Электронная библиотека » Андрей Воронин » » онлайн чтение - страница 12


  • Текст добавлен: 4 февраля 2022, 09:40


Автор книги: Андрей Воронин


Жанр: Боевики: Прочее, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 13

Высшая сила, в незапамятные времена взявшаяся за преобразование хаоса в порядок, разбросавшая в пустоте звезды и планеты и засеявшая их жизнью, действовала, если судить по результату, не слишком разумно, а заодно была наделена недюжинным, хотя и довольно своеобразным чувством юмора. Создатель всего сущего, видимо, был-таки славянином, ибо только славянин, имея потребность, скажем, завинтить шуруп, для экономии времени забьет его молотком, а на вопрос, не знает ли он, для чего на головке шурупа сделана прорезь, уверенно ответит: «Чтобы молоток не соскальзывал!» И только славянин, заметив, что штуковина, которую он присобачил подобным образом, укреплена криво, и осознав, что теперь ее зубами не оторвешь, добавит к вышесказанному что-нибудь вроде: «А, сойдет для сельской местности!» – и отправится отдыхать с чувством выполненного долга.

Тому, кто с этим не согласен, следует повнимательнее присмотреться к миру, который его окружает, и кардинально изменить свое ошибочное мнение.

Взять, к примеру, вероятности. Общеизвестно, что неприятные события случаются с людьми гораздо чаще, чем приятные; сие означает, что вероятность неприятного события выше, чем приятного. Вероятность того, что к власти в том или ином государстве придет человек скромный, честный, добрый, интеллигентный и т. п., предельно близка к нулю, потому что такого человека сожрут в самом начале восхождения на политический Олимп, буквально на первых же шагах. А если не сожрут, то по дороге к вершине он незаметно для себя превратится в такую же сволочь, как и прочие властители.

Вероятность того, что человек, сорвавшийся с балкона девятого этажа, расшибется в лепешку, равна почти ста процентам, а в том, что, сорвавшись с упомянутого балкона, он полетит не вверх, а вниз, можно не сомневаться.

Вероятность того, что обворованный на одном из московских вокзалов чудак из глухой провинции, осматривая тротуар под ногами в глупой надежде отыскать бумажник, который, как ему кажется, он обронил, угодит под колеса какого-нибудь джипа с пьяным бандитом за рулем, значительно выше, чем вероятность найти хотя бы сторублевую купюру.

Но если богатый промышленник вдруг жертвует все свои деньги на благотворительность и удаляется в монастырь замаливать грехи (а проведенная по настоянию взбешенных наследников психиатрическая экспертиза признает его полностью вменяемым); если ребенок, вывалившийся из окна на девятом этаже, с плачем бежит к не заметившей его исчезновения маме, чтобы показать оцарапанную при падении коленку; если провинциальный болван находит-таки посреди людной московской улицы бумажник – не чужой, а свой, случайно потерянный карманником через две минуты после совершения кражи, нетронутый, со всеми деньгами, документами и обратным билетом; если случается еще что-нибудь столь же приятное, сколь и маловероятное, – очевидцы данного происшествия – те, кто оказался в состоянии поверить собственным глазам, – принимаются растерянно лопотать о чуде.

А чуда никакого не было. Просто кому-то выпал счастливый случай – тот самый, один на миллион.

Вообще, если поразмыслить, это чистая статистика: кто чаще испытывает судьбу, тот в конце концов этот счастливый шанс и выигрывает. Другое дело, что людям сплошь и рядом не хватает жизни, чтобы перебрать все варианты, перепробовать все шансы и, пройдя сквозь девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять неудач, стать объектом чуда.

Бедняги, попавшие в зависимость от «однорукого бандита», не являются предметом обсуждения: у них просто кончаются деньги, а затем кончаются и они сами – кончаются, как правило, довольно скверно. Хотя, принимаясь рассуждать о вероятностях и доле побед и поражений, люди малосведущие, как правило, первым делом вспоминают именно о них. Да и сами игроки оправдывают свое пагубное пристрастие примерно так же: дескать, чем больше играешь, тем выше вероятность выигрыша. Нельзя сказать, что все они такие уж законченные кретины; просто надежда – самый сильнодействующий из известных науке наркотиков. Именно она заставляет этих людей закрывать глаза на то простенькое обстоятельство, что любое механическое игровое устройство, не говоря уж об электронном, очень легко запрограммировать так, чтобы оно не выдавало игрокам ни гроша.

Иное дело – игра со смертью. Если ты играешь в нее достаточно долго и при этом настолько хорошо, что дожил до сорока, в один прекрасный день с тобой может произойти все что угодно, вплоть до вознесения живым на небеса. И никаких чудес! Просто, бродя в дремучем лесу вероятностей, ты провалился в щель, по недосмотру оставленную тем шутником (славянского происхождения), который все это здесь нагородил.

Глеб Сиверов так никогда и не узнал, какое маловероятное совпадение множества простых, вполне обыкновенных при отдельном рассмотрении житейских обстоятельств привело его на заваленный мусором пустырь на окраине Нежина, где он устроился под цветущим, буйно разросшимся кустом так называемой махровой сирени.

* * *

Сиреневый куст буйно цвел, распространяя вокруг тяжелый, густой сладкий аромат. Куст был старый, со множеством отходящих от толстого, корявого, черного с прозеленью ствола таких же корявых и черных, разве что чуть менее толстых ветвей. Гроздья имели глубокий, очень богатый бордово-фиолетовый оттенок; из земли вокруг материнского куста пробивалось множество молодых побегов, так что это был уже и не куст, а скорее целая заросль, в которой при сильном желании и некоторой сноровке можно было укрыть хоть взвод солдат.

Куст рос на краю оплывшего, заросшего бурьяном и сорной травой, частично заваленного мусором котлована, на дне которого виднелись бренные останки недостроенного фундамента. Серый растрескавшийся бетон затянуло сухим мхом, кое-где из трещин поднялись молодые деревца. Здесь, на пустыре, как успел заметить Глеб, таких котлованов было несколько: видимо, когда-то на этом месте планировалось построить целый микрорайон. Нежданно-негаданно свалившаяся на буйные головы братьев-славян независимость помешала осуществлению этого проекта – как, впрочем, и многих других проектов, так и оставшихся на бумаге со времен достопамятной горбачевской перестройки.

Между котлованами, среди бурьяна и мусорных куч, тут и там виднелись умирающие от старости плодовые деревья – остатки некогда зеленевших на этом месте садов. Они тоже цвели в меру своих давно истощенных сил; лежа на земле под сиреневым кустом и отмахиваясь от вездесущей мошкары, Глеб отчетливо различал сквозь ароматы цветения другие, менее изысканные запахи. Пахло разлагающимися на солнце объедками, тухлой рыбой, застарелой мочой, подсохшими экскрементами и даже, кажется, падалью – словом, всем, чем может пахнуть на стихийно образовавшейся внутри городской черты свалке.

Лежа на боку посреди всего этого «благоухающего» великолепия, Глеб чувствовал себя крысой – умной, ловкой, проворной, сильной и отважной, угодившей, несмотря на все свои превосходные качества, в мышеловку, откуда невозможно выбраться. На его след еще не напали, но это был вопрос времени. Он знал, что искать его будут изо всех сил и, очень может статься, найдут: два трупа возле милицейской машины плюс вагон чепухи, который уже наверняка нагородил драгоценный Всеволод Витальевич с его богатым не по уму воображением, гарантировали Глебу массу неприятностей с местным законом.

Сиверов перевернулся на спину, подставив лицо утреннему солнышку, и попытался еще раз трезво оценить обстановку. То, что его ищут, в сущности, не так уж страшно: если подумать, наверняка окажется, что половину своей сознательной жизни он провел, то пытаясь кого-то разыскать, то прячась от тех, кто искал его самого. То и дело эти два процесса протекали одновременно, нисколько не мешая друг другу; более того, сплошь и рядом Глебу Сиверову приходилось искать тех, кто, в свою очередь, изо всех сил искал его. Эта игра в прятки была для него делом привычным и не слишком обременительным, а уныние, которое он испытывал в данный момент, являлось скорее всего следствием самого обыкновенного голода и не менее обыкновенной жажды.

Он хмыкнул, не открывая глаз. Умирать от голода и жажды на хлебосольной Украине, имея при себе самой различной валюты, от местных гривен до евро, на сумму эквивалентную примерно пяти тысячам долларов, было, ей-богу, смешно. Пробираясь на этот пустырь, он видел еще закрытый рынок и три или четыре продуктовых магазина. Однако в этом дурацком комбинезоне с броскими надписями «Спецтранс» на груди и через всю спину он был так же заметен, как Каин со своей пресловутой печатью. Учитывая обстоятельства, которые его сюда привели, Глеб мог твердо рассчитывать, что, появившись в таком виде на людях, будет арестован в течение получаса.

Конечно, в отличие от библейского персонажа, он мог избавиться от своего клейма – то бишь от комбинезона. Глеб представил, как будет смотреться на городской улице в трусах и майке, перекрещенной ремнями наплечной кобуры, с набитым валютой бумажником в руке (карманов-то нету!), и снова хмыкнул. Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…

На самом-то деле все было не так уж фатально. В конце-то концов, в свое время кое-кто приложил немало усилий к тому, чтобы научить агента по кличке Слепой выходить из таких вот ситуаций не задумываясь, на одних лишь рефлексах. И сейчас ему ничего не стоило тихо убраться с территории братской Украины, сохранив в целости и сохранности свою драгоценную шкуру.

Но была одна мелочь, мешавшая ему поступить подобным образом. Мелочь эта представляла собой грузовой автомобильный тягач прославленной марки «мерседес», белого цвета, с большегрузным герметичным полуприцепом, оборудованным установкой для поддержания микроклимата. Если бы упомянутое транспортное средство разбилось вдребезги, или сгорело, или было приведено в окончательную негодность каким-то иным способом, Глеб с чистой совестью мог бы считать задание проваленным и с повинной головой отправляться восвояси. Но, насколько он мог судить, «мерседес» пострадал при падении в кювет не слишком сильно, разве что чуть помялся. Без сомнения, он остался на ходу; без сомнения, его уже подняли из кювета и отогнали, скорее всего в Чернигов. Обвинить Всеволода Витальевича не в чем; подержав немного, его отпустят, и этот болван продолжит путь к побережью – один, без оружия, пребывая в полной уверенности, что все его неприятности остались в прошлом вместе с чокнутым напарником Федей. И поедет он не просто так, налегке, а с ценным грузом за плечами – тем самым, который может стать причиной грандиозного международного скандала. Можно было только гадать, как именно все произойдет, но в одном Глеб был твердо уверен: живым до Италии Всеволод Витальевич не доберется, вместо него на берег в Пьомбино вместе с «мерседесом» спустится некто с большим трудом изъясняющийся по-русски и имеющий свои собственные планы по поводу предстоящей выставки русской живописи. Ну, итальянцам-то все равно, с трудом он будет объясняться или без оного; пройдет еще час-другой, и им станет вообще не до лингвистики…

Словом, задание нужно было выполнять. А возникшие по ходу сложности были исключительно его проблемой.

Глеб перевернулся на живот, подтянулся на локтях и выглянул из-под куста. За пустырем, через дорогу, тянулась окраинная улица – был виден самый ее конец, за которым начинались бескрайние огороды, утыканные покосившимися дощатыми сарайчиками для инвентаря. Прямо напротив Глеба стоял обнесенный высоченным кирпичным забором особняк с тарелкой спутниковой антенны на крытой новенькой оцинкованной жестью крыше. Правее сквозь густую зелень основательно запущенного сада виднелась беленькая украинская мазанка – подернутая зеленым мхом крыша, бугристые глинобитные стены, подслеповатые окошки, закрытые облезлыми голубыми ставнями, и, конечно же, виноградные лозы – старые, разросшиеся, уже начавшие дичать. Глеб наблюдал за этим домом с пяти часов утра, но ни в одном из окон так и не зажегся свет, и на низеньком, увитом виноградом крылечке никто не появился.

На следующем участке из бурьяна торчала полуразвалившаяся, закопченная печная труба – все, что осталось от давным-давно сгоревшего дома, а дальше улица обрывалась. Местечко было глухое – как раз такое, какое требовалось в данный момент, чтобы отлежаться и собраться с мыслями.

Ворота в кирпичном заборе распахнулись, оттуда выкатился потрепанный красный джип. Его хозяин, лысый толстяк в просторных, до колена, шортах защитного цвета, вышел из машины, закрыл ворота, сел за руль и укатил.

Древняя «семерка» грязно-зеленого цвета по-прежнему стояла напротив сгоревшего дома, наполовину заслоненная от Глеба какими-то кустами. Она напоминала умирающую от старости, незаслуженно наказанную собаку. Слепому доводилось бывать на автомобильных свалках, и там ему случалось видеть автомобили поновее. Однако даже отсюда, из-под сирени, он видел, что «семерка» не брошена хозяевами много месяцев назад догнивать на пустыре, а стоит здесь сравнительно недавно. Примятая колесами трава еще не успела окончательно распрямиться, грязные стекла были целы и невредимы, а лысые камеры, наверняка безбожно травившие воздух, подкачаны.

Глеб уже не впервые за это утро задумался, кому может принадлежать это чудо техники. Хозяин кирпичного особняка и красного джипа исключался автоматически: подобные люди, во-первых, не держат в хозяйстве металлолом, а во-вторых, не оставляют свое имущество ночевать без присмотра на пустыре.

Хозяев белой мазанки с голубыми ставнями, кажется, не было дома. Признаков жизни они, во всяком случае, не подавали, да и оставлять машину на улице у них не было никакой нужды: с того места, где лежал Глеб, отлично просматривались низкие, покосившиеся, сбитые из уже начавшего подгнивать штакетника воротца, за которыми виднелась ровная тенистая площадка, увитая с боков и сверху все тем же вездесущим украинским виноградом. В этом виноградном гроте при желании могли поместиться хоть две машины. Трава перед воротцами была примята, как будто их совсем недавно открывали, и, присмотревшись, Глеб разглядел следы автомобиля, которые вели вовсе не к огородам, где стояла «семерка», а прочь от окраины, к центру города.

Короче говоря, зеленый драндулет мог принадлежать кому угодно.

Было начало восьмого утра. Поднявшееся уже довольно высоко солнце, пробиваясь сквозь благоухающий полог цветущей сирени, согревало. Монотонное жужжание мух, привлеченных гниющими объедками на дне котлована, навевало дремоту. Мимо, неся на плече лопату и грабли, прошла в сторону огородов грудастая тетка в широкой юбке, выгоревшей майке без рукавов и цветастом, тоже выгоревшем платке. Где-то залаяла собака – тонко, визгливо, по-дворняжьи. Этот мирный звук лишний раз напомнил Глебу о существовании такой уважаемой в определенных кругах профессии, как кинолог. С момента аварии на шоссе прошло уже достаточно времени, чтобы местные стражи порядка успели разобраться, что к чему, и вызвать из Чернигова одного или даже нескольких представителей этой славной профессии вместе с их четвероногими друзьями. Почему бы и нет? Исчезновение двух милиционеров, трупы в придорожном кювете, опрокинутый грузовик и побег вооруженного россиянина вкупе с фантастическими показаниями Всеволода Витальевича должны были послужить для здешних сыщиков неиссякаемым источником вдохновения.

Словом, спать было некогда.

Перевернувшись на спину, Сиверов расстегнул комбинезон до пояса, съехал на спине немного ниже по склону, чтобы его нельзя было заметить с улицы, сел и стащил комбинезон с плеч. Рукава он завязал вокруг талии; теперь надписи «Спецтранс» уже не бросались в глаза, как раньше, и при беглом взгляде со стороны он мог сойти за обычного работягу. Пистолет спрятал в карман – лучшего места не нашлось, да и карманы в комбинезоне, к счастью, оказались достаточно глубокими, – а наплечную кобуру, обернув ремнями, зашвырнул в кусты на дне котлована. Следом отправилась и приметная форменная кепка.

Теперь Глеб уже жалел, что так долго просидел в этой яме. Зато сейчас, через несколько часов после стычки на шоссе, ищейки почти наверняка немного успокоились, и то, что поначалу выглядело как погоня по горячим следам, теперь превратилось в обычную, рутинную работу. Не найдя его сразу, местные силовики могли предположить, что он давно покинул оцепленный район; резвость, с которой Глеб от них оторвался в самом начале, должна была навести их на эту мысль. Конечно, они сделают все, чтобы его отыскать, но уходить из милицейских силков агент по кличке Слепой, слава богу, умел.

Он покинул уютное убежище под кустом сирени, в последний раз незаметно огляделся по сторонам и подошел к машине. Тихая улочка была пустынна, лишь справа, среди зелени огородов, шевелились цветные пятна, обозначавшие согбенные спины любителей земледелия. Наудачу подергав дверную ручку, Глеб с некоторым удивлением обнаружил, что машина не заперта. «Гран мерси», – пробормотал он, адресуясь к неизвестному владельцу зеленого механического дива, и непринужденно уселся за руль.

Изнутри машина выглядела ничуть не лучше, чем снаружи. В разогретом, как духовка, салоне пахло какой-то дрянью, на резиновом коврике под ногами было полно песка, мелких камешков и сухих травинок. На треснувшей пластмассовой «торпеде» ровным слоем лежала рыжая пыль. Глебу пришло в голову, что бак может оказаться пустым, но это можно было проверить только одним способом: попытавшись завести мотор.

Он подался вперед, нащупывая под панелью провода зажигания. В то же время Глеб взглянул вверх и уперся в уголок какой-то картонки, торчавший из-за солнцезащитного козырька над местом водителя. Оставив в покое провода, Сиверов поднял руку и опустил козырек. Оттуда, к его немалому удивлению, выпали не только техпаспорт и даже сертификат о прохождении технического осмотра, но и ключи на брелоке с изображением фирменного значка «ВАЗа».

«Недурно, – подумал Глеб, левой рукой вставляя ключ в замок зажигания, а правой поднося поближе к глазам захватанный грязными пальцами техпаспорт. Машина была зарегистрирована на имя какого-то Григория Данченко, жителя Днепропетровска. – Все не могло бы сложиться удачнее, даже если бы машину подогнали сюда по моей просьбе. Чудеса, да и только!»

Двигатель «семерки» ожил с видимой неохотой и сразу же заревел так, словно нарочно пытался привлечь к себе побольше внимания. Состояние глушителя явно было далеко от идеального, зато бензина оказалось почти половина бака. Хрустя мелким мусором и сухими ветками, машина покинула заросшую бурьяном обочину и, тарахтя, как пустое ведро, покатилась вдоль улицы.

Проехав метров двести, Глеб спохватился и нажал на тормоз. Ощупав обвязанный вокруг пояса комбинезон, он отыскал характерное уплотнение прямоугольной формы и надорвал слабо зашитый шов. Когда генерал Потапчук предложил ему взять с собой украинский паспорт и украинское же водительское удостоверение, Слепой подумал, что Федор Филиппович перестраховывается, однако спорить не стал. Теперь выяснялось, что генерал будто в воду глядел. Впрочем, кто его знает? Может, и глядел…

Сунув за козырек паспорт и права вместе с документами на машину, он снова включил передачу. На окраине города его остановили и проверили документы. Глеб во время этой процедуры слегка напрягся, но все прошло гладко. У милиционеров, конечно, имелось описание сбежавшего преступника, но под это описание, к счастью, отлично подходило никак не меньше трети взрослого мужского населения Украины. К тому же никто не мог ожидать, что выпрыгнувший на ходу из машины и давший стрекача через поле русский дальнобойщик окажется настолько предусмотрительным, что заранее обзаведется самыми настоящими украинскими документами.

Получая назад свои права, Глеб поинтересовался у инспектора, где здесь можно искупаться. Мент, у которого лицо так и лоснилось от пота, а по рубашке из-под бронежилета расползались предательские темные пятна, отнесся к такому вопросу с полным пониманием и подробно объяснил ему, как добраться до пригородного пляжа на реке Остер. Поблагодарив, Сиверов отправился прямиком туда.

Так называемый пляж представлял собой вытоптанный ногами и колесами плоский травянистый бережок, на котором, несмотря на ранний час, уже стояли три машины и дымился, вяло пожирая сырые ивовые ветки, небольшой костерок. Река весело блестела на солнце неширокой полоской воды, противоположный берег зарос камышом и ивами. Возле самой кромки берега стояла белая «таврия»; хозяин, загорелый жилистый дядька с блестящей лысиной и круглым, заросшим седым волосом, пивным животом, поливал своего железного коня из пластмассового ведерка и тер щеткой, позволяя грязной воде беспрепятственно стекать на землю, а оттуда обратно в реку. На нем были цветастые семейные трусы, да и вообще пляжная мода здесь, как сразу заметил Глеб, отличалась большой демократичностью. Это было очень кстати, поскольку его собственные плавки остались в сумке, которую в данный момент скорее всего уже не в первый и далеко не в последний раз тщательно осматривали черниговские менты.

Возле костерка было расстелено большое покрывало, исполнявшее роль не столько лежбища, сколько скатерти-самобранки. Основная масса участников предстоящего пикника плескалась в реке; у костра осталась только необъятных размеров дама в широкой панаме, белых трусах и черном атласном бюстгальтере, которая, позвякивая посудой и что-то напевая себе под нос, возилась, расставляя кастрюльки, баночки и тарелки. Покончив с этим важным делом, она принялась нанизывать на шампуры капающие соком куски аппетитнейшей свинины, перемежая их, как водится, колечками маринованного лука, помидорчиками и прочей вкуснятиной – какой именно, Глеб не разглядел.

Некоторое время он сидел за рулем, не в силах отвести взгляд от этого зрелища. В голове один за другим рождались безумные планы похищения разложенных на покрывале кулинарных сокровищ; спохватившись, Глеб сглотнул набежавшую слюну и принялся раздеваться.

Серый комбинезон, скатав в тугой комок, он засунул под сиденье. Трава колола отвыкшие от хождения босиком ступни, когда Слепой спускался по косогору к пляжу. Он искупался, получив от этого процесса массу удовольствия, а потом присел в сторонке и стал любоваться пейзажем.

От костра пахнуло жарящимся на углях мясом. Солнце немилосердно жгло незагорелую кожу, было скучно, хотелось есть и спать. Еще хотелось курить, но это уже была мелочь. Глеб подумал, что курить ему хотелось бы намного меньше, если бы сигареты не остались на приборной панели грузовика. Теперь их, наверное, Всеволод Витальевич курит, чтоб он подавился, дурень…

По дороге, на обочине которой в тени какого-то куста стояла зеленая «семерка» с днепропетровскими номерами, медленно прокатилась милицейская машина. Глеб увидел за ее окнами бледные пятна повернутых в сторону пляжа лиц и равнодушно отвернулся. Машина не остановилась; вскоре шум ее мотора стих в отдалении, а через некоторое время Сиверов увидел, как она на приличной скорости пересекла реку по небольшому мосту, расположенному в ста метрах ниже по течению, направляясь в город. Его действительно продолжали искать, и Глеб опять задумался, пытаясь угадать, на какой стадии находятся эти поиски. Плохо, если они все-таки привлекли собак; плохо, если собаки не потеряли след и привели своих хозяев к его норе под сиреневым кустом. И очень плохо, если кто-нибудь все-таки видел, как какой-то человек в сером комбинезоне и темных солнцезащитных очках, выбравшись из кустов на пустыре, уехал в зеленой «семерке» с днепропетровскими номерами.

Глеб посмотрел на часы и немного успокоился. Было девять с четвертью; если бы свидетель, о котором он только что подумал, действительно нашелся, только что проехавший мимо милицейский автомобиль непременно задержался бы около зеленой «семерки», и сейчас здесь, на речном бережке, уже было бы очень весело. Тем не менее засиживаться тут не стоило. Свидетель мог объявиться с минуты на минуту, да и житель Днепропетровска Григорий Данченко, того и гляди, хватится своего пропавшего имущества. То, что документы и даже ключи были оставлены в незапертой машине, ничего не значит: такую вот ржавую телегу может угнать разве что подросток, решивший прокатиться с ветерком, настоящим угонщикам она даже с доплатой не нужна, и хозяевам подобных автомобилей это отлично известно…

Нужно было уезжать, а Глеб все никак не мог осуществить то, ради чего сюда явился. Приехавшая на пикник многочисленная семья уже истребляла привезенные из города припасы, громко разговаривала и чему-то дружно, тоже очень громко смеялась. Жилистый старикан с пивным пузом домыл свою «таврию», окунулся разок и укатил; Глеб проводил его взглядом без малейшего сожаления, поскольку старикан был сантиметров на пятнадцать ниже его и намного шире в талии. Владельцы третьей машины, молодая пара, лежали на травке в тени своего «блюберда» и миловались так интенсивно, что на них было неловко смотреть. Их одежда была сложена на заднем сиденье машины; дверцы были распахнуты настежь, и Сиверов со своего места прекрасно видел свесившуюся с сиденья штанину темно-синих мужских брюк – тоже явно широковатых, но зато вполне подходящих ему по длине. «Зелен виноград», – подумал он и отвернулся.

Еще Глеб подумал, что в последнее время сильно избаловался. Неожиданно обнаружилось, что украсть на пляже чужие штаны ему труднее, чем кого-нибудь пришить, и это, если разобраться, было полное и окончательное, достойное всяческого порицания чистоплюйство. Пока он занимался ироническим самобичеванием, на берег с дороги съехала еще одна машина – набитый веселыми и, кажется, не совсем трезвыми молодыми людьми «москвич», – а за ней, буквально через пару минут, еще две. На пляже стало тесновато и очень шумно; Глеб посидел на травке минут десять, а потом вернулся к машине, оделся, сел за руль и уехал.

В нескольких километрах от пересечения дороги с трассой Е381 он остановился, чтобы выбросить в придорожные кусты скрученный в тугой узел форменный комбинезон. Теперь на нем были джинсы – немного не того покроя, к которому он привык, но зато отлично пришедшиеся по фигуре. Хозяин брюк тоже не остался внакладе: после полудня, когда кончилась выпивка и компания, заскучав, собралась ехать обратно в город, он обнаружил на месте своих бесследно исчезнувших штанов придавленную камешком стодолларовую купюру. Учитывая количество людей, которые успели побывать на пляже за это время, а также то обстоятельство, что на сто долларов на рынке можно было купить несколько таких же и даже более модных джинсов, оставшийся без штанов молодой человек не стал поднимать шума – что в конечном итоге и требовалось Глебу Сиверову, который к этому времени был уже довольно далеко от ласковой украинской речушки Остер.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации