Текст книги "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга VI"

Так и получилось. 30 октября 1934 года Верховный суд Австрийской республики постановил, что юридических препон для передачи Ивана Подержая американским властям не существует. Это решение переводило вопрос об экстрадиции в плоскость организационно-техническую, иначе говоря, американским властям теперь надлежало выработать оптимальный маршрут перевозки арестанта и согласовать все формальности, связанные с пересечением границ, обеспечением безопасности в пути следования, и тому подобное.

Эрих Эренбергер попытался было оспорить решение Верховного суда, подав прошение о передаче Ивана Подержая югославским властям. Надо признать, что заход был неплохой – если у югославов имеются некие претензии к Подержаю, то будет разумно, чтобы именно югославские правоохранительные органы наказали собственного гражданина. Проблема заключалась лишь в том, что югославская сторона от этого дела полностью самоустранилась и вообще не демонстрировала никакой активности. Эта пассивность, кстати, является серьёзным аргументом против причастности Ивана Подержая к спецслужбам Белграда. Если бы он действительно был связан с разведкой или контрразведкой Югославского королевства, то представители югославского МИДа буквально из штанов выпрыгивали бы в попытках пресечь его выдачу американской стороне.

Но осенью 1934 года активности такого рода никто не увидел. Австрийская сторона, кстати, была настроена весьма благожелательно к южным соседям и явно была готова внимательно рассмотреть встречное требование об экстрадиции. От югославского МИДа явно ждали демонстрации заинтересованности в судьбе Подержая. Этого, однако, так и не случилось.

На протяжении месяца югославская сторона «держала паузу», не предпринимая никаких официальных действий и избегая публичных заявлений, которые можно было бы хотя бы опосредованно связать с Подержаем. Поведение официального Белграда представляет собой одну из загадок этой истории, которую автор объяснить не может и должен признать, что такого рода объяснений не встречал никогда.

30 ноября 1934 года Государственный департамент Соединённых Штатов предпринял официальный демарш, потребовав от правительства Австрийской республики исполнить решение своего же суда о передаче Ивана Подержая властям США. Австрийские власти более недели отмалчивались, очевидно, предоставляя югославам последний шанс вмешаться в происходящее, но 6 декабря были вынуждены прервать молчание и объявили о скорой экстрадиции Подержая. Был объявлен маршрут, каким проследует на территорию США арестованный – сначала поездом до Гамбурга, там состоится его передача американской стороне, и далее плавание через Атлантический океан в Нью-Йорк.

Нельзя не отметить того, что к началу зимы интерес американской общественности к Ивану Подержаю оказался в значительной степени утрачен. Новые события, эксцессы и сенсации оттеснили в американских масс-медиа на задний план историю таинственного исчезновения Агнес Тафверсон. Важнейшим информационным событием осени того года стала колоссальная даже по американским меркам забастовка работников текстильной промышленности, охватившая регионы на восточном побережье страны. С самого начала профсоюз текстильщиков поддержал ряд других крупных профсоюзных организаций. С первых же дней забастовки число её участников превысило 400 тыс. человек – это была колоссальная, и притом хорошо организованная сила. (Хотя американский историк Д. Кэннон в своей «Истории американского троцкизма» пишет о 750 тыс. бастующих, эту численность следует признать чрезмерной, поскольку текстильная промышленность на протяжении ряда лет являлась депрессивной отраслью, и там никак не могло быть столько занятых)! Принимая во внимание, что в ряды забастовщиков вставали не только рабочие, но и члены их семей, уверенно можно утверждать, что в противостоянии с властями принимали участие более 1 млн. человек. Хотя первоначально стачечный комитет декларировал мирный характер забастовки, очень скоро мирная риторика была отброшена, и забастовка вылилась в силовое противостояние бастующих с полицией и штрейкбрехерами. В 1933—1934 гг. безработица в США колебалась возле цифры 20% трудоспособного населения – это был максимальный показатель за всю историю страны. Понятно, что владельцам остановившихся предприятий не составило труда одномоментно уволить всех бастующих и быстро укомплектовать штаты согласными на любые условия труда безработными («штрейкбрехерами»). Силовое прикрытие бастующих осуществляли мафиозные группы (некоторые профсоюзы были фактически легализованными мафиозными кланами), а также боевые дружины различных левацких, анархических, троцкистских и коммунистических организаций. Штрейкбрехеров же защищали частные охранные подразделения, нанятые владельцами остановившихся заводов, а также полиция.

