Текст книги "Аддикт"

– Да так, мысли вслух, – ответила беззаботно Лиля.

– Я пришла забрать тебя на обед. Ну и есть пара новостей… Из-за ремонта часть коридоров перегородили, и до столовой пришлось идти длинной дорогой, огибая большую часть первого этажа. В воздухе уже витал запах свежей краски.

– Нина Михайловна… Нина попросила передать, что завтра утром за тобой приедут и чтобы ты была готова.

Лиля кивнула. Ну что ж, теперь преподавательница сможет вздохнуть свободно.

– И еще, сегодня приехали студенты и кое-кто из преподавателей. Ознакомительный семинар. Тебе надо успеть пообедать до них… так что…

– Не привлекать внимания, – проговорила Лиля, чувствуя, как неприятно засосало под ложечкой. Она и забыла про летние сборы, да и вообще надеялась, что больше не столкнется с Кириллом.

Как его угораздило попасть в «Око»?

Впрочем, Цветкова не горела желанием узнать, как так получилось. Кирилл Гранин напоминал ей о жизни, которую Лиля стремилась вымарать из памяти, как жирную кляксу из тетради.

– Это все? – с надеждой спросила Цветкова.

– Нет, – замялась Люда и, оглядевшись, добавила: – Нина совсем не в настроении. Поосторожней, хорошо?

Охотница спрятала руки в карманы и кивнула.

– Вот и славно… Ой, а что они здесь делают? – Люда с удивлением посмотрела на шестерых новичков, стоявших перед стеклянными дверями в столовую. Четыре молодых человека и две девушки – ровесники Лили, вчерашние студенты. Кирилл Гранин, конечно, был с ними и при виде Цветковой стушевался. Но это было не единственное знакомое лицо.

– Лилия Витальевна! Вы здесь!

Худенькая блондинка в джинсовом сарафане подбежала к охотнице даже быстрее, чем Люда или сама Лилия отреагировали. Казалось, еще немного, и девушка начнет прыгать от восторга.

– Здравствуй, Оля, – смущенно поздоровалась Цветкова, меньше всего желая заговаривать о случившемся в Воскресенске. Впрочем, Оля пережила историю с Вероникой Павловной довольно легко, ну как показалось Лиле. Оля Демина буквально светилась от счастья и смотрела на охотницу с щенячьим восторгом.

– Здравствуйте! Я так рада вас встретить, знаете, Карине и Саше лучше, они даже…

Оставшиеся студенты удивленно переглянулись. Все, кроме Кирилла. Парень насупился и смотрел исподлобья на Цветкову.

– Оля, прости, Лилии нужно спешить, – перебила Людмила.

– А почему вы не в аудитории?

– Там что-то заело с проектором, – ответил один из ребят. – Сказали идти на обед, пока чинят.

– Вот как… – пробормотала Людмила. – Хорошо, идемте.

– Хотите к нам сесть? – Оля не хотела расставаться с охотницей, но та лишь покачала головой:

– Не в этот раз. Приятного аппетита.

С этими словами Цветкова первая вошла в столовую и сразу направилась к стойке с подносами.

Из-за туч стемнело раньше обычного, и в помещении включили яркие лампы. Опасаясь сильного дождя, плотно закрыли окна, отчего стало немного душно. Столовая была самой обычной – просторный светлый зал с длинными белыми столами и буфетом в конце.

Повара и уборщики были такими же наемными рабочими, как охранники.

Неужели это весь будущий первый курс? Может, до сентября найдут еще одного или двух.

В ее год на первом курсе было двадцать пять студентов, и только десять прошли обучение. В группе, окончившей в этом году, было лишь четверо из двадцати.

Может так статься, что из этой шестерки никто не дойдет?

Девушка невольно вспомнила, что сама присоединилась позже всех. Как ей сказали, из-за проблем с документами. Но, скорее всего, дело было в возрасте. Шестнадцать ей исполнилось лишь в середине сентября. Тогда девушка не понимала реакции Арины Валерьевны, а теперь на пушечный выстрел бы не допустила кого-то вроде себя до обучения.

