Текст книги "Особо опасная особь"

День 15

Наконец-то оно пришло, это таинственное и знаменательное послезавтра. Лина с самого утра теребила Юрку вопросами, но он, по обыкновению, только отшучивался. Только сбрил перед завтраком бороду и усы, а на завтраке сказал, чтобы Лина после тренировки не ходила в библиотеку, а осталась в номере. После чего удалился.

Само собой, Лина на тренировке была сама не своя, бегала еле-еле, едва не сорвалась с комплекса, прыгала не больше чем на пять метров. Доктор Иконников лишь посмеивался – видать, знал все, что ей знать пока было не положено, и ничего не говорил. Лина едва дожила до конца тренинга, примчалась домой как чумная. Юрия еще не было. Она юркнула в душ, а когда вышла, чистенькая, закутанная в полотенце, голодная до спазмов в желудке, Юрий уже сидел в кресле и курил сигару, выпуская дым в окно. На нем был элегантный костюм-тройка. Лина вытаращила глаза – смотрелся Юрка шикарно, прямо как на картинке парижского журнала мод.

– Ого, – сказала она. – На новый костюмчик разорился? Почем брал?

– Десять тыщ, – хвастливо заявил Юрий. – Рублей, само собой. Не баксов ваших мелких.

– Ни фига себе! – Лина присвистнула. – И как же это отзовется на нашем семейном бюджете? Или мое мнение здесь, как всегда, не учитывается?

– Твое мнение самое главное, милая хозяюшка, – Юрий улыбнулся. – Отныне и присно я буду отчитываться пред тобой за каждую копейку. О семейном бюджете не беспокойся – он у нас тобой весьма и весьма немаленький. Хватит на все, что тебе хочется, и еще останется. Вот чего бы ты хотела прямо сейчас?

– Байк, – не задумываясь, выпалила Лина, – «Урал» со всеми наворотами, с умноколесами. И водный скутер. И собачку – долматинского дога. И трехэтажный дом, чтоб этой собачке было где гулять…

– Стоп, стоп, – Умник засмеялся, замахал в воздухе сигарой. – Аппетиты у тебя, дорогуша… Я имел в виду совсем другое. Сегодня мы с тобой идем на одно очень торжественное мероприятие, до него остался всего час. В чем ты пойдешь туда? В этом полотенце?

– В полотенце пойду! – обиженно заявила Лина. – Значит, о себе ты позаботился, купил себе костюм заранее, а я за час должна обернуться, найти себе что-нибудь приличное? И где же мне искать? В магазинчике вашем вшивом? Да там даже бикини нет! Ладно, сейчас в интернет-маркет залезу… – Она уселась на стул, положила комп на колени и шустро вошла в сеть. – За час у вас заказ доставят, как ты думаешь?

– Смотря чего. Бикини доставят, хотя они у нас и не в ходу, а вот такое – вряд ли. Полюбуйся.

Умник сходил в спальню, принес большую пластиковую коробку, положил ее на стол и открыл.

– Это что? – обалдело спросила Лина.

– Мой тебе подарочек.

– И что ты хочешь сказать? Что я должна это одеть?

– Именно так – должна. Тебе что, не нравится?

– Не знаю, – откровенно призналась Лина. – Не представляю, как все это на мне будет выглядеть. Я и юбку-то в последний раз одевала, наверное, в колледже. А тут вообще столько всего… Нет, выглядит, конечно, круто, но ты мог хотя бы со мной посоветоваться.

– Это униформа невест русских шпионов, – очень серьезно сообщил Юрий. – Обсуждению не подлежит.

– А размер?..

– Размерчик тоже стандартный. XXXL – на вырост.

– Да ну тебя! – Лина схватила коробку и прижала к груди, полотенце при этом умудрилось-таки соскользнуть на пол. – Спасибо, Юр. Правда. Просто я никогда такого не носила, мне даже страшно. Это наверное жутких денег стоит?

– Жутких, – согласился Юрий.

– Из Парижа?

– Из Москвы. Там шьют не хуже.

