Текст книги "Шахматы дьявола"

Глава двадцать третья

Побродив по развалинам бывшего поселения островитян, рыцари нашли много ржавого оружия – наконечники для стрел и копий, ножи и мечи. Все это они принесли к хижине. Григорий начал строгать стрелы для лука и древки для копий, а его друзья очищали ржавчину и точили клинки. К предстоящей охоте следовало хорошо подготовиться. На это они потратили весь день.

Вечером Григорий решил проверить лук, который он сделал из гибкой ветки. Из пяти выпущенных стрел, ни одна не попала в цель. Это его сильно огорчило.

– Выбрось ты его, – посоветовал Бертольд, который не любил это оружие. – Возьми лучше копье.

Лук, сделанный Григорием, был годен только для детских забав, но лучшего материала он не нашел. Тем не менее, с близкого расстояния, из него можно было поразить дичь. Поэтому Григорий аккуратно положил лук на стол, надеясь, что он может в будущем пригодиться.

Древко копья было не совсем ровным. Не смотря на это, Григорий с первого раза попал в мишень, которой являлось толстое дерево. Бертольд тоже метнул копье. Наконечник наполовину вошел в ствол. Силы у германца было в избытке. К друзьям присоединились Гуго и Роберт. Все с удовольствием упражнялись в метании копья. Было приятно осознавать, что старые навыки не забылись. Копья с каждым разом все точнее попадали в цель. Их воинскую забаву прекратило солнце. Оно скрылось за вершиной горы в обычный для него час.

На следующий день, рано утром друзья отправились на охоту. Пол дня они безрезультатно бродили по лесу, пробираясь сквозь густые заросли. Лейла рассказала им, что в лесу обитают дикие свиньи, косули и волки. В горах можно найти горных козлов и коз. Там же обитали снежные барсы.

Поиски в лесу ничего не дали. Ни одного животного им не попалось на глаза. Может горе-охотники передвигались слишком шумно, и зверье успевало скрыться, а может, в это время их тут и не должно было быть. Охота – это искусство, которое предполагает обширные знания и умения. Знаний у молодых людей, видимо, было недостаточно. Каждый из них когда-то охотился у себя на родине, но там была другая природа и животные с другими повадками. Как бы там ни было, но неудача сильно повлияла на настроение друзей. Каждый понимал, что без добычи они вернуться не могут. Что они скажут старой женщине, которая успешно охотилась в одиночку? Как посмотрят ей в глаза? Такого позора никто бы не пережил.

Посовещавшись, друзья отправились в горы. Здесь было еще хуже. На каменных тропах нельзя было увидеть следов животных. Уставшие и злые, друзья решили вернуться обратно в лес, где следов было вдоволь. Словно издеваясь над ними, на ближайшую скалу вышел горный козел. Он величаво поднял вверх голову, украшенную большими красивыми рогами, и стал принюхиваться.

– Из этих рогов получился бы отличный лук, – посетовал Григорий.

– Близко он к себе не подпустит, – сказал Бертольд, мысленно определяя расстояние до животного. – Копье до него не добросить.

– Тогда нечего на него глазеть, – раздраженно произнес Гуго. Он не любил охоту. Поэтому ему было скучно и хотелось поскорее забить хоть какую-нибудь живность и отправиться в хижину. – Я уверен, что в лесу нас ждет удача.

Григорий еще раз взглянул на горного красавца и отправился вслед за друзьями, которые уже начали спуск с горы.

Первым их услышал Гуго. Еле различимое похрюкивание раздавалось из кустов. Друзья осторожно подползли к густым зарослям и раздвинули ветки. Прямо перед ними на небольшой поляне находилась стая диких свиней. Пять самок с выводком рыли своими носами землю возле большого дерева. Легкий ветерок дул в лицо охотникам. Поэтому животные их не почувствовали и не убежали. Бертольд и Роберт почти одновременно кинули копья. Германец был более удачлив. Его копье пронзило свинью и пригвоздило ее к земле. Все бросились к поверженному животному. Гуго на ходу метнул копье, но оно, никого не задев, вонзилось в землю. Свиньи с диким визгом скрылись в ближайших кустах. Гуго первым добежал до животного, которое еще дергало лапами в предсмертной агонии. Он встал на колени и прильнул к ране, из которой хлестала кровь.

– Наш весельчак от счастья обезумел, – по-своему понял действия француза Роберт.

– Я тоже рад, что мы добыли трофей, но целоваться со свиньей, это уж слишком, – поддержал шутку Бертольд.

