Текст книги "Хранитель ключа"

24. …а в ресторане…

– Сегодня у нас пирует сам генерал Подлецов… Гроза красных! – гордо известил посетителей швейцар, стоящий у входа в ресторан «Яр».

Клим хотел фыркнуть, но совершенно резонно сдержался. Впрочем, особой надобности в подобных предупреждениях не было. Возле подъезда стоял автомобиль «Бугатти», рядом скучал военный патруль. Из двери и окон ресторана было слышно, как оркестр аккуратно и чопорно выводил легкомысленные кружева вальса «Дунайские волны». Шумели волны шелка, в зале было невозможно дышать за запахом «Любимого букета императрицы». Когда компания уселась за стол, Аристархов доверительно известил своих сотрапезников:

– …Впрочем, я уточнял. Генерал он самопровозглашенный. После того как потрепал красных, ему якобы присвоил чин генерала не то Деникин, не то Колчак, не то оба сразу. Но злые языки говорили, не тот и не другой, а некто, сам находящийся в генеральском звании.

Сидящие за столом приняли ремарку Евгения молча и постарались спрятать улыбки.

За «Дунайскими волнами» оркестр заиграл иные волны, холодные, тяжелые амурские. Будто из-под земли появился официант, изготовился принимать заказ. Шампанское в меню отсутствовало.

– Что же это такое? Ресторация и без шампанского.

– Личное распоряжение генерала Подлецова. Пока не побьем большевиков – никакого шампанского.

Заказ делал Евгений. Говорил четко, так, словно всю жизнь питался исключительно в ресторанах. Лишь раз уточнил:

– Даме, разумеется, вино?..

– Водки мне! – распорядилась Ольга. – От дурного вина у меня изжога, а откуда в этой дыре хорошее вино.

– Зря вы так, сударыня, – обиделся официант. – Хорошее есть. «Абрашка» из старых запасов…

– Делай, что тебе говорят, – распорядился Евгений.

Довольно скоро принесли закуски и графин с водкой. Аристархов тут же разлил ее по бокалам:

– Выпьем за наше спасение. И за его творца – деву Ольгу!

Возражений не последовало. Рюмка водки натощак подействовала освежающе, резко, словно пощечина. Кровь прилила к лицу, стало жарко. Иль, может быть, Ольга покраснела еще до выпитой рюмки?

– Так расскажите, – проговорил Евгений, тут же наливая по второй, – расскажите, откуда вы такая расчудесная.

Ольга неспешно наколола огурец, положила его себе в тарелку, взглянула в лицо Аристархова и тихо спросила:

– Да так ли важно? Училась в университетах с труднозапоминаемыми названиями, в городах далеких. Работала на стольких фабриках и заводах, что все не упомню.

– Часто меняли место работы? – вставил свои три копейки Клим.

– Наверное, тяжело даме работать на мужской работе? – продолжил Евгений.

– Пролетарская революция уравняет в правах мужчин и женщин, – выпалил Клим и тут же зачем-то покраснел.

– Попытки, безусловно, будут… Но ничем хорошим это не закончится, – с тихой убежденностью закончил Евгений.

– Вы против феминизма? – удивилась Ольга. – Не верите в движение суфражисток? В прогресс?

Евгений еще раз вдохнул воздух, густо пропитанный духами:

– Нет, отчего же, я за прогресс. Раньше, для того чтоб привлечь мужчину, женщины использовали приворотное зелье, готовили какие-то гадости из пепла и волос, теперь для тех же целей пользуются пудрой, помадой… Так что да здравствует прогресс!

Заговорил сидевший до этого с отсутствующим видом Геддо:

– Да простит меня Клим, но деление мира на женщин и мужчин есть наипрекраснейшее неравенство на свете. Всему свое место, и каждый на своем месте. Женщины созданы красивыми, чтоб вдохновлять мужчин на подвиги. Мужчины сильны, дабы защищать женщин, красоту. А если мы начнем уравнивать, получится существо не шибко сильное и не совсем красивое…

– Я хочу танцевать! – сообщила Ольга. – Господин колдун, вы вальсируете?

– Последний раз я танцевал еще до изобретения вальса.

– А вы, Евгений? Нет? Но вы же офицер! Наверное, учили польки, мазурки?

– Ускоренный пехотный курс… Не до вальсов было.