– Я пошла одеваться, – пискнула Лина и помчалась в спальню. – И не подглядывай! – крикнула она, захлопнув дверь перед самым Юркиным носом.

Настроение ее уже стало праздничным.

* * *

Лина и Юрий шли по коридору. Шли степенно, торжественно – по-другому и нельзя было идти в том, что несла на себе Лина. Туфли-лодочки из змеиной кожи, с платиновыми пряжками. Длинная, почти до пола, юбка с разрезом до середины бедра, ослепительно белая блузка из натурального шелка, синий жакет, расшитый золотыми и серебряными нитями. Европейский от-кутюр, почти вымерший в эпоху стабилизированного потребления, и оттого втройне дорогой. На шее – три нитки жемчуга, каждая своего цвета, на лацкане – брошка, скромная такая лилия с тремя топазовыми лепестками, с листиками из изумрудов. Не так давно Лина сказала Юрию: «Я спала с мужчинами, и за это они дарили мне всякие побрякушки». Соврала, поганка, опять соврала. Не про мужчин, про побрякушки. Лина всегда безразлично относилась к ювелирным изделиям, среди девушек хай-стэндовского круга было особо модным не цеплять на себя драгоценности и пользоваться минимумом косметики. Но эта брошка, эти жемчуга привели ее в неподдельный восторг – потому что подарил их Умник. Она исцеловала Юрку всего-всего… может, дошло бы и до большего, но время уже поджимало. «Пора идти на банкет, – сказал Юрий».

И вот они шли. Ступали по ковровой дорожке. Все, кто попадались им навстречу, улыбались и кланялись. Лина и Юрий раскланивались в ответ. «Лина», – представлял Лину Юрий, «Очень приятно», – говорила Лина, не пытаясь запомнить имена и фамилии. Голова ее уже кружилась от мелькания знакомых и незнакомых лиц.

Юрий, представляя ее, ни разу не произнес слово «невеста». Почему? Здесь не было так принято? Или прав был Мишка, не быть ей женой Умника, и ведут ее на какой-то особый шпионский обряд, где подадут ее, американку, к столу в сыром виде, и порежут на кусочки, и съедят вилками во имя процветания Славяно-тюркского Союза?

Вдоль просторного зала шел длинный стол, за ним сидело около полусотни людей – половина из них была в парадной офицерской форме, остальные – в красивых нарядах. Дам было немного, не больше десяти, и все они были одеты от кутюр.

– А ты почему не в военной форме, подполковник Ладыгин? – шепнула Лина.

– Форма вся в пулевых дырках, – ответил Юрий, – некогда было зашивать. И бронежилет сел от стирки, жмет.

Хохмач… Лина пожала плечами. Она хотела бы увидеть его в русской офицерской форме – трудно было представить в ней марджа Умника, но вот шпиона Юрия Ладыгина – запросто. Хотя, надо сказать, и костюм шел ему отменно.

Тихо играла музыка – что-то древнее, приятное, типа рок-баллады, неизвестный Лине русский певец пел: «Видишь, там на горе-э-э возвышается крест, под ним три десятка солда-а-ат, повиси-ка на нё-о-ом…» На столе стройными рядами стояли тарелки, блюда, вазы и салатницы – со всем, чего только могла пожелать душа. Лина сглотнула слюну – она так и не успела перекусить после тренировки, провозилась с одеванием, и сейчас издыхала от голода. Также в немалом количестве присутствовали бутылки с вином, пивом и даже с водкой. Лине захотелось озадаченно почесать в затылке, но она вспомнила, что полчаса билась над укладкой волос и воздержалась.

– В честь чего гуляем? – спросила она Юрия.

– В честь меня, – сказал он.

Лина не успела спросить большего – к ним подлетел распорядитель в черном фраке, расцвел в широчайшей улыбке и сказал:

– Юрий Николаевич! Хелена Юзефовна! Наконец-то, наконец-то! Мы уж и заждались, право! Пойдемте, милости просим!

