Текст книги "Бонжур, Антуан!"

Антуан на цыпочках вышел из спальни, заботливо прикрыл дверь и произнёс взволнованным полушёпотом:

– Матушка весьма сожалеет, что не может принять вас, мсье, у неё сильная мигрень и кашель.

Антуан явно переигрывал, но барону стало не до матушки. Я поспешил навстречу, чтобы исправить свою же промашку.

– Я же говорю вам, Роберт Эрастович, сестра Альфреда нам конверт дала, Агнесса, тогда она совсем маленькая была, про убийство брата ничего не знает, а сейчас она вроде как психическая. Так вы мне поможете? Видишь, Антуан, Роберт Эрастович крайне заинтересовался нашим конвертом. Столько лет прошло. Это же почти неисполнимая задача: найти отправителя по такой бумажке. Но Роберт Эрастович обещает помочь.

– Там же штамп отеля есть, – с готовностью вмешался Антуан. – Это всё-таки даёт надежду.

– Что и говорить, – голос чёрного монаха обрёл прежнее спокойствие, – вы сильно меня удивили. Дело в том, что отель, штамп которого стоит на конверте, принадлежит мне. Значит, конверт был послан из моего отеля, кто-то из моих постояльцев… – Он задумался глубоко и сосредоточенно. – Когда это было, вы говорите? Март сорок седьмого? Это несколько осложняет дело, потому что я стал владельцем отеля только год спустя, но попробовать все же можно, – он требовательно протянул руку за конвертом.

Я сделал вид, что не заметил этого жеста, аккуратно спрятал конверт в заветную папочку. Вчера он подвёл меня, нынче выручил и в будущем ещё послужит.

– Да мы же вместе с вами и поедем, Роберт Эрастович, – бодро сказал я. – Хоть сейчас. И разберёмся на месте.

– Как вам будет угодно, – сухо бросил он, – но в данную минуту…

Из спальни донёсся вопрошающий глас.

– Ты меня уважаешь, матушка? – Это Шульга изо всех своих бедных сил трудился на французском языке для родины.

Мариенвальд удивлённо оглянулся на дверь. В копеечку обойдётся мне Иванова помощь! Я вытащил из папки конверт.

– Впрочем, берите, Роберт Эрастович. Не обязательно нам двоим туда ехать, вы сами сделаете лучше и быстрее, если это вообще возможно. Я целиком доверяюсь вам, – и протянул ему конверт с таким видом, словно это был чек на миллион франков.

Однако и конверт кое-что стоил! Чёрный монах с благодарным кивком принял мой дар. Конверт тут же исчез в сутане, и барон сам назначил ему цену.

– Склероз, склероз, – молвил он. – Я же совсем забыл, что вы филателист, спасибо этому конверту, он напомнил мне. Как филателисту я завещаю вам свою коллекцию марок, она стоит не меньше миллиона.

– Гран мерси, мсье Мариенвальд. От марок не откажусь.

– Вот именно, мне бы сразу сообразить, – заметил с улыбкой барон, радостно похлопывая ладонью по сутане: обвёл-де нас вокруг пальца, завладел конвертом. – Однако не хороните меня раньше времени, я ещё собираюсь поскрипеть и на этом свете, – улыбка его сделалась игривой, и он подмигнул Николь. – Завтра даю объявление о своей помолвке. Как жаль, что мне надо спешить… Такое чудесное общество… Желаю успеха на вашем поприще, дорогой Виктор, теперь всё будет зависеть от вас! – вот как он пригвоздил меня с разлюбезной улыбкой.

Я улыбнулся ответно:

– Ах, Роберт Эрастович, вряд ли теперь от меня что-либо зависит после того, что вы объявили мне, – и пригвоздил его к тому же кресту. – Теперь от вас будет зависеть, от ваших только действий.

– Теперь у нас с вами общие действия, – он и вовсе повеселел. – Так сказать, объединённый союз.

– Но под вашим командованием, под вашим, Роберт Эрастович, – подпевал я.

