Текст книги "Лукавый Шаолинь"

– Поутри существуют! – мой голос сорвался. – А вы оба – почти мертвецы. Если откроете город, погибнет восемьдесят процентов населения!

– Уходите. Больше не о чем разговаривать, – отрезал Вашнавский. – А Иней пусть останется.

Екатерина не посмела ему возразить. Майор закрыл дверь и посмотрел на меня. И взгляд его больше не казался холодным:

– Какая вы необычная женщина, Иней.

– Введите войска, умоляю… Вы же можете отдать приказ.

Вайшнавский провел рукой по моему лицу:

– Думаете, я не знаю, что поутри собираются нарушить соглашение, которые мы с ними заключили четыреста лет назад? Я уже звонил в Москву и получил отказ на введение военного положения. За вами, Инна, и за Элей следят… Решено не оказывать никакой помощи. Позволить событиям идти своим чередом, ведь поутри обладают высочайшими технологиями, которым нет аналогов нигде в мире. Да и кто я такой, чтоб препятствовать Судьбе? Ручаюсь, у гномов есть причины так поступить… А я сделаю, что смогу. Спасу хотя бы немногих. И вас, Иней. Вот, смотрите, у меня на столе лежит список на эвакуацию. Так называемый список Вайшнавского. Туда включены лишь самые лучшие и достойные. Но я могу добавить любые фамилии по своему желанию. В том числе и ваших друзей. Это совсем не сложно и ничего мне не стоит. Всего лишь за вашу благосклонность. Ведь вы – уже не девочка, моя прекрасная «холодная вода».

Я опустила голову и сжала кулаки, чуть не плача от бессилия.

Вайшнавский обхватил мое лицо ладонями. Заглянул в глаза и повторил:

– Какая же вы необычная женщина, Иней.

И я, поняв, что от меня требуется, стала снимать одежду.

51

Газета была спасена, а в список Вайшнавского добавлены фамилии моих друзей и коллег, но от увольнения майор не мог меня избавить даже при огромном желании. Зоне нужна была кровь.

«Скоро все успокоится. Мы уже предприняли необходимые меры. Я примерно знаю день, когда ворота города откроют и начнется кошмар. Пойми, всех не могу спасти. Это не в моей власти. Но для вас будут автобусы, которые увезут твоих мужа и друзей в безопасное место. А пока поработай в школе. Для своего же блага. Слишком опасно тебе быть журналистом», – сказал Вайшнавский и поцеловал меня в губы на прощание. Я вздрогнула от этой холодной, почти механической ласки.

Я восприняла это известие с тихой радостью, потому что знала: теперь смогу стать тем, кем мне предначертано – учителем. И смогу уйти от Френда. Тот возненавидит меня, узнав о Вайшнавском. Но это лучше, чем так жить. Я скажу ему правду, но не сейчас, а когда смогу. Когда найду в себе силы.

Едва выйдя из кабинета майора, я отправилась в редакцию – писать заявление об уходе. Но сначала все же позвонила Френду:

– Привет. Все кончилось хорошо! Меня увольняют, ну и ладно. Устроюсь в гимназию.

– Здравствуй, – только и ответил муж.

Но я продолжала радостно щебетать:

– Напишу заявление задним числом. Все только начинается! Устроюсь учителем русского и литературы. У меня столько задумок! Ой, Френд, все будет…

Услышав гудки, я положила телефон в сумку, но на душе у меня стало неспокойно.

Я почти бегом бросилась в редакцию. И даже не удивилась, когда в пустом коридоре встретила поутри. Он был в черном камзоле. И в этот раз подал мне нож с белой ручкой.

– Убей Френда из Татуры. Его кровь разрушит эгрегор. И ты выполнишь свое Предназначение. Или же умрешь.

Я повертела нож в руке:

– Искушаешь?

– Решай… просто выбирай, – прошелестел поутри.

– Нет! Ни один волос не упадет с головы моего мужа!

– Тогда умрешь ты!

Я не удостоила его ответом.

И в последний раз открыла дверь в редакцию. В место, где должны были защищать правду, какой бы горькой она ни была.

– Я пришла попрощаться. Моя работа у вас закончена. Не волнуйтесь, я сделала все, чтобы к газете не применили никаких санкций. Вы будете и дальше спокойно работать. Но уже без меня. Так для всех станет лучше, – сообщила я Екатерине.

