Текст книги "Уровень ZERO – 2. Пейзаж с дождем"

Я смутно надеялась, что поездка в Житовичи подскажет ответ и на этот вопрос. По крайней мере, мы сможем сверить исходную информацию, которую раздобудем сами, с той, что будет преподнесена нам после милицейской операции, и окончательно выяснить, можно ли доверять Красину?

ХVII

Утро выдалось теплое и безоблачное.

Без четверти восемь Ромка по телефону сообщил, что транспорт подан. Я подошла к окну, осмотрела двор, но ничего подозрительного не обнаружила, за исключением расхристанного рафика у подъезда. Рафик же, судя по всему, и был тем самым обещанным транспортом, и вряд ли бы даже самый последний идиот стал следить за таким экзотическим экземпляром. А уж стандартно мыслящим и лишенным юмора работникам силовых структур подобная мысль вообще бы никогда в голову не пришла!

Я нырнула в салон, и Ромка представил мне владельца раритета – коренастого, щекастого и румяного предпринимателя Васю. Вася мне понравился. Это был наблюдательный, неунывающий мужчина средних лет, явно себе на уме. И нашей немногочисленной команде он вполне мог пригодиться.

Через полчаса мы прибыли в Старый город, захватили Федора с Соломоном, и вскоре уже выезжали за городскую черту. По дороге остановились у супермаркета, и художники побежали туда за припасами к лесному столу. Вася увязался за ними. А я, воспользовавшись отсутствием посторонних, рассказала Шантеру о вчерашнем нападении. Происшествие сразу же реабилитировало в его глазах Красина.

– Зря мы ему нервы мотали, – с сожалением заметил Ромка. – А что касается кольца, то я думаю, оно с секретом. И Полторанин не стал об этом рассказывать, поскольку знал, что ты перстень тогда носить не станешь. Вот и соображай, какая информация могла тебя разозлить?

– То, что кольцо поддельное? – неуверенно спросила я.

– Ну, и когда ты за деньгами гонялась? – удивился Шантер. – Я ж тебя знаю: ты красивую копеечную вещицу предпочтешь безвкусному золотому предмету! А кольцо, судя по всему, настоящее. Покажи-ка!

Он повертел перстень в руке, зачем-то плюнул на него и потер о рукав куртки. Потом пожал плечами и отдал мне:

– В любом случае, Полторанин не сделал бы ничего такого, что могло бы тебе навредить, так что успокойся!

Потом заговорили о завтрашней операции.

Мы не верили, что Красину удастся обрубить концы в деле о странной и страшной организации. В лучшем случае, речь шла об одном щупальце. Особенно удручала безнаказанность фирмы «Око»: серьезной доказательной базой об ее вредительской деятельности милиция не располагала, да и подставных владельцев из Панамы достать было трудно. Но поскольку специалисты фирмы подрабатывали и в других структурах, Красин надеялся отловить их поодиночке, а компромат на «Око» раздобыть завтра.

Вернулись ребята, увешанные пакетами, и мы отправились дальше. Машин на шоссе было немного, время за разговорами летело быстро, и коллектив не заметил, как рафик миновал первый хутор.

– Стоп! – закричал Федор. – А вдруг дозор еще спит?

Вернулись к дому главврача: на двери висел замок, и мы поехали на лесную поляну.

Солнце уже вовсю разливало свет и тепло, со стороны леса пахло нагретой хвоей и даже выхлопные газы, которыми рафик интенсивно загаживал природу, не могли уничтожить ее смолистого аромата.

По дороге я предложила:

– Вы идите к дозору, а я прогуляюсь по окрестностям. Вон с того пригорка за тростником должен быть виден приют. Поищу подснежники, понаблюдаю: может, Куницына или кого-нибудь из знакомых по юбилею в Сосновке увижу!

– Я с тобой! – заныл Шантер. – Не нужно здесь шляться по одному!

