Текст книги "Шахматы дьявола"

Глава одиннадцатая

Два года Григорий сопровождал войско крестоносцев под предводительством герцога Готфрида Бульонского. Его кочевники вели разведку и не позволяли туркам нанести внезапный удар. За это время произошло множество сражений и мелких стычек. Крестоносцы захватили Никею, Эдессу и Антохию. Эти города являлись важными стратегическими пунктами в достижении конечной цели крестового похода. Венцом их побед было взятие Иерусалима.

Григорий въехал в город, когда сопротивление уже было подавлено. Его кочевники быстро рассеялись по многочисленным улицам в поисках наживы. Ради этого они и воевали. Это было смыслом их жизни. Поэтому он и не пытался их удержать. Во все времена завоеванный город подвергался разграблению. Этот закон войны победители всегда неукоснительно и с удовольствием выполняли. Крестоносцы в этом плане ничем не отличались от остальных завоевателей. По всему городу пылали пожары, слышались крики умирающих людей. Обезумевшие от страха жители метались по улицам. Воины войска христова резали всех, кто им попадался на пути.

Было непонятно, как люди, устремившиеся в крестовый поход ради великой цели служению Богу, могли совершать такие зверства. Взращенные на законах божьих, которые призывали возлюбить ближнего и прощать своего врага, ворвавшись в Священный город, забыли все основополагающие принципы христианства. Не было ни одного завета, который бы не был нарушен воинами войска христова в этом многострадальном городе. Жажда наживы на время вытеснила все, чему их так долго учили духовные пастыри. Словно придерживаться учения Всевышнего нужно только во время воскресной мессы. Неужели для них вера в Бога сводится только к выполнению многочисленных ритуалов?

Среди убийц мирного населения Григорий заметил и благородных рыцарей. Может, все их благородство заключалось в получении имени, которое было дано им при рождении? Но ведь среди них много действительно верующих и достойных людей. Почему же они не остановят своих заблудших товарищей?

Григорий был до мозга костей воином. Он всегда уважительно относился к своим искусным в ратном деле врагам. Этому научил его дядя Василек. Он безжалостно убивал во время сражений других людей, но сразу после боя его ненависть к ним улетучивалась. Каждый человек имеет право на жизнь, ибо ее дарует Бог. Каждый вправе ее защищать любыми средствами. Поэтому он никогда не питал злобы к тому, кто с мечом в руках защищал самое дорогое, что есть у человека. Будучи искренне верующим человеком, Григорий после каждой битвы просил прощение у Господа. Не важно, что он убивал ради спасения своей или чужой жизни. Ведь любой человек должен сделать все, чтобы избежать кровопролития. Так учит Создатель. Почему люди не хотят жить в мире, а берутся за меч, для Григория стало неразрешимой задачей. Ведь каждый осознает, что лучше жить с соседями и со своей совестью в мире и согласии. Мы рождаемся, может быть неразумными и капризными, но совсем не агрессивными. Что так изменяет человека? Пороки, которыми нас соблазняет вездесущий дьявол? Наша лень, невежество и безразличие? Но все это приобретается в течение жизни. Бог создал человека по своему образцу и подобию, вдохнул в нас свою душу. Значит, все рождаются безвинными ангелами, не имеющими ни пороков, ни грехов, ни черных помыслов. Откуда тогда берется ненависть, злоба, жестокость? Почему, созданные по одному образу и подобию, все мы такие разные?

Из близлежащего проулка послышался душераздирающий крик. В нем было столько боли и страха, что Григорий невольно вздрогнул. Он быстро свернул в узкую улочку. Его взору предстала картина, часто виденная им на войне: двое воинов, схватив несчастную женщину за волосы, волокли ее за собой. Увидев перед собой всадника, перегородившего им дорогу, они остановились.

– Чего тебе кочевник? – спросил один из воинов.

– Куда вы тащите несчастную?

– Не твое дело. Это наша добыча.

– Не по-христиански поступаете.

– Ты кто такой, чтобы нас учить? Уйди с дороги, а не то отведаешь моего меча.