Мы уже дошли до порога – и новая задержка: машина Луи катилась по дороге.

– Это мсье Дюваль, – любезно пояснил я, – старый партизан, друг отца, он ездил в Льеж к президенту де Ла Гранжу, мы собираемся подавать официальное заявление по поводу…

– Вы, разумеется, покажете его мне, – бесцеремонно перебил барон, он уже чувствовал себя полным хозяином положения, так глубоко заглотал он мою наживку. Но, видно, что-то сверкнуло в моих глазах, плохой я всё-таки актёр, чёрт возьми! Он тут же смягчил тон. – Я найму для вас самых лучших адвокатов, да и сам помогу советом. Вы, наверно, знаете, вопрос о сроке давности ещё не решён парламентом.

– Но речь идёт ещё и о прямом убийстве в мирное время, – любезно напомнил я на всякий случай.

Луи уже подъехал, рядом с ним сидела Татьяна Ивановна. Чёрный монах заторопился к «ситроену». Луи вышел из машины. Они церемонно раскланялись, и барон укатил.

Татьяна Ивановна подошла ко мне.

– Как Луи нашёл вас? – обрадовался я. – Он же за президентом поехал? Где вы так долго пропадали? Вы должны почитать нашу тетрадь, Татьяна Ивановна, а то у нас полная свистопляска с переводом.

– Мсье Луи немного заблудился в Льеже, – напевным говорком отвечала Татьяна Ивановна. – Мы случайно встретились на улице, и я отвезла его к дому президента. Мсье Поль Батист продолжает в горах свой ваканс, он явится по программе.

– Какое странное название, Татьяна Ивановна, «Отель де Виль» – вы не находите?

– У нас так называется городская ратуша, а иногда и главный отель в городе.

– Только и всего? – Я был обескуражен. – Впрочем, это побочный вариант, бог с ним, – я повернулся к Дювалю. – Что так долго, Луи? Мы вас заждались, идёмте завтракать.

– Тебе звонили, – объявил Антуан, когда мы вошли в комнату.

– Тереза?

– Она сказала, что она Тереза, – с готовностью перевёл Иван.

– И что же она молвила?

– Что ты ей очень нужен.

– А вы?

– Антуан ответил, что ты уехал с важным визитом.

– Ну что ты теперь скажешь, Антуан? Придётся-таки прокатиться нам в «Остеллу». Тереза сама зовёт меня, Антуан.

ГЛАВА 21

«Остелла» – два километра», – мелькнул голубой указатель, чуть дальше – призывный щит: «Вкусная валлонская еда, уютные недорогие комнаты с прекрасным видом, горные теренкуры. Загляните в нашу „Остеллу“!» Каков стилек, вы узнаете его?

Идём на «Остеллу» тремя «эшелонами». Луи и Шарлотта – впереди в своём «Москвиче», потом мы с Антуаном, с Николь и Татьяной Ивановной на заднем сиденье. Иван и Гастон прикрывают эту мощную, хотя и несколько разнокалиберную колонну. Грядём в «Остеллу» всей дружной семьёй на пикник по некоему поводу. Из большой моей семьи лишь Сюзанна осталась дома – нести боевую вахту, ах, бедная Сюзи!

Итак, мы нагрянули в «Остеллу». На мне нейтральный штатский костюм с белым платочком в нагрудном кармашке пиджака. Я тайно вступаю в переговоры с Терезой, а если это окажется недостаточным, если наши шуры-муры ни к чему не приведут, то дальше все проще простого: какая-либо из наших машин внезапно поломается, и кто-то остаётся на ночь в волчьем логове, чтобы продолжить поиск. У Шарлотты и Луи больше всего возможностей и шансов для такой поломки, поэтому они и следуют в первом эшелоне.

«Остелла» – 1 км». Зовут, зовут нас стрелки.

– Приотстань чуток, – говорю Антуану, – дадим Луи одну-две минуты, пусть они осмотрятся. А тут и мы.

Впрочем, Антуан и сам знает дело, он уже сбросил газ. Машина Луи ушла за поворот.

