Текст книги "Крестоносец"

– Что такое? Чего вы смеетесь-то, дядя Миша? – недоумевающее спросил вбежавший в сени Макс.

Михаил лишь махнул рукой:

– На календарь посмотри, Максюта! Вон, на стенке висит… с «Моторхедом»…

Глава 21
Наши дни. Начало августа. Окрестности Чудского озера
Колесо и дверца

Тех, у кого имелись луки и арбалеты, выставили они вперед.

Хроника первых четырех Валуа.

– Ну, вот, ты только посмотри, какой красивый купальник! Бикини! Прямо переливается изумрудами… как твои глаза!

– Ой, – голенькая Маша уселась на кровати и смущенно опустила голову. – И что, мне вот это – надевать?

– Ну, мы ж на пляж с тобой собрались, милая. А совсем нагими там… как бы тебе это сказать… ну, можно, конечно, но…

Ратников расхохотался и, обняв жену за плечи, снова привлек к себе, покрывая жаркими поцелуями шею. Левая рука его, погладив Маше пупок, скользнула вниз, к бедрам и лону, правая нежно ласкала грудь…

– Ах, – застонала Марьюшка. – Ты так все… такой…

Не говоря ни слова, Михаил накрыл Машины губы своими, юная женщина закатила глаза…

– Мисаил… Мисаиле… Миша…

Обнаженные тела супругов сплелись, сливаясь в экстазе любовной неги…

– Господи… – шептал Ратников. – Как же я тебя люблю, Машенька… как же люблю… не думал, не гадал, что может быть такое вот счастье!

– А я – надеялась… – Марьюшка бессильно раскинула руки. – И молила Господа…

– Ты ж душа моя!

Миша погладил женушку по животу, снова поцеловал и расслабленно вытянулся рядом. Полежал, поглазел в потолок, чувствуя возбужденное дыханье прижавшейся к нему супружницы. Снова посмотрел на висящий на спинке стула купальник:

– И все же придется надеть… Ну ради нас с то– бой, а?

Машенька улыбнулась:

– Ну, если только ради нас… Слушай! А там, на пляже этом, что – и кроме нас еще люди будут?

– Конечно!

– И тоже… почти что нагие?

– Так кто ж в одежде купается?!

– Ой… – девушка покачала головой. – Стыдно.

– Ага, у вас-то на Ивана Купала что делалось? Сама ж рассказывала… Не стыдно было?

– То на Ивана Купалу…

– И все же… Надо же нам с тобой постепенно в свет выходить… хотя бы для начала здесь, в поселке, – достав из холодильника банку пива, распалялся Миша. – Не можешь же ты все жизнь здесь просидеть, на Усадьбе!

– Почему – нет?

– Так ведь скучно!

– С тобой? – Машенька тихо рассмеялась. – С тобой нет, не скучно. А потом, Бог даст, детишки пойдут…

– Детишки, вот-вот… А с детишками-то гулять надо!

Ратников давно уже собирался серьезно поговорить с Машей, да вот все никак не мог выбрать время, решиться. Надо ведь было как-то объяснить ей все – и об этом странном мире, и том, что тот мир, что был в прошлом, там навсегда и остался. Хотелось верить, что навсегда…

Вообще Миша давно уже лелеял мысль пристроить супружницу в магазин – пусть понемножку привыкает к людям… ну, до тех пор, пока не родит, а уж там…

Давно, давно надо было все объяснить… Ну, да вот хоть сейчас – чем не подходящий момент? С чего бы только начать-то?

– Пива хочешь? – Ратников протянул супруге банку.

Та кивнула:

– Глону… Ой, холодное-то!

– Вот-вот! – Миша сразу же ухватился за вполне подходящую для столь сложного разговора мысль. – А почему пиво холодное?

– Так с ледника потому что… Хороший у нас ледник – белый, на сундук похожий. Ни у кого раньше такого не видела.

– Ты, Маша, много чего не видела… Подожди, вот привезу телевизор, тарелку…

Сказал – и сам испугался! И в самом деле, от телевидения у Марьюшки, пожалуй что, возникнет самый настоящий шок. Нет… надобно подготовить заранее…

– А вот где, по-твоему, это пиво сварено?

Девушка неожиданно расхохоталась, довольно громко и даже где-то обиженно:

– Милый! Да ты меня совсем, что ли, за полную дуру держишь? В немецких землях и сварено, вон, на банке-то написано… а я ведь немецкие буквицы знаю. Читать, правда, не могу – речи ихней не понимаю.

