Текст книги "Аддикт"

V

Москва

18 июня

– Катюш?

Девушка подняла голову – в дверях кабинета стояла Вика. Она всегда приходила в одно и то же время, с коробкой печенья и каким-нибудь необычным чаем. Частенько рядом нарисовывалась и Цветкова, но сегодня вместо нее стоял Артур. Видимо, на аналитиков поднажали, и бедняге пришлось одеться по форме и уложить растрепанные волосы.

– Уже? – стажер посмотрела на часы. Валер так и не появился на рабочем месте. Интересно, они все еще на задании с Игоричем и Серебровым? Хотя напарника Лили она, кажется, видела недавно в коридоре. Где же носит Валера?

Не то чтобы Катя переживала, скорее, наоборот. В присутствии Валера она всегда начинала нервничать. Это было похоже на чувство, когда встречаешь давно забытого знакомого, из тех, с кем пришлось расстаться при очень нехороших обстоятельствах. Ты узнаешь его, смотришь украдкой и гадаешь, помнит ли он тебя? Заговорит? И как же хорошо, если нет. И невольно думаешь о том дне, когда вы виделись в последний раз.

Для Кати было одно, то самое, воспоминание, которое вызывал некогда любимый запах мяты. То самое, что девушка всеми силами пыталась отогнать почти два года. И при этом… боялась забыть.

Она все ждала, что они останутся наедине, Валер подойдет и спросит… Впрочем, неважно. Мужчина молчал. Он вообще был необщителен. Если они и перебрасывались фразами, то в основном по работе. Конечно, за последнюю неделю у Кати скопилось больше дел, чем за месяц, но поведение наставника напрягало. Казалось, что он вечно был занят какими-то своими делами и мыслями. Катя никогда не общалась близко со спецами, так что не могла понять: был ли Валер всегда таким закрытым или это работа наложила отпечаток?

Так или иначе, пока его не было, девушка чувствовала себя спокойней, но мысли начинали потихонечку сводить с ума.

– У нас минут десять-пятнадцать, – устало проговорил Артур. – Я бы даже предложил остаться здесь.

– Угу. А то будут дергать каждые пять секунд, – согласилась Вика и, смутившись, добавила: – Если напарник не против.

– Во-первых, – Катя подвинула документы на столе, освобождая место, – он мой наставник, а не напарник. Во-вторых, я все равно не знаю, где он. Так что чувствуйте себя как дома.

Артур с любопытством огляделся. Может, рабочие места оперативников в Питере выглядели иначе? Катя недавно перебралась к Валеру, и это оказалась самая скучная комната из всех, где ей приходилось работать. Старая мебель, которая, казалось, осталась еще с советских времен, стены выкрашены светло-фисташковой краской, на полу отциклеванный паркет, на окнах – посеревшие жалюзи. Катю не покидало ощущение, что она сидит в кабинете у нотариуса или в каком-нибудь госучреждении, где уже через пять минут тянет зевать. Впрочем, Валер не стремился что-то менять, да и зачем, если он все время где-то пропадал? Какая разница, где кинуть вещи и писать редкие отчеты? На Катю же обстановка действовала угнетающе. Стажерку так и тянуло сделать комнату хоть немного уютней, но пока она осмелилась только расставить на рабочем столе несколько фигурок сов. Ее крошечные талисманы.

Вика возилась с чаем, все рассказывая про полнейший беспорядок в архиве. Стажер лишь сочувственно кивала: ее одну, похоже, никак не коснулось случившееся в отделе. Не приходилось восстанавливать дела, отчитываться или наводить порядок.

– И как тебе работается со спецом? – поинтересовался Артур, прохаживаясь вдоль рабочего стола Валера. Идеальная чистота, все документы убраны в стол и надежно заперты на ключ. Наставник вообще всегда все запирал. Интересно, привычка или паранойя?

– Нормально, – пожала плечами Катя. – Мне кажется, ему скучно.

– Ну да, – Артур подошел к Кате и взял со стола одну из фигурок – смешную сову с чашкой кофе в лапе и с ночным колпаком, криво нахлобученным на голову. – Нет кишок, мозгов по стенам, кровищи. В работе, определенно, пропала изюминка.

– Осторожно, – взволнованно проговорила Катя, – не разбей. Это подарок.

