Текст книги "Принцесса для киллера"

Глава 65

Мэри Кац

Я возвращаюсь домой. Поднимаюсь по лестницам и закрываю за собой дверь в спальню. Облокачиваюсь о нее спиной и закрываю глаза, улыбаясь, как пристукнутая.

То, что случилось между мной и Джокером, было непередаваемо…

– Фил… Что же ты сделал со мной…

С губ слетает имя любимого. Тело пылает от его отметин, его ласк, а между ног побаливает все еще при каждом шаге.

И это, как я почувствовала, он еще сдерживался, пытался не навредить.

Медленно избавляюсь от одежды и иду в ванную, пока вода, набирается бросаю взгляд в зеркало и не узнаю этой томной красавицы с румянцем на щеках и шальным блеском в глазах.

Люблю своего монстра. Парня с изуродованным лицом. Раньше считала, что и внутри он такой же покалеченный, бездушный…

Теперь все иначе.

Фил допустил меня до своих чувств, показал, каким может быть, и оглушил своей человечностью, пониманием.

Безжалостный убийца оказался парнем, способным жертвовать собой и принимать решения.

– Я пока не знаю, что именно предприму, девочка, но ты будешь моей.

Осторожно опускаюсь в теплую воду, которая расслабляет мышцы и снимает напряжение. Я подарила девственность любимому мужчине и ничуть не жалею о совершившимся.

С этой мыслью я опускаю голову на бортик и прикрываю глаза, не замечаю, как уплываю в сон.

Звонок застает врасплох. Беру гаджет с полотенца, жму на кнопку и слышу хрипловатый, бархатистый голос Фила:

– Маша. Я приду за тобой. Верь мне.

– Фил, что происходит?!

Резко сажусь, и остывшая вода выливается на пол.

– Ничего, принцесса. Все хорошо. У меня сделка с твоим отцом. Я сказал, что хочу тебя себе и получил условия, которые я выполню.

– Ничего не понимаю…

Растерянно шепчу и голос начинает дрожать. То ли от холода, то ли от захлестнувших эмоций.

– Тебе не нужно понимать. Просто помни все, что сказал.

– Я люблю тебя, Джокер… – выдыхаю едва слышно.

– Принцесса… дождись меня.

Отключается.

Сжимаю телефон в руке так, что костяшки белеют. Выхожу из воды и заворачиваюсь в теплый халат.

Меня опять начинает знобить. Последствия перенесенного ужаса дают о себе знать.

– Мама, мамочка… ты мне так нужна…

Плачу. Понимаю, что Джокер опять пошел на риск. И он не побоялся прийти к отцу и просить меня себе.

– Я все выдержу и буду ждать его.

Верю этому жестокому и дерзкому парню. Знаю, что не предаст. Доверяю безоговорочно.

Вот оно – мое первое настоящее чувство. Это не детская надуманная влюбленность, как было с Даней. Именно сейчас, когда я познала близость и страсть, когда эмоции захлестнули, все встало на свои места.

Фил мужчина, который заставил прочувствовать всю муку наслаждения, взял меня всю, целиком без остатка, с особой жестокостью и мне понравилось.

Глупая рыжая девчонка стала женщиной с Филом Гринвудом. Я ему сердце отдала и увидела его душу. Совсем не искалеченную. Джокер человечен. В нем добра больше, чем в любом, кто считает себя добропорядочным гражданином…

Мобильник опять вибрирует, хватаю на эмоциях, не глядя и чуть не брякаю имя любимого, но вовремя торможу, услышав жесткое:

– Зайди ко мне в кабинет.

Отец даже не ждет ответа и отключается.

– Вот и час расплаты. Недолго заставил себя ждать…

Одеваюсь с каким-то странным ледяным спокойствием. Впервые выбираю одежду, которую одела бы Аврора…

У нас с мамой пижама-пати. С детства повелось. Рора в ночнушке сидит со мной в кровати и смотрит молодежную комедию.

Смотрю, как героиня шлепается с огромных каблуков и задаю навеянный кадром вопрос:

– Мам, вот объясни мне, почему ты даже дома на шпильках?! На этих ходулях я и часа не выдерживаю, вон, даже в фильмах с них можно шлепнуться и перелом заработать…

Аврора бросает на меня задумчивый взгляд.

– В чем конкретно вопрос? Каблуки – дело привычки, Ри.

– Я не могу понять, зачем дома-то?! Ну на встречах понятно, вечеринках…

– Для себя. Мне комфортно.

Весело подмигиваю и закидываю в рот очередную порцию соленого попкорна.

– А может, до сих пор отца соблазняешь?!

– Не без этого. Мне нравится внимание моего мужчины. Ты уже взрослая девочка. Вот тебе совет. Люби себя и тебя полюбят.

– Ма, папа – он вообще безэмоциональный.

Заразительный смех матери заставляет улыбнуться в ответ.

– Машка, внешне холодный мужчина может быть кипящим вулканом. Снаружи скала, а внутри магма.

– Ой, ладно, не просвещай. Я этого не переживу.

– Меня никто в свое время не просветил. Дошла путем проб и ошибок, последних было предостаточно. Твой отец вообще уникум. Такой стержень имеют единицы.

– Деспот он!

– Запомни на будущее. Даже самые злые мужчины могут терять контроль от вида женской уязвимости… Чтобы подчинить зверя, тебе не нужно быть сильной, не перегнешь. Но… Можно быть ласковой… Даже самого свирепого можно усмирить, погладив по вздыбленной шерстке…

Отгоняю слезы. Мама выкарабкается. Она сильная.

Собираю волосы в высокий хвост и надеваю строгое кремовое платье, правда, вместо лодочек, которые выбрала бы мама, выбираю удобные балетки.

Немного привожу в порядок лицо. Несколько мазков кисточкой, чуток хайлайтера и из зеркала на меня смотрит симпатичная, уязвимая рыжая девушка, точнее, уже женщина…

Спускаюсь по мраморным лестница со всем достоинством. Высоко поднимаю голову и успокаиваю себя.

Стучу в кабинет отца и, не дожидаясь, ответа захожу.

Иван сидит за столом. Отец физически очень крепкий. Окидывает меня прицельным взглядом, словно на секунду запнувшись. Моргает и из глаз на мгновение пропадает холодность.

Так он на Рору смотрит. Знаю. Я сейчас чем-то неуловимо напоминаю мать.

– Бу…

Резкий звук в самое ухо, и я подпрыгиваю, разворачиваюсь и встречаюсь с веселой зеленью глаз, оттенок напоминает мой, но более глубокий, вязкий, как листва после дождя.

– Аааа! Мииит!

Бросаюсь на шею своего великана и обнимаю. Все выстроенное самообладание и достоинство леди летит к чертям, обнимаю засранца и неожиданно для себя плачу на широкой каменной груди старшего брата.

– Мама, Митрий, мама в больнице…

Рыдания выходят глухими, и дорогая шелковая сорочка Димы пропитывается моими слезами, оставляющими некрасивые разводы на тонкой материи.

– Так, конопатая, сопли свои хорош по мне размазывать!

Огромная ручища давит на плечо, и мой ненавистный братец сажает меня в кресло, и вкладывает свой бокал в трясущиеся руки.

– Пей, рыжуха, залпом.

Не задумываясь исполняю приказ, и стоит огненной жидкости упасть в пустой желудок, как начинаю кашлять.

– Димитий, какого черта ты творишь?! – рявкает отец.

– Ну, обычно помогает… – отвечает балбес, останавливая на мне цепкие глаза.

– Я на успокоительных, умник! – с трудом выдавливаю. Голова начинает кружиться и меня подташнивает.

– Сколько ты не ела, Мария?! – голос отца отдает металлом.

– Не помню…

Я выбрасывала содержимое подноса у себя в комнате в унитаз, потому что от одного запаха все нутро сворачивалось узлом.

Щелчки пальцев перед глазами.

– Не отключайся только, – Димитрий серьезен, наблюдает за мной нахмурившись, наклоняется ко мне и трогает мокрый лоб, затем обращается к отцу: – Почему Мэри не в больнице? На лицо проблемы.

Пауза и ровный голос отца:

– Госпитализация пока не нужна. Ей предписан покой.

– И поэтому ты позвал сеструху в кабинет, чтобы устроить ей разбор полетов?!

– Успокоился и сел, – чеканит отец и переводит внимание на меня. – Мария, ситуация сейчас интересная сложилась, и я требую прямых ответов.

Отец не ведает жалости, вытираю слезы, встретив тяжелый взгляд.

– Я готова.

– На тебя прилетела предъява прав. Джокер тебя хочет себе. Что у тебя с ним?!

Встречаюсь взглядом с Северным Ледовитым океаном. В прорубь с головой прыгаю, но не собираюсь прятаться. Говорю чистую правду.

– Я люблю его, отец.

Тишина. После той фразы даже Мит не ерничает, не лезет со своими шуточками да подколками.

– Я заплатил ему пол-ляма, Маша, и он слился.

Глаза распахиваются от услышанного и сердце попускает рваный удар.

– Заплатил?! – повторяю в шоке. Психика у меня расшатана и уязвима. Мне становится нечем дышать. Кажется, что меня душат. Открываю рот, как рыбка, выброшенная на сушу, в поисках кислорода, но не могу сделать вдох.

Невидимый хомут обворачивается вокруг шеи и где-то внутри бьется истерзанная мысль, что не мог Фил так со мной поступить.

– Шит, ты совсем с катушек съехал?! Добить ее хочешь?

Перед лицом возникает бешеная физиономия братца, глаза горят, жилы на шее вздулись.

– Не продался мужик твой, Ри. Успокойся!

Резко вдыхаю, как по щелчку. Кислород будто запустили в легкие. Ошалело смотрю в отрешенное лицо отца со сжатыми побелевшими губами.

– Значит. Любовь.

Кивает своим мыслям. Молчит недолго, а затем поражает, снисходя до объяснений.

– Слушай меня внимательно, дочь. У меня с Джокером сделка. Если он тебя достоин, то через полгода жди его к нам в гости. Сыграем свадьбу и живите себе счастливо вдали от мира криминала. Если же пацан не придет в назначенный срок, значит, недостоин тебя, считай тогда, что я заплатил ему за отказ. По такому не убиваются, ты поняла меня, Маша?! Я ему шанс дал. Дальше решение за ним.

Смотрю в бесцветные глаза и перевариваю услышанное, пока до меня, наконец, не доходит, что мой отец, жестокий и безжалостный убийца, дает нам с Филом право на жизнь…

Но Кровавый Ваня не добрая фея из сказки. Перед моим мужчиной поставлены требования. Своеобразная поверка на вшивость.

Если Джокер справится, отец убедится в его верности, а если нет… то он мне прямым текстом дает понять, что слабак взял деньги и ушел, продался, сломался и отказался от меня за неплохие деньги.

Это не про Джокера. Я знаю. Я верю ему и в него.

Сжимаю кулаки и поднимаю голову.

– Он придет за мной, и я дождусь.

Встаю и выхожу из кабинета.

Мне дико хочется есть, и я не намерена сдаваться.

Глава 66

Фил Гринвуд

Жизнь.

Мать ее, эта долбаная жизнь интересная штука. Когда бабла нет. Ты мечтаешь его срубить. Когда оно появляется и в большом количестве, его вдруг становится мало.

Хочется больше. Хочется доказать, что я не хуже Вани Кровавого. Он мне в домишко свой носом тыкал.

Ну что же. Вызов принят. Джокер поднимется еще выше.

Старший мне дал вольную. Дал отмашку завязать с криминалом. Всегда думал, что не допрыгнуть до того, чтобы тебя отпустили, а вышло так, что и уходить не хотел. Потому что оставляю за спиной девочку. Свою Машу. На целых полгода.

Бросаю взгляд на особняк.

– Я вернусь за тобой, – проговариваю резко, выкидываю мобильник и кручу руль, выезжаю с территории.

Чтобы сделать легальный бизнес с нуля, без криминала и имея в запасе меньше миллиона зеленых, нужно выкрутиться и включить мозги.

Для обычной жизни бабки, что у меня имеются – предел мечтаний. Для моей цели – ничто. И шесть месяцев не срок, чтобы стать тем, кто войдет в дом Кровавого с парадного входа и потребует свою женщину как равный у равного.

Нужен риск. Нужен взлет, и как там говорила одна заумная девочка: “Все дороги ведут в Рим”?!

Ни хрена. Все дороги ведут в Вегас. В мир больших ставок и барышей.

Дороги и трасса, связывающая штаты. Люблю крутить руль. Помогает думать и наблюдать за потоком тачек, затеряться среди тысяч себе подобных и прикидывать возможные планы на будущее.

Ночной Вегас встречает меня веселухой и миганием рекламных баннеров. Паркуюсь и брожу бесцельно. Все просчитываю, что можно замутить.

– Пойти, что ли, делать ставки в казино? Разовый барыш. И ты в дамках.

Ухмыляюсь.

Да… Неплохой развод для лошков.

Казино – бизнес, и выиграть я там круто не смогу. Скорее, прогорю. Но оттянуться немного хочется, развеяться.

Поэтому захожу в первое попавшее заведение, беру выпить и сажусь за стол.

Покер.

Люблю играть. Люблю цифры. Я не ходил толком в школу, но вот улица многому учит, и я еще в трущобах контачил с каталами. Неплохие были мужики, веселые и шустрые.

Шулера обучили правилам, а мозги у меня, как оказалось, умеют запоминать и просчитывать комбинации.

Делаю небольшие ставки. Выигрываю чутка и расслабляюсь. Пью, выхватывая взглядом телочек, которые рядом с богатыми лошками сидят, поддерживают, а на мне взглядами залипают.

Особый сорт бабочек. Тоже разводят мужиков на бабки. Многие из них вообще на само казино работают. Я в теме. Опыт, как говорят, не водица. Не пропьешь. Кстати. Напиться тянет.

Всего ничего, как свалил от Кровавого, а по рыжухе своей уже сохну. Стоит только вспомнить ее, как в груди жжет. Я трахаться хочу только с ней. Подсадила меня, зараза, на себя. Одного раза хватило. Моя чувственная кошечка нежная и открытая, умеющая так сладко кончать на моем члене…

Опрокидываю в себя бухло и закругляюсь. О Маше думать и вспоминать на ближайшее шесть месяцев я себе запрещаю.

Дела на первом месте, а потом будет награда в виде красивой киски, которую я буду драть без перерыва, отрываясь за вынужденный целибат.

Когда телка, что меня взглядом уже раз двадцать трахнула, клатчик открывает и телефон достает, я ей в сумку пялюсь.

Пригласительный. Ничего особенного, но… наметанным взглядом снайпера цепляюсь за клочок бумажки. Пока не понимаю, но уже встаю и подхожу к бабенке.

– Привет.

Встречается со мной взглядом и улыбается кокетливо, глазками стреляет, кладу руку на стол рядом с раскрытой сумочкой.

– Привет, красавчик.

– Извини обознался.

Поизношу резковато и отхожу, слыша растерянное.

– Что?!

Больше не интересует. То, что заинтересовало, уже у меня.

Прохожусь по пригласительному и как булыжником по голове получаю, запнувшись на строчке с именем:

Открытие клуба “Порок”.

Приглашенная певица Адель…

Та ли это Адель, которая была помутнением? Которая пропала из трущоб после нашего разрыва, которую я искал, как ненормальный, чтобы просто понять, что у нее все хорошо…

Много дров мы с ней наломали. Она была моей привязанностью, девчонкой, которую полюбил, когда совсем пацаном был.

Помутнение.

Нет больше чувств к ней. Того безумия нет. Все как-то выцвело, но…

Хочу понять, она ли это. Певица… Знаю, что та девчонка была одарена с рождения. Она и попала в мир богатеев только благодаря таланту.

И мне бы выбросить эту бумажонку и идти дальше, но не могу.

– Золотая девочка… Адик…

Имя срывается с губ, но не причиняет привычной огненной боли. Смотрю даты. Сегодня.

Хочу увидеть ее. Убедиться, что у нее все хорошо. Слишком многое связывает нас. Общее прошлое и… мне не наплевать.

Сажусь в тачку и еду по адресу.

Пока выруливаю по дороге, воспоминания прошлого вспыхивают, и я вижу златовласую девчонку, плачущую на улице.

– Хэлло, Адик, чего ревешь?

Вскидывает голову, уперев в меня свои зареванные глаза, голубые, как небо над головой. Чистые. Не помню, когда выцепил ее взглядом, но она стала для меня тогда якорем, той, кто не вписывается в понятные реалии трущоб.

Вытирает слезы и улыбается. В глаза смотрит. Напрягаюсь. У нас – это агрессия, а от нее светом веет, теплом, солнцем. Солнечная девочка…

– Привет, Фил… – голос дрожит от слез. – Все в порядке. Все путем.

– Агась, поэтому и ревешь белугой и спринт по району устроила. Я за тобой от самого твоего дома тащусь.

Отвечаю чистую правду. Слежу за ней. Выискиваю. Хочу понять, чем зацепила. Такая непохожая на все, к чему привык.

– С чего это? – удивляется. Не понимает.

– Та ничего, нравишься ты мне, Адик.

Говорю как есть, а сам жадным взглядом прохожусь по худенькой фигурке. Помладше она меня, но в школе своей вечно зависает. В трущобах только на каникулах светится и то на подоконнике в своей конуре сидит в обнимку с книгой. Странная. Девчонка как девчонка. Тощая больно. Я люблю, чтоб с буферами были, а эта… сожмешь и раздавишь…

Опускает взгляд и пальцами тонкими играет, а у меня от вида ее рук сердце в груди стучит неровно. Смотрит прямо на меня и берет своей простотой. Обычно девчонки по-другому со мной себя ведут. Часто сами лезут. А тут просто говорит. Глазеет открыто, по-дружески. Мы с ней раньше учились в одной школе, пока я не бросил это дело.

Отводит глаза и смотрит в пол. Смутил золотую девочку вниманием.

Тянет к ней вдруг с силой, и я подхожу ближе, опускаюсь на корточки, в глаза заглядываю. Странно, но рвать хочется того, кто обидел. Имя хочу услышать и замутить очередную разборку.

– Что случилось, звездная девочка? Адик, поговори со мной. Может, смогу помочь… Посоветую чего.

Не давлю, но ответы получить хочу, а сам рассматриваю ее. Тянет магнитом адовым. Хочу дотронуться, стереть слезы пальцами и схватить за длинные светлые волосы, которые солнцем должны пахнуть.

Девочка из другого мира. Она учится в лучшей школе страны и мне пиздец как понятно, что не для меня это чудо…

Хмурится и бросает обиженно:

– С матерью поцапалась, Гринвуд.

Перевариваю инфу и вспоминаю, кто у нее в матерях числится. Вроде достойная тетка. На фабрике швея. Не шлюха.

За одно свои терки с папаней вспоминаю и улыбаюсь. Ничего серьезного у Адик не случилось. Легче дышать становится…

– А… ну с предками ссориться – это святое. Считай, взрослеешь, солнышко. Пойдем прогуляемся, красавица, пообщаемся… Как жизнь вообще?

Смотрит на меня, а в глазах тоска проскальзывает. Только ли ссора с матерью причина?!

Улыбается, шмыгнув носом. Забавная. С ней как-то дышать легче и воздух чище. С этой девчонкой смеяться хочется.

– Ну что, детка, встречаемся завтра?!

Хочу с ней замутить. Нравится. Посмотрим, что из этого получится…

А получилось то, что я за нее в огонь и в воду… А она всю жизнь другого любила. Только зла к ней нет, а сейчас ничего из былых чувств не испытываю.

Адель была помутнением. Меня на ней двинуло. Больные чувства. Которые выветрились и затухли, когда она чужое имя назвала в моей постели. После того, как орала подо мной и кончала от моих ласк.

Сердце мне тогда вырвала. Последнее, что от него осталось…

Только вот я ее понимаю. Верная она, преданная. Даже своему призраку.

Любил ее. А сейчас…

Нет больше чувств.

Но мне на нее не все равно. Слишком многое пережито с ней и мне просто нужно знать, что у светлой чужой женщины все хорошо…

– Hakuna Matata, Адик. Живи без проблем…

Глава 67

– Зачетный клуб, – присвистываю, тормозя у элитного заведения.

Показываю пригласительный и прохожу внутрь. Клуб забит под завязку. Недурной, все в золоте и кровавых всполохах, отображающих название.

Сажусь за дальний столик, спрятанный полумраком, спиной к стене, прикрываю тылы. Привык ожидать удара. Просчитываю все до мелочей. Отсюда прекрасно просматриваются выходы и входы.

Неплохой навык держать все на контроле. Спасал жизнь не раз. Слежу за движением толпы, окидываю безразличным взглядом развратных девиц, провоцирующих народ своими танцами.

– Что закажете?

Рядом возникает красотка в обтягивающем коротеньком платье. Блестит вся, переливается.

– Черный кофе.

Делаю заказ.

– Без сахара, без сливок?

Кокетливо улыбается и не спешит уходить.

Обращаю более внимательный взгляд на разговорчивую официантку. Смазливая и похотливая сучка намеренно привлекает к себе внимание, но встретившись со мной взглядом как-то резко бледнеет и делает шажок в сторону. Едва заметный, но я улавливаю.

Отпускаю взмахом руки, и девица срывается с места.

Смотрю шоу с танцовщицами и битовой музыкой. Зачетное местечко. Пью кофе и в следующую секунду грохаю чашку об стол так, что скатерть заляпываю.

Удар. Стремительный. Сильный. Меня выбрасывает из реальности. Обращаю ошалелый взгляд на сцену, где стоит красавица-певица с завораживающим голосом.

Смотрю на знакомую незнакомку в длинном красном платье.

Адель…

Интуиция и в этот раз не подвела.

Восхищение.

Его я испытываю, глядя на красивую талантливую девушку. Никогда не слышал, как она поет… Этот голос невероятен, пробивает до нутра, и я сгораю в собственных воспоминаниях. Когда-то я думал, что она была всем. Сейчас понимаю, что действительно выгорел. В душе лишь тепло к дорогому человеку осталось.

Адель поет песню “Home”. О доме, которого у меня никогда не было.

Прислушиваюсь к словам певицы, а перед глазами Маша и желание – невыносимое, непреодолимое найти этот самый дом в объятиях своей женщины.

Сижу в тени, скрытый от посторонних глаз, и наблюдаю за происходящим. Мне важно понять все ли хорошо у Адель. Теперь ясно, что она никогда не была моей. Всегда был “Тай”.

Подзываю официантку. Хочу кое-что для себя понять. Девчонка, недавно принесшая заказ, виляя крутыми бедрами опять подходит, улыбаясь во все зубки.

– Кто эта певица?

Задаю вопрос и смотрю в сильно накрашенные кошачьи глазки.

– Тебе с ней ничего не светит красавчик, – улыбка становится вымученной, и я продолжаю:

– Почему?

– Что в таких мужчины находят?!

Кусает губу в недовольстве. Интересная реакция.

– Да просто спрашиваю, краля, что, в ее сторону смотреть нельзя? С чего вдруг?

Мнется немного, выпячивает едва прикрытую грудь и бросает острый взгляд в сторону Адель.

– Эта девочка – под шефом. Если не хочешь быть расчлененным и выброшенным в овраг, остынь. Она с боссом на открытие клуба приехала. Его звезда…

– С шефом, значит.

Цепляю необходимую инфу и хочу кое-что проверить.

– Звать как его?

– Кого? – округляет в ужасе глаза.

– Босса твоего.

Берет паузу и, наконец, под гнетом моего взгляда отвечает:

– Гор Кириан.

Интересная инфа. Задумываюсь. Не вяжется. Единственную любовь Адель зовут не так. Тут у меня всплывает вопрос, а по доброй ли воле она с ним?

– Я не могу любить тебя, Фил! У меня для этого сердца нет! Его вырвали, отняли…

– Меня бери. Обслужу по высшему разряду, – слышу голос и офигеваю, что телка еще не убралась.

Вскидываю бровь и смотрю на деваху.

– Я подумаю.

Отвечаю не жестко. Может, еще понадобится инфа, а эта тут в курсах всего.

Смотрю на сцену и прикидываю. Мне не наплевать на Адель. И я должен знать, что она не в беде. Красивые девочки часто становятся куколками богатых гадов. Знаю ее. По доброй воле на такое не пойдет.

Проходит время, и певица заканчивает выступление.

– Браво!

– Адель! Бис!

Красавица с ангельскими чертами улыбается счастливо, весело, задорно.

Играет или правда?

Пока Адель топчется на сцене, прикидываю шансы и понимаю, что не уйду отсюда, пока не поговорю с ней, пока не буду уверен, что у нее все нормально.

В зале нет яркого освещения. И я примерно понимаю планировку. Иду в сторону сцены, за которой неприметная дверь с надписью: “Служебный вход”.

Дорогу преграждает секьюрити.

– Простите. Туда вход разрешен только персоналу.

Улыбаюсь и заставляю мужика сглотнуть от вида моего оскала.

Когда стена была для меня проблемой?

– Лады.

Отвечаю и бью чувака по челюсти. Вырубаю и складываю его в неприметном закутке. Пусть поспит.

Иду коридорами, осматриваюсь, пока не притопываю к двери с надписью “Гримерка”.

То, что нужно. Останавливаюсь и жду неподалеку.

Адель придет сюда шмотки забрать и переодеться.

Цокот каблучков узнаю сразу. Ее шаги.

Профессиональное. Да и память хорошая. Выхватываю ее в полумраке коридора. Уставшая, бледная, больше нет улыбки. Значит, напускное все было. Отрабатывала.

За ней амбал тащится с цветочками.

Выхожу навстречу, перекрываю путь. Поднимает на меня взгляд. Если раньше казалась бледной, то сейчас белее мела вдруг стала, глаза распахивает и губы дрожат, а на дне голубых озер слезы собираются.

Ведет ее, инстинктивно хватаю за плечо, чтобы удержать.

– Убрал от нее руки! – вылезает вперед чувак и пихает меня в грудь. Коротким ударом отправляю парня в нокаут.

Оборачиваюсь к Адику и смотрю в глаза. Не понимаю, с чего она так перепугалась, увидев меня. Сглатывает, прикрывает глаза и хватается за мою шею, обнимает, повиснув.

Я, особо не привыкший к такому проявлению чувств, офигеваю.

Трах одно, а так, чтобы просто так обниматься…

Но руки сами смыкаются на тонкой, дрожащей фигуре девчонки, знакомой с самого детства.

– Ты жив… – шепчет и заглядывает в глаза. А я смотрю на женщину, которой когда-то был болен, и не чувствую того безумия.

Просто тепло внутри, потому что она свет.

Золотая девочка…

– Я искал тебя, Адик, – почему-то бросаю тихо, – а нашел, когда уже и не думал, что повидаться еще будет возможность… – убираю светлые пряди с ее лба, а перед глазами красный шелк. Маша. Ее люблю. Теперь понимаю, что Адель не могла бы принадлежать мне, о чем и говорю:

– Никогда не слышал, как ты поешь… до сегодняшнего дня. Если бы хоть раз услышал тогда, понял бы, что не видать мне ответа на свое безумие от тебя…

– Что ты говоришь, Фил, о чем ты? – улыбается сквозь слезы.

Хорошая девочка. Душевная. Этим и взяла меня. Слишком непохожей была на все то дерьмо, в котором я барахтался. Отвечаю прямо:

– О том, что я всегда буду тебе другом. У тебя все хорошо?

– Да…

– Ты здесь по своей воле? У меня инфа, что ты под шефом этого клуба.

Смущается и опускает взгляд.

– Я ни с кем не сплю, Фил…

– То есть инфа ложная?

Не догоняю. Чую, что темнит что-то.

– Адик, говори мне правду. Ты мне не чужой человек, и, если ты в беде, я вытащу.

Улыбается грустно, смотрит открыто.

– Фил, все хорошо, Гор сложный человек. Он хладнокровный, расчетливый, очень умный и даже жестокий, но меня он и пальцем не тронул, хотя поставил на меня вето. Этот клуб имеет специфическое “меню” для элиты. Меня в этом меню нет.

Сцепляю зубы, догоняю, о чем базар, и резко сдавливаю тонкую руку.

– Тебя обижали?!

Смотрит глаза в глаза и кладет маленькую ладонь мне на щеку.

– Поверь мне, я никогда тебе бы не лгала. У меня правда все хорошо. Жизнь научила многому и самое главное – это ценить друзей…

Ловлю ее руку и отнимаю от себя, киваю. Я услышал то, что хотел. Не врет.

– Я рад за тебя, Адик. Ты достойна лучшего, – правда желаю ей лучшего, всегда хотел этого для нее.

– Спасибо тебе, Фил. За все. Я тебя всегда буду помнить… – чувствует, что друг ей и не более, и кажется, выдыхает с облегчением.

Наше общее сумасшествие потухло.

– Hakuna Matata, Адик. Живи без проблем, золотая девочка, – провожу пальцем по бархатной щеке. Нам с этой девочкой не по пути. Разворачиваюсь и ухожу.

Страница давно перевернута, а книга закрыта.