенты! Особое ваше внимание обращаю на то, что при попытках списывания и подсказывания, нарушители будут удаляться немедленно. А теперь приступайте к работе. У вас есть полтора часа для выполнения задания.

В варианте, который был у Леньки, была одна задача и четыре примера, то есть пять вопросов. На все вопросы надо было ответить правильно.

Лёнька, не обращая внимания ни на кого, принялся за работу.

Неожиданно он услышал шёпот справа:

– Слышь, какой ответ в первом примере?

Но Лёнька сделал вид, что не услышал вопроса и продолжал заниматься своим делом.

А этот парень всё не унимался. Он обратился к соседу сзади, но тот тоже молчал. Тогда он стал вертеться, и был замечен преподавателем.

Та тут же подошла к нарушителю и вывела его из аудитории, несмотря на все его возражения, что он хотел только узнать ответ. Для остальных это стало наглядным примером, и в аудитории царила абсолютная тишина, иногда прерываемая то покашливанием, то скрипом стульев.

Примеры Лёнька решил правильно, а вот с задачей получилась какая-то неувязка. Ответ почему-то получился дробным.

Мужики должны были перенести двадцать восемь с половиной мешка. Откуда взялись эти полмешка, Лёнька так и не мог догадаться. Он ещё раз проверил задачу. Всё равно откуда-то вылезали эти полмешка. Хотя по логике вещей, мужики таскали и должны были таскать только целые мешки.

Но от усталости и нервной напряженности, он всё равно решил, что решение задачи правильное и, сдав свою работу, вышел на улицу.

Там стояли пацаны, только что сдавшие работы и с жаром обсуждавшие прошедший экзамен.

У большинства из них получалось, что мужики перетащили двадцать восемь мешков. Они объясняли ход своих мыслей, и тут Лёнька понял, где он совершил ошибку.

Но уже было поздно что-либо делать. Работа была сдана, и оставалось только уповать на судьбу, чтобы оценка будет положительной.

Он вернулся в экипаж и от волнения никак не мог найти себе места, переживая за неправильно решённую задачу.

Алик, узнав, что Лёнька неправильно решил задачу, тут же съехидничал:

– Вот и первый кандидат на вылет, – а когда узнал, что и Серёга решил три примера неправильно, вообще обрадовался. – А конкурс то уменьшается. Шансы оставшихся увеличиваются.

Серёга, услышав такие слова в свой адрес, подскочил и съездил разговорчивому умнику по физиономии. Лёнька сдержался. За драку могли выгнать, а у Серёги продолжить экзамены шансов уже не было, тем более, что он и по физике получил тройку.

На следующее утро Лёнька стремглав побежал на кафедру математики, где уже висели списки с отметками. У него была четверка. У Сереги – двойка, а у Василия тоже четверка.

Серёга был не очень-то и расстроен:

– Значит, после армии поступлю, – резюмировал он. – Вон, Смирнову надо только сдать экзамены – и он зачислен. Так же будет и у меня! Лучше пойдём, поедим.

Они уже знали, где находится ближайшая студенческая столовая, и быстро прошли туда, а потом долго гуляли по набережной, обсуждая свои планы на будущее.

День был очень жаркий, и их пыл утоляли часто попадавшиеся на пути автоматы с газированной водой и лотки с мороженным.

Вернулись они в расположение экипажа поздно.

Старшина, увидев троицу нарушителей, сразу с криком накинулся на них:

– Вы где это были? Где бродите? – возмущался он, остановив их в коридоре.

Серёга, сплюнув Смирнову под ноги, надменно бросил ему через плечо:

– Да пошел ты …, – и, перечислив места, куда следует идти Смирнову, гордо удалился в кубрик.

Это оскорбление тот перенёс молча, наверное, уже зная, что Серёга завалил математику.

А Лёнька с Василием виновато остались стоять перед старшиной.

На вопрос Смирнова, где они бродили, Василий промолчал, а Лёнька наивно ответил:

– Да мы ходили отметки проверять, а потом гуляли.

– А вы не в курсе, что вы обязаны у меня отпрашиваться с записью в журнале? – зло воззрился на них Смирнов.

– А я забыл…, – непроизвольно вырвалось у Лёньки.

– За то, что ты забыл, объявляю тебе один наряд вне очереди. А если и дальше будешь забывать, как безмозглая курица, то я тебя вообще определю в «Сатурн», и будешь ты в этом «Сатурне» пожизненно сидеть.

«Сатурн» – это была группа злостных штрафников, у которых накапливалось много нарядов вне очереди.

Эти штрафники направлялись в «Сатурн» на целый день для работы у хозяйственного помощника общежития, и весь день работали по его указаниям.