– Что с тобой сделал майор? – тихо спросила начальница. – Что? Отвечай, Иней!

– Только то, что обычно делает мужчина с женщиной, – равнодушно ответила я. – И знаете, мне понравилось.

Повисла гробовая тишина. Казалось, меня просто съедят взглядами. Но я не чувствовала ничего, кроме огромной усталости и равнодушно смотрела на испуганные лица коллег.

– Зачем ты пошла на это? – простонала Таня.

– Я могла бы сказать, что из симпатии ко всем вам. Из искренней любви к газете и нашему общему делу. Но это неправда, – усмехнулась я. – Просто собираюсь еще здесь пожить, ведь в Верене меня никто не ждет. Хочу стать учителем, а так как Краснокрестецк – город маленький, возможно, буду воспитывать и ваших детей тоже. Не хочу начинать с плохого и топить газету. Да и не верю, что отбрехалась бы… Все равно меня бы обвинили во всех мыслимых грехах. Потому что я здесь – чужая. И… мне вас жалко. Дайте бумагу уже, наконец!

Екатерина протянула мне образец заявления и ручку. Потом достала из сейфа пачку денег и положила передо мной:

– Это твои расчетные, Иней. Ты будешь прекрасным педагогом, уверена. Умным, одаренным, любящим детей. Главное не мерить весь мир по образцу Краснокрестецка. Люди – очень добрые, когда живут на воле. Будь счастлива и прости нас, если сможешь.

– Это слишком много для расчетных… Не волнуйтесь за меня. Как-нибудь справлюсь, – я отодвинула пачку подальше от себя.

– Что-то мне подсказывает, деньги тебе понадобятся, – возразила Екатерина. – Будь счастлива, Иней!

Женя подошла ко мне и тоже положила несколько крупных купюр:

– Прости меня, Иней! И будь счастлива.

Затем то же сделали корректор, верстальщик и другие сотрудники редакции. А затем – все рабочие корпорации, даже те, кто видел меня один раз. На собранную сумму я могла бы безбедно жить больше года.

А владелец газеты подарил мне золотое кольцо.

Символично. Иней в золоте.

И тогда я поняла, насколько добр мир вокруг. Что жители закрытого города вовсе не такие высокомерные, какими хотят казаться. И захотела учить детей своих коллег, которых почти ненавидела и презирала. Теперь они все со слезами обнимали меня.

Таня и Екатерина предложили временно пожить у них, пока мое положение в Краснокрестецке вновь не станет стабильным. И я искренне пообещала, что подумаю.

Я ехала домой с улыбкой и постоянно поднимала голову, чтобы посмотреть на небо. Казалось, что наступила весна. Что счастье близко. Но только казалось…

– Френд, ты дома? – спросила я, зайдя в квартиру.

Мне никто не ответил. Только на кухне слышались тяжелые шаги.

А дальше я сползла по косяку, потому что происходящее напоминало фильм ужасов. Самый дешевый, глупый и по-дурацки страшный. Передо мной возникло нечто в мешке на голове. Кошмар из далекого детства. Лишь глаза сверкали в прорезях. Почему-то они показались мне красными. Человек с мешком на голове держал в руках нож.

– Как ты думаешь, кто это? – спросил металлический голос. – Твоя смерть? О, нет, Иней будет жить долго и счастливо, выйдет замуж и родит пятерых детей.

– Это ты, Френд? – спросила я, задыхаясь от ужаса.

– Это не Френд, Френд ушел с друзьями пить пиво. Почему ты так испугалась тогда в автобусе? Думаешь, под мешком скрывается страшное покалеченное лицо? Бойся, бойся еще сильнее, потому что покалечена душа. Это куда ужаснее. Ты не задумывалась, девочка, что друзей заводят от жуткого одиночества?

– Умоляю, сними мешок, – повернувшись лицом к детскому страху, я была буквально парализована.

