Текст книги "Во власти мракобесия"

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. 5–10 МАЯ 1995

В Москве только-только начали раскрываться клейкие почки, а в Венгрии стояла почти летняя погода. Всё было в цвету, птицы оживлённо пели и порхали в сочной зелёной листве, от людей исходила свежесть и лёгкость, в воздухе звенел смех, в каждом лице и в каждом движении чувствовалась наполненность жизнью.

Смеляков сидел в фойе отеля «Форум» и лениво перелистывал журнал, не читая его. Рано утром, когда Виктор прилетел в Будапешт, тёплый ветер принёс короткий дождь, затем тучи быстро рассеялись и выглянуло солнце. К полудню стало совсем жарко, но где-то на другом конце города собиралась гроза, небо потемнело, улицы погрузились в тень, хотя ощущение лета всё равно не отступило. Далеко, почти за горизонтом, прокатился гулкий рокот, угрожая мощным ливнем, однако дождик опять лишь слегка забрызгал стёкла отеля.

Владимира Гусинского Смеляков заметил сразу. Банкир суетливо ходил туда-сюда, обуреваемый какими-то беспокойными мыслями, несколько раз останавливался перед входной дверью, что-то высматривал на улице, затем снова начинал метаться, скользя подошвами новых туфель на отполированных плитах пола. Весь его облик – от растерянного взгляда из-за стёкол очков, до нескладных движений пухленького тела – пробуждал в Смеля-кове желание рассмеяться, но Виктор сдержал себя. За Гусинским быстро двигалась жена – молодая красивая женщина с блестящими чёрными волосами. «Казачка», – сразу охарактеризовал её Смеляков. Она что-то спрашивала, однако банкир не отвечал ей, отмахивался. В двух шагах позади семейной четы следовали три охранника – крепкие парни с неподвижными лицами. Несколько раз банкир внезапно останавливался, доставал телефонную трубку, набирал номер, вслушивался и, не дождавшись ответа, прятал телефон.

Смеляков положил журнал на столик, встал, неторопливо прошёл мимо Гусинского к стенду с многочисленными туристическими буклетами, делая вид, что занят серьёзным выбором, взял что-то наугад и опять пересёк зал. В двух шагах за его спиной недовольно бухтел Гусинский. «И это называется охрана, – мысленно рассмеялся Сме-ляков. – Я ведь локтем коснулся его, мог выстрелить в упор, мог ножом ткнуть, но жлобы его и ухом не повели. А платит он им огромные деньги. Странное отношение к собственной безопасности, если принять во внимание его патологическую боязнь за свою жизнь».

Заглянув в бар на первом этаже, Виктор устроился на высоком стуле перед стойкой и заказал джин с тоником. Из-под потолка лилась спокойная музыка, негромко разговаривали посетители. На соседний стул пристроилась пышногрудая женщина и, многозначительно окинув Смеляко-ва с ног до головы томным взглядом, поинтересовалась на английском языке, нет ли у него желания угостить её.

– Меня учили не вступать в разговоры с незнакомыми дамами, – пошутил он.

– В таком случае давайте познакомимся, – предложила она, выразительно наклонившись вперёд и давая ему возможность оценить мощь её тяжёлого бюста.

– В другой раз, дорогая, – пообещал Смеляков и взял у бармена свой джин.

Сделав глоток, он вдруг почувствовал острейшее желание съесть кусок чёрного хлеба. Он в буквальном смысле этого слова ощутил вкус ржаного хлеба у себя на языке. «Наверное, это просто тоска по дому, – решил Виктор. – Хочется хорошо знакомого и привычного. И никакие бары с их коктейлями и проститутками мне не нужны». Допив джин и расписавшись на счёте, он вернулся в фойе отеля. Гусинского там уже не было.

За высокой стойкой мило улыбалась черноволосая девушка с тёмно-синими глазами.

– Скажите, господин Гусинский поднялся к себе в номер? – спросил Смеляков по-английски.

Девушка повернулась к шкафчику с висевшими там ключами.

– Ключа от его номера нет. Должно быть, господин Гусинский у себя.

– Благодарю вас.