Но все же Лиля четко помнила, какое же это было великолепное чувство – впервые войти на территорию учебного отдела… Смесь трепета, восторга, робости и надежды. Едва справляясь с дрожью в коленях, вчерашняя школьница поднималась по высоким ступеням к тяжелым дверям парадного входа. Тогда, пять лет назад, стоило Лиле узнать про учебный центр, так она все гадала – на что же он похож. К удивлению, это оказался не сказочный замок и не чудо современной инженерной мысли… а обычное кирпичное пятиэтажное здание. Наверное, эта «нормальность» тогда напугала больше всего. Переступая порог, Лиля впервые поняла, что это не волшебный сон или игра, а все на самом деле. Серьезное учебное заведение, и ее, троечницу Лилию Цветкову, приняли! Тогда она не думала о сложностях учебы, даже не представляла, что именно от нее будут требовать, но решила изо всех сил стараться…

Стоя у буфета, девушка бросила осторожный взгляд на будущих студентов. Люда рассказывала им о столовой, где и что брать, куда убирать подносы после еды. Жаль, что некому рассказать, что раньше студенты по очереди дежурили: мыли посуду, протирали столы.

Лиля невольно усмехнулась – вспомнила, как испугалась, что и их заставят готовить, а она даже яичницу не могла пожарить, не устроив пожар.

Поблагодарив женщину на раздаче, девушка села за столик в дальнем углу зала. Сюда было сложнее бросать «нечаянные» взгляды. Открыто пялиться на охотницу никто не решился. Сама Лиля не слышала, о чем говорили новички – вдруг расспрашивали Олю? Меньше всего Лиля хотела слышать подобные разговоры и надеялась, что тактичной Люде удастся угомонить абитуриентов, а Оля поймет, что не стоит рассказывать о случае в Воскресенске. Ее же должны были об этом предупредить?

Едва Лиля приступила к обеду, как поняла, что к столу кто-то подошел, пододвинул пустой стул и уселся напротив. Незваным гостем оказался Кирилл. Он уставился на Цветкову с тем же демонстративно хмурым видом.

Интересно, задело, что его проигнорировали?

– Привет, – сухо поздоровался парень.

– Привет, – в тон ему ответила Лиля, возвращаясь к еде. Она не пыталась скрыть печать на руке – Кирилл все равно не понимал ее значения.

– Что ты здесь делаешь?

– Обедаю.

– Очень смешно.

От его тона стало совсем не по себе. И ведь это тот самый парень, который застенчиво краснел, увидев ее в лифчике; после неуклюжего первого раза лежал рядом, гладил по волосам, целовал ее руки и все говорил, какая она красивая. Лиля коснулась рукава, ощутив рубцы. Гранин не знал о шрамах. Последний раз Лиля видела Кирилла, когда тот захлопнул за ней дверь лаборантской…

Воспоминания накатывали, и впервые за долгое время Лиля ощутила странный приступ паники. Цепкий, липкий. Рука еле заметно задрожала.

Нет, не сейчас.

Цветкова спрятала руку под стол и нащупала кубик.

Хотя пугало Лилю не только присутствие Кирилла. Нина запретила общаться со студентами, и кто знает, что будет, войди она в столовую. Едва ли женщина поверит, что «Кирилл сам пришел».

Лучше как можно скорее его прогнать.

Цветкова серьезно посмотрела на парня. Хмурый. Да… Кирюша все еще напоминал того избалованного мальчика из небедной семьи. Только подумать, в школе он казался ей практически Орландо Блумом. Теперь же ничего особенного она не замечала, а его манера поджимать губы и раздувать ноздри выглядела смешно. Вот и сейчас он так делал.

– Я серьезно, – Кирилл заговорил тихо, чуть наклонившись вперед. – Ты просто исчезла, телефон не отвечал, твоя мама сменила адрес и…

– Как будто ты искал, – перебила девушка, не скрывая иронии. Она не огрызалась, просто не понимала, что он хотел от нее и, более того… о чем после всего они могли говорить.

– Может, и искал. Слушай, я думал, что… все ребята говорили, что ты… – он неловко осекся, а Лиля нахмурилась.

– Что я?

– Что ты в психушке. Я не знал, как тебя найти, я ходил под окнами дурдомов, надеясь найти тебя.

Лиля представила Кирилла, бегающего вокруг забора какой-нибудь клиники с плакатом в руках «Лиля, ты тут?» и подавила смешок. Какая же это глупость. Он вообще понимал, о чем говорит?