– Я танцую, – жутко смутившись, проговорил Клим. – Конечно, это пережиток, но сестра научила.

…Через минуту они вальсировали. Клим вел плохо, в соответствии с фамилией – чугунно, боясь сделать неверный шаг. Его взгляд был направлен в декольте блузки. Сей взор был невежлив, но и немного приятен.

– Что у вас там?.. – спросил он.

Ольга замедлила танец, опешила: какова наглость! Но Клим тут же уточнил:

– На цепочке.

– Ах, это… – В голосе скользило разочарование. – Это алмаз.

Но большевик оказался бессребреником:

– Нет, внутри у него что?..

– Яд… Я как раз подумываю – а не выпить ли его.

– Вы не такой человек, что пьет яд.

Ольга улыбнулась: Клим вовсе не походил на знатока человеческих душ, но сейчас угадал правильно.

– Это отворотное зелье. Оно убивает любовь.

– К родине?..

– Какой же вы… милый!

После танца выпили по третьей. Выловив вилкой маринованный гриб, Евгений хотел что-то сказать. Но не успел.

– Жаль, потеряли Рихарда, – заметила Ольга голосом, больше похожим на шепот. – Как он там?..

– А мне ничуть не жаль, – ответствовал уже осоловевший от водки Евгений. – Мне жаль людей, которые на него наткнутся.

Ольга замолчала, Геддо покачал головой, Клим потянулся к графинчику. За соседними столами подобострастно шептались:

– А вы слышали? Генерал Врангель взял Царицын. И сам Джугашвили бежал, переодевшись в женское платье, впрочем не сбрив усы…

Тут, будто сама по себе, открылась большая двухстворчатая дверь. Из полутемноты коридора в обеденный зал вошли четверо. За их спинами почти сразу створки закрылись. Только все одно гуляющим в зале мгновенно стало зябко. Показалось, вошли они не из коридора, а из склепа, где холоду и смерти по-домашнему уютно. Четверка остановилась на пороге, не то привыкая к яркому свету, не то осматриваясь. Отдыхающие ответно оглядели их. Высокие, худые, черные плащи до пят, капюшоны, скрывавшие лица. Но заглянуть под капюшон хотелось меньше всего. С плащей капала вода, хотя на улице дождя не было. Кто-то пробормотал:

– И как их пустил швейцар?

Но вопрос остался без ответа. Даже вопрошающему стало ясно: таких попробуй не пустить. Такие пройдут по трупам. А кому хочется, чтоб по их трупам ходили? Гости в черных плащах, освобождая из ножен мечи, неспешно пошли в глубину зала. Шагали не в ногу, но четко. Подогнанные ранее без скрипа половицы стонали, моля о пощаде. Было понятно: эти пришли сюда не обедать. Офицеры, сидевшие за столиком вместе с Подлецовым, почувствовав что-то, вскочили, ощетинились стволами пистолетов.

– Не стреляйте, и никто не пострадает… – устало предупредил один из вошедших. – Кроме полковника Подлецова.

Странно, но, пока четверка шла к столу, никто так и не смог пересилить себя и нажать на спусковой крючок. Сам генерал сидел за столом совершенно бледный. Он не бежал – просто не понесли бы ноги. Лишь когда до фигур осталось с полсажени, выдавил:

– А кто вы такие, позвольте спросить?..

– Нет времени, – был гулкий ответ.

Взмах мечей. Кровь. Карминовая струя упала на вечернее платье одной дамы. Красное хорошо смотрелось на белом фоне. Голова генерала упала лицом в салат. Обезглавленное тело расслабленно откинулось на спинку стула. И лишь тогда юный, молодцеватый поручик стал стрелять из двух револьверов по фигурам в черном. Бил по-македонски, с обеих рук. Стрелял довольно сносно. Лишь раз пуля прошла мимо фигур. Остальные тринадцать пуль двух офицерских наганов попали в цель. Вернее, в цели. Стрелял, пока ударники не стали бить по уже стреляным гильзам. Тогда четыре черные фигуры повернулись. Сидящим в зале было хорошо видно, как дыры на их одежде затянулись. Казалось, что плащи вокруг ран стали ветхими, рассыпаются в прах, в пыль. Эта пыль заполняет отверстия, затем становится тверже, превращается в ткань. Один из черных подошел к поручику, стал в двух шагах от офицера. Рука в черной перчатке касалась сабельной рукояти, но лезвие оставалось в ножнах. Гость стоял так близко, что они могли бы прикоснуться друг к другу, пожать руку, если бы на то возникло желание. Но такого желания ни у кого не возникало. Зато поручик был единственным человеком, который видел лицо пришельца. Не мог не видеть.