Вот и мостик, возле которого Иван замерзал. «Остелла» раскрылась за срезом скалы, загадочная «Остелла», сочно и красиво освещённая предзакатным солнцем. Начинаю комментарии:

– Вот она перед вами. Прошу приготовить кинокамеры. Кадр первый: торжественная встреча Луи Дюваля. Туш и выбор меню!

– Ой, как я волнуюсь! – восклицает Николь за спиной.

«Москвич» стоит у дома, а сам Луи уже ведёт переговоры с хозяйкой, которая вышла из дверей. Шарлотта тут же.

– Старый партизан Луи в своём репертуаре. Вышел на исходную позицию, – это я комментирую.

Приближаемся ещё на пятьдесят метров. За столиками под тентом сидят посетители. Тереза сладостной волной плывёт с подносом – и сердце моё вмиг упало, потому что я увидел и узнал другую: продолжая разговаривать с Луи, женщина у дверей машинально обернулась на шум мотора – и я увидел её лицо. На ней было другое платье, летнее и светлое, но лицо-то не изменилось.

– Вперёд, Антуан. Алярм! – крикнул я. – «Остелла» отпадает…

– Он вас умоляет: алярм, – в растерянности сказала по-русски Татьяна Ивановна.

Но и Антуан уже узнал женщину у дверей. Дал газ, мы пулей проскочили мимо «Остеллы», лишь угол крыши да скалу, нависшую над дорогой, увидел я. Голова лошади выглядывала там с вершины, вздыбившаяся голова взнузданной лошади, с нашлёпкой толстых губ, подслеповатым тёмным глазом, надломленным ухом. Скала поразительно смотрелась как лошадиная голова, но, видимо, не из всех точек, а лишь отсюда, с юго-восточной стороны…

– Женщина в чёрном, – сказал Антуан, выжимая газ. – Нуар!

– Женщина в чёрном, – взволнованно повторила Татьяна Ивановна по-русски. – Это она, я тоже узнала её.

– А я видела Терезу, – воскликнула Николь, – она шарман. Но почему мы не остановились, кого вы узнали?

– В этом игровом эпизоде, как говорится, комментарии излишни, – я посмотрел сквозь заднее стекло. – Тем не менее мы продолжаем наш репортаж о несостоявшемся пикнике. Только что слева по курсу промелькнула прекрасная и загадочная «Остелла», перед нами возникла уже не загадочная женщина в чёрном, но не только она возникла перед нами, мои дорогие слушатели, мы узрели нечто более значительное. Мы увидели Лошадиную скалу.

«Остелла» скрылась за поворотом, за елями, но Лошадиная скала была видна ещё лучше, отсюда даже шея вырисовывалась и грива. Резкие тени перечёркивали скалу, то бишь голову, рисунок был полон экспрессии и силы.

Антуан даже присвистнул, обернувшись, но он мог видеть Лошадиную скалу и в смотровое зеркальце, так чётко она вырисовывалась. Иван неумолимо следовал за нами с тем же интервалом и махал свободной рукой, призывая остановиться.

Ушла от нас «Остелла». Отдалилась, растаяла за холмом Лошадиная скала, но камни, похоже, приостановили своё движение, они уже не скатываются в глубь родника, и оседает песчаная дымка.

– Как думаешь, Антуан, видела она меня или нет, эта бедная вдовушка, мадам Ронсо?

– Мадам Ронсо? – он на мгновенье вскинул брови. – Ага, понимаю. В этом доме промахнулся Альфред Меланже, и Борис убил Густава Ронсо. Все сходится. Нет, я не думаю, что она тебя видела. Как раз в этот момент она отвернулась и стояла спиной. По-моему, она о чём-то спорила с Луи.

– Отец кого-то здесь убил, да? – допытывалась Николь. – Поэтому мы и не могли остановиться? Это нельзя?..

– Потерпи немножко, сестрёнка. Торжественный пикник в горах временно переносится на весьма непродолжительный срок. Наши дела не так уж плохи, но тебе, Николь, кажется, придётся туговато.

