Текст книги "Хранитель ключа"

29. Заимка

Как-то совершенно незаметно для себя и заплутали. Пути разделялись, и каждый раз новая дорога была все у́же, хуже предыдущей. Затем не стало и дорог, были какие-то тропы, тропинки. В один момент Геддо заметил, что всем приходится идти, пригибая головы. Эти тропы прокладывал не человек. Можно было, конечно, вернуться по собственным следам. Но что или кто сейчас ждал их на каком-то перекрестке? А может, и следовал по пятам? Потому продолжали идти, забираясь все глубже в чащу. И вдруг, когда Геддо уже казалось, что они заблудились, увидел следы ноги, безусловно человеческой. След был старый, никак не ранее дней двух: нога человека проломила наст, но затем последовала оттепель, и снег внутри следа растаял и смерзся в корж. Нельзя было и разобрать, где носок, где пятка, куда шел человек. Но тогда казалось очевидным: шел он из места обжитого, оттуда, где имелась мало-мальская крыша над головами. Поэтому, недолго думая, свернули вправо. След пересек небольшую рощу, взял вверх по склону, поросшему деревьями. Поднялись на холм. Здесь следы обрывались, но не потому, что заканчивался снег. Снега было в избытке. Обладатель следов присутствовал здесь – в некотором роде. Ему не нашлось места на земле, и он решил подвесить свое тело между поверхностью и куда-то спешащими облаками. Его одежда успела схватиться ледяной коркой. Да и сам покойник задубел – ударь по такому, зазвенит морозной, звонкой нотой. Самоубийца делал это серьезно, не для бравады, не для того, чтоб испугать кого-то. Ушел в лес, чтоб никто не вытащил его из петли. И дерево выбрал покрепче, и веревку в хозяйстве нашел, наверное, лучшую – гулять так гулять, все равно больше не пригодится! Возле покойника делать было абсолютно нечего.

Все по тем же следам пошли в обратную сторону. И действительно: пройдя версты полторы, вышли на задний двор небольшого хозяйства: пустой хлев, сарай, дом. Двери их, хоть и были прикрыты, замков не имели. Дом за несколько дней остыл, но возле печи были аккуратно сложены дрова. Аристархов занялся растопкой, вырвал из записной книжки листок, скомкал его, засунул в печку. Поверх него положил щепки, кору, затем уже дрова побольше. Но когда дошло время разжигать огонь, спросил:

– Спички? У кого-то есть спички?

Геддо обернулся, шепнул пару слогов, сделал жест. Меж его пальцев загорелся маленький огонек, полетел в печь. Через мгновение в ней уже плясал огонь.

– Здорово! – заметил Клим. – А меня так научите?

– Давай попробуем.

Евгений остался у печи, глядел, как огонь корежит куски коры. Рядом подсела Ольга.

– Как ты думаешь, отчего он повесился?

– Я не думаю, я знаю. От тоски и одиночества. У монахов чуть не самый главный подвиг – отшельничество.

За окном начинался вечер и снегопад. Последний сначала шел тихо, на мягких лапах. Но по мере того, как темнело, набирал силы, стучал в окна, будто просился войти, ветер волком выл в печной трубе. Потом и вовсе разошелся, бил в окно залпами снега. Раз ударил так сильно, что стекло задрожало. Евгений посмотрел на окно лишь мгновение, потом вернулся к созерцанию огня. Ольга тяжело вздохнула. Аристархов сделал вид, что не заметил. Тогда Ольга вздохнула еще раз и заговорила:

– Знаете, кого вы мне напоминаете?

– Кого же?

– Керенского. Была на него карикатура: сидит он печальный у огня и смотрит, как горят какие-то бумаги. А бумаги те – его идеи, его время…

– Все может быть, – пожал плечами Евгений. – У меня тоже впечатление, что от нас время уходит куда-то не туда.

– Отчего?

– Оттого, что драконов не бывает.

– До чего вы, Евгений, скучный и нудный тип! Скажите, Женя… вы читали в детстве сказки? Или сразу сели зубрить уставы?

– Ну читал.

– И немцев Гримм, я так понимаю, читали. И француза Перро?..

– Не припомню драконов у Андерсена и Перро. А вот с братьев Гримм могло статься, чего уж тут.