Мужчина тут же поставил статуэтку на место, бросив: «Извини».

– Кир мне тут рассказал, – начала Вика, – что его перевели из-за нервного срыва. Мол, здесь работа поспокойней и он приходит в себя.

– Нервный срыв? Интересная формулировка, – скептично пробормотал Артур. – И как ваш Кир все узнает?

Выпить чаю коллегам не удалось: уже через пять минут в кабинет вошел Серебров.

– Дня, – сухо поздоровался охотник. От его взгляда Артур поперхнулся чаем и закашлялся.

– Проблемы? – уточнил он.

– Ты же Цветковой то «желтое» дело сплавил?

– С какого… Почему это сплавил? Я принес его вашему начальнику на обсуждение, и с меня хватило ваших спецов…

Катя вновь ощутила напряжение в воздухе и заметила краем глаза, как Вика осторожно коснулась руки Артура. Мужчина тихо выдохнул. Борис устало оперся о косяк.

– Расслабься, мне нужна папка. Она выжила в пожаре?

Вместо Артура заговорила Вика:

– Да, но ее еще тогда забрали, когда спец приезжал в первый раз. Можно отправить запрос. По идее должны вернуть.

Борис покачал головой, тогда Вика нахмурилась:

– Насколько я знаю, по его делу почти все сгорело, хотя… подождите! Должна остаться заявка. Они сохранились, и… я знаю где. Секунду.

Девушка вскочила и поспешила в архив, Серебров направился за ней, Артур следом. Катя тоскливо посмотрела на оставленные кружки и поплелась за коллегами, больше из любопытства. Интересно, зачем Сереброву закрытое дело Цветковой?

Кате не нравился Борис Серебров. Как-то безотчетно, наверное, с момента первой встречи: он казался ей гордым, заносчивым типом с невероятно раздутым самомнением. А постоянное спокойствие казалось напускным. Будто человек пытался скрыть совершенно отмороженный характер. Неудивительно, что Цветочек смотрела на него с таким восторгом: маленькие девочки обожают «загадочных плохих парней». Катя же твердо верила, что от Сереброва с его «тараканами» лучше держаться подальше.

Вика не соврала, назвав происходящее в архиве хаосом. Повсюду сновал народ, занятый каждый своим делом. Везде коробки, горы бумаг и папок. Только сегодня аналитиков пустили в сгоревшую часть архива, и работники спешно наводили порядок.

– Вот. Здесь, – Артур помог Вике снять с одного из стеллажей длинную металлическую коробку и поставил ее на стол.

– Я сейчас… – девушка начала с невероятной скоростью перелистывать небольшие бланки заявок.

– Я найду, спасибо, – начал было Серебров, но тут аналитиков окликнули. В суматохе Катя даже не поняла, кто именно. – Нойманн, Арзоян, вот вы где. Вы мне срочно нужны.

– Попили чаю, – проворчал Артур.

– Нет, так нельзя, – прошептала Вика. – Давайте сегодня после работы соберемся. У нас столько событий, а мы как сычи: заканчивается работа – сразу домой.

Катя, уверенная, что слова относились к ней, кивнула. Она была не против посидеть с подругами на кухне, как в старые добрые времена, не говоря о том, что это был шанс наконец излить душу.

– Хорошо, ловим Цветкову вечером и сразу…

– Я знаю неплохое место. Там подвал, отдельные кабинки, никто не будет «отсвечивать». Полное спокойствие, – добавил Артур. Неловкая пауза, Катя не подозревала, что он теперь относился к «мы», но Вика радостно кивнула:

– Вот и чудесно! Можно народ позвать, Кира, например, – и, к всеобщему удивлению, она повернулась к Сереброву, который прекрасно слышал их разговор. – Борис Алексеевич, не хотите с нами?

Мужчина удивленно поднял глаза на девушку: он переписывал что-то с заявки в свой блокнот.

– Не могу обещать, – ответил он, убирая бланк назад в ящик.

– Но спасибо за приглашение. Аналитиков опять позвали, и им ничего не оставалось, как попрощаться и уйти. Борис же посмотрел на Катю.

– Ты что-то хотела?

– А… вы Валера не видели? – брякнула Катя первое, что пришло в голову.

– Последний раз… часа полтора назад. Не думаю, что это чем-то поможет.

