Текст книги "Слепой. Теория лжи"

– Куда теперь? – спросил Степан, когда Штырь, созвонившись с кем-то из своих, вылез из машины. – Я даже предположить не могу, куда еще может сейчас поехать Федор.

– А я могу, – сказал Слепой. – Это может быть цех, где в девяностые годы они с братом производили наркотики, может быть квартира или дом этого их бывшего сообщника, который вышел сухим из воды.

– Ты имеешь в виду Вована? – чуть оживившись, уточнил Степан.

– Да, – кивнул Слепой, – с него и начнем. Нужно с самого утра обзвонить все вузы, где читаются лекции по химии, и узнать, не преподает ли у них Владимир Ильич Кочергин.

– А что сейчас? – спросил Степан.

– А сейчас мы поедем с тобой домой, – сказал Слепой, – и ляжем спать. Заслужили.

С этими словами он завел мотор, и «фольксваген», набрав приличную скорость, помчался по залитой разноцветными огнями ночной Москве.

Глава 16

Таблетки экстази, которые Федор с Максом делали по инициативе Вована, для Федора лично были ширпотребом. Главное, что Вован наладил поставку в цех компонентов, из которых можно было создавать уникальные, вправду чудодейственные препараты. Федор давно интересовался научной, особенно зарубежной, литературой и был в курсе новейших разработок. Кроме того, у их соседа Пал Палыча сестра всю жизнь проработала в какой-то закрытой фармакологической лаборатории и по просьбе Пал Палыча приносила ему разные новые экспериментальные препараты. Но Пал Палыч к ним вскоре охладел, и они мертвым грузом валялись в углу его лаборатории, которую он оборудовал у себя в гараже. Сестра его умерла рано, а таблетки остались вместе с рекомендациями, как и от чего их принимать. И Федор, еще будучи школьником, сам еще не зная для чего, успел кое-что перенести домой, а потом, уже в студенчестве, исследовать. Исследовать для того, чтобы создать в конце концов чудодейственные таблетки, благодаря которым их родители будут жить долго и счастливо. Это была его тайна. Об этом не знал даже Макс.

Но для реализации идеи нужен был исходный материал и, самое главное, было необходимо сложное химическое оборудование. И поэтому предложение Вована стало для Федора настоящим подарком судьбы. И самое удивительное, он смог создать то или почти то, о чем мечтал. Когда-то Пал Палыч, действительно химик от Бога, сказал гениальную фразу: «В нашем деле главное – точность и скрупулезность». Завершив синтез, Федор был настолько уверен в положительном результате, что первый образец проверил на себе.

Удачный повод представился, когда на него в подворотне напала группа подростков. Похоже, они были под кайфом и единственным их желанием было получить деньги на дозу. Завладев его бумажником, они тут же скрылись. А у Федора хватило сил лишь достать из кармана и проглотить единственный образец нового препарата. Минут через десять он не только встал и самостоятельно дошел до дома, но и, никому ничего не сказав, умылся, поужинал, лег спать и только утром проснулся от дикой боли. В больнице, куда его забрала «скорая помощь», врачи констатировали перелом двух ребер, внутреннее кровоизлияние и сотрясение мозга. Именно тогда, лежа на больничной койке, Федор понял, что на всякий случай всегда нужно иметь минимум две таблетки. Он понимал, что действие этого чудо-препарата похоже на действие наркотиков. Но в отличие от обычных синтетических наркотиков, таблетка эта действовала на весь организм мягко, избирательно и, главное, не нарушала деятельности коры головного мозга.

Когда из-за жадности Вована над их бизнесом нависла угроза, Федор впал в ярость. Все, что он успел, – это изготовить несколько таблеток и вместе с описанием синтеза спрятать их в жестянке в вентиляционном люке у родителей. Он был уверен в том, что жадный Вован не подведет и его, Федора, очень скоро выпустят. И Вован, и Макс, по мнению Федора, были слишком слабы и могли выболтать много ненужной информации. Цех могли конфисковать, а значит, ему пришлось бы распрощаться со своей мечтой о промышленном выпуске чудо-таблеток. Именно поэтому он сделал все для того, чтобы и Макс и Вован проходили по делу лишь дальней обочиной.

Впрочем, и следователи и, позже, судьи вполне удовлетворились версией о том, что экстази он варил у себя на кухне, используя купленные с рук химические реактивы и немудреную синтетическую оснастку. Вопрос о цехе даже не поднимался, что, вероятно, было связано с тем, что цех по сути был частной собственностью Вована и если бы зацепили его, то зацепили бы и его родителей, на тот момент занимавших высокие посты. Именно поэтому Федор был уверен в том, что Вовану без труда удастся, как он обещал, вытащить его из заключения. Но что-то пошло не так, и Федору пришлось чалиться от звонка до звонка. Он понимал, что родители не вечные, что с ними может что-нибудь случиться, а коробку его может случайно обнаружить какой-нибудь мастер-ремонтник. В общем, когда пришло время выйти на волю одному из его товарищей по несчастью, Штырю, Федор решил использовать эту возможность и дал тому конкретное поручение – забрать коробочку в доме родителей и отдать ее Пал Палычу, который к его выходу не только сберег бы ее, но и, руководствуясь описанием синтеза, нашел бы новые пути развития богатой идеи. Но получилось не совсем так, как он рассчитывал. То есть совсем не так, как он рассчитывал.

Когда Федор после так трагично окончившейся для него ночной прогулки со Степаном по набережной очнулся у Штыря, он понял, что пропал. Единственное, на что он теперь надеялся, – счастливый шанс.

Надо сказать, что, даже сидя в заключении, Федор хранил две чудо-таблетки в оправе своих очков. Именно потому, когда они с Максом в бане менялись местами, Федор оставил себе свои очки. Все дело было не в их разном зрении, а именно в том, что в оправе было спрятаны и его спасение, и деньги, и слава…

Как ни удивительно, после ночного инцидента очки оказались на месте. А значит, и таблетки. Но достать и проглотить их у него сначала не было никакой возможности. Он пытался прикинуться Максом, но Штырь слабо в это поверил. Штырь хотел проучить его за то, что не получил обещанной платы, а потом попытался узнать, что именно было в той жестянке и где она может быть. Федор, у которого после ночного нападения была разбита голова, не выдержал пытки и потерял сознание, но как сквозь сон услышал, как Штырь то ли жаловался кому-то на судьбу, то ли рассуждал вслух. И понял, что коробочка находится у Пал Палыча дома. А его тайник под подоконником они с ним вместе когда-то и делали. Неизвестно, какую пытку еще придумал ему Штырь, когда двое молодчиков поволокли его на улицу. Но дальше случилось непредвиденное. Степан и приехавшие с ним люди разогнали подростков, потом занялись Штырем. И когда девушка привела его в чувство, облила водой и отпоила, Федор понял, что появился тот самый шанс, который он не должен упустить.

Когда девушка пошла в ангар, где мужчины беседовали о чем-то со Штырем, Федор снял очки, разломал дужку и вытряхнул на руку четыре маленьких осколочка таблетки. Осколки другой таблетки находились во второй дужке.

Проглотив таблетку и дождавшись первых признаков прилива сил, Федор забрался в оставленную Степаном и его спутниками машину, повернул ключ зажигания и рванул с места. По мере того как таблетка начинала действовать, по его телу разливалась необыкновенная легкость. При этом скорость реакции не нарушалась и, главное, в голове было ясно. Он был способен думать и принимать решения.

Машину Федор бросил на парковке у магазина, аккуратно вскрыл опечатанную квартиру и, как и предполагал, в тайнике под подоконником, который они когда-то мастерили вместе с Пал Палычем, обнаружил жестянку. И таблетки и записи были на месте. Теперь главное было добраться до цеха и продолжить работу, а заодно и узнать, что за хрень начал выпускать без них Вован. Снова воровать чью-то машину было рискованно, брать такси – ненадежно, и Федор решил взять машину напрокат.

Поскольку по паспорту он был гражданином Соединенных Штатов Максом Виннером, отношение к нему было соответствующее. В салоне его даже угостили кофе. Повязка на разбитой голове, которую, впрочем, он спрятал под светлой широкополой шляпой, купленной в одном из бутиков, встретившихся по дороге, только придавала пикантность ситуации. Мол, напали хулиганы. Теперь без машины в вашей стране никуда.

Он остановил свой выбор на не слишком броской вишневой «ауди», оформил ее сразу на неделю и, допив кофе, уже на своей машине выехал в город. Наведавшись в травмопункт, он сменил уже порядком замызганную марлевую повязку на менее бросающуюся в глаза пластырную наклейку.

Время близилось к вечеру, и ехать на ночь глядя за город, было небезопасно, поэтому Федор решил снять себе на ночь квартиру. В одном из агентств ему с удовольствием подыскали подходящий вариант и тут же выдали ключи. Федор понимал, что рискует, но давно усвоил, что, играя внаглую, иногда можно выиграть. Те, кто им интересуется, вряд ли сочтут возможным, что он рискнет использовать паспорт Макса в салоне проката машин или квартирном агентстве.

Подъезжая к нужному ему дому, Федор заметил светящуюся вывеску небольшого ресторанчика. Оставив машину на платной стоянке, он зашел туда поужинать.

Ресторан назывался «Русский сувенир», и его интерьер был стилизован под гжель. Не только посуда, стены, но и униформа официанток была украшена синей по белому ажурной вязью.

Блюда в меню по идее хозяев должны были вызывать ассоциации с традиционными русскими ремеслами. Федору, однако, совсем не хотелось заказывать на горячее «Хохломских петушков», а на десерт – торт «Веселая матрешка». И даже фирменная водка «Русский сувенир» его не заинтриговала. Он ограничился бутылкой хорошего красного итальянского вина, сырным ассорти и пожарскими котлетами. Народу в ресторане было немного. Вечерняя программа с песнями и плясками еще не началась, русские народные песни звучали вполсилы и думать особо не мешали.

Официант откупорил бутылку, налил в бокал вино, Федор даже сделал несколько глотков, но закусить не успел.

– Макс, хау ду ю ду! – окликнул его невысокий господин в светлом костюме, сидевший за соседним столиком.

Федор дотронулся до пластыря над бровью, и, изобразив извиняющуюся улыбку, спросил:

– А мы что, знакомы?

– Еще как знакомы! – воскликнул господин, подсаживаясь к нему за столик. – Иначе как бы я тебя узнал без бороды и усов, да еще с этой, как это по-русски, сплошной лысиной? Я – мистер Смит, и мы с тобой не только знакомы, мы с тобой – партнеры, мы с тобой – компаньоны… У тебя что, амнезия?!

Федор кивнул и добавил:

– Частичная. Последствия серьезной травмы головы.

– А ты помнишь код ячейки, куда положил на хранение сумку? – спросил Смит, бледнея на глазах.

– Какую сумку? – спросил Федор, выказывая вполне искреннее удивление.

Смит пожал плечами и проворчал:

– Дорожную. Нам нужно забрать ее из ячейки на вокзале. Хорошо еще, что я знаю, какой вокзал и какая ячейка, я спросил тогда у тебя ее номер. А вот если ты не вспомнишь код… – и он с тревогой глянул на Федора.

– Код? – переспросил Федор.

– Нет, ты мне, Макс, определенно не нравишься… – покачал головой Смит. – Какой-то ты совсем заторможенный. Не такой ты какой-то. Кто тебя по голове ударил?

Федор пожал плечами.

– А ты в милицию, или как тут теперь нужно говорить, полицию, обращался?

Федор покачал головой и прямо спросил:

– А в сумке – наркотики?

– Да нет, какие наркотики, ты что? – понизив голос, испуганно замахал рукой Смит. – Всего лишь добавки к питанию, простые минеральные добавки.

– Ясно, – кивнул головой Федор и скептически улыбнулся: – Вы же прекрасно знаете, что практически во всех минеральных добавках имеются наркотические вещества. Для того, чтобы возникло привыкание. Чтобы люди покупали эти добавки. Я химик, я знаю…

– И я знаю, что ты химик. А про состав добавок позволь мне судить. Твоя задача сейчас забрать из камеры хранения сумку, – напомнил Смит.

– А зачем я прятал туда эти добавки? – спросил Федор.

– Ну не мог же я оставить их в отеле, – начал Смит, но, наткнувшись на выражение полного непонимания на лице Федора, тут же поспешил добавить: – Я уезжал на экскурсию, по Золотому кольцу. А теперь мы с тобой вместе подумаем, как и куда пристроить новую партию препаратов. А за это получим, как говорят здесь в России, кругленькую сумму.

– Я не буду пристраивать никому не известные добавки, пока они не пройдут проверку, – набычившись, заявил Федор.

– Да. С головой у тебя точно не то, – покачал головой Смит. – Мы же с тобой как раз и собирались сначала проверить, а потом уже предлагать на продажу… Мы собирались проверить действие каждой из добавок на бомжах, людях без прописки… – напомнил Смит, пристально глядя на Федора.

– А где мы бомжей возьмем? – спросил Федор.

– Как «где»? Там же, на вокзале… – пожал плечами Смит. – Я знаю, мне рассказывали, там всегда много тех, кто голоден, у кого нет денег… Я, когда ездил, узнавал у людей: легче всего тех, кому очень нужны деньги, найти за площадью у трех вокзалов.

– Но сначала же на животных проверить нужно, а потом на людях. Мы с вами проверяли эти добавки на животных?

– Да проверяли, проверяли, не волнуйся, – закивал Смит и повторил: – Ты и точно не в себе! Теперь я понимаю, почему Хилари мне звонит и возмущается, что ты ей на звонки не отвечаешь и сам с ней ни по Интернету, ни по телефону не связываешься. Она вообще решила, что ты ее бросил ради какой-то русской красавицы…

– А Хилари – это моя жена? – уточнил Федор.

– И жена и коллега. Вы с нею вместе в Америке для меня делаете новые лекарства… – начал Смит.

– Лекарства и добавки? – уточнил Федор.

– Да нет, добавки для меня делают другие люди в другой лаборатории…

– Ну, если другие, тогда их тем более нужно проверять! – сказал Федор.

– Нет, но ты все-таки позвони Хилари, она волнуется…

– Да достала она меня! – перебил его Федор. – Я хочу от нее отдохнуть! О’кей?

– О’кей! – сказал мистер Смит и произнес несколько фраз по-английски.

– И по-английски я не понимаю! А говорить и вовсе не могу. Только о’кей и помню… – оживился Федор. – Как с Хилари поговорю?

– Да, парень, плохи твои дела… Очень плохи, – покачал головой Смит. – Ведь Хилари прекрасно говорит по-русски. А ты и этого не помнишь.

У Смита зазвонил мобильник. Он глянул на экран.

– Ну вот, это опять Хилари. Я ей скажу, что нашел тебя, что у тебя все в порядке, – сказал Смит и, нажав кнопку, заговорил по-английски.

Хилари, очевидно, перебила его, потому что Смит замолчал на полуслове и, выслушав ее, сказал лишь «о’кей!».

– Ну и чем она вас порадовала? – поинтересовался Федор.

– Она сейчас вылетает в Москву, – пожал плечами Смит.

– Этого только мне не хватает! – не на шутку разозлился Федор. – Вот и будете с ней на пару бомжей добавками кормить.

– Давай сначала на вокзал съездим и добавки из камеры хранения заберем, – предложил Смит.

– Да ночь же на дворе, – заметил Федор. – Мне выспаться надо.

– На том свете отоспишься, кажется, так говорят у вас в России? – попытался пошутить мистер Смит.

Федор между тем доел пожарские котлеты и допил вино.

– Если у тебя так плохо с головой, – возмутился Смит, – зачем же ты спиртное пьешь? Тебе же нельзя спиртное пить…

– От этого лучше думается, – уверенно сказал Федор.

– Сомневаюсь, – покачал головой Смит, подождал, пока Федор расплатился, и они вместе вышли на улицу.

– Мы возьмем такси, – сказал Смит, глянув на припаркованные у ресторана машины.

– Ну почему, мы вполне можем поехать на метро, – пожал плечами Федор.

– Опять смеешься, – покачал головой Смит. – Ничего не можешь вспомнить, а смеешься…

– Смеется тот, кто смеется последним, – подняв указательный палец, провозгласил Федор и добавил: – Слыхали такую русскую пословицу?

– Хватит! Поехали! – разозлился Смит, направляясь к одному из такси.

На площади трех вокзалов Смит сам отвел Федора в нужную камеру хранения и подвел к заветной ячейке.

– Ну что, вспомнил код? – спросил он, с надеждой глянув на Федора.

Тот лишь покачал головой.

– Так. Приехали, – проговорил в задумчивости Смит и предложил: – Ну, набери для начала дату своего рождения…

– А это мысль! – загорелся Федор.

Он набрал дату их с Максимом рождения, и дверца щелкнула.

– Я угадал, я угадал, – едва не прыгая от радости, воскликнул Смит и вытащил из ячейки сумку.

– Вот вы так радуетесь, а ведь вполне возможно, что в этой сумке таится чья-нибудь смерть… Это я вам как химик говорю, – покачал головой Федор.

– Это всего лишь пищевые добавки. Ты поможешь мне их протестировать? – спросил Смит.

– Я очень устал. Вы же видите, у меня с головой не очень… Думаю, вы и сами прекрасно справитесь, – сказал Федор, чувствуя, что у него действительно начинает болеть голова.

– Нет, без тебя я не смогу этого сделать! – заволновался Смит. – Мне нужен… Как это?.. Напарник.

– Ладно, – махнул рукой Федор, понимая, что Смит он него не отстанет. – Как вы собираетесь проводить свой эксперимент?

– Давай купим еды, внесем туда эти добавки и угостим кого-нибудь из бомжей, – предложил Смит. – А завтра придем и спросим, как он себя чувствует, понравилась ли ему вчерашняя еда и хочется ли ему еще такого угощенья…

– Если, конечно, этот несчастный выживет, – покачал головой Федор. – Оригинально… Весьма оригинально…

– Мне говорили, что те, кому негде жить, обычно летом собираются вон за теми строениями. Давай купим что-нибудь повкуснее и пойдем туда…

– Ладно, пойдем купим, – кивнул Федор.

Смит направился в привокзальный ресторан и купил на вынос две порции куриных котлет с пюре. Они отыскали укромное место, Федор поставил сумку наземь, а Смит сунул ему в руки упакованные в пластмассовые лотки ресторанные порции, затем с ловкостью иллюзиониста отстегнул на сумке замок, достал одну из пластмассовых коробочек с ярко-зеленой этикеткой и посыпал белым порошком одну и другую порции.

– У вас там добавки одного сорта или разных? – спросил Федор.

– Пока что меня интересует именно эта добавка, – ответил Смит, очевидно уже вживаясь в роль спасителя человечества.

– Вы вроде говорили, что собираетесь распространять эти добавки на территории России… – сказал Федор. – А документы у вас есть?

– Все у меня, Макс, есть? Заключение экспертов, рекомендации Министерства здравоохранения, подтвержденный знак экологически чистого продукта… В общем, полный набор. Так что и проверка эта – чистая формальность. Вашу с Хилари продукцию я мог бы и не проверять. А это люди новые и лаборатория новая. Подставляться и, главное, людей подставлять, которые мне эти все документы делали, я не хочу.

– Ну да, это правильно, – кивнул Федор с издевкой, – кого-кого, а чиновников, которые вам за солидные бабки документы поддельные состряпали, подставлять нельзя. Они еще пригодятся…

– Ладно, хватит болтать, пошли, – сказал Смит.

Возле запертых на ночь ремонтных мастерских на ящиках под навесом сидела довольно шумная компания пестро одетых людей разного возраста. Они выпивали, то и дело чокаясь пластиковыми стаканами, и что-то громко обсуждали, похохатывая и разражаясь выкриками. А чуть поодаль на ступеньках под фонарем сидел пожилой мужчина в изрядно потрепанном светлом костюме, черной рубашке и светлой шляпе и читал книгу. У его ног лежала породистая узкомордая овчарка.

– Подойдем к этому человеку, – тихо сказал Смит.

Но едва он сделал несколько шагов, как собака вскочила и зарычала.

– Уйми свою псину, Боб! – тут же выкрикнул кто-то из компании.

– Тихо, тихо, Лэсли, свои, – проговорил мужчина, которого назвали Бобом, отрываясь от книги и нежно поглаживая собаку по загривку.

Он взглянул на Смита и, прежде чем закрыть аккуратно завернутую в газету книгу, положил в нее закладку.

– Сторожи, Лэсли! – наказал он собаке, и та послушно улеглась у оставленного им возле фонаря небольшого рюкзачка с книгой наверху.

– Здравствуйте, – поспешил поздороваться с ним Смит.

– Здравствуйте, чему обязан? – спросил Боб, окидывая Смита и Федора оценивающим взглядом.

– Мы представители благотворительной организации… – начал мистер Смит, на ходу подыскивая подходящие слова.

Боб прислушался, а потом сказал на чистом английском:

– Вы, наверное, американцы? Говорите по-английски, я понимаю.

– Он говорит по-английски! – радостно сообщил Смит стоящему чуть поодаль Федору.

– А ваш друг, он что, по-английски не понимает? – спросил Боб.

– Увы! – отозвался Федор.

– Тогда я вынужден буду говорить по-русски, – аккуратно выговаривая каждое слово, с расстановкой проговорил мужчина и, приподняв шляпу, представился: – Боб.

– Очень приятно, – кивнул Смит и продолжил: – Мы представляем международную благотворительную организацию «Протяни руку помощи», мы помогаем всем нуждающимся и сегодня хотели бы вас угостить ужином. У нас есть две порции. Вы можете пригласить на ужин своего друга.

– Спасибо, – вежливо поклонился Боб, забирая порции, и, понюхав, отметил: – Куриные котлеты. Я изредка позволяю себе поужинать в нашем ресторане. Куриные котлеты они готовят отменно. Лэсли, мы с тобой сегодня не будем голодными! – радостно произнес он. – Это наши друзья, Лэсли!

Собака тут же подбежала к Бобу и, жалобно поскуливая, принялась тереться о его ноги.

– Я, с вашего разрешения, одну порцию отдам моей лучшей подруге – Лэсли. А второй я угощу свою Королеву. Обычно она меня подкармливает, но сегодня мы с ней организуем царский ужин при свечах. Я буду читать стихи.

– Вы пишете стихи? – уточнил мистер Смит.

– Да. Я пишу стихи и даже поэмы. И как только у меня появятся деньги, обязательно их издам.

Боб аккуратно развернул лоток с едой и поставил перед собакой. Лэсли понюхала и, помотав хвостом, вопросительно посмотрела на Боба. Тот взял котлету и, разломив, положил ей в рот. Лэсли разжевала и фыркнула, но с удовольствием доела все, что оставалось в лотке, и потянулась ко второму, который Боб спрятал в рюкзак.

– Э, нет, – покачал тот головой. – Добавка есть, но не про твою честь! Это для нас с моей Королевой.

Лэсли недовольно заворчала и улеглась отдыхать.

– Давай подождем немного, – тихонько шепнул на ухо Федору Смит. – Чтобы точно узнать, кто съел котлеты. Поговори с ним.

Федор взял завернутую в газету книгу и, открыв первую страницу, удивленно присвистнул:

– Гёте. «Фауст». Вы читаете Гёте?

– А почему Боб не может читать Гёте? Это мой любимый поэт. К тому же открою секрет, мою Королеву зовут Маргаритой, как у Фауста. Я вас с ней обязательно познакомлю. – гордо ответил Боб.

– А почему вы не веселитесь вместе со всеми? – поинтересовался Федор, кивнув в сторону шумной компании привокзальных жителей.

Боб вдруг встал в позу, поправил шляпу и торжественно прочитал:

 
Как ум того еще в надежде бродит,
Кто вечно возится в гнили пустой,
Сокровищ ищет жадною рукой
И рад, что дождевых червей находит!
 
 
И мог звучать подобный голос в час,
Когда кругом витали духов тени.
Но ах! – благодарю на этот раз,
Несчастнейший из всех земных творений!
Я из отчаянья был вырван в миг,
Когда мой разум словно разрывался.
Ах, призрак был столь демонски велик,
Что карликом себе я уж казался.
 
 
Я образ божества, кто лик клонил
К зерцалу истины, кто в миг чудесный,
Дышал в лучах и в светлости небесной
И отрешен от земнородных был;
Кто больше ангелов искал в мечтах
В состав природы влиться духом властным,
Творя, стать жизни божеской причастным, –
Как я наказан в том порыве страстном:
Громовым словом я повержен в прах!
 
 
Нет, я тебе не смею быть подобен.
Тебя привлечь, заклясть я был способен,
Но был не в силах удержать в руках.
Я был в миг дивный необъятно
Столь мал и столь велик собой!
Ты грозно вверг меня обратно
В удел безвестности людской.
Научит кто? Чем грозны дали?
Мечты я должен ли задуть?
Ах, самые дела, как наши все печали,
Нам заграждают в жизни путь.
 
 
Небесное, к чему нага дух стремится,
Все дальше, дальше гонится земным;
Когда житейских благ нам удалось добиться,
Мы лучшее обманом, тенью мним…
 

Боб читал так громко, что, похоже, прислушались даже шумные соседи по привокзальной жизни. Потому что, как только он чуть примолк, оттуда раздались аплодисменты и крики:

– Браво! Браво, Артист!

– И правда здорово! Спасибо! – улыбнулся Федор и спросил: – А почему они называют вас артистом?

– Это правда, чистая правда… – скромно опустив глаза, вздохнул Боб. – Я долгое время служил в театре. Я сыграл много разных ролей, но потом жизнь повернулась ко мне, как говорится, задом… Но нет худа без добра. Зато я встретил Маргариту Васильевну. Мою Маргариту.

– Вы очень талантливы! – похвалил его Смит.

– Вам правда понравилось? – расчувствовался Боб. – Я сегодня обязательно прочитаю этот монолог Маргарите.

И тут они все вместе глянули на Лэсли. Бедная собака растребушила рюкзак и вытащила-таки оттуда лоток с ужином. В мгновение ока обе котлеты оказались у нее в пасти.

– Ну вот… – произнес Боб, подняв на гостей светло-голубые, почти прозрачные глаза. – Опять мне быть нахлебником у Маргариты.

– Я сейчас еще принесу, – поспешил сказать Смит, направляясь к вокзалу. – Только вы меня подождите, хорошо?

Боб же уселся на траву и, поглаживая Лэсли, которая после сытного ужина с удовольствием положила ему морду на колени, грустно затянул довольно приятным хрипловатым баритоном:

 
По разным странам я бродил,
И мой сурок со мною.
И сыт всегда, везде я был,
И мой сурок со мною,
И мой всегда, и мой везде,
И мой сурок со мною.
 
 
Господ немало я видал,
И мой сурок со мною.
И любит тот, кого я знал,
И мой сурок со мною,
И мой всегда, и мой везде,
И мой сурок со мною.
 
 
Девиц веселых я встречал,
И мой сурок со мною.
Смешил я их, ведь я так мал,
И мой сурок со мною,
И мой всегда, и мой везде,
И мой сурок со мною.
 
 
Прошу я гроги, за песнь мою,
И мой сурок со мною.
Попить, поесть я так люблю,
И мой сурок со мною,
И мой всегда, и мой везде,
И мой сурок со мною…
 

И опять оттуда, где пировала веселая компания, донеслись аплодисменты.

И тут из темноты вынырнула тоненькая фигурка. То была невысокая женщина с ярко-голубыми глазами, в белом легком платье и белой шляпе с огромными полями.

– Вот она, вот она, моя Королева! – вскочил Боб.

Он схватил ее облаченную в ажурную перчатку руку, наклонился, поцеловал и поспешил представить:

– Вот это и есть та самая Маргарита Васильевна.

Маргарита Васильевна едва заметно кивнула и нежным, чуть капризным голосом проворковала:

– А Лэсли, что же твоя Лэсли меня не приветствует?

– Да, Лэсли, это совсем, совсем на тебя непохоже.

Федор первым отыскал взглядом в темноте бедную собаку. Та отползла к забору, где, тихонечко скуля, билась в конвульсиях. Федор, не на шутку испугавшись, стремглав бросился к зданию вокзала, прыгнул в такси и назвал свой адрес квартиры, которую снял, чтобы переночевать.

То, что случилось на вокзале, повергло его в шок. Получалось, что добавки, которые мистер Смит собирается распространять в России, смертельно опасны. Даже если предположить, что для собаки двойная доза была слишком большой, неизвестно, как эта химия будет воздействовать на человека. Многие современные синтезированные в лабораторных условиях вещества имеют свойство накапливаться в организме. И как только их количество достигает критической массы, человеческий организм разрушается. Нет, он, Федор, пойдет в своих экспериментах другим путем. Совсем другим путем.