Текст книги "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга VI"

В общем, это был дом не для бедных, и то, что пропавшая женщина проживала в нём практически с момента постройки, многое говорило о её материальном благосостоянии.

Посещение апартаментов дало полицейским немало пищи для размышлений. Они установили довольно неожиданную деталь, которая хотя и не имела явного отношения к судьбе Агнес, но выглядела сама по себе весьма любопытно. Оказалось, что соседом пропавшей женщины являлся Людвиг Чопп (Ludwig Schopp), человек, хорошо знакомый уголовному розыску полиции Нью-Йорка. В октябре 1933 года Чопп арендовал 2-комнатный апартамент на той же лестничной площадке, где находился апартамент Агнес. Несмотря на свою молодость – а Людвигу исполнилось всего 38 лет – Чопп был хорошо известен в кругах антикваров и торговцев всевозможными редкостями, кроме того, он работал консультантом крупной страховой компании и являлся владельцем дорогостоящей коллекции живописи. Коллекция, разумеется, была застрахована на крупную сумму и… в этом месте проницательные читатели наверняка угадают сюжетный зигзаг… через месяц после поселения в доме №235 в комнатах Чоппа вспыхнул пожар. Который, разумеется, уничтожил застрахованную коллекцию живописи, и Чопп, разумеется, сразу же подал требование на получение страховки.

"Уши" спланированного мошенничества, если можно так выразиться, были видны за версту. Электропроводка в апартаменте была исправна, а в комнатах ощущался отчётливый запах бензина, так что факт умышленного поджога вопросов не вызывал. При этом сам Людвиг имел на время пожара непробиваемое alibi, и с самого начала детективам было ясно, что лично он ничего не поджигал. Вся интрига расследования свелась к установлению личности соучастника.

Нашли его довольно быстро, если говорить совсем точно, то подельника назвал сам же Чопп. Когда он понял, что дело дрянь и денег он не увидит, то моментально принялся бороться за смягчение судебного приговора. С неподражаемой непринуждённостью психопата он предал своего помощника, точнее, помощницу, ибо поджог устроила его любовница. 29 ноября 1933 года против парочки голубков окружная прокуратура выдвинула официальное обвинение. История эта наделала шум вовсе не из-за преступного замысла Чоппа, который следовало признать довольно тривиальным, а из-за выбранного преступниками способа его реализации. Пожар в высотном здании, безрассудно устроенный мошенниками, при тогдашнем развитии техники и методов пожаротушения был чреват самыми тяжкими последствиями. В истории Людвига Чоппа мы видим, безусловно, выразительный пример корыстолюбия, неприкрытого эгоизма и поразительную готовность рисковать жизнями окружающих для достижения сиюминутных целей.

Наведя справки об отъезде Агнес Тафверсон, детективы установили следующее: ключ от её апартамента был сдан 22 декабря мужем, тем самым Подержаем, с которым женщина венчалась немногим ранее. Личные вещи были вывезены, ничего подозрительного в освобождённом апартаменте замечено не было. Сам Иван Подержай никаких подозрений в свой адрес не вызывал – его уже видели неоднократно в обществе Агнесс, и более того, женщина говорила консьержу о нём как о муже, так что ничего экстраординарного в передаче им ключей не усматривалось. Разумеется, обслуживающему персоналу апартаментов были заданы вопросы о том, кто из работников и когда видел Агнес Тафверсон в последний раз. Может показаться невероятным, но люди вспомнили не только день, но даже и час такой встречи! Лифтёр и консьерж независимо друг от друга заявили, что видели Агнес около 22 часов 18 декабря – она возвратилась в свой апартамент в обществе мужа, при себе пара имела довольно большой багаж – 5—6 или даже больше «мест» – и это были новые весьма добротные чемоданы. Пара приехала к зданию на такси, и мужчина, сопровождавший Агнес, дважды возвращался к машине, чтобы перенести багаж.

Полицейские решили переговорить с женщиной, убиравшей апартаменты Агнес. Чернокожая горничная Флора Миллер (Flora Miller) рассказала много интересного, хотя и не совсем то, что хотели бы услышать детективы.

