Текст книги "Аддикт"

IV

Москва

1 июля 2017

Костя шел по коридору, раздумывая лишь об одном – закурить сейчас или сделать это на выходе из здания. Под удивленные взгляды тех кретинов, что стоят на крыльце. Мужчина не сдерживал улыбки: ему так хотелось, уходя, «что-нибудь сделать». Киреев зашел в лифт, нажал кнопку и потер руки.

Телекинеза не хватало, но новый фокус ему тоже нравился. Выглядело неэстетично – пальцы странно удлинялись, ногти заострялись, чернели, будто Костя сунул руку в банку с гудроном. Двери лифта открылись, и мужчина одним ударом разломал панель с кнопками – двери дернулись, замигали лампы и кабина застыла.

– Лифт сломался! – громко крикнул Костя, но едва ли его кто-нибудь слышал.

Мужчина спокойно шел по коридору, даже не задумываясь, каким именно его видели окружающие. Единственное, что он четко ощущал, так это то что способность «работает». А значит, для любого встречного вместо Кости Киреева шел кто-то другой. Это было странное чувство, и он не мог подобрать слова, чтобы описать. Наверное, все равно как если бы он залез в просторный пододеяльник, не сковывающий движения. Окружающие видели исключительно рисунок, проявляющийся «на ткани», и почему-то принимали изображение за живого человека.

Наверное, нечто похожее он испытывал сам, когда много лет назад, в первый год обучения, шел по следам фантома. Он воспринимал ее как реального человека. Ильина Лиза – кажется, ее так звали. Любимый артефакт преподавателей «Ока». Несчастная душа. Студентов уверяли, что это просто оболочка и сознания у Лизы не осталось, но Костя всегда в этом сомневался – слишком уж хорошо призрак имитировал живого человека. Слишком хорошо для куклы.

Вот в его случае точно были лишь образы. Энергетические «следы», которые, правда, грозили со временем истончиться. Собрать их оказалось не так просто, как хотелось бы, – много мороки, если хочешь использовать образ продолжительное время. Впрочем, в случае с Артуром оно того стоило. Бедолага, если бы он знал, чем для него обернется любительский перевод дневника… Хотя что уж говорить об этом. Для Кости все сложилось невероятно легко, он до сих пор с трудом верил в свою удачу. Жаль, конечно, милашку Вику. Умная была, да еще и такая миленькая, и так легко на все велась. Даже грустно немного, она была бы полезной.

Впрочем, учитывая их планы, это уже ничего не значило.

Главное, что Боренька Серебров веселился в подвале со своей малявкой. Правда, минут через пятнадцать веселью придет конец – мелкая не переживет обращения. Она была из тех, кого в НДЕ называли «слабыми». Охотники называли таких как-то иначе… Костя не помнил как. После превращения с памятью что-то случилось. Некоторые вещи он помнил великолепно, мог воспроизвести до мельчайших деталей – это его и спасало. Аналитики с их «раскачанным мозгом» легко бы просекли обман, если бы не эта его новая особенность.

Она и, конечно, Вика.

Но другие воспоминания… Целые эпизоды из жизни исчезали. Будто кто-то проставил в памяти «печати запрета». Это все походило на сундук, накрытый черной тканью. Наверное, внутри что-то есть, но что – как ни старайся, не увидишь.

Его новые друзья списывали это на травматический шок, но… это было слишком человеческим понятием. Костя же в отличие от остальных не врал себе о том, кем он стал. Правда, Киреев не стремился вещать об этом налево и направо. В конце концов это было не его дело.

Охотники стояли около парковки – окружили кого-то и расспрашивали.

Костя пригляделся – кто же вернулся? Хотя неважно. Раз приехал первый, то остальные не заставят себя долго ждать. Что ж, тем лучше. Чем больше охотников увидят труп Цветковой с пулей во лбу и полуживого Сереброва с выпущенными кишками – тем лучше. Уже скоро все в «Оке» заговорят о ревенантах, всплывет и этот идиот Чонаев. Слухи и так ходили, а теперь охотники увидят, что любой коллега может быть предателем. Веселая игра в мафию в реальности.

Костя не смог сдержать усмешку, представив, что скоро будет твориться в «Оке».

