Текст книги "Чернобыль. Большая ложь"

Поняв, что судами сыт не будешь, чернобыльцы решили применить свой последний аргумент в борьбе с властью: митинги протеста и смертельные голодовки. У жертв и инвалидов Чернобыля осталась одна альтернатива – борьба до последнего. Последнее – это смерть.

Я продолжу печальную хронику этой в буквальном смысле смертельной борьбы за жизнь в последние десять и спустя почти двадцать лет после аварии. Все в мире течет, но у нас ничего не меняется.

В 1997 году ликвидаторы из города Иваново, что в двухстах километрах от Москвы, потеряв веру в государство, решились на проведение акции протеста. Об этом в своем письме сообщил мне редактор «Ивановской газеты», член регионального совета НПО «Союз Чернобыль» В. Г. Соколов. Правительственные долги ивановским чернобыльцам составили около пяти миллионов рублей (750 тысяч долларов за год по курсу Центробанка на тот момент). Аптеки перестали выдавать им бесплатные лекарства, региональные власти не выделяли больше бесплатные путевки на лечение в санатории. Более того, департамент по социальным компенсациям отказался выплатить деньги за время болезней работающих ликвидаторов.

20 января 1997 года в Туле состоялся митинг, организованный областным объединением «Союз Чернобыль». А в местном Доме культуры несколько недель голодали пятьдесят пять ликвидаторов. Они требовали выплаты годичной задолженности по пенсиям. Девять участников этой голодовки были госпитализированы из-за угрозы смерти.

Не лучше складывается ситуация с льготами для жертв и ликвидаторов последствий Чернобыля и в Украине. Несколько лет назад моя сестра Наталья Ковальчук, житомирский адвокат, выступила в защиту двадцати пяти таких гонимых. И все дела выиграла. Но случается, что суды просто отказываются рассматривать их иски к государству. По свидетельствам ликвидаторов, многие их товарищи по несчастью умерли, так и не дождавшись законной индексации выплат, чтобы потратить их на свое лечение, поддержание здоровья, потерянного в борьбе с чернобыльским монстром и государством. Но также далеко не все из тех, кто добился позитивных судебных решений, получил от государства деньги.

25 апреля 1999 года «Союз Чернобыль Украины» провел в Киеве всеукраинский митинг. Начался он с шествия по главным улицам столицы, которое проходило под звуки траурного марша. В нем участвовали почти 6000 человек со всей страны. Зрелище было душераздирающее: инвалиды-ликвидаторы на протезах и в колясках, вдовы с портретами мужей в траурных рамках, с Библиями, больные женщины и дети. Требования участников акции – вернуть льготы, долги по социальным выплатам (в 1998 году более 650 миллионов гривен, в 1999 – добавилось еще 120 миллионов). Протестующие требовали наладить бесплатные профилактическое медицинское и санаторное обслуживание, немедленно внести изменения в закон «О формировании фонда по ликвидации последствий чернобыльской катастрофы», воссоздать ликвидированный парламентский комитет по Чернобылю. В своей резолюции «Союз Чернобыль» оставлял за собой право прибегнуть к более жестким формам протеста.

Продолжалось кипение протестных страстей и в России.

В конце 1999 года в Ростове-на-Дону несколько сотен ликвидаторов сожгли чучела некоторых членов правительства. Голодовку объявили более ста человек. Один из них, инвалид 2-й группы, пятидесятилетний ликвидатор Петр Любченко из города Шахты Ростовской области, объявивший бессрочную голодовку, 19 октября 2000 года умер. Как сообщили его товарищи по протестному голоданию, он вышел из палатки, где голодал, сделал несколько шагов и упал. «Скорая» не смогла уже ничем ему помочь – Петр Любченко ушел из жизни в борьбе с правительством за свои законные права. Как высказался председатель Ростовского областного совета «Союза Чернобыль» Александр Филиппенко, правительство России делает все, чтобы быстрее загнать ликвидаторов в гроб.

Полтора года назад на основании письма Министерства труда и социального развития России чернобыльцам Дона были уменьшены выплаты по возмещению ущерба здоровью. Десятки судов, выигранных ими, признали рекомендательный характер этого «документа» и постановили вернуть им деньги. Но решение оказалось только на бумаге.