– Я так любил тебя, но без взаимности, – продолжал Френд. – Заботу и нежность ты не замечала. Тогда я попробовал выжать из тебя чувства скандалами и тяжелой работой. Думал, придешь ко мне, твоему единственному другу… Ничуть не бывало! Ты становилась только сильнее. Попытался оставить тебя в Мертвом лесу, но не смог. И тогда решился на последнюю меру – перевести тебя на нелегальное положение. Может, обратишься ко мне за словами любви и утешения. Как же! Хитрая Иней умудрилась не только спасти газету, но и сама решила устраиваться в гимназию. В городе – паника и страх, а у непробиваемой Иннушки все отлично.

Я могла бы воззвать к разуму моего мужа, ведь поутри в красном камзоле дал мне песочные часы. Я могла бы покорить его красотой, всего лишь сдернув резинку с волос, ведь поутри в зеленом камзоле подарил мне ржавые цепи. Я могла бы убить его, ведь поутри в черном камзоле даровал мне колдовской нож.

Но я была Инеем. Слабой женщиной, которую случайно выбрали премудрые Хранители равновесия. Той, в ком самопожертвование и сострадание было доведено до крайней степени. Я не могла принять решение. У меня не было сил его слушать. У меня не было сил бороться. И я легла на пол, покорившись приступу панической атаки.

– Прощай, Иней! – сказал маньяк и занес надо мной нож. – Сейчас ты действительно умрешь.

А я от ужаса не могла и пошевелить рукой. Даже дышать было больно. Спасла случайность – открытая дверь. В тот самый момент, когда Френд занес нож, зашли Хельга и Егерь. У скандинавской красавицы оказалась отличная реакция. Она перехватила руку обезумевшего мужчины и истошно закричала:

– Беги, Иней!

Только тогда я смогла подняться, схватить сумку и отбежать на приличное расстояние от дома. Первый звонок – конечно, Ершу.

– Выезжаю незамедлительно, – крикнул тот.

А потом я бежала по Краснокрестецку, сжимая в руках бумагу, данную мне другом. Мой смысл в жизни! Забыв обо всем, вдыхала ароматы наступившей весны. Именно тогда я была как никогда близка к помешательству.

Они добились от меня, чего хотели. Я всегда была хорошей девочкой – умной и очень красивой. Я все делала на твердую «пятерку». И женой была отличной. Да только хорошие девочки и добрые жены долго не живут. Их затаптывают ногами плохие мальчики. Или же – приносят в жертву высшим интересам.

Уже ночью подошла к контрольно-пропускному пункту. Я могла бы развернуться и пойти к Екатерине. Я могла бы созвониться с Хельгой и Егерем. Узнать, как у них дела, и заодно переночевать. Я могла бы уехать в Верену и жить с родителями. Я могла бы нагрянуть к Эле. Я могла бы пойти к сталкерам. Уж в клубе-то мне нашлось бы место. Но я сделала самый лучший выбор. Вышла из ворот КПП, набрала полный рот слюны и плюнула на забор.

– Эй, не балуйся, – равнодушно сказал молодой прапорщик.

– А можно, я вас поцелую?

– Что?

– Всего лишь один поцелуй. Поздравьте меня со свободой!

Тот даже проснулся от удивления, а потом со странным чувством поцеловал меня в лоб:

– Будь счастлива! Но… поздно. Автобусы уже не ходят.

– Ничего. Прогуляюсь пешком до Верены. Путь домой всегда близок. Вот держи-ка на память, – и я подала ему телефон.

Лишь к утру я добралась до города. Затем остановилась в гостинице и спала целые сутки. Одежду сожгла. А потом я обошла все светлые зоны, крестясь на церкви с серебряными куполами.

Сжимая кулаки от экстаза, я снова почувствовала себя живой. Краснокрестецк и опасность, которая ему грозила, казались сном.

Вскоре я навестила сталкеров, с удовольствием расспрашивая о том, что произошло за долгое время моего отсутствия. Те поделились видеозаписями и фотографиями интересных объектов.

Несколько часов подряд мы просидели в пабе с Элей. Пили пиво, закусывая сушеной рыбой. Вспоминали свое детство, беспрерывно хохоча. А иногда вдруг начинали рыдать. Я вообще в то время много плакала, но без горечи и обиды. Просто избавлялась от накопившихся эмоций.

Увиделась и с Асмодеем, но тот прятал глаза, словно что-то скрывал от меня. С ним мы пили вино и беседовали о Шаолине.

На прощание сталкер поцеловал мне руку и прошептал: «Теперь все будет хорошо, Иней в серебре».

А затем пришел Ёрш, и мы сидели в китайской чайной и говорили обо всем на свете, кроме того, что нас действительно волновало. Два близких человека. Двое влюбленных. Но мы были далеки друг от друга как никогда.

Родители заплакали навзрыд, встретившись со мной. Оба. Уж не ведаю, откуда они узнали о том, что произошло. Я пыталась казаться грустной, но приходилось постоянно опускать счастливые глаза. Бесстыжие глаза.

А потом я села на автобус и уехала в деревню Красные Холмы. Потому что, наконец, сделала свой выбор. Меня ждала работа сельской учительницы.

На какое-то время я поверила, что поутри предоставили меня моей судьбе. И, конечно же, ошиблась.

Часть 5. На крылах черного дракона

Эля

52

Но шаг в пропасть мне было сделать не суждено. Две сильные руки вытянули из бездны.

– Снова ты? – закричал мужчина в серой куртке.

Было темно, и я не видела его лица. Но голос показался смутно знакомым.

– Снова ты? Вспомнил. Я тебя уже спасал от того парня. Вы что, сговорились?

Я тихо плакала. А после прямо там, на мосту, рассказала своему спасителю все. Или почти все. Грустную историю о моем пути в боевое искусство и о неудавшихся отношениях с Бранимиром. О своем таланте чувствовать границы светлых зон и раздвигать их я умолчала. Лица мужчины не видела, повернувшись к реке, и от этого стало как-то легче.

– Отомсти ему, – посоветовал мой спаситель и погладил меня по плечу. – У тебя есть два пути – встретить новую любовь и быть счастливой. Или вступить в другой клуб и стать воином. Но вряд ли ты в таком случе найдешь свой Шаолинь.

– А можно это как-то совместить?

– Извини, нет. Любовь и честолюбие не сочетаются ни под каким соусом. Помни одно: выбирать и нести ответственность за свой выбор придется тебе.

– Скажи, мы же где-то встречались?

– Это сейчас совсем неважно.

Неожиданно он обнял меня, на душе сразу потеплело, но в то же время решимость отомстить окрепла. Я слишком хорошо знала Бранимира. Моя новая любовь причинит ему боль. Только боль. А вот мой успех в боевых искусствах разорвет его пополам!

– Спасибо тебе, что спас, – сказала я, – мне теперь есть ради чего жить.

– Кажется, ты сделала неправильный выбор. Но не мне тебя судить. Прощай!

Я стояла одна и чувствовала силу и решимость. Мост стал для меня символом перехода. Я уже больше не принадлежала «Радомиру». И ощутив пьянящую свободу, я вдруг поняла, что ненавидела «Радомир» всей душой. И больше никто не будет меня мучить и унижать. Я шла по подвесному мосту и смеялась от счастья, не веря, что еще час назад хотела покончить с собой.

Я зашла в ближайший бар и, морщась, выпила рюмку водки. Стало теплее. Согревшись, написала на листочке план мести Бранимиру.

1. Найти новый клуб.

2. Научиться боевым искусствам.

3. Выиграть спарринг с Браном.

Я выпила еще рюмку водки и поняла, чего хочу. Я хотела любви. Я искала ее и поэтому стала заниматься боевыми искусствами. Мне нравились сильные мужчины, и сила для меня выражалась лишь в умении драться врукопашную на мечах.

Но пришлось отогнать от себя все мысли о любви. Передо мной стояла другая задача – жестокая месть. Я пила водку и пыталась найти слабую сторону Брана.

Клуб «В поисках Шаолиня» или же «Путь к Шаолиню» с символом черного дракона? Что за тайна связывает крутого тренера славяно-горицкой борьбы и вьетнамские боевые искусства? Я не знала. Но я решила нанести ему удар в самое сердце – стать ученицей школы.

Шли дни, но я не торопилась на новые тренировки, потому что сладострастно лелеяла свое горе.

Каждый день запиралась в ванной с бутылкой вина. Напивалась, рассматривала фото Бранимира, перебирала его подарки – боксерские перчатки, капу для зубов, книгу «Психологическая подготовка бойца». Я плакала злыми слезами, до крови расцарапывая себе грудь. Иногда я била кулаком об стену, разбивая костяшки в кровь. Удивительно, как только не сломала себе руку. Я хотела одного: чтобы девочка с флейтой во мне умерла. А для этого надо было отомстить, надо было стать воином.

