Текст книги "Боги богов"

Морт засмеялся.

– Угадал. Списали груз и засекретили инцидент. Так что мы с тобой… что-нибудь придумаем. Попрошу адмирала… Если что – вернусь к его дочке, хоть она и дура…

– К какой дочке?

– Я был женат на дочери адмирала Гонсалеса, командующего Федеральными силами космической безопасности.

– Чепуха, – сказал Марат. – Еще не хватало, с дурой жить. Я не пропаду.

– Знаю.

Морт помедлил, улыбнулся еще шире, словно узнал, что выиграл главный приз в какой-то забавной игре.

– Слушай, – тихо произнес он, – мне показалось или ты эвакуировал пассажира из карцера?

– Не показалось, – ответил Марат. – Если что, вали на меня.

Морт пожал плечами.

Легкий, чистый, веселый человек. Настоящий сын своего времени.

– Прощай, – сказал Марат.

3

Мультитоник оказался новым, гораздо сильнее того, что когда-то вызвал восторг у покойного дикаря по прозвищу Быстроумный. Тот стимулятор бодрил, этот, скорее всего, поверг бы аборигена в сильнейший шок. Марат расстался с братом семь часов назад, но до сих пор ощущал сильное возбуждение и периодически ловил себя на желании вскочить, перегнуться через стол и влепить дознавателю пощечину, или плеснуть водой из стакана, или нараспев продекламировать первую и главную Молитву, или сделать еще какую-нибудь веселую глупость.

– Мой брат ни при чем, – сказал он и сложил руки на груди, чтобы действительно не сорваться. – По возрасту он старше, но по опыту я взрослее на пять жизней. Нет, больше – на десять. Официально заявляю, что я обманом заставил пилота вывести меня из бокса. Потом я пригрозил… Сказал, что голыми руками разорву его живот и выдерну кишки… Он испугался…

Розовая морда киборга дрогнула в слабой усмешке: он не верил. Марат добавил в голос твердости:

– Он испугался. Я велел обеспечить проход в рубку. Там я занял пилотскую утробу, установил контакт с кораблем и приказал вывести пассажира по имени Соломон Грин из состояния искусственного сна. Потом отдал команду на эвакуацию этого пассажира, и корабль выбросил его за борт через аварийный шлюз… Кстати, мы в подводном положении, так что Грин мог и не выжить… Утонул, захлебнулся… Вы бы поискали…

– Уже ищем, – мрачно произнес дознаватель.

– Не сомневаюсь.

– Твой брат будет наказан.

– Но не вами, – сказал Марат, с наслаждением выплескивая презрение. – Он межзвездный судоводитель первого класса, его делом будет заниматься пилотский трибунал. Если его посадят в тюрьму, это будет штрафное поселение на Урании, там сидят только пилоты… Или не посадят, понизят в звании, отстранят от полетов на год или два… Федеральный флот не может разбрасываться такими кадрами… Моему братишке отпуск не повредит…

– Он не простит тебе этого.

– Ошибаетесь.

– Мы, – дознаватель моргнул, – тоже не простим.

Марат рассмеялся и почесал грязную грудь.

– Я и так получу пожизненное! Чем вы хотите меня напугать – гиперборейскими рудниками?

– Я тебя не пугаю, – ответил киборг и снова стал моргать – видимо, ему дали команду на внеплановую перезагрузку.

– И не пытайтесь. Лучше скажите, почему я до сих пор не прошел дезинфекцию?

– Потому что твой клон должен иметь аутентичный запах.

– Ага, – сказал Марат. – А что, кстати, другой клон? Поддельный Жилец? Вы его отозвали? Два Великих Отца – это перебор. Мой народ будет в панике…

Дознаватель выдохнул, и запах его парфюма стал резче.

– Сейчас, – грубо произнес он, – я бы посоветовал тебе, Марат, побеспокоиться о себе. А не о народе.

– А я бы вам посоветовал мне не советовать. Я думаю о народе, потому что это я его создал. Вы можете сказать, где находится клон Великого Отца?

