Текст книги "Приключения Лёньки и его друзей"

Когда он ощутил под ногами сухую траву мари, то взобрался на одну из кочек и сел на неё. От холода зубы стучали, и всё тело тряслось в ознобе. Надо было что-то делать.

Лёнька огляделся. Соседний профиль гнал Михалыч. Увидев его, Лёнька, что было силы, заорал:

– Михалыч!!! – и замахал руками.

Когда находишься на мари, то голос соседа уже метров с десяти не слышно. Поэтому Лёнька орал изо всех сил. Наверное, он никогда до этого так громко не кричал в жизни. И Михалыч его услышал.

Он чего-то махал руками и тоже кричал, но Лёнька ничего не мог разобрать. Он только в истерике орал и махал Михалычу руками.

Наверное, Михалыч понял, что случилось, что-то ужасное и вскоре подошел к Лёньке.

– Чего случилось то? – недовольно прокричал на Лёньке, но, когда увидел, что того трясёт и он весь мокрый, то сам в изумлении сел на соседнюю кочку.

– Ты чё? Провалился что ли? – в ужасе смотрел он на мокрого Лёньку.

– Д-д-д-а-а, – стуча зубами, еле выдавил из себя незадачливый лесоруб.

– Где? – продолжал допытываться Михалыч.

– В-в-он т-т-ам, – Лёнька ткнул пальцем в сторону зелёного островка.

Михалыч посмотрел в ту сторону и ударил себя по лбу:

– Старый я балбес! Хотел же вам, пацанам, сказать, чтобы к таким местам не подходили. Да, всё забывал. Там же бездна! Там дна нет! – потом переменил тон. – А как ты выбрался-то оттуда?

– В-в-ешки б-были на п-п-лече, – стучал зубами Лёнька.

– Да-а, – Михалыч немного подумал. – Они-то и спасли тебя. Если бы не они, то ты бы ухнул туда… И с концами. И никто бы даже не узнал, куда ты исчез. Были тут такие случаи…, – это он уже добавил, что-то вспоминая.

– Ладно, – продолжил Михалыч, – сушиться тебе надо, а то простынешь. Что я тогда с тобой делать буду…? Пошли в лесок. Там костерок разложим, просушишься и вернешься до дому. Здесь-то гнус сожрёт.

Только сейчас Лёнька понял, что у него нет одного болотника и топора. Они утонули в замаскированной промоине.

Михалыч помог Лёньке добраться до леса. Там они нашли полянку. Михалыч надрал с берез коры, сложил из валежника костёр и запалил его. Вырубив колышки, он развесил на них Лёнькину одежду для просушки.

– Обсохнешь, – оглядел он голого Лёньку, – и шкандыбай на заимку. Есть у нас там ещё болотники, – он ободряюще похлопал Лёньку по плечу. – И не сиди здесь сиднем. На тебе ветку. Обмахивайся. А то комары точно сожрут. А я пойду работу продолжу. Да, – оглянулся он, – костёр только хорошенько затуши, а то нам ещё и пожара в тайге не хватало.

Михалыч развернулся и ушел в сторону своего незаконченного профиля, оставив Лёньку у костра.

Одежда вскоре высохла, и Лёнька пошел на заимку.

Была середина дня. В заимке никого не было. Да и делать было нечего. Ленька посидел за столом, поел вчерашнего борща и решил натаскать воды. Надо было чем-то занять себя. За этими занятиями он и не заметил, как наступил вечер, и мужики вернулись из тайги.

Михалыч им уже обо всём рассказал, и они только посочувствовали Лёньке. Только Сашка поинтересовался:

– Ну, чё? Страшно было? – понизив голос и широко раскрыв глаза тихо спросил он своего друга.

– Ага, – честно сознался Лёнька. – Особенно когда ощутил, что подо мной нет дна.

После ужина, когда мальчишки перемыли все миски и натаскали дров и воды, Михалыча потянуло на разговор:

Он сидел на скамье, оперившись локтями о стол и нещадно дымил какими-то вонючими папиросками.

– Да, – начал он, – Лёньке повезло, что он не ушел с головой в промоину. Сколько было случаев, что пойдут одиночки в тайгу и не возвращаются. Вот так же, наверное, на марь забредали и уходили под мох. Лёньке повезло, что у него были вешки на плече, а то не сидел бы он сейчас рядом с нами. А мы бы колесили по тайге и искали бы его… Но, ничего, всё обошлось, слава Богу, – Михалыч выпустил очередной клуб дыма и продолжал, обращаясь уже ко всем мальчишкам: – Вы уж будьте внимательнее, смотрите, что у вас под ногами делается. Да и по сторонам тоже глядите. В тайге варежку нельзя раскрывать. Глаз да глаз за всем нужен.

Оба Бориса сидели рядом и слушали Михалыча, соглашаясь с ним. А тот продолжал:

– На марях сейчас ягода поспевать начала, – он сделал паузу и осмотрел всех, сидящих за столом, – медведи могут выйти на неё. Жир им на зиму запасать надо. Вон и смородина вдоль реки уже вся красная стоит. Ох, мишки её и любят, – он прикрыл глаза и покачал головой. – Знатная это пища для них. Если медведь сытый будет, то он на человека не попрёт, если только не с испугу, – а потом, посмотрев на мальчишек, добавил: – Не дай Бог, если увидите мишку, то не орите во всю глотку, а стойте на месте. Ни в коем случае не убегайте, а то он за вами, как за жертвой погонится. Когда мишка вас увидит, он сам поймет, что вы ему не враг, и уйдет. Главное быть спокойным и панику не поднимать.

– Уж так и уйдет, – вступил в разговор младший Борис.

– Уйдет, уйдет. Поверь мне. Ему проблем не надо, когда он сыт. Вот если он почувствует опасность или гон у него, то тогда лучше с ним не встречаться.

– Вот, поди и узнай, гон у него или нет. И, вообще, что на уме у него? И, вообще, если тут медведи появятся, я туда, – Борис показал в сторону Гилюя, – на работу не пойду.

– Твоё дело. Не хочешь работать – не ходи. Боишься, то скажи сразу, – спокойно ответил Михалыч на слова Бориса. – Если будет опасность какая, то у нас ружья есть. Постреляем в воздух, попугаем мишек, так они к нам и не сунутся.

– Ага, не сунутся, – не унимался младший Борис. – Уж больно неохота быть поглоданным мишкой.

– Да кому ты такой нужен, – усмехнулся Михалыч. – От тебя табаком, да пὸтом за версту прёт. Любой мишка, учуяв тебя, сам тебя стороной обойдет.

Младший Борис обиделся и ушел на край откоса. Оттуда ещё долго шел дым его папирос.

А Сашка, хитро посмотрев на Лёньку, незаметно кивнул ему головой, чтобы тот вышел из-за стола.

Сам он вышел и, якобы, пошел к заимке. Лёнька через несколько минут последовал за ним.

В темноте Сашка приблизился к Лёньке и шёпотом начал говорить:

– Слышь, Лёнь, а Борька то и в самом деле боитсяؘ медведѐй.

– Похоже, что да, – согласился Лёнька.

– Слышь! А давай мы его разыграем, – в темноте Лёнька увидел искорки костра, отражающиеся в хитрых Сашкиных глазах.

– А что? Давай! Только как? – его заинтересовало Сашкино предложение.

– Не бойся. Я всё знаю, – уже жарко шептал Сашка. – Я медвежьи следы сделаю на дороге, по которой мы до ветра ходим.

– А как их сделать? – удивился Лёнька. – У тебя что? Трафарет какой есть?

– Руки у меня есть, – всё так же жарко шептал Сашка.

– И чё ты будешь делать со своими руками? – всё не мог понять Сашкину затею Лёнька.

– Утром увидишь, – Сашка панибратски хлопнул его по плечу. – Пошли к костру, а то они что-нибудь заподозрят.

Мальчишки подошли к костру и уселись рядом, вороша угли в нём, но говорили они уже о том, кто, что и где видел и что будет завтра.

Утром Лёнька проснулся от того, что его кто-то толкал в бок. Он с трудом открыл глаза и увидел Сашку. Тот одной рукой прикрыл рот Лёньке, а палец другой руки приставил себе к губам.

Лёнька понял, что спрашивать ничего не надо и осторожно выбравшись из спальника, осмотрелся. Все мирно спали. Даже Михалыч, который обычно встаёт первым, задавал храпака.

Спустив ноги на пол, он нащупал свои сапоги, вставил в них ноги и на цыпочках вышел из заимки. Сашка уже ждал его.

Хитро глядя на Лёньку, Сашка махнул ему рукой, чтобы тот следовал за ним.

Только отойдя с десяток метров от заимки, Сашка начал разговаривать. И то, он говорил только громким шепотом:

– Давай, давай, двигайся. Сейчас, пока земля мокрая, нарисуем медвежьи следы.

– Как ты их собрался рисовать? – Лёнька в недоумении уставился на Сашку.

– Как, как? – также громко шептал Сашка. – Вот этими вот ручками, – он показал Лёньке сжатые кулаки.

Они отошли к дороге и Сашка вновь зашептал:

– Смотри, не наступи на дорогу. Нам там наши следы не нужны.

Сашка нагнулся над влажным и мягким полотном дороги и костяшками сжатого кулака надавил на дорожную грязь. Получился какой-то след. Сашка взял веточку и у каждого предполагаемого пальца на следе нацарапал полоски.

Лёнька с интересом обнаружил, что сделанный след очень похож на медвежий.

Теперь он понял смысл Сашкиного розыгрыша.

– Это будет след правой лапы одного медвежонка, – он сделал еще один «след» и пририсовал предполагаемые коготки, – а это левый след. Сейчас сделаю еще пару следов и, это будет путь одного медвежонка, – а потом добавил: – У тебя ладонь больше. Так ты нарисуй следы мамаши.

Лёнька посмотрел, как Сашка сделал четыре следа одного медвежонка и проложил рядом следы «медведицы». Сашка же сбоку от них проложил для надежности «следы» второго медвежонка.

«Следы» пересекли дорогу, и «медведи» пошли дальше в лес. Для наглядности, что медведи пошли в лес, мальчишки примяли траву на обочине дороги с обеих сторон.

Только они закончили прокладку следов, как дверь в заимке хлопнула, и из неё вышел Михалыч.

Он огляделся по сторонам, как будто кого-то высматривая.

– Нас ищет, – ещё тише прошептал Сашка. – Бегом отсюда, – и мальчишки, пригнувшись, совсем, как настоящие разведчики, перебежали метров тридцать вперед.

Там Сашка выпрямился, вышел из кустов и направился к заимке. Лёнька следовал за ним.

Михалыч, увидев мальчишек, обернулся к ним:

– Чего это вам, пострелы, не спиться? То их пушкой не поднимешь, а тут, на тебе, вперед меня поднялись. Али что затеяли? – он с интересом посмотрел на мальчишек.

– Ты чё, Михалыч, – естественно изумился Сашка. – У нас, после этой медвежатины, животы скрутило. Вот и пошли мы до ветра.

– Вот так сразу и скрутило? – всё так же недоверчиво смотрел на мальчишек Михалыч. – И у обоих сразу? – он ещё раз глянул на мальчишек, а потом, как-то скрючившись, проговорил: – А что? Может и прихватило… Меня вот тоже крутит, – и, с нездоровой поспешностью удалился в кусты.

Мальчишки зашли в заимку. Борисы встали и, почесываясь, собирались выйти, а Витька всё ещё нежился в спальнике.

Лёнька с Сашкой схватили полотенца и выскочили наружу. Они быстро спустились к реке и со смехом мылись ледяной водой Дубакита.

Умывшись, они в прекрасном расположении духа, поднялись к заимке. Там творилось что-то непонятное. Но прислушавшись, Лёнька понял, что это возбужденный голос молодого Бориса.

– Ты видел следы?! – махал он руками в сторону дороги, пытаясь обратить туда внимание старшего Бориса.

– Какие следы? – не мог понять старший Борис.

– Какие, какие!! – чуть ли не кричал младший Борис. – Медвежьи следы!

– Да ты чё, вообще чокнулся, – недовольно реагировал старший Борис на крики своего тезки. – Где ты видел эти следы?

– Вон там! – кричал младший Борис. – На дороге!

Старший Борис с Витькой вышли на дорогу и вскоре вернулись. Старший Борис сел за стол и почесал в затылке:

– В самом деле, медвежьи следы, – бормотал он в растерянности. – Похоже, медведица с двумя медвежатами прошла…

– Вот, вот, – пыл младшего Бориса немного поутих, – прошла! Пока мы тут спим, то вокруг нас медведи шастают. А если кто ночью до ветра выйдет? Что тогда? – он окинул всех возбужденным взглядом. – Сожрут, и не подавятся.

– Да никто тебя жрать не станет, – попытался успокоить его Михалыч.

Но Бориса было не успокоить. Он в возбуждении бегал от костра к заимке.

А тут еще Витька подлил огня в пламя истерики Бориса:

– А что, – он пожал плечами, – я вчера, когда по мари гнал профиль, то видел метрах в ста от себя три коричневых бугорка. Думал кочки какие, а потом присмотрелся и понял, что это медведи кормятся там. И точно их было три. Наверное, это и есть их следы, – он с надеждой, что его поймут, посмотрел на окружающих.

Слова Витьки, как будто, взорвали младшего Бориса. Он подскочил, как на пружинах и кинулся в заимку.

– Ты куда? – крикнул ему в след Михалыч, но Борис его не услышал, он уже был в заимке.

Через пару минут он с бешеными глазами выскочил оттуда с рюкзаком за плечами.

– Куда собрался? – ещё раз повторил свой вопрос Михалыч.

– На прииск пойду, – зло огрызнулся Борис. – Пусть что хотят, то и делают. Но к медведям в пасть я не полезу, – он развернулся и двинулся в сторону прииска.

– Так медведи тебя по пути туда сожрут, – шутя крикнул ему вслед Михалыч. – Куда ж ты без ружья?

Борис сразу остановился, развернулся и подошел к Михалычу:

– Дай ружьё, – жестко глядя в глаза Михалычу потребовал он.

– Ружьё я-то тебе дам. Да заряжено оно только дробью. Мишку она не возьмет. Только ещё больше раззадорит. Вот тогда он уж точно тебя сожрёт.

Борис стоял в нерешительности. Но Михалыч продолжил:

– Возьмешь ружье и пяток патронов. По мишке не пали, если его увидишь, а стреляй только в воздух. Понял?

– Понял, – подтвердил Борис. – Так дашь ружьё?

– Дам, дам, – Михалыч встал и, покряхтывая, пошел к заимке.

Вскоре он вышел оттуда с двустволкой шестнадцатого калибра и вручил её Борису:

– Держи. А лучше попроси Палыча, чтобы он сам к нам пришёл и погонял этих медведѐй. Лицензия у него на отстрел есть, а мясо нам не помешает.

– Ладно, – уже мягче сказал Борис и, развернувшись, пошел в сторону прииска.

Вскоре его фигура затерялась в чаще леса.

Михалыч ещё немного посидел, о чем-то подумал, стряхнул с себя какие-то мысли и предложил:

– А мы позавтракаем и пойдем дальше денежку колотить.

Мальчишки сели за стол, плотно позавтракали, взяли с собой по тормозку и двинулись на работу. Только Михалыч чего-то замешкался у костра.

– Лёнька, Сашка, – крикнул он уходящей бригаде, – а подите ка сюда. Костер-то надо затушить. Чё эт вы его так оставили?

Лёнька с Сашкой, без задней мысли развернулись и подошли к Михалычу.

– Чё костер-то не залили? – с какой-то странной интонацией в голосе проскрипел Михалыч. – Вам чё? Всегда надо напоминать об этом.

Лёнька схватил ведро и только намерился выплеснуть его в костер, как знатная оплеуха чуть не сбила его с ног.

– Ты чё, Михалыч, – ничего не мог понять он.

Рядом, присев и держась за ухо, сидел озадаченный Сашка.

– Я вам паразитам, дам чё! – злобно выговаривал Михалыч. – А если бы он узнал, что это вы наставили следы? Убил бы вас тут же! Вы чё? Вообще головы потеряли? Вы в тайге, а не в городском парке, – но, немного успокоившись, продолжил. – Я-то вас сразу просёк. Только не успел я эти следы стереть. Опередил меня Бориска! Я эту вашу мазню потом уже затер. Радуйтесь, что он городской и никогда не видел медвежьего следа. А то бы точно оторвал вам за такие шутки ваш дурацкие головы.

Немного успокоившись, Михалыч сел на скамью у стола, закурил и усмехнулся:

– Вот же пацанва! Додумались же до такого! – он со смешком покрутил головой и, докурив папироску посмотрел на виноватые физиономии своих подопечных, скомандовал им: – А нечего вам тут прохлаждаться! Дуйте на свои профиля, и чтобы работали как звери, – и уже спокойнее добавил: – А медведѐй не бойтесь. Им сейчас не до вас. Им к зиме готовиться надо. Но ухо держите вострὸ. На глаза им не попадайтесь.

Мальчишки поняв, что прощены и их тайна никогда не будет раскрыта, подхватили топоры и двинулись туда, куда указал Михалыч, припоминая всех матерей.

К вечеру следующего дня на заимку приехал Анатолий Палыч. На телеге, запряженной Рыжухой, сидели младший Борис и Соколов. Вид у Бориса был понурый, он ни с кем не разговаривал и прятал глаза.

Анатолий Павлович с Соколовым сразу же отошли в сторону с Михалычем, и долго о чём-то разговаривали.

Закончив разговор, они подошел к столу, и весело поприветствовали сидящих:

– Привет, таёжники! Что тут у вас опять случилось?

– Да ничего особенного, – пожав плечами, ответил старший Борис. – Работаем потихоньку. Погода хорошая. Позволяет работать.

– А медведѐй ещё видели? – задал очередной вопрос Анатолий Павлович.

– Неа, – отрицательно покачал головой старший Борис. – Витька их видел надысь, но мы туда сейчас не ходим. Другие места есть, где работы не в проворот. А чё по марям-то шляться. Того и гляди, что в промоину попадешь, али медведь задерет.

– Так…, – дружелюбно начал Анатолий Павлович, – а расскажи-ка ты нам Витёк, где ж ты повстречал тех медведѐй то?

– Да, недалече тут, – Витька махнул рукой куда-то в сторону Гилюя. – На мари. Но я больше туда не ходил, – заверил он Анатолия Павловича.

– Показать сможешь, где видел? – продолжал допытываться Анатолий Павлович.

– А что! Могу, – Витька оживился. – Там, когда выходишь от громадных сосен, то марь начинается. Это километра два отсюда. Вот там они и паслись, – глаза у Витьки загорелись и он продолжал: – Я, как разобрал, что это медведи, то сразу присел на корточки и на карачках оттуда и выполз. Так что и профиль не закончил. Хотел сказать об этом Михалычу, а тут с Лёнькой такая история приключилась, вот и забыл, – закончил он с сожалением.

– Ничего, – ободрил Витьку Анатолий Палыч, пропустив слова о Лёньке. – С кем не бывает? Завтра пойдем туда. Посмотрим, там ещё твои медведи, или привиделись они тебе. А, может быть, это и в самом деле, кочки на мари были. Там всякое можно увидеть, – он серьезно посмотрел на Витьку и добавил: – А профиля-то заканчивать надо. Неважно, по мари они идут или по лѐсу. Не переживай. Завтра разберемся.

Разговор на этом закончился и все продолжили ужин, завершившийся, как всегда, чаепитием.

Вокруг стояла первозданная тишина. Темное небо над головой было расцвечено яркими звездами, костёр начал затухать и Михалыч, как всегда, произнес священные слова:

– Ну, что ж, утро вечера мудренее. А не пора ли нам пора…, – он сладко потянулся до хруста в суставах, встал и пошел к заимке.

Все остальные, последовали за ним.

Утром, после завтрака, Анатолий Павлович чистил свой карабин. Соколов перебирал и смазывал ТТ, а Михалыч прочищал ружье двенадцатого калибра.

Мальчишки с любопытством наблюдал за всеми этими манипуляциями.

Михалыч насыпал в гильзы порох и забил его войлочным пыжом. А на круглых, свинцовых пулях сделал глубокие надрезы по всей окружности вдоль и поперек.

– Это для надежности, – пояснил он Лёньке, – Если пуля попадет в медведя, – ударение он сделал на последнюю букву, – то и разорвется у него внутри. Главное, это надо попасть в него. Ну, а насчет этого, опыт у меня имеется, – Михалыч ухмыльнулся. – На войне не такое приходилось делать, чтобы фрицев поганых изничтожать.

Лёнька вообще никогда не видел, как набиваются гильзы, и чистится оружие. Поэтому он с интересом смотрел, как Михалыч готовится к охоте, а Соколов разбирает ТТ.

Но в отличие от Михалыча, тот молча собрал пистолет и, уложив его в кобуру, ничего не объяснил Лёньке. Сашка же притих возле отца.

Смазав и перебрав карабин, Анатолий Павлович посмотрел на ребят:

– Ну, пойдёте смотреть на ваших медведѐй? Может, что и увидим. Пойдёте с нами?

Мальчишки обрадовались такому предложению. Они уже с вечера решили, что обязательно пойдут за охотниками, даже если те и не возьмут их с собой.

Уходя, Михалыч сказал обоим Борисам:

– Чё вы за нами пойдете? Оставайтесь здесь. Рыжуху накормите и напоите, да приготовьте что-нибудь. Я думаю, что долго мы там не задержимся, – на что Борисы сразу же согласились.

Витька был проводником. Он уверенно шёл впереди, показывая путь к профилю, с которого выходил на марь.

Дойдя до него, он повернул в лес, но Анатолий Павлович отстранил его и пошёл первым, сняв карабин с плеча. За ним последовали Соколов и Михалыч с ружьем за спиной.

Метров через триста смешанный лес стал редеть и переходить в сосновый бор.

Мелкие деревья исчезли и вокруг стояли только высокие стройные сосны. Земля была сплошь усеяна их иглами, и вокруг валялось множество старых шишек, которые громко хрустели под ногами.

Анатолий Павлович цыкнул на пацанов:

– Стоять тут! За нами не ходить! Мы сами вначале всё осмотрим, – и, осторожно ступая, чтобы не шуметь, пошел к выходу из леса на марь.

– Юра, – шепотом он приказал Соколову, – ты иди левее, а ты, Михалыч, бери правее, – и они, рассыпавшись цепочкой, осторожно пошли дальше и вскоре исчезли за ближайшими соснами. Мальчишки остались одни.

Любопытство разбирало Лёньку и он тоже, раздвигая ногами шишки и ступая только на мягкую хвою, двинулся за охотниками. За ним точно также последовали и Сашка с Витькой.

Лёньке не хотелось мешать охотникам, и он пошел в направлении туда, куда ушел Соколов, только стал забирать ещё левее.

Вскоре сосны закончились, и начался небольшой подлесок. Он становился всё реже и реже.

Мальчишки пригибаясь, прокрались к краю мари, и залегли в густой траве.

Лёнька отполз к небольшим березкам, осторожно приподнялся во весь рост и принялся осматривать марь.

Обведя взглядом окрестности, у него ёкнуло сердце. Метрах в пятидесяти справа от них над мшистыми кочками возвышались три черные кочки. Одна была большая, а две поменьше. Лёнька жестом поманил к себе Витьку. Когда тот подполз к нему, он прошептал ему на ухо:

– Эти кочки ты видел?

Витька приподнялся и всмотрелся в то, на что показывал ему Лёнька.

– Точно, они, – разочарованно прошептал он, а потом, приглядевшись, в ужасе присел. – Так они же двигаются, – он пальцем тыкал в направлении черных кочек.

Лёнька внимательно присмотрелся. Точно! Кочки двигались. Значит, это были не кочки, а медведи.

Лёньке стало жутковато, и он присел в траву, но потом вновь приподнялся и осмотрелся.

Справа от них точно, были три медведя. Один большой, а два маленьких. Но правее, метрах в ста, он увидел ещё один огромный черный бугор. Он был как раз напротив того места, где находились охотники с ружьями.

Бугор двигался к лесу, до которого оставалось не больше тридцати метров.

Тут Ленька увидел Анатолия Павловича с карабином. Он стоял на колене и целился в медведя. Раздался выстрел. Медведь осел, но тут неожиданно поднялся во весь рост и быстро начал двигаться на Анатолия Павловича.

Анатолий Павлович резко встал и попятился назад. Налетел спиной на сосну и, прислонившись к ней спиной, вновь прицелился. Но выстрела не раздалось. Было видно, что Анатолий Павлович лихорадочно пытается что-то сделать с карабином. Он дергал за затвор, но у него ничего не получалось. А медведь, тем временем, поднявшись на задние лапы, всей своей громадиной приближался к Анатолию Павловичу. Тут раздалось несколько пистолетных выстрелов, но медведь продолжал двигаться в сторону Анатолия Павловича. Раздался ещё один громкий выстрел, и медведь медленно начал заваливаться на бок. Анатолий Павлович наконец-то справился с карабином, и Лёнька услышал ещё один выстрел.

Мальчишки вскочили на ноги в своей засаде и, вытянув шеи, смотрели на это побоище. Сильный ветер с мари развивал их волосы, но они не обращали на него внимания и всматривались в сторону охотников.

Лёнька посмотрел по сторонам. Трех медведей, что паслись поблизости, уже не было. Их спины то появлялись, то исчезали где-то вдали.

Из-за сосен появились Михалыч с Соколовым. Они медленно подошли к Анатолию Павловичу и осматривали лежащего медведя.

Мальчишки тоже не выдержали и кинулись к взрослым.

Увидев их рядом, Михалыч прикрикнул на них:

– А вы куда? Стойте там, не подходите близко.

Они и сами ещё стояли в нескольких метрах от медведя, не решаясь подойти к нему. А он громадной чёрно-коричневой горой неподвижно лежал рядом.

Анатолий Павлович ещё раз прицелился и выстрелил медведю в голову. Из черепа брызнула кровь, медведь ещё раз дернулся и застыл.

От такого зрелища Лёньку передернуло и ему очень захотелось отвернуться, чтобы не видеть кровь и смерть этого, ни в чём неповинного, животного.

– Ждал он нас, зараза, – зло сказал Михалыч.

А Анатолий Павлович посмотрев на Михалыча, выдавил из себя хриплым голосом:

– Спасибо, Михалыч. Если бы не ты, то неизвестно кто бы сейчас тут валялся.

– Ладно уж. Всяко бывает, – отмахнулся Михалыч. – Я как увидел, что ты затвор дергаешь, то в бочину ему-то и пальнул. Благо сидел сбоку. А что у тебя случилось-то с карабином? – удивленно спросил он Анатолия Павловича.

– Да патрон, что-то заклинил. Оно и раньше так бывало, но я же всё специально смазал, для этого, расходил. Несколько раз ещё проверил затвор, а тут, на тебе, – он в сердцах покачал головой. – И надо же. В самый неподходящий момент, он опять заклинил.

– А я в него целую обойму выпустил, – возбужденно вставил Соколов. – А он хоть бы хны, прет и прет на Палыча.

– А как ты в него, Палыч, стрельнул-то, что он не свалился сразу? – с удивлением обратился Михалыч к Анатолию Павловичу, не обращая внимания на Соколова.

– Да я и сам не знаю, – развел руками Палыч, – Мишка то стоял мордой ко мне и ел. Я положил карабин на сучок и прицелился. А он, наверное, что-то учуял, и поднял голову, хотя смотри, какой ветруган идёт с мари. Не должен был он меня учуять. Целился я в голову. Как раз промеж глаз, но что-то пошло не так, – он разочарованно покачал головой. – А ну ка глянем, что же случилось-то? – и он двинулся к медведю.

– Стой, стой, – поостерег его Михалыч, – сейчас я его ещё раз проверю, – он выхватил топорик, срубил небольшую осинку и потолкал ей медведя, но тот так же неподвижно лежал.

Михалыч покряхтел, поднатужился и перевернул его.

– Во! Смотри, – он указал пальцем в голову медведя. – Это ты стрельнул в него первый раз, – Михалыч поднял голову на Палыча, – Не промеж глаз попал, а вскользь по черепу. А это я в него сбоку пальнул, – Михалыч показал на дыру в боку медведя, из которой до сих пор сочилась кровь. – Кажись в сердце и попал, а это ты в него засадил уже в грудь.

– А где же следы от ТТ? – недоуменно вскрикнул Соколов.

– А кто его разберёт в его шерсти. Вот разделаем, тогда уже и посчитаем дырки, – недовольно пробурчал Михалыч.

Анатолий Павлович посмотрел на ребят и сорвался:

– А вы что здесь делали?! Где я вам сказал быть?! Чего сюда приперлись?! – Лёнька его ещё таким злым никогда не видел.

Но, справившись с собой, Анатолий Павлович уже спокойнее продолжил:

– Так! Дуйте на заимку и приезжайте сюда с телегой. Борисы вам Рыжуху запрягут и пусть сами сюда идут. Такую тушу мы сами не утащим. Захватите мешки и брезент. Доедете до профиля и ждите. Один останется у телеги, а остальные – сюда с мешками и брезентом. А мы пока разделкой займемся.

– Мяса нам надолго хватит, – потирал руки довольный Михалыч, доставая свой громадный нож из ножен, которые всегда висели у него на поясе.

Мальчишки после нагоняя отошли от медведя, наблюдая за всем произошедшим со стороны.

Видя, что его слова ни до кого из них не дошли, Анатолий Палыч прикрикнул:

– Чего стоим? Чего ждём? Марш за телегой!

Дальше уже напоминать ничего было не надо. Мальчишки сорвались и, чуть ли не бегом, помчались к заимке.

Там их встретили оба Бориса. Они кинулись к ним с расспросами, но мальчишки хором рассказывали всё так сумбурно, что те, ничего не поняв, быстро запрягли Рыжуху и поехали забирать мясо.

Сашку оставили, как самого младшего у телеги, а сами, прихватив мешки, пошли к месту, где лежал медведь.

С медведя была снята шкура, и он уже был частично разделан.

Михалыч уложил мясо в мешки и отправил пацанов с младшим Борисом к телеге.

Уложив мясо в телегу, они остались ждать охотников. Вскоре и те подошли к телеге. На срубленных жердях они принесли остатки туши и шкуру.

Теперь это было просто мясо, и оно у Лёньки не вызывало никаких эмоций. Обычное мясо, которое он видел много раз на прилавках магазинов. И того ужаса, что он испытал при виде лежащего убитого медведя, уже не было.

По приезду на заимку, Михалыч взял себе в помощники Лёньку с Витькой, и они пошли строить коптильню.

Весь вечер они только и занимались тем, что разделывали мясо для копчения, вяления и засолки. Михалыч и тут оказался всех умней. Каким-то образом, он в своё время прихватил с прииска, чуть ли не полмешка соли, которая сейчас очень пригодилась.

А наутро Анатолий Павлович с Соколовым отправились обратно на прииск. У них там было очень много работы по съемке местности.

Перед отъездом, Анатолий Павлович подошел к младшему Борису:

– Ну, так ты? С нами или тут останешься?

Тот немного помялся и недовольно ответил:

– А чё я у вас там делать буду? За съемку так не платят, как за профиля. Мне деньги нужны. Тут я буду.

– Давно бы так, – хлопнул его по плечу Анатолий Павлович. – А медведѐй не боѝсь. Мы их тут надолго распугали, – он весело рассмеялись, взял под уздцы Рыжуху, и они пошли обратно на прииск.