Миша только рукой махнул и снова прижал женушку к себе. Погладил по плечу:

– Чудо ты мое чудное! А вот, машина… Ну эта, повозка наша, без лошадей…

– То волшебство, – убежденно ответила Маша. – Чего ж в этом такого?

– А может, все-таки не волшебство? Может, все-таки – механизм?

– Может, и механизм… Только волшебный! Кстати… милый… ты когда меня с повозкой управляться научишь, ведь обещал?

– Обещал – научу, – хохотнул Ратников. – Вот, прямо сегодня и научу, как на пляж поедем.

«УАЗик» он давно уже забрал с Танаева… теперь вот туда же и собирался. А что – пляж там замечательный, народу не так уж и много. Хотя… денек сегодня чудесный – может и многолюдно быть. И что с того? Все равно когда-нибудь придется показывать женушку. А пусть смотрят, завидуют!

Миша так прямо вслух и сказал:

– Пусть на тебя все смотрят! И мне завидуют! То есть не мне… а вообще – нам.

– Ну, разве так только… – Марьюшка фыркнула. – Тогда, конечно, пускай. Как хоть это одевать-то?

Вот тут-то уже слегка покраснел и Ратников, в полной мере почувствовавший себя главным героем некогда нашумевшего итальянского фильма «Синьор Робинзон». Как тот надевал белье на очаровательную дикарку Пятницу…

– Это вот… трусики… сюда… Давай ногу… А вот лиф… Повернись…Та-ак… Ну вот, справились! – Миша довольно оглядел облаченную в узенькое бикини супругу, с таким видом, словно бы это он сам только что высек ее из мрамора.

– А ну-ка, подойди к зеркалу… посмотрись!

– Ой!

Машенька ничуть не смутилась, а, похоже, вовсе наоборот.

– Ой… Непонятно как! Вроде и нагая… а вроде – все что надо, закрыто. Господи, вот для людей искушенье-то!

– Ничего-ничего, никого ты тут этим не искусишь, здесь все так ходят… – Миша немного помолчал и, обняв с интересом смотрящуюся в зеркало женушку, вкрадчиво поинтересовался: – Марьюшка, душа моя… ты как думаешь, вот где мы с тобой есть?

– Как где? – Маша скосила глаза. – У себя на усадьбе!

– Нет, я не про это. Вообще! Вот, скажем, где Новгород… тот Новгород, который ты знала?

– Где-то очень далеко, – отойдя от зеркала, юная женщина уселась на кровать и с полной серьезностью взглянула на супруга. – Так далеко, что ни в одной сказке не рассказать… Вроде бы тут все, как и должно быть… но и – все какое-то непонятное, чужое – я чувствую. Этот свет, ледник в белом сундуке, музыкальная шкатулка… повозка самобеглая. И люди здесь другие…

– Лучше или хуже?

– Конечно, лучше… Хотя худые-то, верно, к нам и не заходят.

– Верно! – Ратников и не хотел, а рассмеялся. – Худых не зову. Так, значит, что мы не там… ты догадалась?

– Давно уже, – Машенька махнула рукой. – И что с того, что не там. Главное – с тобою вместе!

– Ой, душа моя, – до слез растрогался Михаил. – Ну, иди ко мне скорей… поцелую…

И снова оба почувствовали, как бешено колотятся сердца. Стучат в унисон, со вновь поднимающейся страстью, охватившей пламенем все… казалось, все вокруг… Наплевав на проделанную работу, Миша проворно снял с суженой лифчик, стянул трусики…

– Ах, душа моя!

– Любый…

А потом пришлось все надевать обратно. И даже больше!

Поискав в шкафу, Миша нашел подходящие джинсики, обрезал, сделал для жены шорты… Рубаху – старую свою – завязал ей на животике узлом… Что еще? Очки! Ну да – вот как раз давно хотел предложить… Хамелионы… итальянские!

И вот еще кое-что… вчера прикупил в поселке.

– А ну-ка, закрой глазки!

– Закрыла!

– Оп!

Улыбаясь, Миша ловко подвесил супружнице на шею золоченую цепочку с кулоном – кусочком какого-то синего камня:

– Открывай!

– Ой… Красиво как! Благодарствую…

– Ладно, целоваться потом будем – успеем. Ну что, поехали наконец-то купаться?

