Текст книги "Во власти мракобесия"

С заднего сиденья «вольво» Трошин разглядывал проплывающие за окном улицы Вены. На коленях у него покоился портфель с прослушивающей аппаратурой, предназначенной для Николая Овсеенко.

– Сейчас мы свернём и въедем в подземный паркинг, – сказал, не оборачиваясь, управлявший автомобилем сотрудник резидентуры.

Сергей кивнул. Дальше ему предстояло ехать на конспиративную квартиру одному. На подземной автостоянке его ждала машина, ключи от которой лежали у него в кармане.

– Желаю удачи, – пожелал водитель Трошину вдогонку.

– К чёрту!

Сев в приготовленный для него серенький «фиат», Трошин продолжил путь…

В этот раз Николай Овсеенко был более собранный и сосредоточенный, чем в первую их встречу. Теперь в нём чувствовалась энергичность. Глаза излучали уверенность.

После проведения необходимого инструктажа Трошин положил на стол перед Николаем два крохотных микрофона размером не более кнопки.

– Коля, эти микрофоны очень чувствительные.

– Ишь ты! – Овсеенко поднёс микрофоны к глазам и с восхищением осмотрел их со всех сторон. – До чего дошла техника!.. А как их подсоединить?

– В люк для телефонных коммутаций сумеете пробраться незаметно?

– Смогу.

– Только не играйте в героя, не надо рисковать. Не пытайтесь сделать всё прямо сегодня. Дождитесь удобного случая.

– Не беспокойтесь, – заверил Овсеенко. – Выполню всё наилучшим образом. И рисковать лишний раз не буду. У меня теперь смысл в жизни появился.

– Установите их там и протянете провод вдоль телефонного кабеля до своей комнаты или в подвал. Подключаются они к обыкновенному магнитофону. С этим у вас проблем не возникнет.

– А что записывать?

– По возможности все разговоры, которые ведёт Морж, когда к нему кто-то приезжает в офис и в те апартаменты, где он нас принимал.

– А если микрофон обнаружат? – спросил Николай. – Морж постоянно проверяет свой кабинет. У него целая бригада для этого…

– С помощью приборов обнаружить можно лишь радиомикрофон. Этот ничего не излучает, вдобавок провод от него будет лежать вдоль других проводов, – заверил Трошин. – Так что ни один прибор не поможет. Не беспокойтесь.

– Я не беспокоюсь. Просто хочу знать, к чему быть готовым. Всякое ведь случается…

– Готовым, конечно, надо быть к любым поворотам, но я уверен, что ничего экстраординарного у нас не произойдёт.

* * *

Когда Лена Жукова пришла в свой офис, она сразу заметила испуганное лицо секретарши.

– Что такое, Галочка? – Лена склонилась над её столом, поигрывая ключами от автомобиля.

– Елена Владимировна, у вас в кабинете гости, – шёпотом ответила девушка и выразительно моргнула.

– Гости? – удивилась Лена и выпрямилась, повернувшись к двери своей комнаты. – А почему они у меня, а не здесь? – спросила она недовольно, обведя глазами пустую приёмную.

– Они отказались, – ещё тише ответила Галочка и, прижав руки к груди, добавила: – Это чеченцы…

Лена почувствовала неприятный холодок в затылке. Про чеченских бандитов она слышала столько всякого, что ничего хорошего от таких посетителей не ждала. Впрочем, за спиной Лены «стоял» Митя Чеботарёв, поэтому она не чувствовала себя беззащитной. После минутного колебания открыла дверь, вошла в свой кабинет и твёрдым голосом проговорила:

– Здравствуйте!

На её месте, закинув ногу на ногу, сидел красивый чеченец лет тридцати, аккуратно постриженный, гладко выбритый, с большим горизонтальным шрамом на подбородке. Он был в потёртых джинсах и новеньком велюровом пиджаке тёмно-серого цвета. Рядом на стуле расположился второй чеченец, не старше двадцати пяти, небритый, длинноволосый, одетый в тренировочный костюм, поверх которого была наброшена просторная куртка-ветровка.

– А вот и хозяйка! – весело воскликнул чеченец со шрамом на подбородке. – Что так поздно? Давно ждём тебя!

– Кто вы такие? Почему вы зашли в мой кабинет? – строго начала Лена.

– Зачем сердишься? – Чеченец улыбнулся. – Мы по делу к тебе. Садись, говорить будем.

– Вы заняли мой стул, – прежним начальственным тоном продолжила Лена. – Встаньте.

– Э-э… Я встану, когда сочту нужным. – Улыбка сошла с лица незваного гостя.

Лена сделала шаг по направлению к столу и протянула руку к телефону.

– С кем говорить собралась? – почти равнодушно спросил мужчина со шрамом.

– С тем, кто выдворит вас отсюда!

– Кочерге звонить будешь? – ухмыльнулся чеченец.

– Вы знакомы с Митей? – Лена внимательно посмотрела на него.

– Конечно. Давно знакомы. Твой Кочерга со многими людьми бизнес делает.

– Почему же сразу не сказали, что вы от него? – Лена почувствовала облегчение.

– Потому что ты очень по-московски ведёшь себя. Слишком важная. И никакого уважения к гостям. Не понимаю, как ты дело серьёзное можешь вести. – Чеченец наклонился вперёд и слегка подтолкнул стоявшую на столе чашку. – Твоя девочка Галя угостила нас кофейком, а ты даже не подумала об угощении… Нет, сейчас уже ничего не надо. Садись. – Он хозяйским жестом указал на свободный стул.

– Может, вы позволите мне занять моё место?

– Меня зовут Тимур, – назвался мужчина со шрамом. – Тимур Тамаев. Когда я буду приходить сюда, это место будет моим. Я буду разговаривать с тобой, сидя в этом кресле. Ты поняла?

– Нет. – Лена вновь ощутила холодок, но теперь он заполнил всё её тело. Страх накатил внезапно и почти парализовал её. Она пыталась понять, о чём говорил Тимур Тамаев, но мысли путались. – Эта фирма принадлежит мне. И Митя Чеботарёв является моим другом. Он помогает мне, а я помогаю ему.

– Теперь вместо него буду я. – Тимур несколько раз ткнул указательным пальцем себя в грудь. – Кочерга отдал тебя нам. Он кое-что задолжал нашим товарищам, поэтому в качестве расплаты отдал твою фирму. Теперь ты будешь дружить с нами. Понимаешь?

– Что?

– Разве ты плохо слышишь? Кочерга больше не будет для тебя «крышей». Теперь все вопросы ты будешь решать со мной или с тем, кто придёт от меня. И когда моим людям понадобятся твои девочки, ты будешь давать их нам. Мы ведём войну против России, у нас много уставших мужчин, им надо набираться сил.

– Но как же так? – Внезапно Лене стало трудно дышать. – Чеботарёв отказался иметь со мной дело? Теперь я не могу обратиться к нему за помощью?

– Наконец-то сообразила! Молодец! – заговорил чеченец в тренировочном костюме.

– Вы… Разрешите я позвоню ему…

– Ты мне не веришь? – усмехнулся Тамаев. – Я понимаю тебя. Звони… Но потом ты уже не должна сомневаться в моих словах.

Она торопливо набрала номер Чеботарёва.

– Алло, Митя! – начала Лена, с трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на испуганный крик. – У меня сейчас сидит Тимур Тамаев… Что?.. Он…

Чеченцы с улыбкой наблюдали, как красивое женское лицо превращалось в неподвижную маску. Лена слушала молча, иногда кивая и облизывая внезапно пересохшие губы. Затем она сказала: «Да» – и медленно положила телефонную трубку на рычаг.

– Лена, – Тамаев впервые назвал её по имени, и она вздрогнула, – я вовсе не варвар, не дикарь. Если ты будешь слушаться меня, то я стану относиться к тебе как к сестре. Никто не посмеет обидеть тебя. Имя Тимура Та-маева многое значит не только в Чечне, но и в Москве. Если же ты решишь обманывать меня, я убью тебя. Понимаешь? Не хочешь работать со мной – уходи. Держать не стану. На твоё место посажу другую.

– Но это мой бизнес! – воскликнула Жукова. – Я создала это агентство!

– Разве я сказал, что намерен вмешиваться в твои дела? Нет! Зачем мне это? Ты занимайся своим делом, я займусь моим. Охранять красивых женщин – почётно.

Любить красивых женщин – приятно… Я видел и альбом твоих девушек, и даже некоторых встретил у Кочерги в его клубе. Такое дело не стыдно взять под крыло. Если будешь с нами дружить, то тебе нечего опасаться. Не надо видеть в нас простых бандитов. Мы не такие…

– А какие?

– Мы знаем, что такое мужская честь, а ваша русская братва, набранная из шпаны, ничего не знает о чести.

– Простите… – Лена закрыла глаза рукой. – Простите, но мне сейчас трудно разговаривать. Давайте встретимся в другой раз.

– Хорошо, – спокойно ответил Тамаев и встал. – Заеду завтра.

Лена молча кивнула.

– У меня много дел, – добавил Тамаев, – так что точное время назначить не могу. Но приеду обязательно. Ты должна меня дождаться… Женщина обязана ждать мужчину. Даже такая строгая и важная хозяйка модельного агентства, как ты.

Он мотнул головой, показав своему спутнику, что пора уходить. Когда они вышли, Лене показалось, что в комнате что-то громко засвистело. Она сдавила голову руками и зажмурилась. Свистело и шумело в голове.

В следующую минуту в кабинет заглянула секретарша.

– Елена Владимировна, вам плохо? – дрожащим голосом спросила она, медленно, с опаской приближаясь к начальнице.

– Налей мне чего-нибудь покрепче…

– Елена Владимировна, чего они хотели-то?

– Будут нашей новой «крышей»… – Лена с трудом шевелила языком.

– А Чеботарёв?

– Отказался от нас… Говорит, что ему так выгоднее… Но обещал, что девочкам будет подкидывать работу… Галочка, с Митей можно было по-человечески… А эти!.. Мужская честь… Обманешь, говорит, убью… Вот и вся его честь…

– Что же делать?! – всплеснула руками секретарша.

– Не представляю…

– Может, ничего не изменится? Может, разницы-то в «крыше» никакой нет?

– Разница, Галочка, в том, что Митя мне с самого начала помогал. Я ведь не дура, понимаю, что сейчас самостоятельно никто не сможет поднять никакого дела. А уж женщина тем более… С Митей мы давно знакомы, он обещал помощь, поэтому я рискнула взвалить всё это на себя. Я могла нормально разговаривать с Митей… А теперь пришли чужие. Понимаешь? Чужие! И я для них тоже чужая. Им плевать на меня, на тебя, на всех нас. Поставят всех нас в позу… И всё… Ой, что же делать?

– Елена Владимировна, может, вы сгущаете краски?

– Может, сгущаю, Галочка. Может, сгущаю… Но ты… никому не говори об этом… И принеси выпить…

Секретарша поспешно скрылась за дверью. Лена встала и растерянно оглядела свой кабинет, который, казалось, наполнился каким-то чужим, совершенно незнакомым воздухом. Обернувшись, она увидела зеркало. Оттуда на неё понуро смотрела женщина, в которой трудно было признать Лену Жукову – во взгляде и в осанке её не осталось и тени былой самоуверенности.

Вернувшаяся секретарша бухнула на стол бутылку рома, пакет сока и высокий бокал.

– А коньяк? – бесцветно спросила Лена.

– Кончился. Есть, правда, совсем немного джина, но нет тоника. И бутылка «Амаретто» тоже есть.

– Нет, «Амаретто» мне сейчас не поможет. Принеси джину. Глотну чистого. А потом сбегай, пожалуйста, в магазин, купи коньку. Только хорошего, «Камю» или «Мартель».

– Может, просто водки? – робко предложила Галочка.

– Можно и водки. Только получше что-нибудь, не из дешёвых. Но и коньяку тоже… Вот тебе деньги.

Секретарша выскользнула из кабинета, в коридоре что-то громыхнуло, звякнуло, рассыпалось. Спустя минуту Галочка снова прошмыгнула в приоткрытую дверь, поставила перед Леной пузатую бутылку и умчалась, бросив: «Я скоренько».

Лена отвинтила пробку почти пустой бутылки, налила остатки джина в стакан и залпом выпила горькую жидкость.

– Фу, гадость! – вырвалось у неё.

Она поморщилась. Жгучий напиток заставил её встряхнуться.

«Что это я так раскисла? Надо взять себя в руки!» Лена быстро перебрала в голове всех, к кому можно было бы обратиться за помощью. Вспомнила даже про Смелякова. «Вот у кого возможностей много…» Но затем взвесила все «за» и «против» и решила ни с кем на эту тему не разговаривать. «Какая принципиальная разница, кто тебя „крышует“. Почему я так запаниковала? Этот Тама-ев в общем-то выглядит вполне приличным человеком. А мужчина он и вовсе красивый… Если смотреть в корень, то ничего ведь не поменялось. Одни бандиты сменились на других. Просто бывший бандит казался мне надёжным… Надёжным? Почему? Не потому ли, что я знакома с ним с тех времён, когда не подозревала о его связях с уголовным миром? В моих глазах он был просто хитрющим и пронырливым мужиком, не боявшимся замарать себя общением с жуликами и ворами. А потом выяснилось, что он давно сам завязан с криминалом. Он казался надёжным, но он меня предал! Он же продал меня с потрохами этим чеченцам! Так чем же он лучше других? Нет, зря я запаниковала. Ничего страшного не произошло…

Надо спокойно работать дальше. Никаких проблем с этим Тимуром у меня не возникнет».

Она вздохнула, поднялась и повернулась к зеркалу. На неё вновь смотрела прежняя Лена Жукова, красивая, элегантная, принявшая окончательное решение.

На следующий вечер Тимур Тамаев не появился, но позвонил. Лена бодро сообщила ему, что готова сотрудничать с ним.

– Вчера я была растеряна, Тимур, и прошу у вас прощения за это, – грудным голосом проговорила она. – Вы же знаете, что партнёров менять нелегко.

– Рад, что ты приняла верное решение, – сказал Та-маев. – Уверен, что наше партнёрство будет по-настоящему плодотворным. И вот что… Ты не говори мне «вы». Не люблю я этого. Для тебя я просто Тимур. Поняла?

– Да, я поняла, Тимур.

– Завтра приглашаю тебя в ресторан. Отметим наше соглашение. Выпьем за взаимопонимание.

– Спасибо. С удовольствием.

Она положила трубку и почему-то вдруг представила Тимура в камуфляже, с повязкой на голове, с автоматом в руках. «Он наверняка воевал. Он из тех, кому нравится стрелять и убивать, когда ему противоречат. Он считает, что в этом и есть отличительная черта мужчины. Что ж, подыграю ему, попытаюсь изобразить послушную женщину. Мне важно добиться того, чтобы он не слишком давил и не очень большую дань взимал… Эх, Митя, зачем же ты продал меня? А я ведь верила тебе, считала почти другом…»

Домой она пришла совершенно спокойная, в душе всё улеглось. В квартире было тихо, Борис ещё не вернулся с работы. Он никогда не спешил домой, только в первые годы совместной жизни, а теперь-то и семьи никакой не стало, одно название. Занятые каждый собой и не связанные детьми, они становились всё более чужими друг другу. Раньше их объединяли секс и страсть молодости, сейчас даже этих отношений не осталось…

Лена заглянула в холодильник и не обнаружила там ничего съестного, только кусок сыра и большую бутылку газированной воды. Она давно не занималась хозяйством, предпочитала покупать готовые салаты в пластиковых коробочках, нарезанную ветчину, горячую курицу-гриль или что-нибудь такое, что можно разогреть в микроволновке.

«Не понимаю, зачем нам нужен холодильник, если у нас никогда не бывает продуктов?» – подумала она, доставая из морозильного отделения формочку со льдом. Бросив два куска в стакан, она прошла в комнату и, взяв из бара бутылку вермута, налила почти половину стакана. Кубики льда всплыли на поверхность, издав мягкий стеклянный звон. Лена устроилась в кресле, поджав ноги, и закурила.

Минут через пять щёлкнул замок входной двери, и Лена услышала мужские голоса. Борис привёл кого-то в гости.

– Ты уже дома? – удивился он, увидев жену в комнате.

– Да, сегодня пораньше освободилась.

– А я с Михаилом пришёл… Ты помнишь Мишу Сотникова?

Фамилия показалась ей знакомой, но Мишу она не вспомнила, даже когда он появился из-за спины Бориса и поздоровался.

– Вот обсуждаем нынешнее состояние дел, – сказал Сотников. – Я же из России ещё в середине восьмидесятых уехал.

Тут в памяти Лены что-то шевельнулось. Сотников был то ли диссидент, то ли якшался с диссидентами.

– Всё нынешнее руководство России, – продолжил Борис начатый, видимо, раньше спор, – это выходцы из бывшей партноменклатуры. Власть в свои руки они брали не ради того, чтобы улучшить жизнь народа. Нет, они в первую очередь принялись делить должности, кабинеты, квартиры, машины. Всю страну поделили между собой.

– Но свобода слова?! Не станешь же ты утверждать, что её нет. Разве не этой свободы жаждали советские люди?

– Нет у нас никакой свободы слова и свободной прессы! СМИ выражают интересы своих хозяев, конкретных промышленно-финансовых групп. Человек сегодня абсолютно бесправен и беззащитен. При советской власти такого не было.

– Так ты испытываешь ностальгию по СССР? – удивился Сотников.

– Ничего подобного… Тебе налить чего-нибудь? Коньяк? Водка? Вермут? – Борис достал из бара бутылки. – Я испытываю ностальгию по гарантиям определённых базовых прав, которые существовали в Советском Союзе. Например, чтобы арестовать человека, в советские времена необходимо было включить некий государственный механизм. Никто не мог арестовать гражданина просто так. А теперь всё у нас запросто. Милиция может задержать кого угодно, чтобы получить, например, взятку. А не захочешь дать, тебя могут просто убить, чтобы ты не пожаловался на них.

– А тебе не кажется, что и раньше тоже это существовало?

– Отдельные случаи, конечно, были, – согласился Борис. – Но не система беззакония. Нынче у нас правит беззаконие. Криминальные структуры действуют под прикрытием государственных организаций. Криминальный авторитет избирается народным депутатом. Что-то я не припоминаю, чтобы в Советском Союзе был хоть один такой случай. А сейчас практически все кандидаты во власть связаны с коммерческими структурами, то есть с криминалом. Раньше чиновник был сволочью только по своей чиновничьей сути, но сейчас в чиновники идут, чтобы воровать. У них и в мыслях нет служить народу. Чиновники сейчас не любят страну, она для них – кормушка. И численность чиновников только растёт. Это значит, что узаконенных воров становится больше изо дня в день. Первые лица в экономике и политике открыто говорят, что без «чёрных» денег ничего нельзя добиться. Они не стесняются произносить эти слова вслух! Они не стесняются показывать свои роскошные особняки, похожие на крепость, хвастают богатством, полученным с помощью бесстыдного воровства. Воровство стало нормой. Банк не отдал вам ваш вклад – норма. Государство не платит зарплату – норма. Создаются фиктивные фирмы, которые гребут деньги и тут же куда-то исчезают, – норма. Милиция работает «крышей» у бандитов – норма. Сейчас любой криминал – норма. И народ не в силах противостоять этой системе. Народу не дано даже права протестовать. Народ превращён в дойную корову. А когда доить уже нечего, правительство обращается на Запад и требует у Международного валютного фонда новых кредитов «для продолжения реформ». И эти кредиты в одночасье перекочёвывают на личные счета «слуг народа».

– Боря, – окликнула его Лена, – ты чего разошёлся? Такая сейчас жизнь у нас, по-другому уже не будет. Надо привыкать. Меня вот мой компаньон, к примеру, продал чеченцам, теперь я буду им дань платить. Либо бизнес надо сворачивать, чтобы не иметь с этими бандитами ничего общего, либо глубоко вздохнуть и согласиться на новую «крышу».

– Ты, конечно, согласилась?

– Да, потому что я хочу, чтобы моё агентство существовало и развивалось. Хочу чувствовать себя человеком!

– Ходить под бандитами – это, по-твоему, чувствовать себя человеком? Ты понимаешь, что говоришь, Лена?!

– Да какая разница, кому платить? – огрызнулась она. – Чем дань государству лучше, чем дань бандитам? Ты сам всегда возмущался тем, что государство облагает нас налогами. По какому праву государство отбирает у меня честно заработанные деньги?

– По праву сильного, – вставил Сотников.

– Вот именно! – воскликнула Лена. – А бандиты и воры сегодня сильнее государства. И хватит об этом. Каждый выбирает свой путь. И каждый сам отвечает за свой выбор.

* * *

Уже дважды сотрудники отдела «П» встречались с гонцом от Моржа. Пока всё развивалось по намеченному сценарию. Оставалось только договориться о передаче драгоценностей. Во время очередного разговора с Коржаковым Смеляков предложил провести эту операцию в Шереметьево-2, прямо в свободной зоне.

– Это будет своего рода гарантией для тех, кто привезёт груз, – пояснил он.

– Сколько там в общей сложности-то «сокровищ»? – спросил Коржаков.

– Прорва. Почти девять тысяч ювелирных украшений. На десять миллионов долларов.

– Да… Госдума слюной исходит, требует, чтобы бюджет был урезан, а если бы каждая спецслужба возвращала ежегодно в казну хотя бы по десять миллионов украденных долларов, то нечего было бы глотки драть об урезании бюджета… Что ж, Виктор Андреевич, хорошо. Больше сказать нечего.

– Александр Васильевич, у меня ещё вот какое дело, так сказать, хозяйственного плана.

– То есть?

– Даже смешно обращаться к вам с такими просьбами, но другого выхода у меня нет.

– Ты говори толком.

– Когда в Белом доме проходило расширенное заседание правительства, у меня на время позаимствовали кабинет, где мой зам размещался, и усадили там Илюшина.

Теперь не отдают.

– Как не отдают? – не понял Коржаков.

– Идиотская ситуация. Кабинет закреплён за моим отделом, а я не могу попасть туда. И табличка висит «Илюшин В.В.»… И вот гоняют меня, словно я попрошайка. Что делать, не знаю.

– Чушь какая-то, – покачал головой начальник СБП. – Илюшин давно в Кремль вернулся. Зачем держать за ним кабинет в Белом доме? А ну-ка… – Коржаков поднял телефонную трубку. – Алло, Виктор Васильевич? Приветствую. Ты когда собираешься начать работу в Белом доме?

– Да я вроде и не собираюсь, – донеслось с противоположного конца провода. – Что мне там делать? А почему вдруг такой вопрос возник? Разве какие-то мероприятия там намечаются? Или, может… Может, я не знаю чего-то?

– Нет, я не про то, – сощурился Коржаков. – Просто ты же на мою территорию впёрся.

– В каком смысле?

– В прямом. Ты же занял кабинет моих сотрудников.

– Ах, кабинет… А я-то не могу в толк взять… Ну да, я держу его за собой, мало ли что может мне потребоваться в Белом доме.

– Виктор Васильевич, давай сделаем так. – Коржаков погладил раскрытой ладонью стол перед собой. – Этот кабинет закреплён за моими ребятами. Других помещений нам не дают, так что пусть они сидят там, где и раньше. Как только тебе кабинет понадобится, они тут же его освободят. Договорились? Тем более ты знаешь, что, по распоряжению президента, чиновники не могут иметь больше одного кабинета. Получается, что ты вроде как закон нарушаешь, а я этого, как ты понимаешь, не люблю. Ха-ха, это я шучу… Ладно, ты распорядись, чтобы твои подопечные занесли ключ от этого кабинета моим сотрудникам. – Коржаков положил трубку и посмотрел на Сме-лякова. – Ну вот и уладили.

– Спасибо, Александр Васильевич.

Тот устремил задумчивый взгляд в окно.

– Опять Ястребова к Илюшину прикатила, – произнёс он.

– Что?

– Я голос её в трубке услышал, – пояснил начальник СБП.

– Теннисистка? – уточнил Смеляков. – Видел, как она к Илюшину в Белый дом приходила. Может, он именно для этих встреч и решил застолбить для себя кабинет в Белом доме?

– Не исключено. Зачастила она к нему, – кивнул Коржаков. – Да, у них интересы не только на теннисном корте пересекаются… Пожалуй, надо проверить, что там за узелок завязывается. Тут дело не в том, кто с кем спит, это меня совершенно не интересует, пусть хоть удушат другу друга объятиями. Но эта бабёнка слишком часто появляется в кабинете Илюшина. Он – первый помощник президента, а она к нему, как в собственный дом, чуть ли не дверь ногой открывает…

Вернувшись из Кремля, Смеляков увидел Вадима Игнатьева в фойе Белого дома и поспешил нагнать его. Зайдя в лифт, где были только они двое, Виктор спросил:

– Ну что там со Зверьковым? Чем нас порадует руководитель Департамента экономики?

– Виктор Андреевич, информация такая, что о ней здесь лучше не говорить.

– Даже так? Тогда идём ко мне. Доложишь подробно.

Игнатьев рассказал, что из источников в окружении Зверькова стало известно, что руководитель Департамента экономики пользуется сразу несколькими заграничными паспортами. Все они хранятся у него дома, хотя он обязан сдавать их в соответствующую службу в Белом доме, не говоря уж о том, что иметь несколько загранпаспортов – это вообще недопустимая вещь. Свои зарубежные вояжи Зверьков всегда тщательно скрывает.

– Интересная карусель, – сказал Смеляков, выслушав Вадима. – Когда секретоноситель выезжает тайком за кордон, это наводит на определённые мысли. Думаю, пора побеседовать с этим великим экономистом. Сходи-ка к нему, потолкуй… Кстати, Вадим, дай ребятам задание, чтобы разобрались заодно, каким образом этот фрукт получил столько паспортов сразу. Судя по всему, в связи с этим вопросом придётся вспахать сразу несколько полей.

Игнатьев кивнул и вышел.

Уже через полчаса он вместе с Серебряковым, оперативником своей группы, появился у дверей, на которой сияла табличка «Начальник Департамента экономики правительства РФ». Секретарша поднялась им навстречу.

– Вы к Андрею Павловичу?

– Он у себя? – спросил Игнатьев.

– Да, но он сейчас занят. Я могу записать вас к нему.

– Не беспокойтесь. – Вадим обворожительно улыбнулся в ответ. – Андрей Павлович обязательно примет нас.

– Я доложу… – Секретарша подняла телефонную трубку.

– Не надо ничего докладывать, – остановил её Игнатьев и распахнул дверь в кабинет Зверькова.

Андрей Павлович читал газету. Перед ним белела на столе чашка с чаем, на блюдце лежало несколько лимонных долек, рядом с блюдцем сияла на солнце початая бутылка коньяка и хрустальная рюмка, в которой преломился луч света. В кабинете пахло ментоловыми сигаретами. Зверьков поднял глаза и уставился на гостей, изумлённый их внезапным вторжением.

– Здравствуйте, Андрей Павлович, – поздоровался Трошин. – Мы к вам без предупреждения, по-соседски, так сказать, на огонёк.

– По-соседски? – На лице Зверькова застыла недо-умённая улыбка. – Конечно! Проходите, пожалуйста. А вы, простите, из какого департамента? Не припоминаю вас… Вы по какому вопросу?

– Мы из отдела «П». Служба безопасности президента.

Зверьков заметно побледнел и слегка приподнялся.

– При чём… простите… Я тут при чём? Я разве имею что-нибудь… то есть СБП… и вообще… это всё такое…

– Да вы так сразу-то не хватайтесь за сердце. Мы просто побеседовать к вам зашли.

– Конечно, побеседовать… Но о чём? Что вам такое… я могу… разве могу сообщить что-нибудь интересное?.. Могу ли я быть полезен?

– Есть у нас несколько вопросиков, в которых мы никак не можем разобраться. – Игнатьев отодвинул стул и сел напротив Зверькова. Серебряков, не проронив ни звука, сел на другой стул. – Прежде всего нас интересуют ваши регулярные выезды за рубеж.

При этих словах Андрей Зверьков тяжело вздохнул и принялся медленно распускать узел галстука. Его круглое лицо как-то сразу осунулось.

– Да что вы так нервничаете? – Игнатьев был воплощением любезности и доброты. – Глотните, что ли, коньячку, вон бутылочка у вас не убрана…

«Жалкий вы всё-таки народец, – подумал Вадим, разглядывая засуетившегося начальника Экономического департамента. – Как же вы воровать-то осмеливаетесь, ежели настолько боитесь наказания? Я и спросить-то ничего не успел, а этот уже раскис совсем. Чего доброго в штаны наложит».

– Вы сказали что-то насчёт моих поездок? – Зверьков откашлялся, прочищая горло.

– Да. Нам бы очень хотелось знать цели ваших командировок. И точные сроки.

– Но… Видите ли… Тут такая история… Я не совсем хорошо помню даты…

– Андрей Павлович, мы вам подскажем, – заверил Игнатьев и кивнул Серебрякову. Тот достал из внутреннего кармана пиджака сложенные вдвое листки бумаги.

– Вот список ваших поездок, Андрей Павлович, – произнёс Серебряков и протянул листки начальнику департамента. Тот не сумел справиться с эмоциями и громко вздохнул. – Но здесь, видимо, какая-то путаница. Здесь есть командировки, которые никак не отражены в канцелярии.

– Разве? – Зверьков потянулся к коньяку, но остановился.

– Странно ведь? Согласитесь с нами.

– Соглашаюсь, – послушно отозвался Зверьков.

– А главное, что в документацию на границе вкралась какая-то путаница. Там указано, что вы проходили паспортный контроль по разным документам. То есть ездили по разным паспортам! Представляете?

– Разве? – ещё более увядшим голосом переспросил Зверьков.

– Вот мы и пришли разобраться, – подвёл итог Игнатьев.

– Понимаете… Так случилось…

– Андрей Павлович, – Вадим доверительно придвинулся к начальнику департамента, – кто-то вас, похоже, решил серьёзно подставить. Не хочу сгущать краски, но дело поворачивается так, что вас могут обвинить в шпионаже! Теперь, конечно, не советские времена, за шпионаж уже не расстреливают, но отсидеть можно очень долго…

Произнеся эти слова, Вадим испытал огромное удовлетворение. Он буквально физически ощутил, как Зверьков похолодел и весь съёжился внутри. Вадим сочувственно улыбнулся. Зверьков долго смотрел ему в глаза, затем зажмурился, будто готовясь совершить прыжок с небывалой высоты, дёргающейся рукой достал из выдвижного ящика сигареты и закурил. Пуская дым перед собой, он молчал. Его глаза перебегали с одного предмета на другой, но взгляд никак не мог зацепиться ни за что и нервно шарил по пространству. Так перепуганный студент во время экзамена пытается придумать хоть какой-нибудь ответ на заданный вопрос и тянет время.

– Понимаете… – опять попытался заговорить Зверьков, но голос не слушался его, и Андрей Павлович вновь замолчал, докуривая сигарету. Его рука мелко дрожала, и обручальное кольцо то и дело громко стучало о стол. – У меня есть небольшой бизнес… – наконец выдавил из себя Зверьков.

– За границей?

– И там тоже…

– О! Да у вас не один бизнес! И там! И тут! – с радостным удивлением догадался Вадим.

– Сейчас… Сейчас я объясню вам…

Он сложил руки на груди, но тут же опустил их вдоль тела. Однако ни одно положение не было удобным ему. Зверьков подвинул к себе пепельницу, наклонился над ней и уставился на окурок.

– Шпионаж тут ни при чём! – выпалил он. – Я вовсе не шпион! Поверьте мне!

– Об этом вы поведаете на суде.

– На каком суде? – Начальник департамента затряс головой. – Я же не виноват!

– А зачем вам фальшивые паспорта?

– Они настоящие!

– Пять штук? И все настоящие? – рассмеялся Вадим, показывая красивые зубы. – Нет, Андрей Павлович, вы можете об этом рассказывать сказки кому угодно, но только не офицеру контрразведки.

– Мне не хотелось, чтобы о моём бизнесе знали здесь… – заговорил Зверьков. – Государственному чиновнику ведь не разрешается заниматься бизнесом. А у меня за границей серьёзное дело было ещё до того, как я стал руководить Департаментом экономики. Поймите же!

– Понимаю… Выкладывайте всё начистоту, Андрей Павлович.

Разговор продолжался недолго. Игнатьев без труда выяснил всё, что его интересовало, и на прощанье улыбнулся до смерти перепуганному Зверькову с максимально возможной теплотой.

– Спасибо, Андрей Павлович! Вы оказали неоценимую услугу в расследовании очень важного дела!

– А теперь что?! – воскликнул вдогонку Зверьков. – А мне что? Как быть-то?

– Думаю, что вас поставят в известность…

Едва за сотрудниками СБП закрылась дверь, Зверьков схватил дрожащей рукой телефонную трубку и набрал номер Бабочкина, руководителя аппарата правительства. В трубке слышались короткие гудки. Тогда Зверьков соединился с секретаршей Бабочкина и сказал, что у него срочное дело.