Текст книги "Его Искушение"

Глава 19

Разглаживаю скомканное платье на коленях, дрожащими пальцами как одержимая поправляю складку, но у меня ничего не получается…

Все испачкано, истрепано…

Хлопок дверцы. Флауэр выходит, а я ничего не спрашиваю. Как в вакууме нахожусь.

Я бы сейчас не отказалась от обезболивающего. А еще и антисептиком замазала бы коленки. Опять смотрю в окно. Словно выпадаю из реальности. Отключаюсь. Разглядываю знакомые серые коробки Пятой авеню. На постере одного из бутиков вижу собственное фото, смотрю в улыбающееся лицо беззаботной девчонки. Одна сплошная фальшь.

Машины проезжают мимо, люди проходят, а я смотрю и смотрю в одну точку. Реагирую, когда агент вновь хлопает дверцей.

Он мог отсутствовать и пару минут или же часы. Я перестала чувствовать время.

Водитель заводит двигатель и встраивается в поток автомобилей.

– Так, Рора, держи, детка, покончим с этим всем.

Ко мне на колени кладут что-то холодное и я машинально смотрю на бутылку с водой. Надо же, Ридли впервые подумал о чем-то, помимо сохранности собственной задницы?!

От слегка запотевшего пластика исходит холод и мне вдруг нестерпимо хочется выпить, я, оказывается, со вчерашнего дня ничего не пила и меня сейчас дико мучает жажда.

Не ощущала до того, пока не взглянула на голубую бутылочку.

Откупориваю ее и прикладываю к губам, жадно пью, но рука Ридли заставляет меня отцепиться от горлышка.

– Не так быстро, солнышко. Не торопись. Это для того, чтобы запить вот эту вот таблеточку.

Отнимает мою руку, разжимает кулак и насильно вкладывает в раскрытую ладонь маленькую коробочку с наименованием, которое я впервые вижу.

Не сразу доходит что это, мой агент опять закатывает глаза. Ужасная привычка вызывает желание стукнуть по этой надменной физиономии еще разок.

– Вот только не смотри так. Давай, Рора. Пей.

Давит на меня взглядом, заставляет кое-что вспомнить из того, что вытворял с моим телом Иван. Презерватив был лишь в самом начале, а потом, когда понял, что первый, он не утруждался больше защитой.

Жмурюсь сильно, а потом опять смотрю на упаковку с единственным блистером.

По-своему мою реакцию воспринимает и проговаривает жестко:

– Я жду.

Руки начинают дрожать, пальцы не слушаются, я пытаюсь открыть упаковку, но у меня ничего не получается. Ридли теряет терпение и вынимает коробку из моих рук, сам проворачивает нехитрую манипуляцию и кидает белый кругляш мне в ладонь.

– Ну.

Подталкивает меня к действиям, а я смотрю на свою ладонь, находясь в полном ауте от своих эмоций, не понимая, чего от меня требуют, чего хотят. Вся симптоматика аффекта на лицо.

Ридли с силой вцепляется мне в локоть, заставляет перевести ошарашенный взгляд на его полыхающее гневом лицо.

– Ты, идиотка, на тот свет, смотрю, собралась?! Не в этот раз, милая. Я жить хочу, поняла меня?! Если ты не проглотишь эту чертову таблетку, мне придется затолкать ее тебе в глотку силой!

Лицо у него багровыми пятнами идет и в зрачках бешеный страх перед более сильным и лютым зверем, выдыхает с шумом и проговаривает более мирно:

– Ты же не глупая девочка. Если вдруг от него понесешь – это катастрофа. Он никого не пощадит. Закопает всех. Подумай, что тебя ждет. Таким, как он, ни семьи, ни детей иметь нельзя, а ты занималась незащищенным сексом, это предосторожность. Пей!

Ридли не сбавляет напора, давит, а я вдруг понимаю, что это Иван приказал затолкать в меня эту дрянь, чтобы вдруг продолжения наша связь не имела.