– Поехали! – радостно закивала Маша.

Ратников даже сам удивился, на нее глядя: фотомодель! Истинная фотомодель, куда там многим.

– Ну, ты у меня раскрасавица!

Выйдя на улицу, прошли огородом к машине.

– Э нет, не сюда – за руль, милая! – распахивая дверцу, засмеялся Миша. – Садись садись…

Усадил женушку, сам уселся рядом:

– Вон ключик… поверни… Ага!

Довольно заурчал двигатель. Не женская, конечно, машина – «УАЗик» – но зато потруднее ее вусмерть разбить. Ничего, научится Маша ездить, можно будет и приличную тачку взять, недорогую, конечно, что-нибудь типа «шевроле-ланос»…

– Ту педаль отпускай плавненько… эту нажимай… Во-от! Поехали… Можешь газку прибавить…

– Чего?

– Во-он ту педалечку чуток придави… Ой! Да не так резко!

А ничего… получается! Насчет прав – тут, конечно, купить только. Да и другими документиками озаботиться надо… паспорт бы сделать. Через того же Ганса попробовать? Может, поможет?

– Так-так, милая… Рули-рули… Ага, правильно.

Потом все же пересел за руль сам, покатили через поселок к Танаеву озеру.

– Знаешь что, милый… – глядя в окно, вдруг улыбнулась Маша, – а я ведь и тот непонятный град хорошо помню… каменный, с каменными лошадьми и львами, с хоромами огроменными, палатами каменными. С самобеглыми повозками – по всем улицам, «бесщисла».

Михаил усмехнулся: это она Петербург вспомнила… Может, еще когда-нибудь и туда станет возможным вернуться? Поскорей бы Марьюшка привыкло… впрочем, излишняя торопливость тут не нужна. Постепенно все, постепенно…

Обогнав толпу гомонящих подростков, Ратников повернул к озеру и, выбрав неособенно многолюдное местечко, остановил машину.

– Ну, душа моя, вылезай, приехали.

Вытащил из салона покрывало, разложил на песочке, открыл пиво:

– На, попей вот.

Маша осторожно сняла рубашку, шортики… оглянулась. И успокоилась – именно в таком виде здесь все и были. Даже более того – девушки-горожанки, расположившиеся веселой компанией на дальнем мысу, явно загорали топлесс. Именно там в основном и стали плескаться подошедшие к озеру подростки, средь которых Михаил заметил и Макса. Тот тоже его заметил, вылез из воды, подошел:

– Здрасте!

– И тебе не хворать, Максюта. Чего там, в поселке, нового?

– Ой, много чего нового! – парнишка уселся прямо в песок, сложив по-турецки ноги. – Кольку Карякина вроде как арестовали…

– Арестовали?

– Ну это… Димыч говорил – задержали по подозрению.

– Понятно.

– В город увезли, в камеру. Так ему, черту, и надо! – Максим шмыгнул носом. – Эдика Узбека тоже на допросы вызывают. Видать, не все еще выспросили…

– Мама-то твоя как? Не приезжала?

– На той неделе приедет! Представляете, дядя Миша, я ей каждый день звоню, она даже удивляется – что это, мол, с сыном, на солнышке перегрелся? А как я ее увидеть хочу! Господи, вы даже не представляете!

– Почему же, – Ратников покосился на Машу. – Как раз очень хорошо представляю. Очень-очень хорошо.

В нежно-голубом, с редкими сахарно-белыми облачками, небе, ласково сияло солнышко, отражаясь в озере мерцающе-золотистой дорожкой.

– Как-то там Лерка, Эгберт? – вздохнув, тихо промолвил Максим. – Добрались уж, наверное, до Риги.

– До Риги – да. А вот до Нормандии – вряд ли.

– Ну… – подросток вскочил на ноги и улыбнулся. – Побегу к ребятам, купаться.

– Ага… на девок глазеть! – рассмеялся Ратников. – Вижу я, где вы все купаетесь!

– Ничуть и не там! – обиделся Макс. – Я к тому берегу поплыву… и обратно!

– А сможешь?

– Ха! Да хоть пять раз подряд!

Бросившись в озеро с разбега, он сразу проскользнул под водой, вынырнув, обернулся, помахал Михаилу и Маше рукою и поплыл дальше.