В это время из кустов выскочил кабан. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел предпринять. Дикое животное с разбега вонзило свои длинные клыки Гуге в бок. Удар был настолько сильным, что француза отбросило на несколько метров. Этим кабан не ограничился. Он опять набросился на Гугу, распоров ему второй бок. Только у Григория в руках было копье. Он бросился на помощь своему другу. Копье воткнулось животному в холку. Рана не причинила ему сильного вреда, а только разозлила. Кабан развернулся и набросился на Григория. Тот успел выставить вперед копье, которое сразу вонзилось в грудь вепря. Подбежавший Бертольд нанес сильный удар коротким мечом по туловищу животного, разрубив его до середины.

Побледневший Гуго пытался ладонями закрыть кровоточащие раны. Кровь обильно текла сквозь пальцы, и образовала на земле маленькую лужу. Роберт сорвал с себя набедренную повязку, разорвал ее на несколько лент, и начал перевязывать француза.

– Надо срочно нести его в хижину. Может у Лейлы найдется, чем залечить раны, – сказал Григорий.

– Давайте сначала сделаем носилки, – предложил Роберт.

Из двух копий и веток быстро соорудили импровизированные носилки. На них осторожно положили Гугу, который тихо стонал.

– Свинью возьмем или кабана? – спросил Бертольд. Так как Григорий и Роберт собирались нести носилки, то охотничий трофей должен был взять германец.

– Бери секача. В нем мяса больше, – предложил Роберт.

Бертольд легко взвалил кабана на свои широкие плечи. Из раны животного на его лицо брызнула кровь. Германец непроизвольно провел языком по губам. В следующее мгновение он прильнул к открытой ране и начал высасывать еще теплую кровь. Бертольд с наслаждением поглощал этот необычный напиток. Он с удивлением обнаружил, что жажда, которая его мучила с самого утра, исчезла. Пропала и усталость, а по всему телу прошла теплая приятная волна.

– Положите свинью на носилки, – попросил Гуго. – Мы столько сил потратили, пока бродили по лесу, что мне будет обидно, если ее съест кто-то другой.

– Она тебя раздавит, – не согласился Григорий. Было ясно, что свинью придется класть прямо на их друга. – Ты и так истекаешь кровью.

– Я вас очень прошу, возьмите ее с собой, – голос Гуги был такой жалостливый, что друзья решили уступить.

Бертольд шел впереди быстрым шагом, словно не было за плечами десятка пройденных миль по горам и зарослям леса. Роберт и Григорий еле поспевали за ним, но снизить темп не решались. Гуго истекал кровью, и надо было торопиться.

До хижины оставалось совсем немного, когда Григорий услышал звук, повергший его в изумление. Он непроизвольно снизил темп, чтобы прислушаться. Из-за этого чуть не уронил носилки, ведь Роберт продолжал двигаться заданным темпом. Звук, который изумил Григория, прекратился. Послышалось невнятное бормотание, и снова раздался… храп.

– Роберт! Стой! – закричал Григорий.

– Что случилось?

– Гуго храпит.

– Он задыхается? – Роберт, вслед за Григорием, опустил носилки на землю. – Не надо было брать свинью. Она его задавила. Давай ее снимем.

Они аккуратно взяли животное за ноги, и переложили на землю.

– Он, наверное, потерял сознание от потери крови, – предположил Роберт.

В это время Гуго уже перестал храпеть. Он зевнул, потянулся, и сел.

– Кажется, меня укачало, и я заснул.

Роберт и Григорий ошарашено уставились на своего друга. Повязка, закрывающая рану, сползла вниз, но никаких следов от клыков секача не было видно.

– Что вы на меня уставились, словно увидели привидение?

– В чем дело? Почему остановились? – Бертольд бросил кабана возле носилок и вытер вспотевший лоб рукой.

– У Гуги пропала рана, – невнятно пробормотал Роберт.

– Что за ерунду ты мелешь? – не понял Бертольд. Он подошел к Гуге и сорвал окровавленную повязку. – Черт меня побери!

Теперь все четверо внимательно разглядывали бока француза. На теле не было ни единой царапины.

– Гуго, опять твои шуточки! – взревел Бертольд. – Решил прокатиться с комфортом? С меня сошло уже семь потов, а ты лежишь себе и прохлаждаешься!

– Я же сам видел раны, – Роберт был явно растерян, и ничего не понимал. – Когда ему делал перевязку, то кровь еще текла из разорванного бока.

– Бертольд, мы все видели, как кабан пропорол Гуге бок, как из открытой раны хлынула кровь, – встал на защиту своего друга Григорий. – По-твоему, у нас всех были галлюцинации?