– Пожалуй, да, – кивнула девушка. – Что ж, спасибо. До свидания.

Катя развернулась и пошла в кабинет. Веселые посиделки с откровенными разговорами откладываются.

Черт… Хоть бы Валер совсем сегодня не возвращался. Рядом с ним все равно что рядом с миной времен Второй мировой.

Стажер вернулась за стол и с тоской посмотрела на три полные кружки.

Как же раньше все было проще.

– Ты хотела чаю и не могла решить, откуда пить? – послышался голос наставника.

Пришел все-таки.

Валер зашел в комнату, держа свежее дело с зеленой маркировкой.

Конечно. Работа.

– Загадочная женская душа, – пробормотала под нос девушка.

– Чудесно. Ладно, поехали. Тебя очень ждут на Каширском шоссе, – Валер кинул папку на стол девушки. – Почитай пока, что там случилось.

– Мы на машине?

– На метро. В пробках дольше протолкаемся.

Выходя, Валер запер кабинет. Больше никто в отделе не закрывал кабинеты, уезжая на задание.

– В чем смысл запирать кабинет? – уточнила Катя. Наставник вопросительно на нее посмотрел, и девушка продолжила:

– Все равно охотников учат вскрывать замки.

– Я бы посмотрел на того, кто вскроет этот, – усмехнулся Валер, пряча ключ в карман. Стажер покосилась на замок, пытаясь понять, что же в нем особенного, но спрашивать больше не решилась.

* * *

Они вышли из вестибюля метро, и Катя огляделась – если верить навигатору, то дом был совсем рядом. Серая восьмиэтажка за автобусной остановкой. Валер остановился и достал сигарету.

– Не успеете, – покачала головой Катя.

– Что не успею?

– Докурить. Тут минуты две идти от силы.

– Я подожду.

– Не пойдете в квартиру? – опешила стажер. – А как же проверить? Проконтролировать?

– Ты собираешься напортачить на «зеленке»?

– Нет, но это обычно не планируют.

– Я тебя умоляю. Там дел на пять минут. К тому же мальчик – подросток, там, скорее всего, и какая-нибудь впечатлительная мамаша дома. На меня могут нервно среагировать.

– А если мори?

– Какой на хрен мори? – Валер выразительно поднял бровь.

Катя почувствовала, что сморозила чушь. Они подошли к подъезду, наставник остановился у входа, не собираясь идти дальше.

Катя же не сдавалась.

– Цветкова уже напоролась.

– Катенька, скажи, по какому признаку ты решила, что здесь может быть аддикт красной ступени?

– Просто предположила… вдруг.

– А, вдруг… действительно. С таким же успехом он может оказаться у тебя дома под кроватью. Мне и твою кровать проверять?

Катя возмущенно втянула воздух. Валер, поняв, что переборщил, добавил:

– Ладно, шутки мне никогда не удавались. Давай, одна нога здесь, другая там. Идите, Катерина.

Катя раздраженно перехватила папку и ушла в подъезд.

В квартире действительно оказалась нервная мамочка-домохозяйка, которая очень неохотно открыла дверь. Стажер успокоила женщину и отправила смотреть телевизор.

Аддикт – долговязый нескладный паренек лет четырнадцати – лежал на диване и безразлично смотрел в потолок. У него на груди лениво распластался огромных размеров кот. Чем ближе подходила к парню Катя, тем сильнее ощущала, как слипаются глаза, ноги становятся ватными и хочется пристроиться на диване рядом… подремать, как котик…

Тип S.

Если не считать непроходящую зевоту, самый безобидный и легкий вид аддикции.

Стажер похлопала себя по щекам и принялась чертить круг. Спустя десять минут все было закончено. Подросток спал, но уже нормальным сном – приходил в себя. Кот поднялся и не сводил с Кати янтарных глаз.

Когда Катя вышла из подъезда, то не обнаружила наставника.

– Твою ж дивизию, – пробормотала девушка. Раньше ее не бросали посреди задания. Интересно, Валер решил, что ему настолько скучно, и просто ушел? Учитывая, что, несмотря на все запреты, он курил как паровоз – мол, так лучше ощущает аддиктов, – то кто знает. Может, для «полного погружения» решил зайти в ближайший бар?