– И в самом деле – неплохо плавает, – пожал плечами Ратников. – А я и не знал. Ну, что, Машенька, пойдем и мы, нырнем?

– Пошли…

Они купались долго, конечно, не дольше, чем бултыхающиеся вокруг подростки, но все же немало, пока Михаил, встав на песок, со смехом не обнял супругу за талию:

– Ну, хватит, выходим, вон, губы-то уже синие! Да куда ты смотришь-то?

– Там… – Маша не сводила глаз с противоположного берега.

Ратников повернул голову:

– Что – там? Барахтается кто-то, ныряет…

– Тонет! – тихо произнесла девушка. – Или – топят. Поплыли спасать!

И, не дожидаясь ответа, бросилась в воду, поплыла… странно, без всякого стиля, но, надо отдать должное, довольно умело и быстро. Михаил конечно же рванул следом… Хотя уверен был – никто у того берега не тонет, там ведь мель, максимум по шею, так что показалось все женушке, балуется кто-то, да хоть тот же Максик Гордеев – он же ведь туда и плыл.

– Помогите!

Когда Ратников услыхал вдруг этот отчаянный выкрик, то сперва подумал – послышалось.

– Помо…

И бульканье… противное такое… И парня – точно – Макс! – словно бы утянули под воду…

Миша сразу прибавил скорость:

– Держись, Ма-а-кс!

Нырнул… Верная супружница – следом… Вода была прозрачной, пронизанной желтовато-зеленым солнцем, повсюду виднелись какие-то водоросли, коряги, консервные банки… Со дна поднималась коричневая муть… и кто-то лежал…

Макс!

Поднырнув, Ратников ухватил подростка за волосы, потащил… Маша тоже принялась помогать, подхватила почти что уже утопшего парня.

А берег-то – вот он, рядом! В считанные секунды новоявленные спасатели вытащили из воды подростка, Михаил сразу положил его грудью на колено – вылить из легких воду… помнил еще кое-что из своей студенческой практики в детских оздоровительных лагерях.

Макс дернулся, изо рта его хлынула мутным потоком водица…

Миша осторожно уложил парня в траву…

– Господи! Жив, кажется, – выдохнула Маша.

Утопающий чуть приоткрыл глаза… простонал… И вдруг улыбнулся:

– Дядя Миша… какая у вас жена…. красивая…

– Ты посиди с ним, Марьюшка, – вскочил на ноги Михаил. – А я – за машиной. Тут, по кустам проеду – «УАЗ» все-таки, не паркетный джип. Обожди, Максюта, сейчас тебя в медпункт отвезем…

Мальчишка заморгал:

– Может, не надо?

– Надо, Максюта, надо – мало ли что? А вообще, что случилось-то?

– Показалось – вдруг за ноги ухватил кто-то, дернул… – Подросток помолчал. – Или за корягу зацепился, тут ведь их уйма.

– Скорее уж – за корягу, кому тебя топить-то нужно? – входя обратно в воду, усмехнулся Ратников. – Ну, я за машиной.

Миша проколол колесо, там, в кустах, когда подъезжал к берегу. Спускало не сильно, и поначалу Ратников ничего не заметил: отвез мальчишку в недавно открытый поселковый ФАП – «Фельдшерско-акушерский пункт», потом вернулся домой, на усадьбу, Маша вытащила из печки обед – щи, да блины, да кашу. Поели, потом немного поспали, и лишь где-то уже ближе к вечеру Михаил подошел к машине – съездить в поселок за хлебом, кончился вот, а даже и не заметили.

Бросил взгляд на колесико – переднее левое, и, махнув рукой, уселся на корточки рядом. Посмотрел, подумал… Да что тут думать-то? Надо менять! А это, дырявое, отвезти на заправку, в шиномонтажку – пущай заклеят, а то без запаски-то страшновато ездить, тем более – по здешним дорожкам.

Подложив под колесики камни, Миша ослабил гайки, потом вытащил домкрат, примастырил, поплевал на руки… Открутил одну гайку, третью… И вдруг…

Чпок!!!

Словно что-то ударило в дверцу. Хорошо так ударило… Ратников встал на ноги, посмотрел… и удивленно свистнул – в водительской дверце, внизу, зияла дыра! Небольшая – диаметром, может, сантиметра два… Но ведь, не было раньше ее, Ратников точно помнил, что не было – машину-то после всех приключений осмотрел с пристрастием, кое-что подшаманил, подкрутил. И дырки этой не видел, а значит, ее и не было, значит, она появилась сегодня… Может быть, на озере, когда по кустам пробирался, что-нибудь этакое зацепил?

Может быть…

За распахнутыми настежь воротами послышались чьи-то голоса. Михаил с любопытством выглянул со двора и, увидев знакомых, махнул рукой:

– Здорово, парни!

«Парни» – поселковые мужики, каждому лет за сорок с лишним, тоже кинули:

– Привет, Миша.

– С рыбалки?

– Ну. Эвон, рыбки-то! Возьми-ка пару щучек.

– Да неудобно…

– Бери-бери, женушка уху сварганит… или так, пожарит.

Ратников щучку взял – не обижать же мужиков отказом? Отдал супружнице – чтоб почистила, и, конечно, предложил мужичкам… нет, не водки – пивка.

– А с удовольствием! – те не стали чиниться. – Ишь, жарит-то.

– Так милости прошу, – Миша кивнул на распахнутую дверь.

– Не, мы уж лучше бы тут, на бревнышках, в тенечке.

– На бревнышках, так на бревнышках.

Бревна эти Михаил привез еще по зиме – задумал к осени обновить баньку – нижние венцы давно уже требовали замены, да и предбанник хотелось бы иметь пошире, попросторнее.

– Ох, и погодка стоит – жарища, – потягивая пивко, мужики расслабленно закурили. – Дождика-бы немножко надоть.

– Да на что он нужен, дождище-то? – азартно воз– разил самый старший, седой, с вислыми и тоже седыми, усами, бывший бригадир Аристарх Брыкин. – Солнышко – и хорошо: дорожки все проезжие, сенокос, опять же… Я вон двух телок держу – сенцо нужно!

– Чтой-то ты тогда на рыбалку отправился, Аристарх? – мужики с усмешкою переглянулись. – Косил бы себе!

– Не на рыбалку, а за рыбой, – сделав долгий глоток, туманно пояснил Брыкин. – Разница – понимать надо.

С крыльца спустила Маша, уже переодевшаяся в длинное домашнее платье, принесла еще пива, протянула с поклоном:

– Пейте на здоровье, гостюшки.

– А и ты садись с нами, краса!

– Да нет, благодарствую – у меня дела еще.

– Хорошая у тебя жена, Миша, – Брыкин завистливо прищурился. – Нет, честное слово – повезло тебе с ней. У иных такие жены попадутся – прямо хоть из дому беги. Верно, Коля?

– А чего я-то? Что я-то? – Коля, лысый, с вислыми усами, мужик в мешковато сидевшем на нем сером камуфляже, с досадой хлопнул себя рукой по коленке. – Нет, ты скажи, Аристарх?!

– А не тебя ль женушка твоя третьего дня поленом по двору гоняла?

– Меня? Да кто вам такое сказал-то, мужики? Кто сказал-то?

– Да есть люди… Хоть вон, соседка твоя…

– Эта дура-то старая, Агриппина? Ну, вы нашли, кому верить – бабка Грипа, ясно всем, за всю деревню – сплетница.

– И все ж – говорят! Эх, Николай. Николай…

– Ладно вам, – Коля поднялся на ноги и, пристально посмотрев на «УАЗик», обернулся к Ратникову. – Че колесо спустили, что ль?

– Да проколол на Танаеве.

– Там можно… – явно уходя от не очень-то пришедшейся по нраву беседы, Николай подошел к машине, нагнулся. – А с дверью-то у тебя, Миша, что?

– Да тоже вот, цепанул что-то.

– Н-да-а… похоже, как из ружья стрельнули! Эвон – дыра-то. Автопластилином не замажешь.

– Да не пластилином тут надо… Тоненькую жестяночку вырезать…

– Или – заварить…

– Не, жестяночку.

– Да заткнуть чем-нибудь…

– Чем это тебя таким приложило-то, а, Михаил?

– Да черт его…

Допив пиво, мужики, поблагодарив, прихватили свои пожитки да отправились дальше, в поселок. Проводив их взглядом, Ратников вернулся к машине, снова осмотрел подозрительную дыру, заглянул в салон…

И дернулся, ударившись головой о жесткую каркасину тента.

Мать честная! Вот это дела-а!!!

В салоне, рядом с рычагом трансмиссии, торчало нечто… до боли напоминающее короткую арбалетную стрелу – болт!

Нет… не напоминала – эту штука именно такой стрелой и являлась!

Вот, значит, как… пробила дверь… Михаил похолодел – а ведь это в него целились! И, если б не спугнувшие неведомого стрелка мужики, явно был бы и следующий выстрел… и, может быть, куда как более прицельный!

И кому тут баловаться арбалетом? Им… Тем… Оттуда… Брат Герман, каштелян – он ведь пропал с браслетиком как раз на Танаеве. Переместился сюда – куда же еще-то? И вот теперь – вредит… Хм, вредит – не мягко ли сказано? Макс! А может, этот чертов арбалетчик и его пытался утопить? Да не вышло – вовремя заметила Маша.

Господи, и как же теперь жить – под прицелом? Что же делать-то? Надобно этого стрелка вычислять – никуда не денешься. Самому… Или – заявить в милицию, вполне официально, показать стрелу, дырку, мол, какая-то падла… Сработает? Будут искать? Почему нет? Правда, конечно, опергруппу не вышлют – участковый Димыч, Дмитрий Дмитриевич, лейтенант милиции, и будет осуществлять, так сказать, проверку поступившего материала и принимать решение о возбуждении уголовного дела… либо – об отказе в таком возбуждении. Но проверку проводить будет… И что с того? И – зачем? Димыч, при всем к нему уважении, вряд ли сможет хоть что-то установить. К тому же, естественно, первым делом примется дотошно расспрашивать Ратникова – были ли у него враги, да на кого думает… Ни на кого не думает? Так-таки ни на кого? А у жены вашей недоброжелатели были? Мне бы и ее опросить. Вообще, откуда она? Где раньше жила? Как-как? Марья Довмонтовна? Обельного холопа дочь? А год рождения? Шесть тысяч такой-то от сотворения мира? Издеваетесь? А документики ваши позвольте!

Вот так вот все и будет, никак иначе! Значит – самому нужно искать… самому… Да! Макс! Хорошо б ему из поселка уехать обратно в город – где, уж точно, никто не достанет. Надобно предупредить парня, все рассказать – какие уж тут секреты – и сделать это, как можно быстрей.

Вот, колесо наконец привинтить, да ехать… А потом расследовать все самому! С чего любой следователь начинает – ясно: с осмотра места происшествия. Ну, стрела, считай, осмотрел – арбалетная, тут и думать нечего. Что еще здесь можно осмотреть – дырку? А, пожалуй! Вот она… родная… И откуда стреляли? Дверь была закрыта… так… А ворота – распахнуты, они вообще закрывались редко. Что там у нас за воротами – ивы, за ними ручей, параллельно ручью – рыбацкая тропка, по которой, вот, и пришли мужики… спугнув арбалетчика. Надо будет у них спросить – может, кого на тропинке встретили? Или что-нибудь такое заметили… подозрительное…

Рассудив такими образом, Ратников вышел за ворота усадьбы и, внимательно осмотрев заросли, обнаружил примятые кусты и обломанную толстую ветку… на которой как раз очень удобно было примостить арбалет… да вот, похоже, его именно здесь и примащивали. Вон, какой обзор – прямо, метрах в полсотне, усадьба – стреляй, не хочу!

Кто ж это мог быть-то? И как узнал? Ну, узнать мог и случайно… Увидел на Танаевом – тот же брат Герман, каштелян. Он и выстрелил… А может – сообщник – кто-нибудь из местных, а из арбалета – потому что неслышно. Да… но ведь самострелом пользоваться – тоже определенный навык нужен.

И что толку гадать? Искать нужно! Самому быть осторожнее, и Макса, Макса поскорей в город спровадить. Хотя бы на время… А там – и осень, учеба начнется.

Уладив дело с машиной, Ратников кинул пробитое колесо в багажник – заехать на шиномонтажку – завел двигатель и порулил к поселку. Хорошо было кругом, благостно – над головой, отражаясь в ручьях и озерах, ласково сверкало солнышко, по синему небу бежали белые кудрявые облака, на скошенных лугах стояли стога, но косари все еще косили траву. Пастораль! И вот где-то здесь бродит злыдень! Брат Герман? Кто-то другой?

В поселке он первым делом заехал на площадь, проверил свой магазинчик да заглянул в продовольственный – купить хлеб, обязательно вот сейчас, по приезде, иначе точно забыл бы. Взяв три буханки – на всякий случай, перед выходными – Миша нос к носу столкнулся с Брыкиным.