Говорят, некоторые седеют за ночь. Поручику, для того чтобы постареть и поседеть, понадобилось не более пяти секунд.

– Я убью тебя, – голос из-под капюшона грохотал глухо, словно снежок, брошенный в водосливную трубу. – Но не сейчас… Твое время еще не пришло.

Затем черная рука протянула поручику что-то зажатое в кулак.

– Держи… Это твое…

Постаревший поручик не спешил принять дар. Тогда ладонь раскрылась и повернулась. На пол посыпались нагановские пули.

– Пора… – сказала фигура чуть выше. Та, что носила два меча за спиной.

Неторопливо пошли к окнам, но возле столика, где сидели Аристархов, Чугункин, Геддо и Ольга, остановились.

– Ольга? Дочь Косты? Вас ли я вижу? – спросил один.

Ольга сглотнула и кивнула. Евгений незаметно расстегнул кобуру пистолета. Но совершенно напрасно.

– А мы ведь недавно гостили у вашего батюшки, – неслось из-под капюшона. – Он отошел от дел, но пребывает в добром здравии. Ах, если бы ваш батюшка знал, что мы свидимся, то непременно бы велел вам кланяться.

Ольга кивнула одеревеневшей шеей:

– Передавайте ему тоже поклон, если попадете в те края, – чуть сипло ответила девушка.

– Пренепременно. Впрочем, не знаю, слишком много забот… И сейчас мы спешим. Простите, но дела.

Тут же распахнулось окно, хотя потом владелец ресторана клялся, что окна у здания были на зиму закрыты и законопачены. С улицы ударил холодный ветер, задул свечи, остудил горячие блюда, еще больше охладил водку. Четверо вышли в окно, на дворе заржали кони. От этого ржания стыла в жилах кровь.

В зале молчали долго.

– Кто это был? – спросил Аристархов.

Ольга покачала головой:

– Не знаю, хотя и догадываюсь.

– А кто ваш отец, Ольга? – спросил уже Геддо.

– Палач…

Замолчали опять. Дул ветер, играл створками окон. Был слышен стук копыт, сначала громкий, словно барабанный бой, затем все тише и тише – так тарабанит дождь по далекой крыше. Снова ударил ветер, в зал ресторана занес капли воды. На улице действительно начинался дождь…

– Да закройте окно! – крикнул Аристархов. – Простудимся ведь! И нам кто-то собирался нести…

– Водки! – перебивая все звуки, крикнули от какого-то столика.

– …горячее, – закончил негромко Евгений.

25. Дракон?

В гостиницу компания Геддо вернулась ближе к полуночи. Полуспящий кельнер кивнул постояльцам. Те поднялись мраморными ступенями на свой этаж. Прошли по коридору, открыли дверь. Еще в прихожей некурящий Евгений почувствовал – из номера пахло табаком. Дал знак: подождите. И, сжимая в руке кольт, осторожно открыл дверь. В общем зале у окна сидел человек. Он курил папиросу. У его ног в полосе лунного света лежала собака.

– Рихард, ты? – спросил Аристархов.

– А кого вы хотели увидеть? Злого колдуна?

Геллер незаметно потушил папироску об окно. Искры впаялись в стекло так, что их не удалось отчистить горничным в течение двадцати лет с лишком. Только через двадцать лет мальчишки-хулиганы разбили это стекло камнем.

– Как вас пустили сюда? – спросил недовольным голосом Чугункин.

– Просто. Я подошел к портье и спросил, здесь ли остановились мои друзья. Описал вас, упомянул про собаку. Портье спросил, какого цвета волосы у вас, Ольга. Надо ли говорить, что с задачей я справился блестяще? В качестве приза он открыл мне номер. И вот я уже с полчаса жду вас тут.

Геллер лениво встал с подоконника, прошелся через номер к своим знакомцам. Из-за спины вытащил розу, подал ее девушке.

– Это вам, Ольга… Кстати, вас было легко найти – как раз по этой клумбе роз. Впрочем, цветы срезали. Говорят, не положено. Не сезон.