Виктор шагнул в отделанный зеркалами лифт и поднялся на свой этаж. Убаюкивающе-мягко прозвучал звоночек, двери бесшумно скользнули в стороны. Виктор вышел и, поигрывая массивным металлическим брелоком ключа, направился к своему номеру, наслаждаясь упругостью ковра под ногами.

Оказавшись в комнате, Смеляков присел на край кровати и снял трубку телефона. Быстро потыкав в нужные кнопки, он стал ждать.

– Алло, Владимир Александрович? Здравствуйте.

– Это кто? – раздался голос Гусинского. – Кто вы?

– Меня зовут Виктор Андреевич.

– Виктор Андреевич? И что? Кто вы такой?

– Я приехал из Москвы, у меня к вам есть очень важный разговор.

– Что? – Было слышно, как Гусинский облизал губы. – Вы где? Вы откуда звоните?

– Я тоже остановился в отеле «Форум», как и вы.

– Откуда вы узнали, где я нахожусь?

– Я хорошо информирован. Давайте встретимся завтра утром, побеседуем во время завтрака.

– Хорошо, завтра, – ответил возбуждённо Гусинский. – Только всё это очень странно.

– Завтра вы всё поймёте.

– Что я должен понять? Нет, согласитесь, что это подозрительно!

– Не беспокойтесь. У меня нет дурных намерений. Мне нужно просто поговорить с вами.

– Ладно. Я согласен…

Смеляков положил трубку на рычаг и проговорил:

– Можно подумать, Владимир Александрович, что ваше согласие что-нибудь значит…

Утром Виктор спустился в ресторан пораньше, взял себе кофе, сливочный йогурт и хорошо поджаренные тосты с джемом, выбрал столик подальше от входа, сел лицом к двери и стал ждать. Зал тихо журчал мирным говором, позвякивали вилки и ножи, в воздухе витал тонкий перестук фарфоровых чашек и блюдец.

Гусинский вошёл в ресторан уже знакомой Смеляко-ву суетливо-деловой походкой и встал в очередь к столу, где были расставлены блюда и вокруг которого толпились постояльцы с заспанными лицами. Рядом с Гусинским возвышались два могучих охранника в чёрных костюмах. «Прямо-таки сцена из голливудского кинофильма», – усмехнулся Виктор, поднимаясь из-за стола. Он пристроился позади банкира и, когда тот, потоптавшись перед расставленными тарелками, заказал себе яичницу, Сме-ляков аккуратно прикоснулся к локтю Гусинского.

– Здравствуйте, Владимир Александрович.

Гусинский вздрогнул и оглянулся.

– Я вчера разговаривал с вами по телефону. Виктор Андреевич Смеляков.

– Смеляков?

– Да. Вон мой столик. Подсаживайтесь ко мне, поговорим.

Гусинский молча кивнул, обвёл настороженным взглядом весь зал, словно жаждал увидеть нечто очень важное, затем посмотрел на своих телохранителей, моргнул несколько раз и опять кивнул.

Вдвоём они подошли к столу Смелякова.

– Вы яичницу взяли? – спросил Виктор и поморщился. – Так себе… Я предпочитаю сам готовить яичницу. И чтобы глазунья, настоящая, трепетная сверху, но хорошо поджаренная снизу.

– О чём вы хотите говорить со мной? – Банкир поставил перед собой тарелку и начал нервно резать ножом яичницу. – Кто вас прислал?

– Я работаю у Коржакова. Возглавляю отдел по борьбе с коррупцией в правительстве.

Гусинский ошарашенно уставился на Смелякова. Его рука с вилкой задрожала, с поддетого на вилку куска на костюм капнул желток и расплылся на лацкане пиджака.

– Зачем вы приехали? Что вы собираетесь со мной сделать? – Он оглянулся на стоявших неподалёку телохранителей.

– Эти парни отвечают за вашу безопасность? – поинтересовался Виктор.

– Лучшая охранная фирма в Англии.

– Неужели? Владимир Александрович, зачем они вам? Если бы я хотел… что-то сделать вам, я бы уже успел сделать это несколько раз. Никто из них даже не шелохнулся, когда я вчера прошёл в фойе вплотную к вам. И сегодня тоже… Ох, смешной вы человек, честное слово. Тратите деньги на всякую ерунду.

Гусинский оторопело смотрел на Смелякова сквозь блестевшие стёкла очков.

– Не нужно надо мной смеяться. Я серьёзно напуган. Москва объявила на меня охоту, я точно знаю, что есть приказ о моей ликвидации. Вот и вы прилетели сюда!

– Вы взрослый человек, а городите такую чушь!

– Вам легко говорить… А ведь я читал интервью Коржакова. Он сказал, что любит охотиться на гусей! Так прямо и сказал! Разве это не открытая угроза в мой адрес? Или вы так не считаете?

– Вы по образованию режиссёр, у вас богатое воображение, – улыбнулся Виктор. – Конечно, режиссёр должен уметь фантазировать, но не до такой же степени. Нужно чувствовать разумные границы. Я думаю, что ваше воображение мешает вам в жизни.

– Я не понимаю, куда вы клоните.

– Позвольте, я сразу обозначу цель моего приезда: я хочу успокоить вас, убедить вас в том, что вы безбоязненно можете возвращаться в Москву. Вот для этого я и приехал сюда.

Гусинский недоверчиво покачал головой.

– Прямо-таки ради этого? – Он поёрзал на стуле, озираясь. – Здесь слишком много людей. Мне не нравится, когда вокруг толпятся… Люди – это уши, люди – это глаза. Давайте перейдём в другое место.

– Вы чересчур подозрительны. Куда вы предлагаете пойти?

– А хотя бы напротив, в отель «Атриум».

– Не знаю. Может, допьём всё-таки кофе? Яичница у них тут бестолковая, зато кофе вкусный. Впрочем, если вам уютнее где-то в другом месте… Я не возражаю…

Гусинский встал и направился к выходу. Смеляков последовал за ним.

– Вот видите, как всё получилось… – заговорил Гу – синский. – Живу настоящим изгнанником. Разве это нормальная жизнь? Разве такого я хотел? Каждый человек имеет право на спокойную жизнь, а у меня что?

– Владимир Александрович, вы не находите, что во всём случившемся виноваты вы сами?

Они вышли на улицу.

– Это в чём же я виноват? – возмутился банкир. – Вы, надеюсь, не будете отрицать, что «наехали» на меня самым откровенным образом, ну, тогда, в декабре?

– Слово «наехали» в данном случае неуместно. Я бы воспользовался иным термином, не из бандитского жаргона.

– А, бросьте! – Гусинский эмоционально взмахнул рукой. – Из того жаргона или из этого, суть одна. Вы устроили на меня облаву! Вооружённую облаву!

– Никакой облавы не было.

– Ничего себе «не было»! Мордой в снег! Мордой в грязь положили моих людей!

– Просто ребята хотели немного вас осадить, показать вам, что следует вести себя чуть-чуть скромнее.

– «Осадить»… Да у меня чуть сердечный приступ не случился! Вы же с автоматами!

– Возможно, получилось немного грубовато, – Сме-ляков сделал выразительную паузу, – но поймите и нас. Как мы, государевы слуги, должны были смотреть на ваше поведение? Я даже не беру этот конкретный случай, когда вы подняли на уши все силовые ведомства Москвы, в результате чего в самом центре города началась стрельба… Забудем об этом. Речь о другом, и вы, как умный человек, не можете не понимать этого. Нас очень беспокоило, что вы активно впихиваете во власть своих людей, подкупаете чиновников…

– Но это же естественно! Вы же не ребёнок! Как можно без своих людей наверху? Мы же опора власти! Куда власть без нас?! Что с ней станет? Мы – капитал!

Поникшее лицо банкира преобразилось, появилась значимость, важность, осознание своей весомости. Указательный палец правой руки многозначительно поднялся и погрозил кому-то.

– Без капитала ничего не будет. Всё на нас держится! – Владимир Александрович уже не объяснял, а угрожал.

Смеляков чуть отклонился, чтобы грозящий палец банкира не ткнул в него.

– Это вы хотите, чтобы на вас всё держалось. Потому и прилагаете все силы, чтобы государственное устройство приобрело нужную вам конфигурацию, нужную структуру. Вы, если называть всё своими именами, делаете подкоп под государственную власть. Помните, вы заявили однажды, что на пост президента вы можете посадить кого захотите? Забыли? А я помню, было такое интервью… Я не вижу, чтобы вы пеклись о нуждах страны. Вас интересуют только ваши личные интересы. И для этого вы стремитесь срастить капитал с властью, чтобы обеспечить безопасность вашего личного капитала…

– А вы? Что вы делаете? Ваши методы – что, хороши разве? Этак вы всех распугаете и в конце концов останетесь без денег накануне выборов!

– Вы как-то всё в одну сторону гнёте: деньги, деньги, – проговорил Виктор. – Я понимаю, для вас это важнее всего. Ради них вы, собственно говоря, и живёте, ради них тесно дружите с людьми из близкого окружения президента. Ради увеличения ваших денег вы используете руководителей правоохранительных органов в своих интересах.

– Вы, наверное, имеете в виду руководство ГУВД Москвы? Ну да, я не скрываю. – Гусинский стукнул себя кулаком в грудь. – Тут нечего скрывать. Это взаимная выгода. Мы тесно с ними сотрудничаем. Мы не раз помогали информацией. Бывало даже так, что сотрудники моей службы безопасности и ребята из РУОПа вместе выезжали на операцию. Клали бандитов мордой в грязь, как вы тогда меня в декабре… А то, что они берут у меня деньги, – банкир невинно пожал плечами, – так пусть уж лучше у меня, чем у бандитов.

– Владимир Александрович, давайте не будем лукавить. Не о государстве радеете вы, помогая милиции в борьбе против бандитов, а о своих интересах заботитесь. Расчищаете рынок для себя. Разве не так? Вы хотите, чтобы в стране главенствовала не сила закона, а закон силы, потому что у вас есть сила. Ну и чем же вы тогда лучше бандитов?

– А вы кем себя окружили? Вы сами что делаете? – Гусинский стал распаляться. – Меня вышвырнули из страны. – Он выразительно указал куда-то в сторону, то ли показывая своё местонахождение, то ли имея в виду кого-то ещё. – Березовского приблизили. Бойко приблизили, Фёдорова тоже… Вы же знаете, что это за люди. Это ужасные люди! У меня-то весь бизнес в России. А вот им на Россию наплевать! У Березовского – израильский паспорт! Россия мало его интересует… Или вот Бойко. Вы сами сделали его «Национальный кредит» уполномоченным банком правительства! Вы!

– Мы?

– А то кто? Не я же… Зря вы на меня так наезжаете. Поймите, я вам не враг. Я могу и хочу быть другом. Я умею быть другом.

– Что же мешает?

– Я хочу быть уверен в моей безопасности. Мне нужно с Коржаковым восстановить контакт. Мне просто обязательно нужно поговорить с ним! Я бы в страну давно вернулся, но ведь есть приказ о моём уничтожении! За что ко мне такое отношение? Я же помогал Ельцину во время октябрьских событий. Все мои люди участвовали в оцеплении Белого дома. Да, Березовский тоже выделил отряды, но я-то больше дал! И самолёт мой на всякий случай стоял «под парами», если бы вдруг президенту пришлось срочно улетать. И что я получил в качестве платы? Изгнание! Но даже чужбина не гарантирует мне безопасности, раз Коржаков объявил на меня охоту.

– Вы опять за своё. Глупость какая. Вы книжек дешёвых начитались. Мы же не бандиты. Вдобавок я уже объяснил вам: будь у нас желание убрать вас, мы бы это сделали. Вы же сами видели – наша служба отыскала вас без малейшего труда. Или вы полагаете, что мои подчинённые на вас случайно наткнулись в этом отеле? Нет, Владимир Александрович, любой мало-мальски подготовленный сотрудник давно мог ликвидировать вас, если бы такая задача стояла. Но поймите: это никому не нужно. Ни одна из спецслужб России не занимается физическим устранением людей. Эти времена ушли, слава Богу, в прошлое…

Гусинский с раздражением отмахнулся.

– Ну это вы, пожалуй, загнули… В это верится с трудом. Нет, нет…

– Владимир Александрович, наш разговор может иметь смысл только в том случае, если вы не будете ставить под сомнение каждое моё слово. А если вы решитесь помочь нам, то наши отношения могут стать по-настоящему хорошими и надёжными.

Гусинский ненадолго задумался, отвернулся, потёр затылок, пальцы его скользнули с затылка вниз к шее, ощупали её, затем он резко повернулся к Смелякову и заговорил очень спокойно, будто не было никакого раньше напряжения с его стороны:

– Я помогу. Я готов помогать вам. Собственно, в этом нет ничего дурного. Я ведь помогаю моей стране, не так ли?

* * *

В тот же вечер Владимир Гусинский позвонил Александру Муравьёву, заместителю начальника службы безопасности группы «Мост».

– Алло? – Муравьёв ехал в машине.

– Саша! Это я!

– Здравствуйте, Владимир Александрович.

– Я вот по какому вопросу… Ко мне приезжал Смеля-ков. Сюда приезжал, в Будапешт. Ты знаешь Смелякова? Он из команды Коржакова.

– Конечно, знаю. Мы с ним в МУРе вместе лямку тянули.

– Правда?

– Только в разных отделах.

– Что он за человек? Мне нужно знать, что он за человек. Он убеждал меня возвратиться в Москву… Не понимаю, как они меня разыскали… Так вот, этот Смеляков утверждает, что у Коржакова и мыслей нет о моём аресте, что мне ничто не угрожает… Смеляков обещал, что никто меня не тронет. Но обещать можно всё, что угодно…

– Ему можно верить.

– Ты уверен? Но какие гарантии? – напористо спрашивал банкир. – Гарантий никаких нет. А если это ловушка? Если меня схватят по приезде в Москву?

– Владимир Александрович, вы спросили моё мнение, я вам сказал.

– Хорошо…

Гусинский выключил телефон и посмотрел на сидевшую рядом жену. Она не отрывала от него взволнованных глаз. Он поднялся, медленно подошёл к окну и в задумчивости прислонился лбом к стеклу, ощутив его холод. Рука скользнула вверх, пальцы задрожали и начали мелко барабанить по окну, выбивая гудящую дробь.

За спиной поднялась жена.

– Ну? Ты всё-таки надумал возвращаться?

– Тошно мне тут. У меня вся работа – в Москве. Отдохнуть в Лондоне или здесь, в Венгрии, конечно, можно, но я сейчас не на отдыхе. Я – в бегах. Нет ничего хуже, чем быть в бегах. Я должен вернуться, я хочу нормальных условий для работы. Мне необходимо в Москву. Я ведь эти полгода в Лондоне – как в тюрьме отсидел.

– «Как в тюрьме…» Думай, что говоришь. Ещё накаркаешь…

– Лучше худой мир…

– Возвращаешься?

– Да, – решил банкир. – И там, на месте, улажу всё…

* * *

Секретарша составила с подноса на стол чашки с чаем и вышла из кабинета Смелякова. Виктор бросил себе кусочек сахара и вопросительно посмотрел на Трошина.

– Тебе?

– Я без сахара пью… Смеляков перевёл взгляд на Воронина:

– Извини, что прервал. Продолжай.

– От наших источников стало известно, что Геннадий Кошель, помощник премьер-министра по внешнеэкономическим связям, ещё в 1993 году организовал в Австрии торговое товарищество с ограниченной ответственностью, – негромко докладывал Воронин. – Называется «Делия». «Делия» занимается перепродажей российских сырьевых ресурсов. По информации торгового суда Вены, Кошель из состава учредителей «Делии» не вышел до сих пор.

– Какие всё-таки наши чиновники трудолюбивые, – прокомментировал Смеляков. – И тут работают, и там вкалывают… Совсем себя не жалеют. Хм… Что там дальше?

– За последний квартал, – уточнил Трошин, – оборот «Делии» составил 20 миллионов долларов, а её учредители получили на руки полтора миллиона долларов.

– По имеющимся данным, – продолжал Воронин, – Кошель был также оформлен в «Делии», как сотрудник, постоянно находящийся в служебной командировке в России.

– Ловко. И наверняка получал за это командировочные.

– Да, очень большие.

– Скоро я перестану чему-либо удивляться. – Сме-ляков отхлебнул из чашки.

– Компаньонами по фирме «Делия» стали мэр Оренбурга Геннадий Данковцев, директор концерна «Ориенн-трикотаж» (это бывшая оренбургская трикотажная фабрика) Леонид Скубков и гражданин Австрии Рудольфо Вайбль. Вайбль внёс самый большой пай – около сорока тысяч долларов. Есть информация, что Кошель и Вайбль являются соучредителями других западно-европейских фирм, в частности австрийской «Донау Центер ГМБХ» и швейцарской «Трасэкшен экспорт-импорт».

– Вайбль? Знакомая фамилия… Слушайте, а «Петройл энд Арабко» – это не он?

Смеляков вспомнил ранее полученную информацию, из которой следовало, что ещё в сентябре 1994 года на имя премьер-министра поступило письмо от фирмы «Петройл энд Арабко», зарегистрированной в княжестве Лихтенштейн. «Фирма „Петройл энд Арабко“, – говорилось в документе, – имеет возможность оказать гуманитарную помощь в проведении социальных программ». Иными словами, бизнесмены предлагали правительству России совершенно безвозмездно крупную сумму денег на строительство больниц, школ, дорог и электростанций. Проверка показала, что названная фирма состояла всего из трёх человек, уставный капитал её ничтожен. А главное: опыта в проведении таких крупномасштабных сделок у этой фирмы не было. Правительство отказалось от предложения «Петройл энд Арабко». Однако доброжелательная фирма не успокоилась и вскоре направила второе письмо, в котором предлагала в качестве гуманитарного кредита под гарантии правительства РФ 15 миллиардов долларов.

– Точно! – Смеляков сосредоточенно подался вперёд. – Представителем «Петройл энд Арабко» был Ру-дольфо Вайбль. Если не ошибаюсь, свои посреднические услуги он оценил в 5 процентов от сделки, то есть в 750 миллионов долларов.

– За такие деньги можно побороться, – включился в разговор Волошин. – Раз Вайбль и Кошель работают в одной команде, то у «Петройл энд Арабко» есть все шансы заработать эту сумму. Думаю, что помощник премьер-министра по внешнеэкономическим связям предпримет для этого все усилия.

– Что-нибудь ещё есть? – Смеляков посмотрел на Трошина.

– Самое вкусное я оставил напоследок, – произнёс Сергей.

– Не тяни, – поторопил Волошин.

– В марте этого года со счетов одной из австрийских фирм, которую возглавляет тот же Рудольфо Вайбль, было снято почти два миллиона долларов и тремя чемоданами перевезено в Россию. Австрийская полиция даже зафиксировала на видео часть этой операции: деньги снимают со счёта в банке, меняют на доллары и проносят на борт самолёта «Австрийские авиалинии», который следовал 601-м рейсом по маршруту Вена—Москва. В Москве через VIP-зал Вайбль прошёл по заявке Кошеля как официальное лицо.

– Это называется «информация на десерт». – Смеля-ков откинулся на спинку кресла. – Кушайте и переваривайте… Итак, что мы имеем, собрав всё воедино? На Кошеля у нас есть махровый компромат. Любая иностранная спецслужба может завербовать его в пол-оборота. Собственно, этих парней с чемоданами не взяли за руку только по одной причине – австрийцам нужен весомый материал против Кошеля. Судя по всему, они давно держат его под колпаком. Представляете, чем это пахнет? Завербовать помощника премьер-министра по внешнеэкономическим связям? Теперь Кошеля просто необходимо держать как можно дальше от правительства. Но как? Чёрт возьми, как?

Внезапно зазвонил телефон. Смеляков поднял трубку, и на его лице появилось удивление. Звонил Гусинский.

– Виктор Андреевич, здравствуйте. Я уже здесь, в Москве. Сейчас по соседству с вами нахожусь, в здании СЭВ.

– Рад, что вы прислушались к моему совету, Владимир Александрович, и вернулись в Москву.

– Может, встретимся? Хочу продолжить наш разговор.

– Я готов. Приходите в Белый дом.

– Нет, туда я не хочу.

– Всё-таки не доверяете? Гусинский запыхтел в ответ и сказал:

– Давайте лучше в парке возле Белого дома. Пройдёмся по парку.

– Договорились, я скоро спущусь. – Смеляков положил трубку и посмотрел на Волошина. – Господин Гусинский пригласил меня на прогулку в парк Павлика Морозова.

Заместитель улыбнулся в ответ:

– У каждого свои идеалы.

– Ладно, раз господину великому банкиру не терпится побеседовать, я не стану тянуть резину… Мы с вами всё оговорили. Подготовьте мне справку, чтобы я мог сходить к шефу…

Через пятнадцать минут Виктор увидел Гусинского. Владимир Александрович издали помахал Смелякову рукой, как давнему приятелю. Он был одет в лёгкий плащ и щурился на ярком солнце. Рядом с ним стояли четыре охранника.

– Скажите, Виктор Андреевич, – начал наступление Гусинский после недолгой преамбулы, – реально ли мне увидеться с Коржаковым? Я хочу объясниться.

Смеляков пожал плечами.

– Владимир Александрович, я, конечно, доложу о вашей просьбе. Только зачем вам это? Зачем все эти выяснения отношений? Не нужно лишних разговоров. Живите по-человечески, и всё будет в порядке.

– Да, но…. – Гусинский забурчал что-то себе под нос.

– У нас с вами, как мне показалось в Будапеште, на чали складываться нормальные отношения. Вы, похоже, с пониманием отнеслись к моим вопросам, обещали помочь.

– Так я готов помочь, я готов!

– Тогда у меня к вам конкретный вопрос. Помнится, вы рассказали кое-что о Бойко и Березовском. Чем вы можете подтвердить эту информацию?

– У меня есть материалы из сейфов Белого дома о признании «Национального кредита» уполномоченным банком правительства. Это постановление имеет гриф «Не для печати», но я вам его отдам. Есть ещё и документы о передаче «Нацкредиту» индийского долга.

– Владимир Александрович, вот вы говорили мне, что не преступаете закон. Каким же образом к вам попали эти бумаги, если они «не для печати»? Опять подкуп? Опять коррупция?

– Но если бы я не достал их, то не мог бы предложить их вам. Это бизнес. Сегодня никакие дела нельзя вести, не получив полезную информацию. Разумеется, нужен и компромат на своих конкурентов. А что касается Бойко – он страшный человек. Он наркоман. Держит ночной клуб «Метелица», а там торгуют наркотиками. У него паспорт на другую фамилию.

– Что значит «на другую фамилию»? – не понял Смеляков.

– То и значит. Я много раз пытался проконтролировать его выезд из России. Что он вылетел из Шереметьева – фиксировали, а прилёт, например, в Лондон установить уже не могли. Однозначно, у Бойко имеется второй паспорт.

– А Березовский?

– Материалов у меня на него нет. Но за то, что у Березовского двойное гражданство, я ручаюсь на сто процентов.

– Всё-таки это лишь слова. Нужны действительные материалы, Владимир Александрович, документы. Вы же понимаете, что на голых словах основываться нельзя. Если вы хотите на деле посодействовать в разоблачении этих людей, то нужно нечто большее, чем слова. Вы же вхожи в их сферу… Неужели невозможно достать хотя бы копии документов? Владимир Александрович, с вашей-то службой безопасности, где работают только профессионалы?

– В следующий раз я передам вам документы по Бойко, – заверил банкир. – Они у меня есть. Это я вам гарантирую. А вот что касается Березовского, то придётся попыхтеть. Тут всё гораздо сложнее. Он – человек хитрый, осторожный.

– Весомая характеристика.

– Я попытаюсь найти что-нибудь на него.