Текст книги "Колдун со Змеева моря"

Глава 2. Новый нойда

Бесконечный багровый закат рдеет над Змеевым морем. Кажется, что солнце не опускается, а впитывается в узкие облака, повисшие над окоёмом. Вот уже и самого солнца не видать, а облака все горят и горят, медленно остывая, как угли в костре… Наконец гаснут и они. Сизо-серое небо становится лишь самую малость сумрачнее – наступает ночь.

Суровое место – залив Лахтака. Вода здесь холодна даже летом. Горы на дальней стороне залива поднимаются, как волны, пока самый высокий горный кряж не сливается с облаками. Широкий песчаный берег в бухте-заветери расчерчен бурыми извивами водорослей, оставленных отливом. Заветерь ограждена острыми, в белых разводах скалами – как будто штормовые волны вздыбились и окаменели.

Самая большая из скал высоко вознеслась над заливом. Она напоминает моржа, и зовется Белая Варака. Ее почитают как место, которое посещает бог, и никогда просто так не поднимаются на ее голую, иссеченную ветрами вершину. Камни, громоздящиеся у подножия, густо покрыты рисунками, вырезанными в незапамятные времена. Люди охотятся, сражаются с чудовищами, ездят ни них верхом, летают как птицы… И повсюду – огромный Первородный Змей, древний властелин этих мест.

* * *

Звероловы и рыбаки из саамского рода Лахтака, живущие в небольшом селении под сенью священной скалы, думать не думали о Первородном Змее. Они давным-давно утратили память о господине вод. Всякий знает, змеи живут в болоте, а не в море.

В прозрачных сумерках светлой летней ночи – треск больших ярких костров, струнный звон, пение, смех. Нынче большой праздник. Старый шаман Кумжа привел своего ученика, которого мальчишкой забрал пять лет назад из этого самого селения. Пять лет мальчика считали все равно что мертвым. Ведь шаман – отрезанный ломоть, потеря для рода. В тот раз было особенно много недовольства, потому что Кумжа указал на старшего сына вождя. Но только безумный станет противиться, когда шаман говорит: «Твоего сына избрали духи!»

Мать долго плакала по ласковому белоголовому мальчику. Не всякий выдержит долгое и трудное обучение, не всякий переживет страшное Терзание. Бывает, что духи забирают рассудок неудавшегося колдуна, и ничего тут не поделаешь. А еще мать боялась, что попросту не узнает сына…

– Эта острога переходила от отца к сыну в нашей семье уже много поколений, – ворчал отец, вождь Шур-Лахтак. – Случись со мной что на охоте, и кому ее передать? Когда еще малый подрастет…

Он с тревогой ждал встречи со старшим сыном. Какой он? Чему научил его старый шаман?

И всему роду было до смерти любопытно. Да, чему?

О шаманах Змеева моря слава гремела во всех землях. Чего саамские кудесники только не умеют! Они летают на своих бубнах на семь небес, а самые отчаянные и в преисподнюю. Они призывают звериных духов и превращают их в сайво-помощников, заставляя служить себе. Вот идет шаман, а за ним – целая невидимая свита. Волк – его острые зубы, олень – быстрые ноги, ворон – далеко видящие глаза…

У шаманов есть небесные жены, которые прилетают к ним в облике птиц, даруя тайные знания и неземное блаженство. Порой шаманы даже с богами беседуют, получая от них небывалые дары или страшные наказания. И после таких бесед не теряют навеки разум, в отличие от обычных людей.

Поэтому, когда однажды вечером в селение пришли старый Кумжа с мальчиком – уже почти юношей, – все так и уставились на них, впрочем, стараясь близко не подходить. Шур-Лахтак вышел вперед и вперил в прибывших строгий, испытующий взгляд, не спеша приветствовать их. Мать робко выглянула из-за широкой спины отца. Ее ли это сын, да и человек ли вообще? Но, увидев, сразу признала:

– Олешек, родненький!