Мужчины дружно поддержали его и наотрез отказались меня отпускать, но я объяснила, что в одиночку не привлеку внимания. Братья-цыгане рассказывали, что монахи готовят целебные бальзамы и настои, которые излечивают от уймы болезней, поэтому по окрестностям бродят стада паломниц, особенно весной. Некоторые даже снимают жилье и живут здесь неделями.

Поняв, что спорить бесполезно, коллектив стал выгружать припасы, а я рванула через тростник, ориентируясь на столб с опорами, маячивший на заветном пригорке. Мне даже в голову не пришло, что в глубине джунглей за трехметровыми стеблями ориентир этот виден не будет! Мобильник остался в сумке, сумка покоилась на первом сиденье рафика, и можно было плутать в этом страшном месте до окончания своих дней.

Прошло минут двадцать и мне удалось протоптать на поле такие причудливые узоры, которые братьям по разуму с других планет и не снились! И когда, наконец, впереди блеснуло пустое пространство, я поняла, что вырвалась из заколдованного круга, и, радостно подвывая, бросилась к свету! И тут же остановилась, как вкопанная.

Выстроившись свиньей, согласно доброй тевтонской традиции, передо мной стояли семь фигур в черных плащах с капюшонами. У переднего в руках был какой-то аппарат, нацеленный на меня. Это были те самые личности, которые шастали по руинам со странным прибором, и которых заснял Ферзь. Уж не знаю, кого они там поджидали, может, охотились на мышек-полевок, но реакция сработала мгновенно: я развернулась и молча ринулась в сухие джунгли.

Минут через пять остановилась, прислушалась и поняла, что охота идет уже на меня. В глаза неприятелю я взглянуть не могла, вибраций в теле не ощущала, а излучатель вчера искать поленилась, поэтому оставалось надеяться лишь на везение и собственную сноровку. Или сдаваться. Но такую радость врагам доставлять не хотелось, да и партизанская слава местных широт вдохновляла сопротивляться до последней гранаты. Самое скверное заключалось в том, что когда они приближались, сказывалось действие аппарата: меня покидали силы, и словно блокировался мозг. Наверное, если бы не дополнительная защита, установленная озерным камнем, я бы давно уже вырубилась. И, поскольку этого не произошло, враги поняли, на кого охотятся, и без трофея к хозяевам возвращаться не собирались. А мне даже в голову не пришло попытаться найти дорогу к рафику, потому что там были люди, которые не могли защититься от воздействия загадочного прибора.

Я попыталась сосредоточиться и вспомнить, в какой стороне света находится центральная магистраль. Оказалось, что на востоке. Значит, нужно было пробираться туда. Но черные силы, ползущие с запада, начали смыкаться в кольцо, и стало понятно, что спастись нереально. В этой ситуации можно было лишь попробовать выиграть время, рассчитывая на провидение. И оно вняло моим мольбам!

Я услышала тихий свист, выводящий знакомую мелодию, следом появился Слава и приложил палец к губам. Затем достал какую-то штуку, похожую на широкоствольный пистолет, нажал на кнопку, поводил стволом в направлении противника, выключил, взял меня за руку и повел прочь.

Спустя четверть часа мы вышли из джунглей, и я застыла от ужаса. Возле рафика на опушке леса шла драка: около десятка черных фигур демонстрировали приемы рукопашного боя моим друзьям. Я ринулась к ним, но Слава отрицательно покачал головой и остановил меня.

Приглядевшись, я поняла, что неизвестно еще, на чьей стороне сила: Федор лихо орудовал тростью, Соломон – кулаками, Вася наносил меткие удары монтировкой, а в руках подоспевших братьев-цыган поблескивали металлические предметы, похожие на ножи.

Эффектнее всех выглядел Шантер. Без практики он, видимо, не мог рассчитать высоту прыжка, и, взлетая, бил ногами противников, куда ни попадя: в бок, живот, спину… А когда саданул одного в пах, тот не выдержал, ухватил Ромку за щиколотку, раскрутил и швырнул в кусты. Ромка выскочил оттуда, как черт из табакерки, подпрыгнул и двинул обидчика ногой в зубы. Тот упал и затих.

