Текст книги "Принцесса для киллера"

Глава 26

Машина плавно скользит по улицам центра. Спокойно сижу рядом с Авророй, разговаривающей по телефону.

– Рита, я не считаю данное решение вопроса целесообразным. Потому что мы имеем дело с детьми! – резко обрубает мать, а я во все глаза смотрю на миссис Кац.

Сегодня бывшая модель руководит несколькими фондами помощи беспризорным детям. Причем она там не номинально в совете попечителей числится, а реально работает, помогает и решает проблемы разных приютов по стране.

Вот как сейчас.

– Хорошо, я дам время. До завтра! Нам нужно дополнительное субсидирование. Ты была в этом приюте?

Пауза, слушает ответ и играет тонкими пальцами с безукоризненным маникюром.

– Вот именно, что нет. А я была. Ситуация крайне тяжелая, и из-за заморочек бюрократов мы затягиваем с решением! Жду.

Мама отключается.

Характер у Авроры чувствуется во всем. От умения держать себя подобно королеве, до умения укрощать зверя.

Мой отец немного мягок только в ее присутствии. Это я давно заметила и все послабления получаю только с поддержкой матери.

– Проблемы? – интересуюсь, рассматривая идеальный профиль. Рора поворачивает ко мне голову и смотрит зелеными, подобно густому малахиту, глазами.

Собранная сейчас и задумчивая. А еще про моделей говорят, что они тупы, как пробки. Все ложь. Знаю по своей матери. В этой индустрии пробиваются и удерживаются на Олимпе лишь сильнейшие.

Много грязи. Много жести. Конкуренция. Интриги и ножи в спину.

Аврора была одной из лучших не только благодаря внешности и удаче.

Мать имеет суровый нрав, немного стервозный, но она справедлива, совестлива. По-другому бы не выжила ни в мире глянца, ни во взаимоотношениях с Иваном Кровавым.

– Проблемы есть всегда, Ри, – отвечает задумчиво, – главное, не опускать руки и идти к цели. Сейчас пара пузатых индюков, просиживающих штаны в офисах, решили показаться чуть более значимыми, чем они есть на самом деле, за счет сирот, только вот не учли, что фонд курирует это учреждение. Сейчас решаем задачу.

Смотрю в строгое, красивое лицо Авроры. Сама добродетель, прожившая жизнь рядом с извергом.

– Мам, а как ты полюбила отца?

Меняю тему. Перепрыгиваю к вопросу, который сейчас интересует, потому что меня ломает.

Я не понимаю мать. Сильную. Целеустремленную. Независимую женщину. Аврора Кац редкий человек и я говорю не потому, что она моя мать, а просто вижу ее действия, поступки, ее стремление к самореализации.

Все это не вяжется с тем подчинением мужчине, которое я вижу. Как можно ужиться с тираном?! Как можно жить бок о бок со зверем, привыкшим повелевать, прогибать, рвать и ломать?! Как вообще можно любить подобного человека и выжить?!

Море вопросов, которые я хочу задать, потому что сама повстречала на своем пути хищника, который ничем не уступает мужчинам нашей семьи. Правда, у него нет больного чувства юмора Димитрия…

Аврора смотрит на меня внимательно, убирает с лица прядку.

– Это странная история, дочь, я не уверена, что ты поймешь.

– Почему?!

– Сама не знаю. Просто у нас с Иваном все происходило слишком жестоко. В его стране есть поговорка “От любви до ненависти один шаг”. Я тебе скажу, что путь от обратного иногда короче, но гораздо сложней.

Аврора играет с телефоном, проводит красивыми пальцами по дисплею, отрывает от гаджета взгляд и смотрит мимо меня в окно. Кажется, что уплывает куда-то в воспоминания и на ее лице проскальзывает горькая улыбка, а в глазах сквозит нечто неопределенное, но у меня от ее взгляда сердце наполняется тревогой и сочувствием.