И со слезами радости бросилась на шею подростку.

Вот он, новоявленный шаман. Красивый парнишка шестнадцати зим от роду. Худой, конечно – в обучении у шамана жиру не нагуляешь, – но крепкий и гибкий, как живучая скальная береза. Одет как обычный саами – простые кожаные штаны, кожаная рубашка, пимы на ногах. Только люди сразу приметили, какими необычными оберегами расшита его одежда. Вот птица с человеческим лицом, вот человек с мордой ящера, а на прочие страшно даже смотреть… Темно-русые волосы парня заплетены в две длинные косы на женский и шаманский лад. Лицо гладкое, загорелое, на нем почти светятся яркие голубые глаза. А раньше-то были карие…

Ученик Кумжи стоял выпрямившись, стараясь хранить на лице строгое выражение. За годы, проведенные в уединении среди скал и пустошей, он отвык от многолюдья, ему было не по себе, но он ни за что на свете в том не признался бы. Ему было чем гордиться. Жаль, нельзя никому рассказать! Недавно он прошел страшнейший из шаманских обрядов, пережив такое, что прочим и не снилось даже в кошмарах. Тело его было растерзано в клочья, раскидано по всем трем мирам, а потом собрано заново – уже не мальчикой, а нойдой. Он говорит со зверями и летал в три мира. Осталось совсем немногое – дать новому шаману мужское имя.

…все это шаман Кумжа рассказал людям, когда закат догорел над Змеевым морем, и люди рода сели вокруг праздничного костра. Они ели и пили, передавая по кругу плоские блюда с копченой рыбой и берестяные ковши с пивом. Слушая рассказы старика, Шур-Лахтак перестал хмуриться, и теперь его губы то и дело расплывались в широкой улыбке. «Добрый помощник» – это же прекрасно! Конечно, его сын не сможет напустить злых духов на врагов и сделать так, чтобы род Лахтака боялись по всему закатному побережью… Но и от своего нойды будет великая польза. Он и болезни вылечит, и порчу отведет, и рыбу к берегу пригонит, и пошлет рыбакам попутный ветер…

Вождь с удовольствием поглядел на сына, рассмеялся и похлопал его по плечу. Юный нойда не шелохнулся, только крепче стиснул берестяной ковш, чтоб не расплескать ни единой драгоценной капли. Он впервые сидит с мужами и пьет хмельное – а отец с ним, как с ребенком! Небось учителя не хлопает! Зато Кумжу и угощают первого и лучшими кусками, даже прежде вождя. «И меня так будут угощать! И очень скоро…»

– Олешек мой! – мать подобралась с другой стороны, погладила его по плечу. Женщина никак не могла на него насмотреться – будто все пыталась разглядеть в славном парне того голубоглазого мальчонку, которого у нее, рыдающей, забрали пять лет назад. – Как же вырос! И волосы потемнели…

– Мама, я давно не Олешек, – краснея, ответил подросток. – Обряд лишения детского имени прошел уже год назад…

А сам подумал: «Вот забавно!» Случайно или нет, а первым сайво, который пришёл на его зов, стал именно олень.

– Жил бы ты с нами, звался бы Ичет-Лахтак, а теперь это имя досталось твоему младшему брату, – сказал отец, любуясь крепким молодцом. – А как тебя назвал твой учитель?

Нойда хмыкнул. Как его только учитель не называл! Кажется, не осталось ни единого неуклюжего морского червя, безмозглого ту́пика или облезлого хорька, именем которого его бы не обозвали по десять раз на дню!

– Пока никак, отец, – ответил он. – Взрослым именем меня наречет сам Великий Старик. Завтра на заре полезем туда!

Невольно разволновавшись, он взмахнул рукой, указывая на священную Белую Вараку, что просматривалась в сумраке белесой громадой.

– О-о! – заохали младшие сестры, тихо сидевшие за его спиной.

