Текст книги "Чернобыль. Большая ложь"

Глава 14
«Я МАКНУЛ В МОЛОЧКО ТОЛЬКО ПАЛЬЧИК…»

Так испуганно объяснял своей маме малыш, которому родители запретили пить парное молочко от домашней буренки. Письма из зоны радиации – обжигающие человеческие документы. Исповеди. Коллективные. Личные. От жителей. От инициативных групп. От трудовых коллективов. От общественных организаций. Даже от местных властей. Иногда отчаявшиеся люди присылали полные боли стихи. Дневники. Со временем они не только не утрачивают свою актуальность, но – этим письмам, как «драгоценным винам, настанет свой черед». (Так писала когда-то Цветаева о своих стихах.) Я публикую их без прикрас и без грамматической и стилистической шлифовки. Это настоящие, а не выстроенные, дописанные и домысленные под коммерческий промысел или амбиции репортера документы, когда трудно понять: это еще говорит (или пишет) пострадавший из чернобыльской зоны или это уже пришивает бантики на шинель сам репортер.

«Мне нет еще 32 лет, а я по несколько раз в год попадаю в больницу. И все мои четверо малолетних детей (до 12 лет) тоже бесконечно болеют (слабость, в суставчиках болят ручки и ножки, низкий гемоглобин, увеличена щитовидная железа, лимфоузлы, головные боли, боли в животике, бесконечные простудные заболевания). И так в каждой семье.

Мы хотим жить. Мы хотим, чтобы жили и росли здоровыми наши дети и чтобы у них было будущее. А через бездушность, черствость, жестокость тех, от кого зависит наша судьба и судьба наших детей, мы обречены на самое страшное, потому что сами это хорошо понимаем. Только не понимают или не хотят понять этого бюрократы в мягких креслах.

Народичам обещают хотя бы несколько сел переселить, а о нашем районе молчат. И мы вынуждены сколько лет есть, пить радиацию и дышать ею и ждать последнего дня. И это в Советской стране, где всегда и везде (по радио, в газетах, в школе) говорят, что в центре внимания стоит человек!

Неправда это! Никому мы не нужны. Куда обратиться? Если бы знала адрес, написала бы в ООН, потому что наши местные органы, да и печать, такие же бессильные, как и мы. Просим, умоляем: помогите нашему горю, помогите спасти наших детей! Охремчук Валентина Николаевна, мать четырех сыночков, все матери Олевщины».

«Пишут Вам жители сел Норинцы, Клочки, Марьяновка, Савченки, Нивочки, Латаши, Старый Дорогинь, Снитыща, колхозники колхоза имени Горького Народичского района Житомирской области.

Мы обращались во все инстанции, но к нашему горю, к судьбе наших детей все остались равнодушными. Прошло три года, а эхо чернобыльской трагедии все больше отражается на здоровье наших детей. Все мы находимся в шестидесяти километрах от Чернобыля. Кровью обливается материнское сердце, когда смотришь на них. За последнее время здоровье детей резко ухудшилось. Дети часто испытывают слабость, недомогание, частые головные боли, ухудшение зрения, бывают случаи потери сознания, участились переломы конечностей. Резко снизилась трудоспособность детей на уроках. Школьные журналы фиксируют огромное количество пропусков. Исчезла жизнерадостность. И это всего лишь за три года. А что будет дальше – через 5–10 лет? Что ожидает тех, кому предстоит появиться на свет?