Уже с 1 сентября 1934 г. – первого дня забастовки – в Джорджии, Южной Каролине, Иллинойсе и других штатах на востоке страны начались настоящие побоища между бастующими и штрейкбрехерами (с привлечением сил поддержки с обеих сторон). Поскольку в стране на руках населения находилось огромное количество огнестрельного оружия, очень скоро пролилась кровь. 2 сентября произошла перестрелка в городе Трион, штат Джорджия, в ходе которой погибли пикетчик и охранник завода; ранения получили до полудюжины людей. В тот же день в городе Огаст, штат Джорджия, частная охрана завода, разъярённая брошенными в её сторону камнями и бутылками с «коктейлем Молотова», пустила в ход карабины и расстреляла забастовочный пикет. В результате – 2 трупа и 8 человек раненых. 6 сентября 1934 г. произошла настоящая бойня в городе Нопеа, штат Южная Каролина – колонну бастующих, принявшуюся громить магазины и частные автомашины, расстреляла городская полиция. Оказались убиты 6 человек, и 20 с огнестрельными ранениями попали в больницу (а потом – в тюрьму). 11 сентября хорошо вооружённые группы забастовщиков, под личиной которых действовали бандитские группы, осуществили захват колонны штрейкбрехеров, направлявшихся на работу на фабрику в городке Сэйлесвилль (Saylesville), штат Висконсин. Частные охранники, обеспечивавшие безопасность колонны, были частью рассеяны, а частью разоружены; забастовщики взяли в заложники более трёхсот штрейкбрехеров и пригрозили их расстрелять, если условия стачечного комитета не будут приняты. Губернатор штата объявил о мобилизации Национальной гвардии «для борьбы с ордами бастующих». С этого момента вплоть до окончания забастовки 22 сентября в Сэйлесвилле шли настоящие бои между гвардейцами и рабочими. На надгробиях и памятниках городского кладбища «Мошасак» (Moshassuck) и поныне можно видеть десятки щербин, оставленных попавшими в камни пулями. Счёт жертв столкновений в Сэйлесвилле шёл на сотни, один из британских репортёров метко окрестил происходящее там «новой гражданской войной в США». Кстати, не так давно – 5 сентября 2011 г. – на кладбище «Мошасак» был открыт мемориал в память о столкновениях 1934 г.

Другим весьма волнующим информационным поводом, переключившим на себя внимание общественности, стала драматическая история пожара на круизном лайнере «Моро Кастл». Огромный корабль сгорел в ночь на 8 сентября, и картина случившегося тогда на борту вызвала большое количество безответных вопросов.

Во-первых, капитан корабля Роберт Уилмотт (Robert Wilmott) скоропостижно скончался за несколько часов до пожара, и причина его смерти так и не была установлена.

Во-вторых, ряд подозрительных обстоятельств указывал на умышленный поджог корабля, хотя сложно было сказать, кому и для чего понадобилось уничтожать его подобным способом.

В-третьих, расследование трагического инцидента выявило серьёзные нарушения учёта пассажиров и грузов, что навело на подозрения о систематической контрабанде и нелегальной миграции в ходе рейсов корабля из Нью-Йорка в Гавану и обратно.

В-четвёртых, постыдное поведение части экипажа, самоустранившейся от помощи пассажирам и озаботившейся бегством с горящего корабля, ярко высветило проблему корпоративной этики американской судоходной компаний «Уорд лайн» («Ward line»), существовавшей с 1841 г.

Выгоревший изнутри круизный лайнер «Моро Кастл» был выброшен на мель у пляжа в местечке Эшбари-Парк (Asbury Park) в штате Нью-Джерси (New Jersey) и моментально стал аттракционом. Владелец пляжа установил плату в 10$ за возможность подняться на борт корабля, ставшего братской могилой. От желающих отбоя не было! Тысячи людей со всего Восточного побережья устремились в Нью-Джерси, и властям пришлось принять особые меры по защите корабля от окончательного разграбления и уничтожения. «Моро Кастл» стал национальной сенсацией, сопоставимой с забастовкой текстильщиков, трагедия его пассажиров моментально превратила историю Ивана Подержая в нечто малозначительное и неинтересное.

Таинственным обстоятельствам пожара на борту «Моро Кастл» посвящён мой очерк «Так провожают пароходы…", который пересказывать здесь вряд ли уместно. Однако следует отметить, что исполненные драматизма события, произошедшие на борту этого корабля в ночь на 8 сентября, до некоторой степени заслонили собой мрачную историю исчезновения Агнес Тафверсон. Всё-таки мучительная гибель в огне, дыму и холодных океанских водах более чем 130 человек не сопоставима с убийством – пусть и зверским! – одной-единственной женщины. На протяжении осени 1934 года американские средства массовой информации давали очень много информации о расследовании трагедии «Моро Кастл», судьбах причастных к ней лиц, событиях вокруг корабля, превратившегося в огромную братскую могилу, а потому снижение интереса к «делу Подержая» кажется до некоторой степени закономерным.

Когда 3 января 1935 года новостная лента информагентства «AP» распространила официальное заявление австрийского правительства о том, что экстрадиция Ивана Подержая будет произведена в ближайшие дни, сообщение это вызвало весьма умеренный интерес. Может показаться удивительным, но газетчики с большим энтузиазмом обсуждали не «дело Подержая», а тот факт, что с американской стороны группу по сопровождению экстрадируемого должен был возглавить детектив Бюро по розыску пропавших Джейкоб фон Вейзенштейн (Jacob Von Weisenstein). Это был довольно интересный человек, хорошо известный американским газетчикам.

В полицию Нью-Йорка он пришёл ещё аж в 1910 году, так что к описываемому моменту времени это был уже очень опытный детектив. Вейзенштейн принимал участие в большом количестве громких расследований, но особенную славу ему принёс розыск Джозефа Форса Крейтера (Joseph Force Crater), 41-летнего члена Верховного суда штата Нью-Йорк, пропавшего без вести поздним вечером 6 августа 1930 года с 45-й стрит на Манхэттене. История с самого начала подавалась как жуткая криминальная расправа безжалостных бандитов, осмелившихся поднять руку на принципиального судью. В этом убеждали разнообразные мрачные детали вроде шляпы Крейтера, найденной у одного из пирсов [что побудило полицейские власти осмотреть дно в том районе с помощью водолазов]. Однако Вейзенштейн быстро отверг самую очевидную версию, которую можно условно назвать «месть мафии», и принялся «копать» совсем в другом направлении.

Детектив весьма здраво предположил, что бандитам незачем убивать или похищать судью, поскольку работа последнего в Верховном суде никоим образом не касалась вопросов борьбы с преступностью, а затрагивала те вопросы, которые мы назвали бы сейчас хозяйственным [или корпоративным] правом. А вот в личной жизни безупречного на первый взгляд члена общества обнаружились весьма подозрительные «тёмные пятна».

Оказалось, что идеальный семьянин, проводивший все выходные в кругу близких и всегда демонстрировавший горячую привязанность к своей жене Стеле, (Stella), на протяжении многих лет «ходил налево». Вейзенштейн отыскал целый «табун» дамочек полусвета – так называли в те времена дорогих проституток – с которыми судью сводила известная в узких кругах «бандерша», держательница дорогого публичного дома. В конечном итоге жена исчезнувшего судьи потребовала отставить от ведения расследования Вейзенштейна и вообще не касаться вопросов интимной жизни её мужа. Этого не случилось, руководство полиции посчитало, что Джейкоб ведёт расследование в правильно направлении и мешать ему не нужно.

Слева: Судья Крейтер со своей любимой супругой Стеллой на лодочном причале собственного дома в штате Мэйн. Фотоснимок сделан 3 августа 1930 года [за 3 дня до исчезновения Джозефа Крейтера]. Справа: Вивьен Гордон, одни из интимных подруг исчезнувшего судьи. В те времена понятие «проститутка по вызову» ещё не появилось, но сами женщины подобного сорта, разумеется, существовали. Их обозначали эвфемизмом «дамы полусвета», Вивьен была как раз из числа таких вот дамочек

Выяснилось и многое другое. Например, то, что судья, рассказывая жене о чрезмерной загрузке на работе, в действительности подолгу «зависал» в казино. Весьма подозрительно выглядело то, что уважаемый судья имел весьма значительные долги, образовавшиеся из-за банковского кризиса 1929 года, но при этом за несколько недель до исчезновения он сумел собрать около 7,5 тыс.$ наличными, которые так никогда и не были найдены.