Ученик шамана их почти забыл. А младшего брата, который был в пеленках, когда его забрали, не помнил вовсе. Малыш теперь смотрел на него с восхищением, как на бога, и это было очень приятно.

– Братец, покажи руку, – дернула его за рукав одна из сестер. – Что там у тебя?

– Рисунок наколотый, – нойда покосился на учителя, закатал на левой руке рукав до локтя.

По запястью полз черный ящер с человеком на спине.

– Сколько ни три, не смоешь, – сказал он, пока восхищенные сестры изучали рисунок. – Это не просто так: когда камлаешь, ящер поддержит руку, подхватит на спину, даст силу…

– А ветер ты вызывать умеешь?

– А как же, – юноша погладил подвешенную на поясе витую веревку, украшенную узлом.

У его наставника таких узлов было много, и в каждом спрятан свой ветер – от нежной зорянки до шурги, несущей бешеный снег.

Другая сестра потянула его за косу:

– Как у девицы! Зачем?

– Чтобы мне далось ещё и женское колдовство, – терпеливо объяснял старший брат. – Нойда – больше, чем обычный человек. Он все в себя включает, и мужчину, и женщину. В нем собрано самое лучшее от всех – духов, зверей, людей…

– Хвастунишка, – сказал кто-то рядом насмешливо.

Нойда резко обернулся – кто посмел?! На него с улыбкой смотрела смутно знакомая девушка. Тех же лет, что и он, рубаха богато расшита жемчугом по вороту, синие глаза смотрят смело и приветливо. Сперва подумал было, что еще одна забытая сестра, но потом вспомнил: «Это же дочка друга отца, Ахтара, и она… Ой… Она, кажется, моя невеста…»

– Уж очень ты важничаешь. А у самого и мужского имени еще нет.

– Скоро будет… – нойда напряг память и с довольной улыбкой сказал. – А ты Сирри – Игрунья.

– Надо же, вспомнил! – усмехнулась пригожая девица. Наклонилась к самому его уху и прошептала: – Как песни запоют – пошли на берег, поболтаем…

* * *

Они медленно шли по берегу, раскидывая лезущие под ноги водоросли. Нойда все косился на Сирри, и сердце при каждом взгляде на нее принималось стучать громче и быстрее. Она казалось ему божественно прекрасной. Даже в сумерках ее синие глаза сияли, как драгоценные камни, на еще детски округлом лице. Среди саами было много светлоглазых, но синеглазые рождались очень редко. Такие глаза считались особым даром богов, к добру ли, к худу – показывала жизнь. «И мне тоже боги приготовили поистине великий дар, – думал юный нойда, не сводя глаз с невесты. – Надо быть достойным его!»

– Ты так изменился, – говорила Сирри. – Я помню, Олешек был пухленьким…

– Не был я пухленьким!

– А сейчас такой худой…

– Ха, худой. Я могу плясать всю ночь, призывая духов. А потом день спать!

Сирри бросила на сына вождя лукавый взгляд.

– Мои родители были очень недовольны, когда старик забрал тебя в ученики. Они на тебя рассчитывали. Им пришлось искать мне нового жениха…

– Это еще почему? – нахмурившись, остановился он. – А я чем плох?

– Ты же теперь шаман.

– И что? Разве шаманы не женятся? Если хочешь знать, у наставника Кумжи есть земная жена в роду Кайры, в селении за заливом. И небесная жена, которая нисходит к нему в полнолуние в облике крачки…

– И у тебя есть небесная жена? – ревниво спросила Сирри.

– У меня пока нет, – не догадавшись скрыть сожаление, сказал юноша. – Небесные жены сами выбирают земных мужей среди достойнейших… – он посмотрел на нее и поспешно сказал: – Но мне никто не нужен, кроме тебя!

– То-то же! – насмешливо погрозила ему девушка. – Смотри мне…

– Так тебя просватали или нет? – напрямую спросил он.

– Пока нет, – призналась Сирри.

Нойда схватил ее за руки.