Ольга отмахнулась от этого как от несущественного:

– Вот смотрите – у нас главный персонаж кто? Иван-дурак, Емеля, который ненамного умней. У них – Храбрый портняжка, Кот в сапогах. У нас избушка на куриных лапках – у них бобовый росток в небеса. Зато у всех в сказках имеются драконы. У индейцев из Америки – пернатый змей. У нас Змей Горыныч. У китайцев – змей морской или речной. Ну оно понятно почему – моря у них вполне достаточно, зато на земле такой твари спрятаться тяжеловато. Я уж не говорю про европейских драконов. Там быть рыцарем и не убить дракона – просто неприлично. Как вы это объясните?

– Как ни странно, объясню.

– Валяйте.

– Значится, давным-давно в мире жили огромные твари – жуткие ящеры, именуемые динозаурусами. Отчего-то они все передохли. Я об этом в «Вокруг света» читал. А кости их остались разбросанными по всему свету. И когда люди их находили, то воображали огромных, сказочных тварей, огнедышащих, плотоядных. Во-первых, потому, что у страха глаза велики. Во-вторых, оттого, что за большую тварь и платят больше. Мы найдем там огромного ящера. А еще вероятней – найдем кучу костей, если поторопимся – то гору падали и пару протухших яиц. Хотя нет… Вероятней всего мы просто ничего не найдем.

Их беседу прервал Клим:

– Смотрите, смотрите, что у меня получилось.

За час возни с Геддо у Чугункина получилось выколдовать маленький огонек, от которого зажглась свеча.

– М-да, – прокомментировал Евгений. – Весь диалектический материализм – на фиг!

Клим же был доволен, как ребенок. От слов Аристархова отмахнулся: на фиг так на фиг. Магия казалась гораздо увлекательнее «Антидюринга».

– Пора бы спать, – зевнул Геддо. – Я что-то за день устал…

И действительно легли. Собака устроилась под столом.

Ольге досталась единственная в доме кровать, мужчины заснули на лавках.

Евгений засыпал с трудом, пытался по привычке представить любимый образ, но не мог. В голову шло что угодно: дорога, драконы, колдуны, коммунисты… а вот Кристина нет. Усталость взяла свое, и Аристархов забылся тяжелым сном.

* * *

Проснулся Евгений слишком рано. В горнице было тихо. Так тихо, что хотелось обязательно нарушить эту тишину, чтобы убедиться, что ты жив, что вокруг все настоящее. Долго не подымался, чтоб не разбудить остальных, потом вздохнул, встал, прошел по полу босиком. В доме было душно, жарко. Может, стоило открыть дверь, немного проветрить, но это значило выпустить тепло. На цыпочках подкрался к печке. Дрова прогорели, но от золы шел жар. Аристархов бросил туда веток, несколько поленьев. Прошло немного времени, и огонь воскрес из пепла. Затрещали дрова. От скатанной шинели поднял голову Клим:

– А который час…

– Еще рано, спи. У нас полно времени.

За окном светило солнце. Снег не то едва шел, не то ветер сдувал его с крыши, с ветвей деревьев. Несмотря на слова Аристархова, Клим поднялся. Завозился с одеждой да разбудил всех. Компания просыпалась, садились завтракать. Ели ту самую сухомятку, что припасли в дорогу. За трапезой почти не разговаривали.

От тепла проснулась большая черная муха и с недовольным, голодным гулом начала носиться по комнате. Портила аппетит этим своим жужжанием, но через несколько минут угодила в паутину, сплетенную в уголке окна. Сначала билась бестолково, сердито, запутываясь еще больше. Затем устала и начала дергать паутинки по одной, словно проверяя их на прочность. Спрашивается: стоило ли просыпаться, соблазнившись сомнительным теплом, дабы попасть в сети? Немного позже появился и паук – не то владелец этих сетей, не то просто первый проснувшийся. Он поднялся, но от мухи остановился на порядочном расстоянии.

После завтрака Геддо что-то приготовил на печке, роздал всем маленькие чарки. Выпив снадобье, Евгений, почувствовал, что проснулся окончательно. Снова подсел к печи, стал подкармливать огонь. Был задумчив и печален. Мучили мысли. Вчера перед сном он привычно произнес дорогое имя… И ничего не почувствовал.