– Я тебя не понимаю, дорогой братец, – отпарировала она. – Ты любишь говорить загадками.

– На перекрёстке есть неплохая таверна, – заметил Антуан. – Мы можем там остановиться и посидеть.

– И перестанем, наконец, мучить Николетт своими загадками. Но держись, дорогая сестрица!

Дорога шла под уклон густым лесом. Меж стволов проступали слоистые скалы с прилипшими к ним валунами. Опять мелькнула вдали Лошадиная скала: отсюда и шагали к ней «кабаны», она служила им ориентиром. Но ведь и промах Альфреда Меланже имел своё значение…

Иван отчаянно сигналил, призывая нас к остановке. Но вот и перекрёсток с белокаменной церквушкой. Антуан подъехал к таверне. Иван резко притормозил рядом, высунулся из кабины, старый Гастон, обронив голову на грудь, сочно похрапывал.

– Что это значит? – вскричал Иван, подбегая. – Почему мы уехали с нашего пикника?

– Это значит, Иван, – в полном смущении отвечал я, – что человек по имени Пьер Дамере находился в двадцати метрах от нас.

– Где он был? – невнятно удивился Иван. – Ты увидел его в «Остелле»?

– Позавчера, в воскресенье, в четырнадцать ноль-ноль по среднеевропейскому времени. Он находился всего в двадцати метрах от нас…

– И курил сигару, сидя в машине, – подхватил Антуан.

– Номер его машины? – продолжал я, озлобляясь все больше. – А ну, живо!

Иван непонятливо пялил глаза.

– Девяносто три, двадцать пять, икс, провинция Западная Фландрия, – бесстрастно закончил Антуан.

– Ты понимаешь это? – в полном отчаянии кричал я, обращаясь к Ивану. – В двадцати метрах?!

– Ну вас к богу, – обиделся Иван. – Зачем ты меня всё время дурализируешь?

– Антуан, объясни ему популярно, – я уже остыл и высматривал столик поукромнее. – А я с Николь пока поболтаю. Чует моё сердце, Луи там долго не засидится. Иван, наблюдай за дорогой.

– Я его не пропущу, – обещал Шульга.

Я продолжал собирать свои камни. Пьер Дамере читает не только газеты, но знаком и с моей частной перепиской: чёрный монах доложил ему о первом письме, которое я написал Антуану три месяца назад. Пьер тоже готовился к моему визиту, он вырезал инициалы на сосне, он выкрал или выкупил папку «кабанов» из архива генерала Пирра. А когда я начал раскапывать, что было на мосту, Пьер подослал свою бывшую невестку на банкет в надежде запугать или запутать меня. Женщина в чёрном неплохо исполнила роль, и, если бы не старый нож с монограммой и не случайный поворот дороги, заведший нас с Луи под крышу «Остеллы», не собрать бы нам распавшиеся камни. Ещё и сейчас не все проступило в холодной прозрачности родника.

– Кстати, дорогой Гастон, вы так и не ответили на мой вопрос. Не может того быть, чтобы Мишель состоял в отряде под фамилией Ронсо. Внимание, друзья, предлагаю дать слово старому Гастону.

Но Гастона и просить не надо было. Он выспался и жаждал говорить, чтобы взять реванш за долгие годы молчания.

– Минуту, старче. Вернёмся к нашим баранам. Хотя бы такой вопрос: как Мишель, он же Щёголь, попал в отряд «кабанов»?

– Зачем ты хочешь возвращаться к ихним баранам? – равнодушно удивился Иван.

– Помолчи минутку, русский Жан. Слово для перевода имеет Татьяна Ивановна.

Но Гастон болтал без умолку и как хотел, не было наших сил остановить или вразумить его. Он увидел меня, поднял кружку.