– Скажи отцу и матери, что будешь моей женой! Я сам им завтра скажу. Знаю, люди боятся тех, кто говорит с духами. И что? Сильному шаману никто не посмеет отказать… Если ты сама меня не боишься, конечно.

– Я не боюсь, – вскинула голову Сирри. – А ты когда-нибудь девиц обнимал?

У парня дыхание пресеклось.

– Нет… – севшим голосом ответил он.

– А хочешь меня обнять?

Нойда глубоко вздохнул и привлек к себе девушку. Приблизил лицо к ее лицу, прижался щекой к ее щеке. В глазах стало темно от волнения, сердце стучало в ушах, будто гром.

Где-то в темном, холодном заливе, разрезая волны спинным плавником, на поверхность вынырнула огромная рыба. Взметнулась в воздух так высоко, будто хотела рассмотреть расцвеченный огнями костров берег, и с шумом обрушилась в волны.

Нойда мог бы и услышать, но не услышал.

Глава 3. Заклятие морской травы

Подгоняемые легким зоревым ветром, пять байдар шли в залив на утренний лов. Саами рода Лахтака охотились на всех морских зверей и рыб, кроме морского зайца, дедушки-прародителя. Стоило выйти из спокойной заветери, ловцы будто попадали в другое море. Налетел жесткий, холодный шквал, начала качать большая волна. Мужчины в плотных дождевиках, сшитых из тюленьих кишок, уже начали готовить сети и гарпуны, когда вода неподалеку от первой байдары вдруг забурлила, и показался гладкий, будто маслом облитый, черный плавник. Разрезая волны, он поднимался все выше и выше, пока не сравнялся высотой со стоящим человеком. В струях бегущей воды замелькала широкая спина огромной рыбы.

– О-о, Черная Акка! Опять решила нас навестить, – хмурясь, пробормотал Ахтар, предводитель охотников. – Давно не виделись…

– Да какая здоровенная, – внезапно охрипшим голосом добавил его сосед. – Вот же не повезло…

Эти чудища изредка – не всякий год, – заплывали в залив Лахтака. Они приходили с полуночи, то стаей, то в одиночку. Рыбаков обычно сторонились. Но люди, глядя как морские хищницы расправляются с тюленями, подкидывая их над волнами и разрывая на части, сами старались держаться от них подальше.

Однако эта рыба вела себя необычно. Черный плавник описывал круг за кругом, постепенно приближаясь к охотникам. Ахтар поспешно полез за пазуху.

– Бабушка-рыба, угощайся! – назвав страшилище самым почтительным именем, он кинул ему пригоршню катышков терпкой сушеной травы, которые саами жевали, чтобы взбодриться и очистить разум. – Моря на всех хватит!

Травяные катышки поплыли и быстро потонули. Черная рыбища исчезла под водой. Но только ловцы перевели дух, как она вынырнула – да так близко, что плеснувшей волной едва не опрокинуло ближайшую байдару. Охотники вцепились в борта и закричали в испуге, когда мимо них пронеслась огромная голова. Приоткрытая пасть со страшными зубами-ножами, свирепый плоский глаз…

– Бабушка-рыба гневается! – крикнул старший из охотников. – Скорее назад!

С морскими хозяевами шутки плохи. Охотники мигом развернулись и погребли к берегу.

* * *

Весь день Черная Акка резвилась в заливе. Порой она выпрыгивала из воды, словно играя, однако охотники прекрасно понимали, что это за игры, и ворчали сквозь зубы:

– Жрет нашу рыбу… Да еще и тюленей распугает!

Все гадали, надолго ли пришелица обосновалась в заливе. На вечерний лов никто выйти не посмел. Охотники толпились у байдар и обсуждали нагрянувшую беду. Что же делать дальше?

– Летом здесь много еды, – слышались голоса. – Акка может жировать в заливе до первого льда…

– Надо прогнать ее, – сердито сказал кто-то.

