Текст книги "Кодекс Снеговика"

В течение всех новогодних каникул Вадим пытался разными хитрыми способами выведывать у соседей хотя бы какую-то информацию, и Анюта, как могла, пыталась помочь ему в этом, но никто из аборигенов, ничего толком не знал. Одни говорили, что это зрелище было похоже на добротный китайский фейерверк, другие говорили, что слышали какой-то подземный гул и испугались землетрясения, третьи (и таких было большинство) вообще ничего не видели и не слышали, потому что громко играла музыка, а на фейерверки они к этому моменту уже не реагировали. Звери тоже не могли помочь, потому что Анюта перестала понимать их…

В распоряжении Вадима было только два железных факта, на основании которых можно было построить свое собственное следственное предположение. Первый факт: взрыв состоялся, но поселок почему-то остался цел – за исключением одного дома артистки, который выгорел в труху. Второй: на детской площадке, на том самом месте, где стоял Снеговик, образовался почти идеальный круг, свободный от снега, и в центре этого круга на пожухлой прошлогодней траве лежала коробочка с подарком. Возможно, этот круг заинтересовал бы следователей, и они отнеслись бы к показаниям Толика с бОльшим вниманием, но в ту же ночь, уже ближе к утру, повалил снег, и странный круг быстро исчез…

– Он погиб ради нас, – сделала свой вывод Анюта.

– Это понятно, – согласился Вадим. – Но как он погиб? Что он сделал? О чем он думал?…

– Пап, какая сейчас уже разница?… Он погиб ради нас…

– Может быть, следующей зимой он снова где-нибудь появится? – без особой надежды предположил Вадим.

– Нет, – тихо сказала Анюта. – Он больше нигде и никогда не появится. Кодекс Снеговика запрещает квазибустулярную аннигиляцию…

Девочка так уверенно произнесла эту фразу, что Вадим понял: «Она это знает наверняка».

До поры до времени он не стал выведывать у нее детали.

Анюта долго была не своей. И хотя она жила прежней жизнью: ходила в школу, делала уроки, отвечала на вопросы родителей и учителей, но было видно, что девочка сражается с какой-то внутренней болью. Папе эта боль была понятна, а маме – нет…

Только ближе к лету Анюта первый раз по-настоящему засмеялась. До этого момента она лишь изредка для вежливости улыбалась. Катерина, которая была в полном неведении, не могла понять, что случилось с дочерью. Девочка явно переживала первый в своей жизни переходный период, который, если верить журналам, у современных детей сместился на пару лет, и мама не знала, чем ей помочь. Вадик же на все ее тревоги беспечно отвечал: «Не переживай. Скоро это пройдет». Но Катерина не могла этого так просто перенести. Она пыталась действовать, плюнула на ламинат и облицовку дачной ванной комнаты, и решила купить на майские праздники билеты в селигерский «Домик рыбака». Думала угодить, зная страсть дочери к рыбалке. Хорошо, что перед тем как выкупить билеты, она сообщила о своей задумке Анюте.

– Мам, – Анюта улыбнулась вымученной улыбкой. – Давай лучше на дачу поедем.

Катерина опешила.

– Да что там сейчас делать? Снег только стаял. Грязь кругом.

– Ну и что? – сказала девочка.

– То есть ты не хочешь на рыбалку? – Катерина с трудом сдерживала негодование.

– Я хочу на дачу, – твердо ответила Анюта и вместе со скрипкой ушла в свою комнату.

На скрипке она играла все свободное время. Галина Владимировна была в восторге от ее успехов, но маму похвалы учительницы уже давно не радовали…

В первый раз после Нового года Анюта рассмеялась в конце мая. Перед каникулами в музыкальной школе состоялся концерт. Каждый ученик должен был к этому концерту подготовить свой номер. Все играли классиков – Баха, Моцарта, Вивальди. Анюта выступила вместе Вадимом. Они играли «Вальс Петрова». Успех был ошеломительный. Кто-то из зрителей, среди которых были только родители, не выдержал и крикнул в конце: «Браво!».

У Вадима дрожали руки от волнения. Анюта поцеловала его в щеку и засмеялась. От этого смеха сердце Вадима зашлось, а глаза повлажнели…

В начале июня Катерина и Вадим вместе взяли отпуск и всей семьей поехали в Барханы. У них уже была куплена путевка в Париж на август. До этого момента Катерина хотела обустроить ванную комнату на втором этаже. Вадим же в основном копался на улице. Он решил перед домом устроить нечто вроде лесной поляны. Перекопал глинистую землю, обработал территорию гербицидом, посеял специально закупленные семена…

Анюта тем временем жила своей жизнью и не требовала внимания. Она каталась на велосипеде, ловила сачком бабочек, игралась с Байкалом, который приходил в их двор каждый день, и, конечно же, не забывала про скрипку.

Однажды Катерина видела, как ее дочь кормит хлебом двух ворон прямо с ладони.

Псись больше не появлялся, но Катерина иногда замечала мышиные экскременты возле помойного ведра, и ей это очень не нравилось.