Ольга розу приняла, сделала книксен, поднесла цветок к лицу, вдохнула аромат, к слову, почти незаметный. Улыбнулась.

– Ой… – вдруг опомнилась она. – Вы, наверное, с дороги голодны. А мы только что поужинали.

– Не стоит беспокоиться. Я тоже поужинал, – кривовато улыбнулся Рихард. – Говорится же: обед съешь с другом, ужин отдай врагу. Чтоб не остаться голодным, мне достаточно было нажить нескольких врагов. Они и завещали мне свой ужин.

– Добирались, я так понимаю, с приключениями? – учтиво спросил Геддо.

– Не то слово. Если я скажу, что сам убил черных всадников, это будет нескромно. Но, если я скажу, что не убил или убил не сам, – это будет неправда. Поскольку ложь хуже нескромности, я признаюсь… Я убил трех всадников.

– ???

– Один ушел, зараза… Но я ему, как минимум, выбил пару зубов. Может, и челюсть сломал. Теперь он не сможет жевать и умрет от голода.

– Что случилось? – спросила Ольга.

– Да так… Пытались меня ограбить. Одного я пристрелил, остальных убил в драке. Совершенно никчемные люди. Заодно удалось у них найти немного денег и курева.

– Когда это произошло? – уточнил Геддо.

– Часа три назад.

Аристархов покачал головой:

– Ты убил не тех… Настоящим вряд ли нужны деньги и табак.

Тогда Геддо задал вопрос, ответа на который и боялся, и ждал:

– Рихард, вы… встретили Лехто?

– Лехто? – притворно задумался Рихард. – Ах да, именно это имя он называл. Милейшей души человек. Обещал заковать меня в кандалы лишь для того, чтоб в них и утопить. Я смотрю, вы с ним колдуны разные. Или, как говорится, в семье не без урода?

– Вернее, мы из разных семей. А что касается его семьи… То там уроды все. Но вернемся к вашей встрече. Он тоже убит вами?

– Держи карман шире. Просидел я день в плену. Потом бежал, пристукнув какую-то шушеру. В общем, день был наполнен событиями… И знаете, что я вам скажу?

Геддо выглядел задумчивым. Новость о том, что Лехто жив, его явно расстроила. И то, что Рихард обращается к нему, колдун понял не сразу.

– Что?.. – встрепенулся Геддо после изрядной паузы.

– Знаете, первой моей мыслью после побега из плена было то, что от этого Лехто надо бежать! Бежать долго, старательно и не оглядываясь. Сначала из этой губернии, затем из страны. Еще лучше – покинуть этот материк, драпать до Патагонии! В Антарктиду к пингвинам! Но потом задумался: а какого лешего? Я видел немолодого человека, с ним – может, десяток-другой полусолдат. Пытался казаться при них бодрым, смелым. Бежал через ночь, через мороз и все время ломал голову: из-за чего это происходит. Вы мне не хотите это объяснить?

Геддо покачал головой:

– Давайте поговорим об этом утром?

– Отчего утром? Как по мне – сейчас самое то время. Я ночь спать не буду. Умру от любопытства.

– Утром.

Но Рихард был настойчив. Это была принципиальность человека, получившего по морде.

– Сегодня! Я бы даже сказал: немедленно. Потому что утром вы наверняка исчезнете. И сделаете это, как вам будет казаться, нам во благо. А я, к слову, имею ордер и на ваше убийство. На ваше и на убийство Лехто…

– Я тоже, – добавил Аристархов.

Геллер посмотрел на него без удивления. Кивнул и продолжил:

– В общем, если я вас сейчас застрелю, часть задания выполню. Но я этого не сделаю. И даже не знаю, почему.

– Может, вы нам сами назовете причину? – глядя прямо в лицо старика, спросил Евгений.

– Я спас вашего друга, – напомнил Геддо.

– А хотите, я его пришибу для гамбургского счета? – Евгений сделал вид, что достает оружие.

Геддо посмотрел по сторонам, вероятно ища поддержки. Ее не было: Клим потупил взгляд, зато Рихард и Евгений смотрели чуть ли не зло.

– Говорите, – наконец подала голос Ольга. – Чего уж тут. Облегчите душу. Я тоже хочу знать, из-за чего мы все рисковали. И рискуем.

И колдун сдался:

– Дело касается одного дракона.

– Это того полковника, которого сегодня убили? – спросил Аристархов. – Забыл фамилию…

– Да нет. Полковник был простым человеком. Это, господа, касается, наверное, последнего дракона земли.

– Весьма забавно, – согласился Евгений. – Только драконов не бывает.

– И что стало с тем драконом? – не обращая внимания на Аристархова, улыбнулся Рихард.

– Он издох, – сообщил Геддо.

– Вот еще! Как может издохнуть то, чего нет.

Но Аристархова перебил Рихард:

– Неужели дохлые драконы так высоко ценятся? И что, Лехто ищет его могилу?

– В некотором роде. Этот дракон принадлежал великому колдуну по имени Ву.

Ольга почти оживилась, глаза ее блеснули, она нетерпеливо переспросила:

– Ву? Знакомо… Но что-то слишком простое имя для колдуна. Я вообще-то думала, что имена волшебников должны быть на две-три строки.

– Ну да. Ву. Когда он принял это имя, на свете не все вещи были названы, поэтому он мог выбирать. Ву оставил после себя зашифрованный дневник – знаменитую «Пегую книгу». Ее пытались расшифровать, даже один раз размножили типографским методом. Но покамест никто не смог прочесть даже часть. Существует мнение, что это вовсе не код, а тетрадь, в которой Ву расписывал перо. И как мне сейчас служит пес, ему испокон веков служил дракон. В конце концов дракон умер от старости. Ву тоже решил откланяться. Не то умер, не то отправился путешествовать по мирам, не то пребывает где-то рядом с нами… Но, прежде чем уйти, то, что было накоплено, закрыл в горе, путь к этим богатствам и защищает мертвый дракон…

Немного подумав, Геддо махнул рукой, продолжил:

– Мало того, есть мнение, что умерший дракон был не последним, а предпоследним. Остался его потомок – он и защищает пещеру. Драконы существа особые. Могут нырнуть в море и вынырнуть через несколько месяцев и за триста верст. Смогут сжечь город. Молодой дракон – как сырая глина. Что из него вылепишь, то и будет. Важно, кто дракона воспитывает, как воспитает…

– И вы знаете, как туда пройти? – оживился Рихард.

– В некотором роде. Ву составил указующую карту, которая была разбита на части. На одном листе были нарисованы некоторые дороги этой местности, на другом – остальные. На иных листах поместились реки и озера, леса, холмы… И если листы наложить один на другой, то можно увидеть полную карту. Части этой карты были разосланы почтовыми голубями по свету…

– Я так понимаю, у вас тоже имеется часть этой карты, – предположил Рихард.

– Да. И самая главная.

– Но без остальных она мало что значит? – задумчиво спросила Ольга.

– Именно так.

– Значит, вы можете ее нам показать? – не совсем уверенно переспросил Геллер.

– Легко.

Из своей сумки Геддо достал деревянную тубу. С пронзительным скрипом снял хорошо притертую крышку. Из тубуса извлек листок.

Продемонстрировал его присутствующим – бумага была тонкой, почти прозрачной. Затем вернул бумагу на место. Долго никто не мог ничего сказать. Наконец, заговорил Аристархов:

– Вы ничего не спутали?

Геддо покачал головой.

– Но, насколько я мог рассмотреть, на бумаге имеется только одна пометка. Или я что-то пропустил?

За поддержкой Евгений повернулся к Геллеру. Тот молча кивнул: да, именно так…

– Не сильно впечатляет.

– На самом деле многие истины выглядят не особенно значительно.

– И что отождествляет этот крест?

– Остальные листы соберут карту – с лесами и реками, дорогами и селами. Но моя даст положение на местности… Координаты.

– Глупости какие-то. Координаты никто крестом не обозначает. Должны быть цифры, ориентиры, – кипятился Рихард.

– Это место будет видно за версту. Все говорит о том, что схрон будет таким, что мимо него не пройти.

– Скажите, – задумчиво обратилась к старику Ольга, – а Лехто тоже получил свою часть карты?

– Получил. Думаю, он получил и чужие части. Лехто лучший. Может быть, даже величайший. И ему взбрело в голову, что в один день он станет единственным. Проклинать его или насылать порчу – бесполезно. На него наводили сотни, если не тысячи, порч. Есть мнение, что некоторые он распознает и возвращает назад.

– И что там находится? – не вытерпел Аристархов. – Вероятно, банальные сокровища?

– Нет. Вернее, они там тоже есть, но дело совсем не в них. Гораздо важнее знания, библиотека, которая осталась после Ву. Наверняка там есть что-то неожиданное… Потаенное…

Геддо говорил тихо, спокойно, проникновенно. Выглядело так, словно дедушка читает сказку на ночь. Еще немного, и его слушатели разбредутся по комнатам, лягут в свои кровати, заснут крепко, и им приснится…

Да и неважно, что приснится.

– Пожалуй, пора спать, – и в самом деле зевнула Ольга.

– Да, пора, – кивнул Рихард. – Завтра продолжим. А вы, милейший волшебник, не думайте бежать. За пулемет и серебряные пули к нему я полсостояния отдал и теперь этого так не оставлю. Сбежите – за вами начну гоняться, и я… уж поверьте – опыта у меня в поисках много. Останетесь – завтра подумаем, что делать. Ибо, как говорят малороссы: «Вместе хорошо и отца бить…»

* * *

…Ночью ударил мороз. Разом осыпался весь желтый лист по городу. С морозом ворвалась зима, которая до сего дня околачивалась по лесам и полям за городом. Пока весь город спал, осень и зима боролись друг с другом за право обладать землей. Они дрались не до смерти, а как два азартных игрока, которые сходились раньше и встретятся опять. Играли в странную игру, пытаясь перебить ставки друг друга. Осень секла дождем, зима вплетала в тугие нити воды зигзаги снежинок. Медь и золото листвы падали на землю, и тут же на них ложилось серебро снега. К утру безмолвное поле боя осталось за зимой. Осень утекала к югу, а ночь – на запад. Город просыпался, и теперь дворники, проклиная день, когда они выбрали себе эту профессию, мели улицы и колодцы дворов.

Аристархов проснулся без четверти шесть. В сером утреннем свете посмотрел время, на несколько оборотов подзавел хронометр, спрятал его в карман и приготовился спать дальше. Но сон уже не шел. Поворочался полчаса с боку на бок, долго слушал шелест дворничьих метел. Затем понял, что не уснуть. Поднялся на ноги, быстро оделся. В другом углу комнаты мирно посапывал Клим. Евгений прошелся взад-вперед, стараясь не скрипеть половицами. Это ему почти удалось, но в конце пути предательски застонала дверь. Аристархов обернулся, ожидая увидеть проснувшегося Клима. Но Чугункин спал как младенец. Требовалось нечто более существенное, чтобы прервать его отдых.

По лестнице Аристархов спустился в обеденный зал… И обнаружил там сидящего за столом Геллера. Он не то проснулся раньше Евгения, не то не ложился вовсе. В чашке Рихарда поверх кофе лежал легкий дымок, рядом стояла полная пепельница. В его тонких пальцах крутилась, словно жезл тамбурмажора, очередная папироска. Вошедшему Геллер кивнул:

– Присаживайся, – и тут же крикнул половому: – Еще одну чашку кофе. Быстро!

Вместо благодарности, Евгений зевнул.

Рихард с ужасным хрустом сложил газету, но совсем не по тем сгибам, что лист получил в типографии. Новость, которая так волновала Рихарда, была хоть и важной, но оказалась на второй полосе:

– На вот, читай… Германец сдался. Конец войне. Теперь мы не при делах. Как бы ни было, союзники справились сами.

На газету Евгений посмотрел одним глазом, лениво кивнул.

– Нет, ну ты слышишь! Окончилась война! На которой мы кровь проливали!

– Рихард, – снова зевнул Евгений. – Я что-то не помню, чтоб ты в германскую был ранен. Так понимаю, то, что ты при бритье резался или там с коня упал, нос разбил – это не считается?..

– Я образно говорю. Но ты-то ведь проливал! Был ранен?

– И что с того? Я и на японской был ранен. Опять же – японская тоже окончилась…

– Ну ты должен как-то прореагировать!

– Не подскажешь, как именно?..

В ответ Рихард отмахнулся: да ну тебя.

В зал вошел Клим. Рихард кивнул ему в знак приветствия. Евгений не сделал и того. Клим попросил чаю и тоже взялся за газету. Геллер уже пролистал одну и взял следующую. В ней ему не понравилось даже название:

– Нет, вы только послушайте! Детский сатирический еженедельник: «Вилы в бок». Они вообще представляют как это – вилы в бок? Это же совсем не смешно и очень больно, а часто и смертельно. Еще бы назвали журнал «Ломом по спине»!