Все на миг замолкли, а потом загомонили громче прежнего. Что за пустые слова? Людям не по силам справиться с такой большой и злой рыбой. Одно дело обычная пятнистая акула, говорили охотники, но эта хищница слишком умна. Она подкрадывается к тюленям, как волк, и переворачивает льдины, на которых те пытаются от нее спрятаться. Она может выскочить на отмель и утащить тюлененка прямо с мелководья, а потом снова уйти в море. Хвала Великому Старику и всем духам, ему подвластным, что Черная Акка любит холодные моря и нечасто приплывает в земли людей!

– Давайте попросим о помощи старого Кумжу! – предложил кто-то. – Он много раз пригонял косяки рыбы в наши сети – пусть уговорит Бабушку-рыбу не отнимать нашу пищу! Или пусть вызовет такой ветер, который отгонит ее от наших берегов…

Пошли всей толпой к шаману, принялись уговаривать его прогнать Акку. Хоть знали, что старик довольно жаден, но и выгода казалась несомненной.

– Что ж, – медленно сказал Кумжа, все хорошо обдумав. – Можно и прогнать…

Шур-Лахтак попытался было намекнуть, что по случаю праздника можно взять плату и поменьше, но шаман так мрачно на него глянул, что вождь лишь вздохнул и больше неподобающих речей не заводил.

– Учитель, позволь сказать! – вмешался юный нойда, который давно уже мялся рядом, порываясь вставить слово, но не смел подавать голос прежде наставника и взрослых мужей. – Не отогнать, а наоборот!

Охотники обратили на него удивленные взгляды. А юноша, краснея от волнения, предложил:

– Давайте поймаем великую рыбу! Пусть никогда больше Акка не суется в наши воды! И ее сородичам будет урок!

Никто ему сразу не ответил, лишь некоторые покачали головой, а другие задумались.

– Никто и никогда не убивал Черную Акку, – произнес наконец старший охотник Ахтар. – Это она всех убивает.

– Так будем первыми! Видели, какая она толстая, какие у нее гладкие бока? Подумайте – сколько жирного мяса!

– Мясо – это хорошо… – протянул Шур-Лахтак. – Но мы не знаем, дозволено ли богами ее убивать. Не пало бы на нас проклятие!

– Это просто рыба, – не сдавался его сын. – Великий Старик сотворил морскую живность на пропитание людям. Всякую рыбу кто-то когда-то впервые убил и съел!

Взгляды охотников обратились на старого Кумжу. Тот молчал со значительным видом, скрывая растерянность.

– Ты же сам учил меня плести травяную рыбу и петь над ней, учитель, – быстро заговорил юный нойда. – И я знаю слова, которыми выгоняют к берегу косяк сельди. Я и подумал – той же самой песней можно загнать Черную Акку на мелководье! Я сам могу спеть эту песню и выманить рыбу, а охотники забьют ее копьями…

– Споет он, ишь… Если я возьмусь за этакое дело, ты будешь только помогать, – строго сказал старый шаман.

И обернувшись к вождю, спросил:

– Что скажешь, Шур-Лахтак?

– Пусть будет охота! – ответил тот, сжимая острогу.

Голубые глаза юноши вспыхнули от радости. Он вскинул голову и развернул плечи, чувствуя, что отец гордится им. В этот миг он словно стал одним из тех великих вождей-чародеев древности, о которых пелось в праздничных песнях.

– Что ж, все бывает впервые, – медленно произнес Кумжа. – А у нас здесь целых два шамана. Пожалуй, двое, действуя как один, с дозволения богов и с помощью охотников, могут попробовать поймать великую рыбу!

* * *

С того мгновения, как было решено ловить Черную Акку, никто больше на берегу ни разу не произнес ее имени. Да и вообще все как в рот воды набрали, и старались даже лишний раз не глядеть в сторону залива, чтобы случайно не увидеть там черный плавник, чтобы большая рыба не ощутила взгляды и не услышала мысли.