То есть про подготовку к экзаменам, находясь в «Сатурне», можно было забыть, потому что сил к вечеру, после дневных работ, уже не оставалось, а если и оставались, то голова уже была настолько дурная, что хоть что-то запомнить или что-то понять, уже не было. Так что попадание в «Сатурн» – означало прямой путь на вылет из училища.

Да и Лёнька после всех ночных отработок за внеочередные наряды, экзамены, да ещё и тренировки, чувствовал себя вялым и сонливым. Ему постоянно хотелось спать.

Старшина запрещал днем спать и валяться на койках. Они должны были быть постоянно заправлены, одеяла разровнены, и подушки в изголовьях стоять в виде пирамидок. На койки можно было садиться только вечером, а в течение дня разрешалось сидеть только на табуретках, стоящих вокруг стола.

Но эти правила мало кто соблюдал, да и Лёнька иной раз заваливался поспать средь бела дня, когда особенно уставал после подготовки к экзаменам.

Наступил день экзамена по устной математике.

Около дверей аудитории, где принимали экзамен, толпилась небольшая группа ребят.

Зашла только первая пятёрка, и ребята робко поглядывали друг на друга, не решаясь войти в аудиторию. Кто же будет следующий? Все чего-то боялись.

Лёнька, увидев такую картину, решительно подошел к пацанам.

– Что? Уже первых запустили? – поинтересовался он.

– Ага, – невнятно ответил кто-то из толпы.

– А кто потом пойдет? – Лёнька посмотрел на ребят, прячущих глаза от такого вопроса.

– Что? – он обвел взглядом пространство вокруг себя. – Никого нет? – но в ответ опять была только тишина.

– Тогда, давайте я пойду! – нахально заявил он, и принялся протискиваться к двери.

Ситуация повторялась, как и на физике. Что-то решительность здесь и не пахло.

Лёнька даже про себя удовлетворенно подумал:

– Тогда я получил пять, сегодня будет то же самое.

Он занял место у дверей и как только первый смельчак вышел, сразу вошёл в аудиторию.

После полумрака в коридоре, свет ослепил Лёньку и он, прищурившись, подошёл к столу экзаменаторов, на котором были разложены билеты.

Худая женщина, которую он видел на письменном экзамене, прокуренным голосом спросила:

– Ваша фамилия?

– Макаров, – громким голосом, от которого худая женщина поморщилась, ответил без раздумья Лёнька.

– Потише, пожалуйста, – недовольно продолжила она. – Не на плацу ведь, а на экзамене, – она записала фамилию Лёньки в ведомость и вновь подняла на него глаза: – Берите билет. Или так и будете стоять?

Лёнька на секунду замешкался, на что худая женщина тут же отреагировала:

– Чего ждём?

– Ой, извините, – ойкнул Лёнька и взял со стола первый же попавшийся билет.

– Идите готовиться, – указала она на одну из переносных классных досок со столиком и стулом рядом.

Отойдя от преподавательского стола, Лёнька устроился на свободном месте и прочитал билет.

В билете ему было всё понятно. Хотя в нём были очень сложные вопросы, которые они изучали в конце десятого класса, но он их хорошо знал. На эти вопросы он обратил особое внимание, когда готовился к экзамену в экипаже. Они были понятны Лёньке и чётко отложились у него в памяти. Быстро написав ответы на доске, он доложил о готовности:

– Абитуриент Макаров к ответу готов, – он обернулся к преподавательскому столу.

Из-за стола поднялась та же самая худая женщина и не спеша подошла к Лёньке, подозрительно посмотрев ему в глаза.

– А чего это у Вас за синяк такой под глазом? – она без стеснения рассматривала Лёнькин синяк, замазанный мазью от бодяги.

– А это я на тренировке позавчера был. Вот случайно и пропустил удар, – не задумываясь ответил Лёнька.

– Что, боксёр, что ли? – в голосе преподавательницы прозвучала насмешка.

– Да, боксёр, – гордо подтвердил Лёнька

– Да, у вас у боксёров, голова вообще не работает. У вас у всех мозги в ней отбиты, – как какую-то аксиому выдала преподавательница, а потом уже подозрительно продолжила: – Так. И что ж это ты тут так всё быстро решил? Наверное, со шпаргалкой решал? – она с подозрением уставилась Лёньке в глаза.

Лёнька даже смутился от такого несправедливого вопроса:

– Да Вы что? Нет у меня никакой шпаргалки, да и не было её вовсе! – запальчиво прервал он преподавательницу.

Но такой ответ, видимо, не понравился ей, и она, прочитав написанное на доске, странно хмыкнув, начала задавать дополнительные вопросы.

Вот на них-то Лёнька и засыпался.

Сначала она начала спрашивать про логарифмы.

Может быть, это и было для кого-то просто, чему равен линейный логарифм единицы и десятичный логарифм нуля. Но, к своему стыду, Лёнька этого не знал.

Когда их изучали в школе, то в это время Лёнька был на соревнованиях, и по возвращению у него не было времени их выучить. Тогда Лёнька вообще ничего не понял в них, а сейчас понадеялся на авось. Авось они не попадутся. Но, как назло – они попались.

Из пяти дополнительных вопросов, правильно он ответил только на два.

Преподавательница торжественно констатировала результат:

– Я так и думала, что ты это, – она указала на доску с написанными формулами, – сделал не сам. – но, немного справившись с эмоциями, с издёвочкой закончила: – Так что идите, голубчик и готовьтесь получше. Может быть, этому Вам поможет Ваш бокс?

Только потом Лёнька понял, что завалить можно любого, было бы на это только желание.

А сейчас, почти завалив экзамен, он был очень расстроен.

Вечером, когда вывесили списки результатов и, увидев «тройку» напротив своей фамилии, он расстроился ещё сильнее. Ведь возникла угроза не пройти по конкурсу из-за низкого проходного балла.

В кубрик он вернулся расстроенный, а толстомордый Алик с ехидством посматривал на него. Мол, и ты скоро свалишь отсюда, как и твой друг Серёга.

Койка Серёги уже стояла пустой, так как он несколько дней назад уехал домой.

Впереди был ещё один экзамен. Сочинение. Но Лёнька за него не переживал, потому что с русским языком у него было всё нормально. Никогда меньше «пятерки» в школе он за сочинения не получал, и писал на свободные темы – фантазия у него всегда буйно работала.

Экзамен по русскому языку и литературе был через несколько дней.

Для Лёньки это были дни отдыха. Он много гулял по городу, любуясь красотами Ленинграда.

Он даже съездил к бабушке Зине, чему та была несказанно рада. О тройке по математике он ей не сказал, постеснялся, но бабушке было не до его отметок.

Она была рада видеть внука живым и здоровым, поэтому усадила его за стол и пỏчивала всем, что у неё было, а Лёньке было очень приятно от этого. Ведь за последние три недели он впервые слышал добрые и ласковые слова.

Бабушка не хотела его отпускать, но он, сославшись на завтрашний экзамен, всё равно уехал ночевать в экипаж.

На вечернюю поверку Лёнька успел. Старшина почему-то про него сегодня забыл, и он с чистой совестью завалился спать.

С утра был обычный подъем, поверка, завтрак и он вновь пошёл на экзамен.

Абитуриентов запустили в большую аудиторию, а когда они расселись, то вновь предупредили о запрете на списывание.

К своему удовольствию, Лёнька увидел, что из пяти тем, предложенных для сочинения, одна была на свободную тему.

Недолго думая, он тут же принялся за написание сочинения. А потом, когда закончил его, переписал всё на чистовик и проверил ошибки.

Всё было в норме, и он одним из первых положил готовое сочинение на преподавательский стол.

На следующий день, проверяя списки, написавших сочинение, Лёнька, напротив своей фамилии, увидел отметку «пять». Это было очень приятно. Но, общий балл из-за этого не повышался. У него было всего двенадцать баллов, а это являлось большой вероятностью, что по конкурсу он может не пройти.

Деньги опять подходили к концу, и Лёнька вновь перешёл на экономный режим питания.

Утром он покупал бутылку молока и кефира, в обед – в буфете пирожок с салатиком, а на ужин – съедал сладкую булочку с остатками кефира.

Это всё было нормально. Голода он не ощущал. Днем, прогуливаясь по улицам, он даже позволял себе купить мороженое. И не простой пломбир за пятнадцать копеек, а вкуснейшее ленинградское «Эскимо» за двадцать две копейки. И если сильно хотелось пить, то покупал газировку не в автомате за три копейки, а на разлив, с двойным сиропом за пять копеек.

То, что деньги заканчивались – это была ерунда.

А вот то, что старшина вновь взялся за него – это была проблема.

После сдачи последнего экзамена и в ожидании зачисления, он, от безделья, вновь принялся прессовать Лёньку.

Никого он так тщательно не проверял, как его, да ещё ко всему и на тренировки перестал отпускать. Вновь он припомнил ему все прегрешения и не отработанные наряды вне очереди.

И вот, как-то ночью, когда Лёнька вновь драил унитазы, в туалет зашел курсант третьего курса.

Посмотрев, как Лёнька драил унитазы разбитой кирпичной крошкой, он поинтересовался:

– И давно тебя припахали к этим унитазам?

– Да уже пятый наряд отрабатываю, – оторвавшись от работы, посмотрел на него Лёнька.

– Да-а…, – сочувственно протянул курсант, – сгниёшь ты в этом «Сатурне». Ты уж лучше бы подобру-поздорову заканчивал работу в нём.

– А как заканчивать? – Лёнька с непониманием уставился на курсанта.

– А ты докажи, что сильный, тогда и закончишь, – твёрдо произнёс курсант.

– Интересно, – Лёнька горько усмехнулся, – и как же это я докажу. Да и кому? Старшине что ли?

– Да хотя бы и ему, – усмехнулся курсант, – а, чтобы над тобой прекратил издеваться этот недомерок, вали отсюда подальше. От таких, как ваш старшина одни проблемы только по жизни, – и замолк, сосредоточившись над писсуаром. – А он что? После армии, что ли? – вновь спросил курсант.

– Ага, – в знак согласия кивнул головой Лёнька.

– Много их здесь таких, кто после армии. Сами тупарики, еле на трояки тянут, а жить простым пацанам не дают, – и тягостно вздохнул: – И многие пацаны после первого – второго курса сами уходят. До того они их тут прессуют, что жизни те не рады.

Оправив форму, курсант подошёл к Лёньке, вновь взявшегося за работу.

– А сколько баллов ты набрал? – поинтересовался он.

– Двенадцать, – с сожалением пожав плечами, ответил Лёнька.

– Да-а, – протянул курсант. – Вряд ли ты пройдешь по конкурсу.

А потом, как будто что-то вспомнив, подбодрил Лёньку:

– А ты не расстраивайся. И с твоими баллами можно тут легко поступить. Мало ли в Питере институтов. С такими баллами, как у тебя, в любом институте тебя возьмут. Иди куда хочешь: хоть в Горный – он тут недалеко. Не жди, пока тебе что-нибудь само собой свалиться на голову. Действуй!

Лёнька тут же вспомнил Коляна из Горного, с которым он встретился в московском аэропорту.

– Вообще-то, и мой папа с мамой тоже Горный заканчивали, – поделился он с курсантом.

– Вот и иди туда! – уже уверено посоветовал курсант. – По наследству будешь передавать профессию. Чего ждать? Чего зря мыкаться? Хватай удачу, пока она рядом, – и он весело рассмеялся.

Но Лёньке его советы не очень-то и нравились, поэтому он возразил:

– Вообще-то я приехал поступать сюда для того, чтобы на моряка выучиться.

– Какой механик моряк? – скептично посмотрел курсант на Лёньку. – Ты же не на штурмана поступаешь, а на судомеханика и будешь только механиком. Будешь сидеть в машине, и колупаться в грязи, пока штурмана на мостике кофе пьют, да чаи гоняют. Что тебе это море? Ты его и видеть то не будешь. Будешь всё время в мазуте по уши торчать. Маслопупами нас называют. Я уже первую практику прошёл и насмотрелся на эти прелести. Сам сейчас раздумываю, а не послать ли мне это ЛВИМУ к черту, да перевестись куда-нибудь. Так ведь в армию же загребут, а мне туда, ой как не хочется, – невесело вздохнул курсант. – Там таких старшин – пруд пруди. Рады будут поиздеваться над студентом, – грустно закончив свои советы.

– Но я именно моряком хочу быть, – не слушая курсанта, гнул свою линию Лёнька, – а не каким-нибудь инженером, чтобы штаны протирать на берегу или в шахте загибаться. Вдел я это…

Курсант уже безразлично посмотрел на Леньку:

– Ну, смотри, это твоё дело, как поступить, – и, расправив фланку на поясе, вышел из туалета.

В дверях он задержался и, обернувшись, добавил:

– Давай. Бывай! Удачи тебе, – а потом, напоследок усмехнулся: – Да прекращай ты драить это говно, всё равно оно чище от этого не станет. Иди лучше поспи и подумай, как тебе лучше поступить с твоими баллами, пока не поздно.

Слова третьекурсника глубоко запали Лёньке в душу. Он, продолжая неблагодарную работу, только об этом и думал и, закончив её и отмыв руки от вони, доложился старшине, что работу закончил и пошёл спать.

Через два дня после сдачи последнего экзамена на утренней проверке стало известно, что из Мурманского Высшего Инженерного Морского училища рыбного хозяйства и нескольких других училищ, приехали представители, и они проводят собрание для абитуриентов в главном корпусе. Особенно это затрагивало тех, кто не добрал баллов или сомневается в своём зачислении.

Лёньку такая новость как-то сразу подстегнула к деятельности и взбодрила.

Слова курсанта вроде бы оказывались правдой, что не надо ждать манны небесной, которая упадёт тебе сама на голову, а надо было действовать.

– Если не будешь действовать, то в этом болоте и застрянешь, – для себя решил Лёнька.