– Вы прибыли в святой город во имя Господа, а творите бесчинства, – попытался урезонить воинов Григорий. – Возлюби ближнего, призывает Отец наш небесный.

– Вот мы и собираемся с товарищем ее возлюбить, – расхохотался воин. – А потом я с удовольствием перережу ей горло, чтобы она не смогла произвести на свет маленьких еретиков.

– Опомнись воин! Негоже проливать невинную кровь.

– Прочь с дороги язычник!

– Я такой же христианин, как и ты, – Григорий вытащил из под доспехов серебряный крест.

– Если ты защищаешь эту магометанку, значит ты еретик! – воин бросился на Григория, подняв над головой свой меч.

Григорию ничего не оставалось, как обнажить свою саблю, хотя ему совсем не хотелось проливать кровь ни свою, ни чужую. Он легко отражал атаки противника, которому злоба затмила глаза. Изловчившись, Григорий нанес сильный удар по шлему воина и оглушил его. Двинув своего коня вперед, он повалил противника наземь. Второй воин оставил несчастную женщину и кинулся на помощь своему товарищу. Григорий сильным ударом выбил меч из его руки.

– Уходи или я тебя убью.

Воин развернулся и опрометью бросился прочь. Ему было обидно оставлять свою добычу кочевнику, но жизнь была дороже.

– Ты можешь идти куда хочешь, – обратился Григорий к женщине, которая все это время лежала на земле. Ее широко раскрытые глаза были наполнены ужасом.

– Мне некуда идти, – произнесла женщина. – Дом моего господина, где я работала прислугой, сгорел, а его самого зарезали. Возьми меня к себе, добрый господин. Я буду тебе прислуживать.

Она стала на колени и устремила взор на своего спасителя. В ее глазах была мольба о помощи.

– Мне не нужна служанка, – нахмурился Григорий. Он понимал, что в городе сейчас нет такого места, где бы его жители могли себя чувствовать в безопасности. Но и взваливать на себя обузу не хотелось.

В это время, в конце улицы появилась толпа крестоносцев. Возглавлял ее воин, которого Григорий только что отпустил. Видимо, он не смирился с потерей своей добычи. Позвав на помощь товарищей, воин чувствовал себя более уверенно, чем минуту назад. Увидев перед собой человека в одежде кочевника, толпа издала воинственный клич. Крестоносцы всегда с подозрением относились к нанятым на службу Византией кочевникам. По любому поводу они могли затеять ссору. Сейчас был как раз подходящий повод. Любой судья оправдал бы их действия. Понимал это и Григорий. Грозные взмахи оружия не оставляли никаких сомнений в намерениях разъяренной толпы.

– Быстро запрыгивай на лошадь, – Григорий протянул руку.

Женщина, услышав рев толпы, оглянулась. Она сразу оценила надвигающуюся угрозу. Мгновенно вскочила на ноги и схватила протянутую руку. Оказавшись на лошади, крепко обхватила Григория за туловище. Тот сразу же развернулся и понесся прочь от разъяренной толпы. Где искать спасения он не знал. Поэтому они неслись, не разбирая дороги, куда глаза глядят.

Григорий услышал за спиной тяжелый топот копыт и оглянулся. Вслед за ним мчался рыцарь и махал рукой. По знакомым доспехам он узнал Гугу.

– Григорий, ты мчишься, словно за тобой гонится свора чертей, – рассмеялся рыцарь, когда его друг остановил своего коня. Они не виделись несколько дней. Григорий постоянно рыскал со своими кочевниками по округе, оберегая войско крестоносцев от нападения с тыла. Поэтому он не участвовал в штурме Иерусалима, а с подружившимися рыцарями, виделся от случая к случаю.

– Так оно и есть, – Григорий с тревогой посмотрел назад. – А вот и черти, которые хотят меня растерзать.

Гуго проследил за взглядом своего друга, и увидел толпу воинов, выбежавших из переулка.

– Кажется, я понимаю причину их озлобления, – рыцарь оценивающе посмотрел на спутницу своего друга. Он сразу разглядел в испуганной растрепанной женщине юную девушку. – Если бы у меня увели такую красавицу, то я тоже бы разозлился.

– Думаю, что нам следует побыстрее отсюда убраться, – сказал Григорий. – Вот только не знаю, куда?

– Скачи за мной. Я знаю одно укромное местечко, – Гуго вонзил шпоры в бока лошади, и поскакал вперед.

Вскоре преследователи отстали. Рыцарь двигался к центру города. Он долго плутал по узким улочкам, пока не остановился у большого двухэтажного серого дома, который был огорожен высоким глухим забором. Крепкие ворота были открыты настежь. Григорий увидел на них следы оставленные топором. Не было сомнений, что хозяин дома не желал добровольно открывать ворота непрошенным гостям. Однако, внутри двора не было ни трупов, ни следов крови.

Гуго браво соскочил со своего коня, и помог девушке спуститься на землю. При этом все его движения сопровождались лязгом железа. Похоже, что это нравилось рыцарю. Закованный с головы до ног в броню, он выглядел красиво и производил приятное впечатление на дам, которые сопровождали войско крестоносцев. Сейчас его взгляд бесцеремонно блуждал по фигуре молодой девушки.

– Мы с Робертом и Бертольдом решили остановиться здесь. По-моему не плохой домишко.

Григорий огляделся. Большой двор вмещал в себя конюшню, одноэтажный домик для прислуги, складские помещения. Наклонная крыша дома была сделана из черепицы коричневого цвета. Большие закругленные сверху окна придавали строению симпатичный вид. По двору ходили оруженосцы, которыми уже давно обзавелись рыцари. В стойле стояло с десяток распряженных лошадей, а возле ворот расположились двое вооруженных воинов. Всего сутки прошли, как крестоносцы захватили город. Победители метались по улицам в поисках наживы, а здесь было спокойно и тихо.

– Когда наш отряд подошел к этому дому, то решили, что за такими крепкими воротами наверняка спрятались турецкие воины. Уж очень это строение напоминает маленькую крепость, – стал рассказывать Гуго. – На наше требование открыть ворота никто не откликнулся. Пришлось их ломать. Оказалось, что дом принадлежит богатому купцу, который покинул город еще до начала штурма. Здесь осталась только перепуганная прислуга, которую мы отпустили на все четыре стороны.

– Напрасно. Этим вы обрекли их на смерть, – сказал Григорий.

– Мы боялись, что не сможем удержать наших воинов от бесчинств, – пояснил Гуго. – В подвале дома находилось много узников, закованных в кандалы. Все они выглядели ужасно. Их тела были покрыты многочисленными ранами от побоев. Купец приобрел этих несчастных на невольничьем рынке. Большинство из них являлись христианами. Бывшие пленники рассказали о жестоком обращении с ними и призывали к мести.

Опять жестокость, – с горечью подумал Григорий. – Как винить какую либо сторону, если все словно обезумили? Насилие порождает насилие. В этой цепочке взаимных обид и обвинений не нашлось места только для всепрощения.

Глава двенадцатая

Друзья вчетвером сидели за широким столом и трапезничали. Им прислуживала Лейла. Так звали девушку, которую Григорий спас от насильников. После того, как она привела себя в порядок, расчесала свои черные длинные волосы и облачилась в красивое платье, то превратилась в юную прекрасную деву. Ей было всего восемнадцать лет. Большие карие глаза венчали тонкие черные брови. Утонченные черты лица и бархатная кожа, еще не тронутая ни единой морщинкой, подчеркивали ее молодость. После того, как испуганная женщина превратилась в юную восточную красавицу, Григорий невольно задерживал на ней взгляд. Ее гибкая стройная фигурка была безупречна, а походка грациозна.