– Действительно, все это я видел собственными глазами, – согласился германец. – Тогда, как это объяснить?

– Не знаю.

Григорий задумчиво смотрел на бок Гуги, потом помял его пальцами, стал рассматривать окровавленные повязки.

– Есть один способ узнать, как это случилось, – Григорий взял в руки нож.

– Хорошая идея, – одобрил Бертольд.

– Друзья! Я думаю, что вы впадаете в крайность, – Гуго отстранился от Григория. – Давайте еще раз хорошенько поразмыслим. Мы же разумные люди. Григорий даже читать умеет…

– Гуго, я горжусь тобой. Пожертвовать жизнью ради друзей – это героический поступок, – Роберт хотел пожать руку французу, но тот быстро отполз от своих товарищей еще дальше.

– Его подержать? – предложил Бертольд.

– Не надо, – Григорий быстро провел ножом по своей ладони. – Больно.

Кровь пошла сразу. На землю начали падать крупные капли. Все молча ждали, что произойдет дальше.

Вдруг, Бертольда осенила мысль. Он схватил с земли свинью и перерезал ей горло.

– Пей! – германец протянул животное к Григорию.

Григорий поморщился, но все же прильнул к кровоточащей ране и стал пить кровь. Через мгновение гримаса с его лица исчезла. Он с наслаждением стал высасывать теплую, но уже начинающую застывать жидкость.

Вскоре кровь прекратила литься из его ладони, а кожа восстановила свой прежний вид. След от пореза исчез.

– Здорово! – Роберт начал ощупывать ладонь Григория. – Болит?

– Немного.

– И что все это означает? – спросил Бертольд.

– Мы изменились, – задумчиво произнес Григорий. – Осталось выяснить: в лучшую или худшую сторону?

– Как ты собираешься это выяснить? – поинтересовался Роберт.

– Ученые называют это экспериментом. Будем делать над собой опыты.

– Отлично. Когда закончите, то не забудьте и мне рассказать о результатах, – Гуго вскочил на ноги и пошел в сторону хижины.

– Ты куда? – спросил Бертольд.

– Что-то я проголодался.

– Захвати свинью.

– Я и так облегчил вашу ношу в два раза, – бросил Гуго через плечо и ускорил шаг.

Глава двадцать четвертая

Стояла ясная солнечная погода. На небе не было видно ни одного облака. Из-за отсутствия ветра море было похоже на большое гладкое зеркало. Солнечные лучи отражались от него и слепили глаза ярким светом. Прозрачный утренний воздух был насыщен солоноватым запахом моря. Тишину нарушали только кружащие над водой чайки.

Григорий и Лейла сидели на краю обрыва и любовались морем. Они приходили сюда часто. В этом уединенном красивом месте царила умиротворенность. Серые невзрачные скалы восхищали своей крутизной. Они были похожи на умудренных жизненным опытом старцев, которые с высоты прожитых лет взирали на окружающий их мир.

Григорий с завистью смотрел на чаек, которые красиво парили над голубой гладью моря. Ему тоже хотелось летать.

– Почему ты хочешь остаться на острове?

– Привыкла к одиночеству. Здесь тихо и спокойно. Никто никого не убивает, не надо опасаться за свою жизнь. Люди жестоки и злы. Они подвержены многочисленным порокам. Так было и будет всегда. Я же ото всего этого ограждена и счастлива. Мне нравится встречать восход солнца, слушать пение птиц, любоваться бескрайней синевой моря. Этот остров стал моим маленьким мирком, где я себя чувствую в безопасности. Могучие скалы и коварные рифы являются моими безмолвными стражниками, которые надежно защищают мой покой. Я разговариваю с птицами, деревьями, ветром, и они меня понимают. Мы делимся друг с другом своими печалями, тревогой и радостью. Здесь нет ни злобы, ни ненависти. Я полюбила этот остров. Мне здесь хорошо.

– Сейчас мы очень богаты. Ты сможешь купить себе большой дом, завести слуг. У тебя будет все, что ты захочешь.

– Потом придет очередной завоеватель и все заберет. Здесь же у меня нечего отнять. Ты слишком молод, чтобы понять прелесть спокойной размеренной жизни. Для тебя, уж не знаю как, время остановилось на пятьдесят лет. Поверь мне, что оно остановилось и для меня. Только я похожа на старый пруд, а ты на бурлящий горный поток. Тебе, чтобы жить, надо все время двигаться вперед.

– Что мне для тебя сделать?