Девушка достала телефон и хотела набрать наставнику, как заметила, что он все же оставил сообщение: «Появились срочные дела. До отдела доберешься сама. Хороших выходных».

– Писец, – пробормотала девушка и набрала номер наставника. Сбросил. Тогда она отправила сообщение, где красноречиво напомнила, что, во-первых, у него остался ключ от кабинета, а во-вторых, без его подписи дело зависнет до понедельника и начальство наверняка об этом спросит. В ответ Валер скинул координаты.

Катя по подземному переходу бегом пересекла Каширское шоссе и поспешила к двухэтажной постройке с кафе.

Она же пошутила, не мог же он действительно… Нет, это было бы слишком! Почему из всех охотников Москвы ей в наставники достаются будущие мамочки и алкоголики с расшатанной психикой?

Девушка зашла через боковую дверь и побежала наверх, прыгая через ступеньку. Кафе оказалось практически пустым, единственная официантка сидела за стойкой и даже не обратила внимания на гостью. Стажер обвела взглядом зал и заметила Валера с чашкой чая. Наставник сидел напротив окна, откуда просматривался выход из вестибюля метро и пустая двухполосная дорога.

– Ты долго, – пробормотал Валер, когда девушка, переводя дыхание, остановилась около его столика.

Катя поджала губы. Неужели он не мог двадцать минут подождать? Так захотелось чайку?

– Поставьте автограф, пожалуйста, – она кинула папку на стол.

– Присядь.

Катя не сдвинулась с места – Валер даже не смотрел на нее. – Скажи, ты хорошо знаешь Цветкову? – вопрос прозвучал неожиданно, девушка растерялась.

– С первого курса.

– Ты не замечала в ее поведении странностей? В привычках, словах?

– Нет, ну то есть она выглядит измотанной, говорит сумбурно, как обычно, но… – пожала плечами Катя, не понимая, к чему клонит Валер. – Послушайте, она хорошая, совсем ребенок…

– Я в этом не сомневаюсь, – прервал ее мужчина. Он достал из кармана ручку и поставил размашистую подпись на пустых листах в папке.

– Видишь вон ту машину? – он указал на капот старого «Вольво», припаркованного в кармане за вестибюлем метро.

– И?

– Когда будешь уходить, иди через переход и держись Каширки.

На папку с тихим бряцанием приземлился ключ.

Катя прищурилась: что было не так с машиной? И вдруг ее осенило. В то же мгновение вся ситуация начала вырисовываться в совершенно ином свете. Сам Валер больше не казался безответственным типом, бросившим подопечную.

– Спец? Но почему?.. – Катя замолчала, не закончив фразу. Валер ни за что не стал бы с ней откровенничать, достаточно было предупреждения.

Следит. Задание тоже не просто так взял.

– Я думала, вы ушли на покой.

– Ушел.

Катя ощутила, как подкатывает злость.

– Почему вы решили меня стажировать?

– Так получилось.

Катю так и подмывало спросить: «И это ответ?» Она понимала, что мужчина проигнорирует, но не могла остановиться. – Почему вы спрашивали про Цветкову? У нее неприятности?

– Очень много вопросов, Катерина. Не сейчас. Если хочешь, поговорим позже. А пока иди.

– Валер, послушайте, что бы там ни было, Лиля очень добрый и мягкий человек. Если она попала в беду…

– Катя, – Валер наконец посмотрел на нее, теплые карие глаза были серьезными. Он заговорил тихо и настойчиво:

– Забирай документы и езжай в отдел. Дождись там меня. На этом все.

– Так я права? У нее неприятности? Это все из-за пожара? Но Лиля ни в чем не… – Катя продолжила давить, но в следующий миг пожалела об этом. Валер полностью переключил внимание на нее, и что-то нехорошее было в его взгляде. Словно она вынуждала его сказать то, что мужчина совсем не хотел говорить.

– Не вмешивайся. Или хочешь, чтобы спецы начали копать твое личное дело? Или твоих родных? Например, сестры? А когда всплывет, что с ней было и кто ее исцелил? А главное, когда это случилось. Я тебе гарантирую, что через пять минут какой-нибудь маньяк вывернет тебя наизнанку на допросе. Ты этого хочешь?

Катя нервно сглотнула, с трудом сдерживая панику. То, чего она боялась все это время, свершилось. И что Валер сделает дальше? Девушка вспомнила, как Лиля рассказывала про встречу со спецом, про пронизывающий взгляд.