Сперва в полном молчании люди собрали на песчаном берегу целые кучи косматых водорослей. Кумжа стоял у самой кромки воды, пристально вглядываясь в волны. Он еле слышно напевал, взывая поочередно ко всем богам-хранителям рода Лахтака, прося их помощи в предстоящем непростом деле. Кругом него понемногу поднялся ветерок, на поясе тихо забрякали кольца… Только тогда охотники, повинуясь словам, которые ученик тихо прошептал им в уши, начали выкладывать из водорослей на песке огромную травяную рыбу.

Нойда смотрел, как рождается рукотворный двойник Черной Акки, и его беспокойство, опасение не справиться или спутать слова, превращалось в нетерпеливое ожидание – ну когда же, когда начнется?! Краем глаза он видел, как за скалами в отдалении собралось все племя, разумно опасаясь подходить близко. Наверняка и Сирри там, думал он, и жестами подгонял охотников, призывая торопиться. Ибо пение наставника становилось все громче, а с моря уже налетал порывами пока еще несильный ветер. Здесь его называли Сельдяной – тот который гонит рыбу к берегу.

– Иди сюда! – обернувшись, позвал его Кумжа.

Вместе они зашли по колено в воду.

– Ну, зови ее, – тихо сказал учитель. – Пусть услышит, пусть почует…

Нойда кивнул и сильным звонким голосом завел рыбацкую песню, которой испокон веку люди его рода начинали всякую охоту на море.

 
– Владыка глубин, хозяин рыб,
Пошли мне добычу против быстрой воды
Пошли мне ее на утренней и вечерней заре
В ясный день, в темную ночь…
 

Юноша пел, а Кумжа прислушивался то ли к себе, то ли к воде, что ходила вверх-вниз, холодными волнами омывая колени.

– Она не слышит, – пробормотал шаман про себя. – Парень, что надо сделать, чтобы подманить ее, помнишь?

Ученик на миг застыл, прервав пение. Потом достал костяной ножичек, уколол палец. В воду капнула кровь…

И почти сразу оба почувствовали недоброе внимание из холодной морской глубины.

– Почуяла! Она меня почуяла! – прошептал нойда.

– Пой! – приказал Кумжа.

Он выбрался на берег, поднял руку. Мужчины рода Лахтака окружили травяную рыбу, занесли копья.

– Она плывет сюда! – возбужденно шептал нойда.

Никогда в жизни еще он не испытывал такого волнения. Он почти осязал, как приближается, учуяв его кровь, огромное хищное существо, и это наполняло его восторгом охотника, выследившего редкую добычу. Так отец подпускает зверя поближе, чтобы нанести точный смертельный удар…

– Уже близко… – выдохнул Кумжа и развязал узел на привязанной к поясу веревке. Ветер с моря взвился, ударил резким порывом, бросил в лицо водяную пыль.

– Бейте!

В травяную рыбу дружно ударили копья. В то же миг вода в заливе вскипела. Шагах в двухстах, гоня перед собой волну, появился черный плавник. Он нёсся к берегу, все выше понимаясь над морем.

– Уходи! – крикнул Кумжа ученику, поспешно отбегая от линии прибоя. – Выйди из моря!

– Выйди из моря, – шепотом повторил нойда, как завороженный глядя на растущий плавник. «Да он же выше меня, – думал он. – Какова же сама рыба?!»

– Беги, дурень! Беги!!!

Тут нойда опомнился, развернулся и бросился бежать. Черная Акка стремительно приближалась к берегу, даже не пытаясь замедлиться перед мелководьем – он и не знал, что морские создания способны плавать так быстро. В спину ударила пенная волна, сбила с ног и швырнула вперед. Нойда упал, несколько раз перекатился через голову и уткнулся носом в мокрый песок. Чьи-то руки подхватили его и поволокли прочь, дальше от воды. Когда он поднял голову, отплевываясь и протирая глаза, вокруг звучали возгласы ужаса и изумления. Их то и дело перекрывал странный шум, будто ветер задувал в скальную расселину.