Искусственный чиновник снова завис. Явно обратился за советом к руководству. Марат ждал, у него звенело в ушах от уверенности в собственной правоте. Наконец его собеседник поднял глаза.

– Клон Великого Отца находится во дворце. В своей спальне. Заперся изнутри. По нашей легенде он должен заболеть, сделаться немощным и примерно через полгода тихо усопнуть…

– Это глупо. Отзовите клона.

Киборг покачал головой.

– План разработан во всех деталях и одобрен центром, – ответил он. – После смерти Отца власть перейдет к его Сыну, Владыке. Но Сын не удержит ее и будет убит придворными. Возможно – Митрополитом. В результате конфликтов властная верхушка ослабнет, сильные ликвидируют друг друга, лидерство будет переходить ко всё более и более слабым особям… Таким образом, созданная вами цивилизация придет в упадок сама собой. Срок смены поколений мы принимаем за восемь местных лет: с момента рождения аборигена до момента принятия социальных обязательств… Если вся властная верхушка выродится в течение двух поколений, то…

– Плохо, – перебил Марат. – Очень плохо. Слушайте, Великий Отец велик до тех пор, пока убивает. Он должен убивать. Каждый день. И сам, и с помощью палача. Если он перестанет убивать, об него вытрут ноги. Темп жизни дикарей во много раз быстрее нашего. Если ваш поддельный Отец уже неделю никого не убивает, считайте, что половина населения перестала его бояться. Давление на подданных должно быть постоянным. В идеале – ежедневным. Не забудьте, здесь матриархат, дикари генетически не способны подчиняться мужчинам… Держать их под контролем можно только путем непрерывных угроз, каких-то мероприятий, публичных казней, праздников… Если в голове царя мало, значит, снаружи его должно быть много… Это, кстати, слова Жильца… То есть Грина…

Дознаватель покраснел – очевидно, получил команду на смену режима допроса – и мягко улыбнулся.

– Зачем ты это сделал?

– Что именно?

– Зачем помог ему бежать? Он плохой человек, он разрушил твою судьбу…

– Я сам ее разрушил.

– Если бы не он, ты бы уже давно отсидел свою одну двадцатую и жил сейчас полноценной жизнью…

– Вы ничего не знаете о полноценной жизни.

– Не груби. Зачем ты помог ему уйти?

– Чтобы поймать! – крикнул Марат. – Неужели не ясно?

– Не совсем.

«Что, приятель, – мысленно сказал ему бывший Владыка Города, – ты и твои начальники уже не так уверены в своих силах? Я тебя понимаю. Вы не ожидали, что я помогу Жильцу исчезнуть. Вы думали, что я покорно лягу под мнемограф, а потом, вытирая сопли, начну умолять о снисхождении. Еще бы. Оказаться в списке “альфа” – незавидная участь. Из трехсот миллиардов граждан Федерации туда каждый год попадает едва сотня отъявленных подлецов, самых мощных выродков рода людского. Чтобы оказаться в этом списке, надо незаконно завладеть термоядерным оружием, или совершить убийство одного из федеральных сопрезидентов, или устроить геноцид.

Вы думали, что я буду вас бояться. А я уже не боюсь.

Я видел, как безумный старик, семь лет пролежавший без движения, вдруг обрел силу и стал развлекаться извлечением внутренностей – что мне теперь ваш список “альфа”?»

– Я объясню, – тихо сказал Марат. – Но не сейчас. Сначала вам надо понять, что болезнь и тихая смерть Великого Отца никому не будет интересна. Старики выбывают из строя, их относят в океан, и через неделю от них остаются только кости… Если в Городе поймут, что Отец умирает, все ваши планы рухнут. Дикари решат, что его наказала Мать Матерей, и успокоятся. Ваш малый зря просидел неделю в спальне…

Чиновник слушал внимательно, и по расширенным зрачкам Марат догадался, что разговор не только записывается, но и тут же транслируется в головы остальным сотрудникам команды, включая, наверное, и живого их руководителя, который, судя по всему, засекречен и выйдет на прямой контакт только в крайнем случае…

– Теперь насчет Владыки, – продолжил Марат. – Он тоже сидит без дела?

– Он ведет аутентичный образ жизни.

– И плавать ходит?

– А ты ходил плавать?

– Каждую ночь.

– Мы не знали, – пробормотал дознаватель. – Он сегодня же пойдет плавать… Но в целом его действия успешны. Он вернул во дворец охрану, поваров, уборщиков… Даже жен…

– Ага, – сказал Марат. – Он, значит, спит с моими женами?

– Еще нет. Центр не рекомендовал сексуальных контактов. Женщины вернулись, но они напуганы. По Городу ходят слухи о конце света и возвращении Матери Матерей.

– Это нам на руку. Пусть они шепчутся, пусть будут возбуждены. Хорошо бы еще рабы взбунтовались…

– Они не умеют бунтовать.

– Надо научить.

Дознаватель открыл рот, чтобы задать очередной вопрос, но вдруг бессмысленно выкатил глаза и замер.

Дверная мембрана разошлась, впустив невысокого брюнета с лицом постаревшего ребенка; брюнет неуловимо шевельнул бровью, и дознаватель, вскочив и утратив всю свою значительность и как бы даже немного уменьшившись в габаритах, вышел из бокса. Я своей челядью управлял точно так же, подумал Марат. Слабый жест, кивок, движение лицевой мыщцы – это хорошо укрепляет субординацию. Даже если речь идет о кибернетических организмах.

Брюнет шагнул к столу, наклонил корпус, оперся ладонями. Помолчал и произнес фальцетом:

– Ты меня знаешь.

Фальцет был неприятным, с хриплыми переливами. Слишком неприятным – такие голоса никогда не ставят киборгам.

– Извините, – осторожно ответил Марат. – Наверное, это было давно.

– Я тебя арестовал. Семь стандартных лет назад, в пассажирском порту Олимпии…

Марат вспомнил (и задержание, и свой страх, и даже вкус виски во рту). Но не испугался.

– Ага. У вас еще был друг, такой тихий дядя, весь в мускулах…

Брюнет хладнокровно кивнул.

– Он давно в отставке.

– А вы, значит, сделали карьеру?

– Ты тоже.

Марат припомнил детали ареста и последующего путешествия.

– Кстати, – сказал он, – я сдержал слово. Никому не рассказал, как вы наблевали мне на колени.

Брюнет серьезно кивнул:

– Ненавижу гиперпрыжки.

– Зато я люблю.

– И брат твой любит.

– Да.

– А ты – его.

– И не только его. Я многих люблю.

Брюнет сел, пожевал бледными губами и задумчиво сообщил:

– Ты смелый. Хамишь, улыбаешься. Не боишься.

– Я свое отбоялся.

– Когда мы здесь всё зачистим, я тебе сам оторву уши. И пальцы сломаю.

– Уже сломаны, – ответил Марат. – И пальцы, и нос, и ребра.

– Жилец постарался?

– Да.

– Он тебя бил?

– Каждый день.

– За что?

– Пытался получить Фцо.

Брюнет прищурился.

– И что? Получил?

– Хороший вопрос, – тихо сказал Марат, подумал (его собеседник спокойно ждал) и ответил: – Нет. От меня не получил. Спросите у самого Жильца – у него, наверное, другое мнение…

– Поймаем – спросим.

– Кстати, а почему вы не поставили ему маяк?

– Поставили, – сухо произнес брюнет. – Даже два. Никакого эффекта, сигнал экранируется. Где-то внутри Грина установлен сильный подавитель. Эта старая сволочь битком набита всеми примочками, какие только можно придумать. В мозгу – мина, в легких – контейнеры с концентратом кислорода. Надпочечники кустарные, ручная работа, наши спецы никогда таких не видели… Так что жучки нам не пригодились. Я думаю, Грин ушел в горы и держится поблизости от какого-нибудь племени людоедов. Так мы не можем засечь его сканером… Кроме того, ему надо что-то жрать…

– Он ест очень мало, – сказал Марат. – Модифицированный пищеварительный тракт… В принципе, он может и вообще без еды… Только вода, минеральные соли и витамины…

Брюнет кивнул и посмотрел на собеседника, как на равного, даже с некоторой благодарностью, и по этой мгновенной перемене Марат понял, что его пришли не пугать рассказами насчет оторванных ушей; тем временем брюнет быстро обдумал полученные сведения, немного поскучнел и произнес:

– Я руководитель оперативной группы. У меня есть рабочий псевдоним, и не один… Но я их не люблю. Мешают доверию… А между мной и тобой нужен хороший ментальный контакт… Ты пилот, и неплохой пилот… Ты знаешь, как важно иметь контакт.

Хорошо работает, подумал Марат. Уже подпустил похвалу. Едва установил контакт – и сразу его развивает.

Захотел опять сказать что-нибудь звонкое, дерзкое, но собеседник понял и продолжал, повысив голос:

– Короче говоря, обойдемся без имен. Для тебя я Директор. Это чистая правда, потому что в своей конторе я самый что ни на есть настоящий директор. Глава Департамента зачистки… – Брюнет покосился на вплетенную в волосы Марата ярко-синюю жилу дракона-амфибии, коротко хмыкнул. – Теперь повтори, как ты должен меня называть.

– Директор.

– Очень хорошо. Идем дальше. Ты устроил побег Соломону Грину. И сорвал нам всю операцию. Ты сделал это, чтобы дать нам понять: все наши разработки и расчеты – ерунда. У тебя есть свой план, и это, с твоей точки зрения, единственно верный план… Ты хочешь не только принимать участие в зачистке, но играть главную роль… Чему ты улыбаешься?

– Извините, – сказал Марат. – Но вы барабаните, словно киборг. А настоящий киборг говорил, как человек. Это смешно.

– Заткнись, – посоветовал Директор. – Хорошо смеется тот, кто смеется тихо. Давай, рассказывай свой план.

Марат снова почесал грудь. Масло чихли давно высохло, кожа зудела.

– Отзовите моего двойника, – начал он. – Выпустите меня в Город. Я всё сделаю сам. А ваша команда пусть контролирует каждый мой шаг. Я сам уничтожу Пирамиду и храмы. Упраздню культ Отца и Сына… Всё будет очень аккуратно и спокойно. Жилец – то есть Грин – нужен мне как оппонент. Чтобы гнев дикарей был направлен на него, а не на меня. Я объявлю всем, что ко мне пришла Мать Матерей и велела разрушить всё, что я создал. Город есть ложный Тжи, он не должен существовать…

Директор слушал, казалось, без всякого интереса.

– Я ликвидирую классовое общество, – продолжал Марат, – и передам бразды в руки матерей родов. Я расселю Город… Потом…

– Всё ясно, – перебил Директор, сверкнув глазами. – Это не очень интересно. Лучше скажи мне вот что: cколько рабов сейчас в твоем государстве?

– Около семи тысяч. В основном – горцы. Но есть и местные рыболовы, сами себя продавшие… Еще северяне, которых обратили насильно…

– Что ты будешь с ними делать?

– В каком смысле?

– В прямом! – Директор раздраженно засопел. – Десять минут назад ты бил себя в грудь и кричал, что создал целый народ… Ты ошибся, Марат. Ты не создал народ. Город не надо расселять. Дикари сами вернутся на родовые земли, и через год или два здесь не будет никакого народа. Им еще рано быть народом. Первый народ на этой планете появится через две тысячи лет, плюс минус двести… Но рабство – тут я должен тебя поздравить, дружок. Семь тысяч особей, отвыкших отвечать за свои поступки. Согласных работать за еду. Лишенных достоинства, привыкших к унижению, к побоям… Говори, куда ты денешь семь тысяч рабов?

Марат задохнулся.

– Послушайте, рано или поздно здесь всё равно будет рабство. Всякое общество проходит эту стадию…

– Кто тебе это сказал?

– Что?

– Про «всякое общество»? Про «стадию»? Откуда такой вывод? С чего ты взял, что рабство неизбежно?

– Так было на Старой Земле! Разные культуры на разных материках независимо друг от друга…

– Замолчи, – перебил Директор. – Не вижу ничего общего между этой планетой и Старой Землей. Рабство – это болезнь. Нечто вроде вируса. Одни цивилизации заболевают, другие – нет. Цивилизация Старой Земли долго болела рабством, но излечилась. Здесь мы имеем случай сознательного заражения. Семь тысяч рабов. Несколько тысяч хозяев. Их дети, супруги, члены их семей. Прочие особи. Те, кто прямо не участвовал, но видел и запомнил. Итого, на глаз, около тридцати тысяч инфицированных. Это очень много. Мы не сможем стереть всем память, слишком велик риск мутации…

– Тогда, – осторожно произнес Марат, – получается, что я источник заразы.

Морщины на лице Директора пришли в движение: сначала выразили печаль, потом отвращение.

– Да, – ответил он. – Ты и Грин – вот очаг инфекции. Теоретически, у меня есть все полномочия, чтобы разложить тебя на молекулы прямо сейчас, в этом боксе…

– Не самый плохой конец, – отчеканил Марат, глядя в глаза Директора.

Тот презрительно махнул рукой, давая понять, реплика слишком поэтическая, пафосная, лишняя.

– Ты уже не человек, – официальным тоном сказал он. – Ты чудовище. Тиран. На это указывают все твои поступки. Во время первого допроса ты был озлоблен, потому что беседу проводил киборг… Тебя это оскорбило. Потом ты устроил побег своему подельнику, а сам остался на корабле, хотя мог бы эвакуироваться вместе с Грином. Это был даже не поступок… А жест. Демарш! Ах, вы со мной так, тогда я вам вот так. Ты не можешь позволить, чтобы тебя игнорировали, правильно? Ты родил ублюдочную квазикультуру, ты девять лет казнил и миловал – естественно, ты утратил способности к адекватному анализу ситуации… Киборг, который с тобой работал, дал сбой, не сумел выработать правильную стратегию беседы с подозреваемым…

– А вы, значит, смогли?

– А я живой, – отчеканил Директор. – Я знаю, что такое власть. И почему она опасна.

– Наконец-то! – крикнул Марат. – Я уже думал, что здесь собрались одни идиоты! Неужели непонятно, что на зачистке должны работать только живые люди? Ваши болваны, все эти клоны, киборги, репликанты – они не смогут ничего сделать! Они не умеют давить, издеваться, унижать и поощрять… От них не исходят флюиды! Это не наука, не искусство… Вы сами сказали: болезнь! Это не программируется! Я учился у Жильца девять лет, но освоил только самые…

– Заткнись! – прорычал Директор, наклоняясь вперед. – Щенок! Ты знаешь, на кого кричишь? В моем отделе столько же людей, сколько во всем твоем вонючем Городе!

Марат помолчал, кивнул.

– Видите, – тихо сказал он. – Я вызвал эмоцию. Задел ваше самолюбие. Вы правильно сказали: я чудовище. Но не тиран. Я – пилот, меня с пяти лет учили управлять биотехникой. А чтобы управлять, надо любить. Тиран окружен любовью, тирана охраняют воины, готовые отдать жизнь за господина. Вчера ночью я говорил с этим кораблем, – Марат постучал по столу, – всего пятнадцать минут. Но корабль понял меня… и полюбил. Сейчас вы на меня кричите и мне угрожаете, обещаете распылить, а корабль это слышит. Ему больно. Он готов наказать вас, потому что вы для него только пассажир. А я, – Марат ткнул себя пальцемв липкую грудь, – тот, кто его любит. Любит, понимаете? Если я захочу, корабль выбросит вас отсюда, лишит движения, изолирует… Дайте руку…

Директор медленно выпрямил спину, но не напрягся – все-таки это был опытный оперативник, интеллектуал и всесторонне тренированный боец.

– Не бойтесь, – сказал Марат, улыбаясь. – Я просто хочу показать. Положите руку на стол.

Когда узкая, с сильно выпирающими угловатыми костяшками ладонь осторожно легла на блестящую поверхность, Марат сосредоточился, отправил код симпатии, сформулировал просьбу – и вот темно-серая плоскость вокруг пальцев Директора стала бесцветной, проступила фиолетовая капиллярная сетка, агрегатное состояние изменилось за секунду (Марат опять восхитился силой и совершенством биома), и рука оперативника провалилась внутрь стола, словно в снег, Директор смотрел то на нее, то на Марата; слизистые, слабо шевелящиеся языки полупрозрачной плоти накрыли ладонь и затвердели.

– Попробуйте вытащить, – посоветовал Марат.

Директор напрягся.

– Чем больше усилий вы приложите, тем крепче будет захват.

– За нами смотрят, – уверенно произнес Директор. – Если я захочу, сработает система контроля…

– Не сработает. Это живая машина, ей наплевать на ваши системы. Она любит ласку, уважение, заботу… Она любит, когда ей повторяют, что она самая сильная…

Директор вздохнул. Он не был удивлен или озадачен, но явно получил новую информацию и сейчас срочно ее обдумывал.

– Скажи ей, чтобы… – он поднял свободную ладонь и щелкнул пальцами.

Марат поблагодарил машину и попросил прекратить. Директор выдернул пальцы, посмотрел на короткостриженые ногти, хмыкнул.

– Хочешь сказать, что все мы в твоей власти? – спросил он.

Марат кивнул. Вспомнил главную площадь, тысячи спин и затылков.

Власть, да.

Нет ничего слаще.

Нет ничего гаже.

– На корабле, – сказал он, – есть штатный пилот. Морт. Мой брат. Как судоводитель он в десять раз лучше меня, но как оператор слабоват. Он не уважает этот корабль, считает его глупым, и корабль это чувствует… Проблема Морта… в том, что он…

Марат закинул ногу на ногу, посмотрел на ремни сандалий, отметил, что медную бляху с Ликом Отца пора чистить, хотел развить мысль, но осекся. Разговор записывается, зачем им знать о проблеме Морта? Пусть думают, что у Морта нет проблем. Более того, пусть и сам братишка думает так же. Пусть наслаждается и водит самые мощные посудины к самым дальним берегам Космоса.

Стол твердел, наливался цветом. Директор молчал, слушал.

Хватит, подумал Марат. Может, как-нибудь потом. Лет через десять. Когда Морт наберет хоть пятую часть того багажа, который отягощает мою душу. Пусть хоть что-нибудь узнает о боли, злобе и зависти. Тогда, если Кровь Космоса сподобит, братья встретятся, и младший скажет старшему, что тот слишком самонадеян и слишком влюблен в свой гений.

Пилоту мало любить корабль. Пилоту следует уважать его, как себя.

Брату пора перестать расхаживать в роли блестящего, всеми обожаемого маэстро. Весь мир уже давно понял, что обожаемый маэстро невероятно блестящ, – и только сам маэстро не хочет отвыкать от обожания и перестать блестеть.

– И в чем же его проблема? – спросил Директор.

– В том, что его брат – федеральный преступник категории «альфа».

Оперативник явно понял, что Марат хотел сказать что-то другое, однако он пришел за точной информацией, судьба Морта не беспокоила этого небольшого, слепленного из жил и мускулов человека, который, говоря о рабстве, сужал глаза и поджимал губы, словно сам когда-то переболел этим недугом, но излечился.

– Сейчас, – младенческое лицо Директора стало скучным, – я уйду. За тобой будет наблюдать мой сотрудник… Киборг. Надеюсь, это не сильно заденет твою гордость?

– Нет, – сказал Марат.

– Он очень внимательный мужик. Он проследит за направлением твоего взгляда и частотой дыхания. Если он поймет, что ты опять договариваешься с кораблем, он немедленно парализует тебя. Понял?

– Да. Только отберите у него одеколон.

Директор не принял шутку. Встал, посмотрел сверху вниз.

– Если Центр решит допустить тебя к зачистке, я не буду возражать.

Марат подумал, что сидеть, закинув ногу на ногу и выставив грязные пальцы ног на обозрение объективов, не слишком вежливо, но потом вспомнил, что он уже не человек, а всего лишь очаг инфекции, не стал менять позу.

Директор немного ссутулился и добавил:

– Но если поступит приказ о ликвидации – я его сам исполню.