– Не думаю… – послышался знакомый голос.

Ну, конечно, охотники столпились вокруг Валера.

Улыбка сползла с лица – с кем он точно сейчас не хотел видеться, так это со старым другом.

Внутри все противно сжалось – что бы ни говорили о ревенантах, но чувства они испытывали, и вполне себе нормальные. И осознавать потерю лучшего друга было особенно гадко.

Впрочем, может, он потерял его задолго до встречи обезумевшей школьницей?

– Неприятность эту мы переживем, – пробормотал себе под нос Киреев.

На самом деле очень скоро все станет по-прежнему. Кроме засранца Сереброва, конечно. По расчетам Кости, бедолага успеет сам себе пустить пулю в лоб, прежде чем…

Мимо быстрым шагом прошла Светлана, отвлекая Костю от мыслей. В строгом черном костюме, наглухо застегнутом, несмотря на теплые летние дни. Коротко подстриженные волосы аккуратно уложены и выкрашены в слишком темный цвет. Женщина миновала Костю, даже не заметив, занятая своими мыслями. Вдруг она резко остановилась и обернулась. Костя нагло уставился в ответ.

Она сильно изменилась. Слишком сильно.

Костя коснулся заднего кармана джинсов, где лежал его собственный рисунок, найденный в верхнем ящике письменного стола. Мужчина даже не помнил, чтобы рисовал подобное, но узнал штриховку.

Может, это было до? Да, скорее всего.

Пытливо всматриваясь в некогда знакомое лицо, Костя пытался разглядеть черты, что сам запечатлел на рисунке. Ее глаза. Раньше яркие, красивые, с хитрой чертовщинкой во взгляде, от которой он сходил с ума, теперь стали блеклыми, безразличными.

Кто же, черт возьми, тогда был на рисунке?

– Что-то не так? – нагло уточнил Костя. Светлана покачала головой.

– Вы же из аналитического… Артем?

– Ну почти. Артур, – с усмешкой ответил Киреев. Иногда казалось, что бедняга Артур был невидимкой – с другими образами подобного не случалось.

– Да… Ваша начальница уже приехала?

– А, да, конечно. На второй этаж загляните, она, кажется, хотела разобрать папки в дальнем кабинете.

– Спасибо.

Светлана заспешила к крыльцу.

– Не за что, Кис.

Ну что ж, Вику найдут быстро. Наверное. Света вроде любила пазлы. Этот, интересно, быстро соберет?

Заодно охотники немного отвлекутся от подвала.

Костя спокойно вышел через проходную, и никто его не окликнул. Никто даже не мог подумать, кем на самом деле был Артур Нойманн…

На душе… странное выражение… мог ли Костя теперь так говорить? Впрочем, неважно, на душе легко. Ощущение, будто он сдал сложнейший экзамен на «отлично».

Закурив, Киреев шел по дороге вдоль бетонного забора, греясь в солнечных лучах, которые скупо проникали сквозь густые кроны деревьев. Выдыхал кольца дыма и напевал себе под нос нелепую песню. В какую-то секунду ему уже стала неинтересна судьба Сереброва или Цветковой. Даже не хотелось больше видеть лицо бывшего напарника, чтобы не портить настроение.

В чем смысл?

Костя замедлил шаг. Его взгляд стал пустым. Он просто стоял пока тлела сигарета, казалось, даже перестал дышать. Вопрос эхом отдавался в его голове, не давая покоя: в чем теперь смысл?

Ревенант вздрогнул и медленно поднял взгляд. Он осторожно осматривался, что-то искал… что-то важное. Костя рассматривал старый бетонный забор, поворот дороги, приметил знакомую тропинку, ведущую лес. Может дойти ли до учебного центра? Проверить? Или лучше сразу домой, вернее, в квартиру, где пока приходилось ютиться, узнать новости…

Ход мыслей Киреева прервал звук тихого женского голоса. Костя замедлил шаг и убрал руку за спину.

– Да, я сейчас уже буду. Уже подхожу, – Катя Свиридова отчитывалась кому-то по телефону. Впрочем, вестимо кому. Наставнику.

Что ж это Валер так сплоховал? Отпустил стажера одну, особенно когда в округе могут водиться мори.