* * *

Черная Акка корчилась на мелководье, в бурлящем месиве из песка, воды и пены. Она громко сопела, страшно била хвостом и шлёпала плавниками, пытаясь вернуться в море. Охотники глазели на нее, позабыв о копьях.

Что это за чудовище? Прежде саами видели подобных черных рыб лишь издалека, и ни одна из них не была настолько огромной. Из дыры на загривке с шумом вырывался водяной пар. В зубастой пасти шевелился толстый язык. Чем дольше люди рассматривали добычу, тем страшнее им становилось, тем сильнее им хотелось от нее избавиться. Они бы спихнули ее в море, если бы могли. Пока набирались храбрости подойти поближе, Акка начала слабеть. Тяжесть собственной туши давила на нее, мешала дыханию. Она хрипела все громче, пар все реже облачком поднимался над ее головой.

– Никакая это не рыба, – подал голос самый старый из охотников. – Это оборотень! Старики говорят, в прежние времена этакие твари встречались чаще, чем теперь. Летом они ловили рыбу и тюленей, а зимой выходили на берег и обращались в волков, чтобы пожирать оленей и людей…

Все побледнели и попятились, глядя на гладкое черное туловище подыхающей твари, будто ожидая, что оно сейчас обернется исполинским волком и бросится на них.

– Я слышал от своей прабабки о волках моря, – заговорил в тишине Шур-Лахтак. – В старые времена Змеево море было полно страшных хищников и злых духов. Худшим из них была Неспящая – морская равка, которая вызывает бури и топит лодки. Сам Великий Старик не мог с ней сладить. Волки моря были ее верными слугами. Не одно ли из таких существ перед нами?

Тут охотникам стало совсем жутко. Они окружили шамана, требуя ответа: кого они все же выловили?

Кумжа приблизился к умирающей Черной Акке и вытянул растопыренную руку в ее сторону, глядя ладонью, а не глазами. Пока он стоял так, зажмурившись и почти не дыша, Акка в последний раз выпустила пар и застыла неподвижно, как омываемая волнами блестящая скала.

– Это не злой дух, – уверенно ответил старик, опуская руку. – Хотя это поистине странное существо, рыба лишь по обличью. Не бойтесь! Душа существа ушла. Сейчас оно – просто мясо, мертвая, пустая плоть.

– Можете смело начинать разделывать, – добавил ученик.

В отличие от всех, кто участвовал в ловле большой рыбы, молодой нойда совсем не испытывал страха. То ли еще переживал полностью захвативший его упоительный миг охоты, то ли перенесенное не так давно Терзание приглушило в нем способность бояться.

Вождь неодобрительно посмотрел на сына и сказал Кумже:

– Нет, старик, мы не будем есть это мясо. Духи духами, ты в них больше нашего смыслишь. А мы рыболовы, и я скажу – таких рыб не бывает.

– Ваше дело, – отозвался шаман, разглядывая морское диво с таким видом, будто что-то не мог толком рассмотреть. – Свою работу я, однако, выполнил.

– Мы добыли вам столько доброй еды, а вы ею брезгуете! – обиженно сказал младший нойда. – Ну закопайте ее или оставьте чайкам!

Те уже начинали виться рядом с тушей.

– Мальчик дело говорит, – кивнул Кумжа. Он выглядел обеспокоенным. – Закопайте ее или сожгите. Не нравится мне эта рыба, что-то с ней не так…

Посовещавшись, решили зарыть Акку прямо на берегу, где она и померла. Но пока всем племенем копали в песке здоровенную яму, начало быстро темнеть. С севера наползла непроглядная туча, над заливом завыл ветер, разыгрались волны, по черным водам понеслись хлопья белой пены. Вскоре заволокло все небо, и хлынул ледяной ливень. Небывалый ветер задул с моря прямо в заветерь. Люди побежали прятаться по теплым сухим вежам, втайне надеясь, что ночью тушу заберет с собой разыгравшаяся буря.