– Чего им надо в доме, – возмущалась она. – Пусть, зимой им деться некуда было, но сейчас и на улице еды много…

Мяукала тоже часто к ним заходила. По просьбе Анюты, Катерина частенько жарила котлеты. И эта обязанность ей тоже не нравилась…

Лютеция на удивление спокойно воспринимала появление кошки. Она вообще после Нового года кардинально изменила манеру поведения и из истеричной шавки превратилась в задумчивого песика – размеренно обходила свои владения, обнюхивала углы, вяло водила глазами за пролетающими мухами, либо просто лежал на солнце и дремала. Анюта взяла за правило хотя бы раз в день гладить ее по животику и теребить за ушками. Лютеция восторга не проявляла, но было видно, что ей эти процедуры очень нравятся…

Без таджиков поселок, словно осиротел. Раньше, бывало, глянешь в окно и обязательно кого-нибудь из них увидишь – то с лопатой, то с кувалдой. А теперь тихо, и пыль покрыла все поверхности. Странно, но без таджиков почему-то и сорняки стали наглее – на незастроенных пустырях в рост пошла крапива, на детской площадке обозначились колючие ростки чертополоха. И только на том месте, где стоял Снеговик, сорняки почему-то не росли – только трава…

Скучный Генерал бродил по поселку на пару с хромающим на одну лапу Трифоном. Алешеньки не стало, смысл жизни утратился. Таджиков тоже нет – некого к ответу призвать. Разве что охранники еще остались. Да и те без надзора страх потеряли…

Трифону было жалко хозяина. Чтобы хоть как-то подбодрить его, он иногда позволял себе пошалить. То гавкнет на пролетающую ворону, то на чужой забор ногу закинет, то убежит далеко вперед. Раньше за такое своеволие Генерал не поскупился бы на угрозы и проклятия, но после Нового года он больше не повышал на Трифона голоса.

– Гуляй, Триша, – одобрительно кивал Генерал и покорно шел вслед за своим псом.

«Помогай человеку, но не заставляй его. Он хозяин своего выбора»

Кодекс Снеговика

Анюта по сложившейся привычке встала восемь утра. Родители еще спали.

Солнце уже вовсю жарило в окно и пыталось расплавить задернутые шторы. Анюта взяла в руки скрипку и распахнула шторы…

Дятел, вцепившись в деревянный наличник когтями, изогнул шею и пытался заглянуть в комнату Анюты через стекло. Девочка от неожиданности отшатнулась. Но дятел не испугался и продолжал сидеть.

– Что тебе? – спросила она.

Дятел стукнул клювом в стекло.

Анюта открыла окно.

– Что ты хочешь мне сказать?

Дятел сидел и пыжился. Он был в полном замешательстве. Ему нужно было передать информацию, чтобы закончить свою миссию. Дуб сказал, что девочка, которая может слышать Снеговика, «уникальное создание», и он обязательно должен встретиться с ней.

– Лети к ней и приведи ее ко мне, – сказал Дуб.

Обрадованный дятел полетел обратно, но заплутал, попал еще в одно приключение, едва не погиб, долго залечивал раны, потом, окрепнув, также долго искал дорогу и только к концу мая добрался до Бархан.

И вот теперь он сидел перед Слышащей и не знал, что делать дальше. Когда он летел сюда, то меньше всего думал о том, как он донесет до Анюты слова Дуба. Ему казалось, что это произойдет автоматически: он скажет, а девочка без труда поймет его, как это было зимой, когда еще не растаял Снеговик (он было уверен, что Снеговик растаял, не дождавшись его)…

Дятел несколько раз беспомощно щелкнул клювом – и это все, на что он был способен…

– Что ты хочешь мне сказать? – повторила она.

В этот момент появились вороны. Они сделали несколько кругов вокруг дома, потом опустились на подоконник. Дятел посмотрел на них с мольбой о помощи в глазах.

– Что вам всем надо? – совсем уж растерялась девочка.

Вороны каркнули. В их голосе не было враждебности, которую они раньше проявляли к дятлу. Кажется, они поняли, что сейчас требуются их лингвистические способности.

– Что ты хочешь ей сказать? – спросили они у дятла.

Но дятел не понимал и их.

– Что? – еще раз спросили вороны.

– Что? – щелкнул клювом дятел.

– Эх, – вздохнули разочарованные вороны и улетели.

Дятел печально моргнул им вслед и тоже вспорхнул.

«Надо снова лететь к Дубу и спросить у него, как нам договориться», – понял он и решил следующим же утром отправиться в дорогу…

«Как же нам хватает Снеговичка», – вздохнула девочка и закрыла окно.

Ей хотелось плакать. Влажными глазами она глянула на раскрытые ноты и, превозмогая боль, стала играть гамму.

С каждым движением смычка боль уходила. У этой гаммы были очень мягкие и успокаивающие краски.

Анюта тешила себя тем, что Снеговик сейчас находится в своем снеговиковском раю и слышит, как она старается…