Киреев сделал еще несколько шагов – девушка ходила туда-сюда вдоль обочины. Только на дежурство – еще не сменила джинсы и футболку на форму оперативника; сжимала в руках пакет с продуктами. Свои длинные темно-русые волосы, как всегда, заплела в тугую косу, но челка все равно выбивалась. Энергичная, боевая, как же она походила на прежнюю Свету.

Костя решил задержаться, чтобы немного полюбоваться будущей оперативницей, позволяя ностальгии захлестнуть его. Катенька не смотрела на него, отвернувшись, она продолжала говорить по телефону, но тон сменился. Смягчился. Девушка спросила, но как-то тепло, встревоженно:

– Тебе не досталось? Точно?

Киреев нахмурился. Ему не нравился ее тон. Безотчетно… По спине пробежали мурашки. Такого раньше не было. Рука, что он прятал за спиной, трансформировалась в черную когтистую лапу.

Костя не знал почему, но ему захотелось увидеть лицо Валера, перекошенное от ужаса. Чтобы он пытался откачать истекающую кровью Катеньку, осознавая, что был от нее в нескольких шагах…

Отвратительная, дикая идея засела в голове, словно прилипчивая мелодия. Образ друга, сходящего с ума, вытеснял даже мысли о Сереброве. Ведь Валер тоже не пришел к нему на помощь… тоже бросил его… Получилась бы злая ирония. Забавно.

Главное – не спугнуть. «Следа» Цветковой не хватит надолго, и он планировал использовать его иначе. Хотя… ему не понадобится много времени.

На губах заиграла зловещая улыбка, которую Катенька уже не увидит.

Навстречу Катеньке вышла Лиля Цветкова и приветливо взмахнула рукой. Охотница, заметив подругу, поспешно выключила телефон и кинулась к ней навстречу. Киреев застыл, сжал руку.

– Живая! – Катя подлетела к Косте и обняла его одной рукой. Ничего не заподозрила, даже на мгновение. Созданная ревенантом агнозия была сильна. Лицевая, слуховая… даже физически охотнице казалось, что она обнимает подругу. Человеческий мозг – лучший обманщик.

Костя встретился взглядом с Катей и… застыл.

Рука стала прежней.

В голове словно что-то с болью щелкнуло, будто переключился невидимый рубильник.

Глаза. Именно те самые… какие он пытался зарисовать на листочке из блокнота. Нет. Он не мог ошибиться. Но… как? Откуда?

Киреев вцепился в ее подбородок, не давая отвести взгляд. Прижимаясь к подруге, Катенька внезапно ощутила под пальцами не хрупкие плечи Цветковой, а чужие. Незнакомые. Мощные, мужские. Прежде чем оперативница опомнилась, ее отпихнули и схватили за подбородок, заставляя смотреть вверх. Образ подруги таял, как мираж… Девушка испуганно охнула и выронила на землю пакет с продуктами.

Воспоминания, те, что так долго оставались скрытыми от самого Кости, внезапно накрыли его бурным потоком.

– И кислорода не хватит на двоих…Ты помнишь? – прошептал он, поправляя ее волосы. Но вместе с песней в голове ярко вспыхнули не только встречи, разговоры и учеба на крыше… По телу разлилась пульсирующая боль. Словно разом заболели шрамы, которых больше не было.

Костя зажмурился, и с силой прижал к себе остолбеневшую девушку, и не отпускал, пока боль не притупилась. Лишь тогда ревенант ослабил хватку, позволяя Катеньке отстраниться. Запах мяты. Он не пахнет мятой… Катя не могла в это поверить, но… она смотрела в светлые глаза Кости Киреева. Испуганные. Мужчина был так взволнован, словно это не его, а ее похоронили два с половиной года назад.

– Катя? – хрипло проговорил он, с трудом скрывая улыбку. Он помнил ее имя. – Что ты здесь делаешь?

Он еще раз провел по ее волосам. На несколько мгновений реальность исчезла. Почему-то Косте показалось, что он снова охотник… да, на нем форма. Все верно. А Катя значит…

– Ты же должна быть на учебе… – мужчина осекся. Кратковременное наваждение растаяло – до Киреева дошел смысл сказанной фразы… Что он сделал. Ревенант крепко схватил девушку за плечи, чувствуя, как накатывает паника.