Лина поперхнулась. «Хелена Юзефовна» – это ж надо…

Их подвели к торцу стола – видимо, на самые почетные места, и посадили рядышком парочкой. По праву руку от Лины оказался никто иной, как Иконников М.С. – как ни странно, не в докторской робе, ни в пиджачке даже, а в кителе полковника медицинской службы. Милейший доктор слегка попахивал одеколоном и весь лучился добротой. Слева от Юрия высился монолитный субъект лет пятидесяти, килограммов сто двадцать чистых мышц – в гражданском костюме, в черных очках, столь спецслужбитстской внешности, что от одного взгляда на него начинали ныть зубы. Лина немедленно цапнула сразу два куска ветчины – самых больших на блюде с мясным ассорти, отправила их в рот и начала жевать, чувствуя, что именно на нее направлены глаза всех людей, находящихся в зале.

– Ты что, сдурела, милая? – вполголоса осведомился Юрий, не отводя взгляда от гостей. – Куда жрать рванулась? Пять минут потерпеть не можешь?

– Мефодьшвятополкышь, – прошепелявила ветчиной Лина. – Шкажите ему. Я пошле тренинировки не поела!

– Не поели? – Если бы у доктора Иконникова были волосы, они встали бы дыбом. – Ну что же вы, Лина? Так же нельзя! Я ведь объяснял вам – большие нагрузки, гипогликемия, так можно и в обморок упасть…

– Я одевалашь. Он сам мне времени не оштавил. А теперь наежжает…

– В таком случае не сердитесь, Юрий Николаевич, моей подопечной требуется небольшая терапия. – Иконников деликатно, двумя пальчиками взял бутерброд с маслом и красной икрой, положил на него три ломтика копченой колбасы, мазнул сверху мягким плавленым сыром слоем в полсантиметра, припудрил сверху резаной петрушкой и киндзой, взял блюдце и водрузил на него свое произведение кулинарного искусства. – Кушайте, Линочка. Все остальные подождут. – Он налил в бокал апельсинового сока. – И запивайте, иначе подавитесь. И жуйте, жуйте, не забывайте жевать. Иначе подавитесь.

Жевать не получилось. Лина проглотила огромный бутерброд в три укуса, громко икнула, влила в себя залпом полбокала сока и потупила взгляд. Ей стыдно было смотреть в зал. Уж кто-кто, а она, хай-стэнд-гёрл из Соединенных Штатов Америки, хорошо знала, что есть приличия и что такое нарушение приличий.

Юрий встал, хрипло прокашлялся в кулак и постучал вилкой по хрустальному фужеру.

– Господа, – провозгласил он, – позвольте начать!

Шум людских голосов медленно смолк – как будто повернули ручку настройки.

– Прошу всех налить, – сказал Юрий.

Забавно… Это походило на команду. Юрий был командиром стола, и все подчинялись ему. Чем это было – специфическим офицерским party[22]22
  Вечеринка (англ.).


[Закрыть] или все же обычной русской манерой застолья? Лина пока не знала.

– Тебе чего, Юр? – тихо спросила Лина? – Минералочки плеснуть?

– Водки мне, водки. Офицерской, – сказал Юрий и тут же потянулся за бутылкой – запотевшей, в крупных каплях росы. – Ты сиди спокойно, солнышко. У нас наливают мужчины.

И тут же набулькал по полфужера водки – и себе, и Лине.

– Ты чего? – ужаснулась Лина. – Ты же сейчас вырубишься и носом в стол.

– Спокойно! – повторил Юрий. – Это хорошая водка. Элитная, качественная. Голова от нее не болит.

Юрий выпрямился, расправил плечи, и вытянул перед собой фужер на длинной ножке. Фужер из толстого хрусталя, весь в резных узорах, мелькающих в преломленном свете мелкими синими искрами.

– Господа! – сказал Юрий негромко, проникновенно, слова его эхом отразились от стен и разлетелись по залу. – Коллеги, друзья, товарищи! Позвольте поблагодарить вас за то, что вы собрались здесь, откликнулись на мое приглашение. Меня связывают с КБК долгие годы сотрудничества, и я хочу сказать, что это были лучшие годы моей жизни. Люди, которые здесь работают – терпеливые учителя, заботливые медики, блестящие исследователи, настоящие патриоты России и просто… просто замечательные люди. За вас, мои дорогие!