– Пообещай, что будешь иногда вспоминать меня. Не старуху, а ту молоденькую девушку, которая любовалась с тобой звездами на палубе корабля.

Григорий прижал седую голову Лейлы к себе и поцеловал в лоб.

– Я буду вспоминать тебя вечность.

– Ровно столько буду жить и я. Не важно, что это будет не этот мир, а всего лишь память. Она тоже может продлить молодость и жизнь. Теперь иди к своим друзьям и оставь меня. Завтра вы покинете остров.

– О чем ты говоришь?

– Я вижу на горизонте корабль.

– Может он пройдет мимо? – Григорий посмотрел на зеркальную гладь моря. Там действительно белел парус. По тому, как защемило сердце, он понял, что Лейла права. Словно подтверждая ее слова, пролетающая мимо чайка, издала пронзительный крик. Было в этом звуке столько печали, что у Григория из глаз покатились крупные слезы. Он схватил небольшой камень и швырнул его далеко в море, словно хотел потопить приближающийся к острову корабль, который должен был разлучить его с Лейлой.

Старая женщина не могла без слез смотреть на неувядающую молодость своей любви. Это были слезы радости и печали. Она радовалась тому, что может любоваться своим возлюбленным, чей молодой образ был рядом с ней все эти пятьдесят лет. Осознание того, что время иссушило ее тело и превратило в дряхлую старуху, убивало ее. Лейла не хотела своим присутствием связывать по рукам и ногам Григория. Он молод и у него вся жизнь впереди. Ей же осталось жить на этом свете совсем немного. Лейла не сомневалась, что Григорий окружит ее заботой и теплотой, и она ни в чем не будет нуждаться. Он будет относиться к ней, как к матери, оплакивая ушедшую молодость своей возлюбленной. Видеть же в его глазах скорбь было для нее невероятным мучением. Разлука была неизбежна. Они оба это понимали.

От упавшего камня на воде появились круги. Они медленно разошлись в разные стороны и растворились в гладкой синеве, словно их и не было.

– Не печалься, мой господин. Время залечит самые глубокие раны. Поверь мне. Я это знаю, – Лейла положила руки Григорию на плечи, и поцеловала в затылок. – А сейчас иди. У тебя еще много дел, а мне надо побыть одной.

Григорий тяжело поднялся с камня и, не оглядываясь, побрел в сторону хижины. Лейла была права во всем, что сказала и в том, о чем умолчала, но от этого только тяжелее стало на душе.

Спор затянулся. Гуго настаивал, чтобы они взяли с собой все сокровище Калауна. Бертольд предлагал ограничиться малым. Они уже давно перенесли сокровище в другое место. Мудро решив, что не стоит все хранить в одном месте, соорудили несколько тайников. Если однажды пираты побывали на этом острове, то когда-нибудь сюда опять могут нагрянуть незваные гости. Приближающийся корабль был живым подтверждением этих опасений. Полный штиль не позволил ему использовать паруса. На веслах галера могла подойти к острову лишь к вечеру. Преодолеть местные рифы можно было только во время прилива, который начнется утром. У друзей была впереди целая ночь, чтобы подготовиться к встрече. По непонятной причине, каждый из них был уверен, что корабль принадлежит туркам. Поэтому все готовились к схватке.

– Когда мы прибудем в Иерусалим, то нам понадобится хорошая одежда, лошади, оружие, и многое другое, чтобы прилично выглядеть и ни в чем не нуждаться, – горячился Гуго.

– Если нас захватят в плен, то мы все это потеряем, – парировал Бертольд.

– Сейчас мы можем противостоять целой армии. Какой плен? – рассмеялся Гуго.

– Ты подумал, что произойдет с сокровищами, если наш корабль потопят? Что тогда делать? – задал встречный вопрос Бертольд. – Опустишься на дно, и будешь охранять свои любимые побрякушки от акул?

– Он именно так и сделает, – рассмеялся Роберт. – Приручит морских черепах, которые будут доставлять нам письма с просьбой спасти бедного Гугу.

– Можно подумать, что вам золото не нужно, – вспылил Гуго, которому надоели насмешки друзей.

– Ты знаешь для чего оно нам, – сказал Бертольд.

– За пятьдесят лет все могло уже измениться. Может сарацин давно выгнали со Святой земли?

– Григорий, что ты молчишь? – спросил Бертольд.

– Я предлагаю взять столько, сколько каждый может с собой унести. Неизвестно, как нас встретят в Иерусалиме?

– Ты это о чем? – не понял Гуго.