– Тебя не ранили? Ты в порядке?

– Костя, – голос Кати дрожал, слова давались с трудом. – Ты же умер…

Киреев рассмеялся, словно это была дурацкая шутка, но затем замер. С трудом, но все же, он начал медленно осознавать происходящее.

Впервые в жизни Катя ощутила настоящий ужас, парализовавший тело. Время остановилось. Это были его объятия, сильные и теплые, его голос… Костя Киреев… живой… Но Валер же говорил, что его похоронили? Как такое возможно?

И вдруг девушка вспомнила свои же слова: Это же была аддикция? И в голове зазвучали слова, сказанные много лет назад, но так отчетливо врезавшиеся в память девушки.

Аддикция – болезнь, которая может проснуться в любом человеке. Первая стадия – аддикт. Хоть аддиктов и разделяют на несколько типов, но в целом это одержимость. Подчинение доминирующей страсти. Помутнение рассудка, неспособность критически мыслить… Болезнь может развиваться годами или поглотить за несколько часов.

Катя несмело освободилась от его рук и отошла от Кости на несколько шагов, не в силах отвести взгляда.

Если этого не случится, то наступает вторая стадия. Мори. Во время нее происходит обращение аддикта в монстра.

Девушка склонила голову набок – Костя стоял перед ней, здоровый, невредимый. Такой, каким он предстал в вечер их первого и последнего свидания. Молодой, ему едва ли можно было дать двадцать пять; слегка взъерошенные светлые волосы отливали рыжиной на солнце; едва заметная щетина. Он стоял, держа спину прямо, расправив плечи.

…Ревенанты. Монстры, занявшие пустую человеческую оболочку. Опустевшую во время стадии мори. Надеюсь, вы никогда с ревенантами не встретитесь.

…Жертву аддикции можно исцелить, лишь пока в ней есть хоть что-то человеческое. Ни мори, ни ревенанты уже не люди. – Ревенант… предатель… – едва слышно произнесла Катя, но Костя уловил движения ее губ.

– Катя, – Костя подался вперед, попытался схватить за руку, но охотница не позволила, – послушай, это важно. Тебе лучше уйти отсюда…

– Почему?

– Просто уходи… в любое людное место… Я потом тебя найду. Но сейчас не суйся в отдел.

– Что ты сделал? – сквозь зубы спросила девушка.

– Да послушай меня! – Костя резко подался вперед и вновь схватил ее за плечи. – Катенька, понимаешь… подвал… там…

Внезапно ревенант разжал руки. Его подняло в воздух и резко пригвоздило к высокой березе. Дерево опасно затрещало, несколько веток с шумом обломались и упали на землю.

Девушка не успела даже вскрикнуть, как с ней поравнялся Валер, выставив руку перед собой. Охотник прикрыл девушку не сводя взгляда с бывшего охотника: ревенант, несмотря на силу знака, все еще сопротивлялся.

Киреев, поняв, что не может вырваться, мгновенно сменил облик.

Катя не успела разглядеть на какой именно, но Валер резко отвернулся, зажмурив глаза.

Знак потерял силу.

– Гребаный сукин сын! – заорал охотник, его трясло, то ли от использования «телекинеза», то ли от увиденного.

Киреев рухнул на землю, но тут же вскочил, словно не почувствовал удара. Бросив взгляд на охотника и Катеньку, ревенант рывком скрылся в перелеске.

– Нет, нет, ты так просто не смоешься от меня, – заорал Валер и бросился за бывшим другом, но за спиной раздался визг. Охотники обернулись в сторону отдела.

Валер застыл как вкопанный. Похоже, крик подействовал на него отрезвляюще, не хуже холодного душа. Охотник мотнул головой и, схватив стажера за руку, потащил в отдел. Девушка не сопротивлялась, но ноги заплетались.

– Что он говорил тебе? Катя! – на ходу потребовал Валер.

Катя, с трудом справляясь с оцепенением, проговорила:

– Про подвал, не ходить в подвал…

V

Москва

1 июля 2017

– Лиля, прошу, – Борис сопротивлялся, он потянулся за пистолетом, чтобы откинуть его подальше, но Лиля неверно поняла его движение. Сразу несколько нитей блеснули в воздухе. Голова Бори поникла, охотник замолчал и замер.

