Текст книги "Уровень ZERO – 2. Пейзаж с дождем"

– Так, может, оттуда и пришло выражение: «называть вещи своими именами»? Может, это магическая формула, значение которой мы не помним? А вдруг точность формулировок является ключом к сути материи?

– Может быть, – согласился Глеб, довольный, что отвлек меня от опасной темы. – У египетских царей, согласно легенде, была книга, написанная таким образом, что, по мере чтения, человек начинал понимать язык зверей, растений и всего сущего. Наши предки тоже знали мощь слова и отвечали за него, вспомни поговорки о том, что «слово – не воробей» и «молчание – золото». А речь у славян считалась даром, ниспосланным свыше. Это я к тому, что Чижевский не случайно занялся историей, он там такого накопал, что мы и представить себе не можем! А в последнее время увлекся филологией. И сочетание всех знаний дает ему необычайную силу. Поэтому повторяю: держись от него подальше, тебе с Чижевским не справиться!

– А почему его не прикрывает хозяин?

Глеб пожал плечами:

– Мне почему-то кажется, что назревает конфликт, и профессор хочет освободиться от давления сверху. Ведь оттуда, похоже, он никаких гарантий не получает!

Я не знала, как подступиться, чтобы выяснить правду о новых разработках Чижевского, поэтому спросила в лоб:

– Новый проект действительно связан с параллельными мирами?

Глеб кивнул:

– Но я толком ничего не знаю о нем. Думаю, что и Чижевский пока не слишком продвинулся.

– И научные структуры при спецслужбах тоже этим занимаются?

Глеб издал неопределенное мычание, потом сдержанно сказал:

– Думаю, такие исследования ведутся. Только не знаю, идет ли речь о других измерениях? Я имею в виду, что в мире все гораздо сложнее, чем мы себе можем представить. Ты, к примеру, уверена, что, кроме нас, на Земле нет других, более развитых цивилизаций?

– Ты о динозавре и камне?

– Хотя бы, но не только о них.

Он взглянул на часы и поднялся:

– А теперь марш зарабатывать деньги! И учти: за два дня нужно успеть подготовиться к отъезду на море!

«Как же ему удается и, вроде, правду сказать, и при этом со следа сбить? – подумала я. – Так все же высшая цивилизация, параллельные измерения или мистификация?»

Нужно отдать Глебу должное: он сумел нас заинтриговать и хотя бы на время отвлечь от других, может быть, более опасных проблем.

Я принялась за макияж, а Глеб, ворча, стал привинчивать, приколачивать и подклеивать что-то в прихожей.

Убегая, я расслышала несколько комплиментов в свой адрес: «разгильдяйка», «лентяйка» и почему-то «беспризорница».

По дороге в редакцию грустно думала, что Ромка, похоже, все-таки прав: выпав из привычной жизни, Глеб может оказаться несносным и ему нужно срочно придумать занятие вне дома. И с ужасом представила свое существование, если он станет требовать класть вещи на свои места, тщательно гладить белье, есть здоровую пищу, приходить домой вовремя и все прочее, что мне категорически противопоказано! Но я надеялась, что все как-нибудь образуется, потому что жить без Глеба уже не могла. И я простила ему ложь, которую он только что выдал.

Однако ложью было не все, и я бы не догадалась о ней, если бы не слова: «Неужели и этот все понял?» Конечно же, Глеб имел в виду Чижевского! Но коль он серьезно отнесся к пророчеству экстрасенса, выходило, что в центре зловещей истории могла находиться я, а не Полторанин? Или вся наша дружная компания?

Но тогда Чижевский появился в Сосновке не случайно, и меня затащили на дачу не просто так, – в этом Веллер был прав. А если продолжить мысль, то выходило совсем уж плохо: профессор мог подстроить нашу встречу с Глебом, а после – паломничество к синему валуну! Но зачем? Чтобы раскрыть наши возможности? Но что ему с того?! Мечтает о таких лабораторных крысах, как мы? Или жаждет сотрудничать, если преодолеем «уровень ZERO»?

У меня похолодели кончики пальцев при мысли, что все мы находимся под контролем сил, о которых даже не подозреваем. И эти силы, возможно, диктуют нам каждый поступок… И наш роман с Глебом – всего лишь просчитанная программа, которая держит нас друг возле друга и облегчает этот процесс… Тогда получается, что я попала в их поле зрения давно? Или не только я, но и Борька с Ромкой? И Глеб? И им тоже управляют?