К голодовке восьмидесяти шахтинцев присоединились инвалиды-чернобыльцы Ростова и других городов. Эта область занимает второе место в России по количеству инвалидов-ликвидаторов. Две тысячи, так и не дождавшись от правительства выполнения своих обещаний, умерли.

В начале 2004 года борьба чернобыльцев за свои права приняла новый оборот. Правительство и парламент пообещали провести так называемую монетизацию льгот. Это означало, что все, кто имел льготы – бесплатный проезд на транспорте, лекарства, санаторно-курортные путевки – вместо них будут получать денежные компенсации. Под эту гребенку стригли и чернобыльцев.

4 марта 2004 года головку объявили ликвидаторы Старого Оскола (Белгородская область). Причины все те же – несвоевременная индексация выплат возмещения вреда здоровью, недоплаты на санаторно-курортное лечение, задержки с выделением жилья инвалидам.

17 марта 2004 года в голодовку вступили чернобыльцы, проживающие в Тульской, Курганской областях и в городе Михайловске Ставропольского края. Они выступили против законопроекта о монетизации льгот, ущемляющего их права.

26–29 июля 2004 года была проведена мощная Всероссийская акция протеста «Союза Чернобыль» против монетизации льгот. В ней участвовали десятки тысяч еще оставшихся в живых ликвидаторов-чернобыльцев по всей стране. Со всех городов России они пошли на Москву. Их колонны встретились возле здания парламента, где они собирались провести массовый митинг, чтобы привлечь внимание правительства к своим проблемам – невыплате пособий за многие годы, непроведение индексаций, непредоставление бесплатного жилья, отказы в бесплатном лечении и лекарствах.

Однако всероссийский протест с пешими переходами и переездами на инвалидных колясках (на это невозможно было спокойно смотреть!) в столицу никак не повлиял ни на депутатов, ни на правительство.

27 июля 2004 года в Краснодарском крае в станице Медведковская на 58-м году жизни скончался объявивший голодовку инвалид-чернобылец Петр Буденный, который требовал от властей выполнения закона – предоставления ему нормального жилья. Петр Буденный начал голодовку в начале июля в своем глинобитном доме, где он жил с женой. «По истечении недели ему стало плохо, и он попал в реанимацию. Отлежавшись в больнице, он возобновил голодовку, но спустя несколько дней снова попал в реанимацию и спасти его уже не удалось», – сообщал президент всероссийского «Союза Чернобыль» Вячеслав Гришин.

Но даже и эта страшная человеческая трагедия на юге России не тронула власть.

Осенью 2004 года двадцать шесть дней продолжалась голодовка почти десяти инвалидов-ликвидаторов из Брянска. Семь человек по медицинским показателям были госпитализированы в больницы.

4 декабря 2004 года в городе Алексине Тульской области в предупредительной голодовке приняли участие пятьдесят шесть ликвидаторов. Они требовали от пленума Верховного Суда РФ ускорить рассмотрение их иска. Суть его заключалась в том, что размер компенсаций привязан к минимальному размеру оплаты труда. За последние годы его повышали дважды, но чернобыльские выплаты остались прежними. За это время, как утверждал местный «Союз Чернобыль», правительство задолжало участникам ликвидации аварии, по разным оценкам, от 5 до 6 миллиардов рублей. Суд затянул рассмотрение их иска на два года. И вот – терпение лопнуло.

Наконец-то после массовых волнений по всей стране (причем почти в полном информационном вакууме!), после того, как умерло несколько голодающих, правительство «заметило» движение чернобыльцев за свои права. И выделило их из всей массы льготников в стране – выпустило для них отдельное постановление. Но легче от этого не стало. Именно постановление правительства от 27 декабря 2004 года «Об индексации в 2004 году размеров компенсаций и иных выплат гражданам, подвергшимся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС» вызвало новую бурю возмущений в чернобыльском сообществе. По сути, в нем почти все оставалось по-прежнему.

В начале декабря 2004 года инвалиды-чернобыльцы Санкт-Петербурга, объявившие голодовку, потребовали срочного созыва пленума Верховного суда России, куда они обратились с жалобой на незаконность этого постановления правительства. К акции протеста питерцев против монетизации льгот присоединились инвалиды из Смоленска, Пятигорска и других регионов.