– Вы… узнали меня?

– У спецов есть забавная дисциплина. Нас учат запоминать. У этого умения крайне неприятный побочный эффект. Помнишь, черт возьми, все. Что было вчера, позавчера, два года назад. Я же сказал, что мы поговорим. А теперь, будь умницей, делай, что я сказал, и молчи. Это не только в твоих интересах.

Девушка уже хотела уйти, но Валер остановил ее, схватив за руку. Катя ощетинилась, злобно уставилась на наставника, но тот не проронил ни слова – только продолжал буравить взглядом машину. Катя готова была поклясться, что с кузова исчез грязный налет. «Вольво» тронулся с места и стремительно унесся в сторону центра города.

– Что за… – не успел пробормотать Валер, отпуская Катю, как вдруг из стеклянных дверей метро выбежал странный молодой человек. Стажер не успела разглядеть лица, но в ужасе кинулась к окну – аура пылала, пульсировала, меняя цвет от насыщенно алого до темно-бордового. Парень кричал что-то в трубку, а затем швырнул телефон на асфальт. Катя вздрогнула. Мобильный разлетелся на кусочки. Парень же перешел дорогу и поспешил вниз по улице, в сторону парка.

– Что это было? – прошептала стажер.

– Видимо, это Дмитрий Царев, – пробормотал Валер.

– Царев? Тот аддикт, которого курировала Лиля?

Наставник не ответил. Из метро вышел еще один человек – Борис Серебров. Он следовал за аддиктом, не глядя по сторонам. Видимо, поймал след.

Валер выхватил телефон и начал спешно набирать номер, но абонент не отвечал.

Мужчина выругался и поспешил к выходу, Катя побежала за ним.

– Валер, что происходит?

Стоило охотнику выйти на улицу, как он… изменился. Стажер поняла, что смотрит в затылок совершенно незнакомого человека, но вместе с этим… на наставника. Мужчина повернулся к ней. Как на голографической картинке, черты Валера таяли, становясь незнакомыми. Вот так, значит, выглядел настоящий знак маскировки в действии?

– Уходи, – приказал он.

Их обдало холодной волной, словно порыв ветра.

Эманация.

Звуки стихли. Небо над парком поблизости потемнело, будто сгустились тучи.

Катя уже видела такое.

– Красный уровень, – пробормотала девушка.

Валер кивнул и побежал за Серебровым.

Стажер медленно перешла дорогу: больше не нужно было опасаться спеца в старой машине – и застыла около входа в метро. Девушка не могла отвести взгляда от парка.

Что там происходило?

Вот почему Лиля была такая бледная! Вот о чем хотела поговорить вчера.

Вдруг раздался крик, разлетелся эхом по округе.

Боль! Господи, как же больно!

Катя сжалась, закричала и вцепилась в правое плечо. Из глаз брызнули слезы.

– Что происходит?

Новый удар, резкая боль в боку.

Дыхание перехватило. Ей казалось, что по коже растекается кровь.

Больно! Больно!

Она сжала зубы и взвыла, изогнувшись.

Громкий хлопок.

Выстрел.

В глазах потемнело, мир вокруг закружился. Слышались глухие голоса.

– Что с вами?

– Девушка… девушка, вы в порядке?

– Вам плохо?

– Не мне, – растерянно прошептала Катя, закрывая глаза и держась за плечо. – Не мне…

VI

Воскресенск

18 июня

Холодный лакированный пол.

Подтянуться, двигаться. Нельзя лежать.

Лиле казалось, будто она видит себя со стороны, что это незнакомая блондинка перевернулась на живот и с трудом ползла по залу.

Перед глазами все расплывалось, в ушах – пронзительный писк.

Еще немного, еще немного…

Она протянула дрожащую руку и нащупала куртку. Мягкая кожа. Молния врезалась в ладонь. Осязание притуплено, будто она надела перчатку.

Карман. Где же карман?!

Девушка что было силы тряхнула ткань – по залу прокатился глухой стук, что-то посыпалось на пол. Лиля нашла брелок по звуку.

Трясущимися руками она схватила кубик Рубика и поднесла к лицу.

Желтый квадрат… желтая грань должна быть сверху.