Я взяла стакан и отвернула кран до отказа. Струя ударилась о раковину, запенилась, закрутилась и пролилась в бездну, а я тупо смотрела на водоворот, пока не заныла от холода рука, которая почему-то оказалась мокрой.

Я набрала воды и залпом выпила. Завернула кран. Вытерла руку. Постояла немного. И тихо рассмеялась: не мог Чижевский просчитать все, что я сделала сейчас! И если бы я захотела вскрыть вены или швырнуть кувшин за окно, он бы не помешал! А ведь любое из этих действий тянуло за собой другие, которым противостоять, не находясь рядом, было невозможно.

Но мог ли профессор переиграть Глеба, с которым довольно долго общался? И сделать его послушной марионеткой?

Я вспомнила бесконтактный бой на опушке: ну, нет, кого-кого, но Полторанина Чижевский бы себе не подчинил!

Потом представила глаза Глеба, его губы, руки… Нет, это тоже исключено: такие чувства искусственно вызвать невозможно!

И тут мне в голову пришла новая мысль: а что если нас просто боятся? Кто знает, сколько ступеней вверх можно пройти, начиная от уровня ZERO, на котором мы находимся? Вдруг подниматься можно бесконечно, и на каком-то этапе у нашей компании есть шанс сравняться в могуществе с теми, кто стоит над Чижевским? И поломать им все планы? И поставить стену на их пути к управлению человечеством? А ведь, похоже, к этому все шло!

Но тогда чего хочет Чижевский? Взять нас под жесткий контроль, выполняя волю хозяев? Или, наоборот, использовать в личной борьбе с ними?

Я встряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли, вдохнула аромат белых хрупких цветов, которые держал в руке встречный парень, и глянула на часы: стрелки явно не желали замедлять ритм.

Мне удалось избавиться от тревоги, и лишь на самом донышке подсознания остались едва уловимые, зябкие, как озноб, сомнения.

ХХIII

Чтобы опоздание не выглядело неприличным, пришлось ловить такси. Коллеги уже успели влиться в стремительный поток рабочего времени, но при моем появлении отвлеклись от процесса, и Ромка плотоядно спросил:

– А что сегодня на обед Полторанин готовит?

Борька засмеялся, я зарычала. Потом позвонила адвокату Ферзя, сообщила, что его клиент может возвращаться с чужбины, так как дома ему ничего не грозит, и стала лихорадочно завершать оставшиеся дела.

Перед обедом приунывший Шантер собрался за чебуреками, но тут дверь отворилась, и в кабинет ввалился парень, держа перед собой пирамиду из коробок с пиццей. Глаза у Ромки загорелись, как у оголодавшего кота, а парнишка сказал:

– Сейчас принесу салаты и фрукты.

– Сколько с нас? – спросил изумленный Жуков.

– Все оплачено, – лаконично сообщил парень и побежал за салатами.

– Зинаида, – заорал Ромка, запуская руки в коробку, – я вчера был неправ: не отпускай от себя Полторанина!

– А чем он сейчас занимается, почему не пришел? – с любопытством поинтересовался Борька.

– Приколачивает что-то и поминает меня тихим, не злым словом, – нехотя отозвалась я.

Борька рассмеялся.

На следующей неделе планировался выход очередного номера журнала с сенсационными эксклюзивными материалами об операции в Житовичах. Там рассказывалось о чудовищных убийствах обитателей приюта и бесчеловечных экспериментах, а также скромно упоминалось о нашей роли в раскрытии этого опасного дела. Рейтинг издания должен был подскочить до небес, но освещать случившееся следовало осторожно, тщательно просеивая информацию и оставляя самую ценную при себе. Это давало возможность не только продолжить журналистское расследование, но и вывести его на новый виток, не привлекая внимания спецслужб, которые, по нашим сведениям, собирались наложить лапу на проведенную операцию. Но пока они раскачивались, соображая, насколько ценны ее результаты, у нас была фора.

И я предложила:

– Поскольку на всей этой истории еще не поставлен гриф секретности, давайте возьмем интервью у Красина и его руководства! И тогда всем этим халявщикам из спецконтор будет трудно присвоить чужие лавры!

Народ встретил идею «на ура» и принялся звонить Жене. Тот обещал обсудить ее с начальством.

Посеяв зерна авантюризма в умах силовиков-соратников, мы удовольствием принялись за пиццу. И вдруг Ромка спросил, облизывая пальцы:

– А Полторанин действительно подает в отставку?

Я поперхнулась от неожиданности. Откашлявшись, пожала плечами:

– Обещает!

– Никуда он не денется от своей работы, – безапелляционно заявил Шантер. – Правда, Боря?

И я поняла, что они с Жуковым этот вариант уже обсуждали.

Борька укоризненно посмотрел на юную непосредственность и вздохнул:

– В отставку он, может быть, и подаст, но вот бросит ли службу?

Меня на этот счет тоже терзали сомнения, но я не успела их сформулировать.

Жуков почувствовал это и, приободрившись, продолжил:

– Вряд ли такой профессионал, как Полторанин, откажется от исследования параллельных миров, если только речь действительно идет о них. А в свободном полете и мирами, и другими темами заниматься проще: во-первых, он не подставит тебя, а, во-вторых, сможет использовать любые, даже самые запрещенные методы. Что возьмешь с авантюриста-одиночки? Думаю, и его начальству такой вариант по душе.

– Ну, Зинаида-то в любом случае рискует, пока находится рядом! – возразил Ромка.

– Но не в такой степени! Если Глеб не будет завязан на своей конторе, то с шантажом и различными угрозами станет разбираться сам. А это допускает самые опасные и экстремальные действия с его стороны!

– Он говорил, что у Чижевского, возможно, возникнут трения и разногласия с личностью, которая стоит над ним, – вспомнила я. – А, может, с личностями.

– Тем более, – обрадовался Ромка. – Глеб Валентинович даже сможет на время заключить союз с профессором, чтобы выйти на его шефа, который, несомненно, представляет более серьезную опасность! Думаю, что без Чижевского до него вообще не добраться. Может, профессор, предлагая спонсорство, не объявлял нам войну, а намекал на сотрудничества?

– А ты уверен, что сотрудничать с преступником нравственно? – усомнилась я. – Он же сознательно убивал людей! И не думаю, чтобы Глеб ставил задачу выловить шефа Чижевского, это же не заяц!

– Но тибетцы со своими знаниями и технологиями работали на Гитлера во время второй мировой войны! – возразил Шантер. – А в Интернете я наткнулся на интервью далай-ламы, который считает, что во имя великой цели можно даже идти на компромисс со злом! Что же касается шефа Чижевского, то поймать его, конечно же, сложно. Но, возможно, Полторанину нужно лишь выйти на его след?

Я об этом не думала, но сейчас вынуждена была признать, что для выполнения подобных планов отставка – удачный вариант. И если профессор предлагает заключить перемирие, так, может быть, действительно имеет смысл воспользоваться такой возможностью, чтобы собрать больше информации? А к Полторанину у него будет гораздо больше доверия, если тот официально перестанет служить.

«Интересно, – подумала я, – Чижевский сам определяет темы своих разработок или их диктуют и финансируют сверху? И если тема параллельных миров спущена сверху, то она не может носить теоретический, абстрактный характер: бесстрастная личность с математическим складом ума, а именно такой психологический портрет шефа Чижевского набросал Глеб, не станет вкладывать огромные средства в то, что не приносит практической пользы! А это значит, что разработки Чижевского могут привести к глобальной катастрофе».

Я изложила соображения ребятам, и они со мной согласились.

– Вполне возможно, что из-за этого профессор действительно вынужден стать нашим союзником хотя бы на время, – предположил Борька, – он же не дурак, и понимает, насколько опасны подобные игры!

– Если только он сам не хочет поспорить за власть над миром! – встрял Шантер. – И не случайно у Полторанина готова характеристика мифического шефа Чижевского: значит, он собирал о нем сведения! Более того, я уверен, что он многое знает и о новых разработках профессора.

А, может, Глеб Валентинович надеется поменять у его исследований минус на плюс, чтобы применять потом в мирных целях? Они же знакомы, вдруг Чижевского вынудили работать на криминал? И ему нужен лишь толчок, чтобы вернуться на прежние рельсы? Может, профессор сам жаждет этого?

Я слабо верила в благие намерения Чижевского и еще меньше в альтруизм Глеба. Гораздо больше меня волновало другое.

– А зачем Полторанин мне рассказал о научных планах Чижевского? – спросила я, потому что этот вопрос не давал мне покоя. – Чтобы использовать в качестве приманки?

Борька покрутил пальцем у виска:

– Ты в своем уме? Просто он изучил тебя и понял, что рано или поздно заинтересуешься его действиями, которые обязательно выйдут за рамки частного сыска. И решил подстраховаться: сообразив, что речь может идти о работе на прежнюю структуру, только под прикрытием, ты не наделаешь глупостей и его не подставишь. А, кроме того, задав верное направление для проявления любопытства, он сможет контролировать тебя.

В словах Жукова был резон. Но зачем тогда Глеб предлагать мне уехать навсегда к пальмам?

– Да он и не предлагал вовсе, – объяснил Борька, – а сказал просто так, к слову, поскольку был уверен, что не согласишься. Кстати, мы с Шантером думаем, что работа над проникновением в параллельные миры уже ведется.

Ромка радостно закивал:

– Представь: волновая информация о геноме человека или другого существа передается на другую планету или в другое измерение. И, поскольку информация первична, там, в соответствии с заданной программой, возникает живое существо, то есть, материализуется носитель этой информации! Так можно заселять любые пространства!

У меня глаза на лоб полезли:

– Тебе не кажется, что это уже чересчур? Во-первых, в других мирах, а, тем более, на других планетах иные условия, а, во-вторых, Глеб говорил об управлении сознанием и подсознанием, а не о материальном путешествии! И, самое главное: из чего, по-твоему, будет формироваться материя?

– Это же элементарно! – завопил Шантер. – Передавая генетическую информацию в другие условия, нужно предварительно внести в нее соответствующие коррективы, чтобы живое существо смогло там жить. Это, кстати, объясняет и облик странного водителя черного джипа, который целил в Полторанина. А телесная оболочка по заданной программе может формироваться из любой существующей материи: к примеру, из света и даже из информации, которая тоже материальна. Об остальном мире я уже и не говорю!

– Ну, хорошо, а как быть с неодушевленными предметами?

– Да точно так же: задается программа, и, в соответствии с ней, в данном квадрате на данном отрезке дороги в определенное время возникает автомобиль, а спустя несколько мгновений исчезает без следа! И никакой мистики! Это, кстати, объясняет и появление неуловимого Джека Потрошителя на лондонских улицах! То есть, задание может даваться из нашего мира и реального времени через параллельное измерение, которое может использоваться как оффшорная зона.

Я совершенно одурела от Ромкиного натиска:

– Погоди, но тогда выходит, что эксперименты с другими мирами ведутся очень давно? Кстати, Полторанин намекнул, что речь может идти не о каких-то мифических измерениях, а о реальных древнейших цивилизациях, существующих параллельно нашей!

– А почему нельзя считать такими мирами прошлое и будущее? – удивился Шантер. – Ученые же доказали, что они существуют параллельно! Поэтому и необходима промежуточная зона: нельзя же предмет из одной точки пространства и времени переносить непосредственно в другую! И почему бы не предположить, что машину времени ваяли с натуры?

– Во-первых, не доказали, а предполагают одновременное существование прошлого, настоящего и будущего, – вмешался Жуков, – во-вторых, машину времени все описывали по-разному, а, в-третьих, обед закончился и пора возвращаться к реалиям!

Вид у него тоже был очумевший.

Мы договорились не посвящать пока в наши предположения Полторанина и с энтузиазмом принялись за работу. Но многие вопросы по-прежнему остались без ответа.

Мы так и не поняли, стоит ли над Чижевским одна-единственная личность, или речь следует вести о целой организации? И возглавляет ли сам профессор какую-то структуру из лучших умов планеты, работающих, к сожалению, вопреки благу человечества? Или же его связывают с коллегами временные отношения, в зависимости от темы разработок? А, самое главное: мистифицировал меня все-таки Глеб по поводу параллельных миров или нет? И, если такие разработки ведутся, то связана ли с этим его будущая отставка или действительно он хочет покоя?

– Нет, подруга, – словно услышав мои мысли, покачал головой Жуков, – никакого покоя: все только начинается!

– Опять накаркаешь! – злобно буркнула я и перекрестилась.

Я уже устала от экстрима и хотела любви и солнца, а еще тихого шуршания прохладной морской волны о песок.

В четыре появился Глеб и потащил меня в кафе, чтобы заранее изучить меню и сделать заказ. По дороге предложил пробежаться по магазинам, накупить шортов, маек, шляп и шлепанцев.

Когда переходили улицу, стали свидетелями забавной сцены: из стоявшего на светофоре мерседеса высунулась обритая голова и со смаком сплюнула прямо на девичьи сандалики древней старухи, ковылявшей через дорогу. Бабка резво подскочила к машине и огрела голову зонтиком. Та трусливо спряталась, мерседес тронулся, а бабка с видом царицы Савской прошествовала дальше.

Глеб засмеялся и сказал:

– Эффект золотой рыбки!

Я вопросительно взглянула на него.

– Это когда на человека, чье сознание доросло лишь до нового корыта, сваливается столбовое дворянство или мерседес.

– Я куплю газету и догоню тебя, – добавил Глеб, задерживаясь у киоска.

Я сделала несколько шагов, вдруг к тротуару прижалась роскошная иномарка, дверца отворилась, оттуда вывалились двое выпивших мужиков и стали приглашать покататься, пытаясь галантно лобызнуть ручку. Это было так неожиданно, что я растерялась…

Через мгновение они отдыхали, повиснув на капоте, а Глеб, завидев спешащего к нам постового, обнял меня за плечи и потащил на такси.

– Опять Чижевский? – все еще не придя в себя, пробормотала я.

– Какой Чижевский?! – ледяным тоном процедил Полторанин. – Ты что, не заметила, что у них глаза, как у мартовских котов? Испугалась?

Я покачала головой.

– Вот и молодец! Видишь, как цигун помогает!

Ловеласы были безобидны, просто оказались не в том месте и не в то время, а, главное, решили одарить вниманием не ту женщину. Но разочаровывать спасшего меня Глеба, я не стала и задала давно мучивший меня вопрос:

– А под какой фамилией ты фигурируешь в официальных бумагах?

– Под разными, – отозвался он. – И под своей тоже.

– А почему не спрашиваешь, откуда она мне известна?

Полторанин насмешливо посмотрел на меня:

– Твоя подруга – из военного городка, где обитают вертолетчики, прошедшие горячие точки. Один из твоих ухажеров наверняка решил произвести впечатление и похвастаться подвигами: показал альбом, где ты меня и увидела. Разве не так?

Я вздохнула и подумала: «Как же все-таки с ним трудно!»

В кафе было сумрачно и тихо. Мы заняли длинный стол у окна. Глеб бегло просмотрел меню, заглянул в карту вин, поморщился, подозвал администратора, сразу же его обаял, и они отправились знакомиться с местными погребами.

Подошел официант и протянул мне аккуратно завернутый и перевязанный крест-на-крест плоский прямоугольный предмет. Я прикоснулась, ощутила струящееся тепло и сразу же поняла, что это такое.

Глянула в окно: на меня, улыбаясь, смотрел Алексей Стасевич. Немного поодаль, тревожно оглядываясь по сторонам, стояли двое крепких элегантных парней с умными глазами и волосами до плеч.

Заметив мое беспокойство, Алексей сделал рукой успокаивающий жест, подмигнул и в сопровождении стражей направился к длинной белой машине. Дверца захлопнулась, автомобиль плавно тронулся и исчез.

Появился Глеб с другом-администратором, в каждой руке у них было по две бутылки марочного шампанского, не значившегося в прейскуранте.

– Что это? – удивился Полторанин, кивнув на сверток. – Цыганские презенты?

– «Пейзаж с дождем», – сказала я.

– Здесь был Стасевич?! – Глеб бросился к окну.

Потом спросил:

– И как он?

– Надеюсь, с ним все будет хорошо.

Глеб задумчиво и как-то слишком серьезно смотрел на меня.

– Ну, что? – не выдержала я.

– Господи, как же я люблю тебя, – хрипло сказал он. – Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя!

Полторанин впервые произнес эти слова, и я была благодарна за это.

Над дверью зазвенел колокольчик, в симфонию кафе вплелись новые звуки, и тончайшие цветные оттенки обогатили его палитру.

Я поняла, что пришли мои друзья, Глеб улыбнулся и, словно салютуя, с громким хлопком открыл шампанское.

…Мимо кафе скользнул темный автомобиль, и мне померещилась в окне его издевательская усмешка Чижевского…

КОНЕЦ