Текст книги "Аддикт"

Нина вернулась к поискам, а Лиля замерла, боясь пошевелиться. Неужели она наконец встретила человека, который честно высказал ей все, что думает о случившемся? Не друзья-подруги, а простой сотрудник «Ока».

Так вот, значит, что о ней на самом деле думают.

– Для начала пойдешь на библиотечный склад, займешься проверкой и инвентаризацией материалов. Жить будешь в общаге. На ночь тебя будут запирать, на территории постоянно дежурит охранник. Ни с кем не общайся и не отсвечивай. Особенно если приедут студенты. Поняла?

От резкого тона Лиле стало тяжелее соображать, она просто смотрела на Нину, хлопала глазами и не осмеливалась даже кивнуть.

– Не включай только дурочку… – Нина раздраженно дернула плечами. Лиля не успела ничего ответить, как в дверь постучали. В кабинет заглянула незнакомка: симпатичная, низенькая, круглолицая девушка. Ровесница Лили, но Цветкова никогда ее раньше не встречала.

Может, новый ассистент?

Нина поздоровалась с ней гораздо теплее.

– Доброе утро, Люда. Что-то хотела?

– Нина Михайловна, – несмело проговорила ассистентка, – к нам тут приехал молодой человек раньше времени, что-то хотел у вас спросить.

Люда открыла дверь пошире, и Лиля чуть было не ахнула.

Нет, это было слишком. Этого не может быть!

В коридоре стоял светловолосый парень с рюкзаком на плече. С тех пор как он запихнул Лилю в проклятую лаборантскую и сбежал, девушка больше его не видела.

А он возмужал, даже немного повзрослел.

– Гранин Кирилл, – сказала Люда.

Парень уставился на Цветкову с таким ошарашенным видом, будто увидел призрак.

– Люда, проводите пока молодого человека в триста восьмой. Мне нужно закончить дела, – после этих слов Нина взяла листок и подошла к Цветковой: – Идемте, Лилия Витальевна.

Цветкова несмело забрала бумагу, оказавшуюся формой со списком книг, и поспешно вышла за Ниной, минуя Кирилла.

Лиля, не оборачиваясь, чувствовала, что он смотрел ей вслед.

* * *

Катя открыла окно в машине и ждала, когда же подует прохладный утренний ветерок. Голова все еще болела, и ни о чем не думалось. Даже о том, какую лекцию начнет читать Валер, когда вернется. Как же ей хотелось выйти из машины, пройтись знакомыми тенистыми тропками до Царицыно, сесть около пруда, посмотреть на водную рябь, послушать шум ветра в листве и пение птиц.

Хотя чего уже бояться?

Катя потянула на себя ручку – дверца послушно щелкнула и открылась. Девушка даже смогла рассмотреть знакомую дорожку, протоптанную поколениями студентов. Всего полчаса прогулки, и стажерка на месте…

А что потом?

Кажется, еще вчера она била себя в грудь, утверждая, что готова оказаться на месте Цветковой.

Что ж, почему бы не выполнить обещание?

Валер вернулся, и Катя захлопнула дверцу. Он молча завел машину.

– С Цветковой правда все будет в порядке? – спросила девушка.

– Постараюсь сделать все, что от меня зависит.

– Я хотела извиниться перед вами…

– Ну что ты, Катерина, можно уже на «ты». Я достаточно близко познакомился с твоим внутренним миром.

Катя поджала губы.

Действительно, какого черта она тут раскланивается?

– Прости меня, пожалуйста, – отчеканила она. – Меня взбесило, что ты соврал вчера.

– Соврал?

– Ты вечно делаешь вид, что ничего не знаешь, и вообще. Но ты же следил за спецами, знал их машину, знал, где они будут. И про подопечного Цветковой знал.

– Знал, – согласился он. – И есть люди, которые в курсе этого, и это им очень помогло. Как и Цветковой.

– Так ты следил для Сергея Игоревича? – догадалась Катя.

– Он понял, что Цветковой и Серебровым заинтересовались спецы, и попросил все выяснить? Тебя как человека, который умеет выслеживать и хорошо знает Седова?

– И да, и нет, – уклончиво ответил Валер и на вопросительный взгляд стажерки пояснил: – Я сам предложил это Сергею. В тот день, когда Седов впервые приехал пообщаться с Цветковой.

– Так ты все-таки недолюбливаешь бывшего напарника?

– Странные критерии: «любить – не любить», – отозвался Валер. – Ты уже знаешь, что мы зашли в тупик в расследовании. Ирма Дэй умерла, всех, с кем она контактировала, отловили, излечили, память модифицировали. Но ни я, ни Седов не верили, что женщина, скрывавшаяся пятьдесят лет, просто вынырнула из ниоткуда и тут же «слилась». Хотя планы у нее были амбициозные. С тех пор мы все искали, кто за ней стоит. – И нашли?

– Скажем так, два с половиной года назад у нас появилось дело, которое могло бы прояснить ситуацию.

Что-то изменилось во взгляде Валера. Он стал отчужденным. Катя без лишних слов поняла, о чем говорил охотник и что случилось чуть больше двух с половиной лет назад.

– Это дело стало для тебя последним?

– В какой-то степени да.

– Почему ты так уверен, что Ирма Дэй мертва?

– Потому что я сам ее убил.

От такого признания стало немного не по себе. Катя замолчала и уставилась в окно. Знакомая улица…

– Куда мы едем?

– Туда, где тебе давно нужно было побывать.

II

Москва

20 июня 2017

Они ехали по знакомой дороге, но мужчина не свернул к Катиному дому и ничего не ответил на удивленное «куда ты?!». – Что ты задумал? – уже тише спросила Катя.

– Поговорить. Я не выспался, тебе тоже паршиво. Думаю, самое время.

– Это не смешно.

– Я же говорил, мне шутки никогда не удавались, – пожал плечами Валер.

Они миновали огромный торговый центр, станцию метро и сквер. Катя вцепилась в ремень безопасности.

Девушка знала, куда наставник ее везет.

Валер свернул в тихий двор многоэтажки, стоявшей прямо напротив сквера, припарковался и заглушил двигатель.

– Ты даже не спросишь, зачем мы сюда приехали? – спросил мужчина.

– Я знаю зачем.

– И?

– Рассказать о Косте.

– Ты расскажешь?

Девушка всмотрелась в карие глаза, изо всех сил пытаясь понять, что ему на самом деле нужно. Он не работал на спецов, он не работал на Сергея Игоревича…

Что ты за птица, Валер?

– Ты поэтому взял меня к себе стажером?

Мужчина глубоко вздохнул и задумчиво постучал пальцами по рулю. Он не злился, не выказывал раздражения. От обычной отстраненности не осталось и следа: рядом с девушкой сидел не «охотник на задании», а уставший, измотанный бессонной ночью мужчина.

– То, что мне это предложили, стало самой большой удачей за последние два года. Я видел, что ты боишься меня. Догадывался почему. Думал запастись терпением, заслужить твое доверие, подгадать удачный момент, но, как видишь… все пошло не по плану.

Валер умолк и посмотрел вдаль, словно о чем-то вспоминая. Заговорил он уже иным тоном – ровным, но не терпящим возражений:

– Мы поднимемся наверх, и ты расскажешь все.

Катя побледнела, прикусила губу и кивнула.

Вернуться… к двери, которая так долго была закрыта.

Они молча поднялись на лифте, молча вышли на площадку пятого этажа. Катя в оцепенении смотрела на бордовую дверь с номером шестнадцать, на кнопку звонка.

Вместо того чтобы использовать знак, охотник достал ключи. – Заходи, – он пропустил девушку.

На нее пахнуло спертым воздухом: уже много дней в квартире никто не проветривал. Полутемная прихожая пугала: что-то было неправильное в том, чтобы врываться в чужую квартиру. Хотя… хозяина теперь никогда не застать врасплох.

Катя помнила, как сидела под этой дверью, как билась, умоляя впустить, и теперь, когда дверь открыли, не решалась переступить порог.

Он не хотел ее видеть…

Шаг дался с трудом. Валер зашел следом, подтолкнув стажерку и захлопнув дверь. Мрак прихожей навалился на девушку, а вместе с ним и воспоминания. Все было таким, как она запомнила, разве что… Как только глаза привыкли к темноте, Катя посмотрела на пространство над дверью, где должна была висеть коробка звонка. Только след на обоях и дыры в стене.

Катя сглотнула, а затем невольно бросила взгляд на старую вешалку и вздрогнула. Там висела его кожаная куртка. Девушка несмело протянула руку и коснулась рукава. Как же хотелось уловить знакомый аромат мяты и табака.

Ничего.

– Раньше все охотники в таких ходили, – пояснил Валер, включив свет. – Киреев решил оставить часть формы себе.

– Что тебе рассказать? – спросила Катя, разуваясь. Как она ни пыталась демонстрировать спокойствие, все движения получались резкими, нервными. Девушка оперлась о комод для равновесия: рука коснулась глянцевой поверхности фотографии. Катя с удивлением вгляделась в фотокарточку. Старая, наполовину выцветшая, напечатанная еще с пленки. На ней двое мальчишек-подростков стояли, закинув друг другу руки на плечи. Один худощавый, с длинными черными волосами, пластырем на носу и синяком на скуле. Второй пониже ростом, светловолосый, с очаровательной наглой усмешкой. Оба в косухах, с шипастыми напульсниками на запястьях, с сигаретами в зубах и с таким гордым и счастливым видом, будто им дал автограф сам Осборн, ну, или Кипелов. За спиной угадывался фрагмент исписанной стены – «Стены Цоя» на Старом Арбате.

– Это ты, – догадалась Катя, посмотрев на Валера. Охотник подошел к зеркалу и с удивлением глянул на фотокарточку, а затем грустно и как-то тепло усмехнулся.

– Видимо, Галина Сергеевна заезжала и, убираясь, нашла. Я этот снимок лет сто не видел. Да, мы были знатными идиотами. Киреев все боялся при мамке спалиться, что курит, но притащил фотку домой.

– Это же еще до «Ока»?

– Лет за пять-шесть.

– Так вы знали друг друга…

– Мы росли вместе, – выдохнул Валер, кинул фотографию назад на комод. – Учились в одной школе, сидели за одной партой. Киреев вечно что-нибудь вытворял, а я его прикрывал. У него на все было свое мнение, а еще… какое-то беспредельное чувство справедливости и желание, чтобы эта самая справедливость восторжествовала.

Мужчина прошелся по коридору и прислонился к стене, чуть ссутулившись, спрятал руки в карманы. Теперь в нем было проще узнать того долговязого подростка с фотографии.

– К окончанию восьмого класса его родителей вызвали в школу и вежливо предложили подыскать для «талантливого мальчика» колледж. Костю это даже обрадовало, а я пошел за ним. Практически Дон Кихот и… даже не знаю, кем я больше был, то ли Санчо Пансой, то ли Росинантом, – Валер, словно опомнившись, выпрямился и сменил тон. – Из «Ока» пришли сначала к нему, а потом Костя буквально притащил вербовщика ко мне. Киреев всегда умел убеждать людей. Впрочем, я долго не думал – какой дурак откажется гоняться за монстрами вместе с лучшим другом. Особенно когда вам обоим по восемнадцать и мозг работает не очень хорошо. Так мы и попали на учебу.

Валер резко замолк, похоже, ему все еще было больно от воспоминаний, и он решил перейти к тому, ради чего привез Катю в квартиру.

– Я никогда не верил, что он сделал это сам, – Валер старался говорить жестко, хотя с трудом скрывал эмоции. – Он бы не стал. Никогда не стал. Никто не верил мне, и мешали вести расследование. Одергивали, тормозили… так что если где-то и были улики, то из-за проволочек хватило времени все уничтожить, спрятать.

Валер сжал кулаки, Катя увидела, как напряглись мускулы на руках.

– Ты решил вести расследование один?

Валер нахмурился, потянулся к заднему карману брюк за пачкой сигарет, достал одну, повертел в руке и спрятал за ухо, а пачку небрежно кинул на комод.

– Я никогда не отрицал, что был на грани, но вовсе не из-за того, что «смешал работу и личное». А потому, что все мои попытки что-либо сделать отправлялись псу под хвост. Леониду хватило одной фразы, чтобы меня взбесить. Наверное, потому что я прекрасно понимал, что это отчасти правда. Остыв и подумав, я решил уйти. Я очень долго искал зацепки, Катя.

– Я не смогу тебе помочь, – Катя сжалась, отвернулась, словно пряталась от Валера, и уставилась в зеркало, продолжая следить за собеседником в отражении.

– Просто расскажи. Я знаю, ты была с ним до последнего дня.

Валер продолжал буравить девушку взглядом. Она неловко запустила руку в волосы, пытаясь собраться с мыслями. Тогда Валер подошел к ней.

– Ты же понимаешь, он не мог сам покончить с собой. И ты понимаешь, что есть существа, способные уничтожать охотников. Киреев мог впутаться во что-то, мог попытаться доказать окружающим, что он еще чего-то стоит…

– Мог.

Катя поникла:

– Я расскажу.

* * *

Москва

5 октября 2014

Дома Катю никто не ждал, даже не отреагировали, когда девушка громко хлопнула дверью. Только кот лениво махнул хвостом и выглянул со шкафа, где уютно устроился на шарфах и шапках.

Из комнаты, которую Катя делила с сестрой и которую все еще в шутку называли детской, доносилась громкая музыка, с кухни же слышался шум воды и звуки телевизора, который включили почти на полную.

Сняв куртку, Катя потянулась было к коту, но тут же получила по пальцам – Чуня был не в настроении.

– Мелкий засранец, – зло пробормотала и без того уставшая Катя. – Вот только приди ко мне спать.

Мама, в переднике поверх домашнего халата, суетилась на кухне: нарезала салаты, проверяла суп на плите и периодически отвлекалась на драму, развернувшуюся в очередном слезливом сериале. На кухне было жарко, вытяжка не справлялась: над кастрюлями поднимался пар, из духовки приятно пахло свежей выпечкой.

– У нас какой-то праздник? – уточнила Катя. Мама удивленно уставилась на нее, затем поспешила к дочери.

– Катюша, солнышко, а чего ты без звонка? Папа сегодня из командировки приезжает…

– А он уезжал?

– А я тебе не говорила?

Катя лишь устало покачала головой и поспешила убавить звук телевизора. Мама повернулась к холодильнику. Она свято верила, что дочка приезжает домой в первую очередь за едой.

– Как учеба? Как работа? Все хорошо? – несмотря на невинный вопрос, в голосе так и сквозила надежда, что Катенька ответит «нет». Девушка лишь пожала плечами. Она всегда так реагировала на мамины попытки выведать, не передумала ли дочка, не раскаивается ли в своем выборе. Эти разговоры повторялись из раза в раз, и Катя уже порядком устала.

Мама, словно поняв, что не стоило касаться щекотливой темы, принялась обсуждать знакомых и родственников. Обычно Катя спокойно слушала о том, за кого вышла замуж тетя Глаша, сколько детей у Ирочки и какой плохой ее Петенька, но сегодня пустая болтовня напрягала.

Катя прекрасно знала, что утром ей придется сидеть за столом и сочинять очередные «истории из жизни училки». Мама опять начнет уговаривать ее перевестись, папа скажет, что «с ее языками нужно идти в нормальное место», а Инка… Инка встанет из-за стола и закроется в комнате.

Катя должна была уехать на стажировку за границу, а вместо этого молча перевелась в малоизвестный вуз, где поступила в аспирантуру. Родители пришли в ужас, узнав об этом. Конечно, они искренне считали, что их умница-доченька заслуживает большего: отличница, медалистка, призер городских олимпиад, ЕГЭ по иностранному на девяносто пять баллов. Инка даже не пыталась переплюнуть старшую сестру.

И как же было тяжело Кате смотреть на их разочарованные лица. Родители не знали ни о контракте, ни об охотниках. В их глазах дочка внезапно «взбрыкнула», назло кому-то, но кому? Они же всегда старались поддерживать ее выбор, увлечение языками, отправляли в лагеря и за границу. Но, несмотря на все успехи и вопреки блестящему будущему, которое прочили папа с мамой, дочь однажды просто съехала из дома. Сняла квартиру вместе с какой-то подружкой, денег не просила – устроилась на полставки в колледж. Работа, учеба в аспирантуре и тихая жизнь…

Первые дни с Катей никто не разговаривал, кроме сестры, которая, наоборот, стала мягче и добрее к ней. Может, решила поддержать, а может, впервые убедилась, что старшая дочка в семье Свиридовых не робот и тоже делает ошибки.

Через неделю, после визита одного из охотников отдела вербовки, родители смирились. В «Оке» умели убеждать.

– Милая, ну что с тобой? Что-то стряслось, да? – не сдавалась мама.

– Все хорошо, просто устала. Работы много. Ну и по вам соскучилась.

Мама улыбнулась и обняла Катю.

– Мы по тебе тоже скучали. Надеюсь, Инка как-то соберется в твоем присутствии, а то совсем распустилась. На двойки в школе скатилась, а у нее в следующем году выпускной. Музыка громкая постоянно. И какая-то нервная стала, злая.

– Она подросток, – пожала плечами Катя.

– Она и раньше была подростком, но так себя не вела, – покачала головой мама. – Ты чего не ешь? Голодная, наверное. Себе точно же не готовишь. Тебе нужно найти кого-нибудь, для него начнешь готовить…

Мама уселась на любимого конька, а Катя лишь закатила глаза. Мама не помнила, что еще недавно с ужасом выспрашивала у дочери, не решила ли та все бросить, потому что ждет ребенка. Отец, услышав это, пришел в ярость, пообещал оторвать «ему» все что можно. После чего родители устроили настоящий допрос, требуя рассказать о незадачливом папаше, который существовал исключительно в их бурной фантазии.

– Чуть попозже, хочу переодеться, – Катя чмокнула маму в щеку и ушла в комнату.

– Ну привет, молодежь! – крикнула она сестре, пытаясь перекричать музыку, но в ту же секунду застыла. Инна забралась с ногами на кресло и исподлобья смотрела на незваную гостью. Аура сестры пылала алым.

Аддикт. Инка – аддикт!

Катя стала лихорадочно перебирать типы. Аура яркая, значит, болезнь вступила в активную фазу, возможно, приближается к пику – у подростков сложно понять из-за эмоциональных всплесков.

Нитей нет… не гуль, не нимфа, кто же?

Катя попятилась к двухэтажной кровати и плюхнулась на ворох вещей. Сестра, не здороваясь, гаркнула:

– Ослепла?!

Инна сорвалась с места и принялась сгребать одежду. Катя схватила брюки, лежавшие сверху, – бирка на месте, недешевые. Бирки были и на других вещах.

– Это вместо «привет»?

– Привет, – Инна вырвала брюки из рук сестры. – И не лапай чужое! Ты не говорила, что приедешь!

Катя хотела съязвить, но передумала: сестре и без того плохо, не стоило подбрасывать угля в огонь.

– Так получилось…

Инна фыркнула, небрежно засунула одежду в шкаф и вышла из комнаты. Катя огляделась – вдруг в комнате появилось еще что-то новенькое, но с ужасом поняла, что, наоборот, кое-чего не хватает. Половина рамок, где раньше были грамоты, висели пустыми, пропали медали и единственный кубок…

Инвид… класс I…

– Вот черт! – Катя кинулась к телефону и наспех набрала номер деканата. Она раньше никогда не встречала аддиктов, даже не знала, куда именно докладывать, просто набрала первый номер, который показался подходящим. Дежурный внимательно все выслушал, задал несколько вопросов и, прежде чем повесил трубку, попросил Катю записать все, что она сейчас рассказала.

– Хорошо, – пробормотала девушка, выключая связь, и поспешила к рабочему столу.

Ну и бардак! Где хоть одна ручка, которая…

Из коридора послышалась ругань. Катя выскочила из комнаты и увидела, как уже одетая Инна стояла в дверях и кричала на мать:

– Он что, без меня не поест?!

– Ты понимаешь, отца месяц дома не было…

– Его никогда дома нет. Все, я пошла.

– Где ты будешь? Инна?!

– В «Калужском»! – с этими словами сестра захлопнула дверь. На лестнице послышался быстрый топот. Мама устало прислонилась к стене и удивленно посмотрела на старшую дочь, которая также схватилась за куртку.

– А ты куда?

– Я за ней. Поговорю. Попробую вернуть, – Катя старалась улыбаться, хотя ее трясло от страха.

Ее нельзя отпускать. Если надо – силком притащит, привяжет к батарее…

– Не надо, Кать. Она не послушает. Не знаю, что с ней, но только и делает, что огрызается и уходит. Пыталась мягко, пыталась строже…

– А я с ней по-сестрински. Ты только не плачь. Не будем папу расстраивать. Все будет хорошо.

* * *

Катя выскочила из троллейбуса на площади перед торговым центром и огляделась: Инна могла и соврать, брякнуть первое, что пришло в голову, лишь бы мама отстала, но все же… Девушка прищурилась. Мир не сразу поблек, вокруг проявлялись призрачные вспышки. Катя сосредоточилась – на земле появились такие же следы, но едва различимые. Серые, сизые, белесые, некоторые с красными всполохами.

Неудачное место. Выход из метро, куча остановок. Ленинский проспект. Слишком много сущностей.

Что им говорили на занятиях? Ауры теряют насыщенность со временем. Отпечатки могут накладываться, но свежие всегда будут заметнее. Был бы здесь настоящий охотник!

Катя села на корточки, всматриваясь в многочисленные следы.

– Что потеряла? – незнакомый мужской голос напугал Катю. Девушка не удержалась и свалилась на землю. Над ней возвышался человек, которого она приняла за бродягу – неаккуратная рыжеватая борода, давно не стриженные светлые волосы, сигарета в зубах, потертая кожаная куртка. Попрошайка, опирающийся на костыли. Хотя джинсы на удивление новые и чистые. Правая штанина ниже колена была завязана в грубый узел…

У него нет ноги, бедняга…

– Денег нет… – отрезала Катя, вскакивая, и вновь уставилась на асфальт.

Мужчина прищурил светлые глаза – фраза сильно его задела. Он молча выкинул окурок.

– Справа.

– Да что ты пристал?!

– След справа.

Катя опешила. Действительно. Стоило подольше посмотреть на след, как тот из серого стал насыщенно алым.

Инна!

Алые всполохи – они шли к боковому входу в торговый центр. Катя посмотрела на мужчину, тот уже развернулся и медленно ковылял в сторону сквера за торговым центром.

Пустой. Охотник.

Катя проводила его растерянным взглядом и поспешила за сестрой. Теперь, когда она «нащупала» след, идти по нему стало проще. Катя методично повторяла путь, думая лишь об одном: зря она не вернула охотника. Он мог подсказать что-то полезное, дать совет…

Впрочем, некогда жалеть.

Сделав несколько кругов по первому этажу – Инна то и дело останавливалась у витрин, – Катя поспешила на второй. Неопытная охотница, боясь потерять след, бежала, уставившись в пол, и врезалась в двух женщин с сумками. Удар оказался болезненным. Катя едва удержалась на ногах и получила изрядную порцию ругательств. Не только на словах, но и ментальных…

Да что за день! Почему это все происходит?!

Зрение вернулось в норму: магазины запестрели вывесками о распродажах, из радио послышалась музыка, сливаясь с гулом голосов. Катя попыталась вернуться на след, но тщетно – вокруг струились потоки бесформенных энергетических всполохов.

Надо включить логику. У каких магазинов она останавливалась? Одежда. Дорогая одежда.

Катя заметила сразу два подходящих павильона, правда, в разных концах торговой галереи. Куда бы пошла Инна? Поколебавшись, Катя решила пойти направо, но она не прошла и полпути, как за спиной противно запищала сирена.

Не угадала!

Катя рванула в противоположную сторону.

Инна вылетела из магазина нижнего белья, спасаясь от охраны. Аура девушки сменила цвет, став багровой. Школьница в панике озиралась.

– Стой! – Катя вцепилась в куртку сестры, но Инна со всей силы ударила наотмашь и закричала:

– Отвали, дура! Это мое!

Инна рванулась вперед, молния на куртке расстегнулась – из-за пазухи выпали два ажурных черных лифчика. К замешкавшимся девушкам подбежал охранник и схватил за руку.

– Оставьте ее! – крикнула Катя. – Она не в себе!

– В полиции разберутся, – гаркнул мужчина. Инна испуганно всхлипнула: аура сжалась, цвет на секунду потускнел, но уже через секунду полыхнул. Зрачки школьницы расширились, на лбу выступили крупные капли пота. Инна выскользнула из куртки и бросилась наутек.

– Стой! – Катя, отпихнув охранника, побежала за ней.

Угнаться за сестрой оказалось нелегко: Инна бежала, подгоняемая паническим страхом. Девушка распихивала людей, перепрыгивала через ступеньки, петляла по коридорам, юркнула в проход и выскочила через открытую боковую дверь.

Между Инной и тенистым сквером, где можно было легко скрыться, была лишь дорога.

– Стой! Коза! Ты от меня не смоешься! – Катя выбежала на улицу и захлопнула за собой дверь. Будущую охотницу колотило от ужаса, страха и гнева. Не ее. Она ощущала все то, что сейчас происходило в душе у Инны, а еще охранников, всех тех прохожих, которых она распихивала в погоне.

– Отстань от меня! – Инна повернулась к сестре и попятилась на дорогу, не глядя по сторонам. – Иди! Нажалуйся мамке с папкой! Опять их идеальная Катя все сделала правильно! Инна ей не ровня!

– Что? Так, Инн, послушай…

– Я не хуже тебя! Вечно так! Я за тобой одежду донашиваю, я пойду в твой универ! Мне надоело! Я хочу себе хоть что-то свое!

– Инна, идем…

– Ненавижу тебя!

За спорами сестры не заметили свернувший на дорогу автобус. Водитель ударил по тормозам, но многотонную махину по инерции несло вперед. Инна и Катя в ужасе замерли…

Сестра отлетела в сторону, словно ее выдернули с проезжей части невидимым крюком. Девушка рухнула в кусты, которые росли вдоль дороги. Когда автобус отъехал, Катя увидела, как сестра неуклюже пытается подняться, выпутываясь из цепких ветвей.

– Ты в порядке? – Катя подбежала к ней и помогла встать. Инна была в состоянии шока и уже не сопротивлялась, хотя продолжала бормотать ругательства.

– Да все с ней в порядке, – знакомый мужской голос. Катя обернулась. На скамейке, совсем рядом, сидел охотник – тот самый, которого она встретила у остановки.

Он вытащил Инку?

Мужчина жестом подозвал девушек и предложил сесть рядом. На этот раз Катя послушалась.

– Надо ее успокоить, – хрипло пробормотал он, и его пальцы едва заметно засветились. Инне не понравилось, что незнакомый мужик пытается до нее дотронуться, – она отшатнулась, поморщившись, но Катя силой удержала сестру. Стоило охотнику коснуться руки Инны, как ее тело расслабилось, веки опустились и она обмякла на скамейке, уставившись перед собой.

– Переборщил малек, – покачал головой мужчина и зажег сигарету. Катя почувствовала запах перечной мяты.

– Вас там совсем уже перестали учить? Уговаривать аддикта на такой стадии посреди дороги… Она еще и подпиталась, смотрю. Стащила что-то?

– Лифчик ценой во всю стипуху, – Катю едва заметно потряхивало, она лишь из вежливости удерживалась, чтобы не стрельнуть сигарету у охотника.

От сильного порыва ветра Инна вздрогнула и съежилась: ее куртка осталась у охранников торгового центра, что не сулило ничего хорошего. Не объяснишь же им про аддикцию и что в обычном состоянии Инка стеснялась даже брать бесплатные образцы в супермаркете. Катя приобняла сестренку, защищая от ветра.

– Второй курс? – уточнил мужчина.

– Третий.

– Понятно. Ладно, сейчас приедут, не паникуй, – безразлично ответил он.

– Но как они… – потупилась Катя. – Вы позвонили? Спасибо.

– Константин, – представился он.

– Просто Константин?

– Киреев Константин Александрович. Паспорт нужен? – пробормотал мужчина и внимательно посмотрел на девушек. На старшей не было лица, словно она в первый раз в жизни увидела аддикта, вторая выглядела как перебравшая выпускница. Футболка с коротким рукавом едва ли защищала от порывов холодного ветра, да и объятия старшей не помогали. Киреев снял куртку и протянул Кате.

– Накинь на мелкую. Замерзнет.

– А вы?

Киреев отмахнулся. Катя не стала спорить. От потертой кожанки исходил запах мяты и табака.

Катя перевела взгляд на сестру: аура дрожала, напоминая языки пламени.

– Как бы до кризалиса не дошло, – нахмурившись, пробормотал мужчина. Катя опешила.

Кризалис?

Студентка прекрасно помнила изображения мори в учебнике: темные уродливые существа с деформированными вытянутыми конечностями и горящими глазами.

Мори нельзя успокоить, нельзя усыпить. Нельзя излечить.

В отчаянии девушка перевела взгляд на Киреева:

– Вы же охотник!

– Я думал, мы это уже выяснили, – пожал он плечами.

– Исцелите ее! Охотники должны исцелять! – Катя вскочила: – Если она уже… я не хочу, чтобы Инка стала мори. Ну почему вы просто… просто сидите и курите?! Как будто вам… вам плевать! Господи, да если бы я была на курс старше!

– И? Без практики полезла бы в чужую голову? – уточнил Константин и скептически прищурился. – Знаешь, что бывает, когда так делают?

Его спокойствие охладило Катю, и она растерянно помотала головой.

– Песец тогда бывает. Большой и пушистый. Вот если бы ты была охотницей…

Катя зло выдохнула и уселась на место.

– Так почему вы не поможете? Почему мы просто сидим?

– Я не помогу, потому что так будет лучше. А сидим, потому что приедет мой коллега и все сделает сам. Исцелит твою… кто она там тебе, и…

Раздался жутковатый хрип – Инна тяжело втянула воздух: аура запульсировала.

– Вот дерьмо, – Константин подался вперед, словно хотел вскочить, но, опомнившись, схватил костыли.

– Что происходит? – Катя вцепилась в сестру, чувствуя, как ее бьет дрожь. От их скамейки по парку разливался мрак. Случайные прохожие спешили прочь. Фонари тускнели, лампочки слепо мигали. Темный воздух стал тягучим, наполнился загробным холодом.

– Мел. У тебя есть? – от напускного безразличия Киреева не осталось и следа – он сосредоточенно смотрел на рисунок ауры.

– Нет, – прошептала Катя. – Я могу достать… купить…

– Такой не купишь. Дотащишь ее?

Катя вскочила:

– Куда?

– Ко мне. Видишь серую девятиэтажку за сквером? Первый подъезд, пятый этаж, шестнадцатая квартира. Там на этаже одна бордовая дверь. Верхний замок, самый большой медный ключ, – Константин достал из нагрудного кармана ключи и кинул Кате. – Вышел, блин, за сигаретами. Давай быстрее. Я пока с этими штуками доковыляю. Отведи мелкую в комнату с диваном, дверь справа. Там в комоде, в верхнем ящике жестяная коробка с мелом. Запомнила?

Катя кивнула и, подняв сестру со скамьи, потащила ее вперед. Инка шла как пьяная, не контролируя себя.

В лифте лихорадка усилилась – алый свет ауры стремительно угасал.

– Мы домой? – слабо спросила Инна, когда Катя возилась с замком.

– Почти. Давай скорее внутрь. Вот так, не упади…

– Где свет?

– Все спят, и тебе надо, пошли скорее, пошли.

Катя уложила сестру на диван и кинулась к комоду. В темноте она едва различала содержимое ящика. Казалось, туда скинули весь ненужный хлам: отвертки, болты, гвозди, старые платы, провода, переходники, батареи – не было даже намека на жестяную коробку.

– Ну где же она? Где?

Включился свет. Константин, неловко подпрыгивая, дошел до одного из шкафов и достал оттуда мел.

– Это ни черта не комод! – выпалила Катя, захлопнув ящик. Константин перекинул ей кусок мела.

– Черти круг.

– Что?

– На диване, на полу, где хочешь. Я сейчас не смогу это сделать быстро. Что? О нет, ты же еще не знаешь как… Вот дерьмо.

Константин допрыгал до рабочего стола, схватил карандаш и достал лист бумаги из принтера.

– Смотри! Это несложно.

– Но я не… Я даже знак не смогла начертить!

– Да хрен с ним, со знаком. Круг начертишь? Хоть кривой, мы не на рисовании, – вопреки своим же словам Константин мастерски вывел на листе рисунок. – Теперь символы здесь, здесь, думай о компасе как об ориентире. Разметка в тех же местах, главное – порядок…

Инна забилась в конвульсиях и захрипела. Аура готова была схлопнуться. Константин кинулся к ней, вцепился в запястья, не давая сиянию потухнуть.

– Не успеваем… сюда, живо дай нож для бумаги. На столе! Быстрее!