– Кристина?.. – неслышно повторил Аристархов.

Ровно никаких чувств. Снова попытался вспомнить фигуру, голос, глаза… Стал произносить простые слова, перемежая их именем любимой: стул, стол, Кристина, ложка, плошка, кошка, Кристина. Никакой реакции. Это изрядно встревожило Евгения: неужели сердце зачерствело, неужели он сам не сдержал обещания любить вечно? Стало печально.

Проснувшийся паучок по тонкой ниточке спускался к плите. То отращивая, то укорачивая паутинку, мохноногая тварь обреталась в той зоне, где ей было наиболее удобно и достаточно тепло.

– Эк их тут развелось, – заметил Евгений.

Резким движением перерубил нить. Паучок, перевернувшись несколько раз в воздухе, все же упал на лапки. Некоторое время даже постоял на раскаленном металле печки. Затем побежал. Его лапка касалась котельного железа. Треск, шипение, будто маленький взрыв, и ножка становилась короче. Еще шаг другой лапкой. Снова короткий, едва слышимый треск. Паук метался из стороны в сторону, но нигде не было ему спасения.

– За что вы с ним так? – спросила Ольга.

– Отчего-то с детства не люблю пауков. А вы любите?.. Как-то не подумал. Ну ничего. Следующего я принесу вам в коробочке.

– Сделайте что-нибудь для этого!

– Зачем? Впрочем, если вы так хотите.

И рукоятью ножа пристукнул членистоногого.

– Это чтоб не мучился. Все равно ведь не выжил бы.

Ольга поежилась, как от свежего ветерка. За окном промелькнула тень. Евгений метнулся к лавке, где под шинелью лежал кольт. Но дверь от удара распахнулась раньше, впуская холод и четверых мужиков с оружием в руках. В лоб Евгению смотрел «Смит-и-Вессон». Аристархов осторожно поднял руки. От удара двери разнесло стоявшую подле крынку. Брызги черепков разлетелись веером. Один чиркнул по Ольгиной щеке.

– Гляди-кось! Они и правда тут! – начал один из охотников. – Я их, родимых, за версту по дыму почувствовал.

Совсем маленькая капелька крови показалась на щеке девушки… И тут из-под стола на вошедших бросилась собака. От грохота револьвера заложило уши, комнату затянуло сизым дымом. Охотник явно перестраховался: пуля была не только отлита из переплавленного крестика, но и освящена. Собака замерла в прыжке, словно задумалась на лету, заледенела. А потом вдруг лопнула, разлетелась на куски, заляпала кровью пол, стены, стрелка.

– Ну что, робяты, вяжем их…

Предупрежденные еще в городе, бородатые «робяты» начали со старика. Затем принялись за Ольгу. Кто-то обошелся с ней грубо. Евгений было рванулся, но едва не нарвался на приклад ружья.

– Тихо мне тут. Генерал Геллер требовал доставить вас живыми. Но ни слова не говорено, что вы непременно должны быть целыми. Если у тебя пары зубов хватать не будет, кто заметит?

– Я замечу.

– То-то и оно.

…В опустевшем домике становилось холоднее. Засыпала запутавшаяся в паутину муха. Отходил ко сну паучок.

Драма откладывалась до весны.

* * *

Улицы недавно покинутого города были занесены снегом. Сосредоточенные дворники на сей раз долбили лед на тротуарах. С виселицы тела сняли, но само сооружение не убрали. В городе было пусто и сонно.

– Жаль собаку-то, – заметил Клим.

– Она старая была, реакция уже не та, – задумчиво отозвался Геддо. – А то, конечно, да…

Пленных вели к гостинице – именно ее Геллер определил под штаб. В купеческий дом, откуда на кладбище понесли полковника Подлецова, Рихард даже не заходил. Купец тому был рад чрезвычайно и отослал новоиспеченному генералу подношение. Рихард его принял. Пленных не стали бросать в тюрьму, а повели прямо в кабинет Геллера.

– А что, колдуна в городе нет? – спросил Клим.

– Укатил куда-то. Собрал народа за сотню и ушел, – охотник откровенно был рад этому обстоятельству.

Через зал поднялись на нужный этаж, в люксовый номер.