Лиля вертела в руках амулет, который норовил выпасть из онемевших пальцев.

Нашла…

Поворот. Артефакт едва заметно задрожал, разогрелся. Еще…

По телу растеклось приятное тепло. Звон в ушах стих, зрение сфокусировалось. Невидимые тиски, сжимавшие виски, исчезли. Стало легче дышать. Сердцебиение выровнялось.

Лиля огляделась – она одна. Вещи и сумка Оли валялись на полу, но самой девушки не было. Охотница не сомневалась – здоровый Сашка без труда утащил одноклассницу. К Веронике Павловне. Конечно же. Что же было с этой старухой? Если аддикция вернулась, то могла пробудиться и память? Но зачем ей тогда Карина?

Охотница лихорадочно вспоминала все, что изучала. Получается, старухе не хватает энергии. Пытается питаться, используя девочку как «переходник»? Для последней это обернулось подобием аддикции? Ведь, чтобы Карина ослабела, хватило всего одного разговора. Одного эмоционального всплеска. Словно девочку накачали злостью…

Такое возможно?

Телефон охотницы лежал на полу. На разбитом вдребезги экране след от ботинка. Лиля взяла мобильный в руки, нажала на кнопку…

Конечно, не работает.

Где же охотники? Почему они все еще не пришли? Слова Карины пугали. Жертва. Что, если Олю…

Нет, ждать нельзя!

Лиля несколько раз перевернула грани кубика.

Стоп. Хватит.

Слабость все еще не покинуло тело, но охотница решила не перебарщивать. Она украдкой приложила брелок к губам и убрала в карман.

Глаза девушки заискрились – мир подернулся серой дымкой. Следы Карины виднелись очень ярко – совсем свежие. Охотница поспешила за подростками.

Оперативники все поймут, они пойдут по этому же следу.

* * *

Школьники шли закоулками, протискивались между заборами, петляли за гаражами, уходили от высоких домов к городской окраине, где начинался частный сектор. Налетел ветер, поднявший клубы пыли и песка. Надвигалась гроза: черные тучи наплывали на небо, слышались глухие раскаты грома.

Дом Вероники Павловны стоял в отдалении от частного сектора, окруженный высокими березами. Деревья опасно накренились от порывов ветра, ветви жалобно скрипели. Покосившуюся калитку не заперли, рядом валялась резиновая камера от детского велосипеда. Похоже, она и служила «замком». Чего бояться бедной старушке?

Во дворе стало холоднее, темнее, хотя тучи не полностью скрыли солнце. Сам домик, утопавший в траве и разросшемся хмеле, наводил ужас. Он больше походил на ветхую заброшенную хижину. Даже старые стены всякий раз вздрагивали, стоило налететь сильному порыву ветра.

След шел по утоптанной узкой дорожке и заканчивался у двери.

Ступени из прогнившего дерева, грязные окна. За стеклами не видно ни зги, но охотница чувствовала – подростки и старуха внутри.

Лиля коснулась ручки – дверь казалась хлипкой, не составит труда ее…

Что за…

Прищурившись, охотница увидела тончайшие нити. Они едва заметно блестели. Лиля потянула за ручку. Не поддается. Будто девушка пыталась сдвинуть с места каменную глыбу, а не трухлявую дверь. Лиля рванула изо всех сил, и ручка осталась в руках.

Выругавшись, девушка отшвырнула ее в кусты.

Закрытое пространство!

Она не вскроет эту дверь даже знаком. Может биться в хлипкие стены, колошматить потрескавшиеся стекла – бесполезно. Все хуже, чем тогда с Димой. В нем еще жила какая-то часть, что просила помощи, но здесь…

Охотница обернулась. В душе теплилась глупая надежда, что на горизонте появятся знакомые черные куртки… Но никого не было.

Она одна.

Из дома раздался глухой визг.

Лиля спрыгнула с крыльца и обежала обветшавшее строение.

Закрытое пространство… образуется вокруг аддикта в радиусе нескольких метров, своего рода кокон, где человек перерождается в мори. Несколько метров… Что, если…

Лиля заметила крошечное окошко над самой землей, оно вело в подвал. Видимо, сделали, чтобы был хоть какой-то источник света.

Узкое, хотя…

Лиля точно пролезет.