Я снова бросилась к ребятам, но Слава схватил меня за руку и кивком показал вправо.

Из-за поворота выплыл знакомый джип, затормозил и оттуда вышел Полторанин в элегантном темном костюме. За ним выпрыгнули двое хорошо одетых крепких мужчин. Один, облокотившись о капот, закурил, второй достал бинокль и начал рассматривать побоище. Глеб бросил беглый взгляд в мою сторону, затем своей пружинистой, кошачьей походкой двинулся в сторону драки.

Я при его появлении сначала обомлела от радости, а в следующий момент захотела провалиться сквозь землю. Лучше всего было скрыться в тростнике, но садист Слава крепко держал меня за руку.

А на опушке в это время разворачивалось удивительное зрелище! Глеб исчез за спинами дерущихся, и через мгновение пространство вокруг него освободилось. То, что он устроил, было похоже на фантастический балет! Полторанин делал легкие, плавные, почти незаметные движения, и черные фигуры, находясь на расстоянии двух-трех метров от него, падали, как подкошенные!

Через десять секунд все было кончено. Глеб поправил галстук, обошел поверженных, и над некоторыми сделал едва уловимые пассы рукой… «Контрольный жест в висок», – почему-то пришло мне в голову. Потом обменялся рукопожатиями с участниками драки, похлопал по плечу Федора и дал легкий подзатыльник Ромке. Тот был очарован Полтораниным с первой же встречи и, по-моему, воспринял подзатыльник как величайшую награду! Только я не знала, что делать, куда деваться! Попыталась вырваться из цепких рук Славы, но тот вежливо, но твердо повел меня вслед за всеми.

Мужики возле машины переключили внимание на меня, и особое раздражение вызвал тот, что таращился в бинокль. Я хотела показать язык, но решила не компрометировать Глеба.

На поляне начинался банкет. По случаю победы над темными силами народ поднимал заздравные чаши, Глеб говорил тосты, и все с восхищением внимали каждому его слову. Я обреченно вздохнула: Полторанин опять мгновенно и навсегда обаял присутствующих! Ромка сочувственно посмотрел на меня и протянул стакан и бутерброд. Я выпила и с остервенением принялась жевать хлеб с колбасой.

Глеб распинался минут пять, потом дозорные добровольно сдали ему какую-то схему, предназначавшуюся для нас, и я подумала с горечью: «Сколько же халявщиков на одно дело, раскрученное нами!»

Полчаса пролетели совсем незаметно, Глеб глянул на часы и начал прощаться. И, пожимая руки мужчинам, как бы, между прочим, поинтересовался, есть ли у кого-либо в хозяйстве лошадь? Братья-цыгане радостно закивали. Полторанин попросил всех отдохнуть еще какое-то время на поляне, а приезжим, то есть нам, наказал не возвращаться в город до наступления сумерек, поскольку это опасно.

– А если мадемуазель Жанне Д, Арк вдруг приспичит оказаться там раньше, – небрежно кивнул он в мою сторону, – дайте ей напрокат лошадь, она обожает верховую езду!

Цыгане загомонили, Федор с интересом переводил взгляд с Глеба на меня, а Ромка, сопереживая, протянул еще один стакан. Я снова молча выпила.

Не дождавшись реакции на свой выпад, Полторанин украдкой посмотрел в мою сторону, еще раз кивнул присутствующим и побежал к машине. Возле меня на мгновенье замешкался, но я созерцала букашку на ветке, и через секунду он уже скрылся за соснами. Слава двинулся следом.

Я понимала, что Глеб с первой секунды мог вскружить голову любой женщине, но никак не могла взять в толк, почему такие же чувства он вызывал и в мужских сердцах? Это уже смахивало на извращение! Суровые мужики и на сей раз пришли в экстаз от Полторанина, но, вместе с тем, каким-то немыслимым образом ощутили связь между ним и мною, и поэтому весь вечер я ловила на себе любопытные взгляды. И вдруг, чтоб добить меня окончательно, позвонил Жуков:

– Ты где? Шантер с тобой? Надеюсь, вы с ним не в Житовичах?