Геллер встречал компанию пленников, улыбаясь:

– Ах, это вы. Рад, рад! Заждался просто…

Евгений ухмыльнулся в ответ:

– Ты, говорят, делаешь быструю карьеру? Слышал, уже генерал. Самозванцы плодятся как на дрожжах. Только вот у последнего будто что-то не заладилось.

– А отчего бы и нет? Хочется побыть халифом, – улыбнулся Геллер. – Пусть и на час… А где пес? Сбежал?

– Я ее убил, – глухо отозвался один охотник.

Рихард нахмурился – охотнику стало зябко.

– Приказа убивать собаку не было.

Охотник будто стал на голову ниже:

– Она на меня бросилась. Не выстрели я – загрызла бы.

Геддо печально кивнул.

– Ну ладно, тогда живи, – постановил Рихард. – Развяжите им руки и можете быть свободны… Я сегодня же распоряжусь насчет награды.

– Но…

– Выполняйте.

Из-за поясов были вынуты огромные ножи, веревки взрезаны и упали на пол, чем-то похожие на уснувших змей. Охотники удалились, стараясь не поворачиваться спиной к Рихарду.

Разминая запястья, Евгений прошелся по кабинету, осмотрелся:

– А ты ничего так устроился.

Подошел к столу. Обменялись рукопожатиями. К столу подошел старик.

– Все идет по плану? – поинтересовался Геддо.

– Абсолютно. Наш друг проглотил приманку по самую блесну.

– Хороша приманка. Это настоящая часть карты, – сокрушаясь, заметил Клим.

– Ничего, зато теперь я знаю, куда он ушел. Мы его просто опередим, узнаем, где дракон, если он есть… – успокоил Клима колдун.

Наконец заговорила и Ольга:

– Ах, Рихард, я так за вас волновалась.

– Ну что, я заработал поцелуй? – полуулыбнулся Рихард.

Наблюдавшие за ними трое мужчин оставались серьезными: дескать, еще не пришло время для поцелуев.

– Вы не забыли выманить у него какую-то вещь, из тех, что долго была с ним, – напомнил Геддо.

– Да помню я, помню все, – отчего-то обиделся Рихард.

Из кармана сюртука он достал маленький батистовый платочек. Всем ясно была видна монограмма: «А» и «Л».

– Ну что, будучи на посту генерала этого всеми забытого города, приглашаю вас отобедать тем, что Бог послал. Не отправляться же в дорогу натощак?..

* * *

Обедали наскоро, да и не таким уж и шикарным оказался стол у генерала.

Затем, снова в спешке, спустились в конюшни. Там всех пятерых ждали оседланные кони. Для себя Рихард выбрал того самого белого жеребца, на котором некогда ездил не то генерал, не то полковник Подлецов. Уже не понять, отчего отступившая армия не забрала этого коня. Может, сочла его дурным знаком. Может, конь изначально не принадлежал Подлецову. Аристархов смотрел на коня и насмешливо произнес:

– Да ты пижон, как я посмотрю?

– Ну а как иначе?

– Ты смотри, осторожней. Одному этот конь удачу не принес.

– А я не суеверный, – сообщил Рихард, запрыгивая в седло. – Вперед!!!

* * *

Спешили.

Сверялись по картам, Геддо порой выколдовывал положение Лехто, и будто все сходилось. Но уверенности до конца у преследователей не было: так бывает часто, когда долго, слишком долго идешь по одним только картам. Приходилось останавливаться в деревнях, спрашивать: не проходили здесь такие-то. А как же, отвечали им, проходили… Добровольцев кликали, многие и пошли с ними. «Почему пошли?» – обычно спрашивала Ольга. «Дык ить армия была странной, – отвечали. – Без единой винтовки или нагана». Вместо поборов, угроз, поголовного набора – просто приглашение. Вместо идей и разговоров о возвышенном обещали обогащение.

– Как же так? – удивлялась Ольга. – Как поверили этому мерзавцу?

– Что поделать? – пожимал плечами Рихард. – Народец у нас такой, сударыня. В этих местах водятся древнерусские дремучие дураки, заповедные. В нашем климате Диогены быстро вымерзают. Нам ближе философы-сибариты вроде Розанова.

– А кто это такой? – интересовался Клим. – Что писал?