Странная эмпатия. Я словно чувствую свою маму со всей глубиной, проскальзываю в ее воспоминания и на мгновение мне вдруг представляется красивая девушка. Совсем юная, но уже имеющая за плечами опыт и звонкое имя модели, потому что свой путь Аврора начала очень рано.

Фантазия у меня на редкость буйная, и я вижу, как молоденькая Аврора – тонкая, высокая, стройная, попадает в руки ко взрослому, жестокому, огромному мужчине, чье имя отдает кровью и смертью, оно пропитано багряной жидкостью, сдобрено ею и клеймом зверя вырезано прозвищем Кровавый.

Машина останавливается и меня резко выбрасывает из странного миража. Хлопаю глазами и прихожу в себя, а мне все кажется, что я в полумраке дома и где-то вдали трещат поленья в огне, но все это вскользь, потому что я четко ощущаю сильную руку на шее, горячую и непоколебимую, не знающую дрожи.

Мужчина, которого я не вижу, сжимает мое горло, давит, подавляет и я понимаю, если сожмет еще сильнее, то убьет, сломает свою живую куклу.

– Маша, ты идешь?! – слышу звонкий голос матери, которая ждет меня снаружи, трясу головой, прогоняю наваждение и быстренько выбираюсь из машины.

Глава 27

– Мам, ты красавица! – проговариваю искренне, наблюдая за отражением в зеркале.

– Да, да! Совершенно верно, мисс Кац! Ваша мать потрясающая женщина, – вторит мне ведущий кутюрье дома “Живанши”, по слухам, родственник самого Юбера де Живанши, господин Фэлер.

Мужчина средних лет, элегантный, одетый с иголочки в костюм собственного дизайна, кружит вокруг Авроры, не скрывая восторженного блеска глаз.

– Идеально. Сама грация. Mon amour… Toi est belle! – вещает шатен с чуть вьющимися волосами, уложенными в модную прическу. – Непревзойденная! Моя красавица! Tout Est Magnifique!

Анри поправляет невидимые складки на кружеве, которое облепило фигуру Авроры подобно перчатке.

Чуть длинноватый подол расходится веером за спиной. В принципе, все прикрыто и длинные рукава закрыли руки матери до самых запястий, но, несмотря на скромный крой, Рора выглядит истинной соблазнительницей, глаз не оторвать.

Я с детства чувствую себя рядом с Авророй неким гадким утенком, раньше была угловатым подростком и смотрела на мать часами, наблюдала за плавностью движений, ловила отточенность жестов.

Рора двигается подобно кошке, приковывает к себе взгляды, она манит.

В ней есть сексуальность, провокационность. Это врожденное, такому не научишься. Миссис Кац заставляет поворачивать вслед себе головы, но это чревато. Отец может эти самые головы оторвать за косой взгляд, так что Аврора недосягаема для всех, кроме мужа.

Ловлю взгляд матери в зеркале и киваю, одобряю ее образ. Тут слова не нужны, и ежу понятно, что блеск, роскошь и красота во всем.

– Анри! Платье выше всех похвал! – мама улыбается, и господин Фэлер ловит ее руку, грациозно подносит к губам, даря поцелуй мэтра, восхищенного своим произведением.

– Tout Est Magnifique! – вновь нараспев произносит именитый кутюрье, буквально лучится довольством, ласкает взглядом бывшую модель, а мама лишь доброжелательно улыбается. Подобно королеве принимает похвалу и восхищение.

Выдыхаю.

Мне никогда не быть такой покладистой и спокойной, как Аврора Кац. Она само спокойствие. В ней чувствуется особый флер удовлетворенности…

Мой отец очень сложный человек. Страшный. Опасный. А она смогла приручить зверя, полюбить его…

Хотя, глядя на Аврору со стороны, могу сказать, что эта женщина любого заставит подпасть под свое обаяние.

Жаль, эти качества мне не достались. Я шипастая. Жесткая и умею только кусаться.

– Мэри, господин Фэлер также приготовил платье для тебя. Пока ты была в Англии, мы обо всем позаботились, – улыбается Рора.