– О! – усмехнулся тот. – Ты уж тут, Миша. Как колесо-то, приладил?

– Угу, – Ратников коротко кивнул. – Старое собираюсь на шиномонтажку закинуть.

Брыкин покачал головой:

– Зря собираешься.

– Это почему – зря?

– Митька-монтажник третий день пьянствует. С дня рождения тестя. Теперь с неделю из запоя не выйдет. Так что, через неделю на шиномонтаж заезжай.

– Н-да? Что ж, ладно… ты чего в магазин-то?

– Да за пивком. Жена рыбу чистит… Слышь, Миш! Давай-ка я тебе угощу… пошли, во, за магазин, на бревнышках посидим, по бутылочке дернем!

– Чего ж на бревнышках-то? – Ратникову-то как раз и нужен был Брыкин… или кто-то еще из тех мужиков, для разговора. – Зачем на бревнышках? Пошли ко мне в машину.

Там и пили. Отъехали чуток от магазина, и пили. С наслаждением пили, жара ведь. В открытые – точнее сказать, в напрочь снятые боковины-окна, задувал легкий ветерок. Сделав пару глотков, Брыкин закурил с разрешения Миши.

– Значит, Аристарх, неплохо сходили?

– Да уж, половили… Места хорошие, рыбные, жаль на машине не добраться, болота кругом, гати.

Ратников хохотнул:

– Потому и рыбные, что не добраться. Никто вам, по пути, на тропинке, не встретился?

– Да нет. А что, должен был кто?

– Знакомого одного жду, с Чудского. Все думаю – как бы не заплутал.

– Да не заплутает, – Брыкин выбросил окурок в окошко. – Народу сейчас по лесам много ходит – рыбаки, ягодники… грибники пойдут скоро – дорогу спросит.

– Так не встретили никого?

– Да нет… Хотя, постой-ка… Кольке вон, показалось, будто идет кто-то. Ну, кустами, у ручья пробирается, он еще думал – шурин – тот там обычно крючки ставит. Колька его и позвал, шурина-то… Генка, кричит. Генка… его Генкой звать, Генка Горелухин, парень смурной, как и сестрица его старшая, злюка, супружница Колькина. Ох, Колька-Колька… чем так жить… Либо уж развелся, либо супружницу свою построил! А Генка, хоть и смурной, но рыбак и охотник справный. Только – одиночка, компаний не любит, один ходит, как волк, да и живет… всю жизнь бобылем.

– Так, что Колька-то? Встретил своего шурина?

– Да не, не докричался. То ли ушел уже Генка, то ли вообще его там не было. Послышалось, или зверь какой пробежал.

Ратников покачал головой:

– Поня-атно…

– Ну, что? Еще по пивку? – неожиданно предложил Брыкин.

– Нет, спасибо, – Михаил вежливо отказался. – Мне еще тут дела делать.

– А, ну раз дела… Ну, тогда бывай, Миша.

Прихватив пакет с оставшимся пивом, Брыкин выбрался из машины и, махнув на прощанье рукой, скрылся за деревянным зданием почты.

А Миша завел мотор и поехал к дому Максика Гордеева – то ли тетка там его жила, то ли бабка. Остановившись на углу, принялся терпеливо ждать – неудобно это, когда взрослый мужик к мальчишке заходит. Ну, ведь должен же когда-нибудь Макс появиться…

На краю улицы виднелся заросший чертополохом пустырь. Какие-то мальцы лет по двенадцати кидали там увесистые палки-биты – то ли в городки играли, то ли в попа на баню.

Ратникову надоело ждать, и он подъехал ближе. Распахнул дверцу:

– Парни, Макса Гордеева не видали? Дома он?

– Макс-то? Так он с утра еще ушел куда-то. Мы звали играть – отказался, некогда, говорит.

Так… ушел, значит… Спросить у тетки-бабки – куда? Или подождать, покуда явится. Должен ведь явиться-то…

Проезжая мимо Максова дома, Михаил вытянул шею – заборчик-то был не высок, аккуратненький такой штакетник… а на двери висел замок! Ага… значит, и бабка-тетка куда-то уперла.

Куда Макс мог деться? В поселке где-то… клуб, магазины, почта… Мог и на речку пойти.

Поискать? Наверное, стоит.

Неспешно проехав по пыльной улице, Михаил повернул к площади, останавливая машину у почты…

Остановился и улыбнулся: площадь как раз пересекал молодой человек в серо-голубой милицейской форме с погонами младшего лейтенанта милиции, но без головного убора – участковый Димыч.

Ратников не поленился, вылез:

– Дмитрий Дмитриевич! Залезай, поболтаем. Может, и пивка хлебнем?

Младший лейтенант улыбнулся:

– Поболтать – с удовольствием. А вот насчет пивка – извините, на службе. Мне еще людей опрашивать. – Милиционер забрался в салон и хлопнул дверцей. – Кстати, заодно и тебя, Михаил Сергеевич, опрошу. Про Генку Горелухина ничего не слышал?

– Про Горелухина? – Миша пожал плечами. – Ничего. А что случилось-то?

– Соседей он своих обложил матом, те заяву накатали – придется Горелухина оформить «по-мелкому».

«По-мелкому»… по мелкому хулиганству, значит. Все правильно – за матюги административная ответственность предусмотрена. Протокол составлять надо.

– Горелухин, он мужик того, себе на уме, скрытный, – участковый размышлял вслух. – Нелюдим, ни с кем не дружит… с мужем своей сестры только вот иногда и общается. Муж сестры, кстати – кто? Деверь?

Ратников улыбнулся:

– Не знаю. Наверное.

– Ладно, Сергеич, пойду я… Мне еще в библиотеку надо.

– В библиотеку? – удивленно переспросил Михаил. – Почитать, что ли, чего надумал?

– Какое там почитать! Библиотекарша-то как раз Горелухину – соседка – свидетельница. Опрошу поподробнее – как там у них да что вышло?

– Подожди…. Подброшу, – Миша завел двигатель и посетовал. – Ну, что за люди? Из-за каких-то матюгов заяву накатать!

– Вот и я о том! – ухмыльнулся Димыч. – Но, думаю, тут не в матюгах, тут в Генке Горелухине дело – характер у него нехороший, не любят его в деревне. Не так, конечно, ненавидят, как тех же Узбеков, но все ж таки – не жалуют. Сам он и виноват – живет, бирюк бирюком. Раньше в леспромхозе работал, потом – недолго – вальщиком, да с бригадою не ужился, теперь на бирже. Зол на весь свет!

– А чем живет-то? На пособие?

– Говорят, он классный охотник. Да и рыбак удачливый. А по зиме веники вяжет, сдает, мужик-то трудолюбивый, но, между нами говоря, куркуль. Потому и не любят его поселковые.

Выпустив участкового у библиотеки, Ратников, к удивлению своему, почти сразу увидел Макса. Тот как раз из библиотеки и выходил, в новой красной футболочке, в белых своих пижонских шортах.

– Максюта!

– А? Здрасте, дядя Миша.

– Садись, подвезу… Ты что это, книгочеем заделался?

– Да нет, – мальчишка умостился на сиденье. – Просто вот зашел узнать, есть ли у них старинные книжки.

– Старинные?

– Ну, не так, чтобы старинные… но чтоб там про старые времена было написано.

– А зачем это тебе?

Максик явно смутился, но все же ответил:

– Понимаете, дядя Миша, я думаю… может там, про старину, там и про Лерку будет чего… ну, про даму Элеонору…

– А-а-а, – протянул Ратников. – Вот ты, значит, чего… Ну, здесь, брат вряд ли чего выгорит – в город надо. Тебе история Нормандии нужна, или там – Франции.

– Вот я и думаю рвануть на пару деньков, – подросток улыбнулся. – В библиотеку схожу, с мамой пообщаюсь. Как вы думаете, стоит?

– Конечно, стоит! – Ратников едва спрятал радость. – И, Макс, как можно быстрее. Мне тоже, кстати, весьма будут интересны твои изыскания… может, чего и накопаешь про даму Элеонору и ее славного рыцаря Анри де Сен-Клера! В интернете еще полазь.

– Точно! Сегодня же, на вечернем автобусе, и уеду.

Вот и славно!

Выпустив парнишку на площади, Михаил уже не сдерживал радость. Вот ведь как все хорошо обернулось – пущай едет, ищет, желательно подольше… Хорошо хоть не надо ничего рассказывать, пугать лишний раз парня… Пусть в библиотеках сидит, ищет…

И самому надо тем временем поискать!