– Писал, что не стоит ломать голову над тремя вечными русскими вопросами: «Что нам делать?», «Кто виноват?» и «Как обустроить Россию?». Вместо того советовал делать следующее: летом варить варенье, а зимой пить с ним чай.

– Я так понимаю, он был против Маркса?

– Против, против, – пришпорив коня, успокаивал его Аристархов.

* * *

Лишь раз на перекрестке замешкались надолго. Рассматривая неизвестно как уцелевшие дорожные указатели, Рихард воскликнул:

– Стой, а это что?

Самым нижним был указатель «Москва». И рядом обозначалось расстояние – всего полторы версты. Направление дороги совершенно не подходило для компании. Стрелки эти показывали на проселочную дорогу, изрядно поросшую засыпанным снегом ковылем.

– Что там, я вас спрашиваю?

Евгений сонно и лениво пожал плечами:

– Ну откуда знать-то? Я в этих местах первый раз. Наверняка село какое-то. Может, москвичи ссыльные основали.

Но уверенности в его голосе не было – утром спросонья во всякие странности верилось легко.

– Может, заскочим? Тут недолго, глянем и назад, – предложил Рихард.

– Нет времени. Мы спешим, – напомнил Геддо.

– Ну минутку подождать можете? Во-о-о-н с тех холмов уже должно быть видно. Я туда и обратно.

Никто с ним не согласился. Но и возражать не стали. Рихард ударил коленями лошадь, направляя ее на ковыльную дорогу. Доскакал до холмов, поднялся на вершину одного и, побыв там с полминуты, вернулся.

– Ну как?.. – спросила Ольга.

– Вы не поверите, но действительно Москва Златоглавая. Как такое может быть? Мы же в провинции, сюда поезд из Москвы трое суток идет?

Москва за холмом была чудом. Да вот беда, это было совсем не то чудо, в котором они нуждались.

– Не знаю что там за холмом, но нам надо спешить, – ответил Евгений.

– Надо, – согласился Рихард.

30. Спонтанная механика

Перед многочисленным отрядом Лехто лежало зажатое меж скал поле, с виду обыкновенное, покрытое снегом. На другой стороне было видно не то гору, не то огромный камень. У самой кромки поля Лехто обратился к своим последователям:

– Говорится же: жизнь прожить – не поле перейти. Так вот, перед вами поле, которое стоит многих жизней. Да, кто-то погибнет, ступая по нему. Но клянусь вам: те, кто достигнут той стороны поля, более в жизни ни в чем не будут нуждаться.

«Впрочем, те, кто не дойдет, тем паче ни в чем нуждаться не будут», – подумал Лехто. Но вслух вместо этого сказал:

– Там лежат драгоценности такой чистоты, что один человек может держать в руках стоимость целой страны. И каждый из вас сможет взять столько сокровищ, сколько сможет унести.

– Чего, чего он говорит? – спрашивал старикашка, туговатый на ухо.

– Говорит, отец, что мы богатеями станем! – пояснял ему сосед.

– А-а-а… Дык это и так ясноть.

– Ступайте узким фронтом, – продолжал наставлять Лехто. – Старайтесь идти там, где кому-то удалось пройти. А теперь – вперед! Ура?!

– У-р-р-а! – неслось со всех сторон.

От крика со скал сползал снег. А эхо передразнивало, переводило боевой клич не то на монгольский, не то еще на какой-то язык. «Хуурраааа!» – слышалось отовсюду.

С первых шагов стало ясно, что все идет не так, как хотелось. Из-под снега стали бить не то костяные бивни, не то колья. Зубы мертвого дракона собирали свою дань. Каждая сажень, каждый шаг давался с огромными жертвами. Вот кого-то разрубило напополам, кому-то кол вошел в бедро, вышел из плеча. И теперь человек, забывая умереть, с удивлением смотрел на нарост, выскочивший рядом с головой. Кто-то визжал, глядя на свою отсеченную ногу.

«Ссссмерть!» – неслось со всех сторон.

Когда была пройдена только треть нужного расстояния, армия Лехто вздрогнула, попятилась. Но Лехто прошептал заклинание: между ним и пехотой выросла огненная стена. Она, пожирая снег, отправилась к скале. Кто-то пытался прорваться сквозь пламя, но превращался сначала в вопящий факел, а затем в головешку. И люди пошли снова, подталкивая друг друга и озираясь. Даже потерявший ногу полз вперед, сжимая в руках отсеченную конечность.

…Из нескольких сотен, шедших перед Лехто, до пещеры в скале добрались всего пять человек. Они выглядели довольными, переводили дыхание, смотрели на оставшееся позади поле. Наверняка мнили себя богатеями, думали, что, раз столько народу погибло, их доля возрастет. Кто-то думал: а вдруг удастся сообразить тачку? Или по дороге порешить кого-то из уцелевших? Зарыть свои сокровища, а затем вернуться… Но продолжалось это недолго. На той стороне поля Лехто спокойно покуривал свою трубку, а огненная стена продолжала свой путь. Еще четверть часа, и язык пламени, лизнув дверь в пещере, исчез. Но еще до того последний живой факел упал на землю.

Лехто выбил пепел из своей трубки и поставил ногу на первого мертвеца.

* * *

– И все-таки мы не успели, – чуть не плача проговорила Ольга, глядя на окровавленный, оплавленный снег, на сотни трупов. Повернулась к Рихарду, зло выплюнула ему:

– Это все твой обед! Твоя Москва! Из-за них мы опоздали!

– Спокойно… – остановил ее Геддо. – Что сделано – то сделано. Все мы ошибались.

– Кто мне объяснит, – все-таки плакала девушка, – что там такое, что сто́ит таких жертв?.. Что он наделал?

Заговорил Аристархов:

– На первый вопрос отвечу кратко: власть… Касательно второго очевидно: он действительно пошел по трупам.

Геддо задумчиво спросил:

– А вы знаете, что их убило на самом деле?

– Мертвый дракон? – предположил Клим.

– Не совсем так. Их убило знание.

– Это то, которое – сила?

– Навроде того. Перед походом через поле Лехто наверняка им назвал цель движения. Если бы у несчастных не было знания, они могли безбоязненно истоптать все поле. Но тогда как бы прошел Лехто? И как иначе можем пройти мы?

– А я бы построила нечто наподобие дирижабля или воздушного шара и перелетела бы на ту сторону, – сразу придумала Ольга.

– Может, это и решение… – ответил Геддо. – Но в те далекие времена люди если и летали, то исключительно на драконах, а их было негусто. Лехто до этого не додумался или свои соображения по этому поводу были. Да и нету у нас на постройку дирижабля времени.

– И что нам надлежит делать?

– Ответ тебе не понравится, – прикрывая рот перчаткой, зевнул Рихард.

Ольга будто успокоилась:

– И каков ответ?

– Или бежим и прячемся по норам до конца жизни… Или прямо сейчас тоже пойдем по трупам.

* * *

Лехто нашли в глубине пещеры, около небольшой железной двери.

Поскольку компания шла, не таясь, Арво услышал их издалека. Увидев Рихарда в сопровождении Геддо, понял все сразу. Но не стал ругаться, а только улыбнулся:

– Я должен был предвидеть такой вариант. Мне несколько жаль, что далее я буду обходиться без ваших услуг, Рихард. Для меня вы теперь слишком византиец.

– Как дела, Лехто? – спросил Геддо.

На мгновение Евгению показалось, что нет никакой вражды между колдунами, и изначально у них была единая цель.

– Признаться, не очень, – кивнул Лехто. – Третий час вожусь с этим замком на двери, не могу его открыть. Раньше со мной такого не бывало. Не соблаговолишь взглянуть?

Геддо действительно подошел, ему хватило одного взгляда.

– Тебе здорово не повезло. Я знаю этот замок. Эти замки делал пять веков назад мастер Ахос.

– Хаотический замок Ахоса?

Геддо кивнул: он самый.

– А что за мастер такой? – вмешался Клим. – Я о нем ничего не слышал.

– Это магические замки. К ним невозможно подобрать ключ, снять слепок.

Евгений присмотрелся к замку: даже замочная скважина то и дело меняла форму и зачем-то – цвет.

– А раньше вы сталкивались с замками этого самого…

– Ахоса?..

– Ну да, а как же. Мне попадалось одно из его ранних произведений – сумеречный замо́к. Его можно открыть только в определенное время дня, вечером, когда хозяин был дома.

Лехто задумался:

– Думаешь, следует подождать несколько часов? А как же тогда ключ…

– Не думаю, что Ву довольствовался самой простой моделью. К некоторым замкам Ахоса не имеется ключа. Они не изготовлялись изначально. Что толку от ключа, если непостижим замок, который ему подчиняется.

– Тогда какой болван мог поставить такой замок? – спросил Клим.

– Пока в мире имеется хоть крупица магии, содержимое замка находится в движении. Можно вставить в него любой ключ, и, может быть, через сотни, тысячи лет детали замка примут нужное положение, дверь откроется. А может, настанет миг, когда тому замку надоест быть закрытым, и он откроется просто от дуновения ветра.

– Если замок такое сложное создание, – заметил Лехто, – может, есть смысл попробовать как-то иначе: выбить дверь, испытать стену на прочность.

Геддо покачал головой:

– Вы серьезно думаете, что человек, поставивший спонтанный замок, не думал о таком варианте развития событий?

– А хаотический замок в принципе можно открыть? – не унимался Чугункин.

– Сабо самой… В смысле: «само собой». Иначе бы замок не ставили, а просто сделали глухую стену.

– И как этот ключ должен выглядеть? – спросила Ольга, внимательно рассматривая вместе с Лехто скважину в стене.

– Я не знаю. Вот как должен выглядеть хаос?

Молчали все. Было видно, что и Лехто размышлял. Делал он это серьезно, долго, переводя взгляд с одного присутствующего на другого. Наконец, заговорил:

– Не хотелось этого говорить, но я, похоже, один эту дверь не смогу открыть. Предлагаю вам перемирие. Мы можем договориться. Скажем, я возьму себе полмира. А вы – все остальное. Вам – все сокровища, которые найдутся за этой дверью… А мне, так и быть, – всякую рухлядь, макулатуру.

– Нет, Лехто, мы не договоримся! – ответил Геддо.

И резко ударил: было не до благородных жестов. Бросил какое-то заклинание: сноп синих искр полетел в Лехто. Тот поставил блок: искры посыпались на землю. Затем ударил ответно, серией заклинаний: бросил что-то в голову, в грудь… И левой рукой, почти незаметно, в ноги. Первое заклинание Геддо отбил быстро, второе чуть замешкавшись. Третье вовсе сбило с ног старика. Геддо пытался подняться, но Лехто из саквояжа выхватил стеклянный шар, внутри которого плясала молния, и швырнул его в противника.

…Смерть редко бывает красивой. Эта не являлась исключением. Чтоб не видеть мук старика, она зажмурилась.

– Можно открывать глаза, – сообщил Лехто. – Старое предложение уже не в силе. Полмира вы не получите. Впрочем, нет, я вам все же дарую целый континент. Антарктиду…

– Говорят, победители великодушны, – заметил Рихард.

– Вот на твоем месте я бы вовсе молчал. Это все неправда, что победитель милосерден. Если бы он был милосердным, то не стал бы победителем. Это как сказка про доброго царя. Либо не царь, либо не добрый. Бывают случаи, разумеется, что и не добрый, и не царь, но сейчас речь не про это.

Как назло у Рихарда зачесалась спина. Как раз в том самом месте, откуда у ангелов должны расти крылья. Это место также интересно тем, что его крайне неудобно мыть в бане. Рихард повел плечами, будто стараясь стряхнуть чесотку.

Это заметил Лехто:

– Что вы там пританцовываете, Геллер?

Тот соврал:

– Да курить хочется. Я так понимаю, в Антарктиду вы нас без спичек отправите?

– А на кой они вам? – краешками губ улыбнулся Лехто. – Там все рано нету дров.

– Так можно я хоть покурю напоследок? Я перед расстрелом всегда предлагал приговоренному папиросу.

– Время тянете?

– А хоть бы и так, вам-то куда спешить? Две минуты ничего не решают.

– Ладно, курите… Только не делайте резких движений.

Из кармана Рихард аккуратно извлек портсигар, открыл крышку. На пол упала крупица табака. Папирос не имелось.

– Простите нижайше, – скривился Рихард. – Но не угостите своим табаком? Я, как видите, поиздержался. Имейте жалость.

Колдун кивнул и бросил кисет. Затем Геллер снова похлопал по карманам, достал спички. Спросил:

– А папиросной бумаги у вас не будет?