Но вместо этого я с каждым днем становилась все слабее телом и духом. Какой уж тут Путь воина, когда сложно встать с кровати.

Я узнала, где проходят тренировки ушуистов, но записаться боялась. Я стала ужасно робкой и неуверенной в себе. Озлобленный зверек, брошенный хозяином. Друзья были в курсе, что мы с Бранимиром расстались, но я не откровенничала с ними, отделываясь общими фразами.

До какой степени я страдала, знала только Маша. Она пришла ко мне ровно через десять дней после нашего разрыва, когда я уже выплакала все слезы, исколотила стену и ходила с окровавленными руками. И выглядела просто ужасно: нечесаные волосы, синяки под глазами от алкоголя, жуткая бледность. Я ходила по дому в мятой пижаме, пугая родителей своим видом. Скример из фильма ужасов, а не брошенная девушка.

И вот пришла Маша. Она долго смотрела на меня, почти не отрывая взгляд. А я ждала поддержки и утешения. Вот сейчас подруга меня обнимет, расчешет волосы, заставит умыться, потом мы вместе выпьем, и я буду плакать долго-долго у нее на плече.

Но Маша закурила и презрительно засмеялась:

– Вы со Бранимиром друг друга стоите. Сладкая парочка – садист и мазохистка. Зуб даю, он тебе сейчас пишет сообщения и умоляет вернуться.

Подруга была права. Бывший тренер упорно писал мне, но я молчала, справедливо считая, что лучшее наказание – это равнодушие.

– Это правда, – с надрывом сказала я и бросилась к ней на шею.

Я прижалась к ее мягкой груди, с наслаждением вдохнув запах сигарет. Но Маша грубо оттолкнула меня:

– Не надо на меня бросаться. Меня не возбуждают такие девочки, как ты – внешне сильные и крутые, а внутри – слабые, беззащитные тряпки. И к тому же ты, насколько я знаю, предпочитаешь брутальных мужиков.

Мне захотелось выдрать ей все волосы, до последней волосинки. Я стояла и в ярости сжимала кулаки. Подруга сразу заметила перемену моего настроения. И это ей понравилось.

– Наша маленькая Элюшка злится… Не такая уж ты и мазохистка. Кстати, грудь у тебя ничего.

– Тебе говорили, что ты сука? – прошипела я.

– Говорили, солнце, и не раз, – мило улыбнулась Мария, – поэтому можешь мне не заливать про любовь. Ты за кого меня принимаешь? Ты, девочка, в этой истории вовсе не жертва. Ты легла в постель со своим же тренером, чтобы не платить за тренировки. Это знает весь клуб. И я тебя предупреждала, что так делать не стоит, но ты меня не услышала.

Этого я уже стерпеть не могла. Я схватила Машу и вытолкала ее за дверь. Мне хотелось ее избить. Впрочем, через полчаса я немного успокоилась и увидела письмо, просунутое через дверь. «Элюшка, нельзя быть такой злюкой. Впрочем, я все понимаю. Кстати, у тебя красивое личико даже с похмелья, а про грудь я уже говорила. Ну зачем тебе мужики?»

Я открыла дверь. Подруга все еще сидела на подоконнике и курила.

– Ты – сука, – повторила я.

Маша подошла ко мне и нежно обняла:

– Хочешь узнать всю красоту боли? Глупо врать себе, ведь ради этого ты и пришла в боевые искусства. Почему проявляешь слабость ты, а стыдно – мне?

И она прижала к моей руке зажженную сигарету. От неожиданности я закричала до слез. В следующую секунду пришла злость, и я ударила девушку кулаком в лицо. Она успела увернуться, но все же я чуть-чуть ее задела. Маша побежала от меня прочь. Она спустилась от меня на два лестничных пролета и заплакала. Тихо заплакала. Волна жгучего стыда захлестнула меня. Я спустилась к ней и крепко обняла.

Маша смогла меня расшевелить своими издевательствами. Наверное, это был единственный возможный способ.

Злость не утихла. Обида стала еще сильнее. Зато я наконец-то смогла дышать.

53

Прошел месяц со времени нашего разрыва, но я по-прежнему боялась прийти на тренировку по ушу. При этом каждый вторник, четверг и субботу поджидала учеников школы после занятий. Я любовалась ребятами, когда они выходили из школы – высокие, сильные, красивые, с мечами и шестами. Среди них были и девушки, которые также вызывали симпатию. Ребята улыбались, шутили, но у них не было той грубой раскованности, которой отличались радомировцы. Сдержанные и правильные, ушуисты никогда не курили у входа, не обнимали друг друга, говорили вполголоса.

Я следила за ними уже несколько тренировок, когда ко мне подошел парень с нунчаками. Темноволосый и сероглазый, не слишком высокого роста, но так гармонично сложенный, что я невольно залюбовалась им.

– Здравствуй, – вежливо сказал ушуист, – ты уже не первое занятие наблюдаешь за нами. Я могу быть тебе чем-то полезным?

Я смутилась:

– Привет. Даже не знаю. Я хотела бы записаться на тренировки.

– Тогда тебе надо подойти к нашему тренеру, Сергею Васильевичу. А я, кстати, инструктор школы «Путь к Шаолиню», Влад.

– Меня зовут Элиза. Очень приятно, – промямлила я, не зная, куда деваться от смущения.

– Мне тоже, – улыбнулся ушуист, – Элиза… А как сокращенно? Лиза?

– Эля.

– Хорошо, Эля, я надеюсь увидеть тебя на следующей тренировке. Но… не гарантирую, что тренер тебя возьмет. Он давно уже не принимает учеников. Ладно, не расстраивайся. Может, ты ему понравишься.

После этого разговора я перестала следить за ушуистами. И даже подумала было отказаться от мести, почему-то решив, что уж точно не смогу стать ученицей школы. Я была истерично спокойна и равнодушна, стараясь не думать о Бранимире. И все время играла на флейте, которая меня успокаивала.

Но однажды не выдержала. Я ехала на автобусе мимо остановки, на которой жил Бранимир. И тут меня буквально согнуло пополам от душевной боли. Я вспомнила те счастливые дни, когда выбегала из автобуса и на остановке встречалась со своим тренером. А затем с легкостью двигала границы светлых зон. Мой любимый. Мой жених. Мой славянский ратоборец Бранимир.

Я стояла, держась за поручни, нагнувшись, и так рыдала, что слышал весь автобус. И даже светлая зона и церковь с серебряными куполами не смогли облегчить мое состояние. Что толку от экстаза, если любишь невзаимно?

Я выбежала из автобуса и упала в снег (был конец марта). Плакала долго, может быть, около часа, и вдруг что-то заставило меня встать. Четверг! Сегодня четверг! И должны быть занятия в школе «Путь к Шаолиню». И я бросилась со всех ног, смутно почувствовав, что там меня спасут.

Тренировки еще не начались, но ребята уже собрались и не спеша разминались в зале.

– Ой, старая знакомая, – улыбнулся Влад, – Эля, верно? Ребята, она хочет записаться.

– Ну, это довольно сложно, – сказала пепельноволосая девушка, похожая на русскую княжну, – за последние годы к нам приходило шестеро. Приходили из самбо, каратэ, таеквондо – накачанные здоровые парни, и Васильич не взял ни одного. Шаолинь – это для избранных. Но может, ты и есть избранная.

Вблизи они нравились мне еще больше. Прекрасная застывшая картина – высокие, в черных кимоно с нашивками в виде дракона. Все они, даже девочки, держали в руках оружие – шест, меч, нож, нунчаки. Я мучительно захотела быть такой, как они.

– Что обозначает черный дракон на белом фоне? – спросила я Влада.

– Во вьетнамском языке дракон и змея обозначаются одним словом, и оба они являются символом мудрости. Мы очень хотим стать мудрыми и счастливыми, поэтому ищем свой Шаолинь. Есть разные школы ушу. Но лишь в нашей почитается черный дракон как символ Тьмы. Мы стремимся к самосовершенствованию, но при этом признаем свои темные стороны, – охотно объяснил инструктор.

– Так вы не только деретесь, но еще изучаете философию?

– Конечно. Боевое искусство – лишь вершина айсберга. Поиски Шаолиня – это Путь, это образ жизни.