Вейзенштейн предположил, что уважаемый судья совершил побег, который сам же тщательно и подготовил. Чтобы сбить со следа неизбежный розыск, судья озаботился созданием ложных следов, в частности, он исписал одну из игральных карт разного рода двусмысленными словами и фразами, призванными сбить поисковиков со следа. Посмотрев на карту, можно было подумать, будто некто назначил судье встречу в гавани Детройта на борту яхты. Крейтер озаботился тем, чтобы карта не была уничтожена и попала в руки полиции.

Чтобы закончить это отступление, возможно, излишне длинное, отметим, что Джозефа Крейтера искали очень долго и с большим напряжением сил, но он так никогда и не был найден. А его последняя интимная подруга Вивьен Гордон в феврале 1931 года была жестоко убита.

В общем, Джейкоб фон Вейзенштейн был хорошо известен в Нью-Йорке, и его участие в операции по экстрадиции Подержая привлекло внимание к этой самой операции даже большее, чем личность самого Подержая.

Австрийская сторона передавала американцам не только Ивана Подержая, но и вещи Агнес Тафверсон, найденные в квартире последнего. Строго говоря, они не имели прямого отношения к обвинению в двоежёнстве и потому не являлись уликами в юридически корректном понимании этого слова, но оставлять их в распоряжении Ферран было бы аморально. По этой причине шуба Агнес, её платья, нижнее бельё и украшения были загружены в тот самый кофр из чёрной полированной кожи, который Тафверсон так не хотела в своё время покупать, и отправлены обратно в США в качестве своеобразного «довеска» к персоне предполагаемого убийцы.

Перевозка подозреваемого из Вены в Гамбург прошла без каких-либо эксцессов. Европейские и американские газеты разместили довольно лаконичные заметки о движении Подержая, пересечении им австро-германской границы и последующем движении на север. Иван видел журналистов, слышал их вопросы, но во время собственной транспортировки игнорировал их присутствие и никаких заявлений не делал. Журналисты, разумеется, остались глубоко разочарованы его демонстративным равнодушием.

Иван Подержай в сопровождении австрийского конвоира следует в поезде к австро-германской границе для передачи германским властям для последующей перевозки в порт Гамбурга.

20 января 1935 года в порту Гамбурга Иван Подержай поднялся на борт корабля под названием «President Polk», которому предстояло доставить его в Соединённые Штаты Америки. Это был сравнительно новый корабль, введённый в строй в 1922 году, но весьма скромный как по своим размерам [водоизмещение всего лишь 13 тыс. тонн], так и удобствам. Принадлежал он американской судоходной компании «Dollar Lines», специализировавшейся на низкобюджетных перевозках людей и грузов в Европу, Латинскую Америку и на Дальний Восток. Основным предназначением теплохода являлись грузовые [почтовые] перевозки, на борт он брал всего 128 пассажиров. Все они размещались в довольно небольших каютах-пеналах, похожих на купе железнодорожного вагона. Но если в поезде человек обычно проводит 1—2 ночи – вряд ли больше! – то на борту этого корабля подобная каюта должна была стать домом на 8—10 или даже больше суток ввиду того, что «President Polk» развивал скорость всего лишь в 14 узлов, причём отнюдь не всегда двигался на максимальной скорости.

Для Ивана Подержая это плавание должно было быть особенно некомфортным ввиду того, что в отличие от обычных пассажиров он не имел права свободного перемещения по кораблю. Опасаясь самоубийства арестованного, который мог прыгнуть в океан с открытой палубы, Вейзенштейн и 2 его детектива-помощника для прогулки поднимались с Подержаем на спардек [закрытую часть надстойки] и гуляли с ним там. Происходило это в вечерние и ночные часы, когда шанс повстречаться с другими пассажирами или членами команды был минимален.

Особой проблемой являлось отправление бытовых нужд сопровождаемого арестанта – посещение уборной, бритьё, смена нижнего белья и тому подобное. Вейзенштейн опасался не только попытки самоубийства Подержая, но каких-либо неадекватных действий, например, попытки завладеть оружием конвоиров, взятия заложников и тому подобного. По согласованию с капитаном корабля был принят ряд мер, призванных исключить какие-либо эксцессы. Подержая водили в уборную, которой пользовались члены экипажа, при этом никто, кроме сопровождавших детективов, в этой уборной не мог находиться вместе с арестантом. Все свои физиологические отправления Подержай осуществлял под неусыпным контролем не менее чем 2 полицейских – это было очень унизительно, он пытался протестовать, но его возмущение никого не волновало.

Приятным и неожиданным бонусом за неудобства этого плавания стало то, что корабельная кухня оказалась неожиданно качественной, и сопровождавшие Подержая полицейские разрешили ему заказывать всё, что тот только пожелает. Меню для пассажиров на борту теплохода «President Polk» включало в себя не только мясные, но и разнообразные морепродукты, в том числе икру разных сортов, крабов и почти с десяток сортов «красной» рыбы. Продукты эти, разумеется, были консервированными, но Иван Подержай, как, впрочем, и большинство европейцев того времени, о подобном меню мог только мечтать! Смета, согласно которой определялось питание Ивана во время океанского перехода, не предполагала кулинарных изысков, но следует отдать должное Джейкобу Вейзенштейну – тот решил доплачивать из своего кармана, дабы Подержай мог есть всё, что желает.

Грузопассажирский теплоход «President Polk», введённый в строй в 1922 году, являлся настоящей «рабочей лошадкой» трансатлантических маршрутов. Хотя на фоне таких мастодонтов, как «Olimpic», он, разумеется, выглядел весьма скромно, если не сказать – убого. Интересно, о чём думал Иван Подержай, направляясь на его борту в Нью-Йорк? Наверняка он сравнивал спартанскую обстановку этого корабля с той роскошью, которая окружала его во время предыдущего плавания через Атлантику.

Это был дальновидный и неожиданно эффективный ход, посредством которого старший детектив добился лояльности арестанта. Подержай не только не доставил никаких особых проблем своих охранникам, но остался глубоко тронут их вниманием. Они стали почти друзьями, разумеется, с оговоркой на условность этого понятия в случае отношений конвоируемого и его конвоя. В австрийской тюрьме Подержай питался очень скудно, следует помнить, что Австрийская республика являлась довольно бедной страной даже по европейским меркам, а потому на борту теплохода Иван, что называется, отвёл душу.

Надо сказать, что Вейзенштейн весьма удачно использовал и другие приёмы манипулирования своим специфическим подконвойным. В самом начале общения с Подержаем детектив предупредил, что если тот начнёт «выкидывать номера» и не подчиняться отданным приказам, что по прибытии в Нью-Йорк на него будут надеты наручники и даже ножные кандалы, и именно в таком виде – смешном и унизительном – он предстанет перед объективами журналистов. Будучи ярко выраженным нарциссом, Подержай впадал в депрессию от одной только мысли о собственном унижении в глазах окружающих, так что угроза опытного полицейского подействовала весьма эффективно.

Но в арсенале убеждения Вейзенштейна имелся не только «кнут», но и отличный «пряник», который должен был произвести на Подержая нужное детективу впечатление. Полицейский рассказал арестанту об интересе, вызванном в Соединённых Штатах «делом Агнес Тафверсон» и личностью самого Подержая, и заметил, что тот может написать автобиографическую книгу, обречённую стать бестселлером. Вейзенштейн тонко намекнул, что Подержай, коль не окажется дураком, сумеет отлично заработать на всей этой истории.

В течение почти 2-недельного плавания Подержай творчески переосмыслил всё услышанное от детектива Вейзенштейна и, по-видимому, решил, что жизнь отнюдь не кончена и в его возрасте всё только начинается! Во всяком случае, к моменту прибытия в Нью-Йорк 29 января 1935 года от хандры Ивана не осталось и следа – он прямо-таки весь светился от предвкушения неминуемого успеха. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что он – артист с мировым именем, прибывший в Нью-Йорк на гастроли, а не обвиняемый в отвратительном преступлении, которого ждёт вполне реальный тюремный срок.

Настроение арестованного ещё более повысилось после того, как Вейзенштейн сообщил, что выводить его с борта корабля будут последним, то есть уже после того, как теплоход покинут пассажиры. Предполагалось, что на верхней палубе будет проведена небольшая фотосессия для журналистов, прибывших в гавань с целью встретить таинственного «капитана югославской армии». Газетчиков и впрямь собралось довольно много – порядка 30 человек. Помимо них, на борт теплохода поднялась и большая группа должностных лиц – сотрудники таможенного ведомства, окружной прокуратуры, полиции Нью-Йорка. Подержай получил свои «5 минут славы» – строго говоря, первые в его жизни и, как станет ясно из дальнейшего, последние.

Нам следует поблагодарить человека, додумавшегося устроить эту необычную фотосессию на палубе «President Polk» -а, поскольку благодаря ей у нас сейчас есть самые лучшие по качеству фотографии Ивана Подержая. Ни до, ни после этого мероприятия его так уже не фотографировали.

Иван Подержай на палубе теплохода «President Polk» по прибытии в гавань Нью-Йорка. Снимки сделаны около полудня 29 января 1935 года. Мужчина с небольшими усиками в чёрном пальто рядом с арестантом – старший детектив-сержант Джейкоб фон Вейзенштейн. Подержай в те минуты и часы прямо-таки светился от восторга, и непонятно было, чему он рад – окончанию довольно долгого и малоприятного плавания или же толпе репортёров, поднявшихся на палубу для его встречи.

Необыкновенная встреча в гавани Нью-Йорка, казалось, сулила Ивану Подержаю в высшей степени необычное продолжение, но… Но то, что последовало далее, несомненно, его сильно разочаровало. Выяснилось, что окружная прокуратура не будет выдвигать обвинения в убийстве или похищении Агнес Тафверсон – все претензии к Подержаю в суде будут сведены к его двоежёнству (бигамии). Процесс будет проходить без жюри присяжных – ибо обвинение слишком незначительно для созыва жюри, а тот факт, что у Подержая не было адвоката и не было денег для найма последнего, вообще никого не интересовал. Югославскому капитану назначили бесплатного защитника, с которым тот поговорил буквально 20 минут вечером 29 января. Адвокат пообещал Подержаю, что того обязательно «посадят», поскольку факт 2-кратного вступления в брак подтверждается документами как из Великобритании, так и из США, и дал добрый совет отказаться от дачи показаний. Дескать, твоё положение безнадёжно, поэтому незачем делать его ещё хуже.

Остаётся добавить, что поскольку арестованный являлся иностранцем и понимание юридических терминов могло представить для него определённую проблему, прокуратура озаботилась вызовом в суд переводчика с английского языка на сербохорватский.

В общем, арестант столкнулся с отношением предельно равнодушным и формальным – всем было на него плевать, и никто не собирался неким хитрым образом выпытывать у него тайну исчезновения Агнес Тафверсон. Ощущение наплевательского отношения усилилось ещё больше после того, как по прибытии в суд утром 30 января Подержай узнал, что зал заседаний покуда занят и всем участникам предстоящего суда надлежит ждать его освобождения. Подержай провёл это время в специальной камере для подсудимых, где сидячих мест для него не нашлось.

Само судебное заседание прошло в спешке, неразберихе и безо всякой помпезности. Хорошо хоть не в коридоре…

Как было сказано выше, американская правоприменительная практика в делах о многожёнстве обычно ограничивалась приговором на 1—2 года, хотя в большинстве штатов [в том числе и в Нью-Йорке] срок возможного тюремного заключения достигал 5 лет. В случаях, если подобный состав обвинения не отягощался какими-либо иными особыми обстоятельствами (насилием или угрозой насилия, несовершеннолетием жены, её принуждением к проституции и тому подобными), сторона обвинения никогда не требовала максимально строгого наказания.

Ещё одна из фотографий Ивана Подержая на палубе теплохода «President Polk» по прибытии корабля в гавань Нью-Йорка 29 января 1935 года.

Не будет большой ошибкой сказать, что в подобных судах работала гендерная солидарность – судьи и обвинители сами являлись мужчинами и смотрели на обвиняемого с толикой сочувствия, даже не признаваясь в этом. Дескать, да, бедолага совершил некрасивое и постыдное преступление, бес попутал, но по-человечески его можно понять, он захотел новую жену, а с прежней не развёлся – это некрасиво и против заветов Божеских, но совершенно не смертельно!

В деле Подержая, однако, система дала сбой, точнее, демонстративный сбой. Сторона обвинения потребовала максимально возможного наказания в виде 5 лет лишения свободы. Никакой особой мотивации такому требованию не было представлено – просто окружная прокуратура предложила осудить Подержая на 5 лет тюрьмы – и всё! Никто не произнёс ни единого слова о подозрениях, связанных с исчезновением Агнес Тафверсон, все стороны процесса играли в своеобразную «молчанку». Дескать, вот документы из Великобритании… вот документы штата Нью-Йорк… вот показания священника из церкви на Манхэттене… обвинение настаивает на максимально строгом наказании.

Иван Подержай, отказавшийся в самом начале заседания от дачи показаний, немо наблюдал за разворачивавшейся на его глазах комедией. А это была именно комедия – автор ни на секунду не сомневается в том, что и сторона обвинения, и судья, и защитник [который вообще Подержая не защищал] в качестве обстоятельства, отягощающего вину Подержая, рассматривали судьбу Агнес Тафверсон, хотя, разумеется, вслух об этом не говорили и изначально имели намерение обойтись с подсудимым максимально строго. Причём безо всякого сговора!

Услыхав предложение стороны обвинения о максимально строгом наказании подсудимого, судья осведомился у защитника, может ли тот сообщить об обстоятельствах, которые могут рассматриваться как смягчающие вину. Услыхав отрицательный ответ – что выглядит вполне ожидаемым! – судья заявил, что готов огласить приговор, и тут же его огласил.

Важнейшая улика на суде по обвинению Ивана Подержая в многожёнстве (бигамии) – свидетельство штата Нью-Йорк о регистрации брака между Иваном Подержаем и Агнес Тафверсон (лицевая сторона и оборотная). Чтобы избежать обвинительного приговора подсудимому следовало сделать одно из двух – либо настаивать на том, что он не женат на Сюзанн Ферран, либо оспорить идентификацию своей своей личности и заявить, что он – не Иван Подержай. Подсудимый не сделал ни того, ни другого, что автоматически предопределило признание его вины.

Иван Подержай получил 5 лет лишения свободы – максимум, предусмотренный уголовным законодательством штата Нью-Йорк по обвинению в бигамии.

И это всё! Существует легенда, неподтверждённая, правда, корректными документами, будто Иван Подержай после оглашения приговора даже не понял, что суд закончился. Он якобы несколько раз спрашивал переводчика о том, когда именно начнётся суд. Сложно сказать, действительно ли югославский подданный оказался настолько наивен или только изображал дегенерата, неспособного понять происходящее вокруг, но, как бы там ни было, «дело Агнес Тафверсон» на этом действительно закончилось.

Осуждённого препроводили в окружную тюрьму, где ему предстояло находиться до момента обжалования приговора – на это отводилось 10 суток. Газеты ограничились краткими – буквально 3—4 абзаца! – заметками о состоявшемся суде и предстоящем путешествии Подержая в тюрьму штата. Что тут сказать? Поразительное невнимание в сравнении с тем ажиотажем, который вызывало «дело Агнес Тафверсон» минувшим летом!

Лаконичная заметка в газете «Brownsville herald» в номере от 31 января 1935 года оповестила читателей о том, что Иван Подержай осуждён на 5-летнее пребывание в тюрьме штата и отправится туда после того как истечёт срок подачи апелляции.

По труднообъяснимой иронии судьбы гораздо большее внимание прессы привлекло совершенно рутинное следственное действие, которое уже ни на что повлиять не могло. Речь идёт об опознании вещей пропавшей Агнес Тафверсон. Напомним, что вместе с Иваном Подержаем путешествие в Америку совершили и вещи пропавшей женщины. В начале февраля 1935 года они были предъявлены Оливии Тафверсон – одной из многочисленных сестёр Агнес – которая опознала большинство из них [за исключением нескольких пеньюаров, купленных пропавшей женщиной, по-видимому, уже после бракосочетания]. Честно говоря, смысл этого опознания не вполне понятен, поскольку Подержай и Ферран признавали их принадлежность Агнес Тафверсон, и не совсем ясно, для чего окружная прокуратура в этом вопросе ломилась в открытые ворота.

Наверное, прокуратура допускала использование факта опознания в своих интересах в том случае, если бы Подержай надумал дать признательные показания в убийстве, либо если бы были найдены останки пропавшей женщины, и это позволило бы считать факт убийства доказанным. Однако не случилось ни того, ни другого – в последующие годы судьбу Агнес Тафверсон прояснить так и не удалось, а потому опознание вещей никаких юридических последствий не имело.