Лехто бросил на него злобный взгляд. Если бы взгляд мог убивать, то этот стоило бы попытаться запретить наравне с игольчатым штыком.

– Ну нету так нету, – заключил Рихард. – Зачем нервничать.

Из бумажника достал купюру размером с салфетку, свернул самокрутку.

Бросил кисет обратно Лехто.

«Сейчас, – думала Ольга. – Именно сейчас что-то произойдет, потому что далее некуда. Может, Клим вспомнит какое-то заклинание или свое оружие выхватит Аристархов». Как ни странно, точно так же ожидали чуда от других Клим с Евгением. Первый всего-то и знал, что одно пустяковое заклинание, у второго оружие было спрятано под тремя одеждами. Достать его быстро и незаметно не представлялось возможным. Рихард чиркнул спичкой, затянулся. Сбил огонек, помахав спичкой. Но выбрасывать ее не стал, а спрятал обратно в коробку. Не то из бережливости, не то чтоб не сорить… Глядя на него, Лехто тоже набил трубку, прикурил от длинной спички. Задымил густо и самодовольно.

– Как собираетесь жить в Антарктиде? – спросил Лехто, вероятно, чтоб развеять тишину. – Сразу с жизнью счеты сведете или покувыркаетесь?

– Ну, на месте видно будет. Думаю, второе, потому как Амундсен там как-то путешествовал.

Лехто хохотнул:

– Все шутите?!

Изо рта Рихард пустил дымное колечко. Колдун засмеялся.

– Что-то с вами… Вот скажите, вам так смешно? – спросил Рихард и показал Лехто палец.

Колдун засмеялся пуще прежнего.

– А так, вероятно, будет в два раза смешнее…

И показал Лехто два пальца. Тот просто забился в истерике.

– А вот смотрите, что я вам сейчас покажу! От смеха вовсе умрете!

– Показывайте! – трясясь от хохота, позволил Лехто.

Рихард полез в карман, затем резко выдернул руку. Ни Ольга, ни Клим, ни Евгений сразу не поняли, что случилось. Колдун вдруг подавился хохотом и резко упал на спину. Копаясь в одеждах, Евгений наконец освободил свой кольт. Но это было совершенно лишним. Лехто лежал мертвым. Из кадыка у него торчал столовый серебряный нож.

– Не от смеха, но все же умер, – заключил Рихард. – Я этот нож еще в городе взял на память, думал, пригодится. Как в воду глядел.

– А что с ним было-то? – спросил Клим. – Чего он хохотал-то.

– Да меня неделю назад бес попутал, у нашего старичка я стянул немного семян разорви-травы. Думал, вдруг займусь рудным делом… Ну вот, понял, что мне с Антарктидой это не светит, бросил их ему в кисет. Решил, авось проглотит, эта трава внутри него прорастет. А тут смотри, какой эффект… Надо бы и самому попробовать.

В пещере раздались гулкие шаги. Еще не видя пришельцев, Ольга знала их имена. Действительно: свет закрыли четыре фигуры. «Неужели не все, неужели кому-то еще предстоит умереть?» – с тоской думала девушка. Четверо остановились, осмотрелись. Один достал блокнот, поинтересовался:

– Кто из вас будет Лехто?

Ольга указала на покойника.

– Ну да, вроде бы он, – согласился кто-то из-под капюшона.

– Ну надо же – мы опоздали, а он все равно умер вовремя, – ответил другой сумеречный голос.

– Вы опоздали! – вырвалось у Ольги.

– Всего лишь на несколько минут.

– А те люди на поле? Вы бы могли их спасти…

– Каждому – свой срок, – произнес гулкий голос. – Некоторое зло – благо для других.

Четверо черных еще раз осмотрели пещеру и в ней присутствующих. Взгляд остановился на Евгении:

– А ваше имя как? – спросил Мор.

Наверняка имя и фамилия были известны вопрошающему. Уточняли скорей для проформы – нет ли ошибки. Евгений назвался.

– Вы есть в нашем списке.

Двое из темных визитеров на пару дюймов выдвинули лезвия из ножен. Аристархов попытался сглотнуть, но в горле стало сухо и шершаво. Бешено заколотилось сердце – еще немного, и не управится с ритмом, разорвется. И помрет владелец без Смерти.

Но Мор еще раз сверился по списку: