Текст книги "Птенцы Виндерхейма"

Из дневника Торвальда

Я внимательно смотрел на ребятишек. Те делали что угодно, но упорно избегали моего взгляда, словно я являлся чудовищной Горгоной из древних мифов Ойкумены и мог обратить в камень своим суровым взором.

Только что Альдис выругалась на Хельга.

Здоровски так выругалась. Эмоционально и экспрессивно. Прибегая к сложным метафорам и выразительным аналогиям, подробно объяснив пацану смысл его ничтожной жизни (сводился он в принципе к тому, что Гудиссон должен был сразу после рождения совершить харакири) и затронув всю его родословную (в версии Альдис она выглядела на удивление короткой: отцом парня являлся горный баран, а матерью – морская корова, а более далекие предки поголовно являлись одноклеточными). Что-то там было еще о трудном детстве Хельга и ежедневном ритуале избиения его головы молотком, но в основном я сосредоточил свое внимание на конструируемых Альдис эпитетах.

Стоит признать – кубок по сквернословию переходит к девчонке.

Эх, молодежь!

Стоя за дверью, я решил прервать Альдис, когда она перешла чуть ли не к богохульствам, перечисляя все то, что с Хельгом после смерти будут делать боги в Хельгарде. Да уж, да уж. Честно говоря, вряд ли Один хоть когда-нибудь использовал Копье описанным Альдис образом. Признаться, на месте Отца Дружин я бы обиделся.

– Да чтоб Тор тебя молотом…

Тут я не вытерпел и зашел в класс. Девчонка моментально замолчала.

– И так? – Я дружелюбно улыбнулся. – Что я должен сделать молотом с Хельгом?

– Прибить! – Глаза сверкают, словно метающий заряды драупнир.

Молодец, девочка. Не растерялась.

– А по какой причине я должен прикончить курсанта, на обучение которого конунгат потратил уже немало средств?

Вот видите. Я терпеливый. Я хочу разобраться в ситуации. Я не собираюсь становиться ни на чью сторону, а разобраться по справедливости.

Во я какой классный!

– Он знает почему! – выпалила Альдис, чуть ли не рыча в сторону парнишки.

А тот стоит себе, как не при делах. Руки на груди, морда кирпичом. И глаза – наглые-пренаглые. Уверенный в себе – просто ужас!

Руки так и зачесались долбануть его альбомом. Он (альбом) тяжелый. А я не люблю наглецов. Вообще. Даже если они мне ничего не сделали.

Не люблю, и все тут!

– Хельг, не хочешь рассказать, в чем причина столь бурного поведения твоей напарницы?

– Да кто же знает, эльдри? – пожал плечами «птенчик». – Я пришел на занятие, а тут эта фурия – налетела с кулаками, чуть ли не в горло вцепилась и глупости всякие кричит.

– Ах ты…

Тут Альдис поименовала парня словосочетанием, которое и бумага не стерпит. Но поверьте на слово – оно было впечатляющим. Услышь его из уст малолетней девчонки наш старичок Ольфссон, то целую бы неделю валерьянку пил. Генерал верит в чистоту духа сыновей и дочерей Мидгарда. Ну, верить, как говорится, никому никто не запрещает.

Вот тут Альдис заткнулась и уставилась в пол. Хельг покосился в сторону, презрительно кривя уголки губ.

Да что у них там произошло?

Впрочем, мне все равно.

Да нет, не все равно!

Меня лишили турнира, а теперь те, из-за кого я потерял шанс обрести крылья, ведут себя как полные долбодятлы! С таким поведением они оба вылетят из академии уже на первом году обучения! А это значит, что я просто так прошляпил турнир?!

Ах вы, козлы!

Неужели эту парочку свели вместе, чтобы отнять у меня любую возможность на участие в состязании? Ведь до моего назначения воспитателем команда Брунхильды считалась главным претендентом на первое место, и не в последнюю очередь благодаря мне. Окажись на моем попечении талантливые послушные ребятишки, и, чем Всеотец не шутит, я попытался бы за полтора года сделать из них неплохих пилотов, с которыми вполне мог выступить на турнире.

Козлы! Все козлы!

Да, я разозлился. Мне стало глубоко наплевать, виноват ли Хельг в чем-то там или Альдис просто психует по неведомой никому, кроме нее, причине.

Я вас заставлю учиться!

Альбом громыхнул по крышке стола, заставив молокососов вздрогнуть. Стальным тоном я приказал обоим сесть рядом и пообещал выдать наряды, если они вздумают устраивать концерты.

(Приписка на полях: «Похоже, теперь Альдис ненавидит и меня – чуть-чуть меньше Хельга. Кажется, она верила, что я покараю парня, как Всеотец закоренелого грешника».)

Пронзая детишек ледяным взглядом, я раскрыл альбом.

«Валькирии». Краса и гордость армии Мидгарда.

(Приписка на полях: «Все хорошо, но на Кесалийской дуге красе и гордости хорошенько наподдали, до безобразия и стыда наподдали».)

– «Валькирии» управляются одним или двадцатью пилотами в зависимости от размеров и предназначения, – начал я без всяких прелюдий. Обойдутся! – Главный пилот, называемый эйн, контролирует полет и основные маневры; второй пилот, называемый твейр, следит за сенсорами и управляет силовыми полями; третий пилот, называемый фрир, управляет вооружением и перезарядкой. При необходимости пилоты могут подменять друг друга.

Я внимательно следил за «птенчиками». Довольно важный момент. Понимают ли они, что значат мои слова? Все, кто доучится до пятого курса, будут эйнами. Понимаете, ребятишки? Те, кто отсеется, будут уметь водить «валькирию», но их всегда будут представлять как твейра или фрира. Не двадцать пилотов выпускает академия, а как минимум шестьдесят. Но только двадцать из них всегда будут эйнами. Я сам не сразу это понял.

Но быть эйном – это мечта каждого пилота. Быть первым. Быть главным. Быть лучшим. Плох солдат, не мечтающий стать генералом. Вы должны хотеть стать эйнами. Вы должны хотеть править в небесах, словно боги. Точно вестники воли Всеотца, вы должны подчинить себе воздушные пути небожителей.

Понимаете, сопляки?

Все ваши споры, скандалы, конфликты – они неважны. Да хоть ваши Дома или семьи являются кровниками – в академии это неважно. Вы обязаны стать лучшими, и лучшими вы можете стать, только помогая друг другу. Но вы станете никем, если будете лишь пихаться и ругаться, стремясь набрать побольше баллов.

Я не мог этого им сказать. Они должны сами понять. Это же просто. Это очень просто, но проще не значит легче.

– «Пирамида», примитивнейшая модель на основе Наследия древних. Имеет клинообразную форму с заостренной верхушкой, чем, собственно, и напоминает пирамиду. Снаряжена генератором заряженных частиц – драупниром, слабое защитное поле. У драупнира два режима: «перун» – стреляет малыми разрядами, и «ваджра» – стреляет огромным разрядом-пульсаром. После десяти перунов или двух ваджр требуется перезарядка в течение десяти минут. Ее основное преимущество – быстрая сборка и легкое управление, однако из боевых «валькирий» она самая уязвимая.

Переворачиваю страницу.

– «Молния». Как видите, похожа на лодку с крыльями и ногами под крыльями. – Бр-р-р-р. Ну и сравнение. Посмел бы кто мне так описать Брунхильдочку, то уже бы летел вверх тормашками с Одинокой горы! – Четыре драупнира крепятся под крыльями. Во время перезарядки можно использовать виджаю – механическую пушку.

Следующий разворот.

– «Молот». Основная особенность – размер крыльев. К ним обычно крепятся специальные снаряды, но, кроме этого, здесь и здесь вы можете увидеть пазы для «эйнхериев». «Молот» может сбрасывать «эйнхериев» так же, как и снаряды, однако если это турсы класса «Стрелок», то они могут вести стрельбу, продолжая оставаться на крыльях «Молота». Кроме этого, в распоряжении фрира находятся две виджаи.

Следующая страница.

– «Колесница». С этой моделью вы уже имели возможность познакомиться поближе. – Альдис мрачно покосилась на меня и вновь уставилась в альбом. Хм, видимо, первое испытание (первое издевательство в нашей со Скегги терминологии) прошло у нее не слишком хорошо. – Основное вооружение – снаряды с горючим веществом, по бокам расположены несколько мехапушек. Основное предназначение – перевоз войск, однако может использоваться и как бомбардировщик. А теперь более подробно о каждой модели…

Альдис Суртсдоттир

– Нет, ну вы видели?! Мы ее по всему острову ищем, а она тут развлекается! – Человек, незнакомый с Гвендолен близко или просто невнимательный, мог бы подумать, что гальтка и правда возмущена.

Альдис подпрыгнула и с резким выдохом рубанула ногой по манекену.

– Уйди, Гвен! Я сейчас готова кого-нибудь убить. Не хотелось бы, чтобы этим «кем-то» оказалась ты или Лакшми.

Гвендолен замолчала, но не ушла. Гурда и Лакшми тоже.

Ну и ладно.

Все внимание девушки сейчас было отдано чучелу. Манекен гораздо лучше обычного мешка с песком, потому что умеет поворачиваться и давать сдачи. К сожалению, набор доступных ему движений невелик, а действия слишком предсказуемы.

– Сволочь! Получи! Нна! – периодически выкрикивала она перед очередным ударом. Чучело получало, содрогалось, атаковало в ответ и снова получало.

Злость постепенно проходила. К тому же вымещать ее в присутствии подруг было неловко – вроде как в носу прилюдно ковырять. Альдис нанесла последний удар и оставила тренажер в покое.

– Враг повержен, враг расколот, враг бежит, бежит, бежит, – Гвен с чувством процитировала известную патриотическую песню и захлопала в ладоши.

Оказалось, что пока курсантка выбивала пыль из заводного болвана, подружки удобно устроились в углу спортзала с книгами.

– А вот и награда победителю. – Яблоко, позаимствованное кем-то из девчонок на кухне, Альдис поймала в полете. С хрустом вгрызлась в золотистый бок. Сладкое. Не иначе как с южных островов.

Три сочувственные дружеские улыбки согрели и ободрили. Так согревает солнце, выглядывающее посреди осенней хмари и мерзости.

– Кого это ты? – мягко спросила Гурда. – И за что?

– Хельга.

Воспоминание о безобразной сцене в аудитории все еще вызывало стыд пополам с яростью. Она не собиралась так орать, совсем нет. Хельг умелыми поддразниваниями довел. Весь остаток дня Альдис не могла избавиться от противного ощущения, что этого скандала сванд и добивался с самого начала.

Девчонки переглянулись. Лакшми непонятно с чего вдруг покраснела:

– А что он сделал?

– Неважно. – Ушедшая было во время тренировки злость снова зашевелилась. – Да что за день сегодня такой?! – пожаловалась девушка. – Все раздражает, все через Мировую Язву, отлюбить ее в Северный Обрыв. Уже сил никаких нет…

– Живот не болит? – деловито осведомилась Гвен.

– Живот… нет вроде.

– Значит, скоро заболит. Жди.

– Ты о чем? – стоило спросить, как стало понятно, на что намекает гальтка. – Йотунство, Гвен! Можно быть тактичнее?!

Прямота девчонок в некоторых интимных вопросах вызывала у нее оторопь.

– Ну, извини. – Бесстыжая гальтка откровенно потешалась.

– Не ругайтесь, пожалуйста. – Лакшми, как всегда, поспешила разрядить обстановку. Она до смерти боялась любых конфликтов и старалась предупредить их. Даже когда не надо. – Альдис, иди к нам. Мы готовимся к завтрашней контрольной по стратегии.

– У меня контрольная через неделю, – пробурчала девушка, но подошла. – А где Тэфи и Джин?

– Джин отсыпается, а Тэфи…

Гвен хихикнула, Гурда сердито толкнула ее в бок.

– Увы нам – скорбь наша безмерна, ибо потеряли мы нашу возлюбленную сестру и подругу, – продолжила та, не обращая внимания на тычки и гримасы со стороны Гурды. – Гнусный рыжий негодяй похитил наш трепетный нежный цветок – усладу глаз, отраду для души. Ай, хватит пинаться! Тэфи сказала, что Альдис можно!

– Я так за нее счастлива. За них двоих.

– Лакшми, я бы на твоем месте пожалела Тэфи.

– Ты шутишь. На самом деле ты тоже рада за нее, я знаю…

– Эй, вы о чем? – Альдис почувствовала себя единственным нормальным в компании умалишенных. – Какой такой рыжий трепетный цветок?

– Тэфи встречается с Фридмундом. Почти каждый вечер. Только тсс… Это тайна.

– Да уж, тайна! – фыркнула Гвен. – Всего-то половина роты в курсе.

– Ничего не половина! Только наша комната и теперь Альдис. Причем ты ей сама разболтала.

– Тэфи сказала, что Альдис можно…

– Э-э-э… Встречается?

Она чуть было не брякнула: «Зачем?»

И правда, зачем бы Тэфи каждый вечер сбегать от подруг, чтобы встретиться с бритым чудовищем (точнее, уже короткостриженым – за три с половиной месяца рыжий успел изрядно обрасти)? Да еще втайне от наставников и остальных девчонок.

Нет, не то чтобы эта сторона жизни была ей совсем незнакома… Вот тощий прыщавый Торгрим в Акульей бухте, например. После первой же встречи парень смотрел на Альдис голодными глазами. Подкарауливал, когда она тащила что-то тяжелое, предлагал помощь. Иногда пытался заговорить – рассказывал, как ходил с отцом бить рыбу и как семья строит ему отдельный дом. Вот достроит, и заживет Торгрим отдельно, а значит, по законам фордора будет признан совершеннолетним, сможет купить лодку и жениться. Девушка слушала из вежливости и кивала, пропуская все мимо ушей.

А потом он попробовал зажать ее в углу и облапить. К тому времени она всего три месяца занималась с Такаси, а Торгрим, несмотря на худобу, был силен. Сама не понимает, как тогда отбилась.

Такаси девушка ничего не сказала – было стыдно и не хотелось выглядеть слабой в глазах учителя.

Ниронец сам узнал.

Больше она Торгрима не встречала. По слухам, через два месяца, когда парень смог самостоятельно встать с постели, родичи услали его на соседний остров, где подрастал целый выводок девиц брачного возраста.

Короче, теория отношений между мужчинами и женщинами Альдис была известна. Что же до практики… практика оставалась чем-то далеким и (чего уж врать себе?) не особо интересным. При мысли о практике вспоминались голодные глаза Торгрима, запах рыбы и противные холодные руки, шарящие по ее телу.

Пусть в десятках прочитанных романов воспевалась романтическая привязанность и пожертвование собой во имя любви – все эти розовые сопли оставались абстракцией, не имеющей места в реальной жизни.

Верность семье, долгу, стране – понятно. Желание стать лучше, умнее, сильнее – тоже понятно. Восхищение, дружба… Но любовь?

В глубине души Альдис была уверена, что ее придумали авторы сентиментальных романов. Чтобы не остаться без работы.

И вот ожившая абстракция: Тэфи и Фридмунд.

Стало понятно, почему подружка-гальтка в последние дни ходила сама не своя, мечтательно улыбалась, отвечала невпопад и вообще походила на лунатика, которому снится счастливый сон.

Как бы счастливый сон не окончился кошмаром с исключением за неуспеваемость.

Вспоминая свой собственный опыт общения с Фридмундом, она могла только посочувствовать подруге. Чтобы вытерпеть его шутовские замашки, нужны не нервы, а стальные канаты.

Ужас какой: Фридмунд! Всеотец, спаси и сохрани!

– А? Что? – Пока девушка переваривала новость, курсантки продолжали оживленно общаться.

– Я говорю, что, пока вы все вздыхаете в подушку о Дроне, Тэфи встречается с настоящим мальчиком. Пусть даже и с Фридмундом, – повторила Гвен.

– Я не вздыхаю в подушку о Дроне!

– И я, – робко напомнила о себе Лакшми, но на нее никто не обратил внимания.

Гвендолен показала острый язычок:

– Тогда о ком ты мечтаешь? О Хельге?!

«Начинается! – Альдис почувствовала, что снова звереет. – И ты, Гвен?!»

– Слушай, я понимаю, что это не наше дело, – вмешалась Гурда. – Но все-таки что между вами произошло? Ты прямо невменяемой становишься, когда слышишь его имя.

Остальные девчонки замолчали, даже Гвен прекратила подначки. Все вопросительно смотрели на нее. Альдис почувствовала себя в ловушке.

«Боги, избавьте меня от этого разговора», – взмолилась курсантка. Но боги, как всегда, предпочли не вмешиваться.

– Ну… Лакшми рассказывала, что он сделал в пещере?

– Рассказывала. Я понимаю, можно обидеться. Но это ведь не конец жизни, так? Почему ты не можешь просто забыть?

– Потому что…

«Потому что он заставил меня довериться и обманул. Потому что я потом еще долго чувствовала себя дурой. Потому что он – подлец. Потому что он мой напарник».

Потому что потому.

Трудно объяснить то, что чувствуешь нутром. Хельг – подлец. Подлец, который умеет оставаться чистеньким. В том, что нападение сегодняшних четырех придурков – целиком его идея, сомневаться не приходится. Но ведь попробуй докажи.

На помощь пришла Лакшми:

– А я сегодня получила у Мурены дополнительные баллы. И она нас похвалила!

Прозвище Мурена настолько прочно прилипло к сержанту Кнутсдоттир, что даже Альдис иногда, забывшись, называла так ротную.

– Не напоминай, – помрачнела Гурда.

– Почему?

Альдис тоже удивилась. Сегодняшнее задание Сигрид можно было отнести к «условно простым»: подъем в связке по отвесной скале. Они уже не раз проделывали подобные упражнения на более простых трассах, так что даже Накамура с Сольвейг почти не ругались. Полувзвод Томико успел четвертым, и пусть призовые баллы полагались только первым трем пятеркам, это все равно огромное достижение.

Прямо можно даже поверить, что они способны работать вместе.

– Мы были последними, – убитым голосом призналась Гурда.

– Как так? Почему?

Гурда – и вдруг последняя?

Хотя… если вспомнить общую динамику…

В памяти всплыли результаты последних недель. Удивительное дело: полувзвод Гурды всегда плелся в конце списка вместе с другими неудачниками. И частенько делил с командой Накамуры почетное последнее место.

Раньше это как-то ускользало от Альдис – она была слишком унижена собственными неудачами, чтобы смотреть на результаты других. Казалось, любое сравнение будет не в ее пользу. А вот теперь получается…

– Почему? – повторила девушка.

– Наверное, я плохой командир, – пряча глаза, сказала подруга.

– Чушь свинячья! Ты – отличный командир.

– Ты не можешь этого знать.

– Зато я могу, – вмешалась Гвен. – Я, Лакшми, Джин, Тэфи. Мы все знаем, что ты хороший командир. Дело не в тебе, пора уже признать это. Дело в Тагути.

– Риоко? – Альдис удивилась еще больше. – При чем тут Риоко?

Оказалось, Гурде тоже не повезло: в ее полувзовод затесалась Риоко Тагути. Изящная ниронка с вкрадчивым голоском и манерами лисицы. Неудачный опыт с Альдис не отбил у третьей дочери штатного палача любовь к сложным многоходовкам, а может, она просто не умела по-другому. Сначала курсантка попыталась втереться в доверие к Гурде, чтобы управлять группой изнутри. Не вышло. Несмотря на прямоту характера, Гурда отнюдь не была дурой, как Томико, и лесть действовала на нее плохо. Тогда Тагути начала аккуратно подтачивать авторитет командира, продвигая в лидеры более удобного и управляемого человека. Втихаря, уже после выполнения заданий, критиковала решения Гурды, сплетничала, иногда саботировала работу.

Риоко играла в свои игры – ей не так важны были баллы, как возможность властвовать. И сладить с ней не было ни малейшей возможности.

– Иногда мне кажется, что это я виновата. Что я что-то упускаю. Что нужно по-другому. – Голос у Гурды был грустный-грустный. – Я не справилась.

– С ней никто не может справиться, – мрачно отозвалась Альдис, чувствуя, как чешутся кулаки пойти и спросить с Тагути за испорченное настроение подруги. – Ей нужна вторая Томико. Они прямо идеальная пара.

Гвен молчала. Их с Лакшми полувзвод стабильно держался в числе первых по призовым баллам.

– Ну почему нельзя было оставить команды, как в пещере? Чтобы по комнатам?

Ответ на вопрос «почему?» у Альдис появился после рассказа подруги, но она не решилась озвучить его.

Ротная намеренно разбивала уже сложившиеся компании. И намеренно назначала командирами не самых подходящих для этого людей.

Хотя почему неподходящих? Гурда вполне подходила. Это Риоко не подходила на роль подчиненного.

А вот спроси кто-нибудь из девчонок, зачем Сигрид это нужно, и пришлось бы развести руками – мол, не знаю.

Наверное, нужно.

Наверное, без этого не стать пилотом и воином.

– А может… – начала Лакшми и замолчала.

– Что?

– Может, вам поменяться?

– Это как? – заинтересовалась девушка.

– Обменять Альдис на Риоко. Если Томико и Риоко согласятся.

– Это гениально, Лакшми. – Гурда так воодушевилась, что вскочила и обняла бхатку. – Я уверена – она согласится!

Альдис тоже не сомневалась в этом ни секунды. Ниронка умна: она сумеет совладать и с Томико, и с Сольвейг.

– Представляю, что скажет вам Мурена, если вы придете к ней с таким предложением, – ехидно отозвалась Гвендолен.

– Почему нет, Гвен?! Это равноценная замена одного бойца на другого. Все только выиграют.

– Думаешь, вы одни такие умные? Стоит разрешить одному полувзводу, и все начнут меняться.

Кажется, Гвен тоже думала, что нынешний состав команд не случайность.

– Может, ты и права. Но попробовать стоит. Я завтра поговорю с Накамурой.

Альдис зажмурилась, сжала кулаки и, как в детстве, отчаянно пожелала, чтобы пророчество Гвендолен не сбылось.

Увы, даже в детстве это мало помогало.

– Не хочу вас расстраивать, – гальтка бросила выразительный взгляд в сторону механических часов на стене, – но если мы через двадцать минут не начнем собираться, то ночевать будем на улице.

– Ну вот, я не успела все повторить, – огорчилась Лакшми.

– Я тебе потом объясню, что непонятно, – пообещала Гурда.

На часах половина одиннадцатого, до корпуса десять минут средним темпом.

Альдис попробовала встать и поняла, насколько сильно она вымоталась. Учеба, танцы, фехтование, подъем в связке, потом еще драка, турсоведение, ругань с Хельгом и добровольный спарринг с маникеном под вечер. Ноги отказывались ходить, хотелось рухнуть на кровать и проспать часов двенадцать.

– Пошли, чего сидеть! Сегодня Уллах в комендантах, он звереет, когда поздно приходят.

Темнело теперь раньше. Уже к семи часам в воздухе повисали серые влажные сумерки. Виндерхейм заворачивался в кисею тумана, как красавица-бхатка кутается в прозрачные шелка. Временами порывы северного ветра-дикаря срывали покровы, обнажая серые скалы, черные ветви деревьев с полуоблетевшей листвой.

Лакшми поежилась – она все время мерзла. На ее родном острове, почти в месяце пути от Виндерхейма, сейчас цветут мандариновые деревья и зреет виноград. Там, где она выросла, не бывает зимы, только приходят дожди и насыщают плодородную землю влагой, превращая поля в чавкающее болото из жирного чернозема. Там жарко, и кожа людей впитывает солнце – становится смуглой, как каравай из печи.

А в Акульей бухте давно зима. Солнце показывается на пару часов, чтобы снова спрятаться, море ревет простуженным басом и глодает скалы. Потом шторма утихнут, залив покроется зеленым льдом, и дети будут носиться по нему на коньках…

В Виндерхейме – ни зимы, ни лета. Остров наособицу, на распутье между западом и югом.

Мальчишка догнал их уже у самого корпуса.

Сначала были крики в спину: «Альдис! Альдис, подожди!» – потом из кустов вывалился кудрявый крепыш.

Девушка помотала головой. Такое чувство, будто она попала в дурной повторяющийся сон. И сейчас снова придется драться и слушать про Хельга.

– Зачем ты так мчишься, что нет никакой возможности догнать? – укоризненно проблеял давешний противник. – Неужели не слышала моего зова? Бежать через кусты трудно, они жесткие и все в колючках. Гляди, я чуть не порвал форму. И оцарапался.

– Чего тебе надо?

Если парень все-таки собирается закончить то, что начали его дружки днем, то дело плохо. Альдис сейчас и от Нанами не отобьется.

– Я хотел поговорить с тобой! – выпалил крепыш. Покосился на других девчонок и добавил: – Наедине.

– Мы пойдем, подождем в холле.

«Нет, не надо!» – хотела крикнуть девушка. Хотела, но не крикнула. Ее разборки с мальчишками – это ее разборки, нечего подруг впутывать.

Проводила взглядом закрывшуюся дверь, ущипнула себя за руку и попробовала разозлиться. Апатия в бою – верное поражение.

Злости не было, только разболелся низ живота. Йотуны тебя побери, Гвен! Накаркала!

– Чего тебе? – еще более неприветливо повторила девушка, стараясь оттянуть момент драки.

– Я… э-э-э… хотел спросить… Хотел задать вопрос. Не обижает ли кто тебя?

– Ты что – издеваешься?

– Нет, я серьезно. Ты это… если обижает кто – только скажи мне! Не стесняйся, прямо так и скажи. Поверь, мне можно довериться. Не бойся! Пусть будет даже сам Дрона, я его… – Парень изобразил выразительный хук левой рукой. – Скажи только имя, и обидчик будет повержен и унижен мною!

Теперь Альдис окончательно убедилась, что за всем этим скрывается какая-то пакость имени Хельга. Интересно, чего они ждут? Что она начнет жаловаться? И кому потом будут переданы эти жалобы?

Не очень-то умно со стороны Хельга, прямо скажем. Со своими обидчиками Альдис привыкла разбираться самостоятельно.

– А с чего такая забота?

Кажется, он смутился:

– Ну, ты же девчонка. А девчонок нужно защищать.

Нет, он решительно издевался.

– Ты намекаешь на то, что я слабачка и не могу постоять за себя? – очень ровным тоном спросила курсантка. Долгожданная злость все-таки вернулась, еще бы живот перестал ныть. – Может, ты хочешь сказать, что таким, как я, не место в академии? Спасибо за заботу, можешь передать своим дружкам, что я готова надрать им задницы в любое время дня и ночи. – Последнее было откровенным бахвальством. Оставалось надеяться, что крепыш об этом не знает.

– Альдис, иди быстрее! Комендант закрывает вход, – высунула голову из-за двери Гурда.

Сбегать с поля боя, конечно, не очень достойно, но Альдис сбежала. А что еще оставалось делать?