Лиля медленно обошла комнату, подняла пистолет и села на колени перед Серебровым. Одежда девушки промокла от пота и прилипла к телу, грудь медленно поднималась при каждом вдохе, словно Лиля находилась в раскаленной парилке.

– Ты его искал?

Охотник покорно взял оружие из ее рук. Снял с предохранителя.

– Теперь я буду направлять тебя, – девушка осторожно пригладила его темные взъерошенные волосы, коснулась лица и вздрогнула. Серебров смотрел на нее пустым, покорным взглядом…

– Не смотри на меня так, – прошептала Лиля. Ей не нравилось это ощущение. Она вцепилась в перевязанное плечо, но Серебров даже не дернулся.

– Я могу сделать с тобой, что захочу, – голос дрожал, и стоило Лиле подумать, как охотник поднял пистолет, приставил к своему виску – на губах появилась счастливая улыбка. Будто он спрашивал: «Вот так, да? Я все верно сделал?» На секунду перед глазами девушки промелькнула картинка, как Серебров спускает курок…

– Нет! – истерично вскрикнула она. Испугавшись собственных мыслей, Лиля вцепилась в его руку и отвела пистолет как можно дальше. Ей было страшно как никогда в жизни. Всхлипывая, она попросила:

– Поцелуй меня…

Борис покорно подался вперед и коснулся губами ее губ. В его движениях не было чувств. Он просто делал то, что она велела.

Лиля ощутила это, прижалась к нему всем телом, она целовала его в ответ со всей страстью. Ее кожа раскраснелась. Стало нестерпимо жарко, нет, горячо! Настоящее пекло. Пот пропал, кожа стала сухой, губы потрескались, мысли путались, как в бреду. Она не ощущала пространства вокруг – не могла понять, то ли они в крошечной душной комнате, то ли на дне черной бездонной пропасти.

– Скажи, что любишь меня.

– Я люблю тебя, – безэмоционально, словно робот, повторил он.

– Не говори так, – Лиля тряхнула его. Ее затрясло от гнева, и она уже требовала: – Скажи, что любишь меня!

– Я люблю… – так же монотонно начал повторять Серебров, и Лиля зажала его рот рукой.

За их спиной раздалось громыхание, и дверь открылась – в комнату вбежал Валер и с ужасом уставился на охотников. Лиля прижалась к Сереброву, словно искала защиты. Охотник приобнял ее здоровой рукой, все еще сжимая оружие, которое Лиля так и не приказала бросить. Борис не сводил холодного взгляда с коллеги – словно видел в нем опасность. Валер стоял далеко, но она ощущала его присутствие. Как-то иначе. Понимала, что не сможет добраться до него нитями, да и… зачем он ей?

– Лиля, – начал было Валер, но Борис тут же направил на него пистолет, а девушка уткнулась в грудь охотника.

– Я не отдам тебя, не отдам…

– Дмитрий Царев успел обратиться в мори за считаные секунды, – внезапно заговорил Валер. Спокойно, ровно, будто рассказывал о прогнозе погоды. Мужчина завел руку за спину.

– Он вцепился в плечо Бориса, один из когтей прошил насквозь левый бок. Знаешь, все равно если бы тебе пропороли тело шампуром, сделанным из железа, – Лиля знала, что охотник пристально на нее смотрит, и не могла не слушать его тихий вкрадчивый голос. Прикусив губу, она безотчетно погладила рану Бориса на боку, перестала с силой сжимать плечо.

– Ты подавила его волю, но это не значит, что он не чувствует боли.

– Тебе больно? – тихо спросила Лиля, заглядывая в пустые глаза Бори, и заметила, как он едва заметно вздрагивает. Лиля опустила его руку и принялась целовать мозолистые костяшки на кулаке. Сколько раз он их сбивал? Кожа навсегда осталась красноватой.

– Сереброву нужен врач, – Валер словно читал ее мысли, взывая к разуму. Немного помолчав, охотник добавил: – И тебе тоже.

– Со мной все кончено, – хрипло проговорила девушка. – Я больше не хочу…

– Но ты же понимаешь, что тогда произойдет? – уточнил охотник. Лиля кивнула.

– И что ты причинишь вред Боре? Посмотри, что сделал с ним Дмитрий всего за несколько секунд. И он стоял дальше, чем ты. Обращаясь, ты можешь убить его.

Лиля с ужасом оглянулась на Валера – не веря его словам. Но… он прав. Девушка растерянно посмотрела на Бориса. Казалось, как только он отойдет от нее, Лиля испарится, навсегда исчезнет. Валер понял ее замешательство.

– Если хочешь, можешь взять меня.

– Нет!

– Я смогу вывести тебя, смогу помочь Борису. И тебя никто не тронет, – продолжал мужчина. – Но ты не сможешь удерживать и меня, и Сереброва.

Лиля потупилась. Она понимала, о чем говорил охотник. Она сжала зубы, зажмурилась… и в следующую секунду Борис поднялся, опершись о плечо напарницы, и медленно пошел к выходу. Пистолет с глухим стуком выпал из его руки.

Лиля осталась позади, не двигаясь, не поднимая головы. Она отпускала его… отпускала… он не вернется… Борис шел вперед, к выходу, а Лиля медленно отступала назад к неприметной двери, ведущей в бойлерную.

Чем дальше отходил охотник, тем сильнее натягивались нити, тем больнее становилось Лиле. Мысли путались сильнее. В голове уже звучали голоса, то тихие, то нестерпимо громкие.

Девушка морщилась, пыталась заткнуть уши, но звуки становились только громче. Лиля опустила взгляд на руки – рубцы на предплечьях нестерпимо жгло. Девушка задрала рукава – старые раны вскрылись, но вместо крови сочилась черная вязкая жидкость. Нити натянулись, начали лопаться – Серебров едва заметно вздрагивал, а Лиля громко всхлипывала. С каждой утраченной нитью все глубже становились раны, все сильнее заливались черным руки, громче звучали голоса.

– Не… не оставляй меня! – вскрикнула Лиля, ощутив, как натянулась последняя нить, что связывала ее с Борей. Валер резко выставил вперед руку – Лилю откинуло назад и прижало знаком к двери. Она оказалась слишком далеко от Сереброва. Нить лопнула. Услышав ее крик, Борис отреагировал моментально. Прежде чем морок сошел с Сереброва, он успел откинуть Валера знаком. Охотник отлетел в сторону, но он все еще удерживал Лилю. Удар о трубы. Искры на пальцах Валера ярко вспыхнули! От сильного выброса энергии дверь проломилась, и Лиля вместе с обломками провалилась в черный проем. Валер сполз на пол без сознания. Борис непонимающе мотнул головой, пытаясь прийти в себя, а затем с ужасом уставился на собственную ладонь. Он применил знак против своего… Несколько секунд Борис не мог сделать ни шага, казалось, вместо бетона под ногами зыбучие пески. Наконец охотник сфокусировал зрение и, шатаясь, поспешил к другу. С трудом присел рядом и проверил пульс. Есть. В порядке. Из темноты бойлерной донеслось хриплый всхлип. Борис резко выпрямился и тут же схватился за плечо.

– Лиля… – тихо позвал он.

Она была там. Одна, напуганная.

– Я иду…

Охотник поднялся и, с трудом переставляя ноги, пошел к пустому дверному проему.

*** Борис медленно шел в кромешной тьме. От скопившейся в помещении влаги было тяжело дышать. Громкий гул доносился отовсюду. Как и тяжелые вздохи.

– Лиля? – тихо позвал он, оглядываясь. Искры не загорались. Может, она услышит его голос? Может, выйдет… и он сможет отвести ее к своим?

– Лиля, прошу…

Из тьмы, прямо перед ним, появилась Лиля. Свалявшиеся светлые волосы скрыли лицо. Щеки впали, четко обрисовав скулы, глаза стали больше, зрачки расширились настолько, что почти заслонили радужку. Изодранная рубашка почти не скрывала чернеющее тело. Лиля ударила рукой по трубе. Раздался пронзительный скрип и шум воды. Лиля кинулась на Сереброва. Он рефлекторно выставил руку, еще не успев сообразить. Вспыхнули искры – Лиля отлетела в другой конец комнаты. Глухой удар, треск. Боря рухнул на колени.