– Кто-нибудь задумался о том, что нас там никто не ждет? Все наши друзья, родственники и знакомые за это время либо умерли, либо состарились. Как вы собираетесь пояснить нашу неувядаемую молодость? Не боитесь, что вас объявят колдунами?

– Незачем болтать о том, что с нами произошло. Тогда и проблем не будет, – беззаботно сказал Гуго. – Сейчас нам главное выбраться с этого острова.

– Если кто-то из старых знакомых нас опознает, то нам придется отвечать на неприятные вопросы, – не разделил беззаботное настроение Гуги Григорий. – Не помешает взять себе другие имена.

Рыцари надолго задумались. Любой дворянин гордится своей родословной. Григорий же предлагал отречься, пусть даже на время, от своих предков. Стать самозванцами никому не хотелось. В случае раскрытия обмана, всех ждала жестокая кара.

– Если мы возьмем другие имена, а нас узнают старые знакомые, то нам несдобровать, – поделился своими сомнениями Роберт.

– Дети часто очень похожи на своих родителей. Назоветесь внуками Гуги Лангонского, Бертольда фон Гогенштауфена и сэра Роберта Лоринга. В Иерусалим прибудем в качестве паломников, которые хотят помолиться святыням и почтить память своих героических предков.

– Пожалуй, так и надо будет сделать, – согласился Бертольд.

– Тогда готовьтесь. Если корабль турецкий, то нам предстоит сразиться с вооруженной командой. Причем большую их часть надо оставить в живых. Ведь никто из нас ничего не понимает в морском деле.

– У тебя есть идеи, как это сделать? – спросил Бертольд.

– Только некоторые зародыши, – признался Григорий.

– Какие проблемы? – не понял Гуго. – Ночью нападем на корабль, захватим капитана. Приставим нож к горлу, и он сделает все, что мы ему скажем.

– У магометан считается за счастье умереть во имя Аллаха. Правоверный мусульманин в таком случае попадает в рай, – напомнил Григорий. – Капитан может наплевать на угрозы и предпочтет умереть. Или на его жизнь наплюет его помощник. В обоих случаях на нас набросится целая свора разъяренных моряков. А эти ребята, насколько я знаю, народ отчаянный. Пока у них оружие в руках, они будут сражаться до конца. Изрубят нас на мелкие кусочки и выбросят за борт в виде корма для рыб. Мне бы не хотелось разорваться на тысячу частей. Как мы их будем потом собирать?

– Зачем такие мрачные прогнозы? – у Гуги по коже побежали мурашки. Он представил себя в брюхе акулы. Такая перспектива его не устраивала. – Вместо того, чтобы запугивать нас, лучше бы рассказал, как ты думаешь захватить корабль?

– Еще не придумал. Знаю только одно – нам надо уповать не на силу, а на хитрость.

– Отличный план, – рассмеялся Гуго. – Особенно мне понравились его детали.

– Нечего смеяться, – обиделся Григорий. – У тебя есть собственные идеи?

– Я всецело полагаюсь на вас, друзья мои, – Гуго, как всегда увильнул от ответственности.

– Нам надо будет команду корабля сильно запугать. Запугать так, что бы у них тряслись поджилки, чтобы беспрекословно выполняли все наши приказы, – продолжил Григорий. – Давайте вместе подумаем. Одна голова хорошо, а три лучше.

– За что такое недоверие? – Гуго понял, что Григорий обиделся на его шутку, и теперь платит ему той же монетой. – Моя голова в вашем распоряжении.

– Хорошая идея! – обрадовался Роберт. – Давайте отрежем Гуге голову. Это произведет нужный эффект.

– Я могу оторвать ему голову голыми руками, – предложил Бертольд.

– Интересная идея, – Григорий задумчиво посмотрел на француза. – Если еще голова начнет говорить, то можно будет добиться нужного эффекта.

– А если он потеряет сознание? – высказал сомнение Роберт.

– Сунем ему под нос лягушку, – предложил Бертольд. – Я заметил, что он их ненавидит и даже боится.

– Вопль ужаса нам тоже подойдет, – заметил Григорий.

– Боюсь, что если Гуге на ум придет веселая шутка, то он рассмешит всю команду и они умрут от смеха, – высказал сомнения Роберт.

– Такой вариант нас не устраивает, – запротестовал Григорий. – Они нужны нам живые.

– Чего гадать понапрасну? Давайте оторвем ему голову и проверим, – предложил практичный Бертольд.

– Хорошая шутка, – рассмеялся Гуго, но, увидев пристальные взгляды своих друзей, побледнел и непроизвольно начал пятиться. – Пожалуй, я пойду готовиться к отплытию. Надо еще вещи собрать.