В зале зашумели, потянулись рюмками друг к другу, раздался звон хрусталя. Лина чокнулась с Иконниковым, с Юрием, еще с кем-то, приготовилась к терпкому вкусу водки, сделала маленький глоток… Недоуменно хмыкнула и допила до дна. В фужере была вода – чистая, холодная как лед.

Она подвинула к себе бутылку и внимательно изучила этикетку. Там было написано:

Московский завод «Кристалл».

Водка ОФИЦЕРСКАЯ элитная

Изготовлено в лучших традициях российских виноделов.

Перевернула бутылку, глянула на обратную сторону:

Водка ОФИЦЕРСКАЯ

элитная безалкогольная

Состав: питьевая специально подготовленная очищенная вода.

И всё! Всё!

Лина покачала головой. Ну русские, ну шутники. Безалкогольная водка! Хоть бы смайлик на обратной стороне нарисовали… Нет, все на полном серьёзе.

Тем временем Мефодий Святополкович навалил ей полную тарелку салатов, мяса и рыбы.

– Кушайте скорее, Линочка, – шепнул он. – А то сейчас пойдет тост за тостом. А когда кто-то говорит тост, у нас есть не положено, невежливо. Чего вам налить?

– Вино у вас тоже безалкогольное?

– Частично.

– Налейте мне обычного, алкогольного. И покрепче.

– Есть только сухое.

– Ладно, давайте сухого. Белого.

Лина лопала так, что за ушами трещало – упрашивать ее не надо было. На нее пялились уже не так откровенно – нагляделись, видимо. Убедились, что с виду человек как человек, без всяких инопланетных финтифлюшек. Лина была уверена: все в зале знали, что она не просто американская девчонка, она – симбионт, начиненный стансовскими генами как булка с изюмом. Ну и бог с ними со всеми. Салаты здесь офигительно вкусные, и вино превосходное, не хуже французского, и это главное.

Она думала, что следующую речь будет толкать Святополкыч или шкаф в черных очках, но нет – на другом, далеком крае стола поднялся на ноги невысокий, круглый субъект в коричневом костюмчике, поднял бокал и сразу все смолкло. Юрий взял руку Лины в свою лапищу, положил себе на колено.

– Слушай, Линка. Это Фатеев, замдиректора КБК. Большой человек.

Ладно, будем слушать замдиректора.

– Сегодня у нас торжественный день, – сказал Фатеев. – Торжественный, но в то же время и грустный. Праздник, так сказать, со слезами на глазах. Как говорится, дожили. Наш дорогой Юрий Николаевич Ладыгин, всеми нами любимый Юрка-Умник, которого мы знаем, позвольте так выразиться, с младых ногтей, который совершенствовал свою квалификацию в наших стенах, который стал одним из лучших отечественных специалистов в своей, прямо-таки скажем, специфической области, от нас уходит.

Так-так… Уходит… Лина захлопала глазами. Уходит. Куда уходит?

– Конечно, все мы знаем, что Юрий – работник другого ведомства, – продолжил между тем Фатеев. – С нами он только сотрудничал, и поправлял свое здоровье после… э… возвращения из загранкомандировок. Таким образом, можно сказать, что от нас он уйти и не может, и никуда он от нас, так сказать, не денется. Какую бы новую работу Юрий Николаевич для себя не выбрал, он все равно останется отличным специалистом в области биологического контроля, и будет сотрудничать с нами, и мы всегда будем рады его видеть в наших лабораториях, в нашем слаженном коллективе. Правильно я говорю?

– Правильно! – закричали в зале.

– Поэтому, дорогой Юрий, все мы желаем тебе успехов на новой работе, и не забывай нас. А в память о нашем сотрудничестве мы дарим тебе пару-тройку скромных подарков…

Фатеев переваливающимся шагом поплюхал к Юрию, они звякнули стаканами, выпили, поцеловались, похлопали друг друга по спинам. Тут же набежали мужички и дамочки с кучей коробок, перевязанных нарядными лентами, выстроились в очередь, дабы вручить их Юрке, выпить с ним и поцеловаться. Лина ошарашенно стояла с фужером в руке и пыталась хоть что-нибудь понять. Юрка уходит… Уходит из КБК… Но ведь он сам говорил, что он не из этой конторы, и этот толстый говорит то же самое. Другая работа… Нет, ничего не понятно. Кто-то должен ей объяснить. Она уже собралась обратиться к Иконникову, но громогласный Фатеев опередил ее.

– А сейчас предоставляется слово Ильдару Маратовичу Умярову, сотруднику Службы внешней разведки, – крикнул он. – Господа, прошу наполнить бокалы!

Юрка спешно усадил Лину на стул, сел сам, набулькал в фужеры «водки», снова схватил Лину за руку и замер. Шкафообразный детина поднялся в полный рост, снял черные очки и положил их на стол, на салфеточку. Глаза его оказались ярко-голубого цвета.

– Как вы знаете, Юрий Ладыгин принял решение уйти из разведки, – сказал он негромким сипловатым голосом. – Вопрос этот еще не решен, решается он, сами понимаете, господа, не здесь, но думаю, что будет решен в самом скором времени. Нам, как и вам, очень жаль, что от нас уходит ценный работник Юрий Николаевич Ладыгин, мы пробовали его отговорить, очень настоятельно просили остаться, но… Вы сами прекрасно знаете непреклонность Юрия Николаевича – если уж он чего-то хочет добиться, то горы своротит, но добьется своего, хоть кол, как говорится, на голове теши. – В зале раздался смешок, Умяров глянул на смеющегося строго и кашлянул в кулак. – У нас – демократическая страна, любой человек свободен в выборе профессии, но все мы помним о долге перед Родиной. Поэтому я хочу произнести тост за Юрия Ладыгина, российского офицера, который всегда являл собой пример служения Отечеству. Дай Бог нам всем быть такими, как он!

Юрий стиснул руку Лины, поднялся вместе с ней, чокнулся со всеми молча, не говоря ни слова, выпил и снова сел. Все занялись едой – с преувеличенным энтузиазмом, нарочито перестав обращать внимания на виновника торжества. Видимо, это было частью какой-то русской традиции. Даже правильнее сказать – распорядка.

– Юр, что все это значит? – шепнула Лина.

– Ты еще не поняла?

Она уже начала понимать, но пока отказывалась верить в свою догадку.

– Нет. Объясни.

– Я ухожу из Службы внешней разведки. Ухожу из шпионов, проще говоря.

– Почему?

– Из-за тебя. Из-за тебя, Линка.

– Тебя выгоняют из-за меня?

– Совсем наоборот. Они хотят, чтоб я остался в СВР – вместе с тобой.

– Мишка сказал, что я лакомый кусочек. Он это имел в виду?

– Да. Он знал, что у СВР на тебя большие планы. Но ты – кусочек только для меня, Линка. Ты будешь только моей, и я хочу, чтобы ты была счастлива.

– А они не могли тебя заставить?

– Нет, нет. У нас свободная страна. Действительно свободная, несмотря на кажущуюся строгость. Мне нелегко было решиться уйти, я проработал в этой службе всю жизнь. Уйти из привычной среды – это как в пропасть прыгнуть. – Юрий закрыл глаза, устало потер веки пальцами. – Но… Но, но. Я не хочу, чтобы ты работала там, детка. Это слишком жестокая работа – мы стараемся избежать грязи, но не всегда так получается. Прав был Мишка – мы звереем там, кто-то больше, кто-то меньше… Я не жалею… Да нет, жалею, конечно, но что поделать… Думаю, что я сделал как лучше, сделал все правильно. А по-другому не получилось бы – либо мы с тобой вместе, либо… Как со Светкой было, и чем в конце концов кончилось… Извини. М-м-м… Я же обещал тебе, и вот держу свое слово. Как это объяснить… Не знаю, сумеешь ли ты понять…

– Я все понимаю, – Лина приложила палец к губам Юрия, оборвав его бормотание – мучительное, идущее от сердца, начинающееся становиться все более бессвязным. – Не переживай, милый. Я все поняла, и я очень тебя люблю. Давай выпьем, и тебе станет легче.

Она плеснула ему чуток вина, и себе полстакана сразу. Будь ее воля – вмазала бы сейчас стакан виски, прямо из горлышка, как последняя алкашка. Потому что с души ее свалился камень величиной с Эверест, ей хотелось хохотать и плакать, и кружиться с Юркой в вальсе, и висеть у него на шее, и целовать его, и получать поцелуи в ответ, и говорить ему, какой он хороший, самый лучший на свете. А вместо этого она официально сидела во главе стола и ждала, пока все кончится, и они останутся с Юркой одни-одинешеньки, без чужих глаз, без чужих ушей, вдвоем на большой белой кровати.

– За тебя, Умник, – сказала Лина, промакивая глаза салфеткой. – Ты своего добился, да?

– За тебя, солнышко. Не плачь, тушь размажешь. Дай я тебя сам вытру…

А потом была длинная пауза, и все, кажется, уже наелись и напились, и Юрка ушел с мужиками курить в коридор, а Лина сидела совершенно обалделая, откинувшись на спинку стула, к ней подходили люди, говорили с ней о чем-то, половина – по-английски… смешно, право, как будто она по-русски не умеет, и она отвечала невпопад, только старалась выпить с каждым вина, потому что уже знала, что пить в одиночку в Раше неприлично, и слегка надралась, а потом, само собой, ее отпустило и хмель испарился – черт бы драл эту утилиту детоксикации, за одно это свинство Вика Дельгадо стоило убить. А затем вернулся Юрка, и распорядитель банкета загнал всех за стол на места чуть ли не пинками, и Юрий снова налил себе офицерской дистиллированной воды, встал и сказал:

– Господа. Коллеги. Милые друзья. Так получилось, что вам придется стать свидетелями еще одного значительного события. В городе Нью-Йорке я встретил девушку, лучше которой не встречал нигде, во всем мире. Ее зовут Лина. Не могу сказать, что мы сразу подружились, всякое было… Но что полюбил ее сразу, от всего сердца – это точно. Потому что Лина – не просто изумительно красивая девушка. У нее добрая, открытая душа. Ей пришлось перенести много страданий, но это не ожесточило ее. И еще она умничка. Те, кто общался с ней за эти дни, убедились в этом сами. Так вот, это… Значит, так… – Лина испугалась, что Юрий снова стушуется и замычит, понесет околесицу, но он справился. – Я хочу сказать, что Лина согласилась стать моей женой. Я благодарю за это Бога, благодарю Лину, и объявляю этот день днем нашей помолвки.

Лина зарозовелась, сидела как дурочка с открытым ртом и не знала, что делать. Как-то слишком много всего навалилось за один день.

– Встань, солнышко, – Юрий склонился над ней, подал ей руку. Лина неловко поднялась, оправила жакет, одернула юбку. – Не знаю, может, я нарушаю какие-то традиции, я в них не силен, – продолжил Юрий. – Просто я хочу подарить моей невесте колечко. – Он вынул из внутреннего кармана коробочку, обтянутую бархатом, открыл ее. На красной подушечке лежало неброское платиновое кольцо – тонкое, с тремя бриллиантами. Умник подцепил его и надел Лине на палец. – Вот и всё, – сказал он ей на ухо, – всё. Теперь ты моя невеста, детка. Невеста с гарантией. Поцелуй меня.

– Умник, ты гад, – шепнула она. – Почему ты меня не предупредил?

– Я хотел, чтобы все для тебя было как в сказке. Получилось?

– Получилось. Ты гад. Я тебя обожаю.

– Горько, горько!!! – завопили за столом.

Лина вздрогнула. Конечно, это было не так, как в ее сне… Но как в сказке – точно.

– А свадьба будет? – спросила она. – Не зажмешь?

– Не зажму.

– Ну ладно, давай целоваться…