Текст книги "Слепой. Теория лжи"

Глава 11

Отправляясь в свинг-клуб, Слепой отлично представлял себе, что его там ожидает. Сам Глеб был сторонником естественных человеческих взаимоотношений. Он был убежден в том, что все сексуальные извращения, если это не следствие душевной болезни, – результат безделья и пресыщенности. На Западе завсегдатаями свинг-вечеринок обычно становятся не знающие, куда себя деть, богатые наследники, самоутверждающиеся феминистки и не имеющие общих интересов странные семейные пары. Когда мода на содомию, повальный грех, а мягче сказать, обмен партнерами вместе с чудо-демократией пришла в Россию, для новых и новейших русских подобное времяпрепровождение стало проявлением экстрима. Нувориши хвастались друг перед другом не вполголоса, а вслух тем, что посетили свинг-вечеринку со своей любовницей или женой, так, как будто двое суток играли в «Схватку» или совершили восхождение на Эверест. Западные любители свинг-вечеринок так расслабляются. Русские подкачивают адреналин. А чтобы расслабиться и воспринимать то, что происходит, как нечто не совсем реальное, в русских свинг-клубах обязательно имеются алкоголь, сигареты, кокаин, экстази, а иногда и что-нибудь помощнее.

Для человека трезвого, необкуренного, и об этом Слепой прекрасно знал, подобные вечеринки в принципе безопасны. Участвовать в коллективном соитии даже ради успеха задания Слепой не собирался, хотя и отлично понимал, что присутствовать в одежде на подобном мероприятии – то же самое, что оставаться трезвым в компании собутыльников: все будут воспринимать тебя или как стукача, или, в лучшем случае, как больного. Ему, опять-таки, хотел он того или нет, нужно было во что бы то ни стало всем своим видом убедить присутствующих, что он больной. Темные очки и одетый под сорочку и пиджак жесткий корсет помогли ему реально подтвердить придуманную на ходу легенду. Когда потные девицы у входа начали стягивать с него одежду, он, делая вид, что заикается, попросил провести его в кабинет начальника, которого, точнее, которую уже по его просьбе предупредил один из охранников. Начальница, стройная, усердно молодящаяся стриженая брюнетка слегка за пятьдесят в довольно откровенном полупрозрачном вечернем платье, привстала ему навстречу и предложила сесть.

– Меня предупредили, – сказала она, не скрывая сочувствия. – Вы герой войны, и…

– Да, – кивнул Слепой, – денег у меня много, но здоровье они мне не возвращают. Я плохо вижу, и единственная моя радость – это слышать звуки и вдыхать ароматы любви…

– Но вообще-то у нас не принято. И участники вечеринки могут быть против… Но мы можем попробовать… – пожала плечами дама.

– Давайте попробуем, – попросил Слепой. – Все происходит в полумраке. И не думаю, что кто-то будет возмущаться. Ведь главным для всех будет сам процесс… А кто за ним наблюдает, это дело второе…

– В общем-то да… – пробормотала дама.

И как раз в это время зазвонил ее мобильный.

– Да, Нонна, я слушаю, – проговорила дама в трубку. – Хорошо. Я поняла. Гарик от тебя. Сейчас попрошу, чтобы его пропустили.

Дама поднялась из-за стола и сказала Слепому:

– А вы можете идти в зал.

Слепой поклонился и медленно пошел в сторону зала, который скорее можно было назвать спальней.

Вдоль стен стояли широкие диваны, и на каждом слышались или стоны, или гортанный смех, всхлипывания. В полумраке можно было заметить, что кто-то предпочитает заниматься любовью под простыней, кто-то перед зеркалом. Но надо понимать, что если все они менялись партнерами, то за ночь можно было попробовать всего.

Одна из женщин встала и, чуть пошатываясь, пошла к выходу, прямо на Слепого. Она была или пьяна, или находилась под действием наркотика.

– Ты куда?! – возмутился мужской голос.

– В туалет! – сказала она.

И тут же из другого угла послышался грязный мат.

– Че стоишь, раздевайся! Или помочь? – сказала, проходя мимо Слепого, женщина и толкнула его голым задом.

В комнату вошел охранник, на нем были лишь ярко-красные стринги. Его накачанное, лоснящееся, загорелое тело могло возбудить кого угодно. Не успел он переступить порог, как женщины завизжали:

– Иди к нам!

– К нам, к нам иди, Бобби!

Охранник приветливо помахал рукой и объявил:

– Гарик пришел.

Мужчины потянулись к одежде. Слепой думал, они собираются одеваться, но, как оказалось, они просто искали деньги.

В комнату вошел невысокий черноволосый паренек в очках. Он снял с плеч разноцветный рюкзачок, и тут же входные двери распахнулись настежь и в комнату ворвались люди в камуфляже и закрывающих лицо шапочках-масках.

Слепой успел метнуться в угол, где за шторой оказалась ниша. Там ни жив ни мертв от страха стоял парень с видеокамерой, а у него за спиной светилась над дверью надпись «Запасной выход». Слепой выбежал на улицу и угрем скользнул за как раз закрывающуюся дверь соседнего подъезда. Но, как оказалось, не один он воспользовался ею для того, чтобы переждать облаву. У стены стоял, поправляя брюки, один из участников оргии – приятной и довольно интеллигентной внешности мужчина.

Он поднял на Слепого взгляд и, покачав головой, улыбнулся:

– А я думал, что ты стукач, что это ты их вызвал. А ты тоже драла дал.

Слепой, не зная, что ответить, пожал плечами.

– Ты на колесах? – спросил незнакомец.

– На колесах, – кивнул Слепой.

– Подвезешь?

– А куда тебе?

– Сначала в бар, а потом подумаю.

Он прислушался и выглянул на улицу.

– Темно и тихо, – прокомментировал он.

– Ладно, я сейчас подгоню сюда машину, – сказал Слепой.

Возле входа в клуб было тихо. Похоже, парни в камуфляже как неожиданно явились, так же неожиданно и исчезли. Слепой подошел к своему серебристому «фольксвагену», огляделся, сел за руль и подъехал к подъезду. Его случайный знакомый тут же вышел из подъезда и устроился на переднем сиденье.

– Спасибо, – кивнул мужчина и, протягивая руку, представился: – Дмитрий.

– Глеб, – кивнул Слепой и, заводя мотор, спросил: – Куда тебя подвезти?

– Я же говорю – в какой-нибудь бар. Стресс снять надо. Здесь неподалеку есть такой «Бекар», – сказал Дмитрий и добавил: – Они с этой наркотой ошизели. То гадость какую-то в оборот пускают, то налеты устраивают. Это же они из-за наркоты! Я заметил, что стоило охраннику про Гарика сказать, и они налетели, как коршуны.

– А кто такой этот Гарик? – поинтересовался Слепой.

– А ты, видно, в первый раз у них был? – спросил Дмитрий. – Я так и понял. Ты же даже раздеться не успел. Я тоже здесь нечасто бываю. Но Гарика знаю. Он наркотой контингент снабжает. Ты же заметил, он как появился, так эти маски-шоу и налетели. А мне светиться в таких заведениях не резон. Мне за кордон летать надо.

– Бизнесмен, что ли?

– Да нет… Врач я…

– И что лечишь?

– Да это и лечу…

– Что «это»? – уточнил Слепой.

– Наркозависимость… Если надо, обращайся, – сказал мужчина и протянул Слепому свою визитку.

Слепой мельком взглянул и лишь покачал головой. На визитке на европейский манер, без отчества, было написано: «Доктор медицинских наук Дмитрий Шевченко». Было похоже, что это был именно тот самый доктор, о котором ему говорила Лара, тот самый, что пытался безуспешно вылечить ребят, которые наглотались экстази.

– Ну так как, зайдешь со мной? Я проставляю, – сказал доктор Дмитрий Шевченко, – а то одному тут сидеть тошно мне будет…

– Ну, давай посидим, – как бы нехотя согласился Слепой.

Людей в баре уже почти не было, и им тут же налили текилы.

Они устроились за одним из столиков, и Шевченко, прежде чем сделать первый глоток, чокнулся и произнес тост:

– Ну что ж, за знакомство! И за наше чудесное спасение!

К текиле официант принес солонку и тонко нарезанный лайм. Шевченко тут же отправил один ломтик в рот и, чуть скривившись, заметил:

– Да, «Бекар» оправдывает свое название… Ты вот музыкой занимался?

Слепой, тоже сделав несколько глотков, неопределенно пожал плечами.

– А я когда-то занимался. Серьезно. Мать заставляла. Так вот, бекар – это такой знак, который съедает, аннулирует и диезы и бемоли. И нота, какой была, такой и остается! Ну вот мы с тобой сейчас выпьем текилы, и сегодняшнего вечера как и не бывало. Жалко только, что проблему так не решить. Проблема, как была, так и останется…

– А в чем проблема, если не секрет? – спросил Слепой.

– В чем проблема… – повторил Шевченко и спросил: – А ты сам кто по профессии?

– Военный отставник.

– Пенсионер, что ли? – уточнил Шевченко.

– Да что-то вроде того, – пожал плечами Слепой.

– Да. Вас рано на пенсию отправляют. Но и работы для вас полно! Ты бы в охранное агентство устроился. Или к богатому боссу. Неплохие бабки можно получить…

– Ну, вот немного осмотрюсь, может, и устроюсь, – кивнул Слепой.

– Это ж не то что я. Наркотики, наркоманы и наркоманши… – горько вздохнул Шевченко. – У меня-то и семьи, может, поэтому нет. Вот по клубам хожу… Думаешь, я извращенец какой?! Просто за день на такое насмотришься, что свет становится не мил… А там ощущения острые. И, опять же, адреналин.

– Ну и как дела с наркотиками? Ты же, как я понимаю, лечишь наркоманов?

– Пытаюсь…

– Получается?

– Изредка… – вздохнул Шевченко.

– А что ты думаешь про эти таблетки, которыми в Москве молодежь траванулась?

– Вот про эти таблетки я тебе много чего могу рассказать, – оживился Шевченко. – Сейчас выпьем еще чуток – и расскажу.

Он залпом допил текилу и, насыпав прямо в рот щепотку соли, отправил в рот еще ломтик лайма.

– Я же, можно сказать, здесь, у нас, единственный толковый спец по наркотикам. Я пытался вылечить этих идиотов…

– Ну и?

– Ну и… Они идиотами были, идиотами и остались. Повреждена кора головного мозга. Будут в психушке жизнь доживать… Да были бы хоть тихие… Домой можно было бы отпустить. А то полный завал. Совсем себя не контролируют. То в отключке, то вдруг резкий перепад – приступ агрессии, готовы крушить все подряд.

– А что за наркотики они принимали? – спросил Слепой.

– Экстази… но…

– Что «но»?

– Но изготовлены были эти таблетки крайне неряшливо.

– Откуда ты знаешь?

– Химик знакомый сказал, Пал Палыч его кличут. Говорят, в девяностые тоже нечто подобное кто-то химичил. Но там вроде как качество повыше было. И эксцессов подобных не было. Но я тебе могу сказать как специалист: даже один раз нюхни или вколи дохлой дури – и все, мозги поплыли… Наш мозг – это такая тонкая субстанция…

– Так что, лучше пить? – спросил Слепой, кивнув на пустой стакан из-под текилы.

– Нет, – покачал головой Шевченко, – и пить плохо, очень плохо. Алкоголь – тоже наркотик. Но к нему организм человека за многие столетия как бы адаптировался. А наркотики… они убивают скорее, чем алкоголь, особенно синтетика… да еще некачественная…

– Так, может, эту гадость производят те же люди, что в девяностые ее делали? – высказал предположение Слепой.

– И что из того, – пожал плечами Шевченко, подзывая официанта. – Мне бы найти, чем эту гадость из организма вывести. А думать, кто и где ее производит, – это не мой профиль…

– Дай мне телефон своего Пал Палыча, может, я его разговорю, – попросил Слепой.

– Тебе? Телефон Пал Палыча? Погоди… Я еще не знаю, можно тебе доверять или нет… – сказал Шевченко, глядя в глаза Слепому, и заказал подошедшему официанту еще текилы.

– Ладно… – согласился Слепой.

– Вот скажи, зачем тебе телефон Палыча? Ты же не химик, не врач… И не наркоман…

– Я выйду на этих гадов, что наркотики делают, народ травят. Я же служил в армии, а бывших военных не бывает. Я все сделаю, чтобы уничтожить тех сволочей, которые убивают людей!

– Эй, ты… потише… – оглянувшись, испуганно попросил Шевченко.

– А че тише! – начал нагнетать обстановку Слепой. – Ты че, боишься?!

– Боюсь, – кивнул Шевченко. – Очень боюсь. Ты даже не представляешь, какие люди за этим всем стоят.

– За чем? – изумился Слепой. – За этими таблетками? Да за ними, я уверен, шушера какая-нибудь стоит…

– Ну, тут, может, ты и прав, – кивнул Шевченко. – Люди посерьезнее и товаром посерьезнее занимаются. Я о наркотиках тебе много чего рассказать могу.

– Что, пробовал, что ли? – в лоб спросил Слепой.

– Какая разница… Сегодня наркотики расползаются по Москве и по всей России страшнее, чем раковая опухоль. И среди богатых, и среди бедных… Зайди в любой бар, у тебя только спросят: тебе расслабиться или ускориться? Те, что победнее, добывают маковую соломку или дезоморфин, крокодил. От него, я это видел своими глазами, совсем еще молодые пацаны и девчонки гниют заживо. Ну а те, у кого водятся деньжата, нюхают кокаин, герычем балуются… Есть так называемый общественный центр по борьбе с наркотиками, мне тоже случается в нем бывать. Так теперь они знаешь чем занимаются?.. Проверяют учебные заведения на предмет употребления студентами наркотиков. И знаешь, в МГИМО кокаинщиков пруд пруди… Еще бы! Папаши богатые. Деньжат отпрыскам отстегнут, а сами за кордон свалят. А эта детвора безмозглая, вместо того чтобы учиться, дурью мается.

– Ты с такой уверенностью об этом говоришь… – удивился Слепой.

– Что делать, факты – упрямая вещь! – вздохнул Шевченко. – У них новый тестер появился. Устанавливаешь в унитазе или писсуаре и получаешь результат. Сами добровольно они, может, и не пойдут проверяться. А тут раз-два – и все об этих мажорах известно!

– Но там же не только мажоры учатся…

– Ну да, но деньги тянуть удобнее из тех, кто их имеет или чьи родители их имеют. Но я тебе скажу, не только ради денег это все делается… Не только…

– А ради чего еще?

– Да у того, кто хотя бы несколько раз наркотики попробовал, воля притупляется. Им легко управлять. И алкоголиками легко управлять, и наркоманами. Ими легко управлять, им легко внушать любые идеи. Они становятся членами стаи… Но и это еще не все…

– Я смотрю, ты досконально изучил проблему… – покачав головой, заметил Слепой.

– Досконально не досконально, а кое-что понял… Дети знаменитых и богатых родителей под наркотой удивительно легко включаются во всякие сомнительные предприятия.

– В смысле?

– Да фотографируют, на видео снимают их в непотребном виде, а потом грозят им самим или родителям, что в Интернет выложат. На каждого такого ребенка, если его всю жизнь за ручку мама не водит, обязательно есть такого плана компромат… Вот тебе и мажоры…

– Ты так об этом говоришь, будто сам все это проходил…

– Может, и проходил… но это теперь неважно.

– Так, а экстази? Эта дрянь как, для бедных или богатых? – уточнил Слепой.

– Это самая универсальная и демократичная синтетика. В девяностые ее было не достать, вот наши умельцы и наловчились здесь ее штамповать. Но, насколько знаю, смертельных случаев не было. А теперь, похоже, совсем другая история… И я сейчас в ней крайний.

– Почему?

– Ну как же, доктор наук, в Америке стажировался, а помочь ничем не могу.

– При чем здесь ты?! Ведь здесь должны работать не врачи, а совсем другие люди. Из силовых органов. Чтобы прекратить выпуск и распространение наркотиков, – уверенно сказал Слепой.

– Органы… – хмыкнул Шевченко. – Ты что, не понял, что органам выгодно, чтобы молодежь стадом была. Ею же тогда управлять можно. И поверь мне, это не только у нас, и на Западе, и в Америке так… Я в Штаты летел за демократией. Думаю, ну все, вырвался, вот она – свобода… А там под такой колпак попал, что вообще не продохнуть! Во она где у меня, эта свобода! – воскликнул Шевченко и, полоснув рукой по горлу, предложил: – Давай еще выпьем!

– Но ты мне все-таки дай номер Пал Палыча. Я человек военный, попробую во всем разобраться…

– Ладно, – кивнул Шевченко. – Только ты со мной еще посиди, а потом домой меня отвези. Мне выспаться нужно. Утром поеду обследую тех, кто теперь в психиатрической клинике лежит. Мы с Палычем кое-что для них придумали. На ноги их поставили, но голову, мозги уже не спасешь.

– Но ты же сам говорил, что наркоманы внушаемы, могут выполнять команды, жить в стае…

– Человеческое общество – не стая. В человеческом обществе существуют межличностные отношения… слышишь, межличностные… И оставить такого человека без надзора, если хочешь, без клетки, – это значит подставить всех, кто с ним будет вступать в контакт. В клинике проведут глубокое исследование, посмотрят, насколько серьезно поврежден мозг и весь организм… А потом будем думать, как им жизнь сохранить. Ведь они и сами на себя могут руки наложить…

– Слушай, возьми меня завтра с собой в психушку, – попросил Слепой.

– И телефон Палыча тебе дай, и в психушку с собой возьми, какой-то ты мутный, Глеб… Но раз обещал, телефон дам. Пиши! – сказал Шевченко и продиктовал номер наизусть.

– А ты не ошибся? – спросил Слепой.

– Ну, если ошибся, завтра в психушке исправлюсь. Я же тебе визитку свою дал? Дал. Значит, завтра позвонишь, и встретимся…

Шевченко совсем развезло, и он забыл даже, что хотел выпить еще текилы.

Слепой расплатился и потащил Шевченко к такси.

Хорошо, что доктор, сев в машину, четко назвал свой адрес. Слепой, попросив таксиста подождать, не только помог доктору открыть дверь квартиры, но и уложил его на диван. Конечно, оставлять его в таком состоянии одного было несколько рискованно, но Слепой должен был во что бы то ни стало вернуться домой раньше Степана.

И вот теперь он стоял у окна, наблюдал, как приближается рассвет, и ожидал Степана.

Тот вернулся совсем уже под утро, недовольный и расстроенный.

– Что за хрень! – возмутился он прямо с порога.

– Что такое? – поинтересовался Слепой.

– Вместо экстази в тех коробках, из которых ты отгружал товар дилерам, была обычная аскорбинка.

– В самом деле?! – неискренне изумился Слепой.

– Ну да, мне позвонили, сказали, что там аскорбинка…

– И откуда же тебе позвонили?..

– Неважно, – махнул рукой Степан.

– А если бы там была настоящая дурь, то меня бы замели вместе с дилерами? – пристально глядя на Степана, спросил Слепой.

– Чего ты?

– Это чего ты! – резко сказал Слепой. – Ты играй свою игру, но не заигрывайся! Это ты маски-шоу устроил?! Мне надо было еще в двух местах за ночь побывать, а я в свинг-клубе застрял. То есть едва оттуда выбрался. А потом, думаю, чего уже куда-то еще ехать, если там то же самое может быть…

– Не неси ерунду! Я не собирался тебя подставлять! – покраснев, возмутился Степан. – Мне самому это невыгодно! Мне крайне невыгодно, чтобы ты вышел из игры.

– А ты хоть понял, что ты натворил?! Ведь мы хотели дилерскую сеть не разрушить, а зафиксировать. А теперь все затаятся. И никого потом не выудишь!

Степан поморщился, потер виски и заявил:

– Глеб, я страшно хочу спать… Завтра поговорим.

– Спи, – кивнул Глеб.

Он понимал, что ему тоже не мешало бы немного подремать, но чувствовал, как внутри у него нарастает тревога. И хотя было еще очень рано, набрал номер Пал Палыча.

Тот долго не брал трубку, потом наконец отозвался:

– Але! Кто там еще!

– Пал Палыч, ваш телефон мне дал доктор Шевченко, мы пытаемся разобраться с производством наркотиков, этого экстази, что наделало столько шума. Говорят, что вы видели что-то подобное в девяностые…

– А вы кто? – настороженно перебил Пал Палыч.

– Я друг доктора Шевченко, бывший военный. И хочу довести дело до конца…

– До какого конца?!

– Те, кто выбросили на рынок смертельно опасные таблетки, должны понести наказание…

– Откуда вы знаете, может, они уже понесли наказание?! – возмутился Пал Палыч и добавил: – Я вам искренне советую не лезть в это дело. Поверьте, есть кому и без вас разбираться в этом деле.

– Мне надо бы с вами встретиться, – произнес Слепой спокойно, но настойчиво.

– А мне не надо! Достали вы меня все! Дайте мне выспаться, в конце концов!

– Скажите, когда и куда мне приехать, – продолжал наступать Слепой.

– Вы тоже таблетки хотите проверить? – недовольно буркнул Пал Палыч. – Так я вам и без проверки скажу: там по вашим этим притонам и экстази паленое ходит, и аскорбинка обычная.

– Нет, мне только поговорить, – уточнил Слепой.

– Ну, тогда лучше прямо сейчас приезжайте ко мне домой. Чтобы я потом мог лечь и выспаться. Записывайте адрес.

Записав адрес, Слепой заглянул в комнату. Степан мирно спал на диване.

Слепой спустился вниз, поймал такси и поехал по указанному адресу.

Москва только просыпалась. Щедро политые улицы пахли свежим асфальтом. Этот запах перебивал и запах свежескошенной травы и все остальные запахи и ароматы города. Солнце поднималось в розоватом дымном тумане. День обещал быть безоблачным и горячим.

Возле дома Пал Палыча – обычной блочной пятиэтажки в спальном микрорайоне – пожилой дворник безучастно мел улицу.

Слепой расплатился с таксистом и поднялся на второй этаж. Сначала он долго звонил в дверь, потом набрал телефонный номер Пал Палыча и послушал, как во весь голос заливается мобильник за дверью.

Наконец он нажал на ручку входной двери. Дверь оказалась незапертой. Слепой осторожно вошел в прихожую, и первое, что он почувствовал, был резкий, сладковато-навязчивый запах крови.

– Пал Палыч, вы дома? – на всякий случай спросил Слепой и заглянул в комнату.

Там чуть ли не все вещи были перевернуты вверх дном. В квартире явно что-то искали. А на полу в луже крови лежал пожилой мужчина. Он был уже мертв.

Слепому ничего не оставалось, как вызвать с домашнего телефона полицию, а самому поскорее уйти.

Уже на ходу Слепой попытался дозвониться Степану, но тот, похоже, спал непробудным сном. Ускорив шаг, Слепой выбежал на улицу и остановил такси. Сев в машину, он набрал номер доктора Шевченко, но тот тоже не отвечал.

– И как это раньше мы жили без мобильника? – вдруг заговорил пожилой водитель. – Телефон-автомат, две копейки…

– К хорошему привыкаешь быстро… – чтобы поддержать разговор, заметил Слепой.

– Да какое же это хорошее, – пожал плечами водитель. – Достанут где хочешь и в любое время суток! Опять же, жене всегда сообщи, где ты да с кем ты… Я, как выходной, свой мобильный отключаю. Иначе ни за что не выспишься! Но скоро, говорят, вообще жуть будет! Чипы в мозги всем встроят, и тогда уже не отключишься.

– Не волнуйтесь, придумают, как отключаться, – улыбнулся Слепой.

– Ну да, таблетку выпил и отключился, – покачал головой водитель, затормозив у подъезда доктора Шевченко. – Слыхали, как молокососы от экстази заснули мертвым сном?

– Слыхал, слыхал… – кивнул Слепой и, расплатившись, поспешил к Шевченко.

Ночью жильцы открывали подъезд своим ключом, но теперь, поскольку Слепой вошел вместе с одним из жильцов, сидящая внизу консьержка тут же остановила его вопросом:

– Вы куда?

Нехорошее предчувствие не дало Слепому сказать консьержке правду, и он спокойно заявил:

– Я, возможно, здесь поселюсь, вот и иду посмотреть одну из квартир. Но я не хотел бы называть ее номер.

Его твердый тон и открытый взгляд, очевидно, успокоили пожилую женщину, и она лишь пожала плечами и поправила прическу.

Подойдя к двери, Слепой понял, что предчувствие его не обмануло. Дверь была приоткрыта. Войдя в квартиру, Слепой захлопнул дверь и осмотрелся. Доктор Шевченко был застрелен в спину прямо за кухонным столом, на котором стояли джезва и две полные чашки кофе.

Дольше оставаться в квартире Слепой не мог. Если его здесь застанут, то тут же обвинят во всех смертных грехах, запрячут за решетку. Поэтому он позвонил с домашнего телефона в полицию, как и в квартире Пал Палыча, протер дверные ручки и поспешил к выходу.

– Ну как, поселитесь у нас? – спросила обходительная консьержка.

– Все возможно, все возможно, – сказал он на ходу.

В том, что консьержка сможет, если ее об этом попросят, детально описать его внешность, Слепой сомневался. Он ведь не зря ходил в очках с затемненными стеклами. Люди обычно именно их, эти очки, и запоминали. А расположение видеокамер в таких подъездах он отлично знал и умел перед ними не светиться. Во всяком случае, прятать лицо.

Весь план на день рухнул как карточный домик. Теперь ему нужно было строить новый план и думать, как его исполнять. Самым неприятным было то, что кто-то весьма искусно убирал всех, даже косвенных, свидетелей.

К стоянке, где Слепому ночью пришлось оставить свою машину, он направился пешком. Сев за руль, Глеб облегченно вздохнул. Машина была для него всегда чем-то вроде дома на колесах. Более того, в авто он всегда чувствовал себя даже более защищенным, чем в очередной съемной квартире. Из квартиры, бывает, не убежишь, а на машине всегда можно уехать.

Но теперь нужно было вернуться домой, отоспаться и все обдумать. Еще сегодня утром у него была возможность действовать самостоятельно, используя осведомленность химика Пал Палыча и доктора Шевченко, теперь же, хочет он того или не хочет, ему придется снова взаимодействовать лишь со Степаном. Капитан Митяев в госпитале, а Лара слишком юна и экспрессивна для серьезной работы.