По словам Флоры, она была знакома с Агнес чуть менее полутора лет и общалась с нею накоротке. Тафверсон, будучи женщиной, вышедшей из социальных низов, была лишена всякого высокомерия, снобизма и расовых предрассудков, а потому частенько обсуждала с чернокожей прислугой всевозможные события как общественной, так и личной жизни. Флора знала, что Агнес познакомилась с Иваном во время поездки в Европу в апреле-мае 1933 года, между ними завязалась переписка, затем Иван появился в Нью-Йорке. Агнес планировала отправиться с мужем в большой вояж, возможно, даже вокруг земного шара, для чего взяла на работе 6-месячный отпуск без содержания. Первым этапом продолжительного свадебного турне должна была стать поездка по странам Европы, отъезд был запланирован на 19 декабря 1933 года. Молодожёнам предстояло отправиться через Атлантический океан на лайнере «Hamburg», принадлежавшем германской компании «HAPAG» (это аббревиатура словосочетания «Hamburg-Amerikanische Packetfahrt-Aktien-Gesellschaft»). В США эту компанию именовали короче и благозвучнее – «Hamburg-American Line». Пассажиры лайнера должны были встретить Рождество в океане, что, по мнению Агнесс, было чрезвычайно романтично.

Отплытие было запланировано на середину дня 19 декабря, и Флора Миллер накануне попрощалась с Агнес, которую она не рассчитывала увидеть в течение нескольких последующих месяцев. На следующий день после отплытия «Hamburg» -а горничная явилась в апартамент Тафверсон, дабы подготовить его для передачи управляющей компании и… И каково же оказалось удивление Флоры, когда она увидела мужа Агнес, расхаживающего по комнатам в толстом халате. Иван тоже как будто бы смутился, увидев Флору, открывшую дверь своим ключом.

Впрочем, мужчина быстро взял себя в руки и рассказал Флоре, что запланированный на 19 число отъезд сорвался. Агнес якобы переменила планы, связанные с путешествием по Европе, и решила отправиться в Индию. Иван, по его словам, пытался отговорить супругу, убеждая придерживаться заранее выработанного плана, однако красноречия ему не хватило. Они прибыли на пристань с уже уложенным багажом, но Агнес отказалась выкупать забронированные билеты, из-за чего на борт лайнера они так и не поднялись. Возвратившись в апартаменты, они продолжали обсуждать сложившуюся патовую ситуацию, никто не хотел уступать, в результате Агнес вызвала такси и отправилась в порт, из которого отходили корабли в Индию.

Флора запомнила любопытную деталь, сразу же заставившую детективов насторожиться. По её словам, первоначально Подержай заявил ей, будто Агнес уехала в Филадельфию, а через некоторое время почему-то вдруг сказал, будто его супруга направилась в Квебек, город в Канаде. Выглядело это так, словно он забыл то, что говорил ранее – так бывает, когда люди вынуждены быстро врать, конструируя ложь на ходу.

Впрочем, Флора не сделала на этом особенного акцента, посчитав, что Иван Подержай просто немного запутался. Но полицейские придерживались иной точки зрения. Внезапный уход женщины, едва-едва реализовавшей свою мечту о замужестве, причём уход буквальный из собственного жилья – ну-у, такая байка выглядела уж слишком завирально. Ещё можно представить ситуацию, при которой Агнес выгнала бы на мороз своего свежеиспечённого муженька, но собраться и уйти самой, оставив его в оплаченном из собственного кошелька апартаменте -, извините, в такой кульбит женской логики поверить очень сложно!

Продолжая свой рассказ, горничная сообщила полицейским, что Иван разрешил ей не заниматься уборкой, а явиться через несколько дней, скажем, 23 декабря или попозже, после его отъезда. Она так и поступила. Явившись в указанный день, она обнаружила, что апартамент пуст, причём в нём не осталось личных вещей ни Агнес, ни её мужа. Кстати, именно по этой причине полицейские не смогли заполучить фотографии пропавшей женщины и Подержая. Последний оставался для них лишь неким смутным образом, который разные люди описывали весьма по-разному. А единственная качественная фотография Агнес Тафверсон, которой располагали детективы, была получена от Оливии, младшей сестры пропавшей женщины.

Полицейские попросили Флору Миллер описать вещи, которыми пользовалась Агнес и которые та наверняка забрала бы с собой в поездку. Горничная, разумеется, просьбу эту исполнила. При этом она, сама того не ведая, дала очень интересную зацепку, которой полицейские немедленно воспользовались. По словам Флоры Миллер, в последние дни перед 19 декабря Агнес и Иван много катались по магазинам, делая всевозможные покупки в дорогу, и, в частности, они посетили магазин по продаже чемоданов. Они привезли несколько новёхоньких чемоданов и кофров, которых, как несложно догадаться, 23 декабря в опустевшем апартаменте не оказалось.

Если до беседы с горничной Иван Подержай, хотя и казался человеком подозрительным, отнюдь не был самым главным подозреваемым, то рассказ Флоры Миллер заставил полицейских посмотреть на него под новым углом. Человек, который через 16 дней после свадьбы был не в курсе, куда именно уехала его жена – то ли в Филадельфию, то ли в Квебек – требовал к себе самого пристального внимания. В интересах расследования было бы очень желательно его отыскать, но тут начинались сложности. В Соединённых Штатах той поры не существовало паспортного режима и контроля в привычном нам понимании. Иван Подержай мог, в принципе, мог представляться любым именем и при соблюдении некоторых простых условий, скажем, не управляя транспортным средством, не владея оружием и не беря кредиты, мог многие годы жить вообще без документов – в тех реалиях это было вполне возможно. Осторожный и аккуратный в мелочах преступник мог перебраться в другой штат, немного изменить внешность, скажем, отпустить или, напротив, сбрить усы, назваться другим именем и прожить всю жизнь совершенно спокойно, не привлекая к себе внимания. Розыск и опознание преступников, перемещающихся по стране, являлся в те годы делом муторным, крайне медленным и неэффективным. На территории США в первой трети XX века действовало боле 2,5 тыс. территориальных полицейских департаментов и служб шерифа, при этом системы их централизованного оповещения не существовало. Если человека надо было объявить в общегосударственный розыск, то для этого требовалось связаться с каждым из полицейских и шерифских подразделений в отдельности. Вы представляете, что значит сделать 2,5 тыс. телефонных звонков, а затем переслать 2,5 тыс. телеграмм [после 1931 года стали рассылаться телексные сообщения]? При этом следовало иметь в виду, что не существовало никаких гарантий надлежащего отношения к запросам правоохранительных органов из других штатов – ввиду недостатка финансирования и свободных людей сообщения о розыске могли не привлекать к себе внимания многие месяцы и даже годы.

Поэтому поиски Ивана Подержая на территории страны были равносильны поиску иголки в стоге сена. Или иголки в стоге иголок – такое сравнение будет даже точнее! Выйдя из апартаментов Агнес Тафверсон, он мог стать каким-нибудь Джоном Смитом и растаять в мировом эфире, не оставив следа. И детективы нью-йоркского Бюро розыска пропавших знали это лучше многих. Но они знали и другую истину – искать надо не человека, который хочет скрыться, а его багаж. Да-да, именно так! Багаж привлекает к себе внимание больше, чем владелец – эта аксиома отнюдь не очевидна для человека XXI столетия, но веком ранее на багаж солидных джентльменов обращали профессиональное внимание многие – отельная обслуга, носильщики на вокзалах, таксисты и даже воры. Флора Миллер сообщила, что Агнес и Иван дни перед запланированным на 19 декабря отъездом разжились новыми чемоданами, а новый багаж – это отличная демаскирующая примета!

Но прежде чем приступать к его поиску, следовало выяснить, что же именно следует искать. Детективы озаботились поиском магазина, в котором Агнес и её муж могли приобрести чемоданы. Здравый смысл подсказывал им, что вряд ли молодожёны уезжали с Манхэттена. Логика тут была довольно проста – они венчались в храме на Восточной 29-й стрит, а проживали в апарте на Восточной 22-й стрит. Расстояние между этими местами сравнительно невелико – всего-то 550 метров по прямой. По-видимому, Иван и Агнес не желали отдаляться от любовного гнёздышка. Кроме того, Манхэттен – это сердце Нью-Йорка, здесь сосредоточены лучшие магазины, зачем вообще куда-то уезжать?

Полицейские пошли по магазинам, торговавшими товарами в дорогу. В их распоряжении имелась лишь фотокарточка Агнес да довольно общий словесный портрет Ивана, однако магазин, в котором парочке продали чемоданы, удалось найти без особых затруднений. Может показаться удивительным, но работники магазина запомнили парочку, посетившую их пятью месяцами ранее. И вовсе не потому, что они потратили очень много денег – нет, многие клиенты тратили гораздо более! – а по причине довольно неожиданной.

Дело заключалось в том, что между мужчиной и женщиной возник спор. После того, как они отобрали обычные чемоданы из полированной кожи общим числом 9 штук [для женщины поменьше, для мужчины – побольше], а также 3 вместительных кофра, мужчина пожелал также приобрести для себя сумку для тенниса из красно-вишнёвой замши. Женщина не стала возражать и попросила принести такую сумку, сказав, что купит её. К этому времени продавцы уже поняли, что деньги находятся именно у женщины и именно она будет оплачивать товар. Заполучив желаемую сумку, мужчина неожиданно заявил, что им также понадобится самый большой кофр, какой имеется в продаже. Кофр в 1930-х годах представлял собою нечто среднее между сундуком и чемоданом – он имел каркас (рёбра жесткости) и прочный корпус, сохраняющий форму даже при сильном внешнем воздействии или падении с высоты.

Желание мужчины купить самый большой кофр оказалось для женщины неожиданным, и она возразила спутнику, мол, нам такая вещь не понадобится, ведь уже куплены чемоданы и кофры [общим числом 12]! Мужчина стал настаивать, а женщина в свою очередь – всё более настойчиво ему возражать. Продавцы, между тем, принесли самый большой из имевшихся в магазине кофров [тот имел высоту 110 см]. Узнав его стоимость – она составляла 40$ – женщина уже безапелляционно заявила, что на такую вещь тратить деньги совершенно незачем. Её спутник был явно сконфужен тем, что продавцы стали свидетелями этой некрасивой сцены, но тем удивительнее оказалась его настойчивость. Он принялся доказывать спутнице, что большой кофр им очень нужен в поездку, и купить его совершенно необходимо. В частности, он что-то говорил про необходимость положить в кофр шубу или шубы. Женщина на это возражала, говоря, что шубу она наденет на себя. После довольно долгих препирательств и унизительного выклянчивания мужчина добился своего, и женщина согласилась оплатить весьма внушительный заказ полностью.

Все продавцы сходились в том, что сцена получилась довольно неприглядной. Мужчина вёл себя как жиголо, каковым, по-видимому, и являлся. Худощавый, вертлявый и многословный, он казался одного роста со своей спутницей и был явно моложе неё. Хотя он был одет в хороший новый костюм, аккуратно подстрижен и распространял вокруг себя аромат дорогого одеколона, речь его и поведение совершенно не соответствовали тому облику респектабельного джентльмена, каковым он хотел казаться.

Очевидно, кофр был очень нужен Подержаю, и это был хороший знак для детективов. Массивный и неудобный кофр являлся отличным демаскирующим признаком. Подобную деталь багажа могли запомнить грузчики, поскольку кофр был совсем новым. И даже если Подержай решил не обращаться к грузчикам, а кантовал свой багаж собственноручно, всё равно джентльмен в новом костюме и дорогом пальто и с подобной штукой в руках должен был обращать на себя внимание.

Кто-то мог запомнить такого человека и, скорее всего, запомнил. Важно было отыскать этого человека!

Согласно описанию продавцов, фанерный кофр был обтянут чёрной кожей и декорирован чернёной латунной фурнитурой (уголками, накладками, застёжками ремней и замками). Размеры его составляли 14 дюймов * 14 дюймов * 42 дюйма (то есть 36 см * 36 см * 110 см).

Получив информацию о приметном багаже, полицейские предприняли попытку отследить поездку человека из апартаментов в доме №235 по Восточной 22-й стрит на такси. Шансов на то, что спустя 5 месяцев удастся найти шофёра и тот припомнит подобного пассажира, было не очень много – всё-таки за прошедшее время таксист мог уволиться, умереть или попросту переехать из Нью-Йорка, но удача улыбнулась детективам. Причём нужного человека они нашли очень быстро – на это ушло несколько часов. Водитель не только вспомнил пассажира и его багаж, но и назвал время поездки и место, куда направлялся клиент.

Таксист Деннис Хьюг, полистав свои записи, сообщил полицейским, что утром 22 декабря отвёз мужчину от апартаментов к пристани компании «White star» в гавани Нью-Йорка, если точнее, то он высадил его перед входом в таможенный терминал. Мужчина был одет в тёмно-синий костюм в полоску и пальто, на голове – классическая шляпа с шёлковой лентой, багаж при себе он имел весьма внушительный – 9 чемоданов разного размера и 4 больших кофра, самый длинный из которых имел квадратное сечение торцов и длину (высоту) приблизительно 40—45 дюймов с латунными накладками и фурнитурой. Все вещи багажа выглядели новыми. Мужчина говорил с сильным акцентом. Описание его внешности хорошо соответствовало известным приметам Ивана Подержая. Кроме того, его багаж в точности соответствовал описанию купленных 6-ю днями ранее чемоданов и кофров.

Наведя справки в таможенном ведомстве детективы получили исчерпывающую информацию – гражданин Югославии Иван Подержай благополучно прошёл таможенный досмотр и покинул территорию Соединенных Штатов Америки на борту трансатлантического лайнера «Olympic» 22 декабря 1934 года. И самое главное – теперь-то в распоряжении полиции оказалась фотография человека, называвшего себя Иваном Подержаем. Фотографию детективам Бюро розыска пропавших предоставила Служба миграционного контроля, в начале 1930-х уже фотографировавшая всех неграждан, сходивших на берег в американских портах. В этой связи интересно отметить то, что к 1930-м годам в США существовала весьма сложная [и даже изощренная] система иммиграционно-таможенного контроля и учёта. На законодательном уровне запрещалась иммиграция китайцев, японцев и индийцев, а также лиц всех рас и национальностей, страдавших эпилепсией, привлекавшихся к уголовной ответственности и придерживавшихся анархических взглядов. Въезжавшие в страну подтверждали свою платёжеспособность независимо от того, прибывают ли они как туристы или же с целью постоянного проживания.

Наконец-то абстрактный бестелесный образ, скрывавшийся за непривычными для англо-саксонского уха именем и фамилией, обрёл некое визуальное воплощение [хотя и довольно условное, надо сказать].

Эта некачественная копия фотографии Ивана Подержая, предоставленная Службой миграционного контроля, стала на долгие недели единственным изображением этого человека, известным в США.

Итак, муж пропавшей женщины покинул пределы страны и стал недоступен детективам MPB. На самом деле, для него было бы намного выгоднее скрыться на территории Соединённых Штатов, нежели бежать в Европу, разумеется, если только этот человек действительно пытался бежать. Ситуация оставалась неопределённой, и хотя поведение Подержая казалось довольно подозрительно, тем не менее, нельзя было исключать того, что супруги разделились вполне добровольно и никакого криминала в отсутствии Агнес нет. Свидетелей преступления отыскать не удалось, труп также не был обнаружен, злонамеренные действия в отношении Агнес Тафверсон доказаны не были. Судьбу её банковских накоплений и биржевых активов, если таковые существовали, выяснить не удалось: у полицейских из MPB просто не было полномочий, чтобы затребовать соответствующую информацию – для её получения требовалось возбуждение уголовного расследования. Кроме того, детективы Бюро были скованы и во многих других отношениях. Например, они не могли объявить Подержая в международный розыск и даже не могли допросить членов экипажа лайнера «Olympic», поскольку те являлись подданными Великобритании. То, чем занимались детективы Бюро розыска пропавших, фактически являлось дознанием, призванным установить факт совершения преступления – но именно в этом-то и сохранялась неопределённость.

И вот тут следует отдать должное американской правоохранительной системе – она сработала на удивление здраво и оперативно. Весь описанный выше сбор информации занял 3 или 4 дня, после чего капитан Штейн (Stein), начальник Бюро розыска пропавших, подготовил меморандум о проделанной работе, который и направил на рассмотрение в окружную прокуратуру. Рассмотрение этого документа заняло 2 суток, и уже 3 июня 1934 года окружная прокуратура возбудила уголовное дело по факту безвестного отсутствия Агнес Тафверсон. То есть от момента обращения Оливии Августы в МРВ прошла неделя или даже менее – ещё раз подчеркнём, что точная дата этого обращения неизвестна – и, несмотря на довольно скромные результаты работы детективов МРВ, нужное решение было принято.

Правда, не зря говорится, что у всякого хорошего дела есть оборотная сторона. Имелась таковая и в данном случае – она заключалась в том, что расследование было поручено помощнику окружного прокурора Джеймсу Нири (James T. Neary), человеку, которого к работе по защите правопорядка нельзя было подпускать и на пушечный выстрел. Когда по прошествии трёх десятков лет Нири скончался, официальный некролог сообщил, что этот человек расследовал более 400 убийств, но сразу внесём ясность – это отнюдь не вся правда. Джеймс считался одним из самых коррумпированных и одновременно бестолковых сотрудников прокуратуры. В фильмах мы часто можем видеть образы «продажных полицейских», предавших честь мундира и сотрудничающих с криминалом, но при этом как-то выносится за скобки та немаловажная деталь, что «продажный прокурор» способен причинить делу защиты Закона куда бОльший ущерб, нежели полицейский. Такой прокурор способен своей некомпетентностью или умышленными действиями обнулить результаты успешной работы большой следственной группы.