От разовой девки ему последствия не нужны, и если не приму таблетку сейчас, потом будет только хуже…

Кац своих решений не меняет. Я усвоила урок. Несмотря ни на что, он взял меня, заставив отработать долг. Жестокий и не знающий пощады.

Под еще один злой крик Ридли:

– Пей!

Закидываюсь белоснежным кругляшом. И вливаю в себя остаток воды из бутылки. Мне сильно плохо.

Тело ломит от усталости и от всего пережитого, голодный желудок сводит судорогой и начинает мутить.

Автомобиль, наконец, паркуется у моего дома, хватаюсь за ручку, чтобы выйти, но Флауэр останавливает, цепляет за локоть и заставляет обернуться.

– Отдохни. Приведи себя в порядок. Успокойся. Развлекись. Спа. Массаж. Наведайся в клинику, лазером обработай ушиб на скуле. Прости меня, Рора. Все мы здесь проиграли.

Не хочу отвечать, опять поворачиваюсь, но Флауэр вновь не отпускает.

– Постой.

– Попросишь меня еще об одном одолжении?! – цежу зло.

– Нет. С просьбами покончили. Есть еще кое-что.

Приподнимаю вопросительно бровь.

Вкладывает мне в руку тяжелую бархатную коробку с логотипом знакомого ювелирного дома и контрольным выстрелом проговаривает:

– Подарок Ивана.

Мне кажется, я ослышалась. Вот реально неправильно поняла слова.

Пялюсь на черный бархат футляра и поднимаю ошалелый взгляд на Ридли.

– Загляни внутрь.

– Зачем это?

– Прихоть Кровавого. Я исполняю приказ.

Все еще не особо понимая, что делаю, провожу подушечками пальцев по золотому вензелю с короной, обрисовываю витиеватый узор и, наконец, распахиваю сам футляр.

Выдыхаю рвано, почему-то кажется, что на белоснежной шелковой подкладке притаилась ядовитая тварь.

Но там красуется колье тончайшей работы. Сплошные караты. Глазам больно становится. Провожу указательным пальцем по центральному массивному изумруду, являющемуся венцом композиции, и меня передергивает.

– Не глупи, Рора!

Вдруг рявкает Ридли, видно, прочитав по моему лицу степень моего отвращения.

– Скажи-ка мне, Ридли, он приказал отдать мне это украшение до того, как я выпью таблетку, или после, а может, параллельно?!

Морщится.

– Подобных распоряжений не было.

– А что было?!

– Да какая тебе разница?!

– Не знаю. Просто хочу все знать.

Болезненное желание окончательно вбить в свою глупую голову, насколько я ненавижу Ивана, последние штрихи к портрету его жестокости и привычки покупать все и вся.

Трет переносицу, верно, самому тоже неприятно быть шестеркой на побегушках.

– Это впервые. Никогда Иван ничего подобного сделать не приказывал. Ты его чем-то зацепила, понравилась.

Прикусываю изнутри щеку, делаю себе больно, чтобы отключиться от фантомных чувств, неожиданных воспоминаний, которые еще со мной, слишком свежи, кадрами перед глазами пролетают горячие сцены, и я вспоминаю каждый свой стон, всхлип и крик в его умелых руках.

– Аврора, считай это чем угодно – жестом доброй воли, прощальным подарком, желанием вознаградить. Его прихотью. Выбирай любой вариант, который понравится и иди уже. Голова у меня раскалывается.

Опускаю взгляд на проклятую коробку. Смотрю на нее и все внутри переворачивается. До конца не понимаю.  В груди зарождается нечто непонятное, хочется развернуться, бежать к Ивану и орать.

Но здравая часть меня знает, что я этого не сделаю. Увидеть вновь его необычные глаза слишком опасно. Для меня.

– Считай, что это компенсация за все неудобства. У тебя в руках целое состояние, Аврора.

Сжимаю пальцы и поднимаю взгляд на Ридли.

– Я не продавалась, Флауэр, и плата за услуги мне не нужна, слышишь?!

Мой агент опять заводится, всем корпусом подается ко мне и буравит взглядом исподлобья.

– Миллион долларов, Аврора! Это колье стоит миллион!

А я вырываюсь из хватки, распахиваю дверь и выбираюсь на улицу в то время, как Ридли смотрит на меня из салона автомобиля.

– Не глупи! – шипит, не кричит уже, я на тротуаре, здесь люди и привлекать внимание Флауэр вряд ли хочет.

Со всей силы запускаю в него тяжелым футляром с колье.

– Сумасшедшая!

Ревет Ридли, а я в ответ кричу:

– Ничего не хочу. От него мне ничего не нужно! Пусть засунет свой подарок знаешь куда?! Не прощу ни тебя, ни его!

Подбирает несчастную коробку и, как это ни странно, но Флауэр успокаивается и проговаривает по-деловому сухо:

– Я даю тебе время прийти в себя. Обещанный отпуск. У тебя скоро сьемки. Подготовься. Услышала меня?!

Киваю автоматом.

– Про неустойки и последствия срыва работы ты помнишь, если что, мои адвокаты напомнят!

Хлопает дверью, а я с ненавистью смотрю вслед белоснежному авто. Тру лицо и вытираю слезы.

Моя девственность пришлась по вкусу и, наверное, в постели я его ублажила, хотя все делал он и вертел мое тело в самых немыслимых ракурсах.

Этот подарок, как плевок. И странно, но мне не обидно за то, что Иван стал моим первым, меня ранило его отношение и то, что я для него эпизод среди сотен таких же.

Одергиваю себя. Если бы Кац сейчас оказался здесь, я бы исцарапала ему все лицо.

Откупился. Он от меня откупился. По-королевски дорогим подарком. Дал понять, что оценил мой первый опыт с ним?!

Разворачиваюсь и бреду в сторону подъезда. Дышу глубоко, перебарывая тошноту и внезапно ощущение короткого разряда в спину чуть не заставляет споткнуться.  Оглядываюсь, смотрю по сторонам в поисках источника такого угнетающего внимания.

Не нахожу, но кожу покалывает и жжет, словно кто-то лазером проходится по мне, просвечивает насквозь. Страшное ощущение, будто ты на прицеле снайперской винтовки.

– Показалось… мне это показалось…

Убеждаю себя и иду к подъезду. Хочу домой. В свою кровать. Накрыться одеялом и больше ничего не чувствовать. Усталость накатывает.

Поднимаюсь в свою квартиру пешком, забываю про лифт, толкаю незапертую дверь. Захожу и меня скручивает от рыданий, реву белугой, захлебываюсь своими слезами и срабатывает инстинкт.

Когда много плакала в детстве, меня часто тошнило, вот и сейчас желудок сворачивает в страшном спазме. Едва успеваю добежать до туалета, меня выворачивает наизнанку.

Полностью опустошенная обнимаю унитаз, собираюсь и бреду в свою спальню. Голова гудит.

Странно то, что я не ненавижу того, кто отнял мою девственность.

Мы с Иваном оба попали в патовую ситуацию, где он сделал привычный заказ на очередную игрушку, а я просто оказалась не в том месте и не в то время.

Случай решил все.

Он выбрал меня… и… мое тело его приняло. Его напор. Силу. Безудержность. Я отдалась ему. Сама.

Падаю на кровать и просто отключаюсь. Организм не выдерживает перегрузок и дарит спасительный сон.

Глава 20

Последующие дни проходят под дымкой полусна и дремы. Я закрываюсь в квартире, замыкаюсь.

Я бы даже могла сказать, что чахну, накрывает какое-то странное ощущение пустоты.

Высыхаю и все время вспоминаю Ивана. Вытравить его из себя не могу.

Смутно помню, как в один момент соскребаю себя с кровати и иду в ванную. Мне вдруг кажется, что я пахну им. Помутнение какое-то, наваждение.

Врубаю воду и хватаю с полки первый попавшийся тюбик. Гель для душа с морской солью. Оглашает этикетка.

– Замечательно, все что угодно, только не вереск.

Срываю с себя белье и вдруг цепенею, царапины от его щетины исчезли и отметины его ласк тоже. Радоваться бы, что никаких напоминаний на теле не осталось, но это вызывает болезненный укол в самое сердце.

Медленно провожу пальцами по груди, спускаюсь к животу, обрисовываю почти невидимые следы, оставленные на нежной коже.

Дыхание учащается, становится очень больно заглатывать воздух. Из района солнечного сплетения прорывается лавина рыданий, которые душу на корню. Почти не в силах сдерживаться, быстро становлюсь под струи и аромат океана окутывает.

Прикрываю глаза. Беру мочалку и тру тело, отбрасываю и шарик исчезает, идет на дно, как и мои чувства.

Непозволительные. Губительные.

Ударяю рукой по кафелю. Выхожу. Заворачиваюсь в халат и опять падаю на кровать, вырубаюсь, пока назойливая трель дверного звонка не заставляет поднять голову с подушки и посмотреть на часы, показывающие половину двенадцатого, так как в комнату пробивается свет из-под жалюзи, понимаю, что сейчас почти полдень.

Я потеряла себя. Не различаю, день или ночь.

– Аврора! Открой дверь! Я прикажу ее выбить к чертям! Открой!

Крики и бешеные хлопки по деревянной панели отдаются болью в висках.

Выталкиваю себя с кровати и иду открывать, чтобы только прекратить хлопки, долбающие по мозгам.

Щелкаю замком и мой агент вваливается в коридор. Без приглашения. Наглость и умение вышибать такие вот двери сделала Цветочка акулой модельного бизнеса.

– Почему на звонки не отвечаешь?!

Вопит без приветствий, хлопая дверью.

Ну что же, у Флауэра видок, может, и похуже моего. Весь взъерошенный такой, глаза сумасшедшие, блестят как при горячке, да и синяк на щеке так и не сошел. Сильно приложил его Монгол.

Я запомнила этого восточного мужчину с глубокими раскосыми глазами. Можно сказать, он единственный, кто заступился за меня и спас от мерзопакостного брюнета.

– Ты в своем уме, Рора?! – хватает меня за локоть и тормошит.

– Голова болит, не кричи.

– Ты понимаешь, что подставляешь все агентство! У тебя вылет сегодня! Ты нам контракт запарываешь! Неделя высокой моды, Аврора!

Вырываюсь и закутываюсь в халат, сил больше нет ни на что. Единственное, что живо – это ярость, которая охватывает, стоит только взглянуть в лицо предателя.

– Знаешь что, Флауэр, пошел ты вместе со своим контрактом! Чего ты от меня хочешь?! Чтобы я опять вышагивала по подиуму, словно ничего не произошло?! Ты меня продал русскому авторитету! Я тебя ненавижу и работать на тебя не буду! Хоть убей, хоть в тюрьму засади! Не могу!

Красное лицо моего агента стремится к белому после моих слов. Ридли растягивает галстук и смотрит на меня исподлобья. Сдувается и прислоняется к стене.

– Воды дай мне.

Проговаривает как-то без предыдущего запала и плетется на мою кухню. Не дожидаясь, сам берет стакан и наполняет его водой. Пьет залпом.

Смотрит на меня, и я все не могу понять, что же у моего агента на уме. Этот лис давно в бизнесе. Тут действительно только живучие и остаются, но он сейчас бледный какой-то, болезненный.

– Я думал, ты сильнее, Рора.

Проговаривает устало.

– Сильнее чего?! Предательства?!  Ты сломал меня, Ридли! Ты! Именно ты, а не Кац. Я доверяла тебе, верила, ты мне почти отцом был… и подложил под зверя!

У меня руки трясутся.

Я спать не могла эти дни. Все время Кровавого видела и что самое ужасное, я в этих чертовых видениях сама бежала в его объятия. Именно к нему, а не от него!

Может, и поэтому мне сейчас так плохо. Морально, душевно, физически.

Отставляет стакан с грохотом, смотрит на меня и вот теперь узнаю настоящего Ридли, он чем-то на хищную птицу смахивает. Смотрит на меня, чуток глаза прищурив. Взгляд у него преображается, становится опасным, пугающим.