Цинизм всей ситуации с чернобыльскими льготами заключался еще и в том, что в разгар всех этих голодовок и протестов 3 декабря 2004 года правительство издало распоряжение № 1562-р, в п. 2 которого записано (цитирую по тексту, опубликованному в правительственной «Российской газете» от 9 декабря 2004 года): «Направить средства в размере 300 миллионов рублей за счет экономии средств Федерального бюджета, образовавшейся в связи с реализацией Закона Российской Федерации „О социальной защите граждан, подвергшихся воздействию радиации вследствие катастрофы на Чернобыльской АЭС“, на возмещение расходов по реализации субъектами Российской Федерации в 2004 году Закона Российской Федерации „О реабилитации жертв политических репрессий“». Как вообще это назвать? Подлость? (Натравить одних льготников на других?) Провокация? Ведь только по 22 тысячам исков инвалидов-чернобыльцев на конец 2004 года не выплатили почти полтора миллиарда рублей!

БЭР – биологический эквивалент рентгена – физический термин. Я бы расширила смысл этой аббревиатуры. Это и биологический эквивалент равнодушия. И если «физический» бэр имеет ПДУ – предельно допустимый уровень, то бэр «социальный», по-моему, обладает БДУ – беспредельно допустимыми уровнями равнодушия.

В знак солидарности с российскими чернобыльцами на Украине уже после «оранжевой революции» 2 февраля 2005 года начались пикетирования Верховной рады. Организаторы пикета – Всеукраинская чернобыльская народная партия. (Даже партию организовали – так легче бороться с чиновничьим произволом.) Пикетчики предложили депутатам и аппарату лозунги: «Чернобыльцам – гарантированное лечение», «Чернобыльским детям – надежную социальную защиту», «Чернобыль забрал здоровье, а государство отнимает жизнь». Акция была приурочена к рассмотрению Верховной Радой вопросов их социальной защиты.

А 7 февраля 2005 года в Киеве прошла пресс-конференция чернобыльцев. Досталось и новому «оранжевому» правительству. Лидер чернобыльской партии сказал, что туда «попали не совсем те люди. Например, Анатолий Кинах, еще в 2002 году подписавший преступное постановление № 1, которым ограничил прожиточный минимум для чернобыльцев до 19 гривен 91 коп.».

Сегодня, четверть века спустя после той страшной весенней ночи, уже совершенно ясно – правительства России, Украины и Беларуси давно не замечают героев и жертв глобальной катастрофы XX века. Этим людям самим все чаще приходится обращать на себя внимание государства, объявляя голодовки и забастовки. Напоминать властям, что они еще не все вымерли – особенно ликвидаторы, – что им нужна финансовая помощь государства, его защита. Ведь когда государство попросило их закрыть собой ядерную «амбразуру», они не ставили ему никаких условий, а не задумываясь поехали в самый ад.

Вот что в засекреченной докладной записке главному руководящему органу партии, приложенной к совершенно секретному постановлению Политбюро ЦК КПСС от 22 мая 1986 года, доносил ее верный журналист из газеты «Правда» Владимир Губарев: «2. На работах в опасных зонах (в том числе в 800 метрах от реактора) находились солдаты без индивидуальных средств защиты, в частности, при разгрузке свинца. В беседе выяснилось, что такой одежды у них нет. В подобном положении оказались и вертолетчики». А другая группа солдат-срочников сбрасывала с крыши реактора радиоактивный графит – голыми руками!..

А если бы эти люди отказались безоглядно усмирять разбушевавшийся атомный реактор и еще три других чернобыльских реактора на этой станции взорвались?

Сегодня это уже никому, кроме их самих и их семей, похоже, не интересно.

А мир обязан им тем, что он еще есть.

Глава 20
СИНДРОМ ПРОНИКАЮЩЕЙ ЛЖИ

Чернобыльская ядерная катастрофа стала специальным тестом на порядочность не только для политиков, находящихся у власти, но и для ученых и медиков. Синдром проникающей радиации – этот научный термин для властной политической и научной элиты страны превратился в синдром проникающей официальной лжи. Это был тест на наличие совести, предложенный им самой Историей посредством лакмусовой бумажки чернобыльской катастрофы. Они его, увы, не выдержали.

Четверть века – вполне достаточное время, чтобы приступить к собиранию камней в нашем «чернобыльском саду», вернее, аду. Неумолимо наступает время считать цыплят по атомной осени апрельского взрыва в 1986-м.