– А что? – мрачно поинтересовалась я.

– Это ты подбила Ромку ехать с собой? – сухо спросил Борька. – Знаешь, что я с тобой сделаю?

– А ты меня забодай! – посоветовала я и отключила сотовый.

Народ у костра говорил только о драке и Полторанине: никому до этого не приходилось видеть бесконтактный бой, и он произвел на всех неизгладимое впечатление!

А когда глаз у Соломона заплыл и почти перестал видеть, эскулап вспомнил о клятве Гиппократа и достал медицинский сундучок. Как ни странно, но травм, синяков и ссадин у народа оказалось немного, и поэтому я осторожно поинтересовалась, что за схему передал главврач Глебу? И тот рассказал, что ее начертил Олег, который умудрился передать самодельную карту через какого-то нищего.

– А еще, – вспомнил патриарх, – он составил подробное описание тех, кто исчез из приюта, и ученых, которых приглашали для консультаций.

И протянул несколько страниц, исписанных быстрым и нервным почерком. Это была бесценная информация для Красина, а, значит, мы с Ромкой заслуживали его прощение!

Я предложила помянуть Олега. Дозорные дико уставились на меня, я поняла, что им ничего не известно о его смерти, и осторожно рассказала о зловещей находке в котловане. Мужики притихли, а потом, так же, как и мы с Борькой, стали корить себя за то, что не уберегли парня. Он собирался обследовать еще две секретные лаборатории и взять образцы каких-то препаратов, и поэтому дозорные были уверены, что Олег все еще находится в приюте.

Мы помянули его и решили после всех действий судмедэкспертизы достойно похоронить.

– Давно надо было этих гадов изничтожить! – произнес старый эскулап голосом, дрожащим от ярости.

Я взглянула на лица братьев-цыган, и засомневалась, что Красину достанется завтра хороший улов. Меня бы, к примеру, не удивило, если бы кто-то из администрации приюта в эту ночь бесследно исчез.

Разговор плавно перешел на события, происходящие в последнее время в окрестностях, и Яша вдруг вспомнил странную историю о пожаре в доме у старой женщины, куда мы свернули по дороге домой в свой первый приезд в Житовичи, и где впервые узрели икону, написанную Алексеем. Оказалось, что несколько раз икону пытались выкрасть, а месяц назад подожгли дом. И сразу же изо всех окон ударил ослепительный свет! Очевидцы решили, что огонь полыхает внутри, но внезапно окна потухли, а пламя снаружи мгновенно погасло.

Утром никто не поверил своим глазам: изба была целехонька, только бревна с углов слегка закоптились.

…Опустились сумерки, и Вася заторопился домой. Расчетливый коммерсант, как ни странно, оказался любителем приключений и был переполнен эмоциями.

– Никогда не получал столько удовольствия, – повторял он, блестя глазами. – Можно и за саженцами не заезжать!

Но Ромка с художниками настояли, чтобы намеченную программу выполнить.

Мы попрощались с дозором и вновь оседлали рафик. Когда миновали деревню, я удивленно спросила:

– Неужто мужики все дни в лесу проводит? Когда же они работают?

– Я интересовался, – сказал Федор, – дозорные утверждают, что в полном составе собираются лишь на выходные и когда чувствуют, что к ним приедут.

– Телепатически, что ли? – недоверчиво спросил Вася. Федор пожал плечами.

А Ромка шепнул мне на ухо:

– Я Полторанину сказал, что хочу научиться драться, как он! И что ты посоветовала заняться боевыми искусствами и подарила учебник по айкидо!

– И что же Полторанин? – поинтересовалась я, ощутив неприятный холодок на спине.

– Сказал, что был уверен в твоей лени, и знал, что спихнешь кому-нибудь книгу. Я хочу быть похожим на Полторанина!

– По-моему, ты уже выбрал в герои Павлика Морозова, – с досадой буркнула я.

– А он кто, кунфуист? – с любопытством спросил Ромка.

– Скорее, дзюдоист.

– Можно и дзюдо заняться, – согласился пылкий поклонник Глеба.

Слышавший нашу беседу Соломон засмеялся. Потом беспардонно отодвинул парня и тихо поинтересовался:

– У тебя с этим супер-солдатом серьезно?

Я промычала что-то неопределенное.

– Думаю, что серьезно, – вынес вердикт здоровяк. – Ты береги его.

Я изумленно взглянула на него и саркастически подумала: «Дожила! Мир с ног на голову перевернулся!»

Заехали за кустами и досками, и в салоне стало тесно. Изнывая от тоски и обиды на Глеба, я смотрела в окно. Да, я его не послушалась и, подставила Ромку с художниками, но ведь можно было вести себя поприветливей! Но особенно оскорбил меня выпад с лошадью!

«Интересно, где сейчас Полторанин? – уныло думала я. – Может, у другой женщины? И увижу ли я его вообще? Вдруг ему действительно надоела моя блажь?»

И тут до меня дошло, что я не имею на малейшего представления, зачем Глеб приезжал в Житовичи, причем, именно сегодня, и для чего ему понадобилась схема Олега? А дозор, видно, решил, что все мы являемся одной командой!

Словно услышав мои мысли, Ромка тронул меня за плечо:

– Думаю, Полторанин специально явился сегодня, чтобы попасть на территорию приюта до операции Красина. Поэтому забрал схему и был такой элегантный!

– А причем здесь элегантность? – удивилась я. – Он всегда одевается со вкусом.

– Но у него более свободный, спортивный стиль, – заторопился Ромка, – а для того, чтобы попасть в приют, нужно выглядеть солидно!

– И как, по-твоему, он должен туда попасть?

Ромка вытаращился на меня:

– Да он при своих навыках всех раскидает!

Это он, конечно, загнул, но, в остальном, похоже, был прав. Вопрос заключался лишь в том, что Полторанину в приюте было нужно? И почему он хотел опередить милицию?

Ромка затих, а затем я услышала его оживленную беседу с Федором. Они снова искали подтверждения своего инопланетного происхождения. На этот раз главным аргументом против теории Дарвина был факт обнаружения в Кении следов прямоходящего и, судя по всему, цивилизованного человека, которым было не менее полутора миллионов лет. На этом доводы ниспровергателей авторитетов иссякли.

– Зинаида, подкинь что-нибудь оригинальное! – взмолился Шантер.

И я подкинула:

– Задумайтесь, почему человек – единственное существо на Земле, которое ест горячую пищу и не может жить без огня! Кстати, еще раньше ученые зафиксировали следы прямоходящего человека, которым 150 миллионов лет.

– Эврика! – заорал Ромка, и научная дискуссия снова вырулила в нужное русло.

В город въехали, когда было совсем темно, высадили по дороге Федора с Соломоном, а потом Вася с Шантером отвезли домой и меня. Я отперла дверь, сбросила плащ и вдруг почувствовала запах знакомого парфюма, куда вплетался аромат ландышей…

Горячая волна пробежала по позвоночнику, я сделала шаг вперед и увидела Глеба, прислонившегося к косяку кухонной двери. Он молча смотрел на меня, потом подошел и крепко прижал к груди. И я услышала, как громко стучит его сердце.

ХVIII

– Ева, – услышала я сквозь сон.

– М-м?

– Мы же совсем ничего не ели! Я хотел что-нибудь приготовить, но тут пришла ты…

– Глеб, – негодующе воскликнула я, но вспомнила драку на опушке, тени вокруг его глаз, вздохнула и бодро закончила, – а я как раз собиралась тебе предложить поужинать!

Глеб с любопытством посмотрел на меня и рассмеялся.

Потом мы сидели за столом и ели великолепную рыбу, которую он зажарил. Оказалось, что я тоже изрядно проголодалась, потому что, кроме кофе, вина и бутерброда, у меня во рту за весь день ничего не было. Каково же пришлось Полторанину? До меня лишь сегодня дошло, сколько энергии приходится ему тратить.

За чаем спросила:

– Ты зачем приезжал в Житовичи?