– Лиля? – Борис поднялся и подошел к напарнице. Он едва видел ее хрупкое тело, наполовину скрытое тьмой. Лиля не двигалась, лишь тяжело дышала. Удар был сильным даже для наполовину обратившегося человека.

– Потерпи, потерпи, скоро к нам придут. Тебе помогут, держись, – шептал Серебров, но сам не был уверен, знал ли кто, кроме Валера, лежащего без сознания наверху, что они здесь. Девушка обращалась. Ее тело стремительно изменялось.

И нет мела… нет мела… Когти…

Боря сжал руку Лили – ее когти с легкостью разрезали ладонь. Охотник коснулся виска напарницы и приобнял ее.

– Все будет хорошо, потерпи…

Боря открыл глаза – вокруг лишь непроглядная темнота. Рука была снова в порядке, не было и раны на боку.

Охотник зажег искры: тьма вокруг него рассеялась, но будто в этом мире не было серых оттенков. Только черный и белый. Боря с интересом уставился на свою руку. Идеально белую руку будто обрисовали по контуру.

Охотник сделал шаг и наступил в густую смолу. Вязкая темная жидкость дрогнула, вытянулась в безликую человеческую фигуру и потянула к горлу Бориса липкие пальцы.

– Ты просто жалкая, тупая дура… – зашипело безликое нечто.

– Пошла к черту! – Серебров зажег искры на второй руке и одним ударом расщепил смоляное существо. Подняв выше руку, охотник с ужасом осознал, что смоляное озеро тянулось насколько хватало глаз.

– Лиля!

Напарница была в самом центре. Он видел ее хрупкое белое тело, которое обхватили черные фигуры и утягивали на дно. Они что-то нашептывали ей, их слова были непонятны Борису, голоса сливались в шипяще-гремящем гуле.

– Не слушай их! – Серебров пошел напрямик. Смола вздрогнула. Фигуры вставали одна за другой, но Серебров расщеплял их светом искр. Чем дальше он шел, тем более вязкой и глубокой становилась жижа, тем больше фигур появлялось на пути.

Голоса продолжали шептать, и даже Борис с трудом выносил нарастающий шум. Охотник с ужасом понял, что разбирает отдельные слова, целые фразы в этом шипении…

…Ты просто жалкая неудачница, посмотри на себя, посмешище, позор, ты никому не нужна, даже твоя мать тебя стеснялась, ты годна лишь на то, чтобы спать с мужиками, больше ни на что… кретинка, конечно, тебя все используют, ты же дура… что, думала, что он полюбил тебя? Какая ты смешная!

– Заткнитесь! – закричал Серебров. Он изо всех сил ударил по вязкой черной глади, пытаясь быстрее пробить путь. – Лиля! Вспомни обо всем хорошем, что ты сделала!

…Да, например, позволила умереть Диме Цареву…

– Ты не могла его спасти, но ты сделала все, что могла! Ты вытаскивала на себе Артура…

…Который даже не был в опасности, вот дура…

– А скольких подростков ты спасла, вспомни обо всех наших делах!

…Это ничего не значит!

– Значит!

Жижа возмущенно забурлила, всплеснулась, пытаясь заткнуть рот Сереброву. Охотник смог сделать всего один шаг, не удержался и рухнул на живот, чувствуя, как тонкие пальцы хватают его за шею, волосы и пытаются утащить на дно, которого Борис даже не ощущал.

Но до Лили оставалось совсем немного!

Закричав, охотник усилил свет искр – его глаза ярко засияли. – Далеко не все могут закончить обучение, далеко не все могут обучиться знакам, и далеко не все умеют исцелять. Каждая «зеленка» – это просто вовремя найденный аддикт. Это спасенная жизнь, и, возможно, не одна… Перед Борисом встала еще одна черная фигура, на гладкой голове проявилось лицо Лили – поджатые губы, зло прищуренные глаза.

– Ты просто тащил ее…

– Да черта с два. Я бы не смог тебя тащить, если бы ты сама этого не хотела, если бы не могла, – внезапно грустно рассмеялся Борис. – Вспомни свою подругу, Лиля. Она была сильной… Внезапно, стоило упомянуть Вику, как темная фигура Лили потянула к Борису свои длинные пальцы.