Для того чтобы читатель лучше понял автора, можно сказать несколько слов о том, как Джеймс Нири за 2 года до описываемых событий проявил себя в весьма резонансном «деле „Бешеного пса“ Винсента Колла» (Vincent «Mad Dog» Coll). Последний, несмотря на свою молодость – а он не прожил и 24-х лет! – остался в криминальной истории Америки эталонным образчиком совершенно безбашенного и не контролирующего себя убийцы. 28 июля 1931 года Колл при поддержке целой группы своих «пехотинцев» расстрелял Джозефа Маллена (Joseph Mullen), контролёра городской комиссии по соблюдению «сухого закона». Расправа не то чтобы была эпичной – нет! – Маллен не подозревал о нападении, не пытался сопротивляться или даже бежать, его расстреляли во время телефонного разговора, когда он стоял в телефонной кабине спиной к улице. Убийство это привлекло внимание общественности потому, что произошло на людной улице в Гарлеме, на которой в ту минуту находилось более дюжины свидетелей самых разных возрастов. Помимо Джозефа Маллена, жертвами расстрела стали 5 детей, один из которых – 5-летний Майкл Венджели (Michael Vengali) – от огнестрельных ранений скончался. В числе раненых оказался младенец, находившийся в коляске, из чего можно обоснованно заключить, что гангстеры палили, вообще не целясь и не задумываясь над тем, куда именно направлен ствол их оружия.

Преступление было раскрыто довольно быстро. Детективы полиции совершенно верно связали расправу над контролёром Малленом с его профессиональной деятельностью, а поскольку незадолго до гибели Джозеф добился закрытия нескольких аптек, контролировавшихся бандой «Бешеного пса» Колла, то мотив случившегося большой загадкой не стал. Свидетелям трагедии были представлены фотографии членов банды, и их опознание расставило всё по своим местам. Следствие продвигалось вперёд уверенно, история представлялась ясной, и никто никаких особых сюрпризов не ждал. 5 октября костяк банды Винсента Колла и сам вожак были арестованы – это был хороший знак, из которого можно было заключить, что расследование идёт к неминуемой развязке.

Сначала к смертной казни был приговорён Фрэнк Джиордано (Frank Giordano), один из участников расстрела Маллена. Джиордано иногда называли «лейтенантом» банды Колла или «телохранителем» последнего, но все эти градации вряд ли уместны в данном случае. Созданная «Бешеным псом» банда не являлась «мафией» в точном значении этого слова, а сам преступник не был коронованным «капо» – это был именно «отмороженный» бандит, собравший вокруг себя группу таких же точно упоротых беспредельщиков. Криминалистам удалось связать оружие Джиордано с пулями, извлечёнными из тела Маллена, так что путешествие Фрэнка на электрический стул оказалось не только логичным, но и, безусловно, справедливым.

Члены банды «Бешеного пса» Колла после ареста 5 октября 1931 года. Крайний справа – Винсент Колл, улыбающийся мужчина по правую руку от него – Фрэнк Джиордано. Улыбаться он вскоре перестал – это случилось после того, как баллистическая экспертиза доказала, что по крайней мере 2 пули из тела Джозефа Маллена были выпущены из пистолета Джиордано. Этот неприятный вывод не только испортил настроение улыбчивому гангстеру на всю оставшуюся жизнь, но и предопределили его прогулку на «горячий стул».

Но главным приоритетом окружной прокуратуры, безусловно, являлась казнь «Бешеного пса» Колла. Этого в 1931 году ждал весь Нью-Йорк. Сразу после осуждения Джиордано начался новый судебный процесс – на нём в убийстве 5-летнего Венджели обвинялись всё тот же Джиордано, уже получивший один смертный приговор, и его босс Винсент Колл. 9 декабря помощник окружного прокурора Джеймс Нири произнёс страстную обвинительную речь, из которой можно было заключить, что собранный полицией доказательный материал весОм и убедителен. Во время стрельбы «Бешеный пёс» находился в своей автомашине, остановившейся прямо на месте расстрела, и автомашина, и сам Винсент Колл были опознаны свидетелями. Кроме того, были опознаны «телохранители» Колла, вышедшие из автомашины и стрелявшие прямо с проезжей части.