Вскоре пришел тренер. Он понравился мне необычайно. Будь мне лет восемнадцать, я бы непременно влюбилась в него. Не слишком высокий, но удивительно сильный мужчина. Сила чувствовалась в его уверенной улыбке, движениях, энергичной походке. Сергей Васильич обладал роскошной длинной бородой и раскосыми карими глазами. Вероятно, у него в роду были азиаты.

Он вежливо поздоровался с учениками. А меня даже не удостоил взглядом.

– Мне бы записаться, – робко сказала я.

– Записаться? Да ты с таким взглядом на мир протянешь не более двадцати лет, и не успеешь изучить даже самое простое в нашем боевом искусстве, – засмеялся тренер. – Все эти игры со светлыми зонами и ненависть в душе скоро тебя доведут до черты.

– О чем это вы? Я умру через двадцать лет? И откуда знаете про…

– Да, если тебя не убьют раньше. Но зачем тебе жизнь, ты же так несчастна?

– Почему вы думаете, что я несчастна?

– Твои напряженные движения, твои злющие голодные глаза…Такая красивая и такая жестокая.

– Мне бы записаться, – жалобно повторила я и как можно теплее улыбнулась тренеру. А на самом деле мне хотелось дать с ноги по этому умному лицу. Но я сдерживала себя и улыбалась тому, от кого зависела моя судьба. Мне хотелось мести. Только мести.

– Раздевайся, – бросил тренер. Я остолбенела. Неужели он сначала насилует девчонок, а потому уже решает, брать или не брать. Я хотела убежать со всех ног из этого странного клуба… Но вдруг я вспомнила красное от бешенства лицо Бранимира и его слова: «Тупица, ты никогда ничему не научишься», и бестрепетной рукой расстегнула блузку и сняла джинсы.

– Лифчик тоже снимать? – спокойно спросила я.

– Зачем? – удивился Васильич, – неужели ты думаешь, что я стану заниматься с тобой любовью? Размечталась… Просто хочу посмотреть на твои суставы и коленки. Понимаешь, у нас много низких стоек. Надо иметь хорошую растяжку.

Я облегченно вздохнула и посмотрела на ребят. Все они занимались с оружием, не удостаивая меня даже взглядом. Как будто полуголые девицы появлялись на каждой их тренировке каждый день. Тренер пощупал мои руки и ноги, провел ладонью по спине и вздохнул:

– Ты очень закрепощена. Очень. Маловероятно, что станешь воином. И вообще, девочка, извини, но ты – в глубокой и зловонной яме. И вытаскивать я тебя оттуда не буду. Выкарабкивайся сама, если сможешь. А теперь одевайся и иди домой.

– Так вы будете меня тренировать?

– Тренировать? Тебя? Даже не мечтай. Во-первых, я не беру учеников. Во-вторых, какой мне смысл тебя учить, если ты через двадцать лет помрешь? Ты же совершенно неправильно распределяешь силы, когда работаешь со светлыми зонами. Вместо того, чтобы отдавать свой внутренний свет, выжимаешь из себя последнюю энергию. В-третьих, ты последний человек на свете, кого бы я стал учить. Не то сложение и связки. Даже не мечтай о нашем боевом искусстве. Запишись лучше на фитнес, покатайся на велосипеде. И вообще, иди домой и подумай о том, что тебе надо изменить свою жизнь и понять, кто ты такая и зачем тебе дан дар раздвигать границы светлых зон. Поутри никогда не дают ничего бесплатно. Ты – не исключение. И Инна тоже. Прощай, Эля. Я думаю, что мы больше не увидимся. Никогда. И это к лучшему для тебя.

Я посмотрела на тренера и почувствовала, что мой мир и все мечты рушатся. Я подумала, что жить мне и вправду незачем. И что никто не пожалеет меня через двадцать лет. Я развернулась и пошла к выходу. И вдруг Васильич меня окликнул:

– Стой! Я передумал. Ты можешь остаться. Я буду тебя тренировать.

Я не верила своим ушам. Ушуисты – тоже. Они недоуменно смотрели на своего тренера. Он отказывал лучшим бойцам, и взял в клуб эту ничем не примечательную девушку!

Пройдет несколько лет, и я спрошу Сергея Васильевича, почему же он все-таки тогда меня принял.

«В твоих глазах было такое отчаяние, что мне стало страшно за тебя. В тот момент ты была способна на всё».

Но тогда я даже не подумала о причине такой пермены. Я не испытывала радости, только искреннее недоумение. А еще – решимость.

– Тебе больно? – Васильич провел пальцем по моей щеке.

– Очень…

– Я не обещаю, что ты станешь выдающимся бойцом. И уж тем более найдешь свой Шаолинь. Но боль утихнет! И ты поймешь, зачем все это было надо. Я принимаю тебя в свой клуб, но за это потребую полной откровенности, – сказал тренер, – тебя обидел мужчина?

– Да, мужчина из моего бывшего клуба.

– Он предал тебя?

– Да. Можно сказать и так.

– Значит, он не мужчина. Предавший женщину предаст вождя. Предатель не достоин тебя. Девочка, поверь старому тренеру, все еще изменится к лучшему. Ты еще найдешь свое счастье и забудешь о нем.

От этих простых слов у меня на душе потеплело. Ком ненависти и боли растаял, и я вздохнула свободно.

– Я приду на следующую тренировку, – пообещала я Васильичу.

– Приходи, – улыбнулся тренер, – будем учиться вьетнамскому бевому искусству. И пусть черный дракон обнимет тебя своими крылами.

Я вышла на улицу и с удивлением увидела, что снег кончился. Наступила весна. Впервые за много дней я засмеялась.

54

Так я стала во шинь школы «Путь к Шаолиню».

Моя первая тренировка не была легкой. Не ощутила я и обещанного просветления. Наоборот, я двигалась ужасно неловко в своем обтягивающем спортивном костюме. И допускала ошибки уже с первой минуты своего пребывания в клубе. По радомировской привычке я подала руку ушуистам. Но те отшатнулись от меня, как от прокаженной.

– Ребята, что с вами? – спросила я.

– Ничего страшного, – улыбнулся Влад, – ты ведь просто не знала. Ты – девушка. А девушки-неприкасаемые. Мы не имеем права дотронуться до тебя и пожать тебе руку. Вот, смотри: наше приветствие, – и парень сложил руки на груди так, что кулак соединился с ладонью.

– Вот так? – спросила я.

– Не совсем. Локти пониже. – Влад подошел ко мне и зафиксировал руки в правильном положении.

– Почему ты прикоснулся ко мне? Я ведь неприкасаемая.

– Видишь желтый пояс с двумя красными полосками? Я – инструктор, инструкторы и тренер могут делать с тобой все, что угодно. Мы же должны как-то объяснять материал. Да ты не напрягайся, – засмеялся он, – привыкнешь. Кстати, вот и твой инструктор – Тимур, он тебе все объяснит.

И действительно, ко мне подошел высокий, очень сильный по виду человек лет двадцати пяти. Я подумала, что в прошлом он мог быть неплохим штангистом. Впрочем, узкое восточное лицо резко контрастировало с мощным телом.

– Ты во шинь? – спросил Тимур.

– Я?.. ну… да, а кто это?

– Тебе другие объяснят, а я работаю в ночь. Пришел только на полчаса. Мне некогда, самому надо заниматься. Но если уж ты заявилась в нашу школу, запомни несколько правил: 1. Не употреблять никакого алкоголя. 2. Не курить 3. Не парить. Вейперов здесь не любят. Про наркотики даже упоминать не стоит. 4. Защищать свою школу и ее интересы. 5. Упорно совершенствоваться и работать над собой. Развивать свой дух и свое тело. Признавать Тьму в своей душе, но бороться с ней. Сделай себя лучше, и ты найдешь свое счастье.

– Стой, ты ей не сказал главного, – вставил Никита, длинноволосый стройный ушуист с почти такой же длинной бородой, как у Васильича. Я невольно залюбовалась его умным добрым лицом, – нельзя приходить на занятие с открытыми руками. У тебя, конечно, очень красивые ручки, но мы сюда пришли тренироваться. А не смотреть на них.

– И это тоже, – невозмутимо сказал Тимур, – не будем терять время. Итак, в нашем боевом искусстве, как и во многих других стилях ушу, есть свои движения и приемы, которые для удобства объединены в системы. Итак, первый комплекс стоек. Повторяй и запоминай: стойка хотан или стойка всадника. Она очень устойчивая и может спасти тебе жизнь в бою.