Текст книги "Аддикт"

– Знаешь, у меня долгая история, давай в другой раз, – проговорила Катя. – Иди спасай своего принца. Он слишком вежливый, чтобы просто пройти мимо дракона в юбке.

– Уверены? Я могу ему сказать, что…

– Вик, все в порядке, – Лиля серьезно посмотрела на подругу. – Иди. Потом обязательно посидим, да, Кать?

– Конечно.

Вика, извиняясь, вышла из-за стола, и Катя с Лилей остались вдвоем. Повисла тишина.

– Не расскажешь, в чем дело? – тихо спросила Лиля.

– Не сейчас, наверное, нам лучше по домам. Мне завтра дежурить. Такси?

Лиля помотала головой.

* * *

Дима открыл не сразу. Он застыл на пороге, сонно хмурясь, будто не узнал Лилю, а затем расплылся в счастливой улыбке. – Привет. Что… Что-то случилось?

– Не то чтобы… Я могу войти?

Дима посторонился, пропуская девушку в узкую прихожую, и захлопнул дверь. Лиля огляделась: где же будет удобнее провести ритуал? Стоило девушке расстегнуть молнию, как парень схватился за куртку и помог снять. Лиля едва успела вытащить из кармана кусочек мела.

– Хочешь чаю? – уточнил Дима, замявшись.

Нить едва заметно заколола, но девушка не обратила внимания – Дима волновался: неудивительно, все-таки действительно поздний визит.

– Чай? Да, давай…

Парень кивнул и поспешил на кухню, а охотница заглянула в единственную комнату. Что ж, кроме потрепанного дивана, удобных мест не было. Хорошо бы вырубить парня прямо на нем.

– Ты так и не рассказала, что случилось.

С кухни послышался шум воды.

– Я… потеряла ключи от дома. Такая рассеянная, представляешь, и ты ближе всех, – соврала охотница.

Она осторожно подняла руку и заставила зажечься искры на кончиках пальцев. Работало, хорошо. Надо будет лишь успокоить его, а затем усыпить. Если чуть переборщить со знаком – он свалится без задних ног.

Лиля обернулась, Дима стоял прямо перед ней. Очень близко. По спине пробежал холодок, запястье защипало сильнее.

– Ты не говорила, что живешь рядом.

– Да тут… На Кантемировской.

Только сейчас до охотницы дошло, что мужчина может по-своему растолковать ее полуночный визит. Избегая неловкой паузы, девушка осторожно проскользнула на кухню. К ее удивлению, на газовой плите стоял самый обычный чайник.

– Так дешевле, – пояснил Дима, – да и вообще проводка ни к черту. Все никак не соберусь заменить. У меня как-то пробки вышибло, и новенький комп полетел. Вместе с работой. Да… кажется, с этого все и началось.

Для Димы началась его депрессия, для нее же… Перед глазами возник образ мори, словно маска, нарисованная на Димином лице. Лиля вздрогнула и помотала головой, отгоняя воспоминания.

– Ты в порядке? – он положил на ее плечо руку, и девушка ощутила сильную хватку.

– Много работы, – чтобы освободиться, Лиле пришлось сделать усилие. Дима отпустил, но не сводил с девушки взгляда. – Ты хочешь, – он нервно сглотнул, – остаться на ночь?

Лиля отвернулась от парня, сделала вид, что ее безумно заинтересовала кружка на столе. Нужно успокоиться, иначе она не сможет вызвать искры. Охотница начала свою считалочку, пока рассматривала странную картинку: нечто милое и пушистое с окровавленным ножом и подписью «я причиню тебе добро».

– О, я думаю, до этого не дойдет. Родители срочно выехали с дачи, обещали быть около двух. Я посижу немного, не против? Не хочется бродить в ночи по улицам. Можем посмотреть кино, – Лиля осторожно зажгла искры, приготовилась… Как вдруг ощутила руки парня на талии. Он прижался к ней, с шумом втянул воздух…

Нить натянулась, завибрировала! От боли мир на секунду померк. У девушки вырвался сдавленный всхлип, который Дима воспринял по-своему. Он резко повернул к себе Лилю и впился ей в губы. Это не был робкий первый поцелуй, Дима вел себя грубо, настойчиво. Лиля изо всех сил уперлась в грудь парня, пытаясь отстранить, но боль не позволила. Нить зарделась, казалось, стала видимой. Запястье… нет, все тело горело! Мышцы выкручивало, в ушах зазвенело.

Охотница выронила мел, из глаз брызнули слезы. В отчаянии она вцепилась в рубашку парня, у Димы словно отказали тормоза. Он целовал Лилю, а она оцепенела от боли.

Дышать стало тяжело. Мир потемнел, пол ушел из-под ног – охотница не сразу поняла, что парень усадил ее на стол. Девушке были противны его прикосновения… Настойчивые, резкие. В нос ударил запах пота. Она слышала только его частое дыхание.

Чайник на плите забурлил.

Дима разорвал рубашку, рука сомкнулась на шее девушки.

Как сквозь сон, Лиля ощутила холодный фарфор в руке – она так и не отпустила кружку.

Воспоминания вспышками накладывались друг на друга. Почерневшая кожа ожившего трупа, вонь. Дима сжимал ее грудь до боли.

Он переступил, пытаясь встать удобнее, под ногой хрустнул кусочек мела. Вздрогнув, парень отвлекся. Всего на секунду, но этого хватило.

Лиля ударила кружкой наотмашь.

Фарфор разлетелся на мелкие кусочки. Дима отпрянул, схватившись за голову, оступился и рухнул навзничь. Лиля с ужасом увидела, как, падая, он ударился о батарею. Парень обмяк и сполз на пол.

Боль отпустила, нить полупрозрачной паутинкой повисла в воздухе…

Без сознания, он просто без сознания, если бы он… нить бы исчезла.

Лиля дрожала, пытаясь прийти в себя. Она не хотела плакать, но не могла остановить слезы, текущие по щекам.

На плите засвистел чайник. Охотница поспешила выключить конфорку. Привычное действие привело в чувство.

Надо взять себя в руки. Все нормально. Я охотница, оперативник. И не такое может случиться.

Лиля вытерла непрошеные слезы и присела рядом с парнем.

Живой, дышит. На скуле останется внушительный синяк.

Лишь бы без сотрясения…

– Прости меня, пожалуйста, – виновато пробормотала она.

Все зашло слишком далеко. Если бы она только послушалась Борю.

Только бы сработало…

От мела остался порошок. Охотница неловко собрала, что смогла, гадая, как нарисовать круг.

А что, если попробовать?

Лиля посмотрела на ладонь. Охотники называли такой метод «Сангвия», метод крови, но ее никогда этому не учили. Разрезать руку и начать исцеление без круга?

Нет. Нельзя. Опасно.

Лиля начала чертить рисунок остатками мела.

На часах было за полночь, когда охотница вышла из подъезда и прислонилась к закрывшейся двери. Если это не сработает, тогда…

А что ей тогда делать?

Надеюсь, он хотя бы не вспомнит, что я приходила.

Девушка осторожно оттянула рукав рубашки. Нить была полупрозрачной и, казалось, вот-вот растает.

– Пускай это сработает, – прошептала Лиля.

III

Москва

18 июня

Звон ключей эхом отозвался в подъезде. Замок был старый, и девушка в который раз задумалась о том, что неплохо было бы его сменить, да и дверь тоже. Прежние жильцы любили покурить прямо в тамбуре и не стеснялись тушить о деревянное полотно окурки.

Крохотная квартирка в старом доме, из тех, что с высоченными потолками, когда-то принадлежала ее отцу. Но больше десяти лет – с тех пор как Виталия Цветкова не стало, – квартиру сдавали. Вырученных денег Лиле с матерью хватало на съем однушки на окраине города, и что-то оставалось на жизнь. Все потому, что квартира находилась в двух минутах от Третьяковской галереи и десяти – от Красной площади. На самом деле Лиля предпочла бы тихий спальный район, где под боком были бы не кафешки и клубы, а круглосуточные продуктовые, но мысль продать отцовское наследство казалась кощунственной.

Прошлой весной жильцы съехали, и охотница вернулась домой. Несколько дней ушло на то, чтобы вычистить однушку: к счастью, подруги помогли. Жалованье стажера было не самым большим, но на простенький ремонт хватило. Всеми силами Цветкова пыталась добавить света и пространства в комнатку с единственным окном. Поклеила белые обои, на пол постелила серебристый ковер, скрыв с глаз побитый паркет. В светлых тонах была и мебель. Правда, окно охотница предпочла закрыть плотными шторами, чтобы не видеть бесконечные эмоциональные всплески людей с улицы.

Лиля зашла в тесный коридорчик, сонно стянула куртку, привычным жестом кинула ключи на тумбочку около двери. Девушка мало бывала дома, так что вещи часто оставались разбросанными, на полках скапливалась пыль, на рабочем столе стоял включенный в сеть старенький ноутбук. Даже диван за последнюю неделю Лиля так ни разу и не собрала. Сегодня это оказалось кстати. На ходу разуваясь, девушка рухнула на смятую постель, показавшуюся мягче облака.

– Всего на пять минуточек… – пообещала себе она, прикрывая глаза, и почти сразу провалилась в сон.

Школьный двор заливало солнцем, легкий ветер шумел в сирени и каштанах, щебетали птицы. Дети радостно галдели, счастливые от первых по-настоящему теплых дней. Лиля – школьница, в платье и с бантами, – спешно пересекала двор…

Он ждал на крыльце, вальяжно облокотившись на дверь, делая вид, что не смотрит на Лилю. Дорогая рубашка, выглаженные черные брюки со стрелками. Он нагло крутил в руках зажигалку, блестевшую в лучах солнца. Отцовская зажигалка «зиппо». Настоящая.

Лиля захотела развернуться, убежать прочь, но ноги сами несли вперед. Парень протянул руку. Несмотря на удушающий страх, девушка покорно последовала за ним.

Он вел ее, крепко схватив за руку, во мраке, среди высоких бетонных стен. Настоящий лабиринт. Лиля спотыкалась, но парень без труда волок ее по лестницам и коридорам. Наконец он остановился у простой деревянной двери.

– Нет, не сюда, пожалуйста, – Лиля не узнала свой голос – слабый, едва слышный.

Но вместо одноклассника уже стоял Серебров в темно-серой рубашке. Его голубые глаза сияли во тьме.

– Боря, не веди меня туда.

Серебров молча открыл дверь, выпуская тьму. Она окутала Лилю, словно одеяло: вокруг выросли стены узкой темной комнаты, над головой нависли хлипкие полки, заставленные бесконечным рядом склянок с прозрачной жидкостью.

Стекла треснули, содержимое разлилось по полу, прожигая дыры. Лиля отступала, пока не уперлась в стену. Жидкость капала на руки, оставляя пузырящиеся бурые пятна.

– Ты заслужила это, – послышался голос из темноты. Не одноклассник. Не Боря. Кто? Кислота лилась на существо, кожа плавилась, сползала с лица, как воск, оставляя лишь чернеющие на воздухе мышцы. Мори стянул с себя остатки кожи и посмотрел на девушку – безумный взгляд и уродливая, кривая усмешка.

– Ты все заслужила, – захрипело существо. Оно ринулось на Лилю, схватило за руку. Ярко блеснули когти, как осколки стекла. Четыре лезвия вошли в руку около локтя. Рывок!

Девушка завизжала и вскочила.

Ее трясло, рубашка намокла, прилипла к телу, в висках стучала кровь. Охотница схватилась за руку – ничего… Только бугры старых рубцов. Нить набухла, стала темно-красной, словно подпитывалась остатками кошмара.

– Куда ночь, туда и сон, куда ночь, туда и сон, – дрожа, повторяла Лиля и с ужасом осознала: – не помогло.

Охотница с трудом перевернулась на спину – мышцы ломило, будто она всю ночь разгружала вагоны.

Из прихожей донеслось пиликанье. Девушка с невероятным трудом встала с дивана и, как зомби, поплелась за мобильным, собирая углы. Трубка все норовила вылететь из рук. Чертыхаясь, Лиля разблокировала экран. Странно… Пропущенные от Димы, с работы, но входящего вызова нет, а все равно что-то звонит. Девушке понадобилось несколько секунд, чтобы понять, откуда звук. Даже не взглянув в глазок, Лиля распахнула дверь.

– Б… Боря?

Это что, продолжение сна? Нет, глупости какие…

Серебров стоял не в форме, а в простой светлой футболке и джинсах.

– Ну наконец-то, – голос Бориса не предвещал ничего хорошего.

– Что… – Лиля машинально спрятала руку за спину, но напарник заметил. – Что ты здесь делаешь? У меня же выходной…

– Знаю, – Борис нахмурился и потянул дверь, пытаясь войти, но Лиля вцепилась в ручку. – Игорич тебя срочно ищет. С тобой связаться никак не могли… В общем, мне было по пути и попросили заехать.

Лиля застыла: зачем это?

Из-за пожара или… узнали?

– Ты дашь мне время?

– У тебя рубашка разорвана.

– Это я… неаккуратно, – начала оправдываться девушка и машинально убрала прядь волос за ухо. За ночь знак маскировки исчез. Нить блеснула во мраке прихожей.

– Цветкова? – Борису хватило секунды, чтобы все понять. Он схватил ее руку и с ужасом уставился на паутинку. Охотница не сопротивлялась, лишь виновато опустила глаза.

– Как это случилось? Давно?

Борис отпустил ее, и девушка отошла в сторону, пропуская в квартиру.

– Со дня пожара.

Лиля ожидала, что напарник скажет что-то вроде: «А, в тот день, когда ты закончила курировать», – но мужчина молчал. Не выдержав тишины, девушка сбивчиво продолжила:

– Думаю, я не долечила. Меня вышибло из его сознания… Послушай, все не так страшно. Просто не хватает сил излечить повторно. Я где-то ошиблась, поэтому к Диме вернулась аддикция.

– Почему ничего не сказала?

– Думала, что справлюсь сама. Потом пожар, и сам знаешь… они же всех собак на тебя повесят, я испугалась…

– Испугалась? За меня? Цветкова, ты обижаешься, считаешь, что к тебе относятся как к ребенку, а сама что творишь? Борис тяжело выдохнул, отстранился и медленно прошелся туда-сюда по коридору. Лиля не выдержала молчания и затараторила.

– Помоги мне, пожалуйста. Нужно вытащить Диму. Я не хочу, чтобы он пострадал из-за того, что я ошиблась. Я понимаю, что прошу сейчас нарушить правила, но… Как только все закончится, напишу рапорт, я не скажу про тебя ни единого слова. Сдам значок Игоричу, вернусь на стажировку, перейду в другой отдел…

– Цветкова, ну чего мелочиться, давай по-быстрому возведем здесь алтарь и ты принесешь себя в жертву, – Борис взъерошил короткие волосы.

– Черт возьми, я серьезно! – вспылила Лиля.

– Я тоже. Прекрати разыгрывать трагедию и постарайся подумать трезво. Ты понимаешь, как это выглядит?

– О чем ты?

– Ты сказала, что твой отчет по аддикту сгорел в пожаре, – Серебров пристально посмотрел на нее. – А если выяснится, что аддикт не излечился, что отчета никогда не было, встанет резонный вопрос: а какого черта ты врала? И попробуй убедить этих маньяков из спецотдела, что ты просто «маленькая девочка, которая не подумала и вообще испугалась».

Борис замолк и мрачно добавил:

– Они уже странно себя ведут, эти спецы. Явно что-то копают. И не дай бог оказаться у них на пути…

Охотник спрятал руки в карманы джинсов. Как он ни старался, но сохранить напускное безразличие не смог.

– Как же хочется взять сейчас и влепить тебе леща. Сколько ты собиралась скрывать? Ты вообще понимаешь, чем это могло закончиться? Для этого парня? А для тебя?!

Лиля замолчала, опустив голову.

Нет, надо держаться: она заварила эту кашу, не дело прятаться.

– Как мне теперь поступить? – девушка старалась говорить ровно.

Вместо ответа Серебров полез в карман, достал ключи от машины, открепил от них брелок с кубиком Рубика.

– Вот, попробуй, – неожиданно мягко сказал он. – Должно помочь. Держи так…

Он заставил ее взять брелок в руки и ткнул на правую верхнюю грань с желтым квадратом.

– Дальше поворачивай вниз, так он активируется, потом сюда… Чувствуешь?

Кубик едва заметно завибрировал, нагрелся. По пальцам начало разливаться приятное тепло, будто девушка залезла в горячую ванну. Боль в мышцах медленно притуплялась и отступала.

– Ого, – только и смогла проговорить девушка. – Я думала, ты шутил…

– Если бы. Покрути грани немного. Только не переборщи. Перезаряжается игрушка больше суток и… на нее действительно можно подсесть. Поэтому их изъяли.

– Как же она осталась у тебя?

– Да как-то сложилось, – уклончиво ответил Серебров. – Ладно… собирайся, приводи себя в порядок, я подожду в машине. Подумаю, что делать. И не забудь спрятать эту штуку.

Борис кивнул на нить и скрылся за дверью.

Несмотря на то что обман вскрылся, на душе стало легче. Может, дело было в странном артефакте?

Найти чистую рубашку оказалось не так легко. Утюг не хотел разогреваться, так что пришлось надевать так. Вместо брюк пришлось взять самые обычные синие джинсы. Волосы было некогда мыть, так что девушка просто собрала высокий тугой хвост: под рукой как раз оказалась ее «трофейная» розовая резиночка с котом.

Может, принесет удачу?

Лиля критично посмотрела на себя в зеркало: потрепанная, бледная, на шее проступали синяки.

Да уж. Куртку точно лучше не снимать, жаль, нет шарфика.

Оставалось лишь поговорить с Димой. Он уже звонил несколько раз утром… странно, всего два. Обычно мужчина не останавливался, пока количество пропущенных звонков и сообщений не переваливало за дюжину. Волнуясь, Лиля выбрала нужный номер, нажала кнопку и… Дима не ответил. Звонок проходил, алая ниточка равномерно покачивалась в воздухе, но лишь длинные гудки на другом конце.

Может, он достаточно напитался от кошмара? Или лечение дало какой-то результат?

Оставалось лишь гадать и ждать.

Закинув амулет напарника в карман, девушка выскочила на улицу.

Вот блин, а сегодня так некстати жарко.

Борис ждал ее в машине. Открыв дверцу, он развалился на переднем сиденье, задумчиво попивая кофе из бумажного стакана. Лиля запрыгнула рядом, и мужчина молча завел машину. Из радио послышалась странная музыка, а не привычный рок. Напарник раздраженно переключил волну и убавил громкость.

– А что ты здесь делал? – начала Лиля, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.

– Подрабатываю водителем на полставки.

– Злишься на меня?

– Скорее на себя. Знал же, что нельзя было тебя оставлять одну и позволять курировать… – Борис отвлекся, выезжая со двора.

– Ты говорила, – продолжил он, перескочив на другую тему, – про повторное исцеление. Уже пыталась?

– Вчера, – замялась девушка, впрочем, скрывать было нечего, – почти вышло, но мне пришлось рисовать скорее порошком, чем мелом. Думаю, из-за этого связь восстановилась. – Когда ты успела вчера?

– После работы…

– Ночью? Ты пришла, уставшая, одна к аддикту ночью. И не просто к аддикту, а который к тебе привязан нитью… Цветкова, ну кто так делает?

Борис тихо выругался под нос и нервно постучал по рулю.

– Это он тебе рубашку порвал?

– Все… немножечко вышло из-под контроля. Но я вырубила его кружкой…

– Чем?

– Ну такой… беленькой… с пушистой штукой…

Серебров пробормотал что-то похожее на «звездец», а Лиля вдруг рассмеялась. В ответ на весь страх, боль, всю усталость, что накопились за последние дни. Боже, как это нелепо звучит… она вырубила аддикта «беленькой кружкой»! Борис удивленно посмотрел на нее, но Лиля всегда смеялась так заразительно, что он с трудом сдержал улыбку.

– Ты же понимаешь, что в полной заднице и ничего смешного нет?

– Понимаю. У меня, кажется, едет крыша…

Лиля украдкой утерла выступившие слезы.

– Ладно, нам нужно подумать над местом, куда его выманить. В его квартире опасно…

– Нам? – Лиля удивленно посмотрела на напарника.

– Ты хочешь опять остаться один на один с поехавшим типом?

Почему-то к щекам прилила краска.

– Спасибо. Ты хочешь сегодня…

– Чем быстрее разберемся с этой дрянью, тем лучше. Плевать даже на работу и спецов, есть штука пострашнее. Он уже достаточно напитался, если пойдет перенасыщение, это ничем не лучше голода. Парень с таким же успехом обратится, но будет опаснее, еще и из тебя все вытянет до капли. Узнаем, что от тебя хочет Игорич, и сразу займемся аддиктом. Пока рассказывай и как можно подробнее…

* * *

Войдя в здание, напарники поспешили к начальнику. Дверь в кабинет была открыта, и вокруг все было заставлено коробками. В коридоре стало теснее – два человека уже с трудом могли разминуться. Борис пошел первым, как всегда.

– Игорич у себя? – уточнил Серебров, когда напарники подошли к кабинету. У входа стоял худощавый лопоухий парень.

Несмотря на темно-русые волосы, все его лицо было усыпано веснушками. Николай, ассистент начальника. На самом деле из-за технического образования ему приходилось подрабатывать и сисадмином. А все началось с того, что Сергей Игоревич с трудом разбирался в технике и искал помощника, который «шарит во всей этой хрени». Постепенно к Николаю начали обращаться и другие. Компьютеров в отделе было немного, но ломались они часто. Среди охотников даже ходило поверье, что чем старше оперативник, тем чаще рядом с ним ломается техника, мол, все это – воздействие Контракта, развитие психических сил. Лиле казалось, что все прозаичнее. Во-первых, технику закупали далеко не новую, а во-вторых, из-за обилия бумажной работы охотникам постарше просто не было дела до компьютеров. Поэтому даже «технический прогресс» наступил в «Оке» гораздо позже – и то благодаря молодому поколению.

– О, доброго дня, – Николай поднял руку, останавливая оперативников. – Так… Секунду, тут есть для Цветковой. Долго вы ехали… Но вроде еще должна успеть…

– Что успеть? – насторожилась Лиля.

– Казанский вокзал. «Спутник». Игорич расскажет. Вот держи сразу, чтобы не терять времени, – Николай протянул увесистый желтый конверт. – Я все подготовил. И в первую переговорку. Скажу, что вы приехали.

Лиля с ужасом обнаружила красную потертую печать на пергаменте.

– Это что, шутка? – Борис перехватил папку и облегченно выдохнул – не красное. Знак отличался – на современной маркировке рисовали круг, вписанный в вытянутый овал, здесь же на фоне «глаза» стояла цифра «3».

– Без паники! – Николай понял причину замешательства. – Это старое дело, еще с тех времен, когда все было «красное». Для ознакомления…

– А что значит тройка? – Лиля заглянула в конверт. Внутри – целая куча бумажек и потрепанное дело, к обложке прикрепили черно-белые фотографии: две с девушкой, на последней сухонькая старушка у покосившегося дома. Над пожилой женщиной зависла причудливая тень. Брак при печати? Будто капнули краской. Так и хотелось поскрести ногтем – проверить. Серебров вытащил дело, сдвинул фотографии в сторону, и Лиля прочла:

«Имя: Зимова Вероника Павловна.

Обнаружена: 30 мая 1968.

Возраст: точный неизвестен. Дата рождения в документах – 24 сентября 1942.

Не соответствует.

Тип: Л. Luxuria.

Сложность: 3 (оранжевый).

Особенность: продолжительность аддикции неизвестна, при этом агрессивного поведения не наблюдается. Вменяема. Есть основание полагать, что аддикт не только осведомлен о своем состоянии, но и научился его использовать».

Поперек красная печать: «исцелена».

И мелким почерком: «прошла курс социализации. Заверш. 4 июня 1968».

Далее подпись, имя оперативника (Ильина Е. В.) и несколько страниц с подробным описанием дела, исцеления и приложенный отчет куратора.

Что за бред? Может, Коля ошибся?

– Что это значит? – Серебров не собирался отставать от Николая, хотя аналитик уже достал телефон и собирался звонить начальнику. – Куда нас с Цветковой отправляют?

– Я откуда знаю. Мне сказали собрать конверт и достать билет, – недовольно отозвался аналитик. – Между прочим, только на нее, и вообще…

Серебров хотел ответить, но его прервал Сергей Игоревич, который протискивался между коробками.

– Цветкова, замечательно. И Серебров здесь, очень хорошо.

Начальник забрал документы из рук Бориса и всучил Лиле. – Живо давай на вокзал. На метро будет быстрее. Запоминай, задание простое: съездить в Воскресенск, проверить давно исцеленную старуху. Это ее личное дело. В нем есть фотография, самая свежая. Вот аномалию с фото тебе нужно рассмотреть и подтвердить. Аналитики разглядеть не могут, и, так как речь о Луксуре, нужна женщина. Из Подмосковья запросили «девочку, которая разглядела и исцелила мори».

– Что? То есть я должна просто подойти к старушке, просканировать и уйти? – нахмурилась Лиля.

– Именно. Все остальное – не твоя забота. Тебя встретит аналитик, которая ведет дело, ее данные есть в конверте. Расскажет все подробно. Николай должен был распечатать сопроводительный лист с кратким описанием…

– Но… – пробормотала Лиля, не понимая, неужели ее серьезно собрались отправить непонятно куда.

– Все в папке, – мрачно отозвался ассистент.

– Ну, тогда чудесно. Вопросы есть?

Вопросы были, но вовсе не те, которые стоит задавать начальству.

Воскресенск. Это где вообще? И уезжать сейчас, когда Дима в любой момент…

– Цветкова? – Сергей Игоревич нахмурился, чувствуя молчаливый протест подчиненной. – Понимаю, у тебя выходной, но, как видишь, дело срочное.

Внутри все трепетало, она никогда не делала ничего подобного. Она уже ошиблась с Димой, а теперь такое задание. Нить кольнула.

Сказаться больной? Усталой? Подвернуть ногу?

Но одного взгляда на начальника хватило, чтобы понять – она теперь охотница. Пускай и младший, но оперативник, а это значит, что ответ может быть один.

– Я поняла. Вопросов нет.

– Я с Цветковой? – уточнил Борис.

– Луксура проверять? – скептично уточнил Сергей Игоревич. – А если это рецидив, аддикция? Вот весело будет. Цветкова сама справится, и она будет не одна. Но хорошо, что ты здесь, тут есть интересный случай. Валер уже в отделе. Цветкова, что встала? Время не ждет. Давай бегом. Патрульные без дела на стоянке ошиваются, скажи, чтоб до метро довезли.

Лиля успела лишь обменяться коротким взглядом с напарником и, кивнув, молча ушла.