– Я не виноват. Закрыли тему.

Рукой волосы приглаживает, и на пальце печатка золотая поблескивает сапфиром. Такие деньги даже с моими гонорарами не заработать.

Флауэр давно в особом бизнесе. Хищная птица – падальщик.

Сколько моделей через его руки прошло, не сосчитать. Топовых, конечно, раз-два и обчелся, но в его агентстве полно девушек, начинающих, сделавших имя или продвигающихся вперед только-только.

Многие вылетают, не выдержав конкуренции и не продержавшись даже месяц. Ридли воспитывает, учит, тренирует, натаскивает только лучших, перспективных.

И каждая мечтает попасть под вывеску его агентства. Получить карт-бланш от Ридли Флауэра означает получить контракты с самыми весомыми брендами.

– Твое колье я сохранил. Только скажи и…

– Не все продается, Цветочек, и не всех можно купить.

Ухмыляется. А мне под его холодным взглядом съежиться хочется, превратиться в точку, вообще исчезнуть. Только я всегда действую наоборот – выпрямляю плечи и задираю подбородок.

– Купить можно все что угодно, детка. А если не купить, то прогнуть. Ну разок попробовал тебя Иван, так он мужик видный, любая из трусов выскочит, чтобы к нему попасть.

Кровь к щекам приливает от этих слов. Опускаю голову и прячу лицо за рассыпавшимися волосами. Иван был невероятен. Ненасытен и мне было хорошо с ним. За это я его ненавижу.

Сжимаю кулаки и как смертник, принявший решение, бросаю хмуро:

– Я дам интервью в прессе, расскажу про мужчину с куполами на спине, который меня купил, которому меня к ногам кинули, ленточкой обвязав, как подарочек.

– Аврора, если ты…

Трель звонка не дает Ридли продолжить, выхватывает телефон и гаркает:

– Да!

А затем его лицо и вовсе идет пятнами, Флауэр прислоняется к холодильнику, словно опору ищет, и спустя секунду бросает затравленный взгляд в мою сторону.

– Д-да, господин Серебряков…

Ридли на глазах меняется, во всей позе чувствуется страшное напряжение. Только что вел себя так нагло, а сейчас хвост поджал.

– Вы уверены?!

Голос у него хрипнет.

– Александр, я же всегда выполнял договоренности, но…

Молчит, явно выслушивая человека на другом конце.

– Конечно.

Отводит руку с телефоном от уха, моргает пару раз, словно пытается переварить услышанное.

Смекаю, что у моего агента организовались явные проблемы. Поделом.

Засовывает мобильник в карман, открывает холодильник и достает из запасов Саймона пиво. Открывает, ударив по столешнице бутылкой, осушает залпом. Ужас какой.

Не сводит с меня взгляда, а я стою, сложив руки на груди. Проводит по губам ладонью, стирает пену.

– Собирайся. Ты едешь работать. Неделя высокой моды.

Выталкивает слова сухо.

– Нет.

– Не зли меня.

– Пошел ты!

Выдыхает сквозь стиснутые зубы:

– Ты даже на десятую долю не понимаешь, что может приключиться с не в меру спесивой девочкой, пусть и топ-моделью. Я тебя сотворил. Я сделал из тебя ту, чье имя останется в индустрии на десятки лет, но я же могу тебя и уничтожить, или не я… Достаточно отдать тебя на съедение волкам! Не будь дурой. Свалила собирать чемодан, живо!

Упрямо вскидываю подбородок.

– Ты не понимаешь, какой звездец сейчас происходит! Мало было той швали ноги ломать, голову оторвать должен был! Весь бизнес из-за бабы летит коту под хвост!

 Не понимаю ничего, Ридли словно сам с собой сейчас разговаривает, смотрит странно.

– Друзей в мире высокой моды нет. Есть конкуренция. Все затаив дыхание ждут твоего косяка. Я солью тебя как нефиг делать, и найду другую такую же. Пусть тюнингованную пластикой, незаменимых нет.  Так что ноги в руки и бегом!