В первые дни после спасения, Лейла ни на шаг не отходила от Григория. При приближении любого мужчины, она внутренне сжималась и постоянно подтягивала платок, закрывающий пол лица до самых глаз. Только Гуго своим веселым нравом смог растопить ее страх. Он же подарил юной красавице красивое платье и серебряные украшения. Теперь она стала похожа на восточную принцессу. Правда, сама Лейла хотела стать рабыней Григория, находиться постоянно с ним и выполнять все его желания.

– Вчера меня пригласили на прием к герцогу Готфриду Бульонскому, – сообщил Бертольд фон Гогенштауфен своим друзьям. – Он согласился на предложение стать правителем святого города. Однако, отказался от титула короля Иерусалима. Герцог будет именовать себя «защитником Гроба Господня».

– Почему именно ему предложили управлять Иерусалимом? – поинтересовался Григорий.

– Одним из претендентов называли князя Бодуэна. Он сейчас является правителем Эдессы. Дай Бог, чтобы ему удалось удержать этот город, который имеет стратегическое значение. Турки делают все возможное, чтобы вернуть его себе. Поэтому у князя и так много хлопот. Раймунд Тулузский и Роберт Нормандский отказались принять на себя управление Иерусалимом. Поэтому, из всех претендентов остался наш уважаемый Готфрид Бульонский.

– Я этому очень рад, – заявил Гуго. – Мы с герцогом с первого дня этого похода. Надеюсь, что он этого не забудет и по достоинству отметит наши заслуги.

– Радоваться нечему, – угрюмо заметил Бертольд. – У герцога в подчинении осталось всего двести рыцарей и около двух тысяч войска. Для «защитника Гроба Господня» это очень мало.

– Наверняка многие рыцари с удовольствием теперь примкнут к герцогу, – беззаботно сказал Гуго.

– Многие рыцари стали преследовать свои личные цели, – возразил Бертольд. – Поэтому они предпочтут влиться в более многочисленное войско и захватить какой-нибудь город, лично для себя, чтобы остаться в нем правителем.

– Ты слишком сгущаешь краски, – не согласился Гуго.

– Нисколько. Семь дней воины христовы грабили Иерусалим и убивали мирных граждан. Люди озверели, перестали слушаться своих командиров, совсем забыли о целях этого похода. Вспомни, что было после захвата Антиохии. Религиозный энтузиазм многих вождей ослаб. Целый год знатные рыцари провели в спорах и распрях, не могли поделить этот город. Всех обуяла корысть, все хотели богатства и власти.

– О чем еще говорил герцог, – прервал затянувшийся спор Григорий.

– Он собирается послать в Европу знатных дворян для набора нового ополчения, но для этого необходимо собрать много средств. Ведь войско надо будет вооружить и снабдить всем необходимым. Поэтому скоро мы выступим в поход. Герцог Бульонский собирается захватить крепость Аскалон. Там хранятся огромные богатства сарацин.

– Что-то в последнее время я все чаще слышу слово богатства, – заметил Григорий.

– Ничего не поделаешь, – согласился Бертольд. – Война требует больших денег. Армию надо кормить, одевать и вооружать.

– Григорий, ты опять мрачнее тучи, – Гуго с упреком посмотрел на своего друга. – Мы прошли сквозь все препятствия и одержали блестящую победу. Самое время наслаждаться жизнью.

– Наверное, устал.

– Давай завтра выедем в город, посмотрим достопримечательности.

– Я не против, – равнодушно согласился Григорий.

Григорий, Гуго и Лейла привлекали к себе внимание всех, мимо кого они проезжали. Француз надел свои парадные доспехи, украшенные золотым узором, из шлема торчали разноцветные перья, а на плечах красовался ярко-красный плащ. Поднятое забрало открывало гордое и самодовольное лицо рыцаря. Он хотел блистать и привлекать к себе внимание окружающих, что ему и удалось сделать.

Григорий облачился в обычную одежду кочевника, но с первого взгляда было понятно, что перед вами знатный воин. Начищенная до блеска кольчуга с металлическими пластинами красиво облегала его крепкое тело. Остроконечный шлем был оторочен лисьим мехом, а плащ подбит соболем. На боку висела сабля в серебряных ножнах с драгоценными камнями.

Лейла была одета в восточные одеяния. Белую, расшитую арабским узором, рубашку с широкими рукавами покрывала короткая безрукавка. Голубые шелковые шаровары были подпоясаны красным кушаком. На миниатюрных ступнях красовались изящные туфельки с загнутыми кверху носами, а голову украшал голубой тюрбан, обвитый жемчужной нитью. Лейла, словно принцесса из восточной сказки, грациозно сидела на белом арабском иноходце. Она ехала впереди мужчин, чтобы не мешать их разговору.

– Григорий, почему ты так холодно относишься к Лейле? – спросил Гуго.

– С чего ты взял? Я дал ей полную свободу, и она вольна делать все, что ей заблагорассудится.

– Этого мало. Ей нужна ласка и доброе слово. Ты же с ней обращаешься, как с собачонкой.

– Я воин, а не нянька, – насупился Григорий.

– Ты дикарь и, по-моему, боишься женщин, – рассмеялся француз.

– Ничего я не боюсь. Лейла для меня, как сестра.

– Она любит тебя.

– Скорее всего, это обычная признательность. Ей кажется, что я рисковал жизнью ради ее спасения. Вот и пытается меня отблагодарить.

– Но ведь ты же действительно мог погибнуть.

– Брось. В сражениях мы часто спасаем, друг другу жизнь, но забываем сказать, даже спасибо. Это не подвиг, а норма нашей жизни. Я не собираюсь использовать ее затруднительное положение в корыстных целях.

– Тогда возьми ее в жены.

– Это было бы с моей стороны безрассудством. Меня в любую минуту могут убить. Что она тогда будет делать?

– В обозе за нами следуют тысячи жен наших воинов. В перерывах между сражениями они радуются жизни, заботятся друг о друге, растят детей.

– Ты забыл сказать, что половина этих женщин стали вдовами. Я не хочу, чтобы Лейлу постигла такая же участь.

Они въехали на базарную площадь. Здесь собралось множество людей. Местных жителей было очень мало. После семидневной резни редкий смельчак рискнул выйти из своего убежища. Городских торговцев заменили крестоносцы и их жены. Все хотели обратить награбленные вещи в золотые или серебряные монеты.

Григорий и Гуго подъехали ближе к своей спутнице, чтобы отваживать назойливых торговцев, которые хватали уздечки и не давали проехать.

Вдруг, Лейла резко натянула вожжи и остановилась. Если бы у нее было больше силы, то, наверное, она поставила бы своего иноходца на дыбы.

Григорий увидел, что молодая девушка побледнела, а глаза расширились от ужаса, как в тот злополучный день, когда он ее встретил.

– Ты увидела привидение? – веселые нотки слышались в голосе француза. Он привык, что Лейлу мог напугать любой незнакомец. Поэтому всегда старался успокоить ее своими шутками.

– Хуже. Я вижу живого мертвеца, – еле слышно проговорила девушка.

– Где? – Гуго проследил за взглядом Лейлы. Впереди, у полуразвалившегося деревянного навеса сидела группа пленных сарацин. Их охраняли четверо крестоносцев.

– Кто же из них мертвец? По-моему они все очень даже живые, – продолжал балагурить Гуго.

– Самый старший из них. Тот, у которого борода с проседью.

– Ты его знаешь? – спросил Григорий.

– Это мой хозяин. Я хорошо видела, как ему перерезали мечом горло, как брызнула и потекла кровь, – Лейла всхлипнула, и закрыла глаза ладонями, не выдержав воспоминаний об ужасных подробностях.

– Хочешь, я заставлю его вернуться в мир мертвых? – Гуго наполовину вытащил свой меч из ножен.

Григорий кулаком постучал по шлему своего друга. Его осуждающий взгляд заставил рыцаря вернуть меч в ножны.

– Может, ты ошиблась? Мало ли бородатых мужчин на свете?

– Он купил меня на невольничьем рынке в Триполи четыре года назад. С тех пор я его видела каждый день. Его ни с кем не перепутаешь, – по щекам Лейлы текли слезы.

– Как он с тобой обращался? – спросил Гуго.

– Можно сказать, что хорошо, но я трепетала от одного его взгляда. Иногда у него случались вспышки гнева. Однажды он убил своего слугу только за то, что тот пролил на его одежду вино.

– Чего еще ждать от этих сарацин? – равнодушно заметил Гуго. Он невольно вспомнил, что запустил сегодня утром в своего слугу шлемом за то, что тот вставил в него перья не того цвета.

– Ты забыл, что я тоже магометанка, – напомнила Лейла.

– Ладно, подъедем поближе и разберемся с твоим покойником, – предложил Григорий.

– Я боюсь. Его дурной глаз навлечет на всех нас беду.

– Лейла, ты нас обижаешь, – возмутился Гуго. – Неужели ты думаешь, что два, закаленных в сражениях воина испугаются дряхлого старика.

Они подъехали к стражникам, которые охраняли пленников.

– Что вы собираетесь делать с этими сарацинами? – спросил Гуго.

– Пленники принадлежат графу Тулузскому, – ответил один из охранников. – Их поменяют на наших воинов, попавших в плен, а может быть казнят. Это уж, как решит граф.

Старик, в котором Лейла признала своего бывшего хозяина, быстро заговорил на непонятном языке. Его пристальный взгляд был направлен на девушку. Вблизи он не казался таким уж старым. На вид ему было лет сорок или сорок пять.

– На каком языке он говорит? – спросил Григорий Лейлу. Он знал с десяток различных языков и наречий, но не смог понять, ни единого слова, сказанного стариком.

– Это древнеегипецкий язык.

– Что он сказал?

– Просит, чтобы вы его забрали к себе. Он состоятельный человек и сможет заплатить хороший выкуп за свое освобождение.

– Он очень богатый? – спросил Гуго.

– Не знаю, – неуверенно сказала Лейла. – В его доме я никогда не видела больших богатств. Он занимался торговлей, и слуги говорили, что у него есть собственный корабль.

– Думаю, что нам стоит пойти навстречу его просьбе, – заявил Гуго. В его глазах зажегся алчный огонек.

– Не думает ли господин рыцарь, что мы собираемся отдать ему этого старика? – вступил в разговор охранник, который был, видимо, старшим. – Мы и сами не прочь получить за него выкуп.

– Надеюсь, что вы согласитесь уступить его мне, – уверенно заявил Гуго. – Получение выкупа, очень сложный и длительный процесс. Может быть, старик врет, и у него нет на сегодняшний день ни единой монеты. Ведь город был жестоко разграблен. Допустим, что у него есть золото, но пока оно попадет к вам в руки, всех вас могут убить. Скоро предстоят новые сражения, и один Господь знает, кому улыбнется удача и лавры победителя. Вашему графу вздумается казнить старика, и вы со слезами на глазах будете надевать на его шею пеньковую веревку.

– Хорошо, благородный рыцарь меня убедил, – охранник был очень сообразительным, и быстро согласился с приведенными доводами. Ведь жизнь воина столь непредсказуема. – Сколько же вы нам дадите за этого богатого сарацина?

– Этот дряхлый и никчемный старик, который может умереть в любое мгновение, напоминает мне кота в мешке. Поэтому я вам дам целый мешок монет. – Гуго вытащил небольшой мешочек и бросил его охраннику.

Тот несколько раз подкинул кошель. Вес и знакомый звон монет его удовлетворил.

– Забирайте вашего пленника.

Старик неожиданно опять заговорил, и поднял с земли худого и изможденного человека.

– Он просит взять с собой своего слугу, – перевела Лейла.

– Этот точно уже покойник, – поморщился Гуго. – Я не собираюсь за него платить.

– Мы его отдадим бесплатно, – заверил рыцаря охранник. Он тоже считал, что этот пленник не жилец на этом свете. Лечить иноверца никто не собирался, а уж тем более, заниматься его похоронами.