Текст книги "Аддикт"

IV

Воскресенск

18 июня

Ассистент взял билеты на фирменную электричку «Спутник» до Рязани – самые дорогие места. Устроившись поудобнее в кресле, а на соседнее закинув рюкзак, Лиля углубилась в чтение. Амулет все еще действовал – девушка чувствовала себя бодрее: с лица спала бледность, виски не сдавливало и мысли больше не путались, но все же Лиля не могла полностью сосредоточиться. Она читала отчет о том, как выслеживали Веронику Павловну, как проходило исцеление, вымотавшее охотницу, а сама думала о Диме. Нить то и дело начинала покалывать, будто приближался приступ, но боль отступала. Дима не требовал общения.

Мог ли он пойти на поправку или…

Что могло быть после «или», охотница не знала. Дима нашел новый источник? Не смог выйти на связь, и все это выльется… лучше о таком не думать! Девушка нащупала в кармане куртки брелок. Она не собиралась его использовать, просто хотела убедиться, что не потеряла. Кубик выглядел потертым, на гранях виднелись царапинки. Девушка поняла, что это первая вещь Бори, которая попала к ней. Это делало брелок особенно ценным. Они работали бок о бок больше года, но она даже не таскала ручки у напарника со стола.

Ничего, она со всем справится. Нужно быстренько выполнить задание, и в Москву! С Серебровым они излечат парня в два счета, и весь кошмар закончится.

Все будет хорошо.

Яркое солнце блестело на гранях кубика. В черной куртке становилось жарко. Лиля не заметила, как прикрыла глаза и задремала, убаюканная равномерным стуком колес.

На секунду показалось, что Дима сидит напротив и сверлит охотницу ярко-голубыми глазами. На него падала такая же неестественно черная тень, что была на фотографии старухи. Мужчина хищно улыбнулся, накручивая на палец алую нить не толще лески. С каждым витком невидимая петля затягивалась на руке, врезалась в кожу.

Лиля сжала зубы от боли.

– Ты же понимаешь, что заслужила это? – хрипло проговорил Дима и дернул леску.

Лиля подпрыгнула на сиденье, судорожно вздохнув.

Электричка стояла на станции.

– Это… какая остановка? – пробормотала Цветкова. Немногочисленные пассажиры удивленно смотрели на девушку.

– Восемьдесят восьмой километр, – ответила пожилая женщина, сидевшая напротив.

– Восемьдесят… – название звучало знакомо. – Точно, это же моя!

Лиля схватила рюкзак, папку с документами и в последнюю секунду выскочила из вагона на длинную, залитую солнцем платформу. Двери с шипением захлопнулись, электричка тронулась с места, быстро набирая ход.

Станция не выглядела как главный транспортный узел города: просто две длинные платформы с двумя старенькими постройками, где когда-то были кассы. Лиля обмахнулась бумагами, словно веером. Может, наплевать на все и снять куртку? Было уже градусов двадцать пять. Так и тепловой удар можно схватить. Не будет же аналитик за чашкой чая обсуждать, что приехала «эта из Москвы в мятой рубашке»? Если бы только не синяки на шее…

Людской поток потянулся к выходу, пассажиры доставали и разглаживали билеты. Лилю никто не ждал ни на станции, ни у небольшого строения с турникетами. Выйдя с платформы, охотница еще раз огляделась, убрала документы в рюкзак и закинула его на спину.

Лучше все же держаться подальше от толпы. Не хотелось случайно ловить чужие эмоции.

Охотница терпеливо ждала у турникетов, но никто так и не появился. Несмело Лиля поднялась на длинный железный мост, перекинутый над платформой.

Что-то не так…

Нахмурившись, девушка достала телефон, загрузила карту и с удивлением обнаружила, что совсем рядом был и автовокзал.

Может, она ждет меня там? Вдруг ей неверно сообщили?

Лиля поднялась и неспешно дошла до залитой солнцем площади, где стояли автобусы и машины. Охотница, миновав ряд такси, на ходу сканировала пространство. Коллегу можно легко упустить, особенно в толчее.

Аналитика не было. Когда толпа схлынула, Лиля подошла к длинному одноэтажному строению автостанции, облицованному красным кирпичом, и поднялась на веранду с козырьком.

Хоть немного прохлады.

Вплотную к зданию теснились автобусы, с крыши веранды свисали электронные табло со временем отправления и прибытия.

И никого, кроме немногочисленных дачников, ждавших свои рейсы.

Аналитик же не могла забыть?

Лиля вновь достала телефон. Наверное, не стоило это делать так часто – аппарат пролежал без зарядки больше суток. Если «подзарядку» для себя Лиля получила, то про аккумулятор для телефона забыла напрочь. Индикатор батареи покраснел. Охотница убавила яркость на экране, надеясь, что это поможет.

– Анастасия… Березина, – пробормотала охотница, набирая номер, который забила в память еще в электричке.

– Аппарат абонента…

Снова.

– Аппарат абонента…

И что теперь делать? Позвонить местным? Своим? Как же это все не вовремя!

От размышлений Лилю отвлек визг тормозов и накрывшая охотницу чужая вспышка гнева. Лиля резко подняла голову: на проезжей части перед привокзальной площадью затормозила старенькая «девятка», едва не сбив девочку-подростка. Та выскочила буквально из ниоткуда и бросилась наперерез. Из машины выскочил мужик, матерясь, а девица, едва не попавшая под колеса, даже и не думала останавливаться. Она неслась как угорелая к автостанции, зажав уши руками.

Охотнице показалось, что она видит саму себя лет пять назад: субтильная светловолосая школьница с каре, одетая в мешковатый джинсовый комбинезон поверх футболки. В кедах и с тканевой сумкой через плечо. Водитель вернулся в машину и, сплюнув, сорвался с места, оставляя пыльный след и волну злобы. Лиля едва заметно дернула плечами, а незнакомка заметно вздрогнула. Будто посреди жары ее обдало порывом ледяного ветра.

Почувствовала?

Девчонка остановилась у ступеней, пытаясь выровнять дыхание. Она откинула с глаз челку и осмотрелась. Сомнений не было, сканировала автовокзал, но как-то странно, будто делала это впервые, – то и дело жмурилась, теряя концентрацию.

Неужели это и есть…?

Словно почувствовав вопрос, девица улыбнулась, хотела было помахать Лиле, но одернула себя и подошла спокойным шагом.

– Здравствуйте! – буквально выкрикнула она. Люди покосились в их сторону.

– Здравствуй, – тише ответила Лиля. Нет, это не могла быть действующая сотрудница «Ока», но тогда кто?

– Вы из Москвы, да? Охотитесь за монс…

Лиля нахмурилась, и девушка замолкла, прикрыв рот рукой. – Простите, я еще ко всему этому не привыкла, – прошептала она. – Когда с Вероникой Павловной выяснилось и ко мне пришли, это было так странно. Я даже не знаю, как к вам правильно обращаться…

Лиля чувствовала себя невероятно неловко, она положила руку на плечо девушки, останавливая словесный поток.

– А кто ты?

– Я? А, извините, Оля Демина, – девушка протянула руку.

– Цветкова, Лилия.

Оля улыбнулась, но тут же посерьезнела, впрочем, Лиля привыкла, что на ее имя реагируют скорее как на «шутку родителей», и спокойно уточнила:

– Так ты…

– Стажер!

Лиля подняла бровь, Оля, поняв, что ляпнула, хлопнула себя по лбу:

– Ох, простите, абитуриентка. Я в этом году поступаю в Москве.

– А ты не маленькая? – Лиля с удивлением оглядела девушку. Неужели она сама была такой же? Интересно, в «Оке» решили отойти от правил или Оля обладала какими-то способностями? Впрочем, Цветкову же взяли, а она никогда не ощущала в себе каких-либо талантов.

– Восемнадцать есть, – улыбнулась девушка. Она как-то странно смотрела на Лилю, на ее черную куртку. Со смесью восторга и восхищения, к которому охотница не привыкла.

Будто Цветкова была супергероиней. Впрочем, если абитуриентка начала с охоты за монстрами, то кто знает, что она успела себе навоображать.

Неужели я так же пялилась на Бориса? Нет, лучше об этом не думать…

Уже неловко. Интересно, что она хочет?

Оля же, спохватившись, полезла в сумку.

– А где Анастасия… – начала было Лиля, но Оля перебила.

– Анастасия Юрьевна? Простите, я не знаю, мы вообще только на днях познакомились, когда меня попросили рассказать о фотографии. Ну она же ведет дело, как я поняла.

– А что ты здесь делаешь?

– Я свидетель, – Оля достала файл и протянула Лиле. – Я сделала эту фотографию с Вероникой Павловной. Кадр показался интересным, я проявляла его несколько раз, и тень не исчезала. Я подумала, подумала и отправила фото на выставку, Ну не верила, что возьмут. А взяли! Так на меня и вышли, и на бабушку… Анастасия сказала прийти и все рассказать. Как и при каких обстоятельствах. Ответить на вопросы, если будут. Вам что-нибудь рассказать?

– Не сейчас. Анастасия не говорила о том, что задержится?

Оля помотала головой.

– Если что, я могу проводить до дома Вероники Павловны, но… знаете…

Лиля вытащила из папки оригинал фотографии. Оля даже прикрепила листочек, где указала дату, примерное время снимка, камеру, объектив, пленку, что-то про проявку.

Так вот в чем дело!

Девочка увлекалась пленочной фотографией и сама все проявила! Действительно, редкая способность, не каждому охотнику удавалось запечатлеть аномалии. Вот почему к Ольге Деминой пришли вербовщики, и она подписала Контракт. Но что спрашивать у Оли, Цветкова не представляла. Все, что нужно было знать, она уже прочла в деле. Случай с Вероникой Павловной действительно был редким: мало какой аддикт мог прожить в подобном состоянии десятки лет и не трансформироваться. Двадцать, а может, больше. Точно никто сказать не смог, а память самой Вероники Павловны изменили. После исцеления врачи с удивлением зафиксировали, что женщина постарела.

Может, к старухе просто возвращалась аддикция? Иного типа, конечно. Энергетический вампиризм, агрессия, что-то в таком духе. В «Оке» просто хотели перестраховаться.

А может, изучить способность Оли?

Но все же идти самой к Веронике Павловне не стоило.

Ну где же эта Анастасия?

Оля нервно переминалась с ноги на ногу, кусала губу и наконец решилась сказать.

– Лилия… А как вас по отчеству?

– Витальевна.

– Лилия Витальевна, мне нужна ваша помощь…

Оля достала цифровую камеру, а Лиля лишь усмехнулась – «цифра» не фиксирует никакие проявления аддикции, даже с пленкой это не всегда удается. Но прежде чем охотница успела что-либо сказать, Оля затараторила:

– Вы понимаете… моя одноклассница, Карина, с ней что-то случилось… Видите?

Оля включила задний экран фотоаппарата, пролистала до нужной фотографии и увеличила изображение. Лиля посмотрела на худую нескладную девочку с темными волосами, собранными в два растрепанных хвостика. Она сидела в одиночестве за последней партой у окна. Школьница будто случайно попала в кадр. Следующая фотография отличалась – на ней была юная красавица в кремовом платье. Что-то было знакомое в ее облике, в силуэте, в идеальной улыбке.

Лиля нахмурилась, поспешила достать папку и поднесла к экрану черно-белое изображение молодой Вероники Павловны.

Платье… то самое платье! И что-то есть общее… нет, не в чертах, лица были совершенно разные, что-то иное роднило обеих красавиц.

– А вот буквально полчаса назад… – Оля еще раз щелкнула кнопкой. Девушка на снимке уже едва напоминала ту тихоню с первого снимка. Она словно сошла со страниц глянцевых журналов. Одноклассница Оли на этот раз стояла в центре кадра, окруженная ребятами: она с насмешкой смотрела в камеру, обнимая рослого спортивного парня. Словно он был заслуженным призом. А остальные… они не сводили с нее взглядов и туповато улыбались.

Вот черт, нимфа. Да еще такая стадия… навскидку желтая, а может, уже и оранжевая. Это плохо. Очень плохо.

– Разница между первым и вторым снимком – сутки. Между вторым и третьим – несколько часов… И становится хуже… Я не знаю, что делать. Она словно охотится за одним мальчиком и… Он тоже стал странно себя вести. У меня нет никакого способа связаться с другими охотниками.

Оля с мольбой посмотрела на Лилю.

– Пожалуйста. Я не знаю, что происходит, но это пугает. Мальчики слушаются ее, как дрессированные собачки. Утром это все только начиналось…

– Она знакома с Вероникой Павловной?

– Она ее соседка. Карина как-то говорила, что ходила к ней. Приносила овощей или вроде того. Сегодня утром Карина пришла в этом платье, она выглядела иначе, и ребята тоже странно себя вели, но все закончилось, когда она облилась какао и сбежала. А потом… она вернулась такой.

Лиля еще раз огляделась – аналитика все не было, и она не перезванивала. В который раз по запястью начала разливаться ноющая боль.

Боря сказал никуда не лезть…

– Давай я сообщу в отдел…

– Хотя бы взгляните на нее! – Оля вцепилась в куртку охотницы, но, быстро осознав нелепость поступка, отпустила. – Я буду рада, если они приедут, но вдруг не успеют. Я не знаю, что делать. Карина стягивает к себе ребят, тех, что ей интересны, а остальных пока шугает, но я ощущаю, как в ней копится злость. Что-то случится… Что-то страшное.

Лиля нахмурилась. Запястье противно ныло – напоминание о том, что произошло, когда она последний раз полезла куда не стоило.

Но школьница смотрела на Лилю с неподдельным страхом.

– Хорошо. Пойдем. Я свяжусь с отделом, а ты расскажи про эту девочку.

Пока они шли окольными путями, Цветкова не выпускала из рук телефон. Запястье саднило, будто охотница его потянула, но Дима все не звонил. Не выходила на связь и аналитик. Охотница краем уха слушала рассказ Оли про девочку Карину и ее неожиданное преображение, про Сашу, который ей нравился…

Шекспировские страсти, недаром Ромео и Джульетта так и не успели выйти из нежного школьного возраста. Впрочем, мне ли иронизировать?

Цветкова всеми силами отгораживалась от непрошеных воспоминаний, но все оказалось тщетно, стоило увидеть здание школы. Красная, пятиэтажная, с пристройкой – спортзалом. Один в один ее родные пенаты.

Проклятый сон! Теперь как-то не по себе.

Лиля почувствовала, как по спине пробежал холодок. Едва ощутимо защипало шрамы. Как это называют? Фантомные боли?

– Она в спортзале была, идемте, – позвала Оля и смело пошла напрямик мимо зарослей сирени и акации.

Даже двор похож.

Лиля вспомнила, как пять лет назад скрывалась от чужих глаз за такими же кустами. Не одна, а с мальчиком, конечно. Первая любовь, которая так внезапно оказалась взаимной. Даже смешно вспоминать. Тогда девушке казалось, что парень просто играется, когда они прятались от чужих глаз. Как же грустно было узнать, что на самом деле Кирилл боялся, как бы его родители не увидели их вместе. Конечно, дочка продавщицы, красивая дурочка, не пара для мальчика из порядочной семьи.

– Да, она здесь, – Оля прижалась к стеклу.

Цветкова всмотрелась в полутемный зал, ощущая подавленные вспышки эмоций: ненависть, злость, зависть. Мрак расползся от угла, где на раскладном пластиковом стуле – гордо, словно на троне – восседала девушка с модной прической. Лиля заметила тонкие серебристые паутинки, тянувшиеся к каждому из ребят. Карина заливисто рассмеялась, паутинки натянулись, парни загоготали в ответ.

– Что это? – сдавленно прошептала Оля.

– Нити. Она управляет ими. Есть много типов аддиктов, вот этот называют Луксур, или нимфа, паучиха. Луксурам нужна подпитка извне, вот так, через нить, они ее получают. Ну и контролируют жертву, – рассказала Лиля, просканировав помещение. Карина в углу, вокруг пятеро парней. Нити заметные. Оранжевый уровень. Скорее всего, она будет вести себя агрессивно. И не только она. Но не пугать же новенькую. Она и так с замиранием сердца смотрела на парня, что стоял ближе всех к Карине.

– А что будет, когда она напитается? – прошептала школьница.

Словно в ответ боль в запястье усилилась. Лиля заставила себя улыбнуться.

– Ну, до этого не дойдет. Излечивать Луксуров не так сложно. Сейчас приедут охотники, увидишь их в действии.

Лиля отошла от окна, Оля последовала за ней.

Карина проводила одноклассницу недобрым взглядом, подозвала к себе одного из ребят и что-то шепнула.

Охотница и девочка вернулись на площадку перед школой.

– И что теперь делать? – спросила Оля, пока Лиля набирала что-то в телефоне. Тусклый экран показывал три процента заряда.

– Ждать, – охотница сняла рюкзак и поставила его в ноги – от жары вспотела спина. – Заявка прошла. Думаю, оперативники будут с минуты на минуту.

– А вы сами…

– Прости, другое задание, – Лиля старалась говорить ровно, как бы сказал Серебров, но совесть противно кольнула.

Хотя что она могла сделать? Измотанная, уставшая. Разве сможет выступить одна против «оранжевой» нимфы, да еще и с компанией из пяти здоровых ребят? Связь совсем свежая, Карина успела насытиться, а мальчишки не ослабли.

Лучше в этот раз все делать по правилам.

– Оля, у вас нет зарядки для телефона?

Девушка задумалась и полезла в сумку:

– Подождите…

– Оль!

Из главных дверей школы выглянул невысокий черноволосый парень.

– Да? – отозвалась девушка, не поднимая головы.

– Тебя Инна Ивановна зовет по поводу фотографий… Срочно.

– Но я…

– Очень срочно! Она уже орет на тебя. Говорит, что-то сломалось и вся презентация на концерт испорчена. Тебе голову оторвут!

– Блин… я сейчас! – крикнула Оля парню. – Лилия Витальевна, извините, директриса… Я на секунду.

Лиля кивнула.

Дверь за спиной хлопнула.

Охотница осталась одна. Медленно навалилась усталость, и воспоминания о школе было все сложнее отгонять.

Последний день «обычной» жизни был таким же теплым. Лиля опаздывала: не погладила костюм для концерта – одноклассницы решили выступать в советской школьной форме. Цветкова громче всех голосовала за такой наряд – уж очень ей шло коричневое платье с белым передником. Мама достала платье, красивое, но из ужасной ткани. Пришлось долго биться с утюгом, чтобы все было идеально. Лиля, понимая, что опаздывает, переоделась дома и побежала в школу.

Около входа ее ждали.

Вот на таких же щербатых ступеньках стоял Кирюша. Хотя тогда уже просто Кирилл Гранин…

С тех пор как он ее бросил, прошло три месяца, и все это время Лиля словно «с цепи сорвалась» и мстила всему миру. Цветкова со стыдом вспоминала свои дикие выходки. И ведь совсем никто не пытался ее урезонить! Все ради внимания одного человека.

И вот Кирилл, не сказавший ей ни единого слова за все это время, стоял на крыльце. Один.

В тот миг сердце радостно забилось. Лиля ликовала. Значит, решил повиниться? Попросить прощения? Девушка замедлила шаг, поправила форму и хотела гордо пройти мимо, но он позвал, и она тут же откликнулась.

Секунду!

Лиля вздрогнула. Две девочки, один парень… А что сделала бы с соперницей девочка, которая получила власть, чей разум затмила болезнь?

– Оля!

Охотница кинулась в зал, бросив рюкзак.

Много лет назад Кирилл повел ее вовсе не на разговор, а в крошечную лаборантскую кабинета химии. Там Лилю и поджидали. Это напоминало суд Линча, но самое ужасное… Лиля знала, что виновата. Даже мышь, загнанная в угол, может напасть на кота. Цветкова очень хорошо поразвлекалась, загоняя своих «мышей». Одноклассницы собрались и решили дать отпор.

Охотница влетела в зал, где мальчишки окружили Олю. Карина стояла поодаль и смотрела, как одноклассники толкают девушку. Нимфа со злорадной усмешкой шептала оскорбления, и, к ее радости, мальчики подхватывали их и выкрикивали на весь зал. Оля вцепилась в рукав рубашки того самого рослого мальчика, громко крикнула:

– Сашка! Не надо!

– Ты заслужила, – буквально выплюнул парень.

Хоть Лиля не могла чувствовать Олю, но она знала, как испугана девушка. Как по телу бежит мелкая дрожь, подгибаются колени. Знала, каково это – смотреть в глаза, полные злобы, ненависти и азарта.

Платье было разорвано, в руках победительниц остались ленты и клоки светлых волос, но они не думали останавливаться. Слова становились все крепче, кулаки жестче…

Саша двинулся вперед и резко ударил одноклассницу по лицу. Оля отлетела в сторону…

Удар. Треск стекла, Лиля сползла на пол. Перед глазами плясали разноцветные круги, в ушах зазвенело. Сверху, словно дождь, посыпались осколки…

Оля распласталась на полу спортзала, из носа хлынула кровь. Сумка раскрылась: камера и вещи разлетелись. Карина истерично рассмеялась, захлопала в ладоши, и мальчишки поддержали ее.

Лиля стиснула зубы, отгораживаясь от жутких воспоминаний.

Не сейчас… когда угодно, но не сейчас.

Пальцы еле заметно заискрились.

– Стоять! – гаркнула охотница, подбегая к Оле. Бедняжка тряслась, по щекам текли слезы.

– Ты кто? – загорланил быдловатый парень в спортивном костюме. Костяшки на руках красные, сбитые, и совершенно пустой взгляд.

Карина решила подраться. Хорошо.

– Карина… – Лиля перевела взгляд на девушку, стоящую в тени. Охотница отчетливо видела ее лицо, словно скрытое под маской, и нити, сходившиеся на груди. Они, как лианы, обвивали ее руки, обматывали пальцы. Одним движением мизинца нимфа могла заставить ребят накинуться на охотницу.

Лиля помогла Оле встать.

Боль в запястье стала режущей, пульсирующей. Дима начал яростно выкачивать энергию.

Нет, пожалуйста, нет…

Сияние на руке погасло.

Карина недовольно поджала губы.

– Пошла отсюда, курва! – гаркнул парень.

– Не трогай Демину! – истерично заорал еще один. – Она заслужила!

– Карина, я понимаю твою злость, давай поговорим… Почему… – начала Лиля, но осеклась. Запястье резануло. Сморщившись, Лиля заметила надменный взгляд Карины.

Нет, здесь стоило говорить иначе.

– Я от Вероники Павловны…

Карина опустила руки и приготовилась слушать.

Искры на руках Лили вновь загорелись.

Контакт.

Охотница ощутила обиду, скопившуюся в душе школьницы.

Словно пульсирующий нарыв глубоко под кожей, который надо вскрыть.

– Почему ты ненавидишь Олю?

Цветкова осторожно сжала Олину руку, желая дать понять, что извиняется. Девочка только подписала Контракт, только начала ощущать мир по-новому и, конечно, не умела закрываться от чужих эмоций. Но иного выхода не было.

Карина поджала губы, тяжело задышала, Лиля, ощутив, что гнев вот-вот вырвется на волю, поднажала. Спокойно, тихо.

– Она обидела тебя?

– Обидела? Обидела! – закричала Карина. – В детском саду обижают! Эта стерва должна сдохнуть! Она не давала мне жить! Я ненавижу ее! Ненавижу!

Нимфа раскраснелась, задрожала, набрала в грудь воздуха и выпалила:

– Это она назвала меня мышью! Мышь! Мышь! Все подхватили это! Она во всем лучшая! Везде Оля! На выставку, на праздники! Все валентинки ей, а меня в школьном альбоме ради смеха подписали прыщавой мышью… И даже Саша… смеялся…

Гнев схлынул, оставляя пустоту. Губы девушки задрожали, и она сдавленно всхлипнула.

– Она рассказала ему… рассказала, что он мне нравится, и все стали смеяться еще больше… взяли Олину фотографию, я же просила меня не фотографировать, а она это сделала… Разрисовали, отксерили и раскидали по всей школе… уродливая, прыщавая мышь…

Карина не смогла сдержать слезы. Нити провисли, сияние на груди ослабло. Мальчики стояли без движения, тупо уставившись в пол. Лиля протянула руку и начертила знак.

– Тихо, тихо… Все будет хорошо, я помогу тебе. Я понимаю, почему тебе больно…

Но охотница не договорила. Резкий спазм, словно в кисть вогнали раскаленную иглу. Лиля невольно вскрикнула.

Телефонный звонок эхом разлетелся по залу.

Карина помотала головой и испуганно сжалась. Быдловатый парень с криком кинулся на Олю, но Лиля, несмотря на боль, успела перехватить его. Охотница повалила парня на пол, приложила к виску руку, и тот прикрыл глаза. Лиля с трудом поднялась, сняла куртку и кинула в ноги Оле.

– Включи громкую связь! Скорее!

Сама охотница побежала к Карине. Мальчишки неуклюже, как сомнамбулы, кидались на нее – Карина теряла контроль. Цветкова легко отпихивала ребят в сторону, и те, теряя равновесие, спотыкались и падали.

– Не подходи! – испуганно завизжала Карина.

– Я помогу, поверь мне, – Лиля прижала ладонь к виску нимфы, школьница дрожала, словно испуганный кролик.

– Все будет хорошо.

Голос охотницы звучал хрипло, на бледном лбу выступил пот.

Амулет… как же он сейчас пригодился бы…

– Отпусти мальчиков, прикажи забыть и идти домой. Хорошо?

Карина кивнула. Парни, потупившись, поднялись и зашагали прочь из спортзала. Нити натянулись и поочередно лопались с едва различимым звоном.

Карина вцепилась в оборки платья на груди, тихо всхлипывая всякий раз, когда рвалась связь.

– Она же принесла жертву, ради меня, – пробормотала девочка. – Она сказала, что я буду как бабочка… а я все равно…

Лиля отпрянула – какая еще жертва? Бабочка?

Охотница чувствовала, как слабеет.

Знак потерял силу и потух.

– Телефон, – скомандовала Лиля. – Включай громкую, живо! Диме нужно было услышать ее голос. Одна фраза – и он успокоится.

Несколько секунд спустя по залу разнесся крик! Он прорывался сквозь помехи.

– …какого черта?!

Охотница заметила, что одна нить все еще оставалась у нимфы. Конечно, она не отпустила своего дорогого Сашу…

– Господи, да я же кретин! Я же верил тебе! – от Диминых криков становилось дурно. В глазах потемнело. Карина, ощутив, что охотница ослабла, оттолкнула ее от себя.

Лиля ударилась затылком о пол.

Сдавленный вскрик Оли пролетел по залу.

Топот шагов, неясные крики, удар под дых каблуком!

В глазах потемнело, к горлу подкатила тошнота.

Шрамы на руке будто вскрылись…

Одна из пробирок упала… или ее схватили с полки и плеснули…

Лиля не помнила, она лишь инстинктивно прикрыла лицо. Прозрачная жидкость растеклась по рукам… больно, было так же больно, руки нестерпимо жгло.

Шум торопливых шагов.

Девочки испуганно убежали, поняв, что наделали… убежал и Кирилл…

Охотница видела лишь яркий отблеск объектива.

Блестит, как острые осколки на полу. Как она до этого додумалась? Как хватило сил исполосовать обе руки?

Лиля не помнила.

Дальше лишь темнота, больница.

Забинтованные по локоть руки.

Дима продолжал кричать, его гнев разливался эхом по залу.

– Лиля! Лиля! Молчишь? Молчи! Сука!

Парень в гневе бросил трубку.

Лиля закрыла глаза.