В этой главе я попробую провести своеобразный мониторинг, обзор официальных данных об изменениях в здоровье девяти миллионов (по данным ООН) жертв Чернобыля в течение двух с половиной десятилетий после взрыва. Они до сих пор ингалируют в свои легкие малые дозы чернобыльской радиации. Я хочу проследить и показать трансформацию данных о здоровье людей от официальной кремлевской лжи и далее – к сегодняшним результатам исследований национальных институтов независимых государств уже после падения СССР и монополии Кремля на правду о Чернобыле.

А чтобы это получилось как можно более наглядно, своеобразным фоном (сейчас модно говорить бэкграундом) для этого мониторинга, отправной, так сказать, точкой я возьму первый публичный доклад академика Л. А. Ильина, который вполне справедливо для общественности (что видно из предыдущих глав книги) ассоциируется с властью и ее подходами к Чернобылю.

Первый открытый доклад «Экологические особенности и медико-биологические последствия аварии на Чернобыльской атомной электростанции» (у меня в архиве хранится копия этих почти семидесяти страниц машинописного текста) был сделан академиком Л. А. Ильиным на сессии общего собрания Академии медицинских наук СССР в Москве, которая состоялась 21–23 марта 1989 года. Заметьте, через три года после аварии! Нет сомнения в том, что все эти три горячих послечернобыльских года академик тоже делал доклады – но не для нас с вами, а для кремлевских патрициев – совершенно секретно. А что такого, возникает вопрос, случилось через три года, что заставило академика и его хозяев «открыть личико»? Да вот случилось: открытый доклад был приурочен к I съезду народных депутатов СССР. И это была не столько научная акция, сколько превентивный политический удар – властям было ясно, что вопрос о Чернобыле немедленно возникнет на съезде, и они решили таким образом хоть как-то обезопасить себя от критики.

Несмотря на то что доклад делал Л. А. Ильин, под ним стоит двадцать три подписи официальных представителей медицины из России, Украины, Белорусии – этакий коллективный Ильин. У нас всегда была коллективная ответственность, и никогда – персональной.

Замечу также, что доклад академика стал новостью не только для общественности (хотя никто о нем, по-моему, так и не написал – вряд ли туда была допущена пресса), но и для непосвященных ученых, которые много чего услышали впервые.

Итак, в докладе отмечается, что «дозовые нагрузки на щитовидную железу в результате инкорпорации радиойода в основном сформировались за относительно короткий промежуток времени – 2,5–3 месяца после аварии. <…> сразу после аварии МЗ СССР был введен в действие, разработанный ранее, аварийный норматив предельно допустимой концентрации I-131 в молоке (3 700 Бк/л), соответствовавший дозовой нагрузке на щитовидную железу детей, равной 0,3 Зв (30 бэр). По предварительным оценкам, за счет проведения комплекса рекомендованных Минздравом СССР мероприятий по радиационной защите населения в ближайший период после аварии и нацеленного прежде всего на предотвращение или уменьшение поступления радиойода в организм…удалось снизить возможные дозовые нагрузки в среднем на 50 процентов, а в ряде случаев до 80 процентов». (Это напомнило мне другие образчики точности от официальной медицины: «проведение комплекса защитных мер в 2–2,2 раза снизило суммарные дозы облучения населения по сравнению с прогнозируемыми». Что же и с чем сравнивалось и прогнозировалось? Об этом не говорят.)

Теперь – об уверениях о «предотвращении или уменьшении поступления радиойода в организм». По сообщениям и с мест, и экспертов парламента, на самом деле йодная профилактика или не проводилась вообще, или проводилась тогда, когда она уже была бесполезна. Об этом говорилось и в ответе Генеральной прокуратуры СССР народным депутатам, и в заключении Прокуратуры Украины.

В опубликованном в 2004 году исследовании группы белорусских ученых во главе с А. Е. Океановым сообщается, что буквально вся Белоруссия была засыпана радиоактивным йодом. (Только северная часть республики осталась относительно «чистой».) Прочая территория была загрязнена им от 5 до 50 и даже 300 кюри на квадратный километр. Так вот именно здесь йодная профилактика началась через десять дней после взрыва реактора. И это уже было абсолютно бесполезное мероприятие. Щитовидная железа у пострадавших (и особенно у детей) к тому времени уже была забита опасным радиоактивным йодом из четвертого чернобыльского реактора. По такому же сценарию «проводили» йодную профилактику и в других радиоактивных местах. В большинстве своем это был полный блеф или непрофессионализм. Академики не знали об этом?

Один из подписантов секретных документов, начиная еще с аварий на Урале, А. П. Поваляев в 2002 году на семинаре для молодых ученых в Институте проблем развития атомной энергетики РАН, запамятовав, очевидно, о своем участии в этой круговой поруке, гневно клеймил своих коллег: «Я, честно говоря, считаю, что поражение щитовидной железы у детей, которое сейчас фиксируется в зоне, – это вина медиков, не сумевших вовремя провести йодную профилактику. Врачи были абсолютно радиологически неграмотны и при этом максимально испуганы».

Авторы доклада, оглашенного Ильиным, уверяют также, что «установлены (рассчитаны с помощью ЭВМ) конкретные значения поглощенных доз облучения жителей по каждому населенному пункту районов постоянного контроля за различные сроки после аварии…»

Ну что ж, и тогда уже было ясно, а сегодня мы уже точно знаем, что это самая гнусная ложь. Уже известно из прокурорских расследований и заключений, приведенных в предыдущих главах, что они даже не справились (разве что на бумаге) с обычной йодной профилактикой, не говоря уже о фиксации конкретных доз после радиационного удара и дальнейшего облучения жителей населенных пунктов, попавших под чернобыльскую аварию. (Об этом, кстати, говорится и в секретных протоколах оперативной группы Политбюро.)

Авторы уточняют: несмотря на то что общепринятая концепция беспорогового влияния радиации на человека, «завышает реально возможные риски отдаленных последствий», они использовали именно этот подход (ну как, однако, мило!), сурово подчеркивая, правда, «необходимость взвешенной трактовки представленных расчетных данных с учетом упомянутых экстраполяционных и других ограничений».

Какие же ограничения имеют авторы в виду? В своем докладе они утверждают, что «одно из главных возражений (против беспороговой концепции. – А.Я.) заключается в том, что численные значения рисков облучения (вероятность эффекта на единицу дозы облучения), которые рекомендуются и для оценки последствий действия малых доз и низких мощностях доз, получены в натурных исследованиях только при воздействии высоких доз и мощностей доз облучения».

Эта наглая ложь была развенчана через год на парламентских слушаниях о ядерных авариях на производственном объединении «Маяк», случавшихся там регулярно, начиная с 1949 года. Вся информация о них и о влиянии радиации на здоровье людей также была надежно засекречена. Десять тысяч людей переселили втайне от страны и мира, остальные по берегам Течи до сих пор облучаются этими самыми малыми дозами. Кроме того, сравнительно недавно мы узнали о том, что и на Ленинградской станции была крупная авария с реактором такого же типа. Задолго до Чернобыля. Вранье это и было рассчитано на то, что никто ничего никогда не узнает.

Следующее заявление – «стохастические эффекты соматического и генетического характера в указанной области доз облучения не регистрировались» – приводит в шок не только специалистов, но и просто образованных людей, которые интересуются радиобиологией. Ко времени этого доклада в мире уже были опубликованы результаты исследований о влиянии малых доз радиации на здоровье человека таких известных ученых как Джон Гофман, Розалия Бертелл (она как раз изучала их влияние в «натуральных исследованиях» вокруг АЭС на «Три Майл Айлэнд» в США, из-за чего и вынуждена была покинуть страну), Ральф Грейб, Петко и многие другие. (Подробно об этом я писала в главе «Инакомыслящие ученые».) Уж придворным-то ученым могли перевести их судьбоносные труды! Как-то совсем не хочется верить, что люди, которые вершили (некоторые и сегодня продолжают вершить) судьбы миллионов жертв Чернобыля, могли быть такими темными.

Ну а уж если и в самом деле не знакомы с трудами продвинутых, как сейчас говорят, ученых, своих коллег, то наверняка были в курсе, что Комитет по действию ионизирующей радиации при ООН, «узаконил» именно беспороговую (а не пороговую) концепцию влияния малых доз радиации на здоровье человека. И руководствовался он уж точно научными, а не идеологическими, политическими или эмоциональными оценками. Не поэтому ли нехотя, с ограничениями и разъяснениями, но авторы вынуждены считаться с этим международным для них «бедствием» – беспороговой концепцией. (Получается, сами себя в докладе «изнасиловали»?)

Скрепя сердце, после трех лет идеологического оптимизма, кремлевские академики вынуждены были дать свои публичные «прогнозы для трех уровней облучения всего населения и отдельно для детей в возрасте 0–7 лет на момент аварии: 1) для 39 районов девяти областей, где уровни облучения оказались сравнительно более высокими (всего проживает – 1,5 млн чел., в том числе 158 тысяч детей); 2) для всего населения этих областей (15,6 млн чел., в том числе – 1,66 млн детей 0–7 лет) и, наконец, 3) для жителей, проживающих в Центральных районах Европейской части СССР (75 млн чел., включая 8 млн детей 0–7 лет)». Эти поражающие воображение цифры – особенно 75 миллионов человек под чернобыльским следом! – открыто прозвучали впервые после катастрофы на ЧАЭС. Да и то в узком медицинском кругу.

Каковы же были эти официальные прогнозы? «…согласно линейной (беспороговой) гипотезе, можно ожидать у детей 0–7 лет за предстоящий 30-летний период после аварии порядка девяноста случаев злокачественных новообразований щитовидной железы, в том числе 10 с летальным исходом. Всего среди населения этих районов (примерно полтора миллиона человек) без учета поправок на корректность указанной гипотезы данный прогноз указывает на возможное число примерно двести дополнительных случаев злокачественных новообразований этого органа за указанный период…Рассмотрение возможных последствий облучения щитовидной железы для всего населения упомянутых областей (39 районов 9 областей, хотя их много больше. – А.Я.) и, прежде всего, Киевской, Гомельской, Брянской и Житомирской областей показывает ожидание выхода за тридцать лет порядка 3,3.10² злокачественных опухолей, в том числе примерно 3.10¹ инкурабельных (смертельных. – А.Я.) новообразований».

Прогнозы для населения Центральных районов Европейской части СССР, включающей всю территорию Украины, Белоруссии, Молдавии и ряд центральных областей России – а речь идет о 75 миллионах человек (!), включая 8 миллионов (!) детей до 7 лет – таковы. «Расчетные оценки дают основание предположить следующее теоретически возможное число новообразований щитовидной железы радиационной этиологии за 30-летний период после аварии на ЧАЭС. Инкурабельных злокачественных опухолей у детей – до 20 случаев, и в целом по всему населению до 50 случаев. Излечимых злокачественных опухолей – соответственно до 170 и 400 случаев».

В связи с этими утверждениями интересно еще раз заглянуть в секретную переписку от 1987 года между министрами здравоохранения Украины А. Е. Романенко и союзным – Е. И. Чазовым. (Копии документов хранятся в моем архиве.) Романенко сообщает в Москву: «В районах с повышенной радиацией в Киевской, Житомирской и Черниговской областях проживает 215 тыс. человек, в т. ч. 74,6 тыс. детей. <…> выявлено 39,6 тыс. больных, ранее не состоящих на учете. <…> Всего за год было госпитализировано 20,2 тыс. человек, из них около 6 тыс. детей. У 2,6 тыс. детей (3,4 процента) из них было выявлено содержание радионуклидов йода, превышающее 500 бэр». Сегодня даже школьники в радиационных зонах знают, что 500 бэр – это гарантированный рак. Где эти 2,6 тысячи украинских детей, о которых секретно сообщает министр, сегодня? Кто ответит? Ответа нет. Заметим, что эти страшные тайны были ведомы кремлевским медицинским пропагандистам за два года до их коллективного доклада! С какого потолка они берут свои цифры?

В докладе дается и «прогноз возможных отдаленных последствий общего облучения различных контингентов населения СССР в результате аварии на ЧАЭС», приводятся оценки радиационного облучения населения с учетом 35-бэрной концепции Минздрава СССР. (Они и дальше продолжали гнуть свою линию, несмотря ни на известные только им засекреченные результаты обследования людей, ни на какую ООН с ее гуманной беспороговой концепцией.) Для населения, проживающего в зонах постоянного контроля, особо отмечается, что «расчет отдаленных эффектов проводился, исходя из реально оцененной дозы за первые четыре года после аварии и ее прогностической оценке до 2060 года, при условии, что и в этих районах также сняты ограничения на потребление продуктов питания, производимых в личных хозяйствах».

Здесь возникает два простых вопроса. Во-первых, на момент доклада прошло не четыре, а три года после аварии. Если это и грубая ошибка авторов доклада, то она весьма симптоматична. По Фрейду. А во-вторых, кто и когда реально оценил полученные населением в первые два-три месяца дозы? Из предыдущих глав книги хорошо видно, какие титанические усилия прилагали власти, чтобы не только засекретить всю информацию о катастрофе, но и чтобы уничтожить первичные медицинские документы, в которых-то и были записаны реальные дозы облучения. Вместо них врачам предписывалось фиксировать заниженные дозы, ставить любой диагноз, но только чтобы он не был связан с радиационным поражением. И вот при таких условиях вроде бы серьезные люди, отягченные академическими званиями, предлагают и своим коллегам, и обществу верить таким «реальным» оценкам доз? (Насколько они «реальны», хорошо видно из официальных секретных документов Академии медицинских наук СССР, из которых следует, что в Житомирской области в зоне постоянного контроля не проводились даже вскрытия умерших после аварии, в том числе и детей.)

Но если авторы доклада уверены в том, что они говорят, то почему к этим «реально оцененным дозам» не имели и не имеют доступа для их анализа не только простые люди, журналисты, интересующиеся этими вопросами, но даже и специалисты, профессионалы? Мне не раз жаловались на это и отечественные, и зарубежные ученые. И спустя два с половиной десятилетия к чернобыльским материалам Института биофизики РАН России, а не официальным выжимкам из них, доступа нет. (Не делайте нам больно, господа!)

Вывод, к которому приходят авторы доклада, прогнозируя будущее населения, проживающего в районах жесткого контроля, не для слабонервных: «Несмотря на повсеместно отмечаемую в данных по СССР тенденцию к росту уровня спонтанной заболеваемости и смертности от злокачественных новообразований, в наших расчетах эти параметры за весь рассматриваемый период (70 лет) приняты неизменными (снова за истину в последней инстанции берется 35 бэр. – А.Я.). Следовательно, значения превышения уровня избыточных опухолей со смертельным исходом над спонтанным могут корректироваться только в сторону их уменьшения» (!). Эта мысль повторяется и в общем заключении: «Приведенные в этой работе данные свидетельствуют о том, что в большинстве случаев прогнозируемые уровни обсуждаемых радиогенных последствий облучения и, прежде всего, среди населения, проживающего в зонах жесткого контроля в результате аварии на Чернобыльской АЭС, вероятнее всего будут находиться в пределах значений, существенно меньших, чем величины стандартной флуктуации спонтанных уровней соответствующей патологии».

Иными словами, население – и прежде всего те, кто проживает в зонах жесткого контроля, возникших в результате катастрофы на ЧАЭС, – подвергающееся изо дня в день, десятилетиями, радиации (а период полураспада иных веществ тысячи и даже миллионы лет), будет иметь меньше смертельных исходов в связи с раковыми заболеваниями, нежели население на всех иных территориях. Говоря об опухолях щитовидной железы, авторы скромно заключают: «избыточный выход радиогенных опухолей этого органа возможно будет наблюдаться». А скорее всего, мол, и не будет. Ну и как вам это нравится? Словом, больше радиации хорошей и разной!

Цену всем этим заявлениям и коллективным советским прогнозам, сделанным на основании засекреченных и извращенных данных, определила сама жизнь в радиоактивных оазисах Чернобыля за двадцать пять лет. Вот она.

Опровергать (или даже ниспровергать) потоки лжи, в которой наравне с радиацией три года – до I съезда народных депутатов – захлебывалась страна, начали загнанные в угол под давлением общественности и журналистов, сами коллеги и однопартийцы Ильина и его команды. Уже через год после этого доклада на заседании Верховного Совета СССР председатель Правительственной комиссии по вопросам ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС В. X. Догужиев сделал сенсационное для страны и мира заявление: «…у 62 процентов всего населения, которое обследовалось, доза облучения составила от 1 до 5 бэр. У полутора миллионов человек, проживающих на момент аварии на наиболее загрязненных радиоактивным йодом территориях, в том числе 160 тысяч детей в возрасте до семи лет, доза облучения щитовидной железы составит у 87 процентов взрослого населения и 48 процентов детского не более 30 бэр. У 17 процентов детского населения –100 бэр».