Текст книги "Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX—XX столетий. Книга VI"

Шло время. В течение 1947 г. лос-анджелесские детективы серьёзно проверили в общей сложности 20 человек, которые в силу разных причин могли быть заподозрены в причастности к убийству Элизабет Шорт. И в феврале 1948 г. удача им улыбнулась: из Флориды пришло анонимное письмо, автор которого весьма красочно живописал обстоятельства убийства Элизабет Шорт. Письмо попало в руки к детективу Джону Полу де Ривера, который решил, что перед ним плод эпистолярных потуг настоящего убийцы. Может показаться удивительным, но детективам удалось проследить путь письма и установить его автора. Им оказался некий Лесли Диллон.

Последний год он жил во Флориде, но до этого – в Лос-Анджелесе. Во время убийства Элизабет Шорт Диллон находился в Калифорнии и мог – по крайней мере, теоретически! – совершить это преступление.

Когда об этом стало известно, лос-анджелесские детективы решили вступить с подозреваемым в игру. Ему было направлено письмо якобы от рекрутинговой компании, в котором Диллону была предложена высокооплачиваемая работа, связанная с переездом в другой город. Диллон ответил согласием. Дабы не настораживать подозреваемого раньше времени, ему предложили приехать не в Калифорнию, а в Неваду, соседний с Калифорнией штат.

Целая команда лос-анджелесских полицейских отправилась в Неваду на задержание Диллона. Операция эта была фактически нелегальна, поскольку по американским законам полицейские власти штата не могут действовать на территориях других штатов. Однако, в данном случае этой правовой нормой было решено пренебречь (в самом деле, победителей не судят!). Боясь огласки, детективы из Лос-Анджелеса решили не информировать полицию Невады и действовали на свой страх и риск.

Бедолага Лесли Диллон был захвачен в гостиничном номере в Лас-Вегасе и, словно в скверном боевике, вывезен на заднем сиденье автомобиля из Невады, закованный по рукам и ногам. Полицейские привезли его в Лос-Анджелес и поместили в одном из номеров отеля, где принялись интенсивно допрашивать. Ордера на его арест не существовало, поэтому без скандальной огласки незаконного ареста его даже нельзя было сдать в полицейский участок.

Трудно сказать, какова была бы судьба этого человека, но ему помогло невнимание полицейской охраны: Диллон сумел во время посещения туалета написать записку: "Помогите, помогите! Меня удерживают в тюрьме!". Затем он выбросил её в окно. Записку подобрал работник отеля и немедленно сообщил о находке в полицию. Дальнейшее представить несложно – из ближайшего участка понаехали полицейские патрули, которые сначала блокировали гостиницу, а затем взяли её штурмом…

Конфуз получился колоссальный. Городское управление полиции было вынуждено признать, что сотрудники его отдела по расследованию убийств грубо нарушили целый ряд законов, как федеральных, так и местных. Диллон, разумеется, немедленно был освобождён; проведённое психиатрическое освидетельствование с очевидностью продемонстрировало, что он являлся шизофреником. Об убийстве Элизабет Шорт он узнал из большой публикации в одной из флоридских газет в феврале 1948 г. Прочитанное произвело на него столь сильное впечатление, что он решил помочь полиции в розысках и написал в Калифорнию письмо с собственными соображениями об обстоятельствах преступления. За то и поплатился.

Примерно в то же время (т. е. в конце зимы 1948 г.) полицейский офицер Джон С. Джон, не имевший до той поры никакого отношения к расследованию, рассказал сержанту Хэрри Хансену, что некий осведомитель сообщил ему информацию об убийстве, весьма схожем с убийством Элизабет Шорт. Оказалось, что некий мелкий уголовник Эл Моррисон в состоянии подпития рассказывал о том, как ему удалось заманить в свой гостиничный номер красивую девушку, которую он затем изнасиловал, убил и расчленил. Сержант Хансен чрезвычайно заинтересовался услышанным, поскольку одна деталь придавала рассказу осведомителя правдоподобность: по его словам, погибшая носила на шее чёрную ленту, которую убийца, уничтоживший прочую одежду девушки, оставил себе на память. Следствие располагало информацией о том, что Элизабет Шорт вечером 9 января была с чёрной ленточкой на шее.

Полицейская практика запрещает передачу осведомителей от одного сотрудника другому, поэтому сам сержант Хансен не имел возможности поговорить с информатором. Однако, он попросил Джонса узнать у своего информатора как можно больше об этом преступлении.

Осведомитель выяснил, что местом убийства девушки, по словам Эла Моррисона, была небольшая гостиница на углу 31-й и Тринити-стрит.

Современный фотоснимок здания на углу 31-й и Тринити-стрит в Лос-Анджелесе, в котором в 1947 г. находилась гостиница. Возможно, именно здесь и была убита Элизабет Шорт.

Моррисон якобы пригласил девушку к себе в номер, и та согласилась пройти с ним. В номере она отказалась от предложенного ликёра и заявила, что не предполагала, будто Моррисон останется с нею на ночь. Последнего это разозлило, и он, повалив гостью на пол, попытался её изнасиловать. Поскольку девушка стала кричать, он затолкал ей в рот трусы и нанёс несколько ударов кулаком в голову. Накинув петлю на шею своей жертве, он принялся её душить; в процессе борьбы ему удалось совершить с девушкой анальный половой акт. В конце концов, Моррисон оставил оглушённую девушку на полу и, заперев дверь, отправился на поиски ножа. Раздобыв на кухне мясницкий нож, он вернулся в номер и нанес девушке несколько ударов в живот. Вытащив изо рта умиравшей трусы, он разрезал ножом её рот.

Дабы расчленить труп, Моррисон перенёс его в ванную. После того, как вся кровь ушла в сток, убийца разрезал тело и омыл его водой. Следов крови не осталось. Используя непромокаемый занавес душа и скатерть, он в два приёма перенёс расчленённое тело в багажник своей автомашины, на которой и вывез его.

Осведомителю были представлены фотографии лос-анджелесских уголовников, среди которых он опознал т. н. Эла Моррисона. Оказалось, что под этой фамилией скрывался неоднократно судимый Арнольд Смит, он же Джек Андерсон Уилсон.

Моррисон, он же Смит, он же Уилсон.

Сопроводительная ориентировка гласила, что этот человек допрашивался как подозреваемый в убийстве уже упоминавшейся в этом очерке Жоржетты Бауэрдорф.

Сержант Хансен немедленно связался с детективом Джоэлом Лесником, который в своё время расследовал убийство Бауэрдорф. Они обсудили совокупность вновь открывшихся обстоятельств и сошлись на том, что сообщения информатора весьма правдоподобны. В его рассказе особенно подкупала деталь, связанная с особенностью удушения преступником своей жертвы: он заталкивал в горло женщинам тряпки, дабы заставить их замолчать. В случае Бауэрдорф он воспользовался для этой цели полотенцем, в описании убийства Элизабет Шорт в роли кляпа были использованы трусы.

Полицейские решили арестовать Уилсона-Смита-Моррисона и получили соответствующий ордер районной прокуратуры. Дело оставалось за немногим: отыскать самого преступника.

Информатор несколько раз сталкивался с ним в разных местах, но обстоятельства складывались так, что ему не удавалось сообщить о встрече в полицию, не вызвав подозрений. В конце концов, полицейские надоумили его разыграть маленькую комбинацию: осведомитель при очередной встрече попросил у Смита денег в долг и предложил сразу договориться о времени и месте возврата. Смит деньги дал, но от личной встречи отказался и сказал, каким образом ему следует вернуть долг: деньги следовало занести в названный им бар и оставить у бармена.     Предложенный вариант вполне устраивал полицию – вокруг бара были расставлены посты наружного наблюдения, и полиция устроила многодневную засаду. Но тут словно вмешалось Провидение.

Сначала в местных газетах появилась информация о том, что полиция идёт по следу убийцы Элизабет Шорт. Затем последовало уточнение, что ордер на арест подозреваемого был получен на основании магнитофонных записей некоего полицейского информатора из уголовной среды. Информатор, мол-де, не представил никаких доказательств своим заявлениям, но прокуратура на основании голословных обвинений сочла возможным выписать ордер на арест. А вскоре вездесущие газетчики смогли назвать и фамилию подозреваемого – Смит.

Хотя упомянутая фамилия была расхожей, сам факт её оглашения мог насторожить предполагаемого преступника и тем ставил операцию на грань провала. Осведомитель занервничал и потребовал отказаться от задержания Смита полицией, поскольку это полностью разоблачало его в глазах приятелей из уголовного мира. Полицейские лихорадочно принялись готовить иную комбинацию, не грозившую осложнениями информатору, но судьба распорядилась иначе.

Жизнь зачастую оказывается изощрённее любых детективных сюжетов. Совершенно неожиданно поступила информация о том, что Смит-Уилсон погиб: сгорел в своём номере в отеле "Голландия" на пересечении 7-й и Колумбия-стрит, уснув с зажжённой сигаретой в руках.

Современная фотография бывшего отеля «Голландия», в котором погиб Смит-Моррисон-Уилсон. Если кто-то захочет сейчас забронировать в нём номер, то узнает, что отель «закрыт навсегда», хотя само название «отель Голландия» за этим зданием сохраняется и даже указывается в «Google maps». Здание это и впрямь можно назвать историческим в том числе и ввиду его связи с «делом Элизабет Шорт».

Случившееся сильно смахивало на имитацию с целью избавиться от полицейского преследования, но тщательная проверка подтвердила предварительную информацию – в гостиничном номере действительно сгорел Арнольд Смит. В огне погибли все его вещи, в том числе и те, которые могли свидетельствовать о причастности погибшего к убийству Элизабет Шорт.

Таким образом, конец этой криминальной истории оказался разомкнутым. В США до сих пор живо дискутируется вопрос о том, в самом ли деле Арнольд Смит являлся убийцей "Чёрного Георгина" или его просто-напросто оговорил полицейский осведомитель. Кстати, фамилию последнего полиция Лос-Анджелеса скрывала на протяжении десятилетий. Лишь в 1981 г., после того, как этот человек скончался, полиция назвала его – им оказался вор-рецидивист Арнольд Амит.

С одной стороны, представляется весьма правдоподобным, что Элизабет Шорт стала жертвой некоего случайного знакомого (поскольку её ближайшее окружение было проверено досконально; все её знакомые доказали своё alibi с абсолютной надёжностью). Но с другой, представляется довольно натянутым допущение, будто Элизабет могла отправиться в гостиницу с явным маргиналом Смитом. Девушка была не настолько наивна, чтобы не понимать, чем чревато общение с этим человеком, в особенности в ночное время. Рассказ Смита (как его передавал полицейский осведомитель Амит) заметно противоречил данным аутопсии. Во-первых, судебные медики утверждали, что изнасилования не было, и это утверждение никак не соответствовало рассказу Смита. Во-вторых, из того, что говорил Смит, совершенно невозможно было понять, на каком этапе и почему появились следы сдавления на ногах жертвы. Смит говорил, что он душил девушку руками и стягивал верёвкой её запястья, но он ничего не упоминал о связывании ног. Между тем, следы связывания ног были вполне отчётливы и наводили на мысль, что преступник на какое-то время (до двух часов) оставлял свою жертву полностью обездвиженной. В-третьих, Смит якобы утверждал, что убил свою жертву несколькими ударами ножа в живот. Аутопсия, однако, однозначно констатировала смерть Элизабет Шорт от ушибов головы, раны же на животе вообще не были зафиксированы.

Весьма правдоподобным представляется допущение, что Смит убил какую-то другую девушку, но не Элизабет Шорт. Кроме того, никак нельзя пренебрегать предположением о возможном самооговоре Смита, хотя бы в целях бравады, "бандитского форсу" перед Амитом, как говорят уголовники в России. Наконец, не следует упускать ещё одно вполне вероятное предположение: Смит вообще никогда ничего не говорил об убийстве и просто-напросто был оговорён Арнольдом Амитом. С какой целью последовал такой оговор, сказать трудно, но сведение счетов посредством ложных доносов в уголовной среде отнюдь не редкость.

Вообще, попытка реконструирования обстоятельств совершения убийства приводит к результатам совершенно неожиданным. В самом деле, Элизабет Шорт исчезла вечером 9 января 1947 г. Убита она была – ориентировочно – в первой половине дня 14 января. Даже если считать, что экспертиза в определении момента смерти ошиблась на сутки (а это довольно большая погрешность!), то всё равно получается, что Элизабет Шорт провела несколько дней (10, 11, 12 и, возможно, 13 января 1947 г.) неизвестно где и неизвестно с кем. Вряд ли это мог быть убогий отель с почасовой сдачей номеров. То, что мы знаем об Элизабет Шорт, укрепляет в мысли, что эта девушка была весьма разборчива в знакомствах. Элизабет прекрасно понимала разницу между респектабельными мужчинами и опустившимся ублюдком. Она могла уехать в гости на несколько дней на роскошную виллу, но уж никак не осталась бы на 3 дня в притоне. Нет оснований считать, что последние дни своей жизни она удерживалась в изоляции насильно. Тот факт, что она в это время нормально питалась, заставляет думать, что Элизабет не была пленницей.

Но где она могла провести эти дни? Это должен был быть дом, либо поместье за городом, т. е. такое место, где Элизабет никто не мог видеть и слышать. Вряд ли она могла прожить эти дни в гостинице и не привлечь к себе внимания. Её обязательно запомнили бы соседи и персонал отеля. Поскольку после начала расследования никакой информации из гостиниц города не поступало, это укрепляло предположение, что Элизабет Шорт после 9 января 1947 г. в отелях Лос-Анджелеса не бывала.

Одна из немногих прижизненных фотографий Элизабет Шорт.

Примерно так рассуждали лос-анджелесские детективы, когда весной 1948 г. принялись изучать район обнаружения тела погибшей. Сыщики исходили из того, что Элизабет Шорт могли убить где-то неподалёку, а части тела отнести к пересечению Нортон-авеню и 39-й улицы на руках. Версия эта представлялась совсем уж тупиковой, поскольку, в принципе, место убийства могло располагаться очень далеко, но учитывая, что прочие версии к этому моменту уже отпали, проверить следовало и этот вариант.

Внимание детективов очень скоро привлёк дом N 3959 по Нортон-авеню, расположенный буквально в одном квартале от места обнаружения тела Элизабет Шорт. Это здание в 1946 г. приобрела супружеская чета – Уолтер Алонзо Бейли и его супруга Рут. Но жить в нём супругам не довелось – в скором времени на их головы обрушилась череда неприятностей весьма специфического свойства.

Надо сказать, что вплоть до середины 1940-х годов Уолтер Бейли являл собою воплощение респектабельности и успеха. Он был главврачом в лос-анджелесском окружном госпитале, имел обширную частную практику. Его офис помещался в доме N 1052 по 6-й Западной стрит – это был престижный район города! Помимо этого, Бейли работал в Университете Южной Калифорнии, был допущен к чтению лекций. Такому человеку грех было жаловаться на отсутствие общественного признания…

Но в 1946 г. его биография сделала странный и неожиданный зигзаг. Одна из сотрудниц доктора заявила о сексуальных домогательствах с его стороны, а в скором времени аналогичные признания последовали ещё от нескольких молодых медсестёр. Женщины жаловались на преследования, которым доктор Бейли предавался почти с маниакальной настойчивостью. Информация о его поведении выглядела столь неприглядной, что Рут Бейли оставила мужа, а его персональное дело попало на разбор в комиссию по профессиональной этике, существовавшую при медицинском департаменте правительства штата. Чтобы как-то сгладить крайне негативное впечатление, которое производила вся эта история, Уолтер Алонзо Бейли поспешил жениться на молодой медсестре Александре фон Патрика. Впрочем, сей неуклюжий манёвр не спас его репутации и карьеры – хирург лишился своего места главврача и был вынужден уволиться из университета.

В январе 1947 г. дом N 3959 по Нортон-авеню стоял незаселённым. Именно поэтому он поначалу и не привлёк к себе внимание детективов. Однако, на тот момент он был вполне жилым – там провели ремонт, и сам Бейли время от времени наведывался по этому адресу. А значит, этот дом вполне мог быть тем местом, куда ловелас приглашал объекты своих пристрастий. Элизабет Шорт могла оказаться в этом доме сначала на положении гостьи, а когда её неуступчивость вызвала ярость хозяина – жертвы. Для высококлассного хирурга, каковым являлся Уолтер Бейли, разрезать человеческое тело не представляло ни малейшего затруднения. И если он в самом деле решился на убийство Элизабет Шорт в своём новом доме, то избавиться от тела ему труда не составило бы. Все эти соображения показались следователям немаловажными.

Фотография строки из телефонной книги 1948 г. с указанием телефонов Уолтера Бейли. Видно, что телефон в доме №3959 указан как резервный.

Следствие не располагало фактами, уличавшими Уолтера Бейли, но детективы рассчитывали их получить в ходе допроса и обыска дома. Увы! – действительность опрокинула все их ожидания. Когда полицейские явились в дом Бейли для допроса, они увидели человека, превратившегося в живую развалину: болезнь Альцгеймера (старческое слабоумие, говоря по-русски) превратило этого ещё совсем недавно крепкого мужчину в полуидиота. Одного взгляда на него было достаточно для того, чтобы понять – ни один психиатр не признает его дееспособным. А это означало, что даже в случае установления вины Бейли осудить его будет невозможно.

Таким образом, отпала ещё одна перспективная версия.

За последующие полвека американские историки выдвинули около 50 более или менее достоверных версий, связанных с последними днями жизни Элизабет Шорт и обстоятельствами её смерти. Вокруг образа этой девушки сложилась своего рода мифология. В разное время высказывались и обосновывались предположения о личном знакомстве Элизабет Шорт с культовыми фигурами различных американских эпох: Мерилин Монро, Рональдом Рейганом и пр. (все эти домыслы не получили достоверного подтверждения). В апреле 2003 г. компания "Dateline NBC" показала короткий ролик, снятый любительской кинокамерой 2 сентября 1945 г., на котором якобы была видна Элизабет Шорт, целовавшаяся на голливудском холме с каким-то матросом. Материал этот был преподнесён как сенсация, поскольку считается, что в этот день Шорт не было в Лос-Анджелесе. То есть, и поныне вокруг обстоятельств жизни и смерти этой девушки сталкиваются самые противоречивые суждения.

Но во всей этой богатой палитре нельзя не выделить весьма своеобразное и монументальное исследование Стива Ходела, впервые изданное в 1995 г. Его немалый объем – 460 страниц – свидетельствует о глубине проработки материала, а биография автора – отставного детектива отдела убийств – невольно побуждает с особым вниманием отнестись к его точке зрения. А она не просто парадоксальна, а прямо сенсационна.

Стив Ходел утверждает в своей книге, что ему известно имя и фамилия убийцы Элизабет Шорт. И не только её, но и еще 20 девушек, убитых на протяжении 30 лет в нескольких штатах США и на Филиппинах. Все они были жертвами одного и того же серийного убийцы. Звали этого серийного убийцу… Джордж Ходел. Это был отец Стива, автора книги. Сын своей книгой обвинял отца в убийстве двух десятков женщин! Согласитесь, такая коллизия способна сделать книгу сенсационной!

Джорд Ходел был человеком чрезвычайно разносторонне одарённым. Это был великолепный музыкант, поэт, он был наделён литературным даром слова и некоторое время работал репортёром криминальной хроники. Коэффициент интеллекта Джорджа превышал 140, то есть, о нём можно  было говорить как о человеке на грани гениальности.

Джордж Ходел. Фотография из газеты 1949 г., когда он угодил под суд по обвинению в изнасиловании собственной дочери Тамар Ходел.

В делах финансовых, в административной карьере ему неизменно сопутствовала удача. В 1938 г. он стал работать в Департаменте здравоохранения городского правительства Лос-Анджелеса. Через год Ходел закончил аспирантуру по специальности «венерология» и сразу сделался начальником отдела в этом же самом Департаменте. А ещё через год он открыл частную венерологическую лечебницу.

Это было весьма востребованное обществом направление медицины. До массового внедрения пенициллина венерические заболевания распространялись в Калифорнии подобно эпидемиям. А потому Джордж Ходел не бедствовал.

Помимо материального достатка, Джордж Ходел имел и другое основание для того, чтобы с оптимизмом смотреть в будущее. По заверениям сына, папа грешил сбором компромата на своих пациентов. Поскольку он работал в администрации города, многие чиновники и работники полиции смотрели на него как на «своего парня», в надёжности которого можно было не сомневаться. Джордж усиленно поддерживал свой имидж, благодаря чему за несколько лет у него появилась клиентская база, состоявшая сплошь из сильных мира сего. Умение работать с людьми и при случае шантажировать их угрозой компрометации не раз сослужило Ходелу хорошую службу.

Джордж Ходел в середине 1930-х годов.

Папа автора книги был «ходок по женской части». По утверждениям Стива Ходела, среди объектов преследований отца фигурировала и Элизабет Шорт. Стив представил три фотографии из семейного альбома, на которых была изображена Элизабет в обществе Джорджа Ходела. Тот убил её как потому, что она отказала ему в интимной близости, так и потому, что к 1947 г. ему уже довелось убивать женщин, и он почувствовал прелесть этого занятия.

В 1949 г. Джордж Ходел попал в весьма неприятную историю, попортившую ему немало крови. В октябре этого года его 14-летняя дочь Тамар бежала из дома и сделала заявление полиции о сексуальных преследованиях отца, принуждении к аборту, неоднократных оргиях с проститутками и её – Тамар Ходел – участием. Кроме этого, дочь заявила, что её отец убил Элизабет Шорт. Тамар ссылалась на нескольких человек, которые якобы могли подтвердить справедливость её слов. В частности, она просила допросить Коррин Тарин, Френа Секстона, Барбару Шерман. Заявление Тамар компрометировало в той или иной степени 19 человек. Наиболее серьёзные обвинения (кроме самого Джорджа Ходела) касались известного в Лос-Анджелесе гинеколога Френсиса Балларда, который якобы с ведома отца сделал в сентябре 1949 г. аборт Тамар Ходел.

Стив Ходел оценил показания своей сестры как очень серьёзные и обоснованные. В том, что Тамар обвинила отца в убийстве Элизабет Шорт, он видит косвенное подтверждение семейных преданий.

Любопытна развязка этой истории. Все лица, поименованные Тамар, были допрошены в полиции. Все обвинённые ею люди наотрез отказались признавать вину. Между тем, свидетели Тамар дали показания, в целом соответствовавшие сути сделанного ею заявления. После месячного расследования дело было передано в суд.

Вторая половина 1949 года не сулила Ходелу ничего хорошего. Он был взят под стражу до суда и жизнь его неумолимо катилась под откос. Во всяком случае, так могло показаться со стороны.

Процесс, состоявшийся в декабре 1949 г., оказался по-настоящему сенсационен. Мать Тамар – Дороти Ходел – обвинила дочь в клевете на отца и заявила, что двумя годами ранее обращалась к психиатру с целью проверки здоровья дочери, которая систематически лгала. Дороти утверждала, что Тамар «не поддается контролю и неисправима».

В суде были представлены документы, согласно которым Джордж Ходел в то самое время, когда он якобы насиловал свою дочь, находился на излечении в санатории после тяжёлого сердечного приступа. В защиту обвиняемого выступили в общей сложности 14 человек; помимо супруги, Джорджа защищали тёща, сводный брат, друзья и пр. Все свидетели обвинения под присягой изменили свои показания.

Приговор суда, вынесенный 23 декабря 1949 г., оказался неожиданным: все лица, обвинённые Тамар Ходел, освобождались от подозрений, сама же Тамар объявлялась жертвой преднамеренных манипуляций со стороны… 22-летней Барбары Шерман, одной из трёх свидетелей обвинения. Последняя приговаривалась к 3 годам лишения свободы условно, кроме того, ей официально запрещалось вступать в любой контакт с членами семьи Джозефа Ходела и его друзьями.

Джордж Ходел с маленьким Стивеном на руках.

Стивен Ходел, разбирая обстоятельства этого судебного процесса, заявил в своей книге, что суд сделался жертвой недобросовестных манипуляций его отца. Детективы из департамента полиции предупредили Джозефа Ходела о том, что телефон его поставлен на прослушку, они же провели со свидетелями необходимую работу, в результате которой те изменили в суде показания, данные на предварительном расследовании. Стивен Ходел сослался на мнения некоторых детективов, которые допускали возможность убийства Элизабет Шорт его отцом и предлагали провести тщательное расследование этой версии. Эти предложения были не услышаны, более того, заявления Тамар, связанные с Элизабет Шорт, на суде вообще не затрагивались.

Хотя формально Джозеф Ходел сумел выйти сухим из воды, очень многие люди в Лос-Анджелесе скептически восприняли судебный приговор; вокруг Ходела сложилась обстановка всеобщего отчуждения, и он был вынужден оставить город. В течение 30 лет он занимался импортом в США экзотических лекарств из Азии, заработал на этом бизнесе очень большие деньги и вернулся в родной город только в 1979 г. К этому времени большинства участников процесса 1949 г. уже не было в живых. Скончался Джозеф Ходел в 1999 г. в полном маразме, он даже не узнал о том, что сын написал о нём книгу.

Такова вкратце история, рассказанная Стивеном Ходелом. Разумеется, появление подобного исследования, причём оперирующего информацией малоизвестной либо давно забытой, сопровождалось взрывом общественного интереса к "делу Элизабет Шорт". Как это нередко бывает, новая версия нашла как суровых критиков, так и горячих сторонников.

Сотрудник лос-анджелесского департамента полиции Брайен Карр попытался провести экспертизу представленных Стивом Ходелом фотографий из семейного альбома, на которых якобы была запечатлена Элизабет Шорт. Однозначного результата экспертиза не дала – качество снимков было таково, что надёжная идентификация изображённых на них людей не представлялась возможной.

Современная фотография места, на котором было найдено тело Элизабет Шорт.

Нельзя не отметить, что в целом Джордж Ходел не очень соответствовал психологическому портрету серийного убийцы. Тяжёлые травмы на голове погибшей, её разрезанный рот указывали на действия человека, находившегося в чрезвычайном гневе (строго говоря, так мог действовать не только убийца-серийник). Если Элизабет Шорт действительно убил сексуальный маньяк, то поисковый психологический портрет заставил бы искать неудачника в повседневной жизни, склонного к рутинной работе, возможно, неквалифицированной, стремящегося реализовать себя посредством унижения окружающих. Эти общие черты можно детализировать, но ясно, что умный и ловкий Джозеф Ходел, успешный в бизнесе и карьерном росте, не соответствует подобному описанию.

Когда репортёр газеты «Лос-Анджелес таймс» Стив Лопз поинтересовался у окружного прокурора Стивена Кея, что тот думает о версии Стива Ходела, прокурор высказался в том смысле, что допускает возможное убийство Элизабет Шорт Ходелом – старшим в порыве гнева, либо по неосторожности, но не верит в то, что тот был убийцей-серийником.

Такова, собственно, канва этой детективной истории. Место на пересечении 31-й стрит и Нортон-авеню ныне застроено и хорошо обжито.

И ничто не указывает на то, что когда-то на этом месте началась одна из самых спорных криминальных историй Америки.