– Я сразу узнал этого парня, – изливался он, – уж очень он на Бориса похож. И форма у него красивая. Он получил королевский орден. Он русский лётчик, летает по всему миру, так написали в газете. И я подумал, пусть он узнает про Бориса. А этот парень мне тогда не понравился. Он был у «кабанов» в последний день и остался в моём доме. И я задумался, почему он не пошёл с «кабанами» на мост и не погиб вместе с ними? Но потом я увидел Мишеля и понял, что Антуан не виноват, он был слишком молод, чтобы умирать. А теперь я вижу, что Антуан – настоящий парень.

– А я тебя подозревал, Гастон, – ответил Антуан с улыбкой. – Я думал, ты забрал из хижины их вещи. Но я тебя уважаю. Я всегда тебя уважал: ты один выступаешь против всех.

– Люди уважают старого Гастона, – подтвердил старик. – Но когда я увидел Мишеля, я понял, что было на мосту. Мишель все тонко обделал, все концы спрятал в воду, это он умеет. Осенью сорок четвёртого года он явился в хижину «кабанов», он хотел забрать свои вещи. Но и старый Гастон не дурак, старый Гастон побывал там раньше Мишеля. Я сразу понял, что тут случилось. Одиннадцать настоящих парней, отчаянных «кабанов» разве их так просто убить! Ясное дело – боши их выследили. И я пошёл в хижину, чтобы узнать, кто их выдал. Я перекопал все вещи. И я нашёл. В мешке Мишеля я нашёл старую библию, а в ней была спрятана в корешке та самая фотография, которую я показал Виктору. Я всё понял: Мишель решил отомстить за Густава, он был хороший стрелок, Альфред часто отпускал его на охоту, чтобы он принёс им зайца или фазана. Но он вместо охоты ходил к бошам и спелся с ними. Я спрятал библию и фотографию, но больше я ничего не взял, а разворошил все вещи, будто в хижине побывали боши или воры.

– Под какой же всё-таки фамилией был Мишель в отряде? – спросил я, воспользовавшись паузой, пока Гастон наполнял свою чашу. – Спросите у него, Татьяна Ивановна.

– Почему ты не даёшь говорить старому Гастону? – грозно откликнулся старик. – Или ты считаешь себя умнее старого Гастона? Конечно, Мишель придумал себе другое имя, никто в отряде не знал, что он Ронсо, я сам об этом догадался лишь тогда, когда увидел фотографию. И он пришёл в хижину за этой фотографией, но не нашёл её. Тогда он спустился в мой дом. Я притворился, будто ничего не знаю. Он рассказал, что «кабаны» погибли, только он чудом спасся, хотя все думают, что он тоже мёртв. Я сделал вид, будто верю ему. И тогда он спросил про библию, это, сказал он, подарок его матери, и он им очень дорожит. Но я тоже не дурак, я спросил его: «Скажи мне прежде, почему ты скрывал от „кабанов“, что ты Мишель Ронсо?» Он засмеялся и дал мне карточку, чтобы я поверил ему. «Мишель – это моя кличка, – ответил он, – так придумали русские парни. А если ты хочешь узнать моё имя, которое я носил всю жизнь, прочти его на этой карточке. Я живу в Намюре и никого не боюсь». Я прочитал и удивился: «Откуда у тебя свой отель?» И он опять соврал мне, он сказал: «Это не мой отель, я просто живу там, пока у меня нет своего дома. Ты думаешь, что я заработал деньги в лесу? Ты заблуждаешься: в лесу я заработал только раны и болезни». Он думал, что ему удастся обмануть старого Гастона, как бы не так! И библия осталась у меня, я верил, что она мне пригодится. А потом кончилась война, и предатели остались на свободе. И я сказал сам себе: «Пусть люди оставят старого Гастона в покое. Ты потерял дочь и жену, Гастон. Забудь живых и помни мёртвых. Не желаю я вас знать», – вот как я сказал всем. Я уже думал, что библия мне никогда не понадобится, но тут прилетел из Москвы этот парень. Виктор – настоящий парень, я уважаю Виктора, пусть он приходит ко мне в дом.

– Как же всё-таки Мишель узнал, что «кабаны» убили его брата? – дотошничал я, потому что все это были звенья одной цепи. – Ведь Мишель не ходил в ту ночь к Лошадиной скале, об этом написано в синей тетради.