– Не смей говорить о ней! Она была лучше… она была…

– Она просто не смогла, потому что это было не ее… Как бы я ни хотел, но я бы не смог протащить тебя через все экзамены, через все дисциплины…

– Тогда какого черта ты приходил? Небось, еще подговаривал любимую женушку?

– И Арину Валерьевну, и Ольгу Павловну… Да, я знатный интриган, – спокойно продолжил Борис и вдруг ощутил твердую поверхность под ногами. – Я понимаю, что в слова Киреева поверить легче, но… это ты сделала. Ты училась, ты сдавала сама, ты исцеляла. Я просто пытался помочь тебе, направить. Я бы не тащил тебя туда, где тебе не место…

Уверенный шаг, еще один. Смоляная фигура отступала.

– Там, в прошлой жизни, тебя действительно ничего не ждало. Я курировал тебя и… это была самая быстрая кураторская работа в моей жизни. Когда я уходил от тебя в первый день, то думал лишь об одном: если ты вернешься назад – они погубят тебя.

Боря поднял руку, поднес ближе к черному существу, и то начало истончаться, хватаясь за горло.

– Ты была слишком светлым, слишком хрупким существом, чтобы вернуться в тот ад. Я знал, что твое место здесь. Что тебе нужно просто научиться постоять за себя, научиться…

– И ты решил за нее… – раздался слабый голос из тьмы.

– Да. И она смогла.

Темная копия Лили растворилась, но и свет искр начал слабеть. Темнота начала захватывать и Бориса. Он начал слышать иной шепот… на этот раз в своей голове. Голоса обращались к нему.

Вот она – расплата за использование собственной крови. Охотник мог заразиться чужой тьмой. Аддикцией.

Смола опять начала затягивать охотника, а Лиля почти исчезла в черной бездне. Серебров протянул руку, пытаясь схватить девушку.

Шепот усилился, но теперь Борис почти ничего не слышал.

– Лиля! – он изо всех сил пытался докричаться до девушки, но вязкая жидкость заливала ее уши. – Не слушай их! Лиля, прошу, борись! Я не справлюсь один!

Она даже не вздрогнула.

– Я знаю, что не должен был врать тебе, но ты никогда не была для меня «собачкой». Я всегда гордился тобой, восхищался твоим умением улыбаться, твоей энергией! Господи, не смей вот так просто сдаваться! Не смей! Я тебя придушу, если решишь вот так просто сдаться! Резкий рывок – он ощутил ее руку, ее слабую хватку. Но все же она держалась. Серебров с силой подтянул девушку к себе, подхватил ее и приподнял, освобождая от пут тьмы.

– Давай, девочка, давай…

Лиля слабо взялась за его руки, подтянулась, перевела взгляд на охотника… Борис улыбнулся и увидел, как губы девушки тронула улыбка…

– Почему ты меня не любишь? – слабо спросила Лиля. Борис молча прижал ее к себе.

Охотник ощутил слабость… легкость… темнота… слишком много сил…

Лиля очнулась посреди темной душной комнаты. Чувства возвращались не сразу. Девушку знобило. Гул и шум воды казались нестерпимо громкими.

Ледяная вода… ее много, она везде…

Лиля протянула руку и дотронулась до плеча Бориса. Он лежал без сознания рядом с ней. Он же утонет… От этой мысли – иррациональной, жуткой – Лиля в ужасе вцепилась в футболку Бори и изо всех сил потянула охотника на себя. Она обняла его, держала из последних сил, как ей казалось, не давая захлебнуться. Голова закружилась. Духота. Слабость накатила волной. Девушка ничего не видела, лишь, положив руку на грудь напарнику, следила за его слабым дыханием. Где-то вдали послышались шаги, голоса… Кто-то попытался приподнять Лилю, но она продолжала крепко держать Сереброва за футболку.

– Отпускай, Цветкова, отпускай, – знакомый взволнованный голос. Но кто это был – Лиля не понимала.

– Он же утонет, – прошептала она.

– Не бойся, все хорошо. Отпускай. Здесь свои, все хорошо…