Роняю челюсть. В этом вся мать. Все всегда продумает до мелочей.

– Донна, – обращается мэтр к одной из помощниц, стоящих вдоль стен в люксовой примерочной. Расторопная девушка подлетает к своему боссу и преданно заглядывает в глаза.

– Принесите подарок для мисс Кац, – с улыбкой приказывает мужчина и обращает на меня свой взор.

Не вижу, конечно, и доли отголоска того восторга, который он испытывал, глядя на свою музу.

Когда-то мама была лицом этого высокого дома кутюр. Это было до того, как ее увидел Иван Кац, который коршуном влетел в размеренную жизнь супермодели и вырвал ее из привычного мира.

Мужчина подходит ко мне слишком близко, нарушая личное пространство, но на его лице лишь интерес профессионала, пытающегося разглядеть во мне что-то, известное лишь ему.

– Рора, у твоей дочери очень интересные черты лица, – спустя минуту молчания выдает Анри, внимательно приглядываясь и щурясь.

– С вашего позволения, мисс, – проговаривает сухо и мягко захватывает мой подбородок, вертит лицо из стороны в сторону.

Чувствую себя под микроскопом. Меня разделяют на частицы и исследуют под определенными лучами. Наверное, так ощущают себя подопытные в лаборатории.

– Да, определенно видна наследственность, – на французский манер растягивая слова, произносит мужчина. Пытаюсь не улыбнуться. Меня забавляет, как во всех словах у него выходит немного картавое “Р”.

– Ну что могу сказать, Мэри. Порода чувствуется. Скульптура лица соответствует всем канонам золотого сечения.

– Моя дочь красавица! – с уверенностью заявляет мать.

Она за своих стоит насмерть. Тигрица, защищающая свое дитя. Сколько Димитрия спасала, буквально влезая в мужские разборки с отцом. Меня всегда охраняла от строгих наказаний, но Иван жесток и чаще всего мать просто принимала удар на себя.

Анри, наконец, отпускает меня, разворачивается к матери, и я выдыхаю. Неприятно, когда тебя оценивают.

– Да, соглашусь, данные определенно есть, – задумчиво вещает модельер. – Сейчас в мире моды новый тренд. Многие дети супермоделей пополняют ряды топовых показов. Я работаю с отпрысками своих див, которые продолжают фамилию именитых родителей.

Резко обращает на меня острый взгляд. Сейчас на меня смотрит настоящая акула, делец и бизнесмен. Человек, который, подобно конвейеру, способен ломать и создавать новые имена в мире моды.

– Мэри, а ты не хочешь попробовать себя в моделинге?

Вопрос застает врасплох и заставляет подавиться воздухом.

Смотрю во все глаза в задумчивое лицо модельера и с трудом подавляю желание некультурно заржать.

Вот я прям представляю, как завалюсь в кабинет к отцу с новостью, что решила стать моделью. Интересно, что ответит Кровавый?

Я уже готова свести все к шутке, но вдруг ловлю взгляд матери.

Смятение. Тревога и отголоски странного, непонятного, едва уловимого чувства. Аврора сейчас выглядит подавлено и обеспокоенно.

Слишком многое мать скрывает и ее прошлое покрыто слоем тайн, которыми она не делится даже со мной. Пытается уберечь?

Вижу, как полные, красиво очерченные губы Роры дрожат, словно она едва сдерживается, чтобы не заплакать.

Странная реакция.

Опять обращаю взгляд на господина Фэлера. Ухоженное лицо, гладко выбритое и, несмотря на возраст, без единой морщинки.

– Спасибо вам за предложение, я… – отвечаю ровно, но меня прерывают.

В этот момент сотрудницы на руках со всей бережностью и осторожностью вносят в помещение платье, кажущееся облаком из зеленого тюля и бархата.

Через минуты я уже стою на подиуме, возвышаясь над усиленно работающими швеями, которые иголками подгоняют наряд под особенности моей фигуры.