Парень явно не понял реакцию девушки и, приняв на свой счет, затараторил, защищаясь:

– Послушай, я понял, что девочки затеяли, только когда дверь захлопнулась. Они говорили, что просто хотят поговорить из-за… того, что случилось. Из-за Тима и Маринки… Одна из девочек, Янка что ли, не помню кто, оказывается, дружила с твоей… подругой… ну, или вроде того из танцевальной школы. Она прознала про лезвия в сменке. И Андрей еще рассказал им…

– Да, это была насыщенная беседа, – Лиля бросила ложку в тарелку – от аппетита не осталось и следа. Все эти имена, как давно забытые ночные кошмары, которые зачем-то вытаскивали на свет. Зачем? Все уже в прошлом. Да и Кирилл вроде оправдывался, извинялся, но что-то было не то в его тоне.

Можно было подумать, он винил ее в том, что вместо психушки она в «Оке»!

– Ты пришел попросить прощения? Я тебя прощаю. Более того, не злюсь и не злилась. На них тоже не злюсь. Я знаю, что поступала плохо, настолько, что довела людей до белого каления и они набросились на меня. Это, конечно, слабо их оправдывает, но спишем на нервы. Так что ты от меня хочешь? – И вот это – все? Перестань со мной так говорить, я, между прочим… я с ума сходил. Ты знаешь, что мне наняли психотерапевта? Я думал, что жизнь тебе испортил, свел с ума! А ты!..

– А я?

– Ты была в порядке все это время! Даже не дала знать о себе, пока мне выписывали антидепрессанты!

– Мне перед тобой извиниться? – Лиля ощетинилась. – Прости, что не пускаю слюни на подушку в дурке. Но тебе не кажется, что у тебя неадекватная реакция?

Он буравил ее таким же злым взглядом, как и до этого.

– Вообще не представляю, что ты здесь делаешь. Особенно после того, что вытворяла. Я думал, в эту организацию берут людей, которые ценят человеческую жизнь, а не доводят «от нечего делать» одноклассников до попыток самоубийства.

Обиженный Кирилл пытался как можно больнее задеть девушку. Лиля чувствовала себя на грани. Каких-то пять лет назад ради одного его взгляда она готова была морозить попу в короткой юбочке и тонких колготках. Терпела его заскоки и слепо верила, что он прятал ее от своих друзей и родителей из-за стеснения… Захотелось взять тарелку и разбить о его голову.

Нет, надо успокоиться. Не хватает еще калечить будущих оперативников.

Она терпела придирки от Нины, но с Кириллом могла справиться.

– Абитуриент Гранин, – проговорила сухо Цветкова. – Вернитесь к своей группе, пока я не подала преподавателю рапорт о вашем поведении.

Вот бы сейчас демонстративно положить на стол значок, слегка поправляя форменную куртку, чтобы были заметны ремни портупеи.

На самом деле охотники уровня Лили не так часто бегали с оружием по городу – на стандартные «зеленки» не полагалось. Разве что когда нужно ехать в опасный район ночью. И то больше для уверенности – знаки были более эффективным средством. Гранин таких подробностей не мог знать, а картинка в голове Цветковой сложилась уж очень эффектная. Ну если бы не отреагировал, то просто выбила бы из-под него стул телекинезом.

– Значит, так?

Кирилл поднялся.

– Не боишься, что твое начальство узнает о тебе?

– Не беспокойся. Мое начальство знает даже, сколько раз за ночь я выбегаю по нужде.

Кирилл с силой пнул стул, и Лиле оставалось лишь проводить его взглядом. Вместо того чтобы вернуться к своим, он уверенным шагом пересек столовую и хотел уже выйти, игнорируя оклики Людмилы, но тут в столовую вошла Нина.

– Вы далеко, Кирилл? – уточнила женщина.

– Я уже пообедал, – отозвался парень и вновь покосился в сторону Лили. – Хотел подождать в коридоре.

– Вы не могли бы подождать со всеми? – Нина прищурилась, поняв, куда направлен взгляд. – Или вас что-то беспокоит?

– Да нет…

Они вернулись за стол. Лиля сильнее сжала ложку, нутром чуя, что ничем хорошим это не закончится. Действительно, не прошло и минуты, как раздался звонкий голос Деминой:

– Нина Михайловна, а Лилию Витальевну пригласили для лекции?

От этого вопроса охотнице захотелось забраться под стол и прикрыться подносом.

– Для лекции, как не надо себя вести и куда это заводит разве что, – отрезала недовольно Нина, и после ее слов студенты притихли.

Лиля поняла: нужно как можно скорее смыться из столовой. Походило скорее на трусливое бегство, но она не смогла бы молча выслушивать, как Нина смешивает ее с грязью перед новыми студентами. Перед разобиженным Кириллом, которого она с таким апломбом прогнала.

Цветкова быстро отнесла поднос и поторопилась к выходу.

– Лилия Витальевна, вы далеко? – окликнула ее Нина.

Заметила.

– На склад. Надо закончить с книгами…

– Вы в курсе про завтра?

– Да-да, я все рассказала, – поспешила добавить Люда.

– Я хотела узнать, поняла ли Лилия, – довольно грубо уточнила Нина. Цветкова с трудом сдерживалась, чтобы не развернуться и не уйти, хлопнув дверью. Оля, нахмурившись, смотрела на Нину.

– Я все поняла, – сквозь зубы отчеканила Лиля. – Я хочу успеть все закончить с книгами до отъезда. Можно идти?

– Лилия, а вы не могли бы рассказать нам про свою работу?

– внезапно спросила вторая девушка, сидевшая за столом. – Если, конечно, это не секретно…

– Работу? – уточнила Нина. Что-то недоброе было в голосе Нины. – Как по ее вине умер аддикт?

Лилю бросило в жар. Серьезно? Она вот так спокойно говорила об этом перед студентами?

– Это была не ее вина, – вдруг вступилась Оля. Видимо, решила, что речь идет о Веронике Павловне.

– А вам откуда знать, Демина? – уточнила Нина.

– Потому что я была там. Лилия спасла мне жизнь, мне и моим одноклассникам.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – Нина прищурилась. – Это дело не имеет к вам никакого отношения. Лилия…

Нет, она больше не могла этого слушать. Цветкова развернулась и поспешила прочь из столовой. Лишь бы оказаться подальше от этого надменного голоса, не видеть лица Оли и Кирилла. Ей было уже наплевать, разозлится ли Нина, посчитает ли это «оскорблением».

Двери открылись, и навстречу хлынул целый поток студентов – все веселые, соскучившиеся друг по другу. Лиля лавировала между ними, стараясь как можно быстрее скрыться.

Большое собрание всех курсов… и уже к вечеру все будут знать о том, что Лиля сделала. Будут видеть в ней убийцу, предателя… бог знает кого. Если Нина так спокойно всем об этом рассказывает…

К горлу подкатил ком – какая же она стала плаксивая! Но… как так? Еще недавно мысль о том, чтобы уйти, пугала до дрожи, но теперь…

– Цветкова! Я к кому обращаюсь! – Лилю резко схватили за локоть – Нина стояла совсем рядом.

– Мне нужно идти, – повторила Лиля, дернув локтем и стараясь освободиться из цепкой хватки преподавательницы. И в тот же миг она поймала на себе взгляд Нины. Раньше женщина была скептичной, высокомерной, но никогда в ее взгляде не читалась неприкрытая ненависть.

– О, Цветкова, вы здесь!

Лиля сразу же узнала голос. К ним подошла Арина Валерьевна. Преподавательница приветливо махнула рукой, но в следующий момент, будто что-то поняв, стала серьезной.

– Все в порядке?

Цветкова, едва обрадовавшись, поникла. Что ей сказать? Здравствуйте, меня тут обижают? Да откуда ей знать, как сама Арина Валерьевна видела ситуацию? Может, в душе сожалела, что пять лет назад согласилась, чтобы девочка осталась? Они же толком и не поговорили утром…

– Конечно, – сдавленно проговорила Лиля. – Простите, Арина Валерьевна, очень спешу.

Краем глаза Лиля увидела, как к Нине подходят Люда и абитуриенты, а к Арине – другие преподаватели.

Страх опять подступал. Девушка, еще раз попрощавшись, спешно ушла на свое рабочее место. Подальше от людей, назад в тишину.

Лиля почувствовала себя в безопасности, только когда закрыла за собой дверь в библиотеку. Сегодня точно никто не придет за книгами, а завтра ее уже здесь не будет.

Девушка села на рабочее место, схватила «Собачье сердце» Булгакова. Лиля бездумно вертела томик в мягком переплете, не сводя взгляда с фотографии напарника. Будто искала поддержки.

– Ну почему все так? – Лиля отчаянно сражалась с гнетущим чувством ужаса. Она встречалась с мори, дралась с несколькими аддиктами, с подростками, которые напоминали зомби, но ничто не напугало так, как другие люди. Такие же охотники.

Неужели она опять станет для всех дурочкой? Неумехой, не способной ни на что?

Воспоминания резко встали перед глазами, на секунду затмив собой реальность. Полутемная кухня, старая, обшарпанная, с пузырящейся пленкой на дверцах шкафов. Две полные женщины сидели за белым раздвижным столом с металлическим кантом. Обеим едва минуло за сорок, но обе выглядели значительно старше. Мама Лили, когда-то красавица, сильно располнела в последние десять лет, опухшее лицо избороздили глубокие морщины.

На столе стояла начатая бутылка, полная до краев пепельница и почти пустая пачка сигарет.

– Ну что ты хотела? Тонь, ты не обижайся, – прокуренным голосом заговорила подруга Лилиной мамы – блондинка с выжженными сухими волосами, – но девка у тебя – дура. Ну что ей остается делать в жизни? Вот девятый класс с трудом закончила. Никуда не поступит. Повезет, если хоть ноги научится раздвигать.

Слова маминой подруги, конечно, задели, захотелось демонстративно выйти на кухню и сказать что-нибудь вроде: «О, шматок сала от бабы Нюры привезли… Ой! Простите, тетя Зина, не узнала». И после этого немедленно смыться, но… тут заговорила мама:

– Да… сисек нет, но хоть мордашка. Если бы не характер. Ведет себя как королевна, а сама… В школе двойки, из танцевальной школы выгнали. Да дура ее преподша, это ясно, племяшку свою тащила, но Лилька не могла потерпеть, что ли? Теперь ни черта нет. А что сегодня учудила, да еще и врет, засранка…

Звук громких шагов, доносившийся из коридора, вырвал Цветкову из мира воспоминаний.

– Цветкова, что ты себе… – разъяренная Нина влетела в библиотеку. Судя по ее виду, она готова была наорать на Лилю, но как только хлопнула дверью, скривилась от боли, схватилась за голову и тихо застонала. Будто от резкого звука начался приступ мигрени.

Неужели Арина Валерьевна так жестко отчитала ее?

Лиля попятилась, глядя на Нину. Что-то было не так. Женщина ссутулилась, вцепившись тонкими пальцами в волосы. Кожа краснела на глазах, словно Нина стояла посреди парилки, а не библиотеки.

– Вы в порядке? – тихо спросила Лиля. Как бы она ни относилась к преподавательнице, но ей нужна помощь. Не выпуская книгу из рук, Лиля поспешила к Нине.

– Как же ты меня бесишь! Ты портишь все, – прошипела преподавательница.

– Что?

Нина исподлобья смотрела на девушку, затем взгляд упал на фотографию на столе.

Зрачки сузились, лицо скривилось. Женщина выхватила из рук Цветковой томик и со всей силой ударила девушку по лицу.

Глухой звук разлетелся эхом по помещению. Спас мягкий переплет, но Лиля не удержалась, завалилась на коробки.

Губа саднила, пульсировала. Лиля, дрожащей рукой коснулась свежей ранки. В тот же миг в голове будто что-то щелкнуло…

Больше бывшая охотница себя не сдерживала. Девушка вскочила и врезала преподавательнице пощечину, вкладывая в удар всю злость, всю обиду.

Получился болезненный звонкий удар. Основанием ладони Лиля попала по носу преподавательницы. Нина вскрикнула и отвернулась, пряча лицо. Сквозь пальцы на линолеум закапала кровь.

– О боже… – вид красных капель немедленно привел Лилю в чувство. Девушка испуганно прижала руку ко рту, соображая, что сделать.

– Простите, я сейчас принесу аптечку…

Нина не слушала. Она размяла руку…

Стекла витрин покрылись паутиной мелких трещин, коробки задрожали, разлетелись в стороны.

Лилю подхватил незримый поток. Она не могла ни пошевелиться, ни вскрикнуть. Нина подняла ее над полом и резко откинула девушку к стене. Как ударной волной. Лилю распластало звездой на шершавом выкрашенном бетоне. Казалось, что ее давило огромной плитой. Еще немного, и затрещат ребра. Нина наступала, буравя Лилю взглядом, полным ненависти. Подбородок залила кровь, но женщина словно не замечала этого. Она усилила знак.

Горло сдавило до боли. Лиля хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. В глазах потемнело, в ушах зазвенело, а затем, как через радиопомехи, раздался давно забытый голос…

Воспоминания вновь захлестнули Лилю.

– Какого ты приперлась?

Перед глазами возник Кирилл. Пятнадцатилетний мальчишка, в которого была влюблена добрая половина девочек класса, но ответил взаимностью он лишь ей. Обычно он мягко улыбался, смотря на нее, но в тот миг лицо было искажено.

У девушки перехватило дыхание, от волнения закружилась голова. Лиля стояла на лестничной клетке. Было холодно, а на ней лишь ветровка.

– Мне некуда идти, я сбежала из дома…

– Совсем дура? Приперлась в полночь…

– Ты не понимаешь, мамка записала меня на какой-то вшивый кастинг, они выгнали, а потом в коридоре был этот «продюсер»… Он стал лапать меня…

– Лапать?

– Я убежала, а потом мама сказала… Пожалуйста, я не могу это пересказывать, мне некуда идти… – сбивчиво объяснялась Лиля, но Кирилл не хотел слушать.

– Ты вообще в курсе, что у меня родители дома? Совсем сдурела? Иди к себе. Приходи на выходных, если они на дачу уедут…

– Серьезно?

– Иди домой. Блин, идиотизм какой. Ты меня иногда поражаешь.

Хлопок дверью.

– Лиля!

Лиля очнулась – давление исчезло, – она смогла глубоко вдохнуть. Через секунду девушка рухнула на пол. Ушиб был болезненный, но терпимый.

– Вы спятили! – крикнула Оля. Девушка подбежала к Цветковой, помогая встать. Лиля уставилась на Нину… женщина в ужасе смотрела на собственную руку, словно не верила, что натворила. Женщина моргнула, и из глаз потекли слезы.

– Вон отсюда, – пробормотала она, пряча окровавленное лицо в ладонях.

– Ни… – начала было Лиля, но женщина уже истерично вскрикнула:

– Пошла к черту! Вон! Обе!

Лиля вытащила Олю из библиотеки и поспешила на улицу.

Воздух, ей нужен был воздух.

Девушки вышли через боковую дверь во внутренний дворик, утопавший в зелени. Тротуар с фонарями по бокам вел прямиком к общежитию, но Лиля не спешила вернуться в комнату. Воспользовавшись свободой, она свернула на неприметную гравийную дорожку, начинавшуюся у клумбы. Оля поспешила следом.

Девушки вышли к небольшой аллее, тянувшейся вдоль забора. «Закуток влюбленных», как называли это место, – обычно здесь уединялись парочки. Сидели на лавочках, прячась за ветвями акаций и низкорастущих деревьев. Вместо серых бетонных плит здесь было несколько пролетов с толстыми прутьями. За ними начинался лесопарк.

Лиля присела на скамейку и, согнувшись, словно от рези в животе, тихо застонала. Все было неописуемо плохо, настолько, что страх улетучился, оставляя усталость и ломоту в мышцах. Оля робко коснулась ее спины.

– Почему она это с вами сделала?

Вместо ответа Лиля показала руку.

– Прости, Оля, не хочется тебя разочаровывать, но на самом деле меня отстранили, и здесь я отбываю… не знаю… подобие наказания. Из-за моих действий погиб человек, а мой напарник оказался в больнице. Нина Михайловна говорила правду.

Наплевать. Пускай все поскорее закончится. Хоть выговор, хоть прилюдная лоботомия.

Задул холодный ветер, над притихшим лесом прогремели первые раскаты грома; стало совсем темно, но, видимо, для фонарей было еще слишком рано. Лиля заставила себя выпрямиться и посмотрела на учебный корпус – все окна темные, кроме первого этажа. Столовая. Точно, все собрались там…

– Тебе надо возвращаться, – тихо посоветовала она Оле. – Пока не хватились.

– А как же вы?

– Я в норме.

– Нет… я видела, что она с вами сделала. Вы должны подать жалобу или… Почему? Почему она вас так ненавидит? Лилия Витальевна, я не испугаюсь, если бы не вы… я буду свидетелем, если эта женщина…

Лиля прекратила словесный поток, осторожно коснувшись холодных рук абитуриентки.

– Все хорошо, Оля. Я смогу со всем разобраться. Поверь, Нина Михайловна… она обычно не такая… Наверное, у нее происходит что-то нехорошее. Может, из-за меня Нина не может быть там, где она должна быть.

Лиля говорила об этом спокойно и уверенно, хотя еще недавно сама гадала, что происходит с преподавательницей. Но теперь картинка так четко и ярко сложилась в голове. Может, дело было в воспоминаниях?

Да еще и Оля. Она так похожа на нее саму, несколько лет назад.

– Почему вы ее защищаете? – насупилась Оля.

– Потому что… сама была на ее месте. Знаешь, люди порой делают ошибки. На нервах, запутавшись… «контракт» стал для меня шансом на новую жизнь, а в ней я хотела делать все правильно, потому что… в прошлой нечем было гордиться.

Лиля замялась, странно было говорить об этом с Олей – она почти не знала девочку, но молчать не было сил. Цветкова не рассказывала о школьной жизни подружкам, стыдясь, и еще больше боялась, что узнает Серебров. Но никто в «Оке» не спрашивал ее о прошлом.

– Это случилось, когда мне было пятнадцать. Тогда почему-то казалось, что я одна, а мир вокруг – это дикие джунгли, где притаились хищники, мечтавшие распотрошить меня на кусочки. Распотрошить или… – Лиля замолкла, отвела взгляд в сторону, невольно вспомнив потные волосатые руки «продюсера», что пытался залезть под майку пятнадцатилетней девочки. – У меня не было друзей, в нормальном понимании этого слова. Просто в какой-то момент я поняла, что нравлюсь мальчикам, и если правильно попросить, то они сделают для меня что угодно. На этой почве я и поссорилась со всеми девочками. Кроме парочки, что держались около меня и подпевали.

Лиля горько усмехнулась.

– Я была так зла на весь мир, на людей, которых считала близкими, что принялась мстить. А мстила я всем подряд. Этим мальчишкам, которым я нравилась. Считала, что они сами виноваты, пускай страдают. Над одноклассницами – за обидные прозвища и сплетни. Над девочками из моей танцевальной школы – за то, что меня выгнали, а они танцуют. Сначала это были невинные розыгрыши, но… с каждым разом мои выдумки становились изощренней, а претворяла их в жизнь я чужими руками. Одного парня по имени Андрей я уговорила высыпать упаковку швейных лезвий в сменку девочке, которую поставили на мое место в танце и из-за которой я ушла. Коробку же подкинули ее «заклятой подружке». Других подговаривала троллить в соцсетях и заваливать спамом. Одна девочка назвала меня шлюхой, и я сделала ее страницу на похабном сайте для знакомств и оставила телефон ее отца, – Лиля вновь запнулась. Наверное, не стоило все же рассказывать обо всем, что мог выдать мозг обиженного подростка.

– Не повезло больше всех одной, что ударила меня на физкультуре. Очень больно. Подняла на смех. Она любила пить пепси и всегда держала в сумке бутылку. Я подговорила мальчика, Тима, подсыпать ей конскую дозу слабительного, Андрей снимал все на телефон. Марине стало плохо посреди урока, ну и ты догадываешься, что было. Видео почти сразу слили в сеть. Маринка заперлась в туалете, использовала швабру, как засов, сначала рыдала, а потом… попыталась покончить с собой. Окна туалета выходили на школьный двор, туда все высыпали – и ученики, и учителя, даже директор. Я залезла на дерево и… просто смеялась, как безумная.

Девушка вздрогнула и закрыла лицо руками.

– Ни Тим, ни Андрей меня не выдали. Тима исключили, и у него были проблемы, как и у Андрюхи. А я… я, наверное, обезумела, но мне было плевать. Главное, что я отомстила и все было прекрасно. На следующем классном часе, который прошел спустя месяц, я уже продавливала идею о выступлении в советской школьной форме. На выпускном у одиннадцатого класса. Мне даже не было интересно, что стало с ребятами, как меня видели другие… весь май мне казалось, что я царствовала в классе. Мальчики меня слушались, девочки избегали. Но… это было затишье перед бурей.

Откатав рукава серой рубашки, Лиля показала шрамы. Оля невольно вздрогнула, глаза расширились от ужаса.

– Вот что бывает, когда доводишь людей, – Лиля показала пурпурные пятна на руках от запястья до локтя. На правой чуть больше.

– Эти – оттого что меня толкнули на шкаф с реагентами. Я слабо помню, но, кажется, там лопнуло стекло и на кожу попала кислота. А эти…

Лиля перевернула руки. – Я сделала сама. Осознав, что я за монстр… Это было помешательство, что-то на грани безумия. Боль, страх, паника. Я почти не помню, как делала это, но меня спасли. Привезли в больницу, зашили руки, обработали и… там же я получила справку. Так что работа в «Оке» для меня не только единственный шанс выбраться из того болота, где я жила, но и… хоть как-то… искупить содеянное.

Поняв, что разоткровенничалась, Лиля поспешно сменила тему, на губах появилась привычная улыбка:

– Так что не злись на Нину Михайловну. Наверняка ей самой очень плохо, но вскоре все образуется. Тебе понравится здесь. Настоящие друзья…

– Вроде Кирилла? – пробубнила Оля. – Так он ваш бывший одноклассник.

– Там все очень сложно. Понимаешь… я делала очень плохие вещи… А после того как пришлось за это ответить, исчезла. Мы и не говорили ни разу с тех пор. А может, и стоило бы… Знаешь, в «Оке» охотники не изолированы от общества. Наши отпечатки не стирают, нас не хоронят заживо. Но я сама для себя решила, что лучше навсегда исчезнуть.

– А родители?

– Мама, конечно, в курсе, ну, вернее, считает, что я учусь на психолога, – усмехнулась Лиля. – Но мы с ней в целом мало общаемся, хотя «Око» пошло нам обеим на пользу…

За спиной послышался скрип гравия. Девушки огляделись – по дорожке к ним подошел Кирилл. Он спрятал руки в карманы и опустил голову.

Много ли он слышал?

Кирилл пересек небольшую площадку и встал ближе к забору.

С неба упали первые крупные капли дождя.

– Тебя там ищут, – Кирилл посмотрел на Олю.

– Да, вам лучше идти, а мне вернуться к себе, – кивнула Лиля.

За забором раздался странный, сдавленный хрип. Все невольно вздрогнули.

Дождь забарабанил по листьям, но даже сквозь шум все трое отчетливо слышали шаги за забором, в лесу. Лиля подошла ближе, всматриваясь в непроглядную тьму. Словно кто-то с трудом шел, загребая землю, скребя по стволам деревьев. Раздавалось хриплое дыхание…

Не видно, она ничего не видела…

Вдруг раздался хлопок, будто взорвалась лампочка. Лиля оглянулась – свет в здании погас…

Нет, не только. На всей территории.

В секунду наступила темнота и тишина. Только удары капель о листья.

– Что происходит? – прошептал Кирилл. Оля вскочила со скамейки и сжалась, Лиля прикрыла девушку собой. Будущие студенты явно что-то ощущали, но не могли понять что.

Совсем рядом вновь раздался хрип. Из тьмы за прутьями метнулась почерневшая рука и вцепилась в локоть Кирилла.

Вскрикнув, парень отшатнулся – заостренные ногти оставили неглубокие порезы. На заборе повисла девушка со светлыми спутанными волосами, в черном платье, юбка которого была изодрана в клочья. Раскрасневшееся лицо исказила злоба, под глазами виднелись багровые синяки. Тяжело дыша, девушка пыталась пролезть через забор, цеплялась иссохшимися пальцами за воздух, будто хотела дотянуться до шеи Кирилла.

Лиле даже не нужно было видеть ее ауру, чтобы понять, что перед ней за существо.

– Амок, это Амок! Назад!