– А ты как думаешь?

– Ромка сказал, что тебе нужно было что-то в приюте, и ты хотел опередить милицию.

– Я же говорил, что этот парень самый смышленый и перспективный из вас! – воскликнул Полторанин.

Я хотела обидеться, но Глеб поцеловал меня и утешил:

– Не переживай, у тебя масса других достоинств!

– Более виртуозно назвать женщину дурой, наверное, невозможно! – окончательно оскорбилась я. Полторанин порезвился еще немного, потом стал серьезным.

– Мы забрали из приюта уникальную аппаратуру, – признался он. – Нельзя было допустить, чтобы она попала в посторонние руки.

– А ваши, значит, не посторонние?

– Просто наши – надежнее. По крайней мере, пока, – мягко объяснил Глеб. – И схема Олега нам очень помогла в поисках.

Я была абсолютно уверена, что руки Глеба являются самыми надежными в мире, но мне ничего не было известно о его коллегах.

– А как удалось проникнуть на территорию приюта? – удивилась я. – Ты не думаешь, что вы подложили свинью милиции, спугнув Чижевского перед самой операцией?

– Нас пропустила охрана, радушно встретила администрация, а Чижевского в приюте сегодня не было. И пока он спохватится, что пропали приборы, милиция уже сделает свое черное дело.

– А его не предупредят?

– Так никто же ничего не помнит!

Я взглянула на Глеба: он не шутил.

– Ты хочешь сказать, что вы загипнотизировали обслугу и администрацию?

– Я хочу сказать, что все они – уже немного другие люди. Видишь ли, в мозг человека можно «подселить» десяток и более личностей. И каждая из них просыпается при определенном сигнале. Так что, обслуга не только помогла нам, но и напрочь забыла об этом. А Чижевскому каждый из них будет рассказывать то, что положено.

– А милиции?

– А милиции все дадут правдивые показания.

– За исключением вашего визита?

– За исключением нашего визита.

И Глеб испытующе посмотрел на меня. Я поежилась. Потом спросила:

– А чувства к тебе я испытываю сама или ты подселил и в мой мозг другую личность?

Глеба передернуло. Но он пересилил себя и спокойно поинтересовался:

– Но ведь ты никого не подселяла в меня, не так ли? И разве я сам по себе не мог тебе понравиться? И неужели непонятно, что с этими людьми иначе нельзя? Ну, нет других способов борьбы с ними, кроме их собственных! Их даже убить невозможно, а не то, что отдать под суд!

– А почему их убить нельзя? – спросила я.

Глеб ошарашено взглянул на меня:

– Похоже, ты начинаешь гуманно мыслить! А уничтожить этих ребят невозможно, поскольку они либо находятся под воздействием пси-технологий и просто не осознают угрозы, либо в совершенстве ими владеют и поэтому хорошо страхуются.

– И обслуга с администрацией?

– Обслуга давно зомбирована, ее сознание не пробудишь, и ее место в психушке. Администрация аморальна, бессовестна и закодирована. Так что, других способов, к сожалению, нет.

– А почему ты запретил нам двигаться с места, пока не стемнеет? И где был все это время? В приюте?

– После приюта я отправлял аппаратуру на самолете. А до темноты вам ехать было опасно, могли перехватить по дороге. Думаешь, вы на этих ребят случайно наткнулись? Они знали о милицейской операции, им была неизвестна лишь дата. А Чижевский, видимо, правильно вычислил, что до этого в Житовичи явитесь вы, – он все-таки великолепный психолог! И распорядился проводить регулярные зачистки на местности, поскольку вы сами шли к нему в руки. Единственное, чего профессор не предусмотрел, – это нашего визита.

– Если бы Красин пообещал нас с собой взять, мы бы в Житовичи сами не поехали!

– Красин – это руководитель операции? Молодец, очень грамотно поступил! Если бы вам было обещано участие в оперативных действиях, то нужно было заранее сообщать и день их проведения. А это уже грозило утечкой информации: у тебя подруги, у Шантера – девушки… Знаешь, как я поступил бы на его месте? Отшил бы вас с Ромкой, пообещал бы взять с собой Жукова: он, вроде, начальник, поэтому может сорваться с места внезапно, а, значит, не требовать предварительной информации. Потом заставил бы вас сидеть дома, обеспечив охраной, а операцию провел бы внезапно и, конечно, без Жукова.

– А почему без Жукова?

– На всякий случай: ведь, как минимум, за двенадцать часов его все равно нужно было бы предупредить. А по телефону тоже могли подслушать! Мне только одно неясно: как вы с Ромкой конкретный день вычислили? Или поехали наобум? И почему Красин вас не взял под охрану?

– Он взял, но мы специально выехали очень рано. И поехали не наобум, а все вычислили методом индукции и дедукции.

И я рассказала Глебу о тягостных днях заключения и об издевательствах сурового Красина. А еще позлорадствовала на тему Борьки, который завтра останется с носом!

Полторанин с интересом выслушал и признался, что на месте Жени он взял бы нас с Ромкой в наручники. А у меня вдобавок отобрал бы и средства связи, чтобы я не могла подбивать подрастающее поколение на рискованные авантюры. Потом спросил:

– Я на все вопросы ответил? А теперь излагай, что произошло здесь, пока меня не было!

И я изложила историю о двух неудавшихся автомобильных авариях, хотя и была убеждена, что он уже знал об этом, и о своей беседе с Чижевским. И поинтересовалась:

– Как считаешь, профессор валял дурака или действительно он не так гениален, как нам представляется? Но тогда, получается, что над ним кто-то есть? И что этот «кто-то» должен из себя представлять?

– Чижевский действительно гениален, – задумчиво сказал Глеб, – но почему-то уж слишком светится. То ли мистифицирует, то ли выплескивает свою страсть к авантюрам, а, может быть, лично изучает противника. Несомненно, в душе он немножко артист. Но над ним, конечно же, кто-то есть. Я бы мог попытаться нарисовать психологический портрет: эта личность владеет огромными средствами и знаниями, что дает ей неограниченную власть над людьми, математическим умом и безукоризненной логикой, и, в отличие от профессора, абсолютно бесстрастна.

Я знала лишь одно подобное существо, но говорить о нем не хотелось. И мне опять показалось, что Полторанин как-то по-особому относится к Чижевскому, и даже мелькнула мысль, что они знакомы. А еще я подумала: «Посетил ли Красин дачу в Сосновке? И если нет, то могу ли я раскрыть его планы Глебу? Не будет ли это разглашением тайны, доверенной мне? Я же все-таки не какое-нибудь трепло!» И тут же сказала, помимо своей воли:

– А Красин собирался в Сосновку!

– А он там уже побывал! – поддразнил меня Глеб.

Может, ты знаешь, что он там обнаружил? Действительно ли на даче хранятся картины, или Веллер был прав: они лишь периодически выставляются? И почему вокруг дачи огромный неприступный забор?

– Дача не приспособлена под вернисажи, – подтвердил Глеб слова Веллера. – Но несколько картин там действительно нашли. А еще огромную лабораторию, оснащенную компьютерами. Но, боюсь, милиция не скоро сообразит, для чего она, даже если привлечет высококлассных специалистов.

– А вы сообразили?

– А мы сообразили! – кивнул Глеб.

Я оторопело смотрела на него:

– Так вы и там побывали? Может, даже вместе с Красиным, но он об этом не помнит?

Глеб молчал. И я подумала, что мне стало бы сейчас страшно, если б я не знала его. Но ведь кроме Полторанина есть и другие? Я же видела ребят, приехавших с ним на джипе!

– Ладно, – вздохнула я, – так ты можешь сказать, что нашли на даче?

Глеб кивнул:

– Попробую популярно и в двух словах. Дача оснащена оборудованием, на расстоянии снимающим показатели жизнедеятельности человеческого организма: частоту пульса, давление, выброс адреналина и так далее. Приборы находятся в трех помещениях: там, где выставляются картины, в оружейном зале и в музыкальном салоне. Посетителям демонстрируются те или иные полотна, потом их водят по залам, результаты сканирования заводятся на компьютер, анализируются.

– То есть, после знакомства с произведениями искусства и оружием изучается реакция людей на позитивные и негативные раздражители? – уточнила я, вспомнив, что это же самое предполагал Шантер.

– Умница! – похвалил Глеб. – Затем создается программа, позволяющая вносить в картины некоторые коррективы, меняющие реакцию на противоположную. Они совершенно незаметны: чуть-чуть изменяется цветовая гамма, выражение глаз на портретах, сдвигается перспектива и, в результате, гармония нарушена. Плюс меняется на минус и снова изучается реакция зрителей.

– Ужас! Но ведь специалисты могут определить разницу?

– Зато она не видна на репродукциях и в буклетах, которые печатаются огромными тиражами! Беда в том, что вы сосредоточили внимание на одном лишь Чижевском, а с ним работает много специалистов из других областей науки. И если бы вы учли это, то получили бы более объемную картину.

– Глеб, ты говорил в Вишневке об утечке сведений из секретных лабораторий, но тут речь идет о самостоятельных исследовательских центрах, о которых, кстати, упоминал и Веллер. Откуда же взялись ученые, которые там работают? И поскольку они – профессионалы высокого уровня, почему их не хочет переманить государство, чтобы направить сомнительное творчество в законное русло?

– Ну, во-первых, – сказал Полторанин, – государство тоже живет не по Библии, а, во-вторых, эти парни уже работали в государственных структурах. Ведь не все же они изначально стремились пахать на криминал, многие вынуждены были пойти на это. К примеру, психотронное оружие в СССР разрабатывали двадцать засекреченных научно-исследовательских центров, расположенных в Минске, Москве, Новосибирске и других городах. И, конечно же, они не всегда могли устоять перед соблазном проверять результаты своих разработок на местном населении, но это уже совсем другая история.

А после перестройки финансирование прекратилось, и специалистов попросту разогнали. И сейчас ученые из НИИ сталкиваются со зловещим явлением: людей, потерявших память, становится все больше, и кодируют их профессионалы, работающие на криминал. Я бы никогда не оставлял без куска хлеба ученых, силовиков и спортсменов, потому что все они имеют реальный шанс заработать его на обратной стороне жизни!

Я представила Глеба и его коллег «на обратной стороне жизни», и мне стало страшно! А что могло удержать их в случае краха? Крепкий нравственный стержень? Сомнительная гарантия в наше время: почти любой стержень при желании можно сломать, а христианские добродетели еще не успели раствориться в нашей крови, и, в лучшем случае, это произойдет лишь у следующих поколений.

– А ты уверен, что засекреченные центры перестали существовать?

– Нет, конечно, – ответил Глеб, – но информация об их закрытии должна утешить твоих коллег. А полностью уничтожить лаборатории было бы глупо. Но сейчас профессионалы противостоят профессионалам, и, по мнению специалистов, почти половина всех серьезных деловых и политических переговоров ведется под психологическим контролем. И столько же важнейших решений принимается под воздействием психологов. Но я считаю, что их процент намного выше.

– Под чьим именно контролем? – удивилась я.

– Противной стороны, криминальных структур, неизвестных сил, да мало ли кого!

– А почему ты мне все это рассказываешь?

– Ну, общие сведения секретом не являются, а что касается моей работы, то я раскрываю лишь мизерную ее часть и делаю это намеренно. Вряд ли мое руководство одобрило бы такую откровенность, но я полностью доверяю тебе. Поскольку ты и твои друзья ввязались в смертельно опасную игру, считаю, что вы должны владеть информацией, которая может обезопасить вашу жизнь. Тем более, что ваш маленький коллектив уже созрел для этого. А, главное, структура, где я служу, так же, как и подобные ей, исходит, в основном, из принципа целесообразности, а это самый опасный принцип из всех существующих. Поэтому я уверен, что могу поделиться с надежными людьми кое-чем из того, что мне известно.