– Ты думаешь, у тебя найдётся такой вопрос, на который у Гастона не будет ответа? Ты плохо знаешь старого Гастона.

– Альфред промахнулся, и «кабаны» над ним подтрунивали за это, – предположил Антуан.

– Сам Борис больше всех смеялся над Альфредом в хижине, и Мишель слышал этот смех, это было при мне, – подтвердил Гастон, а сердце моё сжалось от боли, но сейчас не время и не место для моих переживаний, потому что пришло время собирать камни.

– За обедом Гастон говорил, что Пьер, он же Мишель, – негодяй. Есть конкретные факты?

– Однажды мы встретились в лесу, и этот негодяй Мишель отнял у меня двух фазанов, он сказал, что это нужно для «кабанов». Ему некогда было самому стрелять фазанов, потому что он бегал к бошам.

– Хорошо, пойдём дальше. Допустим, что Мишель ходил в «кабанах» под чужой фамилией. Но зачем ему было становиться Дамере, если он всегда им был?

За Гастона снова ответил Антуан:

– Он знал, что все «кабаны» погибли, и поэтому решил взять фамилию по старой кличке. Так ему было легче получить документы после войны.

– Но Альфред Меланже не погиб. И Альфред знал, что он Щёголь, то есть и Дамере. Как ты увяжешь это, Антуан?

– Щёголь мог думать, что Альфред тоже погиб. А потом они встретились, и начался их поединок. А уж после смерти Альфреда он мог быть спокойным. Никаких следов не осталось.

– Почему Гастон решил, что «Остелла» принадлежит Пьеру?

– Ты задаёшь глупые вопросы, русский лётчик, – отвечал старик с насмешкой. – Старый Гастон знает все, что делается в его округе. Люди уважают за это старого Гастона. Через год после войны я ехал по дороге и видел своими глазами, как Мишель красил там двери и делал новые окна. И я понял, что это его дом.

Неохотно собираются камни, не складывается их рисунок – все это лишь предположения, натяжки, они не заменят фактов, а нам нужна истина. В том, что сообщил Гастон, сомневаться не приходится, но всё же это только версия, которую мы должны сначала подтвердить, а уж после принимать решение. Предатель где-то рядом, я всё время ощущаю его присутствие, а ухватить не могу даже намёком. Он ловко действует и тут же заметает следы. Именно он и наводит нас на «Остеллу», Антуан уже высказывал такое предположение, теперь я не сомневался в его истинности… Есть у меня одна идея, но ею ещё рано делиться, ещё с Терезой кое-что неясно.

– Надо ехать в «Остеллу», – объявил Шульга, глядя в сторону дороги, по которой мы приехали.

Занятно получается, подумал я: все нити ведут в «Остеллу», а нам там нечего делать.

– Нам надо искать предателя по номеру машины, Антуан.

– Я займусь этим, но вряд ли успею сегодня.

– Вариант объявляется запасным. Будем искать другие нити. Монах намекнул: в нашем распоряжении два дня.

– Луи выезжает на перекрёсток, – торжественно доложил Иван.

Николь выбежала на дорогу, делая знаки Луи.

«Безнадёга», – заключил я, увидев его лицо, и протянул Луи свой стакан. Тот залпом осушил его.

– Эта чёртова кукла не пустила нас в отель. Я, видите ли, не взял с собой паспорта, и она не может пустить меня с незнакомой женщиной в номер. А там сидят за столом расфуфыренные кокотки, им можно! В какой стране я живу: меня не пускают в номер с собственной женой. Я напишу письмо в газету.

Антуан рассмеялся:

– Она же узнала тебя, Луи. Она не захотела пускать в отель старого партизана, вот в чём дело!

– Я тоже сразу узнал эту ведьму, – ответил польщённый Луи, – но я-то не подал виду.

– Она тебе тоже не показала своего вида, – заявил Иван на русском языке, но тут же поправился и сам себя перевёл: – Это была женщина в чёрном, Виктор её испугался.

– Она меня не пустила в отель, – самодовольно продолжал Луи, – но кое-что я всё-таки увидел.

– Терезу? – быстро спросил я.

– Да, Тереза делала мне знаки. Она хотела со мной поговорить и боялась этой ведьмы.

Подоспевшая Шарлотта принялась подтрунивать над мужем: так её взволновала мысль о несостоявшемся приключении, в котором она должна была играть роль женщины для развлечений. Я слушал Шарлотту, а размышлял о Терезе: от неё ли самой исходил звонок, или звонила она по указке Пьера? Как вообще она ко мне относится? Но разве можно решить этот вопрос без самой Терезы?

– Зачем мы здесь сидим? – заявил Иван, не трогаясь с места. – Давайте нападём на эту «Остеллу», захватим ведьму и заставим её раскрыть адрес ихнего военного преступника. Если она сидела в его машине, то она знает и его адрес.

– Ты молоток, Иван, – я усмехнулся, – до чего же ты логично рассуждаешь, тебе пора в парламент, будешь представлять крестьянскую партию.

– Нас же арестуют, – испугалась Николь, делая большие глаза.

– А мы удерём, – сообщил Иван, оказывается, у него уже все продумано.

– Куда ты удерёшь, Иван, в лесную хижину? – Антуан горько усмехнулся. – Во время войны я делал то, что хотел и что велела мне моя совесть, но некоторые нас называли за это бандитами. А сейчас я уважаемый человек, но не могу поступить по велению своей совести.

– Если не хотите брать её в плен, устроим засаду, – пылко фантазировал Иван. – Подкараулим этого предателя на дороге и возьмём в плен не её, а его самого.

– Чтобы что? – поинтересовался я на всякий случай. – Что ты будешь с ним делать?

– Я дам ему в морду, – убеждённо отвечал Шульга.

– Мне морды мало, Иван. Я должен так его пригвоздить, чтобы он уже не поднялся. И чтобы при этом мои манжеты остались чистыми.

– Я тебя уважаю, русский Жан, – молвил Гастон, – но я с тобой не согласен. Ты не должен действовать как боши.

– Хорошо, Гастон, – согласился Иван. – Я возьму плакат, и мы вместе с тобой будем делать демонстрацию.

– Нет, русский Жан, – отвечал Гастон, – власти тебе тоже не помогут. Я им сказал: найдите того боша, который проколол штыком мою дочь. А они вежливо улыбались и ничего не сделали.

– Что же нам делать? – спросил Иван.

– Пусть решает этот молодой русский. Сейчас он тут главный.

– Ничего у нас не получается, Виктор. – Антуан развёл руками и поглядел на Николь.

– Да, сестрёнка, – ответил я, перехватив взгляд Антуана. – Ничего другого у нас не осталось. Но сначала я должен задать вопрос старому Гастону.

– Старый Гастон ответит на твой вопрос.

– Кто такой Буханка? Он был «кабаном», да?

– Никакого Буханки у «кабанов» не было, – отрезал Гастон. – Ты что-то путаешь, русский «кабан».

– Прекрасно. А как попал Мишель-Пьер в отряд?

– Его прислал сам полковник Виль. Вот кто был настоящий парень!

– Как ты смеешь, старик, отзываться так о бандите? – мгновенно рассвирепел Луи.

– Помолчи, не тебе судить об этом. Что было делать Вилю, если он был молод и хотел жить? Он себя не щадил в бою, его четыре раза ранили боши, он воевал не ради денег и наград. Но он понял, что после войны останется в дураках, и тогда он забрал деньги из банка. Виль – наш герой. Если бы он вернулся сейчас в Бельгию, я бы первый крикнул ему: «Виват!»

– Вы только послушайте, что говорит этот свихнувшийся старик, – гневно торжествовал Луи. – Он хочет кричать «виват» бандиту.

– А разве наши министры, которым все кричат «Виват», разве они не бандиты? Они грабят народ, и люди кричат им «виват». Так говорит старый Гастон.

– Я не кричу «виват» твоим министрам, – парировал Луи с ехидством. – Я коммунист, и я хочу, чтобы наше богатство принадлежало народу.

– Полковник Виль – герой, – твердил Гастон.

– Что-то я не слышал о том, чтобы героев разыскивал нтерпол, – язвительно отвечал Луи. – Настоящие герои сидят дома и смотрят телевизор. Наш герой – генерал Пирр.

Антуан пытался их примирить:

– Не будем спорить о политике. Лучше поговорим о наших делах.

Хозяин подошёл к нашему столику.

– Вы, кажется, говорили о полковнике Виле, – сказал он. – Если вы хотите знать моё мнение, я вам скажу: Виль – молодец. Он получил по своему счёту лишь то, что ему причиталось. Он мог взять и больше, но он взял ровно столько, сколько заработали на нём эти деляги, которые отсиживались в Лондоне. Я тоже был в Сопротивлении.

– Вот видишь! – старый Гастон с готовностью поднял кружку.

Луи поднялся:

– Хватит! Мне надоели ваши дурацкие разговоры! Мы должны действовать. Я еду в Льеж, – заявил он. – Там я пойду в комитет Коммунистической партии. Наш секретарь – старый шахтёр, я его знаю, и он поймёт меня. Он тут же позвонит в Брюссель, мы вместе поедем в Брюссель…

– Мы тоже будем действовать, – ответил Антуан и снова посмотрел на Николь. – И незамедлительно.

– Придётся тебе, сестрёнка, – я подошёл к ней, обнял за плечи. – Паспорт-то у тебя с собой? Вся Европа на тебя смотрит.

– Какая Европа? – спросила Николь, она ещё на что-то надеялась.

– Восточная и Западная, поговорка у нас такая. Пора, Николь.

– Ты хочешь, чтоб я поехала в «Остеллу», – она подняла на меня глаза, и я увидел в них отчаянную решимость. – Хорошо, Виктор, я поеду, у меня есть паспорт и деньги.

– Пусть она едет, – великодушно согласился Луи. – Эта красотка делала мне знаки, она там. А я поеду в Льеж.

– Поддерживай контакт с Терезой, – сказал Антуан.

– Зачем вы её учите? – отозвался старый Гастон. – Она дочь Бориса и лучше вас знает, что ей там делать.

Я засмеялся:

– Огляди внимательнее, сестрёнка, свои будущие владения, которые ты никогда не получишь.

– Я понимаю, – отвечала Николь, – чёрный монах хотел обмануть тебя, он все придумал. Я правильно его поцеловала, да? Он такой противный…

– Действуй в том же духе, Николетт. Скажи Терезе, что ты моя сестра и что я сам тебя прислал. Запомни, я буду у Ивана.

– Мне нужно рассказать, что ты в неё влюбился? – не без кокетства спросила Николь.

– Смотри по обстановке. Главное, постарайся извлечь её оттуда…

– Этого нельзя говорить, – возмутился Луи. – Я не допущу, чтобы русский влюбился в дочь предателя.

– Но, может, Тереза и не дочь его? – сказал Антуан.

– Сколько у вас денег? – спросила Шарлотта.

– Франков триста…

– Этого мало, – сказал Антуан.

Я сунул Николь пятьсот франков.

– Возьми на представительство. Есть ещё вопросы?

– Мне всё ясно, – покорно отвечала Николь. – Я буду действовать через Терезу. Я понимаю, что она нужна тебе…

Мы вышли на перекрёсток. Вскоре в сторону «Остеллы» свернул роскошный «мустанг». Николь подняла руку и побежала к водителю. За рулём сидел мужчина в чёрном костюме, полный респектабельности. Николь стояла, наклонившись к кабине, и поза её выражала решимость и безнадёжность. Я чуть было не окликнул её, чтобы она вернулась. Но Николь уже открыла дверцу.

– Бон шанс, Николь! – крикнул я по-французски. – Ни пуха тебе ни пера.

– Мерси, Виктор, – она помахала рукой.