Может показаться невероятным, но главный обвинитель Нири за неделю развалил дело на глазах суда, журналистов и всего Нью-Йорка. Когда главный свидетель обвинения Джордж Брехт (George Brecht) отказался от опознания Винсента Колла, Нири поспешил обвинить Брехта в попытке манипулирования правосудием, после чего заявил, что тот прежде был судим. Согласно утверждению главного обвинителя, Джордж Брех в 1925 году был осуждён в Сент-Луисе за крупную кражу. Данное утверждение являлось ложным, а кроме того, легко проверяемым, а потому ни один обвинитель, действительно желавший добиться успеха в суде, не позволил бы себе подобных нападок в адрес собственного свидетеля, но Нири явно не желал, чтобы Колл был осуждён. Брехт, разумеется, возразил главному обвинителю и поклялся судье, что никогда не находился под судом. Нири изобразил негодование и неожиданно для всех заявил, что ввиду «полного провала» обвинения не считает возможным требовать осуждения Винсента Колла. И пока присяжные и судья Джозеф Корриган (Joseph E. Corrigan) осмысливали произошедшую на их глазах сцену, Джеймс Нири без долгих раздумий брякнул, что считает необходимым вынести «Бешеному псу» Винсенту Коллу оправдательный приговор.

В годы действия «сухого закона» нью-йоркский окружной суд повидал немало необычных людей и ситуаций, но то, что произошло 16 декабря 1931 года, с полным правом можно отнести к разряду самых-самых неординарных. Помощник окружного прокурора, который в силу своего служебного долга призван был добиваться строжайшего приговора жестокому убийце, предложил полностью его оправдать! Часто ли такое можно услышать?!

Судья возмутился поведением главного обвинителя и заявил, что ходатайство об оправдании подсудимого не может быть принято ввиду тяжести обвинения и весомости собранного правоохранительными органами материала. Процесс, по мнению судьи, должен быть продолжен, и присяжным заседателям надлежит принять согласованный вердикт, пренебрегая нежеланием прокуратуры поддерживать обвинение. Судья Корриган лично принялся допрашивать Джорджа Брехта, убеждая свидетеля в том, что тот не должен бояться сидящих на скамье подсудимых гангстеров, поскольку Закон защитит и его самого, и его семью. То есть судья в каком-то смысле принял на себя роль прокурора, прилюдно поднявшего белый флаг. Что и говорить, ситуация выглядела неординарной, хотя понятно было, что после демарша главного обвинителя «Бешеного пса» осудить не удастся.

Так и вышло. Винсент Колл получил оправдательный вердикт и вышел из зала судебных заседаний с насмешливой улыбкой на губах. Впрочем, как показал дальнейший ход событий, лучше бы ему было задержаться в тюрьме, глядишь, остался бы целее, но история сослагательного наклонения не знает, а потому рассуждения в подобном ключе не имеют особого смысла.

Спустя менее 2 месяцев с момента совершенно скандального оправдания «Бешеный пёс» Колл был расстрелян из автоматов конкурирующими «братаньками». Убийца получил 15 пуль, однако огнестрельных ранений оказалось 18 – подобное несовпадение объясняется тем, что 3 пули пробили правую руку навылет и вошли в грудь. Пули убийц не только повредили основные внутренние органы – лёгкие, сердце, печень, но и изуродовали лицо [одна из пуль попала в нижнюю челюсть, раздробив её в мелкие осколки, а другая – выбила левый глаз].

Помощник окружного прокурора Джеймс Нири, спасший отвратительного убийцу от, казалось бы, неминуемой казни, благополучно прожил ещё 30 лет и скончался в собственном особняке, окружённый вниманием домочадцев, только в апреле 1962 года. А вот для «Бешеного пса» Колла всё закончилось не плохо, а очень плохо. После освобождения из зала суда он не прожил и 2-х месяцев. 8 февраля 1932 года Винсент Колл был расстрелян из автомата, в бандита попали 15 пуль, причинившие 18 ранений – так получилось из-за того, что 3 пули, пробив правую руку, застряли в грудной клетке. Снимок вверху: труп «Бешеного пса» уносят с места убийства. Снимок сделан 8 февраля 1931 года. Внизу: момент похорон гангстера 11 февраля того же года.