Девушка с силой ударила ботинком – рама затрещала. Охотница продолжала колотить ногой окно, пока оно не вылетело из фрамуги и не упало в черноту подвала. Как бы пригодился фонарик, но он остался в рюкзаке, который Лиля так опрометчиво бросила на школьном дворе. Там и документы, и значок, и даже… кусок мела.

Плевать! Она хотя бы задержит аддикта, попробует остановить телекинезом, уболтать, успокоить. Конечно, она не такая сильная, как Серебров, но нельзя оставлять подростков одних.

Оперативники уже должны были быть здесь!

Ветер задувал все сильнее, небо почернело, упали первые капли.

Охотница зажгла искры на кончиках пальцев и полезла внутрь подвала.

В нос ударил запах затхлости. Тусклое сияние едва освещало пространство. Лиля то и дело натыкалась на что-то во тьме. Коробки, старые ведра, ящики, мешки с подгнившими овощами, ворохи тряпья. Лиля споткнулась, рухнула на что-то… на кого-то. Девушка ощутила нечто… холодное как лед. Поднесла руку ближе.

Искры отразились в пустом остекленевшем взгляде. Сдавленно вскрикнув, Лиля отшатнулась, отползла подальше. Ее била крупная дрожь.

Труп… это труп! Нет, нет, не время раскисать. Не сейчас.

Несколько раз глубоко вдохнув, девушка опять приблизилась и рассмотрела тело. Лицо. Белое, как молоко, как чистый лист бумаги, обрамленное золотистыми локонами. Обескровленные губы. Чернеющая рана, зияющая на горле. В свете искр тускло блеснул значок с «глазом». Анастасия Березина.

Тот самый аналитик, что должна была встретить Лилю.

– О господи, – прошептала охотница и прижала руку ко рту, подавляя рвотный рефлекс. Охотница заметила кожаные ремни портупеи и пустую кобуру.

У них оружие? О боже. Поехавшая старуха, которая заставляет ребят убить одноклассницу!

Перед глазами встала ужасающая картина: Карина в цепких руках Вероники Павловны, перед ними мальчик Саша со слепым взором направил пистолет на Олю.

С потолка послышался глухой стук шагов. На голову Лили посыпалась земля. Песок с подошв. Охотница прислушалась, вгляделась в темноту. Сквозь щели в полу виднелись алые всполохи. Карина. Совсем рядом. И серая тень Саши – подавленная воля – он полностью во власти девушки. Прищурившись, охотница различила третью ауру. Почти черную. Совсем рядом с Кариной.

Старуха.

– Заставь его это сделать! – донесся крик пожилой женщины. – Это должен сделать он!

– Но я… – еле слышно лепетала школьница.

– Что, уже забыла, как эта белобрысая издевалась над тобой? Забыла, из-за кого ты мышь? Ты хочешь стать человеком? Хочешь?!

Лиля испуганно огляделась – рядом в полу виднелся люк.

Такой же, запечатанный.

– Мел, мне нужен мел…

Лиля, не думая, кинулась к бездыханному телу коллеги, на секунду застыла и, прошептав «прости меня, пожалуйста», начала рыскать по карманам куртки. Руки похолодели, дрожали. Лиля старалась не смотреть на обескровленное лицо.

– Мел, мел, где же…

Драгоценный артефакт оказался во внутреннем кармане. Благодаря небеса, Лиля кинулась туда, где виднелись всполохи ауры, и начала чертить исцеляющий круг на потолке.

– Давай! – прикрикнула старуха.

– Я не могу… – всхлипывая, отозвалась Карина. – Он не хочет… Я не хочу…

– Ах ты тупая…

Лиля коснулась рисунка и закрыла глаза.

Охотница оказалась в пространстве, сотканном из серого тумана, пронизанного тончайшими нитями. Мир перевернулся, начерченные мелом символы оказались где-то под ногами, едва различимые в сизой дымке. Охотница двинулась вперед, но наткнулась на незримую стену.

Слишком далеко. Круг не достает.

Лиля увидела серый силуэт Саши, Олю, стоящую на коленях, и…

Как странно. Вместо Карины стояло нечто, похожее на ростовую фарфоровую куклу. Огромные красивые глаза, белая кожа и розовый румянец на щечках. Словно лицо написал искусный мастер. Но охотница чувствовала, что настоящая Карина, живая, напуганная до смерти, там, внутри, за этой идеальной оболочкой.