Открыл бульварные листки. Начал читать их, с конца, с рубрик знакомств:

– Забавно, некая мамзель пишет: «…Так как я осторожна и даже немного совестлива, я не принЕмаю ничего не взвесив заранИе все „за“ и „против“. Я не ожидаю многоВо от жизни».

Рихард читал, выделяя интонацией каждую ошибку.

– …Как говорится, комментарии излишни. Безусловно: если пишешь «многого» через «В», то чего хорошего можно ожидать от жизни?.. – перевернул страницу, вчитался в следующее объявление.

Вот по лестнице дробно застучали сапожки Ольги. За ней степенно ступал Геддо.

– Чем занимаетесь? – спросила девушка, присаживаясь за стол.

– Да вот, с Евгением новости обсуждаем, – ответил Рихард, хотя Аристархов и молчал. – Читаем тут, что…

Но договорить не успел: на пороге возник владелец гостиницы. В знак пущего уважения сгибался в три погибели, словно старец Серафим Саровский. Подошел к столу, где завтракала компания.

– С вами хотят поговорить…

Хоть и говорил владелец во множественном числе, обращался он к единственному человеку.

– Со мной? – удивилась Ольга.

– Ну да… Делегация прямо.

– Но я здесь никого не знаю.

– Зато они знают вас… Выйдете к ним?

Ольга задумалась:

– Да нет, зови их сюда.

– А?.. – Владелец гостиницы обвел взглядом присутствующих.

– Это мои друзья. От них у меня нет секретов.

* * *

Делегацию Ольга встречала, повернувшись на стуле вполоборота, боком к вошедшим. Тех это крайне смущало: комкалась торжественность момента, к которой они, вероятно, готовились. Гостей было шестеро: пять мужчин в партикулярном платье и одна женщина, почти бабка – игуменья местного монастыря. Изрядно бородатый мужчина держал в руке ключ, самого большого размера, который удалось найти в городе. Он был обвязан ленточкой и покрашен сусальным золотом. Последнее из-за спешки еще не успело схватиться и пачкало руки. Другой мужчина держал в руках каравай на рушнике. У игуменьи и еще одного мужчины в руках были иконы. Вошедшие молчали, чувствуя какую-то несуразность.

– Говорите, – буднично предложила гостям Ольга. – Я вас слушаю.

Человек с ключом оглянулся на своих спутников и громко произнес:

– Мы тут всем миром посовещались. И решили вручить вам это!

Подошел торжественно к Ольге и протянул с поклоном ключ. Та брать его не спешила:

– Я так понимаю, это вроде символа. Ключ от города?

Бородач кивнул.

– Полагаю, – продолжала Ольга, – это знак того, чтоб мы выматывались из города и закрыли за собой дверь? Не утруждайте себя… Мы скоро уйдем. Ведь так?

Ее спутники кивнули. Особенно энергичный кивок получился у Геддо. Но в ответ бородач лишь покачал головой:

– Мы, напротив, желаем, чтоб вы в городе остановились. Особенно вы, милая сударыня. Владейте нами!

– Не поняла?

– Да чего тут непонятного. Город вчера лишился надежи и опоры – господина генерала. Вы, господа, при том присутствовали! Лучшие люди собрались и решили: отдать город тому, с кем вчерашняя четверка с почтением разговаривали. Значит, вам.

– А лучшие люди это вы?

Все шестеро потупили взгляд.

– У нас было сомнение, можно ли ба… даму на место градоправителя. Затем вспомнили про матушку Екатерину Великую, по чьему указу наш город заложен. Решили: сие есть знак. Знамение…

Ольга тяжело вздохнула.

– Послушайте… Зачем вам кто-то сторонний. Сами и управляйте, это же ваш город.

– Да! Вам надобно создать советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, – начал было Клим, но Евгений на него посмотрел сурово. Дескать, кому-кому, а Чугункину слова точно не давали.

– Куда нам, сирым, – стал прибедняться бородач.

Девушка посмотрела на своих спутников. Аристархов с интересом ожидал развязки, Геллер казался несколько напряженным, а Геддо качал головой:

– Я в городе не останусь. И вам бы не советовал.

Ольга кивнула: так тому и быть. Повернулась к делегации и произнесла:

– Спасибо, уважаемые, за оказанную честь, но место градоначальника не входит в мои планы.