Два раза в год наши дети обследовались (если это можно назвать обследованием), но нас оставляют в полном неведении. Хотя даже те данные, которыми мы располагаем, приводят нас в беспокойство. Из 132 детей Норинцовской средней школы и 65 детей Латашовской средней школы обследовались 42. У 39 – патологические отклонения в здоровье. Они были направлены на более глубокое обследование в Республиканский радиологический диспансер. Это нас настораживает. Мы боимся отпустить их на речку, в лес, а все это составляет детство ребенка. Только бюрократ может делить зону на „чистую“ и „нечистую“. Нас волнует то, что говорят: обстановка нормальная, за всю жизнь, а это за 70 лет, человек наберет 35 бэр. Но мы видим, что кому-то нужны подопытные кролики. Когда у нас только в одном проверенном селе за один год люди накопили в организме 1,087 бэра. Спрашивается: кто будет в ответе за наше здоровье, что будет с нашими детьми? Почти у всех детей выявлено увеличение щитовидной железы, у многих детей увеличилась печень, участились сердечно-сосудистые заболевания.

У взрослого населения наблюдается рост онкологических заболеваний. В данный период на онкологическом учете в диспансере состоит 40 человек. По нашему колхозу только за два года – 1987 и 1988-й – поставлено на учет 14 человек. Когда в район приезжала с Киева целая бригада врачей для обследования, в марте этого года, то для наших детей у них не хватило срока командировки. Хотя мы знаем, что количество больных детей в селах нашего колхоза не меньше, чем в селах жесткого режима. По этим вопросам мы неоднократно обращались в Минздрав СССР, в Совет министров, в редакцию передачи „Прожектор перестройки“, в Совет министров УССР лично к тов. Качаловскому (наша делегация была у него на приеме), но ни одного ответа непосредственно из этих инстанций мы не получили.

После чернобыльской аварии мы надеялись, что к нам отнесутся с пониманием, как в области, так и в республике. Но случилось наоборот: вот уже третий год на нас никто не обращает внимания. Посещавшие нас областные службы стараются только успокоить, а на все остальное закрывают глаза. И никто не хочет войти в наше положение. Нас оставили один на один с нашей бедой. Поэтому мы просим Вашего внимания и вмешательства как народного депутата в разрешении следующих вопросов: решить вопрос о доплате к заработной плате и выплачивать 30 рублей на каждого члена семьи на чистое питание; завоз чистых продуктов.

Поймите наше положение как мать. У нас и наших детей может не оказаться будущего. Подписи жителей села нашего колхоза прилагаем».

Под этим письмом – около шестисот фамилий.

«Мы, жители села Марьяновка Народичского района Житомирской области обращаемся к Вам за помощью. Все оставили нас один на один со своей бедой. Апрель 1986 года нам запомнился навсегда. Хотя уже прошло три года, но авария на Чернобыльской АЭС все больше нас беспокоит. Она все больше отражается на здоровье наших детей. Со слезами на глазах мы смотрим на них, а помочь мы им не в силах. Уже сейчас видно, что наши дети не те, что были раньше. Куда девались бодрость, радость, смех? Они часто болеют. И это не отдельные случаи. Да еще еду мы готовим для себя и для детей из того, что выращиваем на своем огороде. Хотя знаем, что этого делать не надо. Но по-другому поступить не можем. По всему колхозу загрязненность молока сама высокая, она превышает допустимую норму в несколько раз. В магазин овощи и фрукты не завозят совсем. Молоко привозят очень редко. А колбасу и мясо привозят только тогда, когда она останется в тех селах, куда завозят „чистые“ продукты. Села эти размещены вокруг нашего в трех-четырех километрах. Село наше небольшое. Проживают здесь почти все колхозники, работы такой нет, поэтому и заработки невысокие. В среднем за месяц по 60–70 рублей. Есть семьи, в которых по трое-четверо детей».

Под письмом тринадцать подписей колхозников села Марьяновка.

«Немало жителей села Межилеска поменяли место жительства. Но большинство из нас осталось жить здесь. Верим, что наше государство не даст в обиду своих трудящихся. Только вот что заставило нас обратиться с этим письмом: рядом с нашим селом – Базар, Голубиевичи, Большие Миньки и в других – люди получают доплату 25 процентов и еще по 30 рублей на душу населения. Мы не знаем, какая разница между состоянием у них и у нас. Ведь приезжала к нам на ферму радиологическая лаборатория, и из беседы с ее работниками мы поняли, что лабораторные показатели у нас такие же, как и у них. Чтобы не быть голословными, подтверждаем это тем фактом, что уже вывезли в соседние районы овец из нашей фермы. Потому что шерсть, из-за определенных радиологических показателей, из нашего хозяйства ни в прошлом, ни в этом году принять невозможно для широкого ее употребления. Также меряли радиацию на коровах, так очень высокая, даже откормочную группу сдавать на мясокомбинат нельзя. В 70 процентах наших детей дошкольного и школьного возраста есть изменения в сторону заболевания щитовидной железы. Детям назначалось лечение сроком на шесть месяцев, рекомендовано им не употреблять домашнего молока. И вообще готовить пищу из „чистых“ привозных продуктов. В нашем селе есть начальная школа. Почему-то солдаты приехали и сняли, вывезли верхний слой земли возле нее, а засыпали щебенкой. Когда люди спросили, зачем это, то в ответ услышали, что высокая радиация.

И вот это заставило нас обратиться для справедливого решения вопроса. Ведь мы работаем на совесть на фермах и в поле, будем и дальше работать, хотя очень волнуемся за наших детей. Но нам объясняют, что со временем обстановка нормализуется. Просим, чтобы и у нас, как в соседних селах, давали доплату. Мы могли бы покупать „чистые“ продукты для наших детей. Трудящиеся села Межилеска и Осока».

Десять подписей.

«К вам обращаются жители села Рокитно Овручского района Житомирской области, которые находятся в зоне радиоактивности. Специалисты, которые неоднократно проверяли почву, воду, продукты местного производства, говорят нам, жителям, что радиация превышает естественный фон в несколько раз. Нам сказали, что должны платить 25 процентов от зарплаты и 30 рублей, как в селах с повышенной радиоактивностью. Мы неоднократно обращались в Москву, но Вы знаете, что все письма возвращаются в область, а там, в областном отделе Агропрома, сидит Быстрицкий и дает ответы на наши письма, что радиация в пределах нормы.

Приезжает санстанция, представители с Киева и говорят, что нам должны платить и завозить „чистые“ продукты. Продукты изредка завозят. Обратились в райисполком по поводу оплаты за повышенную радиоактивность, нам сказали, что деньги выделяются, но этот вопрос решается уже три года. Люди нашего села пострадали во время войны. Село пережило беду, подобную Хатыни.

От имени жителей села Рокитно Барановский Анатолий Иванович».

«Пишут Вам жители с. Прилуки Житомирской области Овручского района и сотрудники второй Житомирской областной психиатрической больницы, расположенной в этом же селе. В с. Прилуки после аварии на Чернобыльской АЭС радиационный фон был повышен, продукты питания и вода загрязнены. С июля 1986 года по февраль 1987 года производилась доплата 25 процентов к заработной плате. Затем доплату прекратили, мотивируя тем, что обстановка нормализовалась. В то же время дважды (в июне и октябре 1988 года) проводилась дезактивация поселка и территории больницы подразделениями войск противохимической защиты. При медицинском обследовании детей (90 человек) у 43 процентов их выявлена патология: пятеро детей из обследуемых были направлены в г. Киев для более углубленного обследования и лечения. Результаты анализов крови держатся в секрете. Дети жителей и сотрудников больницы, проживающих в с. Прилуки, перевозятся в школу автобусом в поселок Первомайский, так как она является ближайшей. Дети находятся в школе с 7 часов 40 минут до 16 часов. И это в „грязном“ поселке, население которого получает денежную компенсацию на усиленное питание и 25 процентов надбавки к заработной плате. Мы же, живя и работая в подобной зоне, дополнительных выплат не получаем и обеспечить питание „чистыми“ продуктами своих детей не можем. Ближайшие села (Бережесть, Рудня Мечная, Пехоцкие, Думинские, Выступовичи, расстояние от 4 до 9 км) обеспечены „чистыми“ продуктами, 25 процентов к заработной плате и 30 рублей на каждого члена семьи. Через наш поселок проложена трасса Минск – Измаил. Весь транспорт из сел с жестким радиационным режимом проходит по ней.

В апреле 1989 года по настоятельному требованию жителей с. Прилуки Овручской районной санитарно-эпидемиологической станцией были взяты пробы продуктов питания. В результате радиометрических исследований выявлена непригодность к употреблению молока, грибов, ягод.

Мы обращались в райисполком, облисполком, облздравотдел, к председателю Укргидрометеослужбы с просьбой изучить экологическую обстановку местности и принять меры, чтобы свести к минимуму ее отрицательное воздействие на здоровье людей. Но никаких результатов до сих пор пока нет. Сотрудники второй Житомирской областной психиатрической больницы и жители с. Прилуки».

«Наш санаторий „Новая Рача“, что в Народичском районе, до сего времени функционирует на 400 коек. К нам приехала главврач облтубдиспансера, собрала сотрудников и объявила, что наш санаторий ликвидируется, легочное отделение переводится в туберкулезную больницу в Белокоровичи, костное отделение – в село Садки Житомирского района. <…> Так как наш район подвергся радиоактивному заражению, у нас сложилось впечатление, что санаторий ликвидируют из-за радиоактивного загрязнения. Если это так и у нас радиационный фон не позволяет, чтобы был санаторий, – ликвидируйте. Но об этом надо честно сказать людям и выселить, как выселяют из радиоактивно зараженных зон.

Сейчас мы живем во время демократизации нашего общества, честных и чистых разговоров. Так и поступайте честно. Ведь, как пишет пресса, у нас самое низкое радиоактивное загрязнение».

В августе 1989 года на встрече в Народичах одна из выступавших женщин передала мне свой дневник. Школьную тетрадь в клеточку. Эта исповедь – открытая рана. Многие ли сельские жители ведут дневники? Что же должно произойти с человеком, внутри него, чтобы он взялся за ручку и писал сам себе? Вот лишь один день из дневника.

«17 июня 1989 года. Самое страшное для человека – потерять веру. Веру в правду, пусть даже самую горькую. Мне тяжело, мне больно, мне до слез обидно за людей, за ученых, за руководителей, в чьих руках – законы, обидно за их лукавство, за ложь. Говорят, мы больны. Все люди района больны одной болезнью. Имя ей – радиофобия. Почему же мы все до единого, такие разные по возрасту, по физическому развитию, по характеру, а болезнь – одна? Нет, уважаемые товарищи Романенко и Спиженко, мы не больны радиофобией, мы больны чернобыльской бедой. А вы и вам подобные, которые все эти три года скрывали от нас все, чем нас наградила чернобыльская беда, потеряли доверие людей. А что стоит такой человек, которому не верят? Я мать, у меня четверо детей, четверо внуков. 23 года проработала в школе, где меня знает каждый ребенок с первого по десятый класс. Хотя я и не учительница. Но как мать и женщина я присматриваюсь к детям. Что же я наблюдаю? Последние годы дети изменились до неузнаваемости. Они стали безразличны ко всему, их ничем не удивишь и ничем не порадуешь. Они зевают, сонливые, усталые, раздражительные. У них нет аппетита, изменился цвет лица, они бледные, желтые, серые. Детские глаза потускнели, нет озорной искорки. Наши дети теряют сознание на школьной линейке, когда постоят 15–20 минут. Все – и взрослые, и дети – жалуются на боль и резь в глазах, сухость во рту, жжение и першение в горле, головокружение, ноющие боли в суставах рук и особенно – ног. Это что – радиофобия?

А почему вы и подобные вам не хотите признать, что три с половиной года мы получаем стронций, а из свежих овощей – цезий. Ведь мы и наши дети три с половиной года живем на земле, которая светится, дышим воздухом, который полыхает, едим выращенное на земле своей, которое излучает. Ведь мы лишены даже чистой воды. Проверьте нашу воду – это же химреактив. Я лаборант химического кабинета народичской средней школы. На уроке мне нужно было сделать раствор сульфата меди. Когда я всыпала медный купорос в пробирку и налила воды из крана, то вместо голубого раствора, дети увидели зеленый. Пришлось в аптеке просить дистиллированную воду. Наш организм получает отравление от воды, земли и воздуха. И еще – стрессово-психологическая нагрузка от лжи и бюрократизма. Раньше, если мы собирались и вели праздные разговоры, их тема была такова: сколько чего посадили, сколько чего накосили, сколько чего собрали и законсервировали. Давно я не слышу этих разговоров. Стоит сойтись двум или трем женщинам, как разговор идет о болячках детей.

В нашем районе – 26 тысяч человек. Уже израсходовано на новое строительство 65 миллионов рублей. А на этот год еще планируется 37 миллионов. По простым подсчетам, за эти деньги можно построить 90 пятиэтажных домов, на три подъезда, где поселился бы весь район. Куда же вкладывают эти деньги, если вопрос стоит так: отселить людей с этой земли? Кому выгодно выбрасывать эти миллионы? Кому выгодно скрывать радиационную обстановку в районе? Почему не направить эти деньги на строительство жилья в „чистых“ зонах и отселить туда людей? Ведь государство получило бы больше выигрыша от спасения наших жизней, чем от медленной нашей смерти. Зачем нам завозить „чистые“ продукты, если мы сами их будем выращивать на „чистых“ землях? Нам провели воду, тянут газ, асфальтируют дороги, строят на наших засвеченных цезием землях дома и детские сады. Но это нас не радует. Для наших детей закрыты речка, лес, луга. Разве можно так жить?

После врачей, которые приезжали к нам, мы выносили бутылки с протекторами. Они мыли руки минеральной водой. Ели консервы из жестяных банок. Пусть переезжает к нам со всем Министерством здравоохранения УССР министр Романенко. И живет так, как мы. Для науки это будет полезно. Вот только на этой неделе прогнали в Любар машину за картошкой – приехала пустой. В Херсон погнали за помидорами – то же самое. Вот и питайся „чистыми“ продуктами. Как?

В моем огороде раньше тыква росла слабо, а в 1986 году выросла такая, что я не в силах была ее донести до двора. Кукуруза изменила цвет листьев, стала полосатой. Корова родила урода, родились щенки без хвостов, кошка родила лысого котенка, который сдох, и она сама тоже сдохла. Это что у них, животных, тоже радиофобия? У них тоже стресс?

Чем же мы перед государством так провинились, что нас будто не существует? Ведь знают же о нас, знают. Если бы не знали, кто бы давал нам 30 рублей дотации? Если бы не знали, кто платил бы 25 процентов надбавки? Знают и о 12 селах, которые надо выселять немедленно.

Мы три с половиной года живем в третьей зоне – зоне отчуждения. Только возле райкома партии, в центре Народич, загрязненность почвы – 1,5 миллирентгена в час, возле райпотребсоюза – свыше одного, по улице Свердлова, где поликлиника, на усадьбе Карась Нины Александровны – до двух. А загрязненность воздуха – 0,2–0,5 миллирентгена в час. Сколько за это время мы написали писем в различные инстанции. Наверное, сотни. Сколько было комиссий. Десятки. И сколько же еще их нужно, чтобы, наконец, нас поняли, что мы не жалобщики какие-то, что мы ничего не просим, нам не нужны „льготы“ и подаяния. Мы ни в чем не виноваты. Мы хотим нормальной жизни».

Жительница Народич прислала мне стихи. Они далеки от литературного совершенства. Но это крик души, который должен быть услышан:

 
Что ждет детей – нам непонятно.
Бумажные журавлики в руке?
На все нам медики невнятно
лишь объясняют на «мудрейшем» языке.
Я мать, жена, мое призванье –
рожать детей, воспитывать, любить.
Одно лишь все стучит в моем сознанье:
Что будет с нами, как же дальше жить?
Рожать? Нет, лучше абортируй…
А крик души – зачем же жить?
О Боже праведный, спаси, помилуй!
Как женщине да матерью не быть?
 

Рабочий одного из заводов города Смила Черкасской области, получив письмо от своей тетки из Народич, тоже написал горькие строчки:

 
Не приезжайте, родные! Письма летят, летят…
Это жители Народич во все концы кричат.
Я слышу голос тетушки. Не голос – крик души.
Не приезжайте, деточки, ты, внучек, не спеши!
 

Нет, мы не будем говорить о художественных достоинствах этих строк. Они писались не пером. Они писались сердцем. Столько боли!

А вот коллективное письмо:

«Каждый прожитый день в „грязной“ зоне еще раз подтверждает, как жестоко нас обманывали, припрятывая правду о Чернобыле. Высокопоставленные чиновники союзных и республиканских министерств и ведомств, прикрывая свою бездеятельность и равнодушие, пятый год безответственно и преступно уверяют о возможности проживания на загрязненной территории, оттягивают отселение людей в экологически чистые районы. А тем временем за их поступки мы расплачиваемся своим здоровьем, а возможно, и жизнью.

Чернобыльская беда, не обходя ни взрослых, ни детей, ни престарелых, пришла в каждый наш дом, в каждую семью, в каждый трудовой коллектив. Перечеркнув будущее многих тысяч людей, она принесла боль и печаль в их жизнь, превратилась в безвыходную трагедию. Терпению нашему приходит конец. Так жить дальше нет возможности и сил… Мы ждем срочного решения конкретных, самых наболевших неотложных проблем: ускорения отселения людей из „грязных“ территорий, обеспечение полной гласности о выполнении государственно-республиканской программы ликвидации последствий аварии и ранее принятых правительственных постановлений по этим вопросам, полного решения проблем оздоровления всех потерпевших от аварии, и в первую очередь детей; обеспечение всех экологически чистыми продуктами питания в необходимом количестве; разработки и принятия (на нынешней сессии) Закона о статусе потерпевших от аварии на ЧАЭС, который бы гарантировал получение квалифицированной медицинской помощи и систематический углубленный медицинский осмотр с привлечением специалистов, давал бы право на бесплатное получение эффективных лекарств согласно рецептам врачей; гарантировал бы право пенсионного обеспечения для женщин в возрасте 50, мужчин – 55 лет, при условии, что они жили и работали на загрязненной территории, соответственно пять и шесть лет, а не 12 лет, как того требует только что принятое постановление о „льготах“. После таких „льгот“ пенсию некому будет назначать. Разве авторы постановления не ведают, что здоровье у нас, у наших детей и родителей крайне подорвано? Из-за радиоактивного облучения наши ровесники с лентоткацкой фабрики, других промышленных предприятий не в состоянии выдержать восьмичасовой рабочий день. Разве могут 12 лет глотать радиоактивную пыль механизаторы, водители, трактористы, работники скотоводческих ферм и рассчитывать на „льготную“ пенсию?

А что уже говорить о детях, нашей надежде, которые теряют сознание на уроках, не могут выдержать учебной нагрузки? Постановление о „льготах“ их тоже обязывает прожить в зоне не менее 12 лет. А как быть людям предпенсионного возраста, которые потеряли силу и здоровье, и теперь их безжалостно доконают малые дозы радиации? Им тоже ждать двенадцать лет? Или умирать, не дождавшись „льгот“?

Считаем непростительным преступлением действия сановных лиц и органов, которые такими постановлениями заставляют людей, перенесших самый тяжелый, первый удар радиации, длительное время жить и работать в атомном аду. Исходя из сложившихся условий, считаем справедливым, если будет принято соответствующее положение о том, чтобы засчитывать каждый год работы в зоне жесткого контроля за два года трудового стажа.

Защита здоровья людей невозможна без всесторонне взвешенных нормативных документов, принятых на самом высоком уровне. Именно потому требуем, чтобы каждому жителю, который стал жертвой Чернобыля, был выдан заверенный правительством и подписанный конкретными лицами санитарный паспорт-гарант. Этот документ давал бы потерпевшим реальные льготы, защищал бы их интересы, обеспечивал бы человеческие бытовые и жилищные условия, давал гарантию на будущее. Без этого мы чувствуем себя атомными заложниками, оставленными со своими бедами и тревогами. Уже идет пятый год невиданной народной трагедии, но в Народичи так и не нашли дорогу ни В. В. Щербицкий, ни бывший председатель Президиума Верховного Совета УССР В. С. Шевченко, ни В. А. Масол (обращались четыре раза), ни В. А. Ивашко. Значит, наши страдания, жизнь наших детей и отцов для них ничего не стоят. Мы все больше убеждаемся, что для нас остался один выход – обратиться за помощью в Организацию Объединенных Наций или вместе с детьми и родителями погибнуть на растерзанной атомом родной земле. С уважением».

Под этим спокойным, но раздирающим душу письмом подписались 25 комсомольских секретарей колхозов, предприятий, больниц, поликлиники, отдела культуры, райпотребсоюза, школы, других учреждений Народичского района. Если уж комсомольские секретари, которые всегда были опорой и подручными коммунистического режима, написали такое письмо, то это значило, что и они уже потеряли всякую веру в партию и власть.

Телеграмма, направленная 30 сентября на имя М. С. Горбачева, Н. И. Рыжкова, В. А. Ивашко, В. Х. Догужиева, а также на мое имя:

«Публикация в „Правде“ от 29 сентября с. г. (1989 года. – А.Я.) о заседании Правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС свидетельствует, что в настоящем решении проблем нашего и подобных районов будет упущено главное – право выезда семей с детьми. Люди лишаются последней надежды на безопасность жизни и здоровья своих детей. Повинные в нашей ситуации ведомства, особенно Минздрав, заняли позицию, граничащую с преступной. Обстановка в районе может стать непредсказуемой. Просим срочного рассмотрения и решения наших проблем, которые не терпят отлагательства. По поручению бюро Народичского райкома Компартии Украины Житомирской области секретарь райкома В. Будько».

«Мы учителя Народичского района…»

«По поручению жителей поселка Народичи к Вам обращаются члены общественной группы по радиационной защите населения…»

«Обращение районного совета профсоюзов, районного совета женщин Народичского района Житомирской области. В очень сложной экологической обстановке продолжает жить население большинства сел нашего района…» «Обращается к Вам общественный Комитет по радиационной защите населения…»

«Мы, рабочие лентоткацкой фабрики поселка Народичи…»

Поток писем из Народичского района неисчерпаем и неиссякаем.

«…Просим Вас на сессии Верховного Совета УССР (пленуме ЦК Компартии УССР) рассмотреть наши предложения. Нам небезразлично здоровье и будущее наших детей и наших жителей. Думаем, что жители Украинской республики найдут понимание наших предложений и окажут помощь району как одному из наиболее пострадавших, находящемуся в непосредственной близости от ЧАЭС, в следующих вопросах:

1. Поставка „чистых“ продуктов из районов, областей республики, не подвергшихся радиационному заражению (в первую очередь распределение их в детские сады и школы города и района).

2. Для детей дошкольного и школьного возраста ежегодный трехмесячный оздоровительный отпуск в период с 25 мая по 25 августа, с обследованием и контролем здоровья, совместно с одним из родителей.

3. Создание территориальных санаториев с обязательным оздоровлением и наблюдением каждого жителя города и района в данном санатории, который функционирует круглосуточно.

4. Доплата за проживание в местности, подвергшейся заражению.

5. Сокращение возраста ухода на пенсию.

6. Обеспечение индивидуальными дозиметрами.

7. Ускорение срока ввода газификации города и района в связи с зараженностью лесной древесины.

8. Ликвидировать ограничения для нашего района на моющие средства.

Приложение на 15 листах с подписями граждан нашего района».

Подписалось более пятисот человек с припиской: «Считайте, что под этими требованиями подписались все 80 тысяч граждан Овручского района».

Телеграмма:

«Выводы изучавшей радиационную обстановку в Лугинском районе комиссии необъективны, противоречат предыдущим данным, направлены на минимализацию компенсации. Прошу при решении вопроса руководствоваться ранее полученными по району материалами. Лугины Житомирской области. Гончаренко Владимир Максимович».

«Я живу в городе Могилеве, а пишу Вам. Живем, как атомные заложники. Дозиметров ведь у нас ни у кого нет и проверить данные мы не можем. Надежда на приобретение их тоже нулевая, хотя и пишут кое-где, что их начали выпускать. А замеры официальные брались из расчета два на один квадратный километр. Тогда как надо бы через 10–15 метров (как при поиске источника радиации). Так что, думаю, впереди еще много сюрпризов. Вы смотрели „Взгляд“ о нашей гематологической клинике в Москве, где такая скученность, что даже умирающих некуда изолировать из общей палаты? Я не говорю уже об отсутствии у них одноразовых шприцев. Растет рак, заболевания слизистых, бронхиты, увеличивается количество заболеваний щитовидной железы и т. д. В чистоте продукции не уверены – нив государственной, ни в базарной – на фоне той длительной лжи, которой нас кормили (да и кормят). Так почему же мы должны еще доказывать нашу экологически неблагополучную (мягко выражаясь) ситуацию? И лавсановый завод у нас, и хотят расширять химический завод, выпуск сосисочной оболочки, хотя сосисок мы не видим. Надо наложить вето на расширение химических производств в нашем регионе вообще. А наш завод – источник сероуглерода и сероводорода в городе. Все пишут о взрывоопасности и ненадежности реакторов того типа, которые у нас в стране и в Чернобыле. Так чего же нам еще ждать? Когда следующий блок взорвется? Мы уже свою дозу получили, думаю. И добавляем каждый день. В отношении же „нехватки электроэнергии“ в стране при закрытии АЭС – это неправда. Мы экспортируем электроэнергию за границу (по договорам), а сами умираем. Так не слишком ли дорогая цена экспорта?

Грибы и ягоды не покупаем, говядину – тоже, в лес не ходим, на солнце стараемся быть меньше…

Ожеская Зинаида Филипповна, врач, Могилев».

Со временем характер писем из пораженных районов менялся. Люди писали о неурядицах при выселении, о нечистоплотности некоторых должностных лиц, которые, пользуясь своим служебным положением, быстрее, чем другие, переселялись в лучшие места и квартиры.

«Мы, жители сел Малые Клещи и Старое Шарне Народичского района, подлежим выселению. Выселены еще с 20 июля 1989 года. Но жилья нам так и не предоставили. Хотя представители облисполкома обещали закупить нам жилье. Мы обращались за помощью в Народичский райисполком, слышали обещания в Барановском райисполкоме. Готовчиц и Малиновский (руководители Житомирского облисполкома. – А.Я.) в Народичах обещали нам все, а когда мы приехали и нашли себе дома, так эти товарищи отказались нам помочь. Товарищ Готовчиц бросил трубку, отказался с нами разговаривать. Куда нам еще обращаться? Куда нам детей своих девать? Где им ходить в школу? Возможностей для этого у них нет. Просим нам срочно помочь, так как нам негде жить».

Двенадцать подписей переселенцев.

Они нашли меня почти ночью, на работе – я дежурила по номеру газеты в типографии. Молодые женщины плакали. Мужчины говорили о том, что если их семьи не устроят с жильем, то вот завтра они разобьют палатки на площади возле обкома партии. Так горько для этих семей началась «новая жизнь» после отселения.