– У вас с моей любимой Ророй практически идеальное попадание в размер, – сложив пальцы под подбородком, произносит Анри. – Мир высокой моды многое теряет в твоем лице, Мэри. Подумай о моем предложении на досуге, – продолжает настаивать и за внешней женственностью, что ли, чувствуется стальная хватка дельца, управляющего империей.

– Спасибо, – вымучиваю улыбку и смотрю в зеркало, разглядываю свое отражение.

Ну что могу сказать. Рыжая девица, одетая в зеленый бархат. Мне бы еще колпак на голову и идеальное попадание в образ для Хэллоуина.

Но восторженному кутюрье фиг такое скажешь.

– Magnifique! Magnifique! – вторит моим мыслям мэтр.

Мне остается лишь вымученно улыбаться и косить под пришибленного счастливого эльфа.

Почему эльфа?!

Зеленый. Вспоминаем Толкина и его нетленку, там все эльфы поголовно в зелени ходили.

– Богатый цвет идеально сочетается с шелком волос, – продолжает распинаться Фэлер.

– Идеально, – улыбается мать.

Ну и я поддерживаю и киваю, как болванчик.

“Хрен я это платье куда нацеплю!” – решаю, вглядываясь в свое отражение.

Терпеть не могу наряды от кутюр и светские посиделки, где каждый меряется размером… нет не того, о чем подумали, хотя и это тоже. Я о деньгах…

Мужчины своими, кхе-кхе, счетами, а женщины каратами.

Я вообще не в той семье родилась.

Я люблю свободу!

Не могу жить под вечным гнетом. Это меня душит, убивает. Хочу вылететь из своей клетки и спрятаться где-то далеко. Хоть с миссией доброй воли в Кению… Думаю об этом… Главное – да-ле-ко…

Считаю, что счастлива, потому что учусь в универе и со Штатами нас разделяют тысячи миль. Истинная Мэри рядом не стояла со всеми этими моделями и платьями за десятки тысяч баксов.

Джинсы и кеды – мой постоянный гарнитур, рюкзак за спиной и хороший фильм в обычном кино с сокурсниками. Иногда вечеринка. Без загулов, конечно, но все же мне очень хочется весело проводить время, “почти” как нормальной девчонке моих лет…

Ходить на свидания и держаться за руки, целоваться на последнем ряду…

Резкий рывок и меня выбрасывает в воспоминание:

– Даня, хватит! – шепчу в улыбающиеся губы. – Мы же фильм хотели посмотреть…

– Ну, допустим, киношку смотреть хотела ты, а я от тебя глаз оторвать не могу.

Чуть подрагивающие пальцы проходятся по моему лицу и заправляют локон за ухо…

Ловлю взгляд карих глаз и ухожу от поцелуя, подставляю щеку.

– Все, Серебряков! Отвали со своими поцелуйчиками, – смеюсь и отталкиваю краснеющего парня.

Смутился опять…

Возвращаюсь в реальность и настроение стремительно ползет вниз, а в груди что-то болезненно пульсирует и не дает покоя. Только вот перед глазами возникает совсем другое лицо с диким, голодным выражением глаз и искаженными губами.

– Хочешь, чтобы трахнул прямо здесь? – хриплый голос и решительный взгляд. Фраза бьет в солнечное сплетение и заставляет хотеть запретного…

Дикий контраст. Бешеное желание и странное томление.

Что со мной?!

– Хочу тебя, принцесса, так, что яйца звенят. Заводишь меня своей хрупкостью и язычком, которому я могу найти оптимальное применение.

Грязные слова. Угроза. И желание в каждой букве. В интонации обещание всего. С этим мужчиной страшно до дрожи. До искр из глаз и озноба.

Прикладываю холодные пальцы к щекам.

– Мэри, что с тобой? Тебе плохо?!

Взволнованный голос Авроры заставляет взглянуть в обеспокоенное лицо и так и тянет ответить: “Да! Мне плохо. Мне очень-очень фигово, потому что я изменяю своему парню. Я позволяю обращаться с собой, как с последней шлюхой, убийце и беспредельщику, и самое страшное, если он захочет повторить, я не уверена, смогу ли дать отпор похотливому животному”.

– Все хорошо… – отвечаю тихо и прячу взгляд.

Нужно позвонить Дане…

Глава 28

Дэниел Серебряков

Нажимаю на переключатель и заставляю шторы опускаться, погружая спальню во мрак. Приглушенный свет падает на красивую девушку в глубине огромной кровати, оснащенной по всем параметрам, необходимым для полного контроля доминанта над сабой.

Прохожусь по ворсу ковра легкими беззвучными шагами и наблюдаю за распятой на кровати нижней.

Получаю эстетическое удовольствие от вида связанного тела. Красивая, горячая, с капельками пота, стекающими по животу.

Останавливаюсь рядом. Втягиваю запах страсти и подчинения.

– Я не могу больше… – шепчет треснувшими губами и выкручивает руки, прикованные лентами.

Ухмыляюсь. Люблю контроль. Ловлю кайф от самого процесса подчинения. Не спешу наказывать сабу за то, что открыла рот без разрешения.

Сжимаю тонкий подбородок и поворачиваю красивое заплаканное личико, смотрю в глаза.

– Разрешаю кричать.

Отхожу к стеллажу с необходимым инвентарем и беру плетку. Без железных вставок. Мягкая кожа. Удары, нанесенные ею с определенной силой, не опасны.

Настоящий росчерк кнута – искусство.

Тугая кожа с металлическим наконечником способна вспороть плоть, заставить взвыть от боли сильнейшего и сломать сопротивление.

Ну и особо опасный, просчитанный удар перебивает хребет на раз.

Один замах может стоить жизни.

– Я нанесу семь ударов. Ты меня поняла?

Всхлип и судорожное дыхание.

– Да, господин.

Рассматриваю широко разведенные бедра своей игрушки. Течет. Елозит по влажным простыням.

– Считай.

Бью легонько по разгоряченной коже и слышу стон, вскрик, приятно отдающий в пах.

– Один, – еле различимый шепот.

Плеть взмывает и с приятным свистом опускается на полную, естественную грудь со вздернутыми сосками.

– Аааа, – стон обрывается хриплым, – два.

– Тебе нравится? – спрашиваю, ударяя по соску.

– Дааа, – шипит сквозь губы и мотает головой с растрепавшимися по подушке блестящими волосами.

– Счет! – обрубаю и ударяю сильнее.

– Три, четыре!

Кричит почти, кусает губы, пытается сдвинуть ноги, безуспешно. Ленты крепки, и жертва зафиксирована.

Движение длинных ног с широко разведенными бедрами на кровати привлекает внимание.

Наношу удар прямо по клитору и слышу оглушительный крик.

– Пять, – крик обрывается и переходит в плачь.

Наблюдаю, как по телу проходит судорога и отмечаю, что моя нижняя кончила.

Подхожу к девушке и концом плети прикасаюсь к щеке, заставляя повернуть голову в мою сторону.

– Посмотри на меня.

Подчиняется и вскидывает затравленный взгляд, в котором читаю остатки утихающего наслаждения.

– Ты будешь наказана. Не досчитала. Кончила без разрешения.

Сжимается вся, дрожит от страха и вызывает безудержное желание нанизывать это трепещущие тело на член, рвать, подчинять.

– Простите, господин… – слезы текут по вискам и пропадают в волосах, – это случайность…

Глупая. Мышка.

Страх ощущается пряной сладостью, и я наконец решаю дать волю своему телу. Контроль для верхнего все. Выдержка и умение терпеть. Преодолевать боль. Свою и чужую – тот коктейль, который дает мне желаемое удовольствие.

– Думаю, я знаю, как именно накажу свою сабу за проступок.

Избавляюсь от мягкой шелковой сорочки, отбрасываю в сторону. Внимательно смотрю на игрушку, распятую на кровати добычу.

Наблюдает за мной и облизывает губы, застывшим взглядом изучая рельеф мышц.

Мне нравится аромат ее похоти и страха. Заводит испуг в глазах и хочется выпустить зверя, метить нежную кожу и кусать, оставляя засосы и следы страсти.

Ухмыляюсь.

Я люблю, когда моя жертва получает удовольствие, когда страх и вожделение переплетаются и ненависть бьет через край.

Презрение к себе за то, что становится у ног господина и по приказу вылизывает все, что можно, кончая от удовольствия.

Вибрация в кармане отвлекает. Забыл выложить верту перед сессией. Морщусь и все-таки достаю телефон.

Ты смотри-ка, кто звонит…

Выдыхаю. Прикрываю на миг глаза и позволяю проявиться слюнявому придурку.

Играю роль. Надеваю маску.

– Маша… позвонила… а я ждал, как ты, сладенькая? – голос отдает приторностью.

– Даня, Данечка, я…

Шепот на грани истерики бьет по нервам. Не терплю этого. Обрубаю мягко.

– Тшшш, все хорошо, сладенькая, почему в голосе тревога?

– Я не знаю, просто… все как-то очень угнетает.

– Маша, у тебя все хорошо?

– Да, мы с мамой на примерке, и я выкроила момент для звонка…

Интересная информация, раскручиваю:

– Что за примерка, ты где?

– Да скоро праздник у родителей, двадцать пять лет брака, вот мама готовится…

– Да, – растягиваю задумчиво и не упускаю возможности, интересуюсь, – а что планируете делать в честь такого события?

– Пока не знаю…

Беру паузу и добиваю Мэри слюнявым:

– Скучаю. Хочу увидеть тебя, сможешь выбраться на свидание?

– Данечка, нет. Я с мамой, не улизнуть…

– Ладно, – вздыхаю наигранно, а сам уже достаю член из штанов и надрачиваю.

– Я напишу, Ри, – отвечаю спокойно. – Целую, сладенькая.

Отключаюсь, не слушая трепа. Нужную инфу я уже получил.

Отбрасываю телефон и фокусирую взгляд на удивленных карих глазах.

– Ты меня боишься?

– Просто не ожидала, что ты можешь быть таким… таким…

Замолкает, дрожит вся и опять плачет.

Ухмыляюсь.

– Оно не то, чем кажется, детка, помнишь сказку?

Кивает. А я развязываю ленты и тащу нижнюю на себя.

Нанизываю на разгоряченную елду податливое тело. Саба кричит, вжимается в кровать и пытается слезть.

Резко останавливаюсь и ударяю по ягодицам выбивая вскрик и стон.

– Я пока потрахиваю тебя со всей нежностью. Не заставляй наказывать.

Сминаю судорожно приоткрытые губы и долблюсь в поисках разрядки.

Спустя минуту скачки чувствую судороги влагалища, сжимающие член.

Сука кончила.

Опять. Теряю интерес.

С ней я закончил.

Полностью деформированное сознание всегда готовой для меня нижней. Не интересно. Скучнооо.

Глава 29

Мэри Кац

Все еще торчу на чертовом пьедестале. Рассматриваю идеально сидящий по фигуре наряд и ловлю в зеркале внимательный взгляд. Мама меня чувствует без слов.

Понимает, что меня достала эта вся свистопляска. Мне моделью быть, что обезьяну выставить на подиум. Для этого нужна выдержка. У меня ее нет.

Взорвусь и к чертям пошлю и модельера, и его “шедевр”, который до меня не доходит.

– Благодарю, Анри, думаю, больше примерок не понадобится, – щебечет мать, улыбаясь профессионально отработанной улыбкой.

– Да, да, Рора. Все просто идеально, – вторит мэтр, а мне становится совсем плохо. Подкатывает странное смятение, меня будто душат.

– Мои люди лично доставят заказ, как только работа мастеров будет закончена.

Вымученно улыбаюсь и быстренько линяю за шторку, переодеваюсь в свои вещи.

– Мне нужно в туалет, – бросаю едва слышно, поймав момент, когда Анри увлеченно рассказывает матери последние новости, и скрываюсь за дверью, ухожу коридорами, подхожу к помещению с нужным значком и закрываюсь на замок.

Ощущение такое, словно я запуталась в паутине и мои трепыхания лишь приближают погибель, привлекают внимание паука.

Я никак не могу избавиться от воспоминаний о руках Джокера на своем теле, кажется, что его вкус пропитал меня всю и я до сих пор чувствую его жесткие губы со шрамом на своих устах и мне все время хочется продолжения!

– Сумасшествие… Помутнение… Что со мной?!

Воспоминание.

– Пожалуйста, Дим, дай еще раз попытаться, обещаю, что буду держаться крепко! – потираю зад и едва встаю на дрожащие ноги.

Я умудрилась скатиться с седла пока Федя проверял поводья. Не поняла, как соскользнула, шмякнувшись на попу.

Митрий сцепляет зубы. Подросток, а уже высокий, угловатый, но крепкий. Острые плечи широки. Он давно тренируется на полигоне с отцовскими убийцами.

Брат обтачивает когти и часто режет меня словами. Ему хватает взгляда, чтобы я мечтала настучать по наглой морде.

– Фак! Вали отсюда, прыщавая! Хрен я пущу, чтобы ты на конюшне еще раз появилась! Неумеха. Даже в седле удержаться не можешь!

– Я случайно соскользнула, Мит!

– Видел. Это при том, что Демоница стояла не двигаясь. Бестолочь. Ушла, я сказал. Случись с тобой что, отец с меня шкуру спустит. И вообще, будешь упираться, лошадку твою на мясокомбинат отправлю, колбаску из конины жрать на завтрак заставлю.

Плачу не столько от обиды, а из-за того, что Димитрий не позволяет больше забраться на лошадь.

– Я ненавижу тебя! Ты монстр! – кричу сквозь слезы.

– Ненавидь, прыщавая! Пока не приедет личный тренер, ты здесь носу не покажешь. Я тебе в учителя с няньками не нанимался, вали отсюда!

– Монстр! Ты монстр!

Ловлю темнеющий взгляд зеленых глаз, полыхающих яростью.

– Не новость. Не понимаешь ничего. Ушла.

Поворачиваюсь и бегу, добегаю до укромного уголка в саду, бок колет, плашмя падаю на землю, сбиваю коленки, разбиваю их в кровь и стесываю ладони.

Взвываю.

Слезы боли и обиды брызгают из глаз. Ненавижу каникулы. Проклятое лето. Скорей бы в школу.

– Хей, Маша, чего ты тут одна?

Перед глазами возникает худой высокий мальчишка. По возрасту немного младше Димы, но чересчур угловатый, чахлый, сильно уступающий брату в комплекции. Темные волосы аккуратно уложены в модельную прическу, одет странно: клетчатая рубашка застегнута на все пуговки, под горлом веревка, шнурок.

Ему не жарко?

Весь какой-то прилизанный.

Таких часто обзывают в школе ботаниками и дразнятся.

– Ты кто? – задаю вопрос, шмыгнув носом.

Мальчик достает из кармана пачку антисептических салфеток и протягивает мне.

– Вытри, чтобы не получила заражение, столбняк или прочую радость от контакта крови и грязи.

Забираю салфетки и в растерянности смотрю в худое, черствое лицо.

– Я Дэн… – отвечает он, убирая руки за спину.

Мне нужен близкий человек и разговор.

Палец тыкает на заветный номер.

Я должна поговорить с Дэниелом.

Хочу услышать голос своего парня. Я виновата перед ним. Боже. Я не знаю, что творю. Как получилось так, что я плавлюсь в руках чужого мужчины?! Грубого и жестокого убийцы?!

А как же мой Даня?!

Ловлю себя на том, что сжимаю телефон в руках, а на сердце тяжесть.

– Что же я вытворяю?! – вздыхаю, не знаю, что делать.

Я запуталась. Не могу понять себя. И самое ужасное – это жестокий мужчина, который с каждой секундой заполняет собой все мысли, и страшно от того, насколько зависимой делает…