Текст книги "Приключения Лёньки и его друзей"

Три пацана, всё ещё стоявших на вытяжку после ухода старшины, дополняли небогатый интерьер кубрика.

Парни были возраста, примерно, как и Лёнька. По их виду можно было понять, что они только что закончили, как и Лёнька, школу, и в армии ещё не служили.

Лёнька закрыл за старшиной дверь и, бросив сумку на пол, подошёл к ребятам.

Протянув каждому из них руку, он представился:

– Лёня, приехал с Дальнего Востока.

– Ого! Откуда тебя занесло! – удивился светлоголовый шустрый парень и тоже представился. – А я Серёга из Нижнего. Решил попытать судьбу. А если не повезёт, то осенью в армию пойду. После армии здесь можно будет и на трояки всё сдать, всё равно зачислят. А вот тут уже они от меня никуда не денутся, – он весело рассмеялся и уселся за стол.

– А я Василий. Я с Урала. С Асбеста. Слышал такой город?

Лёнька пожал плечами. Что-то такой город у него в памяти не отложился, хотя он отлично знал географию своей страны и неплохо географию мира.

– Ничего страшного, – спокойно продолжил Василий, увидев непонимание на Лёнькином лице: – Мало кто о нём знает. Но мне там нравиться. Я родился и вырос там, – увидев недоумённый Лёнькин взгляд, ещё раз пояснил он. – Мы тут готовимся к экзаменам, пока есть время. Если хочешь, присоединяйся, – доброжелательно предложил он, показав рукой на стол, – и, пройдя к одному из шкафов, он открыл дверь в нём и продолжил: – Вот это будет твоя полка в этом рундуке. Разбирайся с вещами и можешь то, что тебе надо на каждый день, положить здесь.

Третий пацан был круглолицый, какой-то неестественно загорелый и с немного раскосыми глазами, что выдавало в нём жителя Средней Азии.

Лёнька также протянул ему руку:

– Лёнька, – начал он доброжелательно, но толстомордый пацан, не обратив внимания на протянутую руку, сел за стол и уткнулся в какой-то учебник.

Лёнька через плечо заглянул в учебник толстомордого и увидел, что тот решает какие-то задачи по алгебре.

Толстомордый, увидев, что Лёнька заглядывает в его учебник, недовольно поднял голову и процедил:

– Не мешайте мне заниматься. Вы что? Не понимаете, что Вы мне мешаете?! – уже истерическим тоном закончил он.

– Это Алик. Он из Алма-Аты. У него бзик на почве учебы, – покрутив пальцем у виска, дал свои пояснения о поведения толстомордого Серёга. – Не трогай его. Пойдем лучше в бытовку. Там побазарим.

– Во, во, – с небольшим странным акцентом уже спокойнее произнёс толстомордый, – идите, идите. Я хоть немного от вас отдохну.

Толстомордый вёл себя нагло и самоуверенно, всем своим видом показывая: что «вы все мешаете мне, и идите прочь отсюда».

Лёньке такое поведение толстомордого не понравилось, но чувствуя, что он здесь новенький и не ему устанавливать сложившиеся здесь до него порядки, мирно согласился с Серёгой и Василием:

– А чего тут сидеть? Пошли, выйдем.

Они вышли в коридор, и зашли в бытовку.

Эта была пустая комната с одним столом, покрытым фланелевым одеялом и несколькими табуретками возле окна.

Увидев недоумённый взгляд Лёньки, Серёга пояснил:

– Это стол для глажки, но утюга сейчас здесь нет. Он у старшины. Так что, если погладиться надо, то обращайся к нему, – последние слова он произнёс с каким-то сарказмом. – Может быть, он тебе и даст его, – и с такой же улыбкой добавил, – когда-нибудь, половинку.

От его слов даже Василий ухмыльнулся. Так что Лёнька как-то сразу усвоил, что утюга никому никогда не видать.

– А вообще-то, – добавил он, окидывая взглядом бытовку, – тут пацаны курят. Видишь вон там, – он указал рукой на подоконник, – банки с бычками?

Лёнька посмотрел на подоконник, на котором стояло несколько грязных жестяных банок, из которых торчали окурки, и кивнул головой:

– Вижу.

– А ты сам-то куришь? – Серёга испытующе посмотрел на Лёньку.

– Не-а, – отрицательно покачал головой Лёнька, – не курю. Я спортсмен.

– Да, и мы тоже не курим, – так же бесшабашно продолжил Серёга. – Молодец! Так что сейчас нам тут делать нечего, – и, выходя из бытовки, приглашающе махнул рукой, – тогда, айда во двор. Там и светлее и воздуха больше. Или зайдем в буфет. Ты как? Не против?

– Конечно, нет, – Лёнька не смог отказаться от такого предложения, потому что уже чувствовал, что перекусить бы надо.

На первом этаже был буфет с несколькими столами, где можно было покушать.

Ребята встали в небольшую очередь и вскоре уселись за одним из свободных столиков.

Котлеты с гарниром и салат из капусты с морковью были недороги, так что Лёнькиных денег, что остались у него от перелёта, на них хватило.

На следующий день должна быть медкомиссия.

Условия проживания в экипаже всё больше и больше удивляли Лёньку.

Хорошо, что ребята из кубрика его к ним подготовили.

Первое, что оказалось вне его понимания – так это была вечерняя поверка.

Все абитуриенты в десять часов вечера должны были выстроиться в коридоре и личный состав, проживающих на этаже пофамильно проверялся.

– Если тебя не будет на поверке, – предупредил Лёньку Василий, – то тебе дадут наряд вне очереди, за второй пропуск поверки, два наряда, а после трёх пропусков – отчисляют из экипажа. Так что, где хочешь, там и живи, – серьезно объяснял он Лёньке правила проживания.

– А наряды отрабатываются у тумбочки или в гальюнах, – со смехом добавил Серёга. – Так что сам выбирай – где лучше.

После вечерней поверки по этажу объявлялся отбой, о чём зычным голосом возвещал дневальный и абитуриенты были обязаны укладываться в койки. За неподчинение – наряд вне очереди.

В семь утра был подъем, о чём во всю глотку зычно орал дневальный и в восемь часов снова утренняя поверка.

За выполнением всех этих правил наблюдал старшина Смирнов, тот самый бывший военный матрос, первым встретивший Лёньку на этаже и, который не скупился на наряды. Поэтому место у тумбочки никогда не пустовало и гальюны были чистыми.

После утренней поверки строй абитуриентов судомеханического факультета спустился на первый этаж, где всем было приказано раздеться до трусов и быть готовыми пройти на осмотр к врачам. Каждому была выдана папка с его личным делом, где врачи должны были делать отметки о здоровье будущих курсантов.

Лёнька за прохождение медкомиссии не переживал. Ну а что? Он спортсмен, соответственно всё у него должно быть в норме. Их перед каждым соревнованием проверяли врачи, да и недавно он прошёл приписную медкомиссию в военкомате. Он был годен по всем статьям. Ни один врач не предъявил ему никаких претензий.

И здесь всё бы прошел хорошо, но стоматолог доколупался до прикуса.

– Молодой человек, с вашим прикусом вы не сможете держать загубник акваланга, – безразлично констатировал он.

Это замечание насчет своих зубов Лёнька понять не смог. Боксерскую капу он одевал регулярно и при её изготовлении стоматолог ему тогда никаких претензий не высказал.

Поэтому он установил челюсти по ямкам зубов и, крепко сжав их, вновь показал зубы стоматологу:

– А так? – проговорил он сквозь сжатые зубы.

Врач ещё раз взглянул на него и решил:

– А так ничего. Так – нормально, – и, сделав запись в обходном листке, передал папку Лёньке, тут же занявшись другим абитуриентом.

Вернувшись в кубрик, Лёнька со смехом рассказал об этом инциденте ребятам. Василий с Серёгой рассмеялись, а Алик зло прошептал:

– Вот из-за таких недоделков и конкурс большой.

– Чего, чего? – не понял Лёнька, а когда до него дошёл смысл этого высказывания, то подскочил к толстомордому с желанием врезать ему.

Но Серёга с Василием перехватили его:

– Ты чего? Ты чего? – Василий крепко держал Лёньку. – Не тронь это дерьмо, а то худа не оберёшься. Выгонят ещё до экзаменов за драку.

Лёнька и сам знал, что кулаками никому ничего не докажешь, а из-за какой-то сволочи ему не очень-то и хотелось возвращаться с позором домой. Поэтому он постарался успокоиться и вышел в бытовку с Серёгой и Василием.

На следующий день, когда ребята спустились к буфету на первый этаж, там были вывешены списки тех, кто прошел медкомиссию.

Лёнька быстро нашёл себя в этом списке и был очень доволен таким результатом.

Первый шаг к мечте был сделан!

Абитуриенты занимали только половину этажа, а остальные кубрики, в правом крыле, были свободны.

В них стояли пустые койки и столы с табуретами. Поэтому там можно было спокойно готовиться к экзаменам и не ходить куда-то в библиотеки или сидеть в кубрике рядом с толстомордым.

У Лёньки была одна задача – это сдать, как можно лучше, все экзамены.

Поэтому он целыми днями и вечерами сидел в пустых кубриках и штудировал учебники, которые привез с собой.

Иной раз кубрики были заняты точно такими же, как и он, пацанами, которые тоже целыми днями корпели над учебниками. Тогда Лёнька просил разрешения у этих ребят позаниматься вместе с ними и оставался там при одном условии, что он не будет им мешать.

– Не будешь трындеть, – был обычный ответ, – заходи и сиди.

Потому что было установлено негласное правило: кто первый пришёл, тот и хозяин кубрика. Если запустили в кубрик, то значит, подчиняйся тому, кто первый там был.

Вскоре в этих кубриках собрались ребята, у которых было такое же желание, как и у Лёньки – поступить.

Лёнька со многими из этих ребят подружился и, бывало, что даже непонятные вопросы из математики или физики, а то и задачи, они обсуждали вместе, стараясь помочь друг другу.

В один из дней Лёньке стало известно, что при училище есть секция бокса.

Его это как-то воодушевило, и он поехал в спортивный зал, где по слухам и находилась секция бокса.

Спортзал он нашел быстро. Подойдя к большой, массивной двери, он подёргал ручку и, убедившись, что она закрыта, огляделся в небольшом тихом коридорчике.

По всей видимости, от шума, который нарушил тишину коридора, из одной из дверей вышел плотный мужчина в возрасте, в синем трико и «мастерке», и с интересом посмотрел на Лёньку:

– А ты чего ломишься в закрытые двери? Не видишь, что ли, что там никого нет? – негромко произнес он, остановившись в пол-оборота в проёме двери.

– Теперь вижу, – Лёнька от неожиданного появления мужчины немного оторопел.

Мужчина повернулся к Лёньке лицом и внимательно посмотрел на него.

– А ты чего-то хотел найти в зале? – в голосе мужчины почувствовался интерес.

– Мне сказали, что здесь находится секция бокса, – постарался, как можно чётче ответить Лёнька.

– А секция временно не работает. Все курсанты на практике или в отпусках. Но два раза в неделю для желающих я провожу тренировки, – это мужчина сказал уже веско. – А ты что? Поступать собрался, что ли? – переменил он тему разговора.

– Да, – подтвердил Лёнька кивком головы.

– И боксом занимаешься? – мужчина внимательно смотрел на Лёньку.

– Да, – так же, не задумываясь, ответил он.

– И давно ты им занимаешься? – начал уже с большим интересом расспрашивать мужчина.

– Почти четыре года, – быстро посчитал в уме Лёнька.

– Так, – веско отметил мужчина. – И каких же результатов ты добился за эти четыре года?

– У меня первый юношеский разряд, – Лёнька полез в сумку и достал оттуда свою квалификационную книжку, чтобы подтвердить правоту своих слов.

Мужчина взял в руки книжку, которую Лёнька протянул ему и внимательно полистал в ней странички, а потом, оторвавшись от чтения, полностью открыл дверь и предложил:

– Заходи, поговорим, – теперь уже доброжелательно показал он на открытую дверь.

Лёньке ничего не оставалось делать, как войти в открытые двери, где он оказался в большом кабинете с несколькими столами.

Мужчина прошёл к одному из столов, удобно уселся за ним в небольшое кресло, которое жалобно заскрипело под его весом, и вновь посмотрел на Лёньку:

– Вижу, вижу, что результаты у тебя неплохие. Ты чемпион и города и области, а вот теперь и в Ленинград приехал. Что? И тут хочешь стать чемпионом? – он весело усмехнулся.

– А почему бы и нет? – Лёньке уже стали надоедать вопросы этого незнакомого навязчивого мужчины.

– Да, ты не кипятись, – попытался успокоить его мужчина. – Охолонись чуток. Я здесь в ЛВИМУ являюсь тренером по боксу. Зовут меня Юрий Иванович. Если есть желание, то приходи сюда после семи часов вечера во вторник и пятницу. Здесь собираются самые упорные парни, которые не уехали в отпуск и тоже хотят поддерживать свою форму и готовятся к будущим соревнованиям. Обычно тренировки у нас проходят четыре раза в неделю, но сейчас только дважды. Что? – Юрий Иванович пытливо посмотрел на Лёньку. – Хочешь участвовать в них?

Лёнька от таких слов чуть ли не подпрыгнул от счастья. Вот это да! Вот это ему повезло! Он сможет тренироваться! Куда-то делись заботы о сдаче экзаменов и про заботы, связанные с ними. Он как-то сразу почувствовал себя членом этой ещё неведомой для него команды, поэтому, не задумываясь, выпалил:

– Конечно, хочу!

– Ну, вот и молодец! – похвалил его тренер за такое решение. – А сейчас я запишу твои данные, – он вновь полистал странички Лёнькиной квалификационной книжки и что-то записал в один из толстых журналов, лежащих перед ним, – и приходи в пятницу. Придёшь? – он вновь пытливо посмотрел на Лёньку.

– Конечно, приду! – от распиравшего его счастья, Лёнька не знал, что ещё, можно сказать.

– Ну, вот и хорошо. Вот и молодец, – ободряюще произнёс тренер и, вернув Лёньке книжку, напомнил: – Ну, тогда приходи в пятницу. Я тебя буду ждать!

– Обязательно приду! – Лёнька быстро сунул книжку в сумку и, вылетев из кабинета в коридор, только услышал вслед:

– Смотри, не опаздывай!

На крыльях счастья Лёнька быстро долетел до экипажа и, взбежав на этаж, поделился своей радостью с ребятами.

– Молодец, – как всегда спокойно сказал Василий. – А как же экзамены?

– Да, сдам я их! – самоуверенно выкрикнул Лёнька, даже не пытаясь скрыть бушевавших в его душе страстей.

– Ну, ну, – скептически пробормотал из угла Алик. – Видали мы таких…

Но Лёньке не хотелось портить себе настроение и он сделал вид, что не заметил этого язвительного замечания. Он вообще старался не замечать и не трогать этого странноватого Алика.

На первую тренировку, пришло несколько ребят. Они негромко переговаривались, переодеваясь в раздевалке, как будто не замечая Лёньку.

Но когда ребята выстроились в зале в линейку, и Юрий Иванович представил им Лёньку, то они все подошли к Лёньке по очереди, пожали руку и представились.

Лёньке было очень приятно от этого. Это означало, что он негласно принят в команду.

Этой первой тренировке Лёнька отдал много сил, чтобы доказать тренеру и показать пацанам на что он способен.

После тренировки Юрий Иванович подошёл к нему и, похлопав по плечу, похвалил:

– А я смотрю, толк из тебя будет.

Лёньке была очень приятна такая похвала тренера, но он застеснялся и только пробормотал:

– Я постараюсь.

После тренировки он долго мылся в душе, а когда дошёл до экипажа, то понял, что опоздал на вечернюю поверку.

Когда он вошел на этаж, то абитуриенты уже стояли в строю и старшина выкрикивал каждого поимённо.

После выкрика фамилии, владелец её подтверждал своё присутствие выкриком – «Я».

Лёнька сразу почувствовал, что поверка подходи к концу, и он здорово влетел.

Но он всё равно вошел в коридор и остановился перед строем.

Увидев его, старшина злобно оскалился:

– Почему опаздываем, товарищ абитуриент?

– На тренировке я был, – наивно смотрел Лёнька в злобные глаза старшины.

– Как на тренировке? – старшина сделал вид, что он ничего не понимает. – А Вы что не знаете, что любая отлучка из расположения роты является нарушением?

– Да слышал я об этом, – Лёнька пожал плечами, – но как-то не придал этому значения.

– Ты посмотри на него – «не придал значения», – передразнил его старшина и, повернувшись к строю, громко провозгласил: – А для того, чтобы все придавали значение моим приказам, объявляю абитуриенту Макарову два наряда вне очереди!

Строй молчал. Тогда старшина, повернувшись к Лёньке, нагло спросил его:

– Вам понятен мой приказ, абитуриент Макаров?

– А чего тут непонятного, – сморщился Лёнька, пожимая плечами, – Два, так два…

– Не «два так два», – по надрывным ноткам в голосе старшины, чувствовалось, что он очень зол. – Надо чётко отвечать – «Есть два наряда вне очереди»! Понятно!

– А чего тут непонятного, не дурак же, – злость в Лёньке закипала всё больше и больше, но он, собрав всю свою волю в кулак, и не дав ей вырваться наружу, громко, во весь голос, повторил за старшиной: – Есть два наряда вне очереди!

– Так-то же, – уже миролюбиво закончил старшина. – Встать в строй!

Лёнька медленно повернулся и поплелся в конец строя, где стояли ребята из его кубрика.

Но старшина прервал его путь всё тем же истерическим голосом:

– Вы куда пошли, абитуриент Макаров?

Лёнька обернулся на этого кричащего недоноска и показал рукой:

– К своим, в строй.

– Да «не к своим в строй», – опять передразнил его старшина, – а надо чётко отвечать на мои приказы. В данном случае надо репетовать его «есть встать в строй»! Понятно?

– Да, всё понятно, – Лёньке уже порядком надоели нравоучения этого зарвавшегося салдофона, поэтому он чётко произнёс. – Есть встать в строй, – развернулся через левое плечо и печатным шагом двинулся в своё место в строю, чем только вызвал смех у присутствующих.

– Отставить смех! – опять послышался командирский голос старшины, который продолжил поверку.

У старшины была заурядная фамилия Смирнов. Но он ею кичился так, как будто он был Ушаков.

Все знали, что старшина служил на Северном флоте. Таким, как он, надо было только сдать экзамены, и неважно, на какие отметки, лишь бы они были сданы, и он автоматически зачислялся в училище.

Старшина с показухой носил на флотских расклешенных брюках широкий кожаный ремень с начищенной до блеска военно-морской бляхой. Ворот его рубашки был всегда расстегнут, и из него всем напоказ выглядывала тельняшка. Ни у Лёньки, ни у остальных пацанов тельняшек ещё не было, поэтому они резко отличались от этого бывалого моремана с Северного флота. А он, зная это, чувствовал над всей пацанвой превосходство.

Едва Лёнька зашел в кубрик после поверки, как в него влетел Смирнов.

Оглядев всех бешеным взглядом, он, остановив его на Лёньке, приказал:

– Следуйте за мной, абитуриент Макаров.

Лёньке ничего не оставалось делать, как подчиниться, и он поплелся за старшиной.

В бытовке старшина остановился и показал рукой в открытое окно:

– Видишь вон те кирпичи во дворе?

– Вижу, – подтвердил Лёнька, выглянул в окно.

– Возьмешь один из них. Растолчешь в песок и отдраишь им унитазы. Понятно? – голос Смирнова поднялся до третьей октавы.

– А почему именно кирпич? – в недоумении уставился Лёнька на старшину. – Ведь есть же паста «НЭДЭ», – показал он на небольшую жестяную баночку чистящей пасты, стоящую в углу шкафа.

– Я сказал кирпич! – голос старшины звенел, как натянутая тетива лука у спартанца. – Значит кирпич! Понятно?

– Да ясно всё, – сдался Лёнька.

Что с балбесом балабонить? Всё равно правда будет на его стороне. А Лёнька ведь сам выбрал жизнь в экипаже и здесь были такие правила. Значит, им надо подчиняться и выполнять их.

Он спустился во двор, нашёл пористый кирпич поменьше и, разбив его другим кирпичом, что был твёрже, перетёр полученную смесь в песок. Потом высыпал полученную смесь в кулёк и поднялся в расположение роты.

Смирнов его уже ждал там. Он сунул свой нос в кулёк, благо что был на полголовы ниже Лёньки, а тот нес кулёк почти у пояса, и довольным голосом разрешил:

– А теперь, марш в гальюн и отдраить все унитазы, чтобы сверкали, как у кота яйца! Понятно?

– Да, всё понятно, – усталым голосом согласился Лёнька. Лишь бы этот говнюк отвязался от него.

– Когда закончишь, доложишь мне. Я приму твою работу, – услышал он вслед.

Лёнька нашел тряпку, насыпал туда изготовленный порошок и принялся оттирать унитазы от грязи и ржавчины. Вымыл кафельные полы и отнес весь мусор в мусорные баки во дворе.

Вообще-то это у него не заняло много времени, потому что, наверное, эти изделия подвергались такой чистке ежедневно.

Хоть это и была нетрудная работа, но она задевала самолюбие Лёньки. Его – отличника и чемпиона заставляют драить гальюны. Тем более, что все уже легли спать, а он тратит своё личное время на какую-то ерунду. Это для него было очень обидно.

В роте было много проштрафившихся. Ребята ещё не привыкли к дисциплине и не знали ни своих прав, ни обязанностей, чем нагло и пользовался Смирнов. У всех было только одно желание – сдать экзамены и учиться. Все ребята были приезжими и в Ленинграде место, где жить и готовиться к экзаменам, вряд ли смог бы кто из них найти, поэтому и приходилось терпеть издевательства Смирнова.

После окончания приборки, Лёнька поплёлся к старшине.

Тот ещё не ложился спать, как будто поджидал Лёньку.

– Всё, – возвестил Смирнову Лёнька, тычком открыв дверь и оставаясь у порога.

Не ожидавший такой наглости, Смирнов взвился:

– Как докладываешь?

– А что? – с нарочитым непониманием уставился Лёнька на старшину. – Говно смыто, унитазы отдраены, мусор вынесен.

Чувствовалось, что Лёнькина тупость старшину достала и он, оттолкнув Лёньку, выскочил в коридор и, чуть ли не бегом, направился к гальюну.

Когда Лёнька подошёл туда, то Смирнов уже проверил качество приборки и только для солидности сделал ещё одно замечание:

– А эту тряпку выжать и повесить на просушку. После исполнения можете идти отдыхать, – и требовательно указал пальцем на валяющуюся в углу тряпку.

Выполнив пожелания старшины, Лёнька вернулся в кубрик, где все ребята уже видели тридесятый сон.