Жмурится. А мне ему ответить нечего. Знаю. Истории Марго я впитала, и сама не раз получала в спину, поэтому обзавелась привычкой проверять туфли, прежде чем их надеть.

Только все это оказалось детским лепетом по сравнению с мужчинами, которые играют в свои взрослые игры, играют в людей, как в кукол.

Я марионетка, опутанная тьмой веревок, потянут за одну и вот я улыбаюсь, за другую – машу ручкой, а как кукла ломается – ее заменяют на новую.

Тошнит. От всего. Рвотный позыв гашу.

Не нравится Ридли моя реакция.

– Аврора. Хватит из себя целку строить! Не раздражай. Больше разъяснительных бесед я проводить не буду. Пара статей в прессе и тебя не то, что ни в одно модельное агентство третьего класса не возьмут, за прилавок пойдешь яблоками торговать.

Улыбается как-то зловеще и меня словно в прохладную воду швыряют.

– Ты мне вот это все брось. Достаточно просто разжать руку и тебя в мясорубку затащит. Повезло, что мне это крайне невыгодно.

Инстинкт самосохранения просыпается и вдруг в голове вспыхивает.  Он ведь назвал фамилию – Серебряков!

Еще один русский, вызывающий страх на лице Цветочка. Страшная догадка и мужчина, зажавший меня в доме Ивана, всплывает перед глазами, сливается в одну проекцию, вызывая животный ужас и отвращение…

Опираюсь о стул, чтобы не рухнуть.

Проглатываю слезы, дышу через нос, пытаюсь осмыслить собственные догадки.

– Я в полицию пойду!

– Ты, кажется, немного не просекаешь, с кем играешь. Иван Кровавый и его ближнее окружение не те люди, против которых можно пойти с компроматом. А компромата и нет! Твое слово и только, а я выставлю тебя кем угодно! В общем, не гневи меня. Забудь и мчим дальше в твое светлое будущее. Не глупи. Сейчас мне нужно, чтобы ты свалила на показ мод.

Проходится по кухне, закладывает руки за спину, а я все думаю, что не того мужчину я по голове подносом огрела. Не того!

– Ты будешь работать, Аврора. Контракты выполнишь. А я постараюсь сделать так, чтобы больше подобного опыта у тебя не было…

Меня трясти начинает от угрозы, проскользнувшей в голосе Флауэра. Знобит от страшного предчувствия и нет доверия больше Цветочку. Чувствую, что происходит нечто страшное, воронка вокруг меня закручивается и я опять брюнета вспоминаю, его взгляд. Рука тянется к забытым на столе ножницам и сквозь слезы кричу:

– Я, скорее, лицо себе изуродую и волосы обкорнаю, чем еще хоть раз… ты понял?!

Разворачивается ко мне на каблуках и скрежет по кафелю проносится. Хватает меня. Смотрит в глаза. Зло. И на дне зрачков страх проскальзывает. Боязнь дикая. Неужели моей угрозы так испугался?!

– Только посмей навредить себе! Только посмей! Приказ был, чтобы ни одного волоса с твоей бедовой башки не упало!

– Что?! Ты про что?!

Ничего не понимаю, но Ридли уже тащит меня на выход.

Упираюсь.

– У тебя самолет, Аврора. Живо вышла. Ты летишь! Прямо сейчас. Мне нужна эта отсрочка! С тобой говорить – время терять, а его нет!

Не знаю почему, то ли интуиция активируется, то ли какой-то колокольчик самосохранения звенит оглушающей трелью, заставляет подчиниться. Мне действительно нужно лететь. Просто чтобы быть подальше от Ивана. От воспоминаний и от своих темных желаний, которые еще живы.

Только не могу понять до конца и спрашиваю напрямую:

– Кто этот Серебряков?! Что происходит?! Объясни мне!

– Катастрофа происходит для меня, а тебе лучше убрать свой слишком аппетитный зад с континента и не добавлять мне проблем!

– Да объясни, в конце концов!

Останавливается и смотрит мне в глаза, а у самого ужас на лице.

– Ты летишь. Прямо сейчас. Я все сказал.