По кукольному лицу пошли заметные трещины, оно начало крошиться. Идеальный карий глазик выпал, обнажая настоящий глаз Карины. Застывший в неподдельном ужасе.

Когтистая рука вцепилась в фарфоровое плечо, хрупкое тело поглощала тьма.

Нить между Кариной и Сашей натянулась: одно движение – и безмолвный приказ был бы отдан!

– Оля, – позвала охотница. Девушка вздрогнула.

Ну конечно! Она же подписала контракт.

Как это делали на учебном исцелении? Когда Лиля впервые пробовала активировать круг с инструктором. Преподавательница показывала, как нужно исцелять, в прямом смысле управляла ее действиями.

Да, тогда не было двух аддиктов и человека, но…

– Оля, помоги мне! – крикнула охотница. Школьница с удивлением посмотрела на Лилю, не понимая, что происходит. – Оленька, пожалуйста, поверь мне, – прошептала охотница. Оля осторожно кивнула, соглашаясь. – Коснись ее, коснись Карины.

Лиля прикрыла глаза.

Услышав слова охотницы, Карина прижала к себе руки и сделала шаг во тьму. Нить натянулась!

Нет, так не пойдет.

Лиля сосредоточилась. Воздух вокруг задрожал.

Оля с трудом поднялась – ее глаза светились во тьме – и медленно протянула руку:

– Карина, послушай, я… мне очень жаль. Прости, я сделала тебе так больно. Я не… – на глазах Оли выступили слезы, голос дрогнул. – Я не хотела, не думала… я чувствую, как тебе больно.

Оля коснулась груди, как и Лиля.

– Это так тяжело. Ты так долго жила с этим. Жила одна.

Маска потрескалась сильнее, осыпалась, обнажая настоящее лицо девушки. Худое, с россыпью юношеских прыщиков, которые скоро пройдут.

– Ты чувствуешь? – еле слышно проговорила Карина.

– Все сразу, – Оля кивнула. – Ты сильная, ты такая сильная, что жила с этим и никому не говорила ни единого слова. Никогда не жаловалась.

– Никогда, – повторила Карина. Остатки фарфоровой маски раскрошились в пыль, потрескалось и кукольное тело. Карина протянула руку, и тут ее резко одернули.

– Не смей с ней говорить! – лицо старухи вынырнуло из тени. Под посеревшей кожей вздулись вены.

– Они называют себя охотниками, Карина, – процедила с ненавистью Вероника Павловна. – Паразиты, которые разрушают чужой дар. Они ничем не лучше тех, других…

Лиля нахмурилась.

О чем говорит обезумевшая старуха?

– Это не дар! – выкрикнула Лиля, и Оля с чувством повторила ее слова. – То, что завладело вами много лет назад, – болезнь!

– Болезнь?! – старуха перевела взгляд на Лилю, поняв, что школьница говорит не своими словами. Отпустив Карину, женщина пошла к охотнице. Почерневшая рука с острыми когтями висела плетью. Тень расползалась от старухи, заполняла собой пространство, как растекшийся гудрон. Глаза безумно сияли, седые волосы растрепались.

Ведьма.

– Меня носили на руках, и мне это нравилось! Меня обожали! У меня было все! И ты называешь это болезнью? Это дар! А вы отняли его у меня! И то, что я могу дать Карине, – это высшее благо. Она будет счастлива. Я буду счастлива! Я буду жить снова!

Старуха поняла, что отошла слишком далеко от своей подопечной. Развернувшись, она невнятно забормотала:

– Они обещали мне… но обманули. Эта белобрысая сучка поплатилась… Мне не нужен никто… я все заберу сама.

– Глупая старая дура, – тихо проговорила Лиля. Нельзя подпускать старуху к подросткам. Лучше вызвать гнев на себя.

Сработало.

Глаза Вероники Павловны сузились, она замерла в нескольких шагах от Карины.

– Ни одно проклятие не дает счастья, – уверенно и спокойно продолжала Лиля. – Ни одно. А то, что ты пытаешься внушить девочке, – это смерть! Одиночество и жизнь у разбитого корыта. Вы жили сладкой жизнью, но за счет других. А